Ночной гость

Глава 9

Тея проснулась, отлично осознавая, что произошло. Диллон резко разомкнул объятия и сел на край кровати.

– Диллон, – сказала она и положила ладонь на его плечо, – я не хотела…

Но он сбросил ее руку.

– Все в порядке. – Голос его прозвучал ровно, но сдавленно.

– Мне просто приснился сон, – попыталась объяснить она и снова дотронулась до его плеча. – Вот я и приняла тебя за Гриффина.

– Понятно, – отозвался Диллон и, встав с постели, принялся собирать с пола одежду.

– Диллон, но это всего лишь сон!

– Что ж, тем хуже, – произнес он ровным тоном. – Если наяву, это может быть нарочно. Но если во сне – значит, это твои подлинные чувства. Пойду проверю, как там Кэтлин. – И он вышел из комнаты.

– Диллон! – позвала Тея. Сердце ее обливалось кровью при мысли о той горечи, которую она прочла в его глазах. Но любые слова были бессильны что-либо изменить.

Ей было слышно, как он прошел в детскую, затем на кухню. Ага, включил радио. Она даже различила, как он переключает радиостанции, пока не нашел прогноз погоды.

Поднявшись, Тея быстро натянула джинсы и футболку, но к тому времени, как она закончила одеваться, Кэтлин уже проснулась, и Диллон поднялся наверх.

Когда он спустился вниз, в руках у него была сумка, а на нем самом синие брюки и кашемировый свитер. Наверняка где-нибудь в Абердине вслед ему повернулась бы не одна женская головка.

– Па! – Кэтлин направилась к отцу, хватаясь то за один стул, то за другой, и преодолела разделявшее их расстояние. Диллон нагнулся и подхватил ее на руки.

– Мне надо идти, Тея. Если я не успею до шторма, то вообще никуда не попаду.

Она кивнула и принялась комкать в руках полотенце, а затем почему-то вытирать ложки.

– Тея!

– Что? – Она даже не посмела взглянуть на него.

– Можно тебя попросить об одной вещи? Я тут… в общем, я слишком много чего наговорил сестре.

Тея подняла глаза, и тотчас на них показались слезы.

Диллон глубоко вздохнул и продолжал:

– Она приезжала сюда, потому что задумала все-таки выманить у меня машину. Я пока ничего не рассказывал матери про Кэти, и вообще никому из родственников. Не хотел, чтобы тебе докучали все эти Камероны, прежде чем я… – Диллон умолк. Тея пристально смотрела на него, ожидая, что он скажет дальше. – Но если вдруг моя матушка пожалует сюда, пожалуйста, держись с ней поприветливее. Хорошо?

Но Тея только отвернулась.

– Сейчас она помогает в детском доме в Инвернессе. Не думаю, чтобы она скоро вернулась. Но с другой стороны, Кэтлин пока что единственная внучка в нашей семье.

– И что, по-твоему, я должна делать? – спросила Тея.

– Ты будь с ней поласковее, во всем соглашайся, – грустно улыбнулся Диллон в ответ.

Тея рассмеялась, несмотря на комок в горле и предательски навернувшиеся слезы.

– Что ж, это я тебе обещаю.

– Ну ладно, мне пора. – Улыбка на его лице померкла. – Возвращаю тебе нашу крошку.

И он сделал шаг, вручив Кэтлин Тее, как раз когда малышка собиралась положить голову ему на плечо.

– Моя милая, – прошептал он ей. – Не надо расстраивать папу, ему и без того плохо. Иди-ка лучше к маме! Тея, – неожиданно обратился он к ней, – ты ведь не вернешься в Америку, не предупредив меня? Мне давно уже не дает покоя эта мысль. – Диллон помолчал. – В общем, когда я вернусь, то не хотел бы найти дом пустым.

– Я пока не собираюсь уезжать отсюда, – сказала Тея, тревожно заглядывая ему в глаза.

– Что ж, тогда до скорой встречи, – кивнул Диллон. – Надеюсь, ты не выйдешь замуж, пока меня не будет. Можно на это надеяться? – шутливо спросил он, пытаясь спрятать горечь в голосе.

– Таких планов у меня тоже нет.

– Что ж, приятно слышать, – ответил Диллон и наклонился, чтобы поцеловать Кэтлин. – Пока, малышка. Не забывай папу!

Он выпрямился и встретился взглядом с Теей. Она подставила ему губы в ожидании прощального поцелуя. Диллон наклонился и поцеловал ее. Нежно и ласково, как принято целовать на прощание, обняв их обеих с Кэтлин.

– Диллон, – прошептала Тея, судорожно цепляясь за его свитер.

Но Диллон, высвободившись от нее, надел куртку, погладил Кэтлин по головке, после чего поднял сумку.

– Диллон, нам надо поговорить…

– Тея, я уже сказал тебе, – твердо произнес он. – Я не Гриффин и никогда им не буду.

– Диллон, – позвала его Тея, когда он уже шагнул к двери. – Береги себя, – добавила она. Пусть он знает, что она хочет увидеть его живым и здоровым.

Диллон уже открыл дверь.

– До свидания, – печально произнес он. – Мне пора.

