Новая НЕистинная Пара. Часть 1

(Видана)

Никогда не понимала тех, кто утверждает, что «жизнь — дерьмо». Для меня жизнь — самое прекрасное явление. Да, со всей ее грязью и проблесками положительного. Да, со всей несправедливостью, просто потому что «справедливость» у каждого своя. Не думаю, что родные убитого одаренного когда-нибудь поняли бы, из-за чего его лишили жизни.

Война рас отнимает жизни со всех трех сторон. Вампиры и оборотни, как два антагониста просто не могут быть рядом. Отдельные личности еще могут найти точки соприкосновения, но никак не на уровне рас. Вампиры — одиночки по своей природе, даже объединение в гнезда носят временный характер. Вторая ипостась требует одиночества. А как учил Логан, особо старым вампирам вообще некомфортно при общении, и они сводят его к минимуму, перекладывая собственный комфорт полностью на Слуг.

Оборотни же — стадные создания. Любой волк с момента рождения и до смерти будет стремиться к большому числу собратьев. Зверь желает, чтобы была стая. И когда стая перешагивает какое-то число, то внутри нее появляется «ближний круг» (друзья, любимые, близкие родственники), «ближники». И нет оборотня, который не будет иметь хотя бы двух ближников.

Если оборотни полностью влились в общество людей, то вот вампиры вне системы, как не крути. Оборотни работают там же, где и люди, получают образование, обустраиваются и умирают рядом с людьми. Волки часть мира, и часто умирают за него. Вампиры же не принимают правила людского общества. Да, среди вампиров много миллионеров, занимающихся антиквариатом, оружием или чем-то подобным. Если волки не касаются темы оружия или наркотиков, то вот вампиры заняли эту нишу. Разная природа, разная мораль, разные мотивы поступков. Там, где для волка есть преступление, для вампира нет ничего аморального. Отсюда и все истоки ненависти рас.

Люди, хоть и не участвуют в войне напрямую, страдают не меньше. Избранницы вампиров — желанная добыча для любого оборотня. Истинная пара — слабое место любого волка. И эта война будет идти столько, сколько будут существовать три расы на планете, поэтому пройдя по коридору мимо нескольких дверей, и ощутив знакомый «холодок» по спине, я не удивилась. Вампиры…

Правую руку оттягивал Вальтер одной из последних моделей, с удлиненным корпусом и широкой рукоятью, явно рассчитанной не под «женскую» руку. Весу больше килограмма. М-да… А как было бы вкусно, если бы можно было использовать свое оружие. Но мне нужно, чтобы все решили, что это я в припадке безумия делала то, что сделаю. Алиби — наше все. И если бы у местных оборотней имелся хоть один менталист, то вся моя «маскировка» расползлась бы по швам. Но Влас не любит менталистов, а обманывать Логана я научилась давно…

Так что…

Оттолкнулась левой ногой, а правой впечаталась в открывающуюся дверь. Того, кто был за ней втолкнуло обратно в комнату. Едва успела отпрянуть к стене, как дверь прошили сразу три пули. Пару секунд тишины, и послышалась тихая возня, что-то упало, и рычание.

Вот рычание мне и нужно было. Чуть приоткрытую дверь распахнула ногой. В похожей гостинной на полу боролись двое. Худой, как швабра, вампир и раза в два шире его оборотень. Но вампир побеждал, что и не удивительно. Оборотень, весь в крови, с разбитым лицом и частичной трансформой на руках. Когтистые лапы старательно уродовали вампира, но тому это было, как слону веником. Наконец, вампир окончательно подмял волка и нацелился ему на горло. Несколько секунд драки, а какой эффект — волк в мясо, а в вампире несколько дырок от когтей.

Почувствовала, когда оборотень заметил меня. Не видела, а именно почувствовала. Мое перекошенное, бледное до зелени лицо, наверное, показалось ему забавным. Трясущиеся руки схватили и подняли Вальтер. Заметила, как искажается в ужасе лицо волка. Ничего, я бы тоже не поверила в меткость такого стрелка. Раз… два…

И почему эту штуку называют «глушителем», с ним же все равно слышны выстрелы!? И хорошо слышны, особенно для слуха иных. Затылок вампира раскрылся, почти как цветок, часть черепа разнесло, словно от попадания из дробовика. Странно, надо будет у Логана уточнить, из-за чего такое может быть.

