О чем мечтают все

Глава 5

Шурик, впрочем, как и остальные члены коллектива, отличался пунктуальностью. Замечательная привычка. Марина долгое время пыталась выработать в себе такую же — увы, безуспешно. Конечно, ее никто не ждал по сорок минут на встречах. Зная свою особенность не рассчитать правильно передвижения по городу, приезжала с хорошим запасом времени. Уж лучше подождать, чем… Когда под окнами раздался пронзительный сигнал клаксона, уже десять минут как сидела одетая на кухне. Глотнув остатки кофе и затушив сигарету, она вышла в коридор, накинула куртку, взяла тяжелые чемоданы. Закрыв за собой дверь, на секунду задержалась. Почему-то хотелось вернуться домой и никуда не ехать. Отругав себя за проявление непонятно откуда взявшейся слабости, спустилась на улицу и передала приятелю чемоданы. В машине звучала тихая музыка. Марина решила подремать до вокзала. Страх провалить ответственное задание напоминал о себе. Новичкам сложно работать автономно, теоретические знания не спасают от мелких ошибок. Опыт в пиаре дорого стоит. Ладно, справлюсь, главное, чтобы музыканты не упрямились. С кем будет больше всего проблем, Марина даже не сомневалась. Виталий, Виталий, почему же вы такой упрямый?

— Мужики очень обрадовались, когда Шилов согласился тебя отпустить с нами в турне. Правда! Ритка, конечно, хороший работник, но она лучше справляется с административными задачами, как бы ни доказывала обратное. Блин, она уже два года работает с группой! Постоянно рисует радужное будущее коллектива, но ничего особого за это время не сделала. И знаешь, как объясняет? Сами, мол, виноваты во всех проблемах. Уволить ее, что ли? А тебя переманить из агентства…

— Это кардинальная мера, тебе не кажется? Я ж всего-навсего новичок. Дров наломаю — на пару ж зим хватит! Давай пока оставим эту тему в стороне. Вернемся к ней, например, лет через пять. Согласен?

Шурик пожал плечами и полностью переключил внимание на дорогу. Через двадцать минут они уже шли по вокзальным переходам. На платформе тусовалось много народу. Отдельной группкой — поклонницы. В неизменных кожаных куртках и коротких юбочках (вариант — джинсы в обтяжку), с ярким макияжем и фенечками с названием любимой группы. Кто из музыкантов кому больше нравится, можно было спокойно определить по фотографиям на футболках. Неподалеку — прикормленные агентством журналисты. Шоу началось! Поклонницы нервничали, потому что никто из музыкантов еще не приехал. По идее, Марина и Александр должны были прибыть последними. Странно, конечно, но до отправления осталось полчаса. Значит, времени хватит и на общение с прессой, и трогательное прощание с девочками.

Чемоданы заняли свои места в багажном отсеке купе. Марина посмотрела в окно. На платформе возникло заметное оживление, значит, прибыли остальные музыканты. Давайте, журналисты, отрабатывайте хлеб! Марина решила не выходить на улицу. Что там происходило, и отсюда прекрасно видно. Спектакль разыграли как по нотам. Это хорошо. Если во время турне ее инструкции будут выполняться с такой же точностью, то завершающий этап действа пройдет на «ура».

Марина внимательно наблюдала за музыкантами, которых разделили между собой поклонницы и журналисты. Шурик и Валера раздавали автографы и корчили рожи, фотографируясь с «лолитками». Чувствовалось, что девочки в восторге от такого внимания. Они пообещали встретить любимцев после гастролей! Операторы, довольно улыбаясь, набирали материал для репортажей. Юрик толкал умные речи телевизионщикам. Виталий стоял тут же, но на вопросы отвечал как-то вяло. Значит, без утреннего концерта Галка мужа в командировку не отпустила. Механический голос объявил, что до отправления поезда осталось пять минут, пассажирам предлагалось занять места в вагонах, а провожающим выйти на платформу. Последовала трогательная сцена прощания с кумирами: не хватало только слез и взмахов платочков.

