Невысказанное

Глава 14 ПРЕСТУПНАЯ ЖИЗНЬ

Еще не было восьми утра четверга, а Кэми уже опаздывала на собственное собрание, когда Эш, тоже, кстати, опаздывающий, перехватил её на лестнице и спросил: — Найдется минутка?

Кэми помедлила: — Да, — ответила она. У тебя есть ровно одна минута. Говори быстро.

Эш выглядел так, будто у него стресс от того, что он ограничен во времени, но медлить не стал.

— Я сожалею о том, что сказал про Джареда. Должен признать, я растерялся, насколько вы оба спелись буквально за пять минут знакомства, но даже, если мне не нравится этот парень, очевидно, что он знавал трудные времена, и хорошо, что у него есть с кем поговорить.

Кэми пришлось накинуть ему несколько баллов за зрелость. Он посмотрел на неё, его голубые глаза были такими серьезными, что заставило её подкинуть в его копилку еще больше очков за обаяние.

— Так между нами все в порядке? — спросил Эш.

— Да, — сказала Кэми. — В порядке. Ну что, а теперь не хочешь ли подняться наверх и стать частью моей неудержимой следственной команды?

Эш склонил голову.

— Ага, не вопрос. Так… — Он умолк.

— Время истекает, — призвала Кэми. — А то скоро и по нам колокола пробьют.

Он последовал за ней, идя слегка вприпрыжку, в то время, как Кэми поспешила вверх по лестнице.

— Ты сказала, что хотела бы взять интервью в Ауримере? Я пока не нашел старомодной белой рубахи, но я вот, тут подумал, может ты зайдешь сегодня вечером?

— Конечно, если у меня будет время, после того, как мы вломимся в адвокатскую контору.

— Прости, — сказал Эш. — Что?

Кэми придержала дверь в штаб открытой.

— Входи. Я хочу объяснить свой план нашей группе.

Эш вошел внутрь, бросая на неё взгляд наполовину удивленный, а наполовину подозрительный. Его шаги по пути к столу замедлились, когда он попал под взгляд Джареда.

Эш одарил того ледяным взглядом, а затем продолжил идти к своему столу.

Джаред обратил все своё внимание к Кэми.

"Ты хочешь с ним встречаться?"

"Мы согласились оставаться в стороне от подобного, когда нам было по четырнадцать. Ты помнишь, когда нам было четырнадцать!"

Кэми закрыла и заперла дверь. Она рассчитывала, что её замечание Джареду произведет эффект захлопывающейся двери, но вместо этого по ней ударили чувства Джареда, заставляя повернуться и взглянуть на него. Он подался вперед, руки сложены на столе. Кэми обнаружила, что так и стоит в дверном проеме и глядит на него.

"Да", — сказал Джаред. — "Я помню, когда нам было четырнадцать".

Анджела кашлянула в руку.

Кэми поняла, что, судя по всему, в течение последних двух минут они с Джаредом потерялись в глазах друг друга. Она привыкла к моментам глубокой неловкости, связанным с воображаемым другом. Она быстро отбросила это в сторону, а затем хлопнула в ладоши и бросила оценивающий взгляд на свою команду. Холли взгромоздилась на стол Анджелы, лицо светлое и напряженное. Анджела откинулась на своем стуле, с безысходностью взирая на всю вселенную и на Кэми в частности. Эш выпрямился на своем стуле, глядя вежливо и заинтересовано.

Мысленно Кэми чувствовала и ожидание Джареда. Он знал, что она собиралась сказать. Она рассказала остальным о найденной в лесу пансионной карточке.

— Итак, мы собираемся выяснить, кто останавливался в ночь убийства лиса в Верном постояльце, — заключила Кэми. — И я подумала еще кое о чем, что мы могли бы сделать: я хочу знать, кому принадлежит земля, на которой стоит хижина. Возможно, та была построена с определенной целью. — Она всех оглядела. — Ребята, разве это не здорово? Две зацепки в расследовании!

Никто не выглядел так взволнованно, как бы ей хотелось.

— Ты хочешь знать, кто владеет землей, поэтому мы вломимся в адвокатскую контору? — спросил Эш.

— Вижу, Эш, что у тебя есть кое-какие сомнения относительно этого плана, — сказала Кэми. — И мне импонирует твоя осторожность. Но я уже попытала счастья в библиотеке и интернете, и мы ведь не хотим, чтобы кто-нибудь узнал, о чем мы расспрашиваем то тут, то там, ведь так? Я имею в виду, что раз меня уже столкнули в колодец. К тому же, тебе не стоит переживать, что что-то пойдет не так. Я когда-то играла в конторе мистера Прендергаста с его дочерью Николой.

Пока Никола не решила, что Кэми слишком странная, чтобы быть её подругой.

— У мистера Прендергаста есть документы практически на всю собственность в городе. Они лежат в третьем ящике шкафа, — сказала Кэми. — И так уж вышло, что в воскресенье по дороге домой, я постучалась к нему в дверь и попросилась в уборную и оставила небольшую картонку в окне ванной, чтобы оно до конца не закрылось. Так что это дело будет проще простого!

— Это преступление будет проще простого, — уточнила Анджела, закатывая большие карие глаза.

— "Преступление" — это сильно сказано, Анджела, — сказала Кэми. — Мы расследуем преступление. Если бы мы могли прояснить эти вопросы у полиции, уверена, что они взглянули бы на эти документы, но мы не можем. Поэтому мы вынуждены — да вынуждены! — взять всё в свои руки. С моральной точки зрения это законно.

— С законной точки зрения — не особо, — заметила Анджела, выпрямив ноги. — Ладно, давай притворимся, что я достаточно глупа, чтобы пойти с тобой.

— Ты и в самом деле считаешь, что нам впятером удастся вломиться в адвокатскую контору и нас при этом не поймают? — скептически спросил Эш.

— Нет, — поспешила заверить его Кэми. — Я единственная туда вломлюсь. Я имею в виду — проникну. Через окно. Я не собираюсь ничего ломать. — Она милосердно всем улыбнулась. — А вы все ребята постоите на стреме.

Анджела выглядела смирившейся. Холли — заинтригованной. Эш выглядел неуверенным, но в то же время так, будто он не хотел отступать. Кэми поняла, что и этого было вполне достаточно. Она поборола мгновение замешательства и взглянула на Джареда. В его сумасшедших серых глазах плясали огоньки. Её пронзила дрожь, пульсацией восторга. У неё снова возникли те ощущения, что и у Луж Слёз, и в её доме, трепет обмена со своей тайной душой и наличие кого-то, кто считает, что это замечательно.

— Ой, — сказал он. — Как это тебе достанется все веселье?

Единственная проблема с конторой мистера Прендергаста состояла в том, что она находилась на Главной улице. На большинстве открыток в сувенирной лавке "Кристалл" изображалась часть главной улицы Разочарованного дола, с домами медового цвета на улице или позади низких каменных стен, блестящими стеклами оконных переплетов. Самые старые здания были подточены погодой, в пятнах лишая, как гостиница, «Колокол и Туман», и букинистический магазин подержанных книг под управлением миссис Пайк. Большая часть зданий была выстроена из приглушенно-золотистого котсуолдского камня, контрастирующего с ярко-голубым небом, которое прорезалось случайными башенками и спокойно вращающимися флюгерами.

Все это было очень красиво, но большинство людей в Разочарованном доле видели это тысячу раз, так что вряд ли это вызывало у них восторг. И все же Кэми заметила на улице несколько большее количество людей, чем то, которое ее полностью устраивало. Однако она также заметила, что несколько человек бросали на их группку странные взгляды, но она не была уверена, было ли это из-за парней Линбернов или это было связано с её угрызениями совести.

Кэми вспомнились слова её матери, как в городе относятся к Линбёрнам. Казалось, люди отвечали им с благоговением или страхом, но ни то, ни другое не имело никакого смысла. В частности, благоговение в отношении Джареда, что выглядело вроде как странно.

— Ты в порядке? — спросила Кэми, замедляя шаг, чтобы идти в ногу с Холли, чтобы она могла дать ей руку и сжать, а также шепнуть ей на ухо.

— Да, — решила Холли спустя мгновение и улыбнулась. — Просто, в отличие от тебя, я не закаленная для преступной жизни.

— Дай только время, — сказала Кэми. — Итак, мне нужна парочка соглядатаев, один с фасада, а другой у задней двери, может ты могла бы… — она понизила голос — составить пару Джареду?

Холли, казалось, была ошарашена, её рот прошел через несколько трансформаций прежде, чем остановиться на удивлении.

— О, а Эш, значит для тебя, да?

— Что? — спросила Кэми. — Нет. — Она обнаружила, что краснеет, но это не было совершенно ужасным чувством. Она была удивлена тем, насколько весело было говорить о мальчиках с подругой. Устойчивая неприязнь Анджелы к большей части мира означала, что она презирала все предыдущие влюбленности Кэми.

Холли улыбнулась, как будто она тоже находила это забавным. Она понизила голос, словно хотела сообщить Кэми приятный секрет.

— Знаешь, тебе не обязательно выбирать одного из них прямо сейчас.

— Гмм, — сказала Кэми, — не настолько я сексуальна, чтобы жонглировать двумя парнями сразу… — Холли издала протестующий звук. Кэми улыбнулась ей и продолжила: — Но спасибо за саму идею. Хоть она и не верная. Я совсем не нравлюсь Джареду в этом смысле. Он сказал мне, что ты была восхитительной.

— Бывает, — сказала Холли, так привыкшая слышать подобное, что даже не покраснела. Она задумчива, посмотрела на Джареда.

— Подумай об этом, — сказала Кэми и поспешила догнать остальных.

Джаред бросил на неё взгляд через плечо, когда она догнала их.

"В вашей маленькой кондитерской висит объявление о том, что в хорошие руки отдадут помесь померанских щенков", — заметил он

"Что ты хочешь этим сказать?"

"Я не щенок", — сказал Джаред. — "Ты не можешь вот так запросто избавиться от меня".

Когда они добрались до офиса мистера Прендергаста, Кэми с Джаредом все еще мысленно спорили. Кэми махнула в сторону широкой лестницы, которая вела к крыльцу дома и мемориальной доске, мерцающей на солнце, и к задней части дома, где вокруг маленькой пустоши ютились несколько зданий. Две пары часовых могли выбрать себе места по вкусу. У Кэми же были дела, как, например, взлом с проникновением в офис. Она не могла решать все мелочи.

"Ты же посчитал, что она великолепна. Что так и есть. Она великолепна и у неё есть мотоцикл. Холли — твоя идеальная женщина, а я просто пытаюсь помочь".

"Что ж, не надо", — мысленно ответил Джаред.

Окно в уборную находилось на левой стороне здания, пойманное в тень офиса и маленькой каменной стены, где камни были нагромождены, вместо того, чтобы быть скрепленными цементом. Кэми взобралась на стену и пошевелила окно. Хотя оно и не было заперто, но слегка застряло в раме.

А потом оно открылось.

"Ну и ладно, раз ты совершено неблагодарный и ненавидишь всякие классности, то не буду", — подумала в ответ Кэми. Она уперлась руками в подоконник и подтянула себя наверх. В один момент её бедра застряли в оконном проеме и ей пришлось проскользнуть над унитазом, используя его обод в качестве поручня. В итоге, она триумфально закончила своё проникновение, усевшись на полу в ванной.

"Победа!" — ознаменовала Кэми, вскочив с пола, и побежала в кабинет, раскинув руки, словно крылья самолета. — "Если бы я не собиралась стать знаменитейшим на весь мир журналистом и не испытывала такого уважения к правде и справедливости, то могла бы превратиться в потрясного криминального авторитета".

"Я все еще не понимаю, почему тоже не могу вломиться внутрь", — жаловался Джаред.

"Удачи тебе в проникновение через окно, учитывая, что у тебя одного плечи, словно двоих человек рядом поставили", — подумала Кэми. — "Вот почему из меня вышла бы такая классная преступница. Я ведь такая маленькая и проворная. Да я просто создана для кражи со взломом!"

Она чуть ли не ловко споткнулась о коробки с документами мистера Прендергаста, которые стояли на полу, и решила, что должна сосредоточится на своем первом в жизни преступлении, а не на мысленном выстраивании своей преступной империи.

На третьем шкафу для документов, зажатым между двумя окнами, имелся желтый стикер, подписанный крючковатым почерком мистера Прендеграста, который гласил "ДОГОВОРЫ". У Кэми возникло ощущение скудности обстановки. Белые пластмассовые жалюзи выглядели очень неосновательными.

Кэми обошла стол мистера Предеграста и, упав на колени у шкафа с документами, выдвинула нижний ящик. Она нашла кое-какие договоры об аренде и мельком их просмотрела, чтобы убедиться, что никто не арендовал хижину в лесу.

"Перед зданием стоят двое", — взволнованно сообщил Джаред. — "Они подозрительно на нас поглядывают".

Кэми с грохотом захлопнула ящик шкафа. Она тут же пожалела о созданном шуме и сильно прикусила губу.

Отступать было нельзя. Кэми вскочила на ноги и выдвинула верхний ящик. Здесь находились дела о правах собственности! Она пролистывала их, узнавая дома и фермы, поля и леса.

"Может, ты хочешь убраться оттуда", — посоветовал Джаред. — "Эти люди не уходят. Если они заметят тебя через окно…"

"Ну, так сделай что-нибудь!" — велела Кэми.

"Например?" — требовательно спросил Джаред.

"Да что угодно! Я что ли должна обо всем думать?" — спросила Кэми, пробегая руками по папкам. Это имущество принадлежало на праве совместной собственности Робин, Лиллиане и Розалинде Линберн, и это, и это… «Разыграйте большой мелодраматический разрыв!»

"Что ж", — сказала Джаред, спустя минуту, — "хорошо".

У Кэми не было времени беспокоиться о том, что её раскроют или переживать о буйном взрыве ликовании со стороны Джареда. Он любил попадать в неприятности.

Кэми любила добиваться результата. Она не представляла сколько всего в Разочарованном доле принадлежит Линбёрнам. Должно быть половина города. Во истину, помещики.

Она не была удивлена, когда обнаружила, что они являются владельцами земли, на которой стояла хижина. Это не особо произвело на неё впечатление. Линберны владели почти всем лесом. Её пальцы двигались автоматически, вынимая следующую папку с документами. Это были бумаги, касающиеся дома Глэссов.

Он тоже принадлежал Линбёрнам.

Кэми окаменела.

Бабушка Кэми несколько лет назад сказала, что она осталась в доме Глэссов вместе со своим сыном, отцом Кэми, потому что это была единственная собственность, которой она владела. Свободно и неограниченно. Родители могли солгать Кэми для её же блага, как это обычно бывает с родителями, но Собо никогда не лгала. Она верила в суровую правду жизни.

Такой была и Кэми. Но это не имело смысла. Этого не могло быть правдой.

Кэми заставила свой мозг быстро соображать. Она достала из ящика бумаги, сложила их и сунула в карман своих джинсов. Затем она пригнулась и, чуть ли не припав к полу, побежала к уборной. Она взгромоздилась на туалет, а затем, подтянувшись, взобралась на подоконник. Поспешив, она дала маху и приземлилась на руки и колени на полоску травы между зданием и стеной.

Кэми понадобилось несколько мгновений, чтобы отдышаться. Затем она поднялась, голова все еще кружилась, и посмотрела на лица Холли с Анджелой. Они озирались по сторонам, стоя позади здания. Светлые кудряшки Холли перемешались с черным водопадом локонов Анджелы. Они обе покатывались со смеху.

"Бог ты мой, что ты учудил?" — потребовала ответа Кэми. Она направила свою речь к фасаду здания, где на верхней ступеньке стоял Джаред, весьма довольный собой.

У подножья лестницы стоял Эш с разбитой губой, окруженный восторженными зеваками.

— Здрасте, миссис Томпсон. Здрасте, мистер Стерн. Господи ты Боже мой, Джаред, нашел время?! — громко спросила Кэми. — Нам нужно идти!

— А что у нас со временем? — спросил Джаред, расплываясь в ослепительной улыбке. Улыбка и чувство, последовавшее за ней промелькнуло вспышкой в Кэми, словно солнечный свет.

Кэми приподняла брови. "Думаю, скорее всего часы Джареда говорят нам, что пора дать деру", — сказала она. — "Как только я выясню, что ты сделал".

Они преодолели полпути вверх по улице, до статуи Мэттью Купера, героически погибшего где-то в 1480 году, а затем все повалились на землю. Холли с Анджелой упали рядом у подножья статуи, Эш прислонился к ней, а Джаред облокотился на перила, которые бежали вдоль гостиницы, и улыбался будто дьявол.

— Он совершенно безумен, — сказал Эш, в то же самое мгновение, когда Холли заявила с той же убежденностью: — Это было уморительно.

— Что случилось? — спросила Кэми требовательным голосом.