Руки опустила, пока израненный, но живой волк сбрасывал с себя труп. Из разодранного горла сачилась кровь на грудь. Не била, а значит артерия не задета, но все равно смотрелось жутко. Волк посмотрел на меня красными глазами.

— Там, — просипел, показывая рукой на спальню.

Я кивнула, и двинулась туда, одновременно всячески показывая, что в страхе. Ножки дрожат, ручки тоже, морда белая. Ой, смотрите, меня сейчас стошнит. Изобразить на собственном лице выражение «Я убила! Караул!» не так уж и сложно, тем более именно это от меня и ждут, а когда от тебя чего-то ожидают, просто и обмануть, потому что, как у классика «Я сам обманываться рад…».

В спальне нашлись два тела волков и одно — вампира. Один оборотень лежал в ванной, ногами в комнату, с почти оторванной головой. Крови было так много, что цвет кафеля не везде можно было рассмотреть. Вырванная из стены решетка вентиляции недвусмысленно намекала, как именно, хотя бы один вампир попал в номер. Второй оборотень был убит у окна. И судя по разбросанной мебели, имела место драка. Бета, а это был он, прикончил собственного убийцу, а уже потом умер.

Последним я заметила оборотня на полу за кроватью. Три пули в корпус — не жилец, хотя и дышит еще. «Кусок мяса» бросился к будущему трупу, попытался приподнять. Из горла умирающего показалась кровь.

— Стой! — зашипела я.

Бросилась, ощущая, как безвозвратно изменяется будущее. Ушла еще одна вероятность, а жаль. С другой стороны, я слишком похожа на свою мать, и смотреть на смерть оборотня для меня мучительно.

Отпихнула волка.

— Дверь! — скомандовала, но волк остался на месте, хоть и пропустил к раненному.

Он смотрел на меня так, как все люди смотрят на врача. С мольбой и благоговением, как на Бога, потому что вот он тот, кто спасет, кто поможет.

Тьфу! Ненавижу такие взгляды! Ненавижу, потому что слишком часто их вижу… тьфу!

— Дверь! — повторила я.

Оборотень кивнул и вышел из спальни.

Я же быстро осмотрела раны. Чертово серебро, от него всегда столько крови. И почему в большинстве боевиков из маленькой дырочки вытекает жизнь по капле, а в реальности рядом со мной словно забойный цех открыли!?

Сунула палец в одну из дырок на атлетическом торсе волка. И почему природа создала их такими красивыми? Все, поголовно, как из Спарты сбежали. Смерть бабам, честное слово! Волк дернулся, застонал.

— Имя! — тряхнула я его за плечо, продолжая теребить рану. — Звать тебя как, болезный?!

Парень, молодой еще волк, не больше тридцати, попытался потерять сознание.

— Имя! — гаркнула я ему в ухо, но не слишком громко.

— Ян, — выдохнул он, наконец.

— Ян, отлично! Смотри на меня, Ян! Внимательно!

Мутные зрачки поймали мой взгляд.

— Умница! Обожаю послушных мальчиков.

Уголки губ волка попытались показать улыбку. Замечательно, значит и слышит, и понимает, что я говорю.

— Серебро, Ян. Понимаешь? Я вытащу, только тебе никак нельзя терять сознание. Слышишь? Нельзя отключаться, как только серебро выйдет из тела, тебе нужно будет ускорить свою регенерацию, понял?

Пару секунд он просто смотрел, а потом моргнул.

— Будет очень больно, — снова предупредила я.

Отодвинулась от его лица и села так, чтобы охватить все три дырки. Прикрыла глаза, и постаралась создать три щупа. Энергетические каналы легко ухватили металл. Оборотень задергался, забился на полу, как рыба.

Можно было бы просто вырвать пули из его тела, но тогда у Яна появится еще три дырки. Пришлось обездвижить оборотня. Это трудно, зажимать нервы, очень. Все равно, что пытаться пальцами зажать толстую резиновую трубку. У людей для этого есть зажимы, у одаренных — ничего, только собственная воля.