В купе с грохотом ввалились трое мужиков. Валерка возбужденно рассказывал о том, что происходило на платформе. Шурик широко улыбался. Четвертым соседом стал техник — тихий парнишка: аккуратно поставил свои вещи на верхнюю полку и до конечной станции читал толстенный талмуд, обернутый в газету. Мужики тут же занялись организацией мини-банкета: требовалось срочно отметить удачный старт гастролей. На маленьком столике в купе с трудом хватило места для многочисленных бутылей, потому закуску разместили на нижней полке.

— Мари, водочки с нами выпьешь? Или даме требуется чистый спирт?

— Нет, спасибо, не люблю я крепкий алкоголь. Мне бы винчика сухого…

Валера посмотрел на друзей: говорил, мол, что она водку пить не будет! Вот, прав оказался. Марина решила с кем-нибудь поменяться, потому что писать в таком шуме невозможно. А поработать есть над чем! Поддержку нашла не сразу. Мужики ее искренне не понимали. Интересовались, а чем еще в поезде заниматься? Проявила твердость и вскоре перебралась в соседнее купе. Ее же место занял Виталий. Все, теперь можно спокойно поработать.

Не тут-то было! Спустя пару часов к ней направили первого переговорщика с предложением присоединиться к компании. Они даже вопрос с вином решили положительно — спасибо вагону-ресторану. Марина объяснила Валере, что, в принципе, не против пары бокалов вина, но потом, когда все доделает.

— Когда все сделаю, присоединюсь к вам. Такой ответ устраивает?

Валерка кивнул и плотно закрыл дверь в купе, чтобы ей не мешал посторонний шум. Запустив подборку доброго рок-н-ролла, Марина погрузилась в творчество. Время летело незаметно, за окнами давно стемнело. Она же этого не заметила. Так бывает, когда занимаешься любимым делом. Формировать райдерские тексты, из которых потом можно собрать как минимум в два раза больше публикаций, всегда интересно. Надо же писать об одном и том же, но каждый раз по-другому.

— Мари, целый день сидишь, уткнувшись в монитор ноутбука. Ты хоть ела?

— А? Что?

Марина вздрогнула от неожиданности: она не услышала, когда Виталий зашел в купе. Оказалось, он уже минут десять сидит рядом с ней, наблюдая, как тонкие пальцы споро стучат по клавиатуре.

— Забыла счет времени. Вы правы. — И, подумав, добавила: — Проголодалась…

Виталий отодвинул в сторону ее ноутбук и указал на тарелку с аппетитной курятиной и ассорти из салатов. Марина благодарно кивнула и принялась за еду. Вообще-то она недолюбливала курицу, но, сильно проголодавшись, сейчас ела с аппетитом. Еще бы! С утра — ничего, кроме кофе и бутерброда. Он молча наблюдал за процессом, потом почему-то передвинулся поближе. Обнял за плечи, рукой погладил по лицу, привлек к груди. От неожиданности Марина замерла. Ей не хотелось вмешиваться в ход событий. Он ничего не говорил, просто продолжал гладить по лицу. Теплое дыхание щекотало висок, тело само расслабилось. Она уютно устроилась в объятиях этого странного человека. Всегда хмурого и холодного…

Все прервалось неожиданно. За окнами замелькали огни встречного поезда. В коротких вспышках предупреждающе сверкнул золотой ободок. Виталий вздрогнул и отодвинулся в сторону. В полутьме ее лицо казалось особенно притягательным: глаза сверкали, губы приоткрыты. Хотелось вновь обнять ее. Нельзя!

— Прости, — охрипшим голосом произнес он, — прости, нельзя так расслабляться.

— Не извиняйся, ведь ничего и не произошло… И не могло произойти. Так? — Марина с трудом верила в то, что говорила. В том, что ей чертовски нравится Виталий, она давно себе призналась, но понимала, что никаких отношений между ними быть не может.