— Перед офисом остановились какие-то люди, — сказала Анджела. — Хотя, не думаю, что они что-то заподозрили; они просто смотрели как парни Линберн сходят с ума.

— Кто оставил их вместе перед зданием? — спросила Кэми, обвиняюще глядя на Холли.

— А ты не сказала, кто с кем и куда должен был идти, — спокойно возразила Анджела. — Мне не нравится Джаред и я равнодушна к Эшу, так что я заставила Холли идти со мной. И не моя вина, что нет такого понятия, как идеальное преступление. Короче, я рада, что так поступила, потому что я…и он… — Лицо Анджелы, как правило, имело вид строгой красоты. И было странно видеть, как она давится от смеха.

Пока Кэми озиралась в поисках ответов, Анджела положила голову Холли на плечо.

— Он ударил меня по лицу, — сказал Эш, который, по понятным причинам, совсем не находил данную ситуацию смешной. — А потом начал орать на меня, дескать, что я сплю с нашим личным тренером!

— Мне говорили, что публичный разрыв отношений — отличный способ отвлечь народ, — сказал Джаред, изображая наивность.

— Эш выглядел таким удивленным, — сказала Холли. — Он понятия не имел, что происходит. Он сказал: "Я не сплю с нашим личным тренером! У нас даже нет личного тренера!"

Анджела с Холли захихикали. Эш провел тыльной стороной ладони по своему окровавленному рту и свирепо на всех посмотрел.

Джаред все еще лыбился как маньяк.

— В таком случае, — торжественно сказал он Эшу, — я подумаю над тем, чтобы забыть обо всем.

Кэми вздохнула.

— Вы — худшая команда помощников, которая когда-либо была у криминального авторитета.

Глава 15 ГОРЕТЬ ИЛИ ТОНУТЬ

Кэми бежала домой, чтобы переодеть свои джинсы криминального вдохновителя на платье (которое, вроде как спорно, но можно было считать предназначенным для свиданий) для Эша. Как только она оказалась у двери, её окликнул папа.

— Кэми дозвонись до погрузчиков и скажи им, что все те же проблемы: у нас на полу расположился спящий Монтгомери.

Кэми выглянула из-за двери, удивляясь, как это Анджеле так быстро удалось оказаться у неё. Вместо подруги она обнаружила Ржавого, растянувшегося на коврике, заложив руки за голову.

— Что за мерзкий объект, — сказала Кэми. — Что ты здесь делаешь?

— Я покупаю дробовик, — объявил папа. — Я живу в сельской местности. А дробовик разумное приобретение.

Кэми плюнула на проблему вторжения в их дом Ржавого, чтобы вбежать наверх и надеть черное платье в белый горошек, а под него красные колготки. Потом ей пришлось вернуться в гостиную, потому что лучшее зеркало висело именно там над камином, а ей хотелось поправить блеск на губах.

— Ржавый, папе нужно работать, а я собираюсь уходить, так что ты за няньку.

— Мне нравится это слово, — сказал Ржавый, пристраиваясь, чтобы вздремнуть. — Ну же, малыши. Давайте посидим вместе.

Томо занял свободное пространство рядом с головой Ржавого и начал дергать парня за волосы. Ржавый, не открывая глаз, блаженно улыбался.

— Дочь моя, почему ты намазала губы блеском? — спросил папа. — Ради путешествия до библиотеки? В монастырь? Слышал женские особенно хороши в это время года.

— Никакого свидания; я все еще помню Клода, — сказал Ржавый и схватил её за лодыжку. — Я запрещаю.

— Это ты познакомил меня с Клодом, — заметила Кэми.

— Я плохой человек, — пробормотал Ржавый. — И делаю гадости.

— Кэми, это правда? Ты идешь на свидание? — трагическим голосом спросил папа. — В этом? Разве не лучше вместо этого надеть бесформенный джемпер? Дорогая, ты обалденна в бесформенном свитерке.

— Я не иду ни на какое свидание, — сказала Кэми, почти веря, что это правда.

Ржавый дергал её за лодыжку, пока она не присела рядом с ним.

— Он кажется хорошим, — будто сонно пробормотал Ржавый. — И может быть, он отвлечет тебя от преследования маньяков по лесу. Я за тебя переживал.

— Ты же знаешь, я выше этого, — сказала Кэми. — Я на задании. А ты что-то не похоже, чтобы потерял сон от переживаний.

Ржавый приподнялся на локтях и открыл глаза. Его глаза сияли от огня в камине; он казался почти взволнованным.

— Ты что-то там вещала о людях, которые проводят ритуалы, чтобы получить то, чего они хотят, — сказал он, — Если не считать того, что эти обряды не работают, потому как они чокнутые и магии не существует. Мне не нравиться думать о том, как же разочаровываются эти сумасшедшие.

Кэми хранила молчание, потому что знала то, чего не знал Ржавый. Она знала о себе и Джареде и об их связи. Если это было настоящим, кто знает, что еще могло быть правдой? Если ритуалы срабатывали для того, что они и делали, то чем еще эти люди готовы были пожертвовать?

— Я буду осторожной, — наконец сказала она. — Я просто хочу взять интервью.

Ржавый рухнул на спину, растянувшись на коврике.

— Повеселись, но приди домой не поздно. Мне же, как няньке, полается ужин, да?

— Завтра же покупаю дробовик, — сказал папа. — Если уж мы тебя кормим, Ржавый, можешь также позвонить своей сестре. Кэми, а тебе бы надо присесть и больше рассказать мне об этой неразумной светской вылазке…

— Мне пора! Люблю тебя, пока! — сказала Кэми и убежала.

"У тебя днем была своя забава", — выговорила сурово Кэми Джареду. — "Под которой я подразумеваю, что ты врезал своему кузену в лицо. Что в свою очередь означает, что я собираюсь побродить вокруг Дома Ауример и заставить Эша рассказать мне все, что он знает о Линбёрнах".

Эш пригласил Кэми посетить Ауример. Если он хотел показать ей окрестности и провести при этом с ней немного времени, она посчитала, что это было справедливо. У него выдался плохой день. А если в процессе он прольет свет на какие-нибудь мрачные семейные тайны, то она будет готова их выслушать. В конце концов, она же занимается расследованием. Репортеры должны делать то, что должно, чтобы раздобыть стоящую историю. Но это не ранит её эго, с учетом того, что она похоже на самом деле нравится Эшу. Поэтому Кэми проигнорировала плохое настроение Джареда, просунула руку через сгиб руки Эша и позволила ему показать усадьбу.

Ауример весь состоял из длинных коридоров и огромных комнат. Эш провел её в комнату, которая вся была заполнена светом, потому что одна стена состояла из окон. Маленькие прямоугольные окошки простирались от каменного пола до белого потолка, все они дважды выкрашены золотом, но скорее были полупрозрачными, нежели полностью просвечивающими.

Потолок был выкрашен в белый, но его поверхность была украшена лепниной, покрыта разнообразными фигурами и символами. Кэми разглядела звезды, цветы, сатиров и женский лик, повторяющиеся снова и снова, пока потолок не оканчивался сложными потолочными карнизами с каждой из четырех сторон. При взгляде на потолок она испытала смутное чувство тревоги. Кэми посмотрела на Эша, который улыбнулся ей.

— Знаю, — сказал он. — Он прекрасен.

Кэми моргнула и утешилась тем, что не каждый парень мог читать её мысли.

— Переезд дался легко? — спросила она, когда Эш повел её по короткой лестнице в другую комнату. Которая оказалась самой необычной гостиной в мире. Там стояли диваны с алым пологом.

— Я всю свою жизнь мечтал здесь оказаться, — сказал Эш. — Еще с самого детства помню, что мама с папой только об этом и говорили. Как только мама разыскала тётю Розалинду, мы отправились домой в Разочарованный дол. Мы нигде надолго не задерживались, да и мне и не хотелось. Мы все время стремились попасть домой. — Он улыбнулся ей своей очаровательной улыбкой. — Просто добирались в обход.

— Твоя семья жила здесь с незапамятных времен, — ободряюще сказала Кэми. — Должно быть, ты знаешь много всяких историй. — Или какие-нибудь компрометирующие секреты или типа того.

— Ты всю свою жизнь живешь в Разочарованном доле, — в свою очередь, вежливо поощряя её, сказал Эш. — Ты тоже должна немало знать.

— Я-то? Не, вряд ли. Лучше ты что-нибудь расскажи, — сказала Кэми. — Кажется, твой папа когда-то был знаком с моей мамой. Клэр Глэсс?

Эш покачал головой: — Он никогда ее не упоминал.

Она прошли через коротенький коридор с арочным потолком. Люстра, свисающая в центре потолка, представляла из себя сферу, чашевидную форму которой придавали руки, сложенные кольцом.

Пока Кэми пыталась придумать наводящие вопросы, она увидела семейный герб Линбёрнов над дверью. По форме напоминающий четырехугольник, в верхней левой части которого виднелись очертания Дома Ауример на холме, а в верхней правой — лес. В нижнем левом углу — квадрат бледно-голубого цвета, а в правом — женский профиль. Герб пересекала рукоять меча с обернутой вокруг нее рукой. Ниже герба позолоченными буквами было написано: HAUD IGNEUS, HAUD UNDA.

— Боже, — сказала Кэми, самым невинным голосом, будто вовсе не знает латынь. — Что это?

— Это фамильный девиз, — сказал Эш.

— Ой, только не говори мне, дай догадаюсь, — сказала Кэми, когда Эш не проявил никаких признаков, что собирается рассказать ей, что это значит. — Блондинам всегда веселее.

Другим возможным девизом Линбернов, если верить её матери, был "Смерть сексуальным блондинам".

— Лично я считаю, что брюнетки очень милы, — сказал Эш. — Девиз — это что-то вроде ни огнем, ни водой. Думаю, оно предназначено для того, чтобы передать такой смысл — Нас ни утопить, ни сжечь. Конечно, это могло означать, что все были рождены для того, чтобы быть вздернутыми на виселице.

Кэми взглянула на него. Его лицо было непривычно серьезным.

— Сомневаюсь, что тебя бы вздернули, — сказала Кэми и сжала руку Эша.

— Ну, спасибо, мэм, — сказал Эш с нарочито преувеличенным южным акцентом. Кэми радостно рассмеялась несмотря на то, что в следующее мгновение Эш снова стал серьезным. — То, как родители всегда говорили об этом месте и о том, что означает быть нашей семьей… — Он замялся.

— И? — подтолкнула его Кэми, хлопая ресницами, как бы говоря: "Ну дай же мне зацепку, ты большой и сильный красивый мужчина".

— Это большая ответственность, — все, что сказал Эш. — Я хочу сделать все правильно.

Кэми вздохнула: — Уверена, что так и будет.

Когда они исследовали особняк дальше, Кэми видела комнаты, которые показали, сколько времени Ауример пустовал. В гостиной, где Эш решил сделать остановку и присесть у окна, Кэми заметила, что персиковые занавески были слегка изодраны. Здесь не было ни диванов, ни кресел, а встроенные книжные полки пустовали, но перед большим резным камином стояла каминная решетка и деревянная фигурка женщины в средневековом платье с пятном посреди лба, напоминающим дыру от пули.

— Теперь ты увидела практически все помещения в доме, где есть необычные вещи, вроде настоящей мебели, — сказал Эш. — Большую часть своих выходных я провожу с родителями на блошиных рынках. Дикость, знаю.

Кэми улыбнулась ему. Он улыбнулся в ответ. Его волосы сияли в солнечном свете, а сад буйствовал цветом.

Эш улыбался ей и начал подниматься, повернувшись к ней лицом, и в этот момент произошли два события: Кэми почувствовала острый укол недовольства Джареда и увидела, как кто-то шагает через сад.

Кэми отвернулась.

— Кто это?

— Мой папа, — сказал Эш.

— Ой, я хочу с ним познакомиться, — тут же заявила Кэми. — Не в смысле, я хочу познакомиться с твоими родителями, потому что хочу от тебя детей, а я хочу взять у него интервью! Погнали!

Эш изящно взял ей за руку, когда она предложила свою, и виновато ей улыбнулся. Он позволил ей потащить себя за собой от оконных сидений обратно к каменным ступеням.

Свет проникал через черную железную дверь, которая вела в один из коридоров. Первое, что Кэми бросилось в глаза на этой двери — это цветы, крошечные цветы и линии, словно цветы плыли по реке, но потом в правом нижнему углу она разглядела профиль женщины. Она тонула, а цветы запутались у неё в волосах.

Когда Кэми толкнула дверь, то обратила внимание, что дверная ручка была сделана в виде сжатого кулака. Ей не захотелось воскликнуть: "Ничего себе, ну и жуткий архитектор тут порезвился". И уже в который раз, она подумала, как же здорово, что этот парень не может читать мои мысли. Кэми просто продолжала улыбаться ему, когда они вышли в сад, и она увидела приближающегося к ним высокого, широкоплечего, светловолосого мужчину с голубыми глазами Эша, который толкал перед собой тачку.

— Привет, сынок, — сказал Роб Линбёрн. — Кто твоя подруга?

— Кэми Глэсс. — Кэми протянула руку.

Роб поставил тачку и пожал Кэми руку. Его мозолистая рука скорее принадлежала фермеру, чем хозяину поместья. Когда он улыбнулся, то Кэми увидела, откуда Эш унаследовал свое обаяние, хотя отец был менее элегантен. Она и не ожидала, что Линберны могут выглядеть так обыденно.

— Вот так вот, — сказала Роб. — А не дочь ли ты Клэр Сомервилль?

— Да, — благодарно ответила Кэми: наконец-то, информация поманила за собой! — Я её дочь.

— Конечно, конечно, — сказал Роб. — Взгляни-ка на себя, вижу, ты также хороша собой, как Клэр.

— Да не очень-то, — сказала Кэми. — Мама рассказывала, что у Вас до переезда был офис над пекарней "У Клэр".

— Между нами, — признался Роб, — не столько офис, сколько убежище. Порой мужчине нужно уединение, и неважно насколько милы те дамы, с которыми он живет. С Рози и Лиллиан всегда было так. Разумеется, у меня была ежедневная приятная компания в виде твоей мамы за обедом. Клэр Сомервилль! — Он повернулся к сыну. — Мы ведь объездили почти всю Америку, не так ли?

— Практически всю, — подтвердил Эш.

— И за все это время, я не встречал такого лица, как у Клэр Сомервилль.

В отличие от его замечания о том, что Кэми так же хороша собой, как и ее мама, этому Кэми поверила. Она уже сталкивалась с тем, как мужчины не могли забыть ее маму и Анджелу, всегда возвращаясь, лишь бы еще раз на них взглянуть, словно у каждого из них был компас, а красота была точкой географического севера.

"Только не говори папе", — попросила мама. Кэми уже в сотый раз ломала голову: Чего не говорить-то?

— Мама сказала, что вы были очень хорошими друзьями в прошлом, — вдохновенно врала Кэми. — У Вас, наверное, есть множество забавных историй, произошедших до нашего рождения.

— Ой, всего ничего, — сказал ей Роб. — Кстати, мой другой мальчик упоминал пару раз твое имя. Кэми, да?

— Верно, — сказала Кэми, пойманная врасплох чувством вины, возникшим при упоминании Джареда, и одновременной радостью о том, что Роб назвал Джареда «мой другой мальчик» так непринужденно.

Она улыбнулась Робу.

Он же воспользовался мгновением её слабости, чтобы сбежать.

— Передавай своей маме мои наилучшие пожелания. Эш, подсоби мне с этими обломками, а потом я верну тебя твоей даме.

Эш повиновался, бросив на Кэми извиняющийся взгляд. Кэми уже была довольно удручена нехваткой навыков ведения расследования, так что она, не возражая, смотрела, как они уходят. Она пошла вдоль стены рокария[3], считая камни и обдумывая вопросы для интервью, которые могли бы дать некую новую информацию. Рокарий закончился, и началась лесенка для роз. Кэми пустилась пересчитывать бутоны.

И тут у неё за спиной раздался голос: — И кто, позволь спросить, ты такая?

Кэми дважды обернулась вокруг своей оси, да так, что у неё закружилась голова, когда увидела, что лесенка для роз на самом деле была аркой, нечто вроде беседки из роз в глубине сада Линбёрнов. Среди роз и теней виднелась фигура женщины. Если Розалинда Линберн напоминала призрак, то эта была живой женщиной. Никто не говорил Кэми, что Лиллиана с Розалиндой были однояйцовыми близнецами.

Лилиана Линбёрн продолжала сидеть, скрестив ноги. Само воплощение элегантного спокойствия. Возможно, Эш и унаследовал очарование от отца, но изящество — это у него от Лиллианы. И все же она не напоминала Кэми Эша или свою близняшку. Её манера присутствия была не такой, как у Розалинды, она скорее была свойственна Джареду. Чувства нахлынули с такой силой, будто Кэми ударили по лицу.

