Новогоднее чудо для миллиардера

Глава 3

Нина

Я поняла, что совершила ошибку.

Надо было постучать.

Все-таки постучать, прежде чем открывать дверь.

Но я и подумать не могла, что незваный гость бросится раздеваться сразу же.

Догола.

Я же сказала, что принесу одежду.

Он должен был подождать, а не обнажаться.

Но все-таки, ошибка моя, а он…

Он хорошо сложен. Даже опухшее лицо не портит ничего. Он красивый мужчина, прекрасно сложенный. Широкие плечи и крепкая грудная клетка, проработанный торс. Взгляд скользит по нескольким кубикам и косым мышцам живота, уходящим вниз. Обычно на этом визуальный осмотр обрывается, но он обнажен, поэтому я успеваю рассмотреть все.

И да, там, ниже пупка, у него тоже полный порядок.

Даже слишком…

Алексей Кравцов хорош и совсем не стесняется ничего, даже своего приподнятого… утреннего настроения, а я, впавшая в кратковременный ступор, продолжаю пялиться на красавчика.

Молча.

Но милые домашние таракашки в моей голове выплясывают брачные танцы…

Хватит пялиться, Нина. Ты, что, голых мужчин, не видела? Как с голодного края?

“Вот и не видела! Таких ты точно давно не видела!” — скандируют вредные букашки в голове.

Дмитрий, мой бывший жених, таким телосложением похвастаться не мог. Он был рыхловатый, не любил спорт, всегда удивлялся, когда я встала ранним утром для того, чтобы позаниматься растяжкой и йогой… Пусть не самый спортивный, зато он был подающим надежды, нравился всем, даже родителям погибшего отца Лельки, что случалось крайне редко, ведь они, по умолчанию, не одобряли ни одну из моих попыток начать отношения после трагической гибели их сына.

Но Дмитрий им вроде понравился, такой спокойный, вежливый. Признаю, он был немного нудноватый и в постели с ним не было огонька...

“Зануда! Жопа ленивая! Тьфу, мы о нем уже забыли!” — радостным хором завопили таракашки, облизываясь на прекрасный торс неожиданного гостя с выделяющимися кубиками.

А еще у него были привлекательные, сильные руки с дорожками вен даже на запястьях. Ох, какие красивые руки, и не только руки…

Но хватит смотреть!

Я перевела взгляд на коробку со стиральным порошком, пытаясь привести мысли в порядок, а они не приводятся — кружат нахально!

Хорошо, что у Алексея выдержа получше моей.

— Я подниму.

В его низком, приятном голосе слышится усмешка легкая. Вот, Нина Ежова, над тобой даже бомжики перепившие смеются! Хватит стоять в ступоре.

Алексей наклоняется легко и, подняв одежду, прикрывает ей то, что обнажать так быстро не стоило.

Кажется, градус должен был снизиться, но ни черта он не снизился.

Вроде мужское хозяйство прикрыто, но я уже все-все в подробностях увидела, и мои щеки до сих пор горят.

— Включите проточный нагреватель еще, — говорю внезапно севшим голосом. — Он из сети выключен. Придется немного подождать.

— Спасибо. Я разберусь. Благодарю за гостеприимство и одежду. Вы очень… очень и добрая… женщина! — сказал Кравцов и повернулся ко мне задом.

Полотенце уже было обмотано вокруг его бедер, но сидело низко. Я разглядела ямочки. Самые красивые ямочки на свете…

Но новый виток приятного шока оборвался от понимания: он назвал меня… ЖЕНЩИНОЙ!

Беги, Нина! Такой красавчик явно привык использовать для удовлетворения своих аппетитов только моделек не старше двадцати, а мне уже куда больше!

Тебя женщиной обозвали!

Я пячусь задом, пальцы находят дверную ручку. Я хлопаю дверью хорошенько и, развернувшись, убегаю к дочери.

Кляну себя за поспешность и за полное отсутствие стеснительности.

Нина… Влетела в ванную к голому мужчине и разглядывала мужчину так, словно в жизни их никогда не видела!

А он хорош… Хорош!

Дышать тяжело! Пижама груди оттопыривается, не скрывая внезапную взбудораженность и реакцию на красивого мужчину. Он меня впечатлил настолько, что я завелась немного! Так нелогично… Я недавно рассталась с парнем и должна плакать, переживать по этому поводу! Но все слезинки давно высохли, а сейчас я не испытываю ничего.

Словно с самого начала отношений я ждала момента, когда Дмитрий скажет: «Извини, Нина. Но у нас ничего не выйдет. Я думал, что смогу принять ребенка от чужого мужчины. Однако я переоценил свое великодушие. Я хотел бы создать семью с девушкой без груза прошлого и завести общих детей…»

Господи, как будто о Леле он не знал с самого начала!

Я не скрывала, что у меня есть почти четырехлетняя дочь. Никогда этого не скрывала.

Дмитрий знал и первым сказал, что моя дочь не станет проблемой. Однако теперь мы расстались.

Он бросил меня в последнюю неделю перед Новым Годом, в момент, когда я уже все распланировала и убедила семью, что отмечу праздник с ним и с дочерью, в загородном домике нашей семьи.

Однако Дмитрий вернулся к своей бывшей. Ведь проверенные старые отношения намного лучше новых, в которых присутствует обременение в виде чужого ребенка.

Дмитрий так и сказал: “Обременение в виде чужого ребенка!”

Только за эти слова я никогда больше с этим человеком даже здороваться не стану. Он спал в моей квартире, ел с моего стола и со стола моих родителей, улыбался Леле после всех садовских утренников и хвалил, какая она хорошая, а потом вдруг обозвал “обременением”!

