Никогда не отпущу. Месть изменщику

Глава 7

Ещё никогда в своей жизни Мэтью не чувствовал себя настолько лишним и ненужным. Семейство герцога Трентона не избегало его. Грейс наоборот, всегда стремилась сказать ему что-то приятное, но он видел, что делает это она через силу, потому что так требуют приличия, и, возможно, из некоторой жалости. Интересно, что сказала бы Грейс, знай она некоторые подробности из жизни своего мужа? Мэтт старался быть с ней вежливым. И с Тайлором тоже. И с Оливией,которая делала вид, что они незнакомы, стоило им переступить порог дома, возвращаясь с очередного приёма. Будто она и не видела его никогда, да и сейчас он для неё - пустое место. Мэтью стал часто заходить в детскую и неожиданно нашёл там родственную душу. Глория радостно тянула к нему ручки, смеялась и готова была часами играть рядом с ним, у его ног, то и дело показывая ему свои игрушки. Он видел, что Оливия злится, видя эту своеобразнную дружбу, но сделать она ничего не могла, и запретить ему общаться с его собственной дочерью было выше её возможностей. Мэтт чувствовал каждый раз нечто вроде торжества, входя в детскую, будто каждый его приход был очком в невидимой битве с Ливи, которую они вели, не говоря друг другу ни слова.

Обещанная ему неделя давно прошла, лето стало клониться к осени, а Мэтью всё не уезжал, так и живя в доме Тайлора, хотя дела звали его в поместье. Тут, хоть никому не нужный, он был не один, вокруг были люди, которых он с натяжкой мог назвать родными, была малышка Глория, с которой он мог выходить в сад или просто сидеть в детской, была Ливи, на которую он мог просто смотреть. Эта иллюзия семьи была лучше полного одиночества в поместье, с Филиппом, что приходил во снах, и бесконечными сценами из прошлого, которые хотелось поскорее забыть.

В один из дней возвращаясь со встречи со старым приятелем, он вдруг заметил открытую коляску, сверкавшую на солнце красными полированными боками. В коляске сидела прекрасная женщина в черном платье. Мэтт не поверил своим глазам, узнав фрау Марту, которая не побоялась явиться в Бат. Её лицо было прикрыто короткой вуалью, а на груди, к своему удивлению, Мэтью различил большой жёлтый алмаз. Тот самый, что он всеми правдами и неправдами сумел приобрести, чтобы купить её любовь. Тот самый, что он принес Тайлору, и который герцог убрал в шкатулку и положил в сейф.

- Лорд Нортвуд, какая встреча, - Марта остановила коляску рядом с Мэттом.

Он поклонился, но тут же пошёл своим путём, свернув на дорожку, где коляска проехать не могла. Вслед ему полетел звонкий смех Марты. Но гнев, настоящий праведный гнев, что возник в его груди, требовал выхода.

Тайлор обманул его.

Тайлор, который читал ему морали, притащил Марту сюда, в Бат, где все могли видеть на её груди пресловутый алмаз. Эти двое втянули его в свою игру, выставили виноватым, а потом как ни в чем ни бывало милуются в парках и гостиницах Бата! Что было между ними? Зачем Марта завлекла его, Мэтта? Чтобы показать Тайлору, что может получить молодого и богатого любовника? Чтобы унизить Грейс, сверкая голым задом на её дне рождения?

Хотелось плакать. Мэтью не снимал с себя вины, но Тайлор стал ему противен. Тайлор, железной рукой державшей в узде своё буйное семейство, заставил Мэтта играть по чужим правилам, и всё его унижение, все, что произошло с ним, оказалось частью скрытого плана. Какого? Мэтью не хотел знать. Слёзы злости брызнули из глаз. Фрау Марта не имеет ни стыда, ни совести, но и герцог не лучше неё. Да и сам Мэтью не лучше. Но он не плетет непонятные интриги, не мстит любовницам с их родственницами во время бала так, чтобы все могли об этом узнать!

Домой Мэтт вернулся в самом что ни на есть поганом расположении духа. Только войдя в дверь, он услышал голоса в гостиной и медленно пошел к двери, стараясь, чтобы его шаги были неслышными.

