НИИ ядерной магии

Глава 9

Фима прислонилась лбом к стеклу и наблюдала за тем, как пролетают мимо знакомые с детства пейзажи. И злилась, ведь любоваться ими она собиралась не раньше конца недели. Как её идеальный план мог дать такую течь? Вместо научных исследований несётся представлять малознакомого знойного красавца с самым чудесным молодым человеком из всех, кого она знала.

При мыслях об Александре лицо Фимы смягчилось, а челюсти расслабились. Девушка прикрыла глаза и попыталась представить, чем он сейчас занят. Стоит ли у прилавка, помогая покупателю разобраться в тонкостях зелья? Или занят прополкой в своей гигантской теплице? Фима видела несколько раз, как работают его хитроумные механизмы: огромные машины висели под потолком, готовые по первому требованию опуститься на грядки и тщательно, почти нежно перебрать всю землю, обходя стволы и корни растений при этом. Александр же только ходил вдоль посадок и убирал сорняки, если такие наглецы встречались.

А может, он взял перерыв, устроился в огромном кресле, накрылся клетчатым жёлтым пледом и читает книгу. Рядом, на высоком ажурном столике стоит чашечка чая с шалфеем и базиликом, на стене глухо тикают часы. Александр вертит в руках закладку: широкую полоску бумаги, на которой акварелью нарисована лиса, свернувшаяся калачиком на шляпке большущего мухомора. Мужчина, спокойный и красивый, погружён в повествование и не подозревает, что к нему несётся ураган по имени Фима, которая с первого же дня своей очень самостоятельной жизни начала творить чёрт знает что.

– Бесы, – простонала она, закрыв лицо руками.

«Так, ладно, – продолжила девушка уже про себя. Не хватало ещё с Красибором обсуждать объект её безответной любви. – Я страдаю раньше времени. Саша ещё никого не послал и мне не отказал. Дыши, Фима, дыши и выпей молока, чёрт возьми!»

Арифметика, как и велела умная женщина, с которой она только что вела беседу, сделала несколько глубоких вдохов-выдохов, и заполировала самодельную медитацию большим глотком кофе с ведьмивским успокоительным молоком.

Красибор никак на её метания не отреагировал, но кофе тоже хлебнул. Они ехали на самой ранней электричке – та оправлялась в пять двенадцать! И пока что лучшим, что случилось с ним за это утро, была круглосуточная кофейня прямо в здании вокзала. Фима с Красибором заказали по самой большой порции чёрного кофе (девушка предусмотрительно набрала полную флягу молока и разбавила им бодрящий напиток). А когда Красибор сказал, что оплатит заказ, она добавила к заказу миндальный круассан. Впрочем, сейчас девушка смотрела на лакомство и уже была не так собой довольна.

– Держи, – буркнула она.

Мужчина отвлёкся от созерцания скудного пейзажа, и перед ним предстала необычная картина. Дерзкая девчонка, ещё более несдержанная от того, что явно не была жаворонком, глядела на него со смущением и протягивала половинку круассана. Признаться, в животе у Красибора заурчало.

– Спасибо, – коротко ответил он, принимая угощение.

Щёки девушки вспыхнули алым, и она поспешила вновь уставиться в окно. А Красибор испытал в этот момент уже давно забытое чувство разочарования. Он представил – всего на секунду – что румянец Фимы был вызван чем-то другим, а не его даром. Но он столько видел щёк этих красных за свою жизнь, что от фантазий стало тошно. Даже круассан в горло не лез.

Просто он не знал, что Арифметика до половины второго ночи просидела над своей родовой книгой заклинаний и заговоров. Светила на страницы фонариком, представляла, как здорово будет, когда она купит торшер, чтобы вечерами читать с уютом. Девушка безустанно выписывала полезные детали, которые помогут ей создать зелье или заклинание для противостояния красивишным чарам Красибора. И ей удалось. Хоть действие микстуры было кратковременным.

Ну а Фима решила, что эта информация не для его ушей. Хотела выиграть хоть какое-то пространство для манёвра. Пусть думает, что она по-прежнему не может устоять перед ним. Девушка похвалила себя мысленно за хитрость, но на всякий случай на спутника своего старалась не смотреть. А то мало ли что.

– Пока есть время, – Фима прервала затянувшееся молчание. – Расскажи мне о болезни отца. Нужно понимать, какого рода информацию будем искать.

– Всё началось почти полгода назад, – Красибор немного сполз на сидении и скрестил руки на груди.

«Закрывается, – подумала Фима. – Почти правильно даже».