Краем сознания почувствовала, как из носа появилась моя кровь. Много дара за сегодня. Силой выводила пули так же, как они проникли в тело. Сложно, и мучительно для волка, но ничего не сделаешь.

Раз… два… три… три пули с серебряным напылением упали на ковер. И тут же началась регенерация, контролируемая волей альфы. Ян оказался сильным оборотнем, даже сильнее парочки знакомых мне альф. Когда раны уже почти закрылись, я встала с колен, прихватив Вальтер. И попыталась изменить нынешний вариант будущего.

— Сидите тут, — бросила обоим, потому что «кусок мяса» был у выхода из спальни, и бдил за мной.

— Кто ты? — окровавленные пальцы сжали мою руку. Больно сжали, до синяков.

— Бес, — представилась я.

Невольно вспомнилось, как получала свой «позывной». Мне было шестнадцать. Всего шестнадцать. В этом возрасте, что люди, что оборотни еще только начинают жить, а девочка Вида уже потребовала места для практики. И где? В одной из больниц «Милосердия». Нет, в мире было множество благотворительных фондов, приютов или прочего с подобным названием. И поэтому истинное Милосердие прекрасно работало. Хочешь спрятать дерево, спрячь его в лесу. Милосердие имело множество похожих названий, на множестве языков, по всему миру. Больницы, медпункты, а иногда и просто ветеринарные коморки размером с квартирную трешку. И в каждом таком месте любой житель иного общества мог получить целительскую помощь. Места полного нейтралитета. Туда могли прийти вампиры за порцией крови или оборотни, Избранницы или Истинные, неважно кто, главное, чтобы обращающийся имел отношение к какой-то иной расе. Я читала хроники, и знала, что Милосердие организовал Мастер больше двух сотен лет назад. Организовал вместе с каким-то очень сильным вампиром. На содержание Милосердия выделялись средства, как волками, так и вампирами. И за уничтожение подобного убежища карали, что те, что другие.

В шестнадцать я поняла, что могу там работать. И подала прошение, Власу, как ближайшему альфе, на получение позывного. За кличкой шел номер. Номер, как у медицинской страховки, за которым будет реальная личность. С появлением позывного девушка Видана «рождалась» для общества иных разумных.

Влас тогда орал, как пароходная сирена, что не допустит меня к работе с «упырями», но я настояла. Прошло четыре года, а первоначальная обидная кличка «Бес» приросла к коже, сроднилась с подкоркой. И я затрудняюсь сказать, кто сейчас смотрел на бледного альфу: Бес или Видана? Вопрос без ответа.

Подавила неуместную сейчас улыбку, и снова глянула в светлые глаза.

— Не выходите. Оба. — Постаралась взглядом показать, намекнуть, пробудить интуицию внутри оборотня.

Несколько секунд волк вглядывался в меня, и только затем неуверенно кивнул.

Выскользнула из номера в тишину коридора. Глянула на собственные ноги. Ботинки встали точно так, как виделось в предпоследней вероятности. Еще две возможности и один шанс все переиграть…

На душе стало легко. Я знала, теперь знала, почему, несмотря на давнее проникновение, сюда не бегут оборотни. Все просто, взломали камеры, поставили записи на воспроизведение по кругу. Не увидят волки из охраны кадров с убийствами.

Знала я и то, что в соседнем номере уже остывают два трупа из делегации этого самого Яна. Двойка вампиров побывала сначала там. Знала я и то, что одаренного послали «зачистить» номер с Игорем и Юлей. Вот тоже удивительно. Парня не хотели убить за его делишки, а только за то, что он оказался ни там, и ни тогда, когда это нужно. Отвез бы свою милую к себе на квартиру, и у меня был бы выбор чуть больше, чем сейчас… Эх…

Нападавшим нужны были этот альфа и Влас. Зачем? Я уже, наверное, не узнаю. А местные волки слишком привыкли к статусу Серого. На нейтральную территорию не нападают. Никогда.