Бледная вуаль волос Лиллианы — Розалинды были забраны наверх в гладкий шиньон. Мягкие губы Розалинды были накрашены красным и поджаты, в нетерпение, ожидая ответа Кэми.

— Ой, — сказала Кэми. — Ой, здрасте. Я — Кэми Глэсс.

Лиллиана приподняла темные, казалось вылепленные брови, и это, похоже, означало, что это имя ей ни о чем не говорит.

— Пусть так, — сказала она. — Что ты здесь делаешь?

— Меня Эш пригласил, — неуверенным голосом сказала Кэми.

— Неужели, — сказала Лиллиана, с каким-то неопределенным налетом удивления, который Кэми нашла оскорбительным.

— Вы знали моих родителей, — пошла дальше Кэми. — Джон Глэсс и Клэр Сомервилль?

Лицо Лиллианы оставалось совершенно пустым и безразличным.

— Скорее они знали меня, нежели я их, — высказалась она. — Я ведь Линберн. — Её дерзость позволяла говорить подобные вещи так холодно, что Кэми чуть было не рассмеялась. Лиллиана приподняла брови; они были единственными чертами лица, которые выражали ее эмоции.

— Моя мама была права на счет Вас, — сказала Кэми.

— И что же она обо мне говорит? — осведомилась Лиллиана.

— Она сказала, что Вы считали себя чуть ли не королевой каждой чертовой травинки в Доле… — Кэми осеклась, в ужасе от себя.

Красный рот Лиллианы искривился в улыбке.

— Все еще так и есть.

Ее взгляд переместился в точку над плечом Кэми. В её глазах промелькнуло тепло, словно проблеск солнечного света на замершем озере, что не удивило Кэми и, обернувшись, она увидела Эша. Она была также не удивлена, увидев его встревоженным. Эш положил руку Кэми на спину, когда подошел к ней, будто извинялся за все, что наговорила ей Лиллиана. Этот жест был так естественен, что она начала понимать, что он был добрым от природы, а это куда лучше, чем быть просто очаровательным.

— Мама, это — Кэми, — сказал Эш.

— Да меня ежеминутно информируют, — пробормотала Лиллиана.

— Кэми, мама, — сказал Эш приглушенным голосом. — Давай, пройдемся еще по саду, — добавил он и рукой, лежавшей на спине Кэми, повел её прочь.

— Я просто очарована садоводством, — серьезно сказала Кэми. — Эш, прошу тебя, расскажи мне еще об удобрениях.

— Я прямо не знаю, мы не настолько хорошо друг друга знаем, чтобы говорить о столь пикантных вещах, — сказал Эш.

Они пошли прогулочным шагом к другой стороне сада, Эш хотел ей показать нечто особенное, где Роб занимался подрезкой деревьев и кустов, не столько из-за того, что там была на что посмотреть, а скорее, чтобы быть подальше от Лиллианы. На той стороне стояли ворота. Кэми выглянула в них и увидела низину и склоны полей у подножья холма.

Всё владения Линбернов, а она в этом нисколько не сомневалась, и ей вспомнился листок бумаги, который остался лежать дома в кармане её джинсов. Она оглядела всю землю и заметила темный объект, торчащий снизу, справа от ворот. Это была рука размером в натуральную величину, которая являлась частью ворот. Её пальцы тянулись в сторону Кэми, будто взывая.

Кэми отступила на шаг назад.

— Эш, а ты замечал, что в большинстве случаев, в основе декора в вашем доме лежат человеческие руки?

— Гммм, нет, — озадаченно сказал Эш.

Кэми начала перечислять примеры: дверная ручка в виде руки, рука, держащая эфес меча, люстра в виде рук, а теперь еще вот это. Она воздержалась от упоминания того факта, что другой тематикой Линбернов была утонувшая женщина.

Они стояли у стены особняка. Эш рассматривал свои руки, держа их перед собой, отпуская комментарии Робу себе через плечо, пока его отец занимался садом, когда Кэми почувствовала острое желание обернуться. Словно ментальный толчок.

"Кэми", — сказал Джаред и тут же последовал настоящий шепот: — Кэми!

Кэми продвинулась к башне, которая высилась совсем рядом, соединенная с поместьем, но в то же время, как бы находясь особняком, яркая колонна с дверью во тьму. Когда она сделала шаг, то увидела Джареда стоящего в тени стены.

— Иди сюда, — сказал он и улыбнулся.

По виду он только что катался на мотоцикле: волосы взъерошены, грудь вздымалась и опускалась, а на шее блестели тонкая цепочка и струйки пота. Он нервно дрожал. Его переполняло ощущение открытия, нечто дикое, нечто, что проникло и в её кровь.

"Я не могу", — машинально сказала она и посмотрела в сторону Эша.

"Кэми", — возразил Джаред, настолько же машинально.

Кэми снова взглянула на него, а затем еще раз на Эша. Взглянув на эту пастораль, а потом вот на это, подумала она, так посчитаешь, что это сцена из пьесы о Злом и Добром братьях.

Поразительный контраст между Эшем, стоящим в свете солнца и смеющимся и перекрикивающимся с отцом, и Джаредом в полутьме лестницы, будто притаившейся тенью Эша, бледным шрамом в темноте. Самым худшим было то, что и Джаред увидел то же самое, её глазами, увидел кого-то похожего на ангела и кого-то иного.

С унылым порывом чувств, напоминающим ледяную реку, где его мысли, натыкающиеся на острые камни, были скованы холодом, Джаред даже не винил её, он подумал: "Не удивительно".

Кэми бросилась в тень и к лестнице. "Это не то, что я имела в виду, не то", — говорила она ему, хватая за пиджак.

Джаред оторвался от неё и побежал во тьму вверх по крутой кривой лестнице. Кэми бросилась за ним вдогонку. Едва они поравнялись, как в буквально еще секунду назад ясном небе разразилась буря и на окне отразились дрожащие, бледные отблески молнии, которую Кэми еще даже не увидела. Последовал гром, а они продолжали бежать, хотя Кэми чувствовала, что буря в любое мгновение может встряхнуть башню. И в этом беге для её клокочущего разума это имело какой-то смысл: с Эшем было солнечно, а с Джаредом сверкали молнии.

Они, пыхтя и задыхаясь, добрались до самого верха колокольни. У Кэми кружилась голова от количества винтов лестницы. В связи с тем, что колокол находился в реке, это была просто комната с четырьмя незастекленными окнами. Дождь потоками обрушивался со всех сторон. Джаред и Кэми стояли в центре помещения.

— Я очень быстро ехал на своем байке и увидел вот это, — пробормотал Джаред, все еще пытаясь отдышаться. Он ткнул пальцем и Кэми увидела то, о чем он говорил. Темный лес изогнулся идеальной запятой от самого основания холма, на котором стоял Ауример, протянувшись до маленького домика на другой стороне. Прямиком к дому Кэми, которым владели Линбёрны.

— Что это значит? — спросила Кэми.

Джаред ответил: — Не знаю.

Внимание Кэми привлек движущийся огонек, который находился гораздо ближе. Она подошла к стене колокольни и вгляделась в пелену проливного дождя, чтобы получше рассмотреть. Она увидела, как внизу Роб Линберн позабыл про свою тачку, Лиллиана вышла из своего алькова, Эш поднял взгляд, а из дома выбежала Розалинда.

Почти все Линбёрны собрались в своем саду и, застыв на месте, дрожали меж темнотой штормовых облаков и волнами наводящего ужас бледного света. Их лица были обращены вверх, похожие на крошечные луны, отражающие молнии, руки раскинуты, приветствуя бурю.

Кэми взглянула на Джареда и увидела, что его глаза стали бледно серыми, бледнее молнии. Его страх затопил её, как призрачный свет колокольню.

"Что с ними? А если с ними что-то не так, как это отразится на мне?"

— Джаред! — воскликнула она, перекрикивая бурю. Когда он не ответил, она снова схватила его за куртку, на этот раз обеими руками, не позволяя ему вырваться, и громко орала на него и вслух, и мысленно, пока он не повернул своё блестящие от дождя лицо к ней. — Слушай меня! Я не знаю, что происходит. Я понятия не имею, что все это значит. Но я как минимум знаю, что это не важно. Ты не один из них. И никогда не был. Ты не их. Ты мой.

Джаред склонил к ней голову, посмотрел ей в лицо и успокоился, словно нашел толику уверенности, которую Кэми никак не могла отыскать в себе.

— Да, — сказал он ей то же, что она уже дважды говорила ему. — Я знаю.

Они испытывали прямо-таки электрический дискомфорт, держась друг за друга, даже не смотря на то, что у неё в руках была только его куртка. Они так и стояли вместе в пустой колокольне, пока бушевал шторм, а в саду танцевали Линбёрны.

Глава 16 ПОДВОДНЫЙ СВЕТ

"Верный Постоялец" находился в сельской местности, севернее Ауримера, где леса простирались западнее, а город — южнее. Кэми никогда не замечала, сколько всего в Разочарованном доле было построено так, что поместье находилось в центре, а теперь не могла прекратить замечать. Гостиница, построенная из котсуолдского камня, располагаясь в конце длинного и изгибающегося подъездного пути, покрытого гравием и в блекнущем вечернем свете выглядела бледной.

Пораньше в этот день в "Верном Постояльце" проводилась свадьба, и парковка в конце подъездного пути была забита. Дверь была приоткрыта, и внутри все еще было суетно: тележки с бельем для стирки, едой и чистящими средствами катали через холл из кухни к кабинетам и подсобкам. Но все же было не настолько суетно, чтобы пятеро подростков могли пройти незамеченными.

— Формально, это здание старее поместья. Оно построено из усадьбы двенадцатого века, — сказала Кэми, подглядывая в дверь. — Вы заметите, когда мы попадем вовнутрь.

— Если попадем, — сказал Эш.

Кэми одарила Эша сомнительным взглядом. Вчера она ушла домой, не попрощавшись с ним, и все еще не была уверена, как сформулировать вопрос о странных плясках его семьи под дождем. Она продолжала вертеться и поглядывать на него, словно его красивое лицо в любой момент могло соскользнуть, как маска.

— Ох, ну как же мы можем облажаться и не попасть внутрь? — спросила Анджела, закатив глаза. — В конце-то концов, людям нравятся слоняющиеся вокруг подростки. Особенно, если они одеты, как ниндзя.

Так как сегодня Кэми командовала выбором гардероба, она поняла, что Анджела закатила глаза, имея в виду ее.

— Не волнуйтесь, — сказала она им всем.

— Почему? — спросил Джаред. — Потому что все любят ниндзя?

— Потому что у меня есть план, — сказала Кэми и довольным взглядом обвела свою команду.

Как она и просила, все были одеты в черное. Анджела даже одела шапку, возможно для того, чтобы она могла натянуть ее на лицо наподобие лыжной маски. Джаред и Эш выглядели похожими больше, чем когда-либо, хотя футболка Джареда и была поношенной и с короткими рукавами, натянутая на плечах. Холли была одета в черное коктейльное платье.

— Я хочу, чтобы ты вошел и соблазнил девушку на ресепшне, — сказала Кэми.

— Чего? — тупо спросил Эш.

— Ну, знаешь, — сказала Кэми, — ослепил ее своим очарованием. Взорвал ее мир. Топай.

Они повернулись, чтобы посмотреть на ресепшионистку, скучающе выглядящую женщину с журналом, не так уж тайно подоткнутым под коврик для мышки. Она посмотрела на них в ответ, одарив через стойку и стеклянную дверь взглядом, полным апатии.

— Что, — сказал Эш, — все что ли?

— Ты что, хочешь стоять здесь и гадать, кого она предпочитает — милашек или бруталов? — спросил Джаред, лениво показав с Эша на себя.

— Извини, как ты только что себя назвал? — требовательно спросил Эш. — Не, подожди, мне не все равно. Как ты меня только что назвал?

— Зачем ты так со мной? — простонала Анджела. — Я знала, что выбраться сегодня из постели было большей ошибкой, чем обычно.

— Соблазнение, — уверенно сказала Холли. — Я могу это сделать.

— Спасибо, Холли, — сказала Кэми. — Все, что я хочу, — беспрекословное повиновение, народ, я так много прошу? У меня возник план! Я уже рублю фишку! Мне надо, чтобы ты сделал для меня это единственное маленькое одолжение.

— Ох, ну что ж, — сказал Джаред. — Если все это из-за фишки, мне снять футболку?

Холли засмеялась и схватила Анджелу за локоть. Что было удивительно, Анджела позволила Холли тащить себя и даже ответила улыбкой на смех Холли, хотя и казалось, что для нее это спорный момент. Джаред вызывающе посмотрел на Эша и пошел, пока Кэми делала прогоняющий жест рукой, словно они были гусями. Вся компания, спотыкаясь, прошла сквозь дверь и подошла на ресепшн, где сидела женщина.

Кэми бочком прошла через дверь несколькими минутами позже, никем не замеченная, потому что все взгляды были устремлены к развивающемуся массовому соблазнению. Вскорости и остальные последовали за ней.

Холли смеялась: — Джаред сказал ей, что в Сан-Франциско танцевал экзотические танцы.

— Мое тело — подарок Божий, — серьезно сказал Джаред. — Кроме бедер, они определенно подарок Дьявола.

— Я удивлен, что она не вызвала полицию, — пробормотал Эш. — Я бы вызвал.

Анджела выглядела травмированной, но не настолько, чтобы не заметить, что что-то изменилось. Ее взгляд направился прямо на стопку, которую Кэми держала в руках.

— Что это там у тебя?

— Фартуки, которые я взяла с одной из тележек с бельем для стирки, пока парень, кативший ее, был отвлечен видом четверых людей, ведущих себя, как эпические идиоты, — сказала ей Кэми.

— И ты не могла просто сказать нам вести себя, как эпические идиоты? — спросил Эш.

— Я не хотела, чтобы вы были одеревенелыми и застенчивыми, — сказала Кэми. — Я хотела, чтобы вы вели себя естественно. И у вас получилось восхитительно!

— Я обеспокоена твоими навыками соблазнения, — сказала Холли Анджеле. — Ты прекрасна. Можешь делать это лучше. Вообще-то, все могут делать это лучше, чем "Не смотрите на меня".

Анджела пожала плечами.

— Мы вели себя, как восхитительные, естественные идиоты? — спросил Джаред. Он улыбался, но опять же, конечно, он был единственным, помимо Кэми, кто точно знал, что происходит. У них не было секретов друг от друга.

Ну. У нее не было секретов от него.

Кэми отбросила эту мысль и улыбнулась ему в ответ, чувствуя, как вокруг ее сердца закручивается его удовольствие.

— Особенно ты, маленький танцор. "Верный Постоялец" заказал на сегодня кучу выпечки у моей мамы, так что я узнала, что они наняли много персонала на эти выходные ради свадьбы. Персонала, который они, увидев, не узнают. А униформа, — сказала Кэми, скромно гордясь собой, — черная одежда, поверх которой одет фартук.

— Ты — гений, — сказала Холли, когда Кэми раздала всем фартуки.

Кэми гордилась собой.

"Верный Постоялец" словно был лабиринтом. Этим вечером лабиринт был заполнен людьми, которые либо убирались после свадебного торжества, либо продолжали веселиться на свадебной вечеринке. Помимо этого еще был ресепшн, где сидела та женщина, все еще выглядящая немного ошеломленно. Одна большая дверь вела в танцевальный зал, другая открывалась в коридор, ведущий к кухням. Кабинеты располагались с обеих сторон. Две широкие лестницы, располагающиеся на другом конце холла, вели на балкон, а оттуда к номерам.

Кэми сказала всем разойтись в разных направлениях, как только они вошли, так что, когда она целенаправленно пошла в сторону кабинетов, Кэми испугалась, обнаружив Джареда, идущего за ней по пятам. "Иди исследуй что-нибудь еще!" — приказала она.

"Нет, — сказал Джаред. — Кто-то все еще преследует тебя. Я не оставлю тебя, чтобы благодаря кому-то ты оказалась в еще одном колодце".

"И сколько же колодцев ты ожидаешь найти в гостинице?" — осведомилась Кэми.

"Ну, я не оставлю тебя, чтобы тебе в бильярдной дали по голове подсвечником".

Кэми могла точно сказать, что Джаред был серьезен, так что она не стала тратить время на споры с ним. Она приблизилась к двери, поманив за собой Джареда, а затем распахнула ее, увидев помещение, заполненное чистящими средствами. С грохотом опрокинулась швабра. Кэми пыталась не подпрыгивать из-за шума.

"Следующая", — сказал Джаред. Он открыл следующую дверь, которая вела в помещение, заставленное стиральными машинами и сушилками. Там была пара, женщина, сидящая на машине, стягивала с парня рубашку и галстук, обвив ногами его талию.

Кэми взвизгнула.

Джаред кашлянул, извинился и быстро закрыл дверь.

