Ночь герцогини

Глава 40 Герцогиня при свете дня

30 марта 1784 года

Поместье герцогов Берроу размерами ничуть не уступало Фонтхиллу. Конечно, может быть, прилегавшие к нему земельные угодья и были чуть поменьше, зато старинный каменный дом, окруженный столь же древним садом, прочно вросший в землю, был просто великолепен – рядом с ним Фонтхилл выглядел попросту наглым выскочкой.

Подскочивший лакей распахнул дверцу экипажа, и Джем, подхватив Юджинию на руки, поставил ее на землю. Потом они попросили доложить о себе.

Лакей пригласил их в гостиную, и они принялись ждать.

Прошло несколько минут. Юджиния, соскучившись, начала кружиться по комнате. Джем внезапно почувствовал, что от неуверенности его начинает подташнивать. Господи... на что он надеялся? – со страхом и тоской подумал он. Да ведь стоило только Гарриет вернуться в свое великолепное поместье и понять, какую глупость она едва не совершила, как она наверняка забыла, и думать о нем. Мужчина с подмоченной репутацией, плохой отец... разве он годится ей в мужья?

И вдруг, совершенно неожиданно для него, дверь распахнулась. На пороге стояла герцогиня Бомон, и рядом с ней... герцогиня Берроу. Две роскошные женщины – красивые, изящно одетые, в шелках и атласе.

Джем, держа Юджинию за руку, низко поклонился.

Потом поднял глаза и обомлел. Утонченная красота стоявшей перед ним Гарриет поразила его. В женском обличье она выглядела потрясающе – густые темные волосы подняты кверху и уложены венцом в изящную строгую прическу, из которой не выбивался ни один волосок. Удивительно, но сейчас, в женском платье, она казалась еще соблазнительнее, чем в те дни, когда носила брюки. Декольте открывало кожу цвета слоновой кости, а пышные юбки соблазнительно пенились вокруг ног.

Взгляды их встретились – в глазах Гарриет он не прочел ничего, кроме легкого любопытства, с которым хорошая хозяйка разглядывает невесть откуда свалившихся на ее голову гостей.

– Лорд Стрейндж, – вежливо сказала она, протянув ему руку для поцелуя. – Вы оказали мне честь. Я не ожидала, что вы так скоро вспомните свое обещание навестить меня. – После этого она повернулась к Юджинии, радостно улыбнулась ей и расцеловала в обе щеки.

Юджиния, повиснув на шее Гарриет, что-то украдкой шепнула ей на ухо.

– Ну конечно! – кивнула Гарриет. Будто забыв о его существовании, она взяла девочку за руку и направилась к дверям. – Ты хотела увидеть котят? Так они живут в амбаре. – Это было последнее, что услышал Джем, прежде чем за ними захлопнулась дверь.

Герцогиня Бомон предпочла остаться. Джем, чувствуя себя полным дураком, остался стоять посреди комнаты.

– Зачем вы приехали? – без обиняков спросила она. Джем ответил ей таким же прямым взглядом.

– Вам ведь все известно, да?

– Вы приехали за Гарриет. Вы не намерены позволить ей ускользнуть от вас. Я угадала?

– Ни за что на свете.

– Знаете, я с самого начала догадалась, что вы не такой дурак, чтобы упустить ее, – усмехнулась Джемма. – Подождите здесь. Я сейчас приведу ее.

Он сел в кресло и стал ждать.

Ждать пришлось долго.

Женская месть, подумал Джем. Наверное, решила наказать его, заставив томиться в ожидании. А может, ей просто нужно время, чтобы собрать все свое мужество и встретиться с ним лицом к лицу. Как ни странно, он ничуть не сердился. Удивительно было другое – вместо злости он испытывал какое-то странное умиротворение.

И поэтому терпеливо ждал.

Наконец она вернулась – войдя в гостиную, бесшумно закрыла за собой дверь и прислонилась к ней спиной.

– Юджиния принимает ванну. К несчастью, она наступила на кучку конского навоза и перепачкалась, – объяснила она.

Джем встал – в женском платье она была очень соблазнительна.

– Я приехал сказать, что люблю тебя.

– Знаю, – кивнула Гарриет и продолжала невозмутимо разглядывать его.

Джем лихорадочно искал, что сказать.

– Мне нравится твое платье, – наконец с трудом выдавил он. Выражение лица у нее было истинно герцогское – вежливо-равнодушное. – Только я не мог представить тебя с такой прической... ну, волосок к волоску, – сконфуженно пробормотал он.