Двигаясь неспешно, как на прогулке, я вгоняла себя в нужное состояние. Внешние слои моей ауры медленно менялись, подстраиваясь под окружающую среду. Я не «невидимка», лишь чуть приглушить запах, чуть уменьшить громкость собственных движений — это максимум моих умений в плане маскировки. А жаль…

Для обычного взгляда я не перестала существовать, совсем нет. Скорее сознание «скользнет» мимо, не зафиксировав. Так бывает с каждым, если человек идет по улице, сильно задумавшись. Попробуйте вспомнить лица прохожих, в такой момент. Не сможете, потому что их, лица, фиксировало только ваше подсознание. Мое умение лишь действует на всех, а не только на людей.

В руке девять миллиметров с серебром. Восемь пуль. Осталось четыре.

Собственные шаги, и расслоенное сознание наблюдателя, но не участника. Эмоции ушли, как и почти все мысли. Остался лишь слабый страх, что я опять что-то не учла. Болезнь всех прорицателей, как когда-то говорила наставница, и она была права. Нет в мире прорицателя, который не предполагал бы, что вот сейчас все пойдет не так, как он видел в видениях или снах. Всегда кажется, что вот тут-то живые перестанут быть точными марионетками, сделают что-то иначе. И тогда все.

Боялась и я, как сегодня утром, как и пару минут назад. Я всегда боюсь. Только в трансе этот страх где-то далеко, он не управляет телом, не подводит к ошибке. Сейчас стала лишь сторонним наблюдателем. Даже вспоминать не хочется, сколько нервов ушло у Гемора, чтобы вогнать-таки меня, злобного подростка, в это состояние. Позже, много позже я научилась пробуждать его сама. Сейчас телом Виды руководили навыки, ну и сама вероятность.

Выход из-за поворота коридора слился с моим выстрелом. Одновременно с этим лопнула, как шарик моя «маскировка». Вампир, стоящий у двери в кабинет Власа, мгновенно качнулся сначала в сторону, а потом ко мне. Пуля прошла мимо. Конечно, мимо. Выпустила пистолет.

Аура тут же уплотнилась вокруг меня, как невидимый кокон. Сила сделала меня чуть быстрее, чуть сильнее, а тело чуть прочнее. Нет, я не стала сверхчеловеком. Такого может достигнуть любой, тренируясь, под руководством опытного мастера. И «уделать» меня несложно. Мой дар — это прорицание, а все прочие возможности — это огрызки. Я натренировала умения, потому что у самый больной на голову учитель, уверенный, что любой одаренный, с любой направленностью силы сможет стать равным вампиру или оборотню. Ну и еще, потому что я — адреналиновая маньячка.

Вампир двигался быстро, не так быстро как мог бы, протяни он лет пятьдесят в новой жизни, но и быстрее обычного человека. Он налетел, планируя сразу сбить с ног, но я увернулась, качнулась в сторону, одновременно отступая и подныривая под руку.

Мой удар с импульсом пришелся ему в бок. Красиво бы вышло, если бы вампира отбросило от меня, но нет. На то он и вампир, чтобы человек против него не смотрелся. Его мгновенный разворот, удар, который я блокировала. Второй удар, который отбила в сторону, тут же переходя в атаку. Наверное, со стороны мы смотрелись красиво, как смотрятся бойцы на соревнованиях, а не в уличном бою. Все быстро и правильно. Только ни один такой бой не длиться долго. Пятый удар, раскрытой ладонью в грудь был безболезненным. Я ощутила, как трескаются ребра. Реши вампир «воткнуть» в меня руку, опусти он ее ниже грудины — и все. Но он сделал так, как сделал. И меня отбросило от него метра на три-четыре свободного полета. Кажется, я «хекнула», выпуская воздух из легких. Приземлилась, прокатилась по полу.

Вампир налетел сверху, и как любой зверь не стал бить, что логично, а попытался вцепиться в горло. Этой секунды мне хватило, чтобы подставить руку. Клыки сомкнулись на цепочке.

Секунда — и вампир взвыл, попытался дернуться назад. Мой еще один импульс ему прямо в голову. Рывком перекинула его вбок, кувыркнувшись следом. Оказалась сверху. Свободный конец цепочки болтался у него на груди. Второй рукой натянула ее так, чтобы она прошлась по лицу, по глазу.

Противник взвыл, как мог бы взвыть человек, если плеснуть в него кипятка. Разжал челюсти. И эта была ошибка. Сама не заметила, как обе руки растянули цепочку у него во рту, разрезая щеки. Навсегда уродуя лицо.