-Тайлор, я ненавижу его! Почему он ещё здесь? - голос Оливии звучал раздражённо. - Ты обещал неделю, а прошло больше месяца! Я не могу и шагу ступить, постоянно натыкаюсь на него! Я задыхаюсь, когда он рядом! Я постоянно вспоминаю Филиппа, и я не могу перестать плакать, когда мне чудится его лицо!

-Тише, сестрёнка, - спокойно произнёс Тайлор, - ничего не вернешь. Мы должны жить дальше.

- Филиппа не вернёшь! - закричала она. - Но я не хочу постоянно видеть его убийцу!

Мэтью слышал её всхлипы. И сам готов был разрыдаться. Оливия была права во всём, и возразить ей было нечего.

Мэтт тихо отступил.

- Жизнь продолжается, - донеслись до него слова Тайлора, - и не стоит постоянно оглядываться назад. Пусть Филипп останется самым лучшим воспоминанием.

Мэтт закрыл глаза. Он увидел, как герцог обнимает сестру, которая плачет у него на груди. Его обнять было некому. Он медленно пошёл наверх. Завтра он объявит о своем отъезде. Иллюзия оказалась только иллюзией. За ней не стояло ничего. Ливи всё также сильно ненавидела его, а Тайлору было на него наплевать. Тайлор был занят своими делами. Ведь главное, чтобы на людях всё было прилично. Мэтью сжал зубы. Всё это лицемерие вызывало тошноту. Мэтт вспомнил, что Тайлор и не требовал от него верности Оливии, когда он просил её руки. Нет. Он требовал соблюдения приличий...

***

Если Мэтью казалось, что после такого явного пренебрежения Марта никогда больше его не потревожит, то он сильно заблуждался. Она явилась перед ним, когда он в одиночестве, ставшем ему привычным, читал газету, сидя в тени на скамейке недалеко от источника. Коляска фрау Марты остановилась недалеко от него, и она подозвала его рукой. Делать вид, что он её не видит, было слишком уж неприлично, Мэтт встал, сложил газету. Его разбирала злость на эту женщину, и он готов был сказать ей всё, что он про неё думает.

- Я вижу, вы сердитесь на меня, лорд Нортвуд, - пропела Марта, приподнимая вуаль, - но я к вам с самыми лучшими намерениями. Мне известно, что случилось с вами, и я хочу помочь вам.

- Помочь мне? - не поняв её, спросил Мэтью.

Как раз таких помощников ему и не хватало! Мэтт хотел развернуться и уйти, но был заинтригован её словами.

- Конечно. Вы должны отомстить. То, как с вами обошлись, - это крайне несправедливо!

Алмаз сиял на её груди, как маленькое солнце. Мэтью смотрел на него, чувствуя желание сдёрнуть его и бросить в грязь. Так, чтобы по нему шли люди, ехали повозки, и, наконец, раскололи на много маленьких стекляшек. С трудом сдерживая эмоции, он перевел глаза на её лицо.

- У меня нет желания мстить кому бы то ни было, - наконец произнёс он.

Фрау Марта звонко рассмеялась, засунула руку в ридикюль и кинула ему сложенный конвертом листок.

- Я уверена, что, когда вы явитесь по этому адресу, оно у вас появится.

Коляска тронула, а Мэтью так и стоял, держа конверт в руке. Ему хотелось избавиться от него, но бежать за Мартой было бы смешно. Тогда любопытство перевесило, он медленно развернул лист бумаги, и прочел строку, написанную ровным уверенным почерком:

«Завтра в полдень. Дом 30, Кресет-стрит, комната слева. Та самая, которая так понравилась вам в прошлый раз. Люблю. М.»...

Мэтт не любил загадки, но эта загадка весь вечер вертелась у него в голове. Утром он проснулся с твёрдым намерением никуда не ходить, тем более по указанию фрау Марты. Кто знает, что за ловушку она ему приготовила? Но ближе к полудню Мэтью почувствовал нервозность и крайнее возбуждение. Спускаясь в холл, он встретил Оливию, которая куда-то спешила. Ответив ему, как обычно, что спешит к любовнику, она села в открытую коляску и вероятно укатила на прогулку. Виконт посмотрел ей вслед, взял цилиндр и отправился по указанному адресу.