Это нормально, что она взвизгнула, сказала себе Кэми. Все-таки нервы у неё не были стальными. Она пошла дальше и дернула следующую дверь, которая распахнулась и открыла помещение с пустым столом и расставленными вокруг ящиками. — Я займусь компьютером, ты — ящиками, — сказала Кэми.

Под степлером лежал фиолетовый листочек, на котором было написано "КЭССИ41". Когда Кэми включила компьютер и попыталась получить доступ к файлам постояльцев, выскочило окошко для ввода пароля. Кэми напечатала "КЭССИ41" и ее пропустило.

К несчастью, за отсутствием охраны следовало и отсутствие организации. Кэми провела некоторое время, находя записи о постояльцах этого года в прошлогодней папке. Она устояла перед желанием все переделать. Когда за окнами стемнело, она прищурилась, глядя на сияющий монитор, и прокляла тот факт, что не включила свет.

Затем она нашла записи за ночь десятого сентября. Она услышала, что Джаред повернулся и подошел к компьютеру.

— Стоять, — сказала Кэми, — Позволь мне получить удовольствие, сказав "Джекпот", чтобы ты одновременно вздрогнул и поразился.

— Давай.

— Джекпот, — сказала Кэми. — Теперь можешь смотреть.

Джаред оперся на спинку ее стула и посмотрел ей через плечо. Курсором Кэми показала ему имена постояльцев. — Тихая ночь, — прокомментировала Кэми. — Только три постояльца. Джослин и Крис Фэйрчайлды в поисках романтической ночи без детей. И Терри Чолмондели…

— Со своей женой, — сказал Джаред. — Мадлен.

— Ну, он на самом деле не женат, — сказала Кэми. — Хотя он из Разочарованного дола. Так что остается Генри Торнтон из Лондона, который приехал в одиночестве на одну ночь, — Кэми нажала значок печати на странице с информацией о Генри Торнтоне. Принтер отблагодарил ее тихим жужжащим звуком.

От звука шагов, направляющихся вниз по коридору, Кэми замерла, затем она дрожащими руками потянулась, чтобы приподнять край теплой бумаги, появляющейся из принтера. Она видела половину адреса Генри Торнтона — ей нужна была еще минутка…

Джаред крутанул ее стул. Она взглянула ему в глаза.

"Кто-то идет, — подумал он. — Тебе лучше поцеловать меня".

— Потому что кто-то идет? Это такое клише, — сказала Кэми. Она встала, схватив одной рукой лист с напечатанным текстом. Они оба услышали шаг за дверью. Джаред склонился вниз и засомневался.

Он этого не сделает. Он всегда избегал прямых прикосновений к ней.

Дверь открылась.

На женщине, стоящей в дверях, был одет фартук с надписью "Верный Постоялец". Кэми было тревожно, потому что на их фартуках были пятна. Помимо этого она надеялась, что женщина не слышала звука выключаемого компьютера.

— Что вы двое делаете?

— Пыль протираем! — воскликнула Кэми.

Женщина фыркнула. — А то я не знаю…

— Уверяю Вас, мы не обжимаемся.

— Правда, — сказала женщина. — Тогда могу я спросить вас, что вы делали?

— Вы нас поймали, — заявил Джаред. — Совершенно…эм…обжимающимися. Прачечная была занята нашими обжимающими сотрудниками, так что мы воспользовались подвернувшейся возможностью.

— Прачечная… — женщина посмотрела вниз по коридору. — Вы двое оставайтесь здесь. Я поговорю с вашим руководителем! — Она ушла.

Джаред и Кэми обменялись взглядами, а потом оба ринулись за дверь, в коридор, так быстро, насколько могли, в направлении, противоположному тому, в котором ушла женщина, и пробежали через дверь в конце коридора. Они натолкнулись на темноту, а потом и на несколько других вещей.

Джаред выругался. — Это что?

Кэми на следственный манер похлопала по предмету.

— Думаю, это велотренажер. Другое мое предположение, что это огромный пульверизатор, кажется маловероятным.

— Ладно, — шепотом сказал Джаред, запыхавшийся из-за бега, и слова его прозвучали так, словно он хотел засмеяться. — Просто маленький спортзал. Давай просто пройдем через него. Возьми меня за… — он оборвал свою речь перед тем, как сказать "руку".

Кэми не взяла его за руку. Это бы не помогло, а только больше нарушило бы равновесие, а они не могли потерять друг друга.

Они оба молчали, притворяясь, что не чувствуют обоюдного дискомфорта, пока не вышли в другое помещение и Джаред не перелетел через то, что Кэми назвала было массажным креслом.

Его веселое настроение вспышкой пронеслось по ней. Через мгновение она сказала: — Повезло, что дверь была открыта.

— Если бы не была, — сказал Джаред рядом с ее ухом, — я бы ее открыл.

Кэми перепрыгнула через массажный стол и приземлилась рядом с чем-то, похожим на шкаф, заполненный бутылочками, который на минуту угрожающе закачался. Она подошла к очередной двери, которая была видна благодаря слабому свету в другом помещении, хотя нельзя было сказать, что он включен, скорее будто там находился аквариум.

— Нет, не открыл бы, — сказала она Джареду, улыбнувшись в темноте. — Не с помощью разбивания чего-либо или взламывания замков или вообще совершения каких-либо правонарушений. Потому что ты исправился.

— О, да, — сказал Джаред. — Точно.

Кэми нащупала дверную ручку, схватилась за нее и повернула.

— Это другое, как было и в юридической конторе. Мы находимся в поисках справедливости, — она осторожно заглянула в соседнее помещение.

Подошел Джаред и прислонился к дверному откосу рядом с ней.

— Я просто запутался, — заявил он, тихо посмеиваясь. — Вести себя, как паинька, весело только, когда я с тобой.

На стенах в помещении отражался свет, движущееся мерцание на белой плитке.

Кэми осторожно продвинулась вперед.

Комната была круглой, стены ее были выложены рядами белой плитки. У ног Кэми простирался квадрат, заполненный темной водой. Над бассейном виднелась застекленная крыша. Ночное небо превращало бассейн в зеркало, словно покрывая поверхность воды звездной пылью.

Кэми снова услышала смех Джареда и обернулась. Он снимал свою футболку, а фартук уже валялся на полу. Она уловила вид части его живота и поспешно отвела взгляд обратно к бассейну.

— Джаред, — сказала она, во рту у нее пересохло. — Это не значит вести себя, как паинька, — она почувствовала струящуюся через нее манящую радость, идею отбросить хотя бы немного контроля.

— Но может нам будет весело.

— Я не буду этого делать и ты тоже, — сказала ему Кэми.

Джаред нырнул. Его тело прорезало поверхность воды, исчезнув в темноте, от чего по воде пробежала небольшая рябь. Кэми ощущала мысли Джареда, пробегающие в ее сознании: адреналин, наслаждение от отвлечения чем-то, чем-то настолько безвредным, как это.

Голова Джареда появилась над поверхностью, его волосы намокли и выглядели темнее, а на коже бледнело слабое мерцание света.

— Давай, — сказал он.

Кэми помедлила мгновение и приказала: — Отвернись.

Джаред улыбнулся, той маленькой улыбкой, которая прошла в Кэми насквозь, и сделал, как она сказала. Кэми с подозрительностью изучала его лопатки, пока снимала фартук, а за ним и черную футболку, осторожно с ними обращаясь из-за запрятанной страницы. Хотела бы, чтобы на ней было надето сочетающееся нижнее белье, хотя это случалось около трех раз в год. Но, по крайней мере, она хотела бы, чтобы на ней был сдержанный черный бюстгальтер вместо ярко-оранжевого.

— Оранжевый? — спросил Джаред. На волну ее негодования он быстро ответил: — Я не подглядываю! Читаю твои мысли!

— Мне вот интересно, что такое приватность. Наверно, я никогда не узнаю, — сказала Кэми и прыгнула в воду. Она была прохладной, что было восхитительным потрясением, а конечности Кэми покачивались в новой стихии. Ее тихий смех эхом отразился от плитки и был поглощен, когда Джаред слегка плеснул водой ей в лицо.

Кэми плеснула на него в ответ, дрожа в прохладной воде. Джаред думал о том, чтобы схватить ее и окунуть под воду, предполагая, по большей части, просто подразнить ее. Да только это было бы странно, если бы он так сделал, и он был намного крупнее самой Кэми.

— Эй, — сказал Джаред, обернувшись. Небольшие волны в бассейне, вызванные его движениями, омывали кожу Кэми. Волосы на руках встали дыбом, а кожу словно кололо иголками. — Я бы никогда не обидел тебя.

— Я знаю, что ты бы так не сделал, — быстро сказала Кэми. — Дело не в этом. — Дело было не в этом, а в том, что он находился здесь, а это продолжало ее беспокоить, и в том, что она ужасно сильно чувствовала его присутствие, все время. Она думала о сотнях вещей одновременно, например, о том, что их поймают, и о том, что она замечает мускулы груди и плеч Джареда и не знает что делать с тем фактом, что она их замечает.

Но, несмотря на все это, ей было весело.

Взгляд Кэми уловил блеск тонкой цепочки, которую она заметила на шее Джареда, когда они были на колокольне. Но теперь она видела то, что раньше было спрятано под его футболкой: старая монетка, пенни, прямо как та, которую она отправила ему годы назад.

Кэми посмотрела на его лицо.

— Я говорил тебе, что получил его, — сказал Джаред. — Я нашел его на полу в нашей квартире.

Кэми отвела от него глаза, чувствуя на себе его взгляд. И она не хотела, чтобы Джаред видел какие-либо из ее мыслей, поэтому она плеснула на него и сказала: — Второй раунд. Ты догоняешь.

Раздавшийся на расстоянии в одном из спортзалов звук заставил Кэми ринуться к бортикам бассейна. Она подтянулась и вылезла, схватив их вещи, и ощупала карман фартука, убедившись, что лист на месте. А затем она побежала, чтобы присоединиться к Джареду. Он вылез из бассейна и пытался открыть стеклянную дверь, ведущую на террасу снаружи.

Она была закрыта.

Теперь Кэми слышала шаги и они приближались. Она сунула одежду Джареда ему в грудь.

"Я знала, что это плохая идея. Поиски справедливости означают благодатную карму! А поиски незаконного веселья ведут к тому, что тебя ловят в раздетом виде!

Раздались шаги, отчетливо эхом отражаясь от плитки и застекленной крыши.

Джаред глубоко вздохнул и сказал: — Кэми, извини.

Яркий блеск звезд, отражающихся в воде бассейна, поймал взгляд Кэми. Она смотрела на воду, несмотря даже на эхом отражающиеся шаги и то, что мужской голос крикнул: — Кто здесь?

Свет в бассейне был настолько ярким, что казалось, будто нечто находилось под водой, его сияние напоминало подводное сокровище.

"Что это за хрень?" — спросил Джаред.

"Понятия не имею".

Сияние не было каким-то ночным трюком. Но дело было и не в их панике. Люминесценция срослась в воздухе, словно занавесь из кристаллов, растянувшись от поверхности воды в бассейне рядом с ними до застекленной крыши. Сквозь эту сияющую завесу Кэми увидела охранника. Он был одет в мрачную униформу и таким же мрачным было выражение его лица.

Охранник осмотрел помещение. Казалось, будто он не напуган сиянием, повисшим в воздухе, или двумя подростками, одетыми только в нижнее белье, дрожащими позади этого света. Он нахмурился, кивнул и вышел. Он не видел их. Он ничего не видел.

Как только мужчина вышел, свет померк, будто на мгновение сияние покрылось пылью, а затем его подавила внезапно появившаяся тень.

Ослабев, Кэми прислонилась к стеклянной двери.

— Не хочу воровать твою фразу, — прошептала она, — но что это была за хрень?

— Понятия не имею, — сказал Джаред.

Глава 17 У ПОРОГА В ОДИНОЧЕСТВЕ

Когда они прошли обратно через пансион и обнаружили остальных снаружи, Кэми была слишком изумлена, чтобы выдавить из себя больше, нежели, что все молодцы, команда, и пора по домам. Легла она в постель также в состоянии шока.

Она, в самом деле, верила во все сверхъестественное или была открыта для подобного рода вещей: другого объяснения её связи с Джаредом не было. Но как же тогда можно что-то выяснить, столь же невозможное, как событие, которое шло в разрез с действительностью, заставив кого-то ослепнуть, не позволив увидеть, что же происходило в бассейне? Что или кто стало тому причиной?

Кэми спала беспокойно, мучимая дурными снами, которые словно оставляли на её разуме отпечаток, когда проносились сквозь ее сон.

Проснулась она рано, вытащив себя из кровати и затащив в платье, которое положила на кровать накануне. Кэми скользнула ножками в зеленые туфли, украшенные маргаритками, и спустилась вниз. На часах было шесть утра, потому мамы уже не было дома, а все остальные еще спали.

Дом был так тих, что возникало такое чувство, будто утренний солнечный свет должен был течь еще более размеренно, как будто целое утро пыталось вступить в сговор с Кэми в попытке не потревожить ее семью. Она не могла оставаться во всей этой тишине и безмолвии.

Она пошла в школу, думая, что почувствует себя лучше, как только попадет в свою штаб-квартиру. Но, как только она там оказалась, обнаружила себя сидящей на своем стуле за столом, уставившейся в блокнот, на странице которого были написаны всего два слова: Линберны и Магия. И больше ничего.

Она не знала, как разработать план действий с учетом магии, почему кто-то мог убить ради нее или помочь им, используя ее. Ей было это не подвластно и она не знала, что с этим делать. Она хотела, чтобы магия закончилась, и в тоже время она хотела Джареда.

Кэми мысленно потянулась к нему и почувствовала порыв его обеспокоенности. Потом она подняла взгляд на звук распахивающейся двери и увидела его. Она вздрогнула, но он пересек комнату, подойдя к ней, не отрывая глаз от её глаз, и её успокоила странность всего этого. Кэми почувствовала себя так, будто он мог обнять её и она спрятала бы лицо в его дурацкой кожаной куртке, и ей стало бы легче.

Он остановился по другую сторону от стола и спросил: — Чем я могу помочь?

— Так, — сказала Кэми и опустила взгляд вниз на свой блокнот, так чтобы он не мог видеть её лица: — Хотела бы я знать к чему привели те обряды с животными.

— Обряды…думаешь они сработали?

— Может быть, — сказала она. — В пансионе прошлым вечером что-то произошло. А, если считать еще и нас, — мы можем читать мысли друг друга. Я знаю, что есть объяснение, но не похоже, что оно рациональное. Так, каким образом работают эти ритуалы?

— То, что имеем мы, ни с чем таким не связано, — сказал Джаред. — Ни коим образом.

Внезапный холодный поток эмоций Джареда заставил Кэми отпрянуть.

— Ты этого не знаешь, — спокойно сказала она. — Логично предположить, что здесь есть какая-то связь.

— Логично предположить, что это волшебство? — сказал Джаред, качая головой. — И не менее логично предположить, что мы с тобой из того же теста, что и тот больной урод, убивающий животных и пытающийся убить тебя. Так ты о нас думаешь.

"Нет, не так", не согласилась Кэми, потянувшись мысленно к нему, но эмоция, которую она получила от него в ответ, походила на поднятую руку, которая предупреждает, что лучше не приближаться.

Язык тела Джареда говорил о том, что он последовал поданному примеру. Он вышел из комнаты, его широкие плечи были напряжены от злости. Кэми выскочила из-за стола и просилась за ним. Она обиделась на него, что он вот так взял и ушел и вообще был здесь. Она злилась на себя, что придавала этому столько значения.

— Ты все воспринимаешь неправильно, — сказала она ему, её голос эхом разнесся вниз по лестнице.

— Тебе интересно на что было бы похоже личное пространство. Тебе бы хотелось, чтобы меня не существовало, — сказал Джаред. — Как я, по-твоему, должен это воспринимать?

— Так во что же я по твоему должна верить? — усмехнулась Кэми. — Что мы — родственные души?

На этот раз злость Джареда столкнулась кэминой: возникло такое чувство, будто между ними полыхал лесной пожар, подпитывающий их в этом разрушительном, горячем, замкнутом круге. Кэми понимала что происходит и все еще не могла остановить это, не могла контролировать и ненавидела это.

— О нет, это не было бы логично, — сказал Джаред. — Тебе же всегда хочется, чтобы у всего было объяснение.

— Именно, — огрызнулась Кэми. — Хочется. И что в этом плохого? И что плохого в том, чтобы хотеть немного личного пространства? Теперь все по-другому, когда я знаю, что ты настоящий. Мне трудно с этим примириться.

— Ну, уж прости, что я такой трудный, чтобы тебе с этим примириться, — прорычал Джаред.

Кэми спустилась к нему на три ступеньки вниз, а Джаред отступил, добравшись уже до первого этажа. Кэми вихрем помчалась вслед за ним, бушуя на столько, чтобы думать о таких вещах, которые бы никогда не произнесла вслух: "Мне жаль, что ты воспринимаешь это как должное, не задаваясь вопросами, потому что находишься в растерянности и отчаянии".