Мысленно она ушла вместе с ним, а на самом деле, стоя у окна с Кэтлин на руках, проводила взглядом. Ветер трепал его одежду и волосы. Диллон шел, склонившись, перекинув сумку через плечо. Один раз он повернулся и бросил взгляд в сторону дома, словно надеялся разглядеть их с Кэтлин.

«Я люблю тебя, Диллон».

Господи, ну почему она не сказала ему этих слов?

Потому что ей было страшно…

Тея не ожидала, что после ухода Диллона на нее с такой силой накатится чувство одиночества. Не помогло даже присутствие Кэтлин. Малышка заглядывала во все уголки, надеясь отыскать своего па, но он никак не находился.

– Па! – не переставая звала дочка, и Тея с трудом сдерживалась, чтобы не разреветься.

Позавтракали они поздно. Тея весь день пыталась занять дочь, чтобы та вновь не взялась за поиски пропавшего папочки.

Но сердечко Кэтлин было преисполнено слепой верой. Она поворачивала головку на каждый звук, что приносил с собой ветер, словно надеялась, что это окажется ее любимый па.

– Ну хороши же мы обе! – воскликнула Тея. – А ведь он еще даже не уехал с острова.

Днем она уложила девочку немного поспать. В этот момент в заднюю дверь постучали. Нежданных визитеров оказалось двое – это опять были младшие братья Диллона. Тревор протянул ей небольшой конверт. Взяв его, Тея узнала почерк Диллона.

Подняв глаза, она поняла, что посыльный все еще стоит в ожидании ответа.

– В чем дело? – спросила она.

– У вас есть печенье, миссис Керни? – спросил, в свою очередь, Тревор.

– Печенье? – переспросила Тея. – Угостить вас печеньем?

– Да нет, – ответил Тревор. – Просто наш отец так говорит. Мол, в такую погоду только и делать, что стоять у печки – печь печенье.

– Он абсолютно прав, – согласилась Тея. – Может, джентльмены, вас заинтересуют запеченные мухи?

– Еще как! – хором воскликнули оба. Тея вынесла им печенья с изюмом и, пока шторм не разбушевался вовсю, отправила домой.

Сев за стол, она вскрыла конверт. Внутри оказалось не письмо, а стихотворение.

– Диллон, – прошептала Тея. И слезы, с которыми она до сих пор боролась, предательски покатились по щекам. Что он надеялся пробудить в ее сердце этим стихотворением? Прощал ли тоску по Гриффину? Или же хотел показать, как тоскует сам, что любит ее?

Нет, вряд ли.

До сих пор ни он, ни она и словом не обмолвились о любви.

Тея вновь пробежала листок глазами.

– От Диллона Патрика Камерона, – улыбнувшись, прошептала она.

В дверь постучали опять. Позабыв о том, какая она зареванная, Тея поднялась с места и пошла открывать. Оказалось, это пришла Флора Макнаб. В руках у нее была большая коробка, перевязанная бечевкой.

– Флора! – воскликнула Тея, впуская гостью, а вместе с ней ветер и дождь. – Ты что, хочешь, чтобы тебя сдуло в море?

Флора сунула ей коробку в руки, а сама принялась снимать дождевик. Тея заглянула под крышку. Коробка была набита толстыми тетрадями.

– Ну что ты стоишь как вкопанная? – обратилась к ней Флора. – Я пришла предложить тебе работу… – Старушка не договорила и пристально посмотрела в красные от слез глаза Теи.

– Ты пришла выяснить, что у нас с Диллоном, – спокойно ответила Тея, – и мы обе это прекрасно знаем!

Она отнесла коробку в кухню и, взяв присланное Диллоном стихотворение, попыталась прочесть его еще раз.

– Ну, коль ты сама открыла эту тему, – произнесла Флора, – что у вас на этот раз?

– На этот раз? – наигранно удивилась Тея.

– Можно подумать, ты не понимаешь, о чем я! Я встретила Диллона сегодня утром.

– С ним что-то не так? – поинтересовалась Тея.

– Нет, если, конечно, его не знать. Но я-то знаю, и меня не проведешь! Я помню его еще пареньком, но мне ни разу не приходилось видеть его таким! Ни разу с того дня, как погиб Гриффин.

– Флора, а что это ты мне притащила? – перебила ее Тея, показав на коробку.

– Вот это? – будто не понимая, переспросила Флора. Ей явно не хотелось говорить о другом. – А, это папки с материалами о Второй мировой войне. Я хотела попросить тебя напечатать мои воспоминания.

– Ах вот как?

– Тея, неужели ты не веришь? Разве я просто так пришла бы в такую погоду? Кстати, тут много интересного. Вот увидишь, тебе понравится, а я, глядишь, еще и разбогатею!

– Могу себе представить, – сухо заметила Тея. – Флора и Королевские военно-воздушные силы!

– Ну, это было бы слишком, хотя тут есть отдельные места, от которых у тебя мурашки побегут по спине. Я уже давно собиралась все это привести в порядок. А тебе будет чем заняться, пока Диллон не вернется. Ведь он же еще вернется?

Тея была готова расхохотаться, наблюдая, как Флора не мытьем, так катаньем пытается вернуться к животрепещущей теме. И она бы расхохоталась, если бы ей не хотелось расплакаться.

– Так он вернется? – не унималась Флора. – Послушай, тебе надо выпить чаю, – решила она.