Импульс. Импульс. Снова и снова, прямо в череп, как удар пусть маленького, но молотка. У вампиров нет привычных органов. Точнее, они есть, но в них нет той чувствительности, что у людей. Если ударить вампира в печень, он не заблюет все вокруг кровью. Внутри тел вампиров есть энергетическая сеть, каркас, на котором и строиться их жизнь. Удар в центральные точки каркаса — боль, как при вывихе или открытом переломе. Разрыв каркаса — смерть, хотя тут есть варианты.

2… 1…

Незримый таймер вероятности отсчитал нужное время. Откатилась в сторону в тот момент, когда ко мне уже стремилась чужая нога. Нападавший сзади наступил на лицо вампира, раскрошив его, как глину. Серебро так и осталась во рту, и сработало не хуже кинжала из того же металла.

— Сука! — с непонятным акцентом выдал неизвестный.

От второго удара я уже не увернулась, да и некуда было уворачиваться. От пинка в живот перед глазами расцвели радужные звезды. Я же порадовалась, что удар пришелся не по ребрам, а в живот. Меня впечатало в стену.

…2…1

Перед глазами все плыло, боль поглотила полностью, но вероятность… дернула головой в самый-самый последний момент. Говорят что с такого расстояния, в пару метров, невозможно промахнуться. Возможно, если ты знаешь будущее. Пуля чиркнула по черепу, прямо над ухом, почти на уровне виска, входя в стену. Про такие случаи говорят: «в рубашке родился.» В голове, и без того шумной, стало гулко-гулко. И горело все. Казалось, что на меня ливанули кипящее масло. И кровь почему-то стала холодной.

Я не видела, а знала, что Ярем уже расправляется с последним нападавшим. Не слышала, как волк рвет на части человека, а это был именно человек.

Я редко молюсь, да почти никогда, если уж быть честной. Но сейчас захотелось помолиться, и чтобы услышали, потому что если дальше случится то, что я «видела», то…

Зрение сбоило, как и слух, поэтому я далеко не сразу увидела Власа, и далеко не сразу почувствовала его сильные, совсем не по возрасту, руки. Последним, как и в видении, включился слух:

— … Боже! Девочка моя, Вида, ты меня слышишь?!

Мне хотелось кивнуть, но получилось только уронить голову. Пустота и слабость, они спелись, уговаривая поспать. Совсем чуть-чуть. На минуту прикрыть такие тяжелые веки. Благо один глаз и так уже залит кровью.

— Ярем, мать твою, врача скорее…!

И я почти уже отключилась. Я не герой, совсем. И столько всего, даже с учетом блока на боли — это слишком. Но рука Власа под коленями, и последующий рывок, когда тот поднял на руки… Именно это не позволило раствориться в теплой тьме. И именно эти ощущения напомнили об еще одной вероятности… последней…

Удивительно, но на последний рывок всегда есть силы. Они находятся и в конце рабочего дня, и на пробежке… и в последние секунды жизни…

… Я слушала, чувствовала всем телом каждый его шаг…

И вот, поворот в кабинет…

Я закрыла глаза и рванулась вверх так резко, что Влас опустил одну руку, позволяя приземлиться ногами. Я развернулась, ну почти…

Хлопок не разбил стекло кабинета. Я не видела круглое отверстие. Моей силы хватило, чтобы приостановить выстрел. Я, кажется, говорила, что не Нео? Не хватило сил остановить пулю. Только придержать, чтобы она не забрала обоих. Спасибо дару. И снова никакой боли не было, только толчок, тупой укол в ребра, кажется выше груди… или все-таки ниже? Я не знала. Не было больше энергии, чтобы глянуть.

Ну здравствуй, пневмоторакс!

И прощайте, ребра…

Глаза я так открыть и не смогла. Слишком много на одно тощее тельце. Зато перед глазами разверзлась ушедшая в прошлое вероятность, в которой Влас падает со мной на руках. В прошлом растворилось его чуть удивленное лицо. И хорошо…

Я выдохнула в последний раз с невероятным облегчением. Нет тех слов, чтобы описать наслаждение от осознания, что все удалось. Удалось!

Падать я почему-то начала вбок, даже и не знаю почему. И сладкая, ожидаемая темнота…