Джаред повернулся и зашагал по коридору, Кэми бросилась в погоню.

— Куда ты? — спросила она. Она подбежала к главному выходу, когда Джаред уже пинком заставил двери открыться и вышел на улицу. Она стояла на верхней ступеньке, в то время как он подошел к своему потрепанному мотоциклу и взвизгнув на прощанье байком поехал прочь. Кэми же в ответ крикнула: — Ой, ну конечно, быть прогульщиком — это же так конструктивно!

Она захлопнула за собой дверь и посмотрела на учеников, которые стояли в коридоре и пялились на неё с широко распахнутыми глазами.

— Вот именно, — громко сказала она. — Всем оставаться в школе. Или я рассержусь не по-детски.

Она вернулась в штаб, но теперь в нем было совсем неуютно. Но она все равно включила компьютер, мысленно продолжая кричать на Джареда.

— Эээ, — сказал Эш, выглянув из-за двери, — ты…в порядке?

— Не то слово! — ответила Кэми и напечатала, сильно барабаня по клавишам: "С появлением банка спермы, женщины осознали бесполезность мужчин, и к 2100 году те находятся на грани вымирания". — Все путем, лучше некуда! Почему ты спрашиваешь?

— Ээ, потому что я слышал, как вы с Джаредом ссорились. Кроме того, ты стучишь по клавишам, как обезумевшая куница, привязанная к клавиатуре.

Кэми перестала печатать.

— Может, ты и прав.

— Я просто хотел заглянуть и удостовериться, что ты в порядке, — сказал Эш. — Я подумал, может, тебе нужно взбодриться.

Кэми расслабленно откинулась на спинку стула. Эш продолжал стоять на пороге, не прислоняясь к косяку, чтобы послушать незримый голос. Просто стоял, голубые глаза смотрят заинтересовано, а голос спокоен.

— И как же ты собираешься меня взбодрить?

— О, ну что ж, — сказал Эш и улыбнулся своей очаровательной улыбкой. — Как насчет того, чтобы вечером заценить какой-нибудь фильм?

"Он такой приятный", — не могла не подумать Кэми. Она ни с кем не встречается. Значит, она никого не придает. Кэми прикусила губу, а затем улыбнулась в ответ, чувствуя, как уголки её губ напряглись, создавая улыбку. — С удовольствием.

В глубине темных вод блестело золото. Нечем дышать и вода убийственно холодная, словно цепью утаскивает его все дальше вниз. Здесь нет ничего кроме тьмы и недоступного золотого свечения, которое исходит откуда-то из глубины. Если он не выберется на поверхность, то погибнет, и еще он был твердо уверен, что если не доберется до свечения, все равно погибнет. А потом он увидел что-то еще, подводное сияние, исходящие от металла: женское лицо на дне бассейна.

Джаред вынырнул на поверхность сна и, задыхаясь, проснулся. Он перекатился на живот и поморщился: он ездил по округе в течение добрых восьми часов, и несколько раз упал. Ничего особенного. И он сбавил обороты только потому, что знал, что Кэми бы обязательно пришла к нему.

Таким образом, он не врезался на своем байке в дерево, и Кэми могла спокойно пойти на свидание с Эшем. Так было лучше всего. И вместо того, чтобы разбивать свой байк, вечером Джаред ворвался домой, вырубился и во сне увидел покойницу.

Джаред осознал, что он его куртки воняет, будто он катался на мотоцикле восемь часов к ряду. Он скинул её и направился в душ. Его ванная в Ауримере выглядела нелепой и странной. Каждая из четырех ножек, выполненная в виде когтистой лапы сжимала крошечный кристаллик, а душевая лейка была выполнена в виде медного кулака. По крайней мере, краны исправно работали, а это было даже сверх того, к чему он привык. Это было лучше, чем то, что у него было в квартирах, в которых он жил со своими родителями в Сан-Франциско, и уж чертовски лучше, чем умывальники в фаст-фудах, в которых он пытался мыться все прошлое лето.

Горячая вода, обжигая его свежие царапины и синяки, побежала между лопаток. Джаред щелкнул шейными позвонками, вышел из душа и пошел, чтобы найти чистую футболку и джинсы. Он покинул помещение, убирая волосы назад от своего лица, поднялся по лестнице и прошел мимо гобеленов, через гостиные и длинный коридор, зовя дядю Роба. Дядя Роб был всегда к нему добр, хлопал по плечу и называл "сынок". Джаред не очень понимал, почему ему это нравилось, или почему именно сейчас он хотел его видеть, но продолжил его искать.

Джаред решительно направился в кабинет. Свет включен не был, но в камине горел огонь, отбрасывая оранжевые и черные полосы на окна, как будто за шторами притаился тигр. Из тени раздался голос: — Чем могу помочь?

Джаред окликнул: — Тетя Лиллиана? — и включил свет.

Его тетя сидела в желтом кресле с высокой спинкой. Волосы у неё были распущены, но убраны назад черным ободком, что делало её похожей на постаревшую, озлобленную Алису из Страны Чудес.

— Книжицу захотел почитать? — спросила тетя Лиллиана. — Не могла не заметить, что половина библиотеки переехала в твою комнату.

Джаред почувствовал смутное беспокойство, что она заметила. Он не привык, чтобы взрослые внимательно изучали его поведение. Он не собирался брать много книг, но все они оказались ему по душе, о добрых старых временах, когда мир имел смысл, а смерть, любовь и честь, не были просто словами.

— Я искал дядю Роба, — сказал он, отступая. — Он в саду?

— Не ходи на улицу, Джаред; у тебя же волосы мокрые, — сказала ему тетя Лиллиана. Она сказала это спокойно, но застала этим Джареда врасплох. Это было сказано так по-матерински, но его мама бы так никогда не сказала. На пороге он замешкался, и пока он так стоял в нерешительности, мрачная тетя Лиллиана слегка нахмурила свои подведенные брови и повторила вопрос: — Чем могу помочь?

Джаред принял решение: — Ну да, ну да, можете.

Лиллиана явно была не очень в восторге от "Ну да", но кивнула ему, призывая продолжить.

— Я вот о чем подумал, — сказал он, — мы ведь не очень хорошо друг друга знаем, не так ли? Я хочу сказать, ну, как люди, которые являются родственниками. И я подумал, это может показаться странным, но может вы расскажете что-нибудь об Эше, когда он был маленьким.

Тетя Лиллиан моргнула. Джаред подумал, что это можно было приравнять к тому, что тетя отшатнулась и прижала руку к сердцу.

— Да, — сказала она, голос её был холоднее, чем когда-либо. — Да, расскажу.

Она поднялась и направилась к застекленному книжному шкафу на другом конце комнаты и достала обернутый в сукно фотоальбом с сепийными* розами на обложке. Она встала у шкафа, держа альбом в руках, и смотрела на Джареда.

Затем она направилась к одному из диванов с багряным балдахином. Она присела, спина идеально прямая, словно кто-то тренировал её в самой благородной военной академии в мире.

— Ты можешь подойти и присесть рядом, — любезно сказала она.

Джаред подошел и присел на диван, достаточно далеко, чтобы не вторгаться в личное пространство тети Лиллианы и довольно близко, чтобы видеть фотографии в альбоме. Возможно, ему пришлось ссутулится чуть больше обычного.

— Я довольна тем, что ты, Джаред, интересуешься семьей, — сказала тетя Лиллиана. — Для меня это много значит. — Она помолчала, а потом добавила: — Это единственное в мире, что имеет для меня значение.

Джаред почувствовал угрызения совести. Его не смущало, что он использовал тетю Лиллиану, имея скрытые мотивы, но все усложнялось, если ей и в самом деле было не все равно чем он занимается. Это также заставило его принять то, что он и так уже знал. Вспомнив, как там в Сан-Франциско, в последней из длинной череды сменных квартир, он проснулся, услышав спор между мамой и тетей Лиллианой. У мамы так и не пропал её акцент, но было странным осознавать, что он не может различить их голоса. Это было похоже на то, будто он лежал в темноте и слушал, как мама спорит сама с собой. За исключением того, что два голоса говорили об очень разных вещах.

Ему хотелось верить, что именно тете Лиллиане принадлежали слова: — Он будет бесполезен, — а мама, возразила: — Разумеется мы берем мальчика с собой. Мне не все равно, если ты не хочешь его там видеть: я хочу.

Но он знал, что на самом деле, это не так.

Что наводило на мысль, почему он понадобился тете Лиллиане и для чего?

Джаред отклонился на подушке, даже несмотря на то, что спина тети Лиллианы попрекала его своей прямотой.

— Итак, — сказал он. — Расскажите мне об Эше.

К тому моменту, когда Джаред ретранслировал о привычке Эша прятать свои мягкие игрушки в холодильник, Кэми начала в полный голос смеяться в кинотеатре.

Эш взглянул на неё.

— Извини, — пробормотала Кэми. — Просто…кино такое смешное.

Эш снова вернулся к просмотру кино, в котором маленький светленький мальчонка умирал от лейкемии.

— У меня очень извращенное чувство юмора, — прошептала Кэми.

Что она испытывала, так это непреодолимое желание стукнуть Джареда по голове. Она знала, как должно было развиваться это свидание. Она тайком бы поглядывала на Эша. И несколько раз бы их взгляды встречались и после долгого мгновения, они бы отводили глаза. Она бы призывно положила свою руку на подлокотник, а он бы с радостью взял её в свою. Но вместо этого она пыталась сохранить беспристрастное лицо, пока её развлекали историей о том, как Эшу было четыре года и он фаршировал свой нос креветками.

После окончания фильма Эш с Кэми вышли из кинотеатра и, петляя, пошли по берегу реки. Наступили сумерки, луна над рекой Разочарований обернулась в серебристую ленту, а волосы Эша превратились в серебряные нити.

— Итак, кино было… — сказал Эш. — Гмм…

— Очень даже, — сказала Кэми. — В Разочарованном доле всего один кинотеатр и у нас показывают один фильм в неделю, таким образом, они уверены, что у них в любом случае будут зрители. Нельзя сказать, что это является оправданием для такого количества просмотров мною "Касабланки".

— А с какой скоростью происходит смена репертуара? — спросил Эш. — Типа одна неделя трогательные истории любви и потерь и о человеческой природе, а на следующей…гммм…оборотни мутанты убийцы? Не то чтобы я говорю, что сам бы предпочел оборотней.

— Если бы представилась возможность попасть на оборотней, — сказала Кэми, — я бы тоже предпочла сходить на них. Ради разнообразия. — Она искоса поглядела на Эша. — О, мой космополитический путешественник, жалеешь, что родители так опрометчиво решили сюда переехать?

— Не, — ответил Эш. — Здесь все лучше. Этим воздухом дышится легче, а мама гораздо счастливее. Моя семья…другая.

— Должно быть, я этого не заметила, — сказала ему Кэми. — Вообще.

Она вспомнила, как Линберны высыпали на улицу, чтобы пропитаться бурей. Это было странным, а теперь казалось и немыслимым, когда Эш шел с ней рядом этим тихим вечером и держал её руку в своей. Она могла прикасаться к нему и это было так просто.

Эш пожал плечами и его рука крепче сжала её ладонь.

— Семьи, — сказал он. — С ними бывает нелегко. Но ради них мы должны стараться изо всех сил, ведь так?

Он качнул руку Кэми взад-вперед и они, проходя по своду деревянного моста, обменялись улыбками.

— Итак, — сказал Эш. — Из-за чего вы с Джаредом поссорились? Я слышал…

— Я не хочу говорить о Джареде! — сказала Кэми и решила дать еще один шанс Мате Харе, притаившейся в ней, и извлечь информацию из мужчины, попавшемуся в её сети. — Так…расскажи мне, какие трудности у тебя в семье. — Она задалась вопросом, возникали ли когда-либо у Маты Хари трудности с выведыванием информации.

— Ну, — с сомнением сказал Эш, — ты уже сказала, что не хочешь говорить о Джареде. — Он снова ей улыбнулся. — А я, по правде сказать, не хочу говорить о своей семье.

Он завел её руку ей за спину, чтобы немного повернуть ее к себе, как будто они исполняли едва уловимый танец. Он стоял, глядя на нее сверху вниз. Теперь близко. А на его ресницах трепетал лунный свет. Он склонился ниже, в то время как Кэми облокотилась на перила моста и подняла лицо к нему. Первое прикосновение его губ к её было нежным, легким и приятным.

"Забавный факт, — влез Джаред. — Эш до пяти лет мочился в кровать".

Кэми издала смешок прямо Эшу в губы. Он мгновенно отпрянул.

Кэми попыталась не умереть от стыда.

— Прости, — тут же сказала она. — Я задумалась о другом.

Голос Эша был резок: — И о чем же ты думала?

— Я думала… — барахталась Кэми, как рыба на суше стыда. — Что…фиолетовый смешной цвет? — Она не могла винить Эша за его недоверчивый взгляд. Она сама с трудом верила в то, что несла. — Слушай, мне жаль, — сказала Кэми. — Просто я странно себя чувствую. Наверное, мне лучше пойти домой.

Она пересекла мост через дорогу, идущую вдоль леса. Когда она оглянулась, Эш все еще стоял в лунном свете на мосту, выглядя, как разгневанный ангел. Джаред же кричал у неё в голове, чтобы она не вздумала сейчас в одиночку идти домой через лес.

"Я не собираюсь идти через лес, — огрызнулась Кэми. — Я же не идиотка. А то, что я одна, кого в том вина?"

Джаред скатился с кровати, стараясь не обращать внимание на злое безмолвие Кэми у себя в голове. По этой причине он не могу заснуть уже несколько часов. Он просто должен был двигаться, как будто движение могло прогнать куда подальше чувство, что он облажался еще больше, чем обычно.

Он натянул джинсы и спустился по задней лестнице к кухне. Лестничные площадки между этажами были выкрашены в красный, поэтому первый лестничный пролет был сродни спуску в ад. Он пошел мимо ада к следующему лестничному пролету, мимо стены с живописной черно-белой мозаикой, на которой была изображена женщина, пойманная в ловушку между Ауримером и озером, в тенях, ведущих в серых зал. У одной стены здесь стоял мраморный бюст, и его белый мужской профиль напоминал Джареду тетю Лиллиану.

Дверь была приоткрыта и Джаред понял, что кто-то не спал, потому что он увидел рассекающую мраморное лицо косую полосу света. Он повернул в направлении освещенной комнаты, и пока спускался по ступенькам, до него доносилось бормотание голосов. Семейная конференция происходила в библиотеке.

— … очевидно, это не остановить. Мы должны что-то сделать, — сказал женский голос. Это была Тетя Лиллиана, а не его мама, потому что она говорила о принятии мер.

Его мама заговорила следующей: — Ты не можешь доверять полукровке.

Джаред на мгновение замер и в этот самый миг дверь распахнул Эш и выскочил из комнаты. Он увидел на лестнице Джареда и его голубые глаза широко распахнулись.

Джаред бросился к Эшу и припер того к каменной стене.

— Полукровка? — сказал Джаред злым шепотом. — Они имели в виду Кэми?

При упоминании имени Кэми глаза Эша сузились.

— Нет, — сказал он и его голос вдруг стал таким же как у его матери, скрипучим и холодным. — Они имели в виду тебя.

Он оттолкнул Джареда и исчез обратно в комнате, где семья держала совет.

Джаред не стал дожидаться, чтобы посмотреть, что им скажет Эш. Он прошел через обеденный зал, а затем на выход, и выскочил за дверь, которая захлопнулась за ним. Он сел на верхней ступеньке входа в Ауример Хауз. В низине простирался мрачный и притихший Разочарованный дол.

Полукровка.

Джаред никогда не принадлежал ни к одному месту. И впервые он был этому рад. Он не был одним из них. И не хотел быть. Он знал, где и кому хотел принадлежать.

Они могут хранить свои тайны, как бы хотелось его матери. Он не хотел быть причастным к этому.

На следующий день Кэми добралась до школы без каких-либо происшествий, никаких тебе похищений пиратами или неожиданного развержения земли под ногами и поглощения её, к жалости Кэми. И на первой же перемене по дороге в свой штаб, она встретила того, кого меньше всего хотела видеть.

— Эш, — сказала она, задыхаясь от ужаса.

— Привет, — поздоровался Эш.

Кэми панически уставилась на него и выдавила: — Мне так жаль.

— Ага, — сказал Эш. — Ты уже это говорила. — Он шел в ногу с ней, поднимаясь по лестнице. — Слушай, — сказал он. — Не бери в голову. Правда. Мне кажется, это я должен извиниться.

— Нет, — возразила Кэми. — Нет, я почти уверена, что это должна быть я. Извиняться снова и снова, снова и снова.