Тея ничего не ответила, и гостья тут же взялась за приготовления. Она так хорошо освоилась у Теи на кухне, что хозяйничала здесь, как у себя дома. Расспросы миссис Макнаб временно прекратила – до тех пор, пока под носом у Теи не оказалась чашка с ароматным чаем.

– Ну так что? – вопрошающе произнесла гостья. – Что ты натворила?

Тея повертела чашку.

– Наверное, это глупость, – тихо ответила она.

– Ну так и удивляться нечего, – прокомментировала Флора. – Но если тебе небезразлично мое мнение, то придется сообщить подробности, – добавила она.

– Разве меня интересует чье-то мнение?

– Разумеется. Иначе зачем стала бы я бежать сюда в такой ливень в моем-то возрасте?

– Но ведь ты сказала, что тебе надо напечатать воспоминания, – напомнила ей Тея официальный предлог визита.

Флора лишь рассмеялась в ответ:

– Твоя взяла! Поймала меня на слове. Тея, девочка моя, я подумала, а вдруг тебе надо с кем-то поделиться?

– Не надо.

– Но ведь твоя мать далеко. Вот я и решила, почему бы не помочь тебе, не дать совет…

– Мне хватает советов…

– Тея, что ты натворила?

– Я назвала его не тем именем! – воскликнула Тея в полном отчаянии.

Флора откинулась на спинку стула и нахмурилась.

– Ты назвала его Гриффином, – сделала она вывод. – Ну, не так уж страшно, если, конечно… не иначе как это случилось в самый неподходящий момент! Ведь так?

Тея промолчала.

– Господи Боже мой, Тея! О чем ты думала? – воскликнула Флора.

– Но это же не нарочно!

– Не нарочно! И как теперь, скажи на милость, ты собираешься из всего этого выпутываться?

– Никак. Что, по-твоему, я должна делать? Может, оно даже и к лучшему. Я рада, что так скоро от него отделалась.

– Тея, ты рассуждаешь, как будто Диллон какая-то зараза или что-то в этом роде. Это же мужчина, и очень даже видный!

– А я так не считаю! И вообще, здесь он никогда не был счастлив.

– А тебе-то откуда это известно? Вот что я тебе скажу: почему бы тебе не попросить Родди выяснить, когда у Диллона кончается вахта? Когда он вернется с буровой, ты можешь встретить его прямо у вертолета. А я пока присмотрела бы за Кэтлин.

– Флора, это мое личное дело, так что прошу тебя не…

– Ну, как хочешь. А вообще-то мне еще надо все хорошенько обдумать, – спокойно отреагировала Флора.

– Это уж точно!

– Небось все еще точит страх?

– Флора, прекрати! Кому сказано!

– А ты думаешь, ему не страшно? По-твоему, Диллону легко было узнать, что он, оказывается, отец – и это притом, что ты вдова Гриффина?

– Будь моя воля, он ничего не узнал бы, – заметила Тея.

– Верю. – Флора сняла только ей видимую пылинку со свитера. – Но у меня такое чувство, что ты не слишком этим расстроена.

– Ну, сейчас не очень, но что делать, когда Кэтлин подрастет? Что она скажет, узнав, что любимый папочка приударял за француженкой, что приезжала к нам наблюдать птиц!

– Тебе и это известно? – расплылась в улыбке Флора.

– Я серьезно!

– Будто я не понимаю, – ответила собеседница, допивая чай. – Ладно, ладно, ухожу. Вижу, ты не слишком настроена со мной разговаривать. Но воспоминания мои прошу отпечатать, – добавила она, поднимаясь из-за стола. – Расплачусь по действующим расценкам. Уже давно собиралась попросить тебя об этом. А все потому, что ты единственная, кому я могу поручить эту работу. Уж слишком много там личного. Так что, как видишь, у меня имелся законный повод тебя проведать. И будь добра, не ругай меня. Я и без того настрадалась, пока волокла эти тетрадки, – произнесла Флора.

Тея проводила гостью до двери, помогла надеть дождевик и резиновые сапоги.

– Если тебе захочется излить душу, я в твоем полном распоряжении, – сказала Флора, застегивая ремешок от шляпы. – Диллон хороший парень. Такие, как у нас говорят, на дороге не валяются, и что самое главное…

– У него стройные ноги, – закончила за нее Тея.

– Не знаю, не разглядывала, – с напускной скромностью произнесла Флора, и Тея от души улыбнулась.

Она постояла в дверях, пока Флора не скрылась за поворотом. Неожиданно перед ней всплыло печальное лицо Диллона. Господи, оказаться бы сейчас в Абердине! Она ни за что – ни единым словом или жестом – не дала бы ему повода думать, что он не более чем замена Гриффину. Лишь бы быть с ним рядом…

Тея вынула из кармана стихотворение и вновь пробежала глазами. Особенно ее задела за живое строчка о возвращении домой. Боже, ведь ей хочется того же самого – чтобы рядом был ее любимый. Но вся проблема в том, что она не может довериться Диллону настолько, чтобы выйти за него замуж, а мимолетный роман ей не нужен.

Тея упрямо тряхнула головой, словно отгоняя навязчивые мысли. Необходимо решить, как жить дальше!