— Да, но могло произойти…

Он посмотрел на часы: через два часа поезд прибывает на конечную, пора собираться. Марина задумалась над странным поведением барабанщика. Наверное, он просто пьян, потому и полез обниматься. Почему только остановился? Ничего ж не мешало продолжить начатое…

Заботливость музыкантов ощущалась на каждом шагу. Они вели себя, как старшие братья. В такой обстановке Мари чувствовала себя неуютно, не понимая причин столь необычного поведения со стороны почти незнакомых людей. К тому же в последние дни испортились отношения с Ритой, штатной единицей группы. Со стороны выглядело так, будто та ревнует ее ко всем мужикам одновременно, в том числе к техническому персоналу. Девушка всегда предпочитала держаться от особ, считающих себя звездами, подальше. Правда, соблюдать нейтралитет удавалось с трудом. Рита постоянно провоцировала мелкие стычки, подчеркивая некомпетентность соперницы, но никто не обращал внимания на ее выходки и реплики.

Резко изменились отношения с Виталием. Пока они были на виду, с легкостью профессионального актера играл роль Хама и Осла. Все преображалось, как только оставались наедине. Марина поначалу сопротивлялась таким поворотам событий, потом махнула на это рукой. Они, собственно, ничего из ряда вон выходящего не делали, просто Виталик, оставаясь тет-а-тет, сбрасывал маску Упрямца с холодным сердцем. Они шутили, болтали ни о чем. Иногда перед началом концерта устраивал для Марины короткие уроки игры на ударной установке, с радостью отмечая успехи ученицы. Она ругалась, считая эти комплименты лишними авансами. Чему можно научиться за пару недель? Если есть врожденное чувство ритма, навык приложится со временем, утверждал Виталька и приводил десятки примеров. Предлагал, для чистоты эксперимента, устроить тест-прослушивание. Аудитория? Да хоть остальные музыканты. Марина делала вид, что искренне боится такого испытания. Она знала, что эти уроки останутся тайной для окружающих. Пока…

Все изменилось в небольшой гостинице за полторы тысячи километров от первопрестольной. Вечером отмечали день рождения тихони техника. Вечеринка получилась веселой. Ближе к полуночи в зале ресторана осталась только их шумная компания. Марина устала от многочасовых танцев: хоть и недолюбливала она поп-культуру, но с удовольствием отплясывала под зарубежные хиты. Вернувшись в комнату, скинула туфли, размяла уставшие ноги и направилась в ванную, набрала теплой воды и добавила для аромата горсть соли. Расслабленно лежа в теплой воде, Марина мысленно перебирала события последних дней. Одна за другой всплывали курьезные истории, происходившие с ней и остальными участниками в турне. Мужики вне сцены развлекались, как дети. Подкалывали друг друга. Под горячую руку иногда попадался и технический персонал. А вот до Марины очередь практически не доходила. Не сказать, что она была предельно осторожна, хотя и напоминала себе, что подвоха можно ожидать в любой момент. Ощущалось чье-то невидимое крыло, надежно оберегающее от «прелестей» гастрольной жизни. Марина не могла понять, кто же взял на себя роль опекуна? Перебирала все возможные и невозможные варианты. Каждый из них казался одинаково реальным, а на следующий день — с точностью до наоборот. Возможно, Виталик, предложивший вдруг репетиторские услуги, о которых не просили? А может, Шурик — истинный джентльмен? Или? Кто ж разберется в поведении артистов на гастролях? Тут же сплошной «играй, гормон»!

Сегодня вечером Марина решила поэкспериментировать. Спровоцировать «крыло». Для этого использовался излюбленный женский метод. Платье, купленное мамой накануне отъезда, дождалось-таки своего часа. Изящные туфли на тонкой шпильке и чуть ярче обычного макияж. А вот невероятную прическу Марина выдумывать не стала: просто распустила длинные волнистые волосы насыщенного коньячного оттенка. Компания, собравшаяся за столом, была явно шокирована неожиданным появлением. В шикарной красотке, изящно спускающейся по мраморной лестнице, с трудом узнали джинсовую поклонницу. Как минимум одного Марина добилась сразу — сосредоточила на себе внимание доброй половины мужчин, находящихся в зале. Сомневалась только, попался ли тайный покровитель в расставленные сети? Хотелось наконец узнать, кто он. И… чтобы им оказался тот, от чьего взгляда она вздрагивала, а на щеках вспыхивал румянец.