Свин рыхлозадый!

О нашем расставании почти никто не знает.

Моим родителям я ничего не говорила.

Мама с папой в кои-то веки насобирали денег и отправились в отпуск на неделю. Они у меня такие славные, если бы узнали, что у меня отношения под Новый Год распались, все бы отменили и остались рядом со мной и с Лелей, засыпали бы горой подарков.

Брату тоже не говорила. Он бы подрихтовал Дмитрию физиономию и снова вляпался в неприятности! Ведь дотошный Дмитрий обязательно написал бы заявление на брата.

Нет, подставлять брата совсем не стоит. Горячий, взрывной характер… Он только-только утихомирился и взялся за ум, нашел постоянную работу.

О расставании с Дмитрием я рассказала по секрету только подруге Лизе и попросила ее никому-никому не говорить. Но она явно проболталась нашему общему мастеру по маникюру.

Может быть, не прямо проболталась, без имен. Но Юля, мастер по маникюру, точно догадалась, о ком говорила Лиза! Потому что предложила мне “утешительный маникюр с покрытием и любым дизайном” в подарок! Шикарный подарок, должна признать. Девочки, кто не успел записаться к мастерам красоты под Новый год, прекрасно меня поймут. Но мои ноготочки были уже в идеальном порядке… Так что обойдусь без подарка.

Но подарочек сам к нам в сугроб и под елку свалился!

Не думай об этом Кравцове, Нина…

Я умыла Лелю, умылась сама, мы переоделись, потом я пошла собирать бардак, устроенный на диване. Мамочки, сколько конфет было передавлено задом Алексея Кравцова… Шикарным задом с ямочками!

Потом мы отправились на кухню, я готовила завтрак, дочка калякала рисунке на бумаге.

— Лель, пойдем мыть ручки… Каша готова!

— Мама, бозик кашу ест? — поинтересовалась дочурка.

“Водяру он ест… Вернее, жрет!” — отозвалась я мысленно.

Такое амбре стояло… Ужас просто!

— Я сейчас и слона готов съесть, — разлился по кухне голос гостя.

У него был хорошо поставленный, приятный и звучный голос. Может быть, он даже петь умел?

Я усадила дочку за стол и наложила ей кашу под громкие и частые вздохи.

— Мама, дай мне еще одну талелочку! — сложила ладошки дочурка в молитвенном жесте.

— А тебе зачем?

— Я с Соломкой буду делиться!

Ах ты, хитрюшка! Дочка задумала переложить часть нелюбимой каши в тарелку для куклы и потом сказать, что кукла просто свою порцию есть не захотела!

— Кушай, Лель. Для Соломки мы приготовим другое угощение. Печеньки. Может быть, и для тебя останется, если кашу слопаешь.

— Эх… Каша. Печеньки. Каша… Есть плидется, что ли? — спросила Леля со слезами на глазах, а потом вдруг обратилась к гостю. — Бозик, скази. У дитев есть плава?

Мужчина, присевший своим задом на стул, рассмеялся.

— Права?

— Плава. Не есть кашу! — вздохнула Лелька.

— Есть, конечно! — подтвердил гость.

Я за спиной дочери пригрозила ему поварешкой. Кравцов понял намек и добавил серьезным тоном.

— Но у твоей мамы тоже есть права. Право расстроиться, если ты не оценила ее кашу и не стала есть. Еще у твоей мамы есть право не делать печеньки. Знаешь, почему?

— Почему?

— Потому что, если ты не поешь кашу, мама расстроится. А в расстроенном виде печеньки получаются пересоленными и жесткими, как камни.

— Я смогу глызть.

— И тогда без зубов останешься. Придется идти к зубному врачу… С вот такой дрелью! — широко распахнул руки Кравцов.

Лелька ахнула и застыла.

Я зашипела на Кравцова. Нам к стоматологу идти в следующем месяце на осмотр, я столько раз рассказывала дочери, что это не страшно и совсем не больно, а он мне тут... дрелями угрожает!

— В общем, лучше мягкая и теплая каша. Она с комочками? — поинтересовался Кравцов.

— Нет в моей каше комочков! — отозвалась я возмущенно.

— Тогда это просто песня.

— Какая песня? — спросила Леля.

— Веселая. Я бы спел, а ты петь любишь?

— Очень…

— Но для пения нужны силы и хорошее настроение, а они — в каше! — заключил Кравцов.

Леля задумалась, а я на минутку даже восхитилась: надо же, какой круговорот каши в детском воспитании придумал Кравцов!

Язык-то у него хорошо подвешен, умеет убеждать. Я и сама чуть не поверила, что манная каша — это подарок небес!

В общем, Леля стала есть кашу. Точно такую же кашу я плеснула на тарелку себе и гостю, добавила на стол блюдо со свежеприготовленными гренками.

— Приятного аппетита.

— Спасибо, — поблагодарил мужчина.

Он попробовал осторожно кашу, откусил немного от гренки, потом, словно удостоверившись, что ЖЕНЩИНА готовить-таки умеет и не отравит его, несчастного, принялся активно работать ложкой и челюстями.

— Подскажите, Нина… — обратился он ко мне.

Я замерла, сердце екнуло. Таракашки дружным строем вздохнули протяжно от восторга: как тепло прозвучало мое имя из уст мужчины.

— Как далеко это ваше… Снегирево… находится от города?

— Все еще надеетесь пешком добраться?

— Пытаюсь понять, как далеко меня увезли и выбросили… — нахмурился мужчина. — А еще прикидываю, успею и смогу ли я предотвратить катастрофу.

Поневоле я заинтересовалась:

— Какую катастрофу? Что у вас стряслось?