Если бы она не думала постоянно о Диллоне, то уже заметила бы, что последнее время у нее пошатнулось здоровье. Болезнь еще не зашла далеко, и поэтому Тея только сейчас почувствовала, с каким трудом ей дается даже несложная домашняя работа, как что-то сдавливает грудь.

Ночью она не уснула. И лишь после того, как рано утром Тея вышла, чтобы закрепить ставни, ей стало понятно, что тетя Мэри не зря прислала теплые сорочки.

«Не иначе как пневмония», – подумала Тея, хотя ей почему-то казалось, что в ее возрасте такими хворями не болеют.

Чувствуя, что вся покрылась испариной, она вернулась в дом, но долго не могла согреться. Кожа была горячей и сухой, и все равно ее бил озноб. Голова раскалывалась от боли. Тея кое-как сумела покормить Кэтлин. Она не стала опускать дочь на пол, чтобы та совершила свою пешую экспедицию по дому, – у нее просто не было сил следить за малышкой. Казалось, она утратила счет времени, и лишь хныканье дочери подсказывало ей, что пора ее накормить. Что-то приготовить себе Тея была не в состоянии – выпила немного молока, а потом и просто воды.

Казалось, будто легкие что-то стискивает с неимоверной силой. Тея задремала, а очнувшись, обнаружила, что уснула прямо за кухонным столом, а как там оказалась – точно сказать не могла. Затем Тея услышала, как плачет Кэтлин, и, держась за стену, добралась до детской.

– Нужно кого-нибудь позвать, – сказала она сама себе. Но шторм уже разыгрался не на шутку. Родди и Флора смогут прийти к ней лишь тогда, когда буря стихнет. Она должна продержаться. Надо лечь полежать. Нет-нет, нельзя ложиться – Кэтлин снова расплакалась.

Малышка была мокрой и проголодалась. Простынка скомкана, одеяльце сброшено на пол.

– Бедная моя девочка, – проворковала Тея. – Наверное, думала, что мама не придет? Интересно, который час? – спросила Тея и попыталась изобразить улыбку.

Она сменила подгузник, но чтобы вытащить Кэтлин из кроватки, ей пришлось собрать последние силы.

– Не плачь, моя детка, – сказала она, когда они преодолели коридор. – Мама сейчас тебя покормит.

И почти задыхаясь, она усадила дочку на стульчик.

– Потерпи немножко, – успокаивала вновь она девочку. – А вот и твое меню, моя ласточка. Выбирай – бутылочка молока или… бутылочка молока. Ну, что скажешь?

Приступ кашля не дал ей договорить – что-то сжимало ей грудь, и она дышала с трудом.

Кэтлин мгновенно опустошила бутылочку и потребовала еще.

– Кэтлин, Кэтлин! – ворковала Тея, но в горле саднило, и голос ее был едва слышен.

Пытаясь достать банку с детским питанием, Тея, чтобы не упасть, ухватилась за буфет. Ага, овсяная каша с бананом. Тея хранила небольшой запас консервов на всякий пожарный случай – например, когда ей надо было проводить экскурсии для туристов или сходить к Флоре. Судя по всему, нынешняя ситуация подпадала под определения пожарного случая, но вот беда – ей никак не удавалось открыть крышку.

– Ох, – вздохнула Тея в полном отчаянии, пытаясь отдышаться.

Она была вынуждена опуститься на стул и, чтобы не упасть, ухватиться за край стола. Кэтлин тем временем ревела во весь голос.

– Ну пожалуйста, не плачь, моя милая. Ой! – Тея уронила банку, и та исчезла под буфетом. Она присела, шаря ногой по тому месту, куда закатилась банка, не зная, как извлечь ее оттуда.

Затем, превозмогая боль в груди, постаралась глубоко вдохнуть и поняла, что странный хрипящий звук вырывается не откуда-нибудь, а из ее собственной груди. Тея попробовала поддеть банку ногой. С третьей попытки ей удалось лишь дотянуться до нее мыском. Кэтлин продолжала хныкать, и Тея расплакалась вместе с ней.

– Тея? – позвал знакомый голос. – Тея!

Чувствуя, как чьи-то сильные руки подхватывают ее, Тея обернулась.

– Я не могу… достать банку… Диллон…

– Что? – переспросил он, заглядывая ей в лицо.

– Банку…

– Тея, что с тобой? – Он усадил ее на стул. – Да ты вся горишь!

– Ты тогда хотел помочь мне, – выдавила она, когда наконец слегка отдышалась – Я сказала «нет»… но я просто хотела проверить… Диллон, ты…

– Что, моя милая? – спросил он, и Тея склонила голову ему на плечо.

– Ты… делаешь обход из-за шторма?

– Тея, – прошептал он ей на ухо, – посиди спокойно, я все сделаю.

– Я… я просто не надела вовремя теплую сорочку, Диллон. Пожалуйста, покорми Кэтлин, она проголодалась…

– Помолчи, не трать силы!

По-прежнему поддерживая ее, Диллон достал с буфета вазочку с печеньем и протянул печенье Кэтлин.

– На, держи, – обратился он к дочери. – Не надо плакать! Папа сейчас все уладит.

Диллон похлопал Кэтлин по спинке и поцеловал, чтобы она успокоилась.

– Вот и молодец. Какая послушная девочка!

Кэтлин принялась с аппетитом грызть печенье.

– Мне надо было самой сообразить, – удрученно произнесла Тея.