– Но это сейчас я понимаю, что первые признаки были ещё в начале осени. Задним умом все сильны. А обратили внимание мы только зимой. Упустили время, если бы…

– Крас, – прервала его девушка и выждала секунду, чтобы понять, не было ли ничего страшного в том, что она так фамильярно его назвала. – Если бы у бабушки был сосисон, то она была бы дедушкой, как говорится.

«Тьфу, не о том я волновалась», – отругала себя мысленно девушка, осознав, насколько не элегантную поговорку вспомнила.

Однако, Красибор хмыкнул и улыбнулся:

– Умеешь ты одёрнуть.

– Что вы заметили? – девушка вернула разговор в нужное русло, стараясь сохранять нейтральное лицо. – Крас, расскажи как можно подробней, любая деталь может иметь значение.

Внутри неё же сейчас бушевала битва стихий: ураган «Я же леди!» сражался с бессовестным антициклоном «Он не надавал мне по шапке за Краса!».

– Сначала ему стало неудобно в медвежьей шубе. Это было странно, потому что он сам когда-то её шил.

Девушка ответила удивлённым взглядом и Красибор пояснил:

– Медведь запутался в колючей проволоке на пограничной заставе рядом с Китаем. Пограничникам жалко было, спасти пытались. В итоге отец убедил их, что лучшим решение было использовать тушу максимально: они сделали еду себе и на псарню, инструменты из скелета, и вот шубу отец смастерил. Сейчас я думаю, что это был особый ритуал. Он никому не давал шкуру эту трогать, и выделку сам сделал, и сшил, и носил.

Красибор сделал паузу, и Фима решила уточнить:

– Ну, я шубы не одобряю, конечно, но что плохого в том, что неудобно стало? Может, он вес набрал или…

– Она вдруг оказалась ему тяжёлая.

– То есть как это? Её вес изменился или твой отец стал слабее?

– Второе, – Красибор вздохнул. – Даже тогда никто не придал этому значения, если честно. Папа просто пришёл однажды в пуховике и сказал, что решил сменить имидж. Мы обрадовались даже, никому шуба не нравилась. Он был в ней как первобытный человек.

– А на самом деле мистер Бологов купил более лёгкую одежду, – задумчиво пробормотала девушка. – Крас, а шуба-то осталась?

– Можешь называть меня коротким именем, – сказал вдруг мужчина. – Не нужно каждый раз втягивать голову в плечи, будто я дубиной тебе угрожаю, – он вытянул губы в хитрой улыбке, в уголках глаз собрались смеющиеся лучики.

«Спалил!» – взвыла мысленно ведьма и начала перебирать чертоги памяти в поисках заклинания забвения. Для него, конечно.

– Да, шуба хранится на чердаке. Три недели назад он порывался выкинуть, но не смог дотащить её до двери. В тот момент я понял, что всё очень плохо и терапия не помогает.

– Насколько быстро он слабеет?

– Сейчас уже понимаю, что с каждым днём. В прошлый четверг папа перевозил мешок удобрения на тачке, а вчерашним утром уже с трудом вёз её пустую. Боюсь, с такими темпами ещё через пару недель он не сможет удерживать даже свой корпус.

– Хм, – Арифметика нахмурилась и почесала подбородок. – А какие были первые признаки? Полгода назад.

Красибор прикрыл глаза, задумавшись, и через полминуты ответил:

– Он начал лениться на тренировках, а потом и вовсе отлынивать. Поначалу я радовался, что наконец жму больший вес, чем он. Но через некоторое время отец просто не продлил абонемент в спортзал.

– А что тогда происходило в вашей семье? Кто вообще входит в ваш близкий круг, кстати?

– Нас двое. Сейчас, – добавил он с некоторым сомнением сомнением, которое от Фимы, конечно, не укрылось:

– Может, вы с кем-то ссорились? Расставались, сходились?

– Когда увидишь моего отца, поймёшь, что он не из тех, с кем часто ругаются.

Красибор мягко улыбнулся, хотя в мимике его угадывалась печаль.

– Не конфликтные люди временами устраивают самые горячие скандалы, – заметила Фима, бесстыдно любуясь мужчиной.

«Пусть думает, что чары на меня напустил, – решила она. – Должна у меня хоть какая-то выгода от этой поездки быть!»

– Я просто познакомлю вас, хорошо?

– Угу.

«Знакомство с родителями раньше первого поцелуя – это я ловко», – подумала девушка и, не сдержавшись, захихикала. Красибор встретил её порыв снисходительно, дескать «Понимаю, понимаю, но поделать ничего со своей шикарностью не могу». В этот момент глаза Фимы расширились от осознания: действие её отвара уже закончилось и подлые чары привлекательности уже начали пробивать её защиту!