— Я же знал, что ты была очень расстроена. Я должен был сводить тебя туда, где бы у тебя поднялось настроение, а не обижаться, чтобы ты почувствовала себя хуже.

— Ты чересчур хороший, и мне все еще жаль, что я испортила свидание и оно стало худшим в твоей жизни.

— О, нет, — сказал Эш. — Это было не самым худшим свиданием в моей жизни. Самое худшие свидание у меня было с девушкой, у которой любимым домашним питомцем считался огнетушитель.

Кэми, моргая, уставилась на него.

— Как понимаешь, — сказал Эш, — это немало озадачило меня.

— Я могу посоревноваться с любительницей огнетушителей, — заметила Кэми. — Я делала очень странные вещи.

По коридору поплыл смех Эша, а у Кэми вдруг почему-то стало очень легко на сердце. "Все может быть в порядке", — подумала она.

— Я в тебя верю, — сказал Эш. — Итак…что скажешь? Может, сделаем еще одну попытку?

"Тебе лучше не входить, — сказал Джаред. — Я сижу здесь". Он не швырял комментарий обиженно. Он просто сказал это, будто сдался.

Кэми стояла у двери с свой штаб и посмотрела через окошки из матового стекла. Джаред сидел за своим столом, ссутулив свои большие плечи.

— Нет, — сказала она Эшу и увидела, как он удивленно моргнул. — Ты мне правда нравишься, — продолжила она, потому что Эш заслужил это услышать. — Но прямо сейчас у меня много всякого происходит, и я просто не знаю…я просто не знаю, как быть.

Она едва расслышала, как Эш вежливо пробормотал: "понятно" и "конечно" и "ему где-то надо быть", бессмысленные слова, которые нужны были, чтобы как-то выбраться из этой ситуации. Она чувствовала, как её наводняет ужас.

Кэми открыла дверь и вошла в штаб. Полуоткрытые жалюзи нарезали небо на полоски света и тени, которые падали на стол и пол, на красные лампы и светлые волосы Джареда, создавая иллюзию клетки. Она подошла и встала у окна, позади стула Джареда. А затем она сдалась и облокотилась на спинку стула Джареда, почти касаясь его.

— Я рада, что ты настоящий, — сказала она. Она была рада, что он настоящий. Она не могла желать, чтобы он не существовал, или хотеть, чтобы он был где-то вдали от неё. Она хотела, чтобы он был с ней: она хотела, чтобы он был с ней здесь и сейчас.

"Да ну?" — спросил Джаред.

Кэми чувствовала его медленно расцветающие облегчение. Не было никакой возможности жить нормальной жизнью, даже если он и пытался бы не вмешиваться. Она не могла быть счастлива, когда он был несчастен. И она не могла с этим ничего поделать. Боль Джареда она ощущала как свою, и это имело значение в тысячу раз больше, чем обида Эша. Не было никакой возможности улыбаться Эшу и отвечать да, чтобы пойти на свидание с замечательным парнем, когда большая часть её сердца принадлежала тому, кто находился за дверью.

Кэми склонила свою голову над склоненной головой Джареда, ненавидя связь между ними. Она не знала было ли настоящим все, что она чувствовала.

Глава 18 ВОДА ПРИБЫВАЕТ

С момента окончания уроков прошло всего лишь полчаса, а интернет уже полностью обманул ожидания Кэми. Он должен был быть автострадой информации. А она получила всего лишь одно попадание на Генри Торнтона, живущего в Ноттинг Хилле, и то было на сайте знакомств. Очевидно, что он был одиноким, находящимся в поиске продолжительных отношений, а его интересами были джаз и крикет. Он не был настолько внимателен к другим, чтобы добавить к списку "ритуальные убийства животных".

От разочарования Кэми зарычала на экран.

— Полегче, тигра, — сказала Анджела, лежа ничком на диване. — Ты растрачиваешь такую хорошую агрессию на компьютеры, когда можешь обращать ее против мужского рода.

Кэми бросила взгляд на Анджелу, которая безмятежно лежала, сложив руки на груди, а ее ресницы выглядели черным кружевом на белизне щек.

— Ты так мило выглядишь, когда спишь, — сказала Кэми. — Словно первая Барби-Невеста Вампира, принадлежащая десятилетнему эмо. Потяни за веревочки на спине и она тут же говорит жестокие вещи своим усиленно трудящимся подругам.

— Почему бы вам с Джаредом не сходить в библиотеку? — предложила Анджела, ее глаза все еще были закрыты. Она так сказала "вам с Джаредом", словно они были единым целым.

— Анджела, — резко сказала Кэми. — Мы с Джаредом не встречаемся.

Анджела подняла веки на долю дюйма. — Ох, нет. Он пригласил тебя на свидание, а теперь вы все свое время проводите вместе, иногда при этом устраивая эпические ссоры в коридорах. Откуда же у меня взялась настолько вопиющая мысль?

— Мы не встречаемся и никогда не будем! — Кэми услышала, что ее голос раздался несколько громче.

Анджела вздрогнула. — Никаких громких звуков, это время для прикорнуть.

Кэми перегнулась через свой стол. — Я же ведь не одна из тех девушек, нет?

— Тех девушек, которые тревожат мое время для прикорнуть?

— Тех девушек! — сказала Кэми. — Ты знаешь каких. Которые срослись словно сиамские близнецы с каким-либо парнем и все, о чем они говорят, это этот парень, и они больше не тусуются со своими друзьями, потому что проводят все свое время с этим парнем. Мы ненавидим таких девушек!

— Я практически всех ненавижу, — указала Анджела.

— Мы должны устроить девичник, — сказала Кэми. — Сегодня вечером. Горячий шоколад со сливками и коробка выпечки моей мамы. Ты за?

Глаза Анджелы закрылись. — Только из-за выпечки.

Кэми вернулась к созерцанию Генри Торнтона, который уговорил ее стать Матой Хари интернета с помощью зеленой иконки "Пользователь онлайн" в его профиле. Она уставилась на его худощавое, серьезное лицо. — Мужчины приносят одни проблемы, — сказала она. — Спасибо, Господи, за девичник.

— Девичник? — спросила Холли, стоящая в дверях.

— Присоединяйся, — сказала Анджела, не открывая глаз.

— Да, присоединяйся, — через мгновение сказала Кэми.

— С радостью, — Холли вошла внутрь, привнеся с собой великолепие. Анджела подвинулась, чтобы Холли могла сесть на диван и прислониться к ногам Анджелы. — Я бы сказала, что наша лучшая возможность потанцевать — это пойти в подвал в "Колоколе и Тумане".

Анджела полностью открыла глаза. — Куда-то, где есть другие люди? Но другие люди мне надоедают.

— Я знаю, Энджи, но я буду держать их в стороне и, помимо всего прочего, они не надоедают тебе на столько сильно, на сколько ты говоришь.

— Хочешь поспорить? — спросила Анджела. — На большую сумму? Хорошо, но после этого мы получим горячий шоколад, выпечку и много-много сна.

— Классно, — сказала Холли, обняв колени. — Я уже много лет не ходила ни к кому на ночь.

Кэми подумала, что это идеальный план для того, чтобы поднять ее дух. Только сначала ей придется разобраться с некоторыми деталями.

Когда Кэми достигла дома Анджелы тем вечером, то за воротами обнаружила паркующую свой мотоцикл Холли. Холли подняла взгляд и улыбнулась, когда увидела ее.

— Подожди минутку.

Кэми с общительным видом прислонилась к мотоциклу. — Твой намного больше блестит, чем у Джареда.

— Потому что это позор, то как он с ним обращается, — сказала Холли с необычной для нее суровостью. — Мне нравится, когда вещи красивы. Плюс, я люблю сама работать над ним. Это Триумф — классический мотоцикл. — Она одарила блестящую синюю поверхность нежным похлопыванием.

— Джаред работает над своим, — беззащитно сказала Кэми. — Просто он использует его…я так думаю…немного в качестве средства для ухода от реальности.

Холли пожала плечами: — Ну, конечно. Поэтому я сама за ним и слежу. Когда все становится слишком и все заняты криками друг на друга, иметь возможность удрать, быть в мире и самой по себе, быстро уезжая, — это прекрасно. Но тебе придется заботиться о своем средстве ухода от реальности. Вот в этом и состоит проблема Джареда. Он мало о чем заботиться.

— Он заботится, — запротестовала Кэми.

Холли наградила ее полным сомнений взглядом, а затем встала, стряхивая пыль с джинсов, и Кэми взяла ее за руку. Кэми не задумывалась о том, каким тесным может быть ферма семьи Холли, особенно, если семейство ссорилось. Холли немного говорила о своей домашней жизни. Конечно, не говорила: Холли нравилось, когда все хорошо.

— У меня есть к тебе серьезный вопрос, касающийся девичника, — сказала Кэми. — Я знаю, что для тебя это в новинку, но я потребую быстрого ответа. Ты готова съесть сегодня, по крайней мере, пять эклеров?

— Не знаю, — ответила Холли, смеясь и толкая дверь, пока она скидывала с плеч куртку, под которой на ней были одеты джинсы и розовый блестящий топ с открытой спиной. — Это крупное обязательство.

Они замерли на пороге при виде Анджелы, сидящей за кухонным островком и выглядящей лучезарно прекрасной в своей красной шелковой блузе, но при этом нахмурившейся на Джареда и Эша.

— Их не приглашали, — сказала она. — Но они не уходят. Но теперь вы обе здесь и я желаю прибить их, если вы поможете мне с зачисткой.

— Я подумал, что вы могли бы воспользоваться телохранителем, — предложил Джаред. Он смотрел на Кэми и она чувствовала, что он рад был ее видеть. Она не могла удержаться от улыбки.

Кэми посмотрела в сторону и сняла пальто. Она не выглядела такой длинноногой в обтягивающих джинсах, как Холли и Анджела, но на ней было надето белое платье, стянутое низко спереди и качающееся вокруг нее на манер колокольчика, с ярким рисунком с абрикосами. Она надеялась, что выглядела мило.

Когда ее взгляд вернулся к нему, Джаред не смотрел на нее. Казалось, что он смотрит куда угодно, только не на нее.

— Если ты продолжишь разговаривать с Анджелой, то в скором времени тебе потребуется гипс на все тело, — сказала ему Кэми более резко, чем хотела. Затем она повернулась к своей подруге. — Не переживай, Анджела, я этого и ожидала. Хотя я не ожидала Эша.

Эш одарил Джареда холодным взглядом. — Я пошел за ним, чтобы посмотреть, что он собирается делать.

Так Эш все еще подозревал Джареда.

— Это неважно! — громко сказала Кэми, преодолевая собственный дискомфорт. — Ребята. Послушайте. У нас девичник, где будут танцы.

Кэми исполнила пояснительный танец-шимми. Анджела выглядела смирившейся.

Джаред выглядел развеселившимся. — Что это было?

— Ты должен танцевать так, словно никто не смотрит, Джаред, — проинформировала его Кэми.

— Ты бы то же самое имела в виду, если бы никто не смотрел, потому что был бы слишком смущен из-за тебя?

— Отлично, — сказала Кэми, улыбаясь ему в ответ. — Будь ненавистником танцев. Будь ненавистником радости. Мне все равно. Ты не приглашен! — она хлопнула руками. — У тебя другие планы.

Услышав его реплику, в двери услужливо прошел Ржавый. — Эй, Линберн, мы уходим, — сказал он. Затем он остановился и нахмурился. — Так их здесь двое, — заметил он.

— Второго не надо будет подавлять силой, — уверила его Кэми.

— Несмотря на это моя цена удвоилась, — сказал Ржавый. — Я хочу шесть ужинов, любезно приготовленных тобой для меня в течение следующих двух недель.

— Четыре, — сказала ему Кэми. — И это смешно. Ты умеешь готовить.

— Будь благоразумной, Кембридж, — сказал Ржавый. — Не делать то, что ты умеешь, — в этом вся суть лени. А не делать то, что не умеешь, — просто целесообразно.

Кэми ударила его по руке. Ржавый наклонился, легко взял ее за плечи и поцеловал в щечку.

— Мило выглядишь, Кембридж, — прошептал он. — А кто такая блондинистая красотка?

— Холли, — прошептала Кэми. — Не подкатывай к ней!

Ржавый рассмеялся, обвил рукой ее плечи и притянул к своему боку.

— Ты же знаешь, что я не подкатываю к людям, — сказал он, взъерошив ей волосы. — Я — Эндимион.

— Ты — Эндимион, — повторила Кэми.

— Моя цель — стать Эндимионом свиданий, да, — спокойно сказал Ржавый. — Эндимион, он был парнем из мифа, который знал как их устраивать. Он спал вечным сном, а богиня луны каждую ночь спускалась и преклонялась перед ним. Мило.

"Ему не обязательно говорить тебе шепотом на ухо всякую ерунду", — сказал Джаред.

"В отличие от говорения мне шепотом всякой ерунды в голове?" — спросила Кэми.

Джаред сверкнул глазами. У некоторых людей были такие глаза, Кэми знала об этом, от одного взгляда в которые путь вел прямиком в спальню. Ей было грустно признавать, что у Джареда были такие глаза, от одного взгляда в которые путь вел прямиком в грязный переулок. Эта мысль достигла сознания Джареда и он склонил голову, и Кэми ощутила его чувства: он был и изумлен, и развеселен.

— Чтобы людей там убивать, — воскликнула Кэми.

Все в кухне затихли и единственным звуком был короткий смешок Джареда, который он подавил. Кэми не могла их винить: эта фраза должна была быть очень тревожной, если слышишь ее без связи с ситуацией.

Ржавый остался в расслабленном состоянии. — Пора идти, — объявил он. — Пошли, Линберны. Мы идем в паб.

— Спасибо, — с сомнением сказал Эш.

— Не в тот паб, в который идут девушки, — внес ясность Ржавый. — Паб на другом конце города.

Джаред незаметно пододвигался к Ржавому и Кэми, одаряя Ржавого близким к убийственному взглядом.

Ржавый отпустил Кэми и мимоходом схватил за воротник Джареда. — Пошли, Блонди, — сказал он Эшу, который двигался вперед, побуждаемый всецело только силой собственной вежливости. Джаред отпрянул и его рубашка натянулась, удерживаемая рукой Ржавого без видимых усилий. — Девушкам ты тут не нужен, — продолжил Ржавый обыденным голосом. — Так что ты не остаешься.

Кэми двинулась на встречу Джареду. Он сверкнул на нее глазами и осмотрел себя.

— Ладно, — рявкнул он и направился к двери.

— Лучше бы, если бы этот вечер с Грубятиной и Блонди принес мне выпечки, — сказал Ржавый. — Веселитесь, девчонки.

"Он называет тебя Кембридж", — указал Джаред.

"Ты знал, что он это делает, — сказала Кэми. — Он так называет меня, чтобы подразнить насчет того, что я так много учусь и хочу изучать журналистику в Кембридже".

Он знал. Он знал все о ней, что даже для него самого звучало пугающе, но он не мог не знать.

"Я тоже могу дать тебе прозвище, — предложил Джаред. — Я мог бы называть тебя Кэм…Кэм… — его голова отказывалась выдавать что-нибудь подходящее. — Кэмемберт".

Внутри "ВОДА ПРИБЫВАЕТ" было тускло и коричнево. Там стояли стулья и казалось, будто сидящие на них старики произрастают из них, словно грибы из полостей деревьев.

Кэми находилась в другом пабе, счастливая и отвлеченная, смеющаяся, но слегка беспокоящаяся о нем.

Джареду стало тошно от самого себя. С его точки зрения, у него было полное право ненавидеть Эша. Как только он видел Эша, сидящего между его матерью и отцом и так сильно похожего на самого Джареда, его ударяло неожиданностью от того, что он видел себя, как в зеркале. Правда, это было не совсем, как отражение в зеркале, а словно ты смотришь сквозь окно в другой мир, мир, где у него все сложилось правильно. Ненавидеть Эша было справедливо, но ненавидеть другого парня, потому что Кэми прислонилась к нему с абсолютным доверием, было слишком близко к желанию о том, чтобы Кэми была несчастлива.

— Должен вам сказать, ребята, — сказал Ржавый, — что последний раз, когда я ходил куда-то с двумя блонди, являющимися родственниками, прошел намного лучше, чем этот.

Джаред бросил взгляд на Эша, который изучал стол и был больше, чем обычно, похож на тетю Лиллиану. По крайней мере, Эш был также несчастен.

— Да это вообще-то не рассадник бешеного волнения, — протянул Джаред.

Ржавый огляделся вокруг: два старика, сидящие на стульях, пожилая пара, обслуживающая бар, которая кидала на Джареда и Эша напуганные взгляды с того момента, как они вошли, и бильярдный стол, на одном углу которого загнулся войлок.

— Ерунда, — мирно сказал он. — Это очень даже волнующее место. Они здесь гонки уток проводят, — а затем он опустил голову на руки.

— Ты не можешь на самом деле здесь заснуть, — прошипел Эш.