– Молчи! – велел Диллон и, подхватив на руки, понес ее в спальню. – Надеюсь, ты уже вызвала врача? – поинтересовался он.

– Нет, погода ведь…

– Господи! – вырвалось у него.

– А как ты здесь оказался? – спросила Тея.

– Опоздал на паром. Шторм начался прежде, чем я сумел выбраться из Киркуолла.

– Но зачем ты… пришел сюда?

– Тея, прошу тебя, не разговаривай, – строго приказал он и положил ее на кровать.

У Теи не осталось сил, даже чтобы пошевелиться. Она так ослабела, что, когда Диллон вытаскивал из-под нее покрывало, не смогла даже перекатиться на другой бок. Затем ее охватил очередной приступ кашля. Тея попыталась сесть, и, чтобы ей было легче дышать, Диллон подложил ей под спину подушки.

– Вот так хорошо, – прошептала ему Тея.

Ее охватила жуткая слабость. Пневмония, какие тут могут быть сомнения! Диллон подложил подушки, как она его попросила. Тея откинулась назад, и ей стало чуть легче. Правда, сказать этого Диллону она не смогла – каждое произнесенное слово давалось с огромным трудом. Диллон осторожно убрал с ее лба волосы, и Тея закрыла глаза. А когда вновь открыла, то увидела, что он накрывает ее одеялом.

– Пойду проверю, как там Кэти, а потом сразу вернусь.

Тея кивнула, но Диллон пришел так быстро, словно никуда не уходил. Ее разбудил какой-то стук – оказалось, что Диллон вносил в спальню переносную колыбельку.

– Кэти сыта, сухая и спит. Я оставлю ее с тобой, чтобы ты увидела, когда она проснется. Но очень прошу – без особой необходимости не вставай. Я дал ей бутылочку с соком, так что, надеюсь, хныкать она не будет. Тея, ты меня слышишь?

Она кивнула.

– А мне надо сходить в поселок. Постараюсь обернуться как можно быстрей.

Диллон еще несколько раз выходил из комнаты, а затем осторожно перенес Кэтлин в колыбельку.

– Постарайся поспать, пока спит Кэти, – прошептал он, на минуту присев на край постели. – Тебе тепло?

– Да, – еле слышно вымолвила она.

Спать. Именно то, что ей нужно.

– Как Кэтлин?

– Спит. Не волнуйся. Я скоро буду.

Диллон был человеком слова. Не прошло и часа, как она услышала его шаги в коридоре. Тее показалось, что она всего на минуту закрыла глаза.

– Мне не нравится этот хрип, – послышался незнакомый голос. Оказывается, Диллон привел с собой доктора.

Тея улыбнулась. Сейчас у доктора был такой вид, будто его на улице застал сильный ливень – даже усы и те были какие-то взлохмаченные.

– Ну и видок у вас, – сказала ему Тея. – Вы посещаете больных на дому?

– Да уж представьте себе. Это вы, американцы, привыкли, что врачу подавай пациента прямо в кабинет, а не то он вас и слушать не станет. А у нас попробуй не прийти, – с этими словами доктор Льюис-Шоу покосился на Диллона, – так вас мигом за шиворот вытащат на улицу. Ладно, давайте я вас послушаю. А ты, Диллон, пока пойди займись чем-нибудь.

– У меня пневмония, – доложила Тея врачу.

– Вы не против, если окончательный вывод сделаю я? Сядьте.

– Я просто… пытаюсь… экономить ваше время.

– Не разговаривайте, – приказал доктор и вставил в уши стетоскоп. – А теперь глубоко вдохните…

– Ну так что у меня? – шутливо поинтересовалась Тея.

– Вы, милочка, оказались правы. У вас действительно пневмония.

– Видите, какой из меня диагност! – воскликнула Тея, но, увы, больше ей было не до шуток, и она бессильно опустилась на подушку.

– Вам немедленно надо в больницу в Киркуолл!

– Нет, только не больница! Мне надо быть здесь… с Кэтлин!

– Но вы же не в состоянии ухаживать за ребенком!

– Ничего подобного!

– Тея, не упрямьтесь!

– Никаких больниц! Никуда я не поеду!

– Доктор! – сказал Диллон, появляясь в дверях. – Мы все равно никуда ее не сможем отправить, пока ветер не уляжется. Я побуду с ней. Скажите, что я должен делать?

– Но ты же не врач и не сиделка, Камерон!

– Нет, конечно, зато я хорошо ее знаю и поэтому говорю вам, что лучше ее не злить. Я о ней позабочусь.

Доктор поочередно посмотрел на них.

– Тея, вы больны, и серьезно.

Тея вымученно улыбнулась.

– У меня уже один раз была пневмония.

Доктор лишь вздохнул и потер переносицу.

– Ладно, что-нибудь придумаем. Я поговорю с Диллоном, а вы пока полежите.

Тея закрыла глаза и постаралась отогнать от себя тревогу. Ничего, главное, Диллон рядом! Он позаботится о ней и о малышке. Когда Тея снова открыла глаза, Диллон сидел возле кровати в кресле-качалке. Колыбельки с дочерью рядом не было.

– Где Кэтлин?