– Сегодня утром я встречалась с судьей Трудером – мы разобрали в суде несколько не совсем обычных дел, – любезно сказала она.

– Понимаю.

– Хотя все административные дела герцогства, разумеется, находятся в юрисдикции государства, – добавила она. Джем украдкой, посматривал на нее – и в который раз, спрашивал себя, как он мог, быть настолько слеп, чтобы с первого взгляда не распознать в ней знатную даму? Одна ее осанка чего стоит! Высоко поднятая голова, прямая спина, надменно расправленные плечи – герцогиня до кончиков ногтей. Эта женщина достойна того, чтобы носить корону. И творить суд и расправу. – Впрочем, ты знаешь.

– Я совсем не это хотел сказать, – запинаясь, пробормотал он.

– Ничего страшного, – все с той же холодной любезностью бросила она, чуть заметно кивнув. – Люди часто говорят совсем не то, когда волнуются.

– Я хотел извиниться перед тобой, – произнес он.

Веки Гарриет слегка затрепетали, и Джем втайне возликовал – выходит, это ее спокойствие напускное и в действительности она тоже волнуется... может быть, даже не меньше его самого!

– Как я понимаю, ты приехал извиниться за те обидные слова, что наговорил мне, когда я рассказала тебе о титуле, который ношу, – продолжала она. – Уверяю тебя, я уже все забыла.

– Зато я помню – помню каждое слово.

– Я постаралась забыть все те ужасные вещи, которые ты сказал, ведь на глупцов не принято обижаться, – тщательно выговаривая каждое слово, отрезала она.

– Ты права, Гарриет. Я действительно глупец. Она вдруг отвернулась.

Он должен ей все рассказать... признаться во всем, в панике подумал Джем. Правда, после этого она имеет полное право указать ему на дверь, но, по крайней мере, он попытается.

– Я умоляю простить меня. Я должен многое рассказать. Даже если ты сочтешь, что я не заслуживаю прощения, все равно – прости.

Он вдруг кинулся ей в ноги и обнял колени.

– Я даже не догадывался, как сильно я люблю тебя, – просто не понимал, как ты дорога мне.

– Встань, пол холодный, – сказала Гарриет. Поднявшись на ноги, он схватил ее руки и поднес их к губам. А потом посмотрел ей в глаза.

– Я был в бешенстве, когда вдруг выяснилось, что ты герцогиня. Это трудно объяснить, но я внезапно почувствовал, что ты ускользаешь от меня. Что стала недоступной. Это было ужасно. И я просто обезумел. Знаешь, о чем я думал тогда?

Гарриет молча покачала головой.

– Что ты не захочешь быть со мной. Господи... я ведь знал, что любой мужчина из тех, кто гостил в моем доме, узнав, что ты женщина, просто сошел бы с ума от вожделения. И каждый из них мог отправиться вслед за тобой в Лондон... ухаживать за тобой... сделать тебе предложение, но только не я. Куда мне... с моей-то репутацией! – Джем скрипнул зубами.

– Ты считал, что я готова выскочить за любого, кому вздумается сделать мне предложение? – Гарриет с интересом разглядывала его, словно какое-то диковинное существо. В ее глазах не было ни гнева, ни обиды – всего лишь бесконечное удивление...

– Я не мог этого вынести, – отрывисто бросил Джем, крепко сжав ее руку, чтобы ей не вздумалось отнять ее.

Гарриет, наконец, удалось выдернуть руку.

Он смотрел на нее – и сейчас любил ее с такой неистовой силой, что все заранее приготовленные им слова внезапно застряли у него в горле. Он силился что-то сказать – и не мог.

– Ты не веришь, что я люблю тебя? – наконец произнес он.

– Вообще-то верю, – бросила она. – Однако мне не верится, что ты действительно хочешь остаться со мной. Со мной, с Гарриет. Я ведь всего лишь унылая, никому не интересная вдова, знаешь ли. В глаза не видела ни одной девицы легкого поведения – разумеется, пока не переступила порог твоего дома, – и хотя поначалу мне было любопытно, однако вскоре выяснилось, что я пока что не готова к тому, чтобы вращаться в подобном обществе постоянно. По натуре я довольно, старомодный человек, Джем. А ты – нет.

– Я всех разогнал. Граций, гостей – всех. Она подняла на него глаза.