— На самом деле, — сказал Джаред. — Он может.

Джаред отошел к бару и заказал себе имбирный эль.

— Семнадцать лет достаточный возраст, чтобы выпивать здесь, — предложила женщина за барной стойкой, которую, как думал Джаред, звали Мэри Райт. Ее муж предупредительно нахмурился.

— Я не пью, — сказал Джаред и попытался улыбнуться, что заставило ее выглядеть более напуганной, чем раньше. — Но спасибо.

Он бросил это дело и вернулся обратно к столу. — Играешь в бильярд? — спросил он Эша.

Эш моргнул, выглядя чрезвычайно удивленным и осторожно обрадованным.

— Не очень хорошо.

Джаред улыбнулся. — Отлично, — он дернул головой, зовя Эша, и направился к бильярдному столу, подготовив все для игры, и взял кий. Потом он обошел вокруг стола, рассматривая его со всех углов.

— А как насчет тебя? — спросил Эш, следя за его действиями. Эш тяготел к тому, что следил за всем, что делает Джаред, будто бы был уверен, что следующее его действие будет ужасающим.

— Я играл в бильярд в Сан-Франциско, — Джаред перегнулся через стол и мощно ударил. Он поднял взгляд и усмехнулся. — Иногда я выигрывал, немного пофлиртовав. Но здесь этого делать не планирую.

— Ты с девушками в бильярд играл?

Джаред усмехнулся. — Иногда.

— Что? — сказал Эш.

— Чувак, — сказал Джаред. — Это Сан-Франциско.

— Что!? — сказал Эш.

— А в чем дело, Эш? Ты в пролете? — сказал Джаред и ухмыльнулся.

Эш не был так плох, как сказал, но он не был наглым игроком, а сдерживания себя редко окупались за игрой в бильярд. Помимо этого, Эш твердо отказывался сделать игру интереснее.

— Мне нравится что-нибудь выигрывать, — заспорил Джаред.

— Мне не нравится что-нибудь проигрывать, — в ответ заспорил Эш, его голос был вежливым даже во время спора.

Именно в этот момент в сознании Джареда взорвался страх.

"Мы не можем ее найти", — сказала Кэми, а потом сквозь него пронеслась паника: Кэми услышала крик.

— Кэми, — сказал Джаред. Он разломил кий о колено одним расчетливым движением и побежал. Боковым зрением он видел, как поднялся Ржавый, двигаясь быстрее, чем имел на то право человек, только что дремлющий за столом в баре.

За ним раздался четкий и резкий голос Эша: — Джаред, не делай этого!

К тому времени, как Эш подошел достаточно близко, чтобы схватить его за локоть, Джаред был снаружи, в темноте, шел дождь и в лунном свете мокрые булыжники под ногами выглядели словно осколки зеркала.

— Джаред, — тяжело дыша, сказал Эш. Его голос звучал отчаянно. — Если происходит что-то плохое, было бы лучше, ели бы никто не видел Линберна на месте происшествия.

— Если происходит что-то? — требовательно спросил Джаред. — И что же может происходить? Что ты знаешь?

— В Разочарованном доле есть люди, которые все еще говорят о том, что произошло в Монксхуде!

Голову Джареда сверлило горе Кэми: он стиснул зубы. — О чем ты?

— О, Господи, — сказал Эш, на щеках которого дождь рисовал слезы. — Ты ничего не знаешь.

— Знаешь что, Эш? Мне плевать, — сказал Джаред и побежал.

Глава 19 КОЛОКОЛ, ТУМАН И НОЖ

"Колокол и Туман" представлял из себя высокое, узкое здание из красного кирпича, построенное на маленькой мощенной возвышенности, так что пол был неровным. На перекошенном полу танцевало около одиннадцати человек и почти все стулья были заняты. Почти также захватывающе проходили все будние вечера в Разочарованном доле. Ночь выдалась неплохой. В дополнение ко всему здесь была Холли, сидящая на барном стуле сияя и явно довольная своим нахождением здесь, которая наполняла радостью все это мероприятие.

— Похоже, моя последняя девчачья ночевка была, когда мне было одиннадцать, — сказала Холли. — У Николы Прендергаст. — Она пожала плечами. — А потом у меня выросли сиськи.

Кэми с Анджелой обменялись неловкими взглядами. Они помнили, как это было: Холли стало гораздо комфортнее тусоваться с парнями, которым она вдруг стала нравиться намного больше, чем торчать с девчонками, которым она неожиданно стала нравиться намного меньше.

— Ах, Никола, — вздохнула Кэми. — Та потерянная сказочная страна. Она перестала приглашать меня, потому что я говорила… — Кэми остановилась. — Говорила без умолку. Но жизнь подшутила над ней, потому что теперь, ей приходится самой покупать выпечку. — Она бросила быстрый взгляд на другую сторону бара, где находилась Никола со своими друзьями.

Кэми даже не была приглашена на пижамную вечеринку, о которой упомянула Холли, хотя прежде она всегда занимала почетное место лучшей подружки. Она посмотрела на Анджелу, язвительную в красном шелке, и Холли, радостную в своих розовых блестках. Подруги, которым было наплевать на её странности, какими бы они ни были; если подумать, то Никола сделала Кэми одолжение.

— До этого вечера я всегда подумывала о том, чтобы потусить с Николой и остальными, — сказала Холли, проследив за взглядом Кэми. — Но сегодня я счастлива там, где я есть. — Она осмотрела бар. — Одно точно, когда это девичник, парни смотрят также, но возомняют себе гораздо меньше. Внося приятное изменение.

Было бы сложно не возомнить, когда Анджела, отклонившись на своем стуле, с предупредительным смыслом водит по горлу алым ногтем, обращаясь к парням, которые по ее мнению пялятся слишком долго.

— Я почти уверена, что парень просто хотел пакетик арахиса, — весело сказала Кэми.

— Если только ты держишь арахис в своем лифчике, — сказала Анджела.

— Я, вообще-то, чего только не храню в своем бюстгальтере, — сказала ей Кэми. — Всегда немного шокирует, если я забываю свой сотовый в нем, а он начинает вибрировать.

— Думаю, Энджи права, так оно и бывает, — сказала Холли. — Парень ни за что на свете не станет думать об арахисе. Но это классное платье.

Кэми пожала плечами.

— Ну, я работаю с тем, что есть. Мне так выглядеть, как вы, девочки, в джинсах, — можно только мечтать.

— Не глупи, ты хорошенькая, как все маленькое, — сказала Холли. — Разумеется, Энджи специализируется в том, чтобы все остальные выглядели так себе.

— Не надо меня ненавидеть потому, что и тэ дэ, и тэ пэ, — пробормотала Анджела, но уши у неё порозовели. Кэми ни за что не собиралась сообщать Анджеле об этом небольшом качестве, которое ее выдает.

Кэми немного успокаивало признание Холли, что она чувствовала себя также несколько неуютно из-за классной внешности Анджелы, особенно после реакции Джареда (точнее заметного отсутствия таковой) на её платье.

— Я вернусь через секунду, — сказала Холли, указывая на дверь, которая вела в уборную. — А после я полагаю, вы, милые дамы, будете должны мне танец.

Кэми отпила свой напиток и глянула на Анджелу. Анджела наблюдала за тем, как Холли маневрировала в толпе на своих высоких серебристых туфлях на каблуках, улыбаясь и вежливо проходя мимо какого-то парня, несмотря на то, что он очевидно пытался задержать её. При взгляде на Холли глаза Анджелы становились нежными, но затем она уничижительно посмотрела на поклонника Холли, а после и на остальных в баре.

— Почему парни такие назойливые? — захотела узнать Анджела, спустя продолжительное молчание, во время которого она, по-видимому, размышляла над этим риторическим вопросом.

— Сложно сказать, — ответила Кэми. — Я списываю это на их неотразимое обаяние и искрометный юмор и стараюсь двигаться дальше. Хотя у моих ног так и валяются эти самые назойливые ухажеры, и шагу не дают ступить. — Она достала соломинку из своего напитка и провела ею по бару, изображая, как идет по бару и спотыкается, спотыкаясь о поклонников, которые на самом деле являлись картонными подставками.

Анджела приподняла идеальную бровь: — Искрометный юмор?

— Анджела, не расстраивайся, — сказала Кэми. — Ты ведь знаешь парней. Им только одно и нужно. Остроумная беседа. Даже сосчитать не могу сколько раз мужчины восхищались моим отточенным остротам. Поверхностные сопляки.

— Что-то Холли куда-то запропастилось; я собираюсь сходить и найти её, — сказала Анджела, поднимаясь со своего табурета в одно простое, вращательное движение. — Но запомни эту мысль. Я обдумываю кое-какую остроту по поводу своего лифчика и она собирается выйти очень недурственной.

Кэми отмахнулась и сделала еще один глоток своего напитка. Она оглянулась на Николу, которая трепалась с каким-то парнем, а затем на свое собственное отражение в затемненном стекле бара, позади бутылок. Взгляд у неё был мечтательным, помершим и странным, словно она избегала собственного взгляда. Именно это вызывало у людей смешанные чувства к ней и Джареду — их глаза выглядели так, будто смотрели они на что-то, находящееся не здесь.

Холли и впрямь отсутствовала уже довольно долго.

Кэми слегка приподнялась на своем табурете, потому что так была намного выше, чем если бы встала с него. Она не видела ни Холли, ни Анджелы.

Затем она услышала крик и узнала голос Холли. Её крик чертовски серьезный по сравнению со всем смехом, пресек беззаботный шум бара. Кэми спрыгнула со своего табурета и начала пробираться сквозь толпу в направлении дверей в уборную. Она была уже на полпути туда, используя свои локти, как весла в бушующем море, когда дверь распахнулась. На пороге стояла Холли. Волосы растрепаны, с губ едва не срывается еще один крик и размахивает каблуком туфли на подобие меча.

Анджела оказалась рядом с Холли раньше Кэми, которая даже не поняла откуда она появилась, и схватила Холли. Её руки сомкнулись вокруг шеи Холли, и та уткнулась лицом в красное шелковое плечо Анджелы.

Кэми добралась до них и задала вопрос, который интересовал весь паб. Её голос был ясным и Холли подняла голову, услышав: — Что случилось?

— Я выходила уже из уборной, — неуверенно начала рассказывать Холли. — Как вдруг свет погас. Я положила руку на стену и продолжила идти на ощупь. Ладонью я чувствовала кирпич, а потом — я дотронулась до чего-то другого, чего-то теплого. Человека. Я отскочила, пока, кто бы это ни был, не схватил меня, так что этот кто-то успел поймать только мое запястье. И им не удалось добраться до… — Холли откашлялась, прижав руку к горлу. — Моего горла, — прошептала она. — Я почувствовала кончик. Кто бы это ни был, у него был нож.

Весь паб замер вокруг них, как будто слово “нож” было камнем, брошенным в центр озера, от чего поверхность воды пошла рябью, распространяя звенящую тишину.

— И что ты сделала? — спросила Анджела. Кэми видела, как руки Анджелы дрожали — Анджелы! — и она мысленно прижалась к Джареду, чтобы получить его, не заставившую себя ждать, поддержку и заботу.

— Я закричала "Не трогай меня" и попыталась сделать так, чтобы мой голос был весь такой дрожащий, сжалась, в общем вела себя, как напуганная девушка в фильме ужасов, — сказала Холли, запинаясь. — Может, это было глупо, но это единственное, что я придумала. И когда я сжалась, то сняла туфель и ударила вперед каблуком. Думаю, я попала в лицо, кому бы то ни было. Я слышала крик после удара. Они были выше меня, это я точно могу сказать, но я не знаю был ли это мужчина или женщина. А потом я убежала.

Анджела, все еще дрожащими руками, погладила Холли по волосам: — Как думаешь, ты угодила им в глаз?

— Нет, — призналась Холли.

— Печалька, — расстроилась Анджела. — Значит, в другой раз.

Кэми положила руку на спину Холли и сказала: — Думаю, ты поступила по-настоящему умно. — Она обернулась, чтобы посмотреть на остальных в повелительной манере, потому, если она притворялась, что контролирует себя, это заставляло ее чувствовать себя в большем контроле, но менее напуганной и бесполезной. — Кто-нибудь видел незнакомцев? — спросила она, думая о Генри Торнтоне из Лондона.

Входные двери "Колокола и тумана" распахнулись и Кэми, вместе с остальными посетителями бара, обернулась, увидев двоих Линбернов, обрамленных темнотой ночи.

Толпа людей в баре стояла, следя за Джаредом и молча обвиняя его.

"Ты просто потрясающе вовремя, — сказала ему Кэми. — И под этим я имею в виду, что потрясающе восхищена".

Джаред посмотрел на нее, стоящую в небольшом пространстве среди толпы, словно крошечный, вертящийся сержант. Облегчение отделилось от него и направилось к ней, словно волна к побережью. Она была в безопасности. И тогда мимо него протиснулся Ржавый. Джаред взглянул на Анджелу и Холли, которые болтались друг на друге. Он понял, что это было плохим знаком, потому что Анджела была выращена, как барракуда. Джаред вновь посмотрел на Кэми.

Ржавый хорошо справлялся с тем, что Джаред по-настоящему его возненавидел, когда подошел к Кэми и обнял ее. Ее руки обвились вокруг влажной шеи Ржавого и она повисла на нем. Слабо знакомая рыжая девушка выступила из толпы и подошла к двери, где стоял Джаред, ее драгоценности звенели, словно крошечные колокольчики.

— Линберн, — сказала она, словно Джаред и Эш были единым целым, словно она взывала к идолу или богу, а не разговаривала с простым человеком.

— Да? — мягко сказал Эш, когда Джаред ткнул его локтем.

Джаред нарыл в сознании Кэми, что девушку звали Никола. Он видел, что Кэми отцепилась от Ржавого и направилась через танцпол к нему.

— Люди в этом городе должны быть в безопасности! — Никола смотрела прямо на Джареда. Ее горло дернулось, когда она сглотнула. Она видела в его глазах что-то, чего боялась, подумал Джаред. Она отвела взгляд к Эшу. — Разве не в этом состояла сделка? Разве не это было обещано?

— Что ты имеешь в виду? — спросила Кэми, о которой Джаред думал, что она наполовину ведет себя, как журналист, а на половину влезает между Джаредом и Николой. Словно одним взглядом могла убедить людей не опасаться его.

Никола одарила Кэми сожалеющим взглядом и покачала головой, ее рыжий хвост развевался от ветра, задувающего из открытой двери. Она отступила в объятия своих друзей, которые приветствовали ее так, словно она только что вернулась с войны. Ее взгляд был прикован к Эшу, умоляющий и обвиняющий.

— Что она имела в виду? — спросила Кэми.

Джаред повернулся, чтобы посмотреть на Эша. Открытая дверь была прямоугольником, наполненным темнотой, разрезаемой серебристыми крапинками дождя. Эш исчез.

— Я не знаю, — медленно сказал Джаред. — Эш говорил о чем-то, что произошло…где-то. В каком-то месте. В Монксхуде.

Кэми свела брови вместе, ее темные глаза пылали. — Аббатство Монксхуд — это заброшенное поместье за городом, — сказала она. — Примерно в двенадцати милях. Оно годами пустует.

Джаред поднял брови. — Должно быть, дети туда постоянно ходят.

— Нет, — пробормотала Кэми. — Нет, я не думаю, что они когда-либо туда ходили. Мы не ходили.

— Думаю, это идея, чтобы осуществить наш отход, — сказал Ржавый, появляясь сбоку от Кэми. — Твой друг выбрал неудачное время, чтобы почтить нас своим присутствием, — сказал он ей на ухо. — Люди ищут кого бы обвинить в том, что произошло с Холли. А он — Линберн.

— Что это значит? — требовательно спросил Джаред. — Что ты знаешь?

Ржавый поднял на него глаза и настороженность тут же исчезла с его лица, выравнивая черты его лица, будто кто-то подул на зеркало. Её сменило привычно ленивое настроение.

— Ничего, — ответил Ржавый тягучим приятным голосом. — Но с другой стороны, мы ведь живем здесь всего шесть лет. Дол так просто не раскрывает свои тайны. — Он огляделся в поисках своей сестры. Анджела продвигалась к ним, Холли спешила за ней и её слегка покачивало. Похоже, у неё был сломан каблук.

Джаред улыбнулся Холли. — Привет, принцесса-воительница.

Холли расцвела в ответ, улыбаясь лучезарно и при этом кокетливо, как будто ей было легче флиртовать, нежели не делать этого. Она шагнула к нему и Джаред слегка приобнял её. Каскад её белокурых волос щекотал его голую кожу на руке.

— Извини, я весь мокрый, — сказал он.

Холли в ответ на это улыбнулась.

— Тебе идет.

Её глаза скользнули по комнате, чтобы убедиться, что все видели, как заплаканную жертву обнимает Линберн. "Холли поступила отлично", — подумал Джаред, когда она отступила и пошла, чтобы повиснуть на руках у Анджелы.