– Я уложил ее спать. Она поужинала морковью с горошком и фаршем. На вкус, скажу я тебе, ужасно противно. И как только такое можно есть! Но она все умяла, и еще моих полкартофелины, после чего устроила на кухне форменный разгром, разбросав все кастрюли. А еще я ее искупал. До чего же она, оказывается, любит плескаться! Потом мы с ней постояли в дверях и помахали тебе на ночь ручкой. Я пообещал Дрёме шоколадку, если он принесет ей сладкий сон. Вот, пожалуй, и все.

Сказав все это, Диллон расплылся в улыбке.

– А что доктор такого сказал тебе, что не предназначалось для моих ушей?

– Что ты обязательно должна вовремя принимать лекарства, пить как можно больше жидкости, и что я должен немедленно сообщить ему, если у тебя вдруг подскочит температура. Я ответил, что мне нелегко будет справляться с тобой.

Тея лишь слабо усмехнулась в ответ.

– Спасибо тебе, Диллон, – прошептала она, протягивая ему руки.

– Теперь мы в расчете. Я ведь тебе тоже кое-чем обязан. Ты уложила меня в постель, когда у меня не было сил идти. Разве не так? А сейчас постарайся уснуть, хорошо?

– Диллон!

– Молчи. Тебе нужно больше спать.

– Мне… понравилось стихотворение.

Диллон улыбнулся:

– Неизвестный автор начала шестнадцатого века. Из моих самых любимых.

– Когда читаешь, то видишь не холодные слова, а… человека, который его написал.

Диллон улыбнулся ее воображению, и Тея закрыла глаза, моментально погрузившись в сон, который, как ей показалось, продлился вечность. Диллон несколько раз давал ей лекарства, а когда ее охватывал приступ кашля, поддерживал в сидячем положении.

Когда же она наконец проснулась, то увидела залитую солнечным светом комнату, хотя и не знала, какой сегодня день. А еще ее терзал голод. Из кухни доносились чьи-то голоса, слышался и лепет Кэтлин. Тея попробовала глубоко вдохнуть. Дышать было трудновато, но уже не больно. Она попыталась сесть на кровати и свесить ноги, и в это мгновение в комнату вошел Диллон.

– Тея, что ты делаешь?! – грозно поинтересовался он и, не дожидаясь ответа, собрался воспрепятствовать любым ее действиям.

– Я себя чувствую просто отвратно!

– Тогда лежи и не смей вставать!

– Я не это имею в виду, Диллон. Мне надо срочно принять ванну, и я умираю с голода! И еще я должна срочно увидеть Кэтлин. Кстати, кто это там? – неожиданно спросила она, услышав, как из кухни доносится чей-то смех.

– Флора и моя мать.

– Твоя мать? – испуганно переспросила Тея.

– Да. Она приехала утренним паромом.

– Но зачем? Ты ведь сам говорил, что она не…

– Это я ее попросил. Мне надо на буровую, а тебе требуется отдых.

– Но как я могу отдыхать, если здесь твоя мать!

– Ты плохо ее знаешь! Будешь лежать столько, сколько нужно, – произнес Диллон тоном, не допускающим возражений. – Сейчас я ее приведу. Хочу, чтобы вы познакомились.

– И думать не смей! – крикнула Тея. Она даже подумала о том, а не улизнуть ли ей из спальни, как только он уйдет, но Диллон остался на месте.

– Мам! – позвал он, не выходя из спальни. – Ты можешь зайти на минутку?

– Я тебя придушу! – сердито прошептала Тея.

– Что ж, приятно будет узнать тебя с новой стороны, – ухмыльнулся Диллон. – Ты даже похорошела…

– Похорошела… как смертный грех. Да мне стыдно показаться людям на глаза, а ты зовешь мать!

– Да она уже не спит! – воскликнула миссис Камерон, появляясь в дверях.

Мать Диллона была настоящая няня. На ней была твидовая юбка, белоснежная блузка и туфли на низком каблуке. И еще – белый фартук, а сама она – спокойная, подтянутая и уверенная в себе. От такой женщины было бы в высшей мере глупо прятаться.

– Мам, это Тея. Тея, это моя мать, Мэгги Камерон, – представил их Диллон.

Сказал и, к величайшему ее ужасу, вышел из комнаты.

– Ну, моя милая, – произнесла миссис Камерон, – пора нам с тобой познакомиться!

Тея лишь кивнула в ответ. Язык у нее словно отнялся. Господи, перед ней мать Диллона, а он, поганец, взял и смылся, бросив ее одну!

– Очень приятно, – нашлась она наконец. – Вы уже видели Кэтлин?

– Видела, – ответила миссис Камерон. – Не ребенок, а чудо!

Тея снова кивнула и глубоко вздохнула. Молчание затянулось.

– У меня такое чувство, что Диллон часто поступает с вами таким вот образом, – начала Тея.

– В каком смысле?

– Находит какое-нибудь немощное создание, чтобы вы за ним ухаживали.

– Да, когда маленький был, вечно приносил в дом всяких зверей. Но как вырос, перестал. Я уже и всякую надежду оставила, что в один прекрасный день он вернется домой не один. Но теперь надежды мои сбылись, нашел он тебя. И Кэтлин так на него похожа. Особенно когда склонит головку набок, словно пытается понять, что от нее хотят. И улыбка тоже его. А волосики! Ну просто чудо – кудряшки твои, цвет его!

