Новый Год Майора Никитича

Глава 14

Женщины отступили, инстинктивно прижались друг к другу предплечьями, испуганно посмотрели на смущенного Ивана в дверях предбанника… Ленка прикрыла рот рукой и уже приготовилась что-то придумывать, как вдруг ее найденыш кашлянул:

– У нас там это… – продолжил он, шмыгнув носом. – Елка! – выпалил наконец и совершенно по-детски широко улыбнулся.

.

***

– Нет, вы что, обалдели? – это Марийка уже вышла во двор и стояла перед санями.

Точнее, стояла она перед заваленной на бок елкой, где-то глубоко под которой были сани.

Цезаря Никитич отвязал и повел к хозяину. Повеселился хряк на славу. И поработал также. Мужики даже между собой проговорили, что можно бы и собственного такого завести. Одного на два двора.

Шутили, конечно. Наверное.

А пока Никитич вот повел к дед Вите красавца, названного то ли в честь императора, то ли в честь салата, а Ивану осталось самое легкое и приятное. Женщинам их добычей похвастаться!

– Мы что с ней делать будем? Крышу прорубать? – вытаращила глаза Марийка, отнюдь не от счастливого изумления.

Ленка попросту онемела.

Смотрела на сани, чуть приоткрыв рот, но чувствовалось, что в уме женщина прикидывала, что проще: уговорить мужчин отпилить пол елки или сделать дыру в потолке? Кажется, она склонялась к вредительству и разрушению.

– Марий, если окно кухонное распахнуть, да ветки подвязать, то втащим, – тихо проговорила она.

– Да? – возмущенно икнула Марийка. – Втащим? И что потом?

– Манюш, а я нижние лапы подрублю, и встанет как миленькая! – это Андрей подоспел ко двору и стал ластиться к своей жене нашкодившим котом, уговаривая, в глаза заглядывая. – Я померял, она как раз ростом как я с вытянутой рукой. А я в нашем доме до потолка не достаю, – он приобнял жену со спину. – Значит, встанет!

– Эх, Андрейка, – Марийка приложила руку к своему животу. – Вот не умеешь ты ничего делать наполовину! Тебе обязательно нужно выполнить и перевыполнить!

Все, кроме Ивана, хохотнули. А тот просто еще не знал, что Марийка носит тройню.

– Ну ладно, – почти сдалась она. – Ну допустим. А я что, две недели без кухни буду? – прошипела Марийка.

– Ну, – вскинул брови майор, – что-нибудь придумаем?

– Значит, – Мария уперла руки в бока, – пока елка в доме, за готовку отвечаешь ты! – выпалила она грозно.

– Ага! – аж подпрыгнул от радости Никитич. – Ванька, поднимай!

Елка была и правда шикарная.

Ровная, правильной пирамидальной формы, разлапистая, густая, пушистая… Ни одной залысинки, ни одной сломанной веточки.

Суеты, конечно, навели полон дом.

Сначала сняли со столов всю посуду, чтобы окно распахнуть, да елочку втащить, потом аккуратно, с подвязанными ветками, внесли пушистую красавицу.

– Вань, – тихо попросила Ленка своего благоверного. – Давай мы нижние лапы с этой заберем и не будем другое дерево рубить?

– Как скажешь, ласка моя! – чмокнул в щеку Ленку Иван и вернулся к колючей лесной принцессе.

Его задача была – держать ствол ровно, пока Никитич ее внизу фиксировал в тисках.

В общем, спустя полчаса, два обещания развестись и три похода к чьей-то матери, елка гордо раскинула свои ветви в большой кухне у Марийки и Никитича.

Макушка ее и правда упиралась в потолок, но дыру прорубать не пришлось.

– Ненормальные! – всхлипнула Марийка, правда, уже снисходительно, а не возмущенно. – Не, Ленк, ты только подумай. Мы им баню, а они нам!.. – она беспомощно взмахнула рукой.

– Баню? – почти взревел Никитич.

– Баню! – покачала головой Марийка. – Ты что ли не заметил, что дым идет, печка топится…

– Ванька! – толкнул товарища в бок майор. – Нам натопили баню!

Сосновая, с камнями в печи, да маслами, с дубовыми веничками.

– Ой, мужики, идите в первый пар сами, – отмахнулась Ленка. – Перетопили. Я в такой жар не зайду.

А мужикам было самое то!

С мороза, поколотые елкой, намучавшиеся с норовистым хряком, растеклись по полкам со вздохами блаженства.

– Это Марийкин дед еще ставил баню, представляешь? – рассказывал Никитич, прикрыв глаза. – Я его и не помню почти. Бабку помню, а деда не помню.

А Ванька молчал.

Не оттого, что не хотел делиться воспоминаниями, а оттого, что помнил он из своей жизни два дня всего лишь.

Но он твердо знал, что так хорошо, как в эти два дня, ему давно не было.

Люди, принявшие его как родного. Ленка, в которой он видел то самое неповторимое, что в женщинах ценил и искал. Зима, морозная и чистая, как его память, а вот сейчас баня, жаркая, как женщина, что он тут нашел…

– Ща парку поддам! – поднялся с лавки майор.

Зашипела вода с маслами, засвистели по бане веники…

– А! Ты псих! Куда ж столько!

Хохотали сквозь пар мужики.

– Давай наружу! В снег! Погнали! – Никитич распахнул двери, выскочил и с разбегу запрыгнул в сугроб, который сам же недавно и навалил.

– Точно, псих! – проорал Иван, который, как был в тонкой простыне, так и выбежал вслед за майором.

– А-а-а!!! – орал от шока и первобытного дикого удовольствия Андрей.

Снегом натирался, фыркал, от радости матерился, тряс головой.

А вот Ванька вдруг замолчал.

Если бы майор в это время не плавился от удовольствия и посмотрел в глаза своего товарища, то увидел бы там ужас, сменившийся паникой, а потом…