– О, Ромка что-то пишет, – оживился Красибор, глядя на экран телефона. – Какие-то трудности у него там. Сокрушается, что подвал не может открыть.

– М-м-м, плохо, – отозвалась девушка, опрокидывая в рот небольшой матовый пузырёк. К счастью, она была прозорлива и предусмотрительна, так что захватила с собой несколько порций «Антикрасиборина».

– Вот чёрт, взгляни!

Мужчина повернул к ней экран смартфона и продемонстрировал фотоснимок: на нём была изображена рука Романа (это было понятно по твидовому манжету), зажатая в кулак и демонстрирующая лишь средний палец. Фима хотела отпустить какую-нибудь колкость, но обратила внимание на то, что именно рыжий коллега посылал на три озорные буквы.

Фоном изображения была железная дверь с крупной ручкой и каким-то пятном под ней. Девушка приблизила снимок: на месте замочной скважины располагалась неровная стальная блямба. Кто-то расплавил замок, чтобы дверь не могли открыть.

– С петлями та же история, – опередил Красибор её вопрос. – Снять дверь не получится.

– Это очень-очень плохо, – девушка судорожно соображала. – А есть другие пути в подвал? Нам нужно перекрыть воду во что бы то ни стало.

Прошлым вечером они втроём обошли квартиры, якобы собирая подписи для петиции в ЖЭК. Добродушные жильцы дома на Светланской быстро поверили, что такие петиции работают и меняют их город к лучшему. Ведь всем хотелось на что-то пожаловаться.

Через пару часов беспросветного, хоть по большей части и обоснованного нытья молодые люди выяснили, что нет ни одного жителя дома, который был бы доволен жизнью. Многие переживали из-за затяжной болезни – когда что-то болит безостановочно несколько месяцев, тут чего только не подумаешь! У кого-то болело горло, у кого-то – суставы, а у некоторых отваливался хвост. За последние полгода в здании практически не осталось полных семей: супруги разводились, дети уезжали к дальней родне или сбегали (к счастью, их возвращали и вот потом уже отправляли к бабушкам, дедушкам, дядям и тётям).

Что примечательно, на все пятнадцать этажей не осталось ни одного ребёнка, даже подростки гостили у кого-то. Возможно, из-за этого, по словам жильцов, дети как раз ничем не заболели.

Красибор быстро напечатал что-то и замер, ожидая ответа от друга.

– Нет, – прочитал он. – Пишет, что вызвал пожарных и они будут вскрывать дверь болгаркой. Наврал, что оттуда пахнет газом.

– Так в доме электрические плиты.

Мужчина поджал губы и развёл руками:

– Ну, что придумал. Главное, что поверили и едут. У Ромы докторская степень по вранью, он справится.

– Напиши ему, чтобы… Ай, дай лучше я сама.

Она схватила протянутую трубку и записала голосовое сообщение:

– Привет, красавчик! На связи Фима. Поднимись в мою комнату и найти фиолетовую книгу, она в стопке у окошка. С тряпичной обложкой такая и вышитой веточки сирени. Крестиком. Найдёшь, короче, она одна там такая. Так вот! В ней лежит фиолетовая лента, толстенькая, шуршащая. С двумя колокольчиками на концах. Короче! Боже, я уже подкаст тебе записала. Теперь мысль потеряла.

Она нажала «отправить», сделала вдох-выдох и записала второе сообщение:

– Обвяжи эту ленту себе вокруг руки, как браслет. Колокольчики перекрути между собой, чтоб держались. Вот как эта штука работает: пока она на тебе и застёгнута, что бы ты не нёс, какую бы пургу не городил, тебе поверят. Можешь пойти к профессору Подгорскому и сказать, что Земля плоская, и он такой: «Окей!». Вот, не благодари. Хотя нет, благодари! Всё, удачи.

Фима уже протянула телефон владельцу, когда спохватилась и отправила третье сообщение:

– Но заряда хватит часа на два, не больше! Так что надевай уже когда услышишь сирену, экономь волшебство. Всё, целую в обе щёчки.

– Ого, – зачарованно протянул Красибор, – похоже, это могущественный инструмент.

– Ну это так, баловство, – Фима наигранно скромно пожала плечами. – Но наворотить с этой штукой можно многое, конечно. Как и с любым волшебством, если уж на то пошло.

– Ты пользовалась этим браслетом, когда получала стажировку?

– Что-о-о?! – завопила девушка, оскорблённая в самое сердце. – Да как ты?! Да ты!