Марина, прикрыв глаза, погрузилась в полудрему. Можно было немного подумать. Внутренний голос — зануда и вредина — забубнил про то, что не стоит смешивать в одном бокале работу и личную жизнь, а уж выпивать сей сосуд залпом — верх беспечности. Таких дров можно наломать! А собственно, о переводе профессиональных отношений с музыкантами, которых Марина называла просто «подопечными», в иную, интимную, плоскость никто не думал и не говорил. Кажется? Или все-таки эмоциональный голод, образовавшийся внутри, требовал удовлетворения? Внутреннее «я» не замолкало, подкрепляя лекцию картинками то цветными, то черно-белыми, по ходу дорисовывая то, что может произойти очень скоро, варианты: к чему приведет… Ни одного положительного образа. Может, вправду Марина сделала что-то лишнее? В груди защемило, и стало тяжелее дышать: это сердце из последних сил пыталось выиграть баталию с разумом. Гонг ударил внутри и снаружи. Противники разошлись, оставив спор неоконченным. Кто-то настойчиво постучал в дверь. Марина надеялась, что полночный гость — тайный покровитель. Интересно, кто он? Завернувшись в махровый халат, вышла в коридор, прислушалась: а может, показалось? Стук повторился, тише, как бы неуверенно…

Открыв дверь, Марина никого не увидела. Показалось? Выглянув в коридор, широкий, декорированный приглушенным светом и тусклыми бликами зеркал, увидела силуэт. Мужчина медленно шел прочь, опустив голову. Кошачья походка выдала полночного гостя с головой.

— Виталий!

Он повернулся медленно. Подошел. Остановился напротив.

— Что стоять на пороге? Проходи в комнату. Я еще не ложилась спать.

Сидя в кресле напротив гостя, Марина внимательно всматривалась в знакомое лицо, пытаясь понять, что скрывается внутри. За маской. До этой ночи там скрывался компанейский человек, который не любил веселиться при посторонних. А теперь? Ему надо было выбирать другую профессию. Он — хороший актер. Прозрачный холодный взгляд проникал до самых глубин сознания, пробирал до костей. Внутреннее напряжение нарастало. Тревога, тягучая как смола, медленно расплывалась, заполняя каждую клеточку. Тело ответило дрожью. Пальцы сильнее сжали мягкие подлокотники, побелели. Но в полутьме, царящей в комнате, это было не очень заметно. Марина попыталась успокоиться, выровнять дыхание. Вдох… Выдох… Вдох… Не получалось. Она дотянулась до пачки сигарет, надеясь, что хоть никотин отчасти ее успокоит. Прикурила. Медленно вдохнула горьковатый дым, сделала паузу. Дрожь немного отступила.

Виталий отметил ее бледность: прерывать молчание не хотелось. Он боялся неосторожным словом порвать хрупкую нить, уже связавшую их. Или ему просто хотелось в это верить? Нет никакой тонкой, как паутинка, ниточки? Захотелось встать и, ничего не говоря, уйти прочь. Забыть о том, зачем пришел сюда, что о чем-то хотел поговорить или… что-то сделать? Обними ее, кричало все у него внутри, не нужно слов! Просто сделай то, чего хочешь сам! А что, если он ошибается? Опять ошибка? Опять обман? Женское коварство…

За окнами запоздало вспыхивали огоньки далеких звезд, луна освободилась из туманного плена, причудливо меняя цвета всех и всего. Приглушенные краски города отражались на стенах. В ту же причудливую игру вступили городские огни. Тревожно красным присоединились автомобильные стоп-сигналы. Пронзительно скрипнули тормоза. Кто-то возмущенно просигналил.