– А на этой неделе по моему приказу снесут башню...

Воспользовавшись ее замешательством, он снова завладел ее руками. Осыпая их поцелуями, он пытался выразить словами все то, что сейчас чувствовал.

– Да, я приказал снести башню, можешь спросить Юджинию, она подтвердит.

В первый раз Гарриет ощутила, что в душе ее робко шевельнулась надежда.

– Послушай, Гарриет, я с ума схожу по тебе. Не могу думать ни о чем, кроме тебя. Ты уехала, и я послал к черту игру, поскольку теперь она потеряла для меня всякую ценность. Я перестал ездить верхом. И целыми днями мечтал о тебе.

Притянув Гарриет к себе, он впился в ее губы страстным поцелуем.

– Я больше не могу быть один... я этого не перенесу, – низким хриплым голосом проговорил он. – Не прогоняй меня, Гарриет. Слышишь? Со мной никогда такого не было. Салли и я... нам просто было хорошо вместе. И я никогда не любил ее так, как люблю тебя. Но ведь ты... помилуй Бог, ведь ты герцогиня! А я... моя семья, моя подмоченная репутация – зачем я тебе? Ты хоть представляешь себе, на что идешь?

– Репутация твоя и твоей семьи? Для меня это не имеет значения.

– Ты еще не знаешь самого худшего, – торопливо добавил он, но лицо его заметно прояснилось.

Гарриет изнывала от желания поцеловать его, но вместо этого заставила себя высвободиться из его объятий и чинно опустилась на диван.

А Джем так и остался стоять...

Гарриет с болью в сердце смотрела на дорогое осунувшееся лицо, опущенные плечи, на знакомую прядь черных волос, спускавшуюся ему на лоб.

– А вдруг тебе будет не хватать твоих друзей? – спросила она. – Ты решил бросить их ради того, чтобы сделать мне приятное, но ведь это неправильно. А что, если в один прекрасный день... – Гарриет спрятала руки в складки пышной юбки, чтобы Джем не заметил, как они дрожат, – ...в один прекрасный день ты поймешь, что устал от меня, что я тебе надоела, и начнешь скучать по своей игре?

Джем посмотрел на нее – глаза его потемнели и из темно-серых стали почти черными.

– Скажи, ты можешь представить себе, чтобы мне надоела Юджиния, что я вдруг устану от нее?

С губ Гарриет сорвался чуть слышный смешок.

– Тогда с чего тебе вдруг пришло в голову, что я могу устать от тебя? – В его голосе не чувствовалось ни малейшего раздражения – скорее уж искренний интерес. Впрочем, так было всегда, когда в дело вмешивалась логика. – Я ведь люблю тебя, Гарриет. А я не из тех мужчин, кто может легко влюбиться и так же легко разлюбить.

На губах Гарриет появилась робкая улыбка.

– А меня ты тоже собираешься держать под замком, в западном крыле?

Он заглянул ей в глаза.

Ах, эти его знакомые глаза... этот взгляд...

– Нет, думаю, западное крыло великовато для тебя. Думаю, ограничимся спальней.

– О-о... – прошептала Гарриет. Счастье, на которое она не смела, и надеяться, оказалось слишком, огромным, чтобы в него поверить. Он любит ее – ее, простушку Гарриет, унылую, ничем не примечательную вдову! Он любит ее!

Она хорошо знала Джема. Он не солгал – он никогда не отпустит ее.

Он шагнул к ней – и в тот же самый момент она, точно прочитав его мысли, кинулась в его объятия. Губы их слились, они целовались... долго. Это было похоже на безмолвный разговор. Только раз она, с трудом оторвавшись от него, чуть слышно прошептала:

– Ты никогда не оставишь меня?

Джем понял, что она имела в виду, поэтому вместо ответа снова стал целовать ее.

– Я покончил с игрой – и никогда не вернусь к ней. То, что случилось с Бенджамином, никогда не произойдет со мной. Ты больше никогда не будешь одна. Никогда, клянусь тебе. Я буду с тобой всегда, Гарриет, где бы ты ни была. Ты мне веришь?

– Когда мой племянник повзрослеет, это поместье отойдет к нему.

– Ну, думаю, к этому времени мы перестроим Фонтхилл, и он превратится в очаровательный дом, в котором не стыдно жить герцогине, – подмигнул он.

– Не герцогине, – поправила она, – а леди Стрейндж.