– Угу, – выдавила Тея. Ей почему-то захотелось разреветься.

– Не сердись на Диллона, Тея, что он вызвал меня сюда, – взялась утешать ее миссис Камерон. – Ему хотелось как лучше. Да и выбора у него не было, тем более что в больницу он тебя отправлять наотрез отказался. Своевольный он у нас, не буду спорить, но в том-то и весь наш Диллон – никогда никого не оставит в беде.

– Как, например, меня и Кэтлин.

– Я не об этом, Тея. Сейчас для меня самое главное, что ты идешь на поправку, а то сердце разрывалось видеть, как он переживает. А теперь признавайся, – тут миссис Камерон лукаво улыбнулась, – проголодалась? Чего бы тебе хотелось?

– Всего, – ответила Тея, и миссис Камерон от души рассмеялась.

– Тогда я возвращаюсь на кухню.

– Миссис Камерон, – позвала Тея, когда та дошла до двери.

– Можешь называть меня Мэгги.

– Хорошо, пусть будет Мэгги. А кого Диллон приносил домой, когда был ребенком?

– Ах вот ты о чем! Да всяких беспородных щенков и приблудных котят. И еще ему не раз случалось прихватывать с собой Гриффина, когда отец его, бывало, выпьет лишнего. А однажды даже притащил полуживого тюленя – тот запутался в рыбацких сетях, и рыбаки вытащили его на берег. Да, нелегко было быть матерью Диллона все эти тридцать пять лет.

– Я восхищаюсь вами, – призналась Тея.

– Да будет тебе, милая, – ответила миссис Камерон и хитро посмотрела на нее. – Согласна, работенка была не из легких, но кто-то же должен был за нее браться!

– Вы тут не обо мне говорите? – раздался голос Диллона.

– С какой стати? – шутливо возмутилась Тея. – Мы обсуждаем девальвацию фунта стерлингов!

Миссис Камерон вышла.

Диллон стоял в дверях, на губах его играла улыбка. В эту минуту он показался ей чертовски красивым. Тея поймала себя на том, что любуется им. А как он добр к ней…

– Я пришел помочь тебе принять душ, – произнес он и расплылся в хитрющей улыбке.

– Ну уж нет, – заявила Тея, хотя сама зажмурилась в предвкушении. Она уже давно мечтает о ванне, но такое предложение – это уж слишком!

– Это почему же?

– Но здесь ведь твоя мать, – напомнила ему Тея.

– А это, между прочим, ее идея.

Тея расширила глаза, и Диллон расхохотался.

– Так что давай-ка живо в ванную, – произнес он. – Потому что если к завтраку я не выполню это поручение, мне несдобровать!

Не слушая протестов Теи, он подхватил ее на руки и понес на первый этаж.

– Сама дойду! – попыталась вырваться Тея.

– Верю, но мне так приятней.

– Выйди отсюда, – приказала Тея, когда он поставил ее на пол.

– Тея, ну какие могут быть от меня секреты?

– При чем тут секреты? Речь идет об элементарном человеческом праве на уединение! О Господи! – воскликнула Тея, заметив в зеркале свое отражение. – Диллон, пожалуйста, уйди, прошу тебя! Я понятия не имела, на что я стала похожа! Ну и вид!

– Вид как вид!

– Диллон, выйди!

– Тея, ты была больна. И вообще, упрямица, мне ты нравишься в любом виде.

– Диллон, прекрати!

– Ну ладно! Только, пожалуйста, не запирайся, и если тебе станет плохо, позови меня. А если я услышу подозрительные звуки, то войду и проверю, что с тобой. Ты меня поняла?

– Да. А теперь кыш!

Тее хватило сил самостоятельно помыть голову, за что ей потом серьезно влетело от Диллона. Как только она вышла из ванной, Диллон усадил ее и принялся вытирать ей волосы.

– Диллон! – воскликнула Тея и попыталась схватить его за запястья. – Прекрати!

Он отпустил полотенце. Оно сползло Тее на плечи, и Диллон заглянул в ее глаза. В следующее мгновение он уже стоял на коленях подле кровати, обвив Тею руками за талию и уткнувшись лицом в грудь.

– Тея, – прошептал он, – как я за тебя боялся!

– А как я за тебя! – ответила она, и ее пальцы скользнули по его волосам. – Мы ведь расстались совсем не друзьями…

Диллон пристально заглянул ей в глаза. Было видно, что ему не хочется затрагивать эту тему. Неожиданно он расплылся в улыбке.

– Знаешь, Тея, есть одна вещь, которую ты должна знать. – С этими словами он лукаво прищурился.

– И что же это такое? – настороженно спросила Тея.

– Только ты, пожалуйста, не кричи и не впадай в истерику!

– Диллон…

– Моя мать считает, что мы с тобой женаты.

– Что? – вскричала Тея. Но Диллон навалился на нее и, зажав ей рот ладонью, заставил замолчать. Тея почувствовала, как он весь сотрясается от смеха. Вот почему Мэгги Камерон отправила сына помочь «жене» принять ванну!

– Тише, кому говорят, – прошептал ей на ухо Диллон. – Давай не будем поднимать шум. Я уберу руку, но ты обещай, что не будешь орать. Хорошо?