– Тише-тише, – он засмеялся в голос и выставил руки для защиты. – Шучу. Я видел твои статьи, они впечатлили меня без всякой магии.

Арифметика уже вскочила и занесла над ним сумку – вязанный крючком баул с вышитыми на нём цветами гортензии – да так и замерла.

– Ты статьи мои читал?

– Да, прошлогодние и осенние.

У девушки было много вариантов что спросить, но она так долго выбирала между ними, что успела потерять равновесие и снова плюхнулась на своё сидение.

– Я не знал кто ты, – ответил мужчина на один из не озвученных вопросов. – Но имя показалось знакомым. А такие имена, сама понимаешь, просто так знакомыми не кажутся. Ночью нашёл публикации, освежил в памяти.

«Он думал обо мне ночью!» – только и поняла Фима из всего сказанного, и вся кровь разом прилила к её лицу.

– Так, кхм, – девушка с трудом ворочала губами, ей было слишком жарко. – Давай вернёмся к твоему отцу.

– Давай, – улыбка сошла с его лица.

– Есть ли какие-то ещё признаки его болезни?

– Я не замечал, – ответила Красибор с каким-то виноватым видом. – Возможно, не на то смотрел, не знаю.

– Было ли что-то, что он раньше не делал, а сейчас делает? Или наоборот?

«Какие хорошие вопросы она задаёт», – отметил про себя мужчина и мысленно отругал себя же за то, что сам их не придумал.

– Он стал больше времени проводить в саду, – ответил Красибор сходу. – Отец всегда любил свой сад, и природу вообще. Он, знаешь, из тех, кто легко найдёт тропу через сопки или тайгу, но потеряется в двух дворах в городе. Мы поэтому и живём за окраиной, если уж на то пошло.

– Может это быть последствием его самочувствия? Я имею в виду, например, что он ощущает слабость и из-за этого тянется к земле и растениям?

«Я знаю одного такого человека, – с горечью подумала Фима. – И это никак не связано с порчей. Только с его решениями и ценностями».

– Всё может быть, – Красибор растеряно пожал плечами. – Я не знаю.

Ему чертовски не нравилось говорить эту фразу: «Я не знаю». Каждый раз, произнося её, он подчёркивал свою беспомощность и бесполезность в собственных глазах. Если бы он с кем-то этими мыслями поделился, с Фимой, например, она разжевала бы ему, что хуже его незнание не делает, и вообще теперь они вместе и со всем справятся. Но Красибора такому не учили: делиться с кем-то внутренними переживаниями. Потому что помешивал внутренний котёл, в котором булькали самобичевание и тревога.

– Возьмём на заметку, – Фима не обратила внимания, насколько мужчина перед ней был расстроен. Она была поглощена размышлениями об его отце, – потому что связь может быть и обратная: кто-то что-то сделал в саду, и после каждого воссоединения с природой твой папа лишается жизненных сил. Он похудел?

– Да, очень.

– Так-так, – девушка достала блокнот и ручку из своей сумки насыщенного болотистого цвета. На секунду она замерла, уставившись на вязанное полотно. Потом перевела взгляд на Красибора. Снова на сумку.

«Бесы! – воскликнула она мысленно, поняв, что из всей коллекции сумок выбрала ту, что почти полностью совпадает с цветом глаз Красибора. – Чары чарами, но это вот уже шутки подсознания».

Она рассерженно затолкала сумку на верхнюю полку и раскрыла блокнот: это была книжечка чуть больше её собственной ладошки, с толстой прозрачной обложкой. В эпоксидной смоле, из которой та была сделана, навсегда застыл букетик из цветущей веточки жасмина, ясменника и ландыша.

В сумке неистово вибрировал телефон, высвечивая неизвестный номер, но гаджет остался незамеченным.

Девушка положила ногу на ногу и, уперев блокнот в коленку, начала сосредоточенно выводить строчку за строчкой. Она бормотала что-то под нос, и Красибор расслышать этого не мог. Так что он занялся воспоминаниями: как капустные листья, разбирал месяц за месяцем, вспоминая каждый день настолько детально, насколько мог. Арифметика ясно дала ему понять: значение может иметь всё что угодно. А ведь ему даже в голову не приходило, что сад может нести опасность! Мужчина поморщился, вспомнив, как сильно зелень разрослась за последнее время: будто растения в саду питало что-то ещё, кроме воды и удобрений.

– А был кто-то, кто начал наведываться в гости с началом болезни? Или наоборот перестал у вас бывать? – девушка подняла голову, убрала ручку за ухо.

– Мама, – проговорил Красибор, нервно заламывая пальцы. – Примерно тогда я видел её в последний раз.