К полудню Мэтт не успел. Он то спешил, то наоборот, останавливался, решая вдруг, что лучше вернуться домой. Мэтью жалел, что ввязался во все это и что позволил фрау Марте манипулировать собой. Эту записку мог написать кто угодно, даже сама Марта, чтобы очередной раз подставить его, загнать в какую-то ужасную ситуацию, выставить дураком и окончательно испортить его репутацию.

Недалеко от указанного адреса виконт наткнулся на коляску своей жены. Он постоял около нее, пытаясь узнать у кучера, куда пошла леди Оливия. Тот только пожимал плечами. Рядом был парк, за парком - большой променад, который проходил как раз мимо нужного Мэтью дома. Он оглядывался, ища Оливию в парке, у фонтана, потом на аллее. Но её нигде не было, и наконец, решившись, он вошёл в большое здание, где располагались меблированные комнаты. Часто такие комнаты сдавались любовникам или разного рода компаниям, и Мэтт не удивился, что записка фрау Марты привела его именно в такое место. Он шагнул в прохладный и темных холл, потом свернул налево, где тут же увидел дверь. Наверняка Марта сама ждёт его там. Стоит ли заходить в комнату, где его ждёт неприятный сюрприз? Мэтью был уверен, что неприятный, так как даже любовь фрау Марты не была вожделенна. Он давно испытывал к ней только неприязнь и некоторую брезгливость. Постояв, он всё же толкнул дверь. Та легко поддалась, Мэтт толкнул её сильнее и ступил в залитую солнцем большую комнату.

Посреди комнаты стояла высокая кровать с прозрачным балдахином, где двое предавались любви. Женщина была сверху, и её пышные темные волосы накрывали её лицо так, что он не мог его разглядеть. Мэтью хотел было выйти, чтобы не мешать любовникам, испытывая неловкость, но тут что-то в повороте головы, в звуке голоса женщины привлекло его внимание. Он пригляделся, шагнул вперёд, и мир ушёл у него из под ног. Женщина откинула волосы с лица, и их взгляды встретились.

Это была Оливия. Его чистый ангел. Его прекрасная чистая девочка, которую он боялся оскорбить лишним прикосновением. Та, что ненавидела плотскую любовь, и так, что всегда просила его делать это поскорее и пореже...

Кровь бросилась ему в лицо, сердце забилось так, что потемнело в глазах. Мэтью кинулся к кровати, вцепился Ливи в волосы, и буквально стащил её с любовника, уронив на пол и чуть было не ударив. Она смотрела на него в полном ужасе,а её синие глаза стали огромными, как плошки. Мэтт стянул с руки перчатку и кинул в лицо её любовнику, только тут поняв, что перед ним лорд Стоунхэм, которого он когда-то оговорил, чтобы отвадить от Оливии.

- Ливи... - только и мог выдохнуть он, понимая, что если сейчас же не уйдет, то задушит её голыми руками.

Ливи, которая просила его не касаться её! Ливи, груди которой он никогда не видел в свете дня! Сейчас она стояла на коленях на ковре, совершенно обнаженная, и цеплялась за простыни, хватая ртом воздух.

- Убирайтесь отсюда! - услышал он голос Стоунхэма, - я буду ждать ваших секундантов и встречусь с вами на том месте, что вы скажете!

- Нет! - закричала Оливия, вскакивая и натягивая на грудь простыню. - Мэтью, нет!

Но его уже было не остановить. Одежда Ливи была разбросана по всему полу.

А ведь не соврала, мелькнула у него мысль. Она же сказала, что идёт к любовнику. И пошла. Это он не верил, что его ангел может так низко пасть. Мэтт хлопнул дверью, ненавидя весь мир.

Оливия оказалась обычной женщиной из плоти и крови. Обычной шлюхой. Обычной... Это он возвел её на пьедестал. Она была, как его мать. Она любила мужчин, любила плотские удовольствия, но не любила его. Больше не любила его, поправил он себя.

Ему нечего терять. Завтра он убьёт своего противника. И будь что будет!