Тея на мгновение задумалась, затем кивнула. Диллон убрал руку. Тея же, улучив момент, хлопнула его подушкой по голове.

– Можешь не рассказывать сказки! Ты просто наврал матери про нас с тобой!

– Да нет же, Тея. Ничего я ей не говорил, – попытался оправдаться Диллон, увернувшись от очередного удара подушкой. – Прошу тебя, дай мне сказать!

– Ты ей наврал!

– Тея, уверяю тебя, я не врал матери с тех самых пор, когда она захотела выяснить, что за тощий длинноволосый подросток разбил окно футбольным мячом. Все дело в шотландских брачных законах.

– И что это за законы? Никогда не слышала про такие!

– У нас в Шотландии немного странные законы.

– У вас в Шотландии много странных вещей, – скаламбурила Тея, и Диллон расхохотался.

– Это называется «шотландский брак», Тея. Взаимное согласие без каких-либо формальностей. Парню достаточно быть старше четырнадцати, девушке – старше двенадцати. Один из видов такого брака – совместное проживание под одной крышей. Для людей эта форма брачного союза ничуть не хуже скрепленного государством или церковью.

– Но ведь ты мой постоялец! – прошептала Тея.

– Интересно, кто этому поверит? – произнес Диллон и ухмыльнулся. – Я ведь, да будет тебе известно, неподражаемый силки! И живу здесь со своей дочерью и ее матерью. Что еще, по-твоему, могла подумать Мэгги?

– Но ты мог бы ей объяснить…

– Пора завтракать, – решительно объявил Диллон и поцеловал Тею в нос, после чего помог ей сесть и пригладил волосы.

– Диллон!

– Тея, если тебе не все равно, можешь сказать ей все сама.

Тея позавтракала прямо в постели. По обеим сторонам от нее устроились Диллон и Кэтлин. Тут же была и Флора.

– Ну, милая, – произнесла миссис Макнаб, – боюсь, тебе было не до печатания моих мемуаров. Как ты себя чувствуешь?

– Лучше, – ответила Тея, поднимая глаза от тарелки с кашей на своего «супруга». Тот смотрел на нее таким взглядом, от которого делались ватными коленки. Диллон позволил Кэтлин сунуть ему в рот кусок колбасы, после чего отпустил малышку играть с книжкой-раскладушкой.

– Я тут подумала, – произнесла Флора, но в этот момент ее из кухни позвала мать Диллона. – Я тут подумала, – начала было она снова.

– Флора! – На сей раз миссис Камерон уже стояла в дверях.

– В чем дело, голубушка? – проворчала Флора. – У меня такое чувство, словно хотят поскорее выставить меня отсюда. Ладно, иду, иду. А то можно подумать, что если не уйду, того и гляди, обрушится потолок!

– Это вряд ли, – успокоила ее Мэгги. – Но если после тебя потолок останется на месте, то это – чудо.

– Неужели? – поддела ее, в свою очередь, Флора.

– Да уж представь себе, – проворчала Мэгги.

– Кстати, мне тоже скоро пора, – произнес Диллон и через одеяло погладил ее по груди.

– Скоро? – тихо спросила Тея.

– Прямо сейчас, – ответил он.

– Ясно.

– Ты встретишь меня, когда кончится вахта? Если, конечно, будешь хорошо себя чувствовать.

Тея заглянула ему в глаза. В сердце ее снова шевельнулся страх, но она постаралась побороть его. «Если ты хочешь…» – начала она, но было в этой фразе нечто равнодушное. А равнодушие – это отнюдь не то чувство, которое она испытывала по отношению к Диллону.

– Да, – твердо сказала Тея, и Диллон расплылся в улыбке.

– Вот это будет здорово! Но прежде чем уезжать, мне хотелось бы уточнить одно обстоятельство.

– И какое же? – спросила Тея с наигранным испугом.

Диллон на мгновение задумался.

– Ну так какое? – настаивала Тея.

Диллон поднял на нее взгляд.

– Я люблю тебя. А пока немного помолчи! – Диллон прижал палец к ее губам, когда Тея попыталась было сказать что-то в знак протеста. – Есть вещи, которые нелегко говорить. Скажу одно – мое сердце принадлежит тебе, и это истинная правда.

И прежде чем Тея нашлась с ответом, Диллон встал с кровати и подхватил на руки Кэтлин.

– Давай посмотрим, что там делает наша бабуля. Я сейчас поцелую твою мамочку, а ты помаши ей ручкой. Скажи: «Пока, мама!»

– Пока, мама! – повторила Кэтлин с довольной улыбкой и принялась брыкаться.

– А помахать ручкой? – напомнил малышке Диллон и показал, как это делается.

Кэтлин послушно помахала.

– Вот так, отлично, – похвалил он и добавил: – Я сейчас вернусь.

Он действительно быстро появился, убрал с кровати поднос и обнял Тею.

– Когда ты приедешь встречать меня, мы обо всем поговорим. А пока меня не будет, пожалуйста, отдыхай и набирайся сил. И главное, не грусти!

Тея покачала головой – сначала утвердительно, затем отрицательно – и обняла Диллона.

– А ты, смотри, будь осторожен, – сказала она и поцеловала его в шею. И, как и многие поколения женщин-островитянок до нее, отпустила возлюбленного, поручив его заботам коварной соперницы – морю.