Незамужняя жена в Звездной Академии (СИ)

34

Его смех, вибрирующий где-то в глубине моего черепа, заставил меня съежиться. Он знал. Он всегда знает. Даже мои самые тайные желания не скрыты от него. Это одновременно завораживало и пугало. Я представила, как он наблюдает за мной, за моими мыслями, за каждым моим вздохом, и это вызвало странную смесь возбуждения и ужаса.

— Сними чокер, и я буду помогать тебе по-дружески. Не хочу носить этот ошейник, как твоя личная рабыня.

Ксандр притих, но я чувствовала его близость. Словно он лежал за моей спиной и согревал теплым дыханием мою шею, мягко шевеля волосы на затылке. Ощущения, которые раньше я приписывала чокеру, обострились: теперь тепло распространялось не только на шею, но и на плечи ощутили жар чужого тела.

— Ты хочешь остаться без защиты в открытом космосе на станции, где людей не хотят видеть? — вопрос был задан максимально серьезно, но не требовал ответа. — Что тебя беспокоит? Подумаем вместе и решим. — муж предложил самый оптимальный вариант.

— Меня многое беспокоит, но мне не нравиться то, что в моей голове кто-то лазит, — фыркнула, поглядывая на робота и его глазки-камеры. Показала ему язык и пакостливо встала с кровати.

В одной маечке и едва видных трусиках прошла к столу, искоса поглядывая на голову робота. Камеры внимательно следили за моим передвижением, усмехнувшись, резко бросилась к одеялу и накрыла им следящее око Саурона. Робот попытался стянуть ткань, а в моей голове смеющийся голос недовольно возмущался:

— На самом интересном месте!

— Продолжение только по подписке и для зрителей, — "18+", — засмеялась, повиснув на роботизированных плечах. — Тебе хватит демо-версии.

Руки робота, стараясь придержать меня, обняли, чтобы мне было удобно следить за одеялом. В кольце механических рук я смотрела на одеяло, которое скрывает все самое интересное от мужа. Мне было весело, но одиноко. В огромном космосе, в Звездной Академии я могла дурачиться только с тем, кто лез в мои мысли и следил через камеры. Все остальное время я чувствую себя неуверенной инфузорией, которая боится света и ползет в тень.

— Когда ты появишься? — тихо спросила. Впрочем, правдивого ответа я не жду.

— Скучаешь? — он явно уходит он ответа и старается свести все к шутке, но у меня не то настроение.

— Хочу отдать тебя на растерзание Совету и Красному Кресту! — пакостливо усмехнулась и... Прильнула к плечу робота, словно ища поддержки не у бездушной машины, а у того, кто скрыт за ней. — У меня ничего не получается, я ничего не знаю, являюсь ученицей, которая разбивает оборудование и получает дисциплинарное взыскание.

Но вместо слов поддержки я услышала тихий смех.

— Я ему душу изливаю, а он... — злобно ударила робота по плечу, но смех не прекратился.

— Когда мне было двенадцать, отец не брал меня кататься на лодке по опасным водам. Разозлившись, я сломал лодку и сжёг растительность на берегу той реки. Наши "зеленые" потом заставили отца оборудовать пляжную зону и запустить рыбу в реку. А отец решил, что я сам должен все сделать. Вместо отдыха я каждый день занимался восстановительными работами. А материал покупался на мои карманные деньги. Зато это был последний раз, когда эмоциональный спектр брал надо мной верх.

— Очень поучительно, — буркнула, пытаясь внушить себе, что тепло от одеяла, это настоящее человеческое тело. — Не думаю, что меня заставят рыб в космосе разводить.

— Микроскоп купишь. Всё-таки это имущество Академии. — успокаивающий тон, теплое одеяло и кажется, что робот стал покачиваться. Едва заметно, но успокаивающе.

— Что за вспышки неконтролируемой ярости? — прижала лоб к одеялу. — Так будет всегда?

— Ты должна научиться брать эмоции под контроль, а до этого момента так будет часто. — вибрирующий голос обволакивает меня словно кокон из спокойствия и безопасности. — Научу тебя.

— Ты меня даже своим Саламандровым традициям научить не можешь, а про контроль говоришь. — вспыхнуло недовольство в глубине груди, но тут же погасло, словно свечной огонек кто-то быстро задул.

— Мы с тобой, как единое целое: чувствуем друг друга, а наши тела словно огромная сеть, которая самообучается и передает знания по цепочке.

— Почему-то мне в голову приходит слово "грибница", — устало вздохнула, уплывая в мир грез и сладостных снов на руках робота.

— Можно и так это назвать, — усмехнулся ровный мужской голос. Кажется, он стал ближе, и теперь чужое дыхание при разговоре щекочем мои щеки. — Мы с тобой — грибы, которые стоят по разную сторону дерева. При этом что-то подсказывает, что мы существуем друг для друга: это грибница. Навыки и знания, которые есть у одного, рано или поздно проявляются у второго, делая нас еще больше совместимыми и способными к размножению...

Ксандр говорил, а мне снились планеты, которые захватили молчаливые грибы. Им и не нужен был голос, ведь все их требования можно было понять. Откуда-то всплыло слово "симбиот" и клетки организма. Теперь грибы разглядывали под микроскопом человека и пытались "присоединить" его к грибнице, но эксперимент проваливался или не приносил ожидаемого эффекта. Человек все равно общался с помощью звуков, а невербальную форму не понимал. Да к тому же опыт, накопленный годами жизни грибов исчезал, а не передавался по грибнице маленьким человечкам. В конце мне приснился последний эксперимент, но теперь в человека запихнули не часть гриба, а честь грибницы с ножкой грибочка. И, о чудо, грибница медленно, но верно прорастала сквозь человека и соединялась с грибковой сетью. Грибпровод тут же начинал "перекачивать" информацию и "учить" человека, но из-за этого страдала нервная система и человек становился раздражительным и возбудимым. Но человек входил в унисон с грибом, от которого ему досталась ножка. Если гриб спокоен и рядом, то и человек находится в гармонии. Если далеко, то эмоциональный взрыв точно случится. А если совсем спрячется за "дерево" — то радость жизни пропадет, потому что часть "человека" будет потеряна. А как нормально жить без половины тела? А как жить, если эмоции тоже делились на два?

— Истинные все чувствуют, все знают, все понимают. Им дано жить в гармонии, и ничто ее не нарушит. Поэтому, у меня не может быть другой жены, только ты. А ты... Слишком далеко была, не развивалась.

Странный сон. Такой грибной и поучительный. К тому же от последних слов будто холодом одиночества повеяло. Захотелось утешить говорившего и прикоснуться к его широким плечам. Я буквально чувствовала, что утыкаюсь лбом в горячую мужскую грудь, а рука поглаживает чужую шею. Огромные руки сжимают меня в объятиях, убаюкивая как маленькую девочку. Его дыхание щекочет макушку, а наши ноги переплетены.

Я в коконе. Я под защитой. Я спокойна.