— Каков наш следующий шаг? — спросил он Кэми.

— Свалить из паба, — сказал Ржавый, нетерпение проникло в его медлительную речь. — Сейчас же.

Как только они вышли на улицу в дождь, девочки тут же натянули свои пальто и куртки. Кэми накинула капюшон, из которого торчали медвежьи ушки. Она шла рядом с Джаредом, их свисающие запястья разделала четырехдюймовая стена дождя.

— А дальше мы получим ответы, — сказала Кэми. — Никола Прендергаст что-то знает. Я заставлю её рассказать мне. — Её голос был деловым и веселым, но Джаред ощутил пульсацию тоски, прошедшую через неё. — Раньше мы все время болтали.

— Кембридж, а я могу заставить тебя поговорить со мной? — спросил Ржавый.

Джаред одарил Ржавого своим взглядом, а затем поздравил себя с тем, что оказался самым глупым человеком на свете, когда сонный затуманенный взгляд Ржавого стал снова острым. Кэми не понравилось, если бы он противоборствовал с Ржавым.

Джаред стал идти еще медленнее настолько, что оказался позади группы, склонив голову от дождя. Эта близость к Кэми позволяла чувствовать то, что чувствовала она, как если бы он сидел у неё на плече. Он смог различить то, что говорил Ржавый, до него сквозь дождь долетели несколько хорошо различимых слов.

— …я старше тебя, — сказал Ржавый. — Знаю я таких парней.

— …познакомил меня с Клодом, — сказала Кэми.

— ….да это хуже Клода, — сказал Ржавый. — …просто идиот. Когда какие-то парни молчаливы и одержимы…Я видал по-настоящему скверные ситуации. Кэми, будь осторожна.

В ответ сквозь шум дождя раздался резкий голос Кэми: — Ты не понимаешь.

— И такое я уже слышал от девушек.

— От меня ты такое не слышал, — сказала Кэми, его девочка, и холод проник сквозь его рубашку, холод понимания, что кто-то, такой славный малый, как Ржавый, мог просто смотреть на него и понять, что он был так или иначе непоправимо искажен, но ничего из этого не имело значения. — Поверь мне, я знаю, что лучше для меня, Ржавый Монтгомери, или я поколочу тебя.

— О, нет, только не это, пожалуйста, спаси и сохрани, — сказал Ржавый теперь уже более высоким голосом, больше не шепча предупреждения.

— Кроме того, — сказала Кэми. — Все со всем не так. И никогда не будет.

Они молча шли вместе какое-то время, пока Кэми не вытащила свою ладонь из его руки. Ржавый прежде, чем отпустить руку Кэми, сжал её ладонь. Видеть, как липнет Ржавый, было также пугающе, как и видеть дрожащую Анджелу, подумала Кэми. Ей хотелось защитить их обоих, позволить им расслабиться и позволить им быть отрешенными, какими они обычно бывали, чтобы никто не смог причинить им боль.

Её не волновало, что кто-то может навредить ей, поэтому она пошла обратно к Джареду сквозь дождь, который падал на её волосы легко, словно лепестки.

Она прошла по мокрой мостовой городской площади, мимо статуи Мэттью Купера. Джаред поднял глаза на звук её шагов, под светом уличных фонарей его глаза были яркими и бледными.

— Чего тебе? — огрызнулся он. Он мысленно отпрянул от неё: она не могла дотянуться до большинства его эмоций. Единственное, что ей удалось уловить, — это настороженность, как будто у неё в руках трепетала дикая пичужка, сердце и крылья которой не переставая бились.

Кэми сказала: — Я хочу знать правду.

— А не хочешь быть несколько более точной?

— Я хочу, чтобы ты рассказал мне о том, что утаиваешь от меня, — сказала Кэми. — О своем отце, о своей матери, о своей семье. Ведь есть же что-то. Я это чувствую. Узнав, что происходит, я смогу с этим справиться.

— Ты всегда считаешь, что со всем сможешь справиться. — Проговорил он это медленно, но не сомневаясь.

Она чувствовала его страх за нее и его веру в неё, протекающую между ними.

— Ты тоже так думаешь, — сказала Кэми. — Ну же, Джаред. — Вот так она и стояла, глядя на него, возле статуи под уличным фонарем. Он повернул голову в сторону, к треугольному церковному шпилю, виднеющемуся на фоне дождевого неба.

— Может быть, это все пустяки, — наконец, сказал он. — Она же моя мать.

Кэми безмолвствовала, желая, чтобы он продолжал и зная, что он это чувствует.

— Это было давно, — продолжил он. — Я был совсем маленьким. Я даже не помню, где мы жили или сколько мне было лет. Я только помню, что слышал мамин плач, доносившийся с кухни, а сам находился в спальне родителей. Она оставила открытой дверцу своего шкафа. Она не носила красивых вещей, но в шкафу они имелись. Мне нравилось прикасаться лицом к её изысканной шубе и представлять её счастливой. Я был всего лишь глупым ребенком.

Кэми потянулась к нему. Он же избегал её физического прикосновения, но позволил прикоснуться мысленно, создавая комфортное единение между ними, похожее на переплетение рук, но не совсем.

— Позади ей шуб и красивой обуви стоял ящик. Длинный такой, сделанный из бледной желтой древесины, как гроб для ребенка. Я знал, что мне не нельзя было этого делать. Она бы не разрешила. Но я открыл ящик.

Дождь был таким легким, что Кэми едва чувствовала его, но теперь она была насквозь вымокшей. Её пальто и платье были тяжелыми от воды. Она продрогла до костей.

— Что было внутри? — шепотом спросила она.

Джаред ответил: — Ножи. Там лежали два длинных золотых ножа с прорезями вдоль лезвий. У них были резные рукояти, увитые плющом, кажется, и тот, что был побольше, был похож на скимитар[4]. Обнаружив нечто такое, я должен был бы испугаться. Но не испугался. Я потянулся к ним. Мне захотелось к ним прикоснуться. Только тут вошла мама и оттащила меня.

Когда Джаред сказал, что хотел к ним прикоснуться, Кэми пробрала дрожь до костей. Она прямо смогла почувствовать о чем он говорил, будто он все еще хотел дотронуться до тех клинков.

— Когда я стал постарше, я задал ей вопрос о тех клинках, — сказал Джаред. — Она ответила мне, что они — семейная реликвия. Она сказала мне, что выкинула их.

Кэми не спросила, поверил ли Джаред матери. Она не стала говорить, что у напавшего на Холли был нож, или заниматься домыслами, что это за семья такая, у которой реликвии в виде ножей. Джаред уже выглядел измотанным, плечи и торс напряжены, как будто ему хотелось сбежать, как тогда в лифте, где они впервые встретились. Мысленно он воздвиг стены и спрятал что-то от неё, что-то произошедшие с ним, когда он был ребенком.

Кэми задумалась, что еще он скрывает. Она ошибалась: ей было страшно, что ей могут причинить боль, и ей было страшно ранить его. Это были настолько близкие вещи, что казалось одним и тем же.

— Спасибо, что рассказал, — вымолвила она, наконец, твердым и ясным голосом, стараясь ради них обоих отогнать страх. — Слушай, может, ты и не заметил, но благодаря своим исключительным сыскным способностям, я обнаружила, что на улице дождливо. Нельзя ли леди проводить до дому или как?

У Джареда искривился один уголок рта.

— Окажите мне честь сопроводить Вас до дому, — сказал он в тон её непринужденному голосу. — Или типа того.

Легкий дождик превратился в искрящийся туман над мостовой и заставил ее волосы стать темным облаком. Кэми подумала о ножах и не смогла сдержать дрожь.

— Вот, — сказал Джаред.

Вместо непринужденного обвития рукой ее плеч, как бы это сделал Ржавый, Кэми ощутила тяжесть его жакета. Подкладка куртки была теплой благодаря его телу, и, хотя он был достаточно близко, чтобы его дыхание слегка всколыхнуло её волосы, когда он говорил, он не коснулся её. Она мысленно потянулась к нему и почувствовала в нем сильный, спокойный прилив облегчения.

Он был рад, что она больше ни о чем его не спросила.

Глава 20 ЗАБЫТЫЕ ЖЕРТВОПРИНОШЕНИЯ

Следующим утром Кэми обнаружила Джареда, прислонившегося к ее садовым воротам.

— Я не нуждаюсь в сопровождении до школы, — строго сказала она ему.

— Прошлым вечером на Холли напали, — сказал Джаред.

— Тогда почему ты не у дома Холли? — требовательно спросила Кэми.

— По многим причинам, — сказал Джаред. — Во-первых, у Холли есть мотоцикл и она может переехать любого, кто попытается на нее напасть. Конечно же, если бы ты поехала со мной на моем мотоцикле…

— Слишком опасно. Твой мотоцикл не оборудован для езды по льду, — сказала ему Кэми. — Которого, как я понимаю, будет много, потому что в аду снег пойдет, когда я сяду на эту штуковину. Я предпочитаю прогулки до школы через лес.

Воздух был прохладным и свежим, ветерок проносился сквозь листву. Они шли под деревьями, некоторые ветки которых изгибались, взывая к небу, а некоторые тянулись прямо, словно пытались что-то поймать. До прихода в школу, до появления мыслей о том, что практически случилось с Холли, до выслеживания и допроса Николы, это утро могло бы быть просто утром. Они обменивались чувством удовлетворенности, формируя петлю, которая питалась от них обоих. Кэми ни за что не предположила бы, что Разочарованный дол так хорошо подойдет Джареду.

В конце концов, Кэми сказала: — Мне жаль, что так получилось со Ржавым.

— В общем-то мне тоже.

"Он не понимает, что когда ты смотришь на меня и молчишь, на самом деле, ты скорее отпускаешь невероятно тупые шуточки у меня в голове, чем считаешь количество моих ресниц".

"Сто семнадцать", — сказал Джаред и из-за его веселого настроения уголки губ Кэми поднялись.

— Серьезно, если бы я могла читать твои мысли, — сказала Кэми, — были бы призваны правоохранительные органы. Немедленно.

Они прошли через долину черных деревьев, покрытых красно-фиолетовой листвой. Когда она подняла глаза на Джареда и их взгляды встретились, появилось то потрясение, к которому она уже привыкла. Их осведомленность друг о друге жужжала в воздухе.

Движение, которое Кэми увидела краем глаза, не должно было привлечь ее внимания. Это было просто трепетание наверху, в ветвях дерева. Но ее поразила мысль, что что-то неправильно, и она обернулась и стала подкрадываться ближе к дереву, а Джаред шел рядом с ней. К тому времени, когда они могли уже поверить своим глазам, они подошли очень близко.

На ветке взгромоздилось маленькое и ужасное создание, выполненное полностью из глаз. Размером оно было в половину дрозда. Оно должно было выглядеть глупо, тело создания сотрясалось так, как не могло тело ни одного другого, потому что по большей части оно состояло из желе, но вместо этого оно тревожило.

"Так, либо мы оба напились перед завтраком, либо это предвестие", — сказал Джаред.

"Хякуме, — подумала Кэми. — Собо рассказывала мне истории. Стоглазое создание".

Больше лес не казался безопасной гаванью. Кэми медленно отступила на шаг назад, затем еще один. Затем она побежала через лес, а Джаред бежал рядом с ней. Они бежали до места, где свет прорывается сквозь деревья, на краю леса. Там они, тяжело дыша, остановились, находясь посреди дороги.

Джаред взглянул на нее и мысленно они вместе оценили ситуацию, включив все чувства, чтобы убедиться, что они в порядке. Их дыхание замедлилось и синхронно пришло в норму. Вместе они направились вверх по холму к школе, навстречу безопасности.

Кэми первой прошла сквозь школьные ворота и они увидели, что ни от чего не избавились. Ужас волной накатил на нее, а от нее к Джареду и обратно. Кэми утопала в ужасе, она не могла дышать.

Никола Прендергаст лежала, раскинув руки, на карусели на детской площадке. Карусель была покрашена в синий и желтый, жизнерадостные цвета. На ней все еще была одета та же одежда, что и прошлым вечером, хотя она и была порезана или разорвана, чтобы показать ее кожу, алое на белом.

Здесь было так много крови.

Темнота мелькнула перед глазами Кэми, словно она моргнула. Лицо Николы отпечаталось в темноте. Она думала о шестилетней Николе, наливающей грязную воду в чашку для Джареда, до того, как она переросла выдуманных друзей и Кэми предпочла ей Джареда.

Джаред отвернул Кэми от вида Николы, слегка потянув ее за талию, и она была благодарна ему за это. Неуверенным прикосновением он осторожно привлек ее к себе, ни один из них не смел совершать много движений. Кулак Кэми сомкнулся, захватив кожаную куртку Джареда. Джаред наклонился и прислонился лбом ко лбу Кэми и Кэми смогла дышать.

Она смогла только один раз отчаянно вздохнуть и этот один вздох они сделали вместе. Затем Джаред отпрянул от нее. Кэми повернулась лицом к стене, окружавшей школу, сделанной не из кирпичей и цемента, а из собранного вместе сланца, так что они никогда не рухнут. Она смотрела на камни и стояла спиной к Джареду и мертвой девушке, когда звонила в полицию.

Полиция держала Джареда в участке намного дольше, чем Кэми, которую коротко опросил добрый, жестковолосый сержант Кенн. Сержант сделал ей чашку чая и похлопал ее по руке, сказав, что ее показания были очень полезными.

Они продолжали спрашивать Джареда о его прошлом, о его отце, о его отношениях с Николой, несмотря даже на то, что они оба сказали, что он едва знал ее, что они ни разу даже словом не обмолвились. Все слышали истории о его отце. Полиция полагала, что именно он напал на Кэми. А без доказательств Кэми не смогла бы никого убедить, что Джаред невиновен.

Очевидно, сегодня учиться никто не будет. Отец Кэми забрал ее и отвез домой, а она сказала, что хочет побыть одна и выскользнула через заднюю дверь.

Она пошла в библиотеку. Дороти не работала за своим местом, так что Кэми не могла спросить ее о новых законах Линбернов. Но это и не было важно. В этот раз убили не животное. На этот раз убили человека, а мертвые люди означают заведение уголовных дел.

Кэми нашла толстые переплетенные тома под названием "Местная История" с прикрепленными к тяжелому картону старыми газетами, на манер фотографий в альбоме. Она вспомнила слова Дороти: "Бабушка и дедушка этого парня издали закон, что никто не будет обижать людей Дола". Она пролистала газеты на пятьдесят лет назад, а затем еще на несколько лет, пока не нашла крошечную запись в некрологе, где было написано: "Адам Фэйрчайлд", даты его рождения и смерти, а ниже "Его будут помнить за принесенную им жертву". Практически каждый год до этой даты в газете были одинаковые некрологи.

Жертвоприношение.

Кэми прекратила делать записи для статьи, ее список всех этих смертей. Она положила ручку и вспомнила детскую считалочку, ту самую, которую они пели на той самой детской площадке, где она нашла Николу.

"Почти все стареют и умирают".

Она вспомнила историю Джареда о ножах, которые были фамильной ценностью Линбернов, и то, как ее мама назвала Линбернов созданиями красного и золотого: красная кровь на их золотых ножах. Она вспомнила, как Никола просила о защите от Линбернов…но защите от кого или чего? В конце концов, Николу ни от чего не защитили.

Она долгое время сидела, склонив голову над некрологами. Затем встала и вернулась в полицейский участок.

Розалинда не пришла в участок, чтобы забрать своего собственного сына.

"Тебе не стоит находиться здесь", — сказал Джаред. Кэми продолжала сидеть на скамейке снаружи участка, потому что он говорил это, по крайней мере, уже тысячу раз.

"Кэми, — сказал Джаред. — Посмотри наверх". Кэми подняла глаза и вот он, здесь, стоит перед ней, выглядя усталым, и, когда он потянулась к его разуму, там было чувство пустоты.

Он не казался удивленным тому, что они подумали, что он мог сделать это. Джаред присел на землю рядом со скамейкой, близко к ее ногам, словно сторожевой пес, но не сидя рядом с ней. Кэми сидела, скрестив руки, и они оба молчали, находясь снаружи полицейского участка. Проходящие мимо люди знали, что Никола мертва. Все в городе знали, и те, кто бродил по территории школы, и те, кто закрылись в своих домах, как семья Кэми.

Только Кэми и Джаред знали, что здесь может быть замешана магия. Свет в воздухе, невозможное создание в лесу, возможность с помощью разума разговаривать с мальчиком. У них было то, что казалось невинными вещами, магией, которая не может причинить боль, что Кэми могла бы опустить, даже если бы не смогла им объяснить. Пытки животных были чем-то нездоровым и неправильным, но это было ужасающим.

— Завтра мы прогуляем школу, — сказала Кэми. — Нам нужно поехать в Лондон и найти Генри Торнтона.