Марина вздрогнула от резкого звука. Пусть кино будет серым! Недокрашенными, недосмотренными останутся кадры. Черные-белые картинки останутся в мыслях, мечтах. Надо найти «пустую» тему для разговора, пусть о погоде, о вечернем концерте. Или философскую: поговорить о бытии — оно ничто или наоборот? Потом, сославшись на усталость и завтрашний, нет, сегодняшний, ранний подъем, проститься с ним. Навсегда. Пусть фантазия дорисует все остальное.

Он наклонился вперед. Взял дрожащие пальцы в сильные ладони. Поднял их к губам, стараясь согреть теплым дыханием. Он видел, как она постепенно успокаивается. Дыхание стало ровнее, тело все реже вздрагивало. Не отпуская рук, пересел на подлокотник ее кресла. Переложил тонкие пальцы в одну ладонь. Нежно, как и в первый раз, обнял за плечи. Привлек к себе. И замер, отдаваясь моменту. Почувствовал, как она напряглась. Почему? Боится? Чего? Грубой атаки самца? Но он же другой. Грубость с примесью хамства — это лишь защитный барьер. На его сердце достаточно ран, незаживающих, кровоточащих. Поэтому он отгораживается ото всех. Элементарный инстинкт самосохранения. Это понимают его близкие друзья, а окружению об этом знать не следует. Обязательно найдется доброжелатель, который сполна использует такой козырь.

Марина доверчиво прильнула к нему. Она устала от войны. Борьбы сердца и разума, положить конец которой могла, только приняв кардинальное решение. Черное кино? Белое кино! Пусть будет так. Посмотрим, куда вынесет их спокойный поток. Превратится он в бурлящую реку или впадет в безмятежное озеро? На самом деле не важно. Главное — другое. Такого чувства она никогда раньше не ощущала. Волны нежности накатывали одна за другой. Она подняла ресницы, всмотрелась в серые, с очаровательным зеленым оттенком потеплевшие глаза. В них пропал стальной блеск, не осталось и тени холодка. Он… Она… Исчезла комната провинциальной гостиницы, казалось, что кто-то перенес их на берег моря. Они одинаково тонко чувствовали соленые объятия освежающего бриза. Волны ласково нашептывали что-то.

Нет, не сказка. Это не мистические волны шептали ласковые слова. Это он, как молитву, повторял: только не обмани. Не обмани, милая, прошу, не обмани. Второго удара не перенесу. Лучше сейчас останови меня, останови, потому что сам я не могу. Не могу… Не могу… Не могу.

Чьи-то фары ярко осветили окно. Во вспышке света сверкнул ободок желтого золота. Предупреждающе! Угрожающе! Виталий резко отдернул руку, секунду назад обнимавшую мягкое податливое тело. Обжегся! Кольцо напомнило об обязанностях! Хотелось сорвать его с пальца и выкинуть. Он отстранился, резко вскочил и сделал шаг в сторону. Марина согласилась. Он прав, ходить по краю пропасти опасно для них обоих. Кто-то упадет вниз, чье сердце разобьется о камни, которыми щедро усыпано дно?

— Ты прав, лучше остановиться, — согласилась Марина и поднялась с кресла. Поправила халат, обнаживший гладкие плечи. Эротика тут неуместна, раз он решил остановиться. Что ж, она поступит так же. Остановится. Справится со своими эмоциями, несмотря на нарастающую боль утраты чего-то неприобретенного. Держала же она чувства под контролем до этого вечера! Так и поступит в дальнейшем. Подойдя к окну, принужденно-внимательно посмотрела на жизнь, замирающую в ночи. В домах напротив гасли огоньки, один за другим. Представила, что происходит в темноте. Вряд ли кипят такие же страсти. Хотя… Может, и по-другому… Бушуют, как потоки горных рек, преодолевая на пути острые пороги.

— Мне уйти или остаться?

Марина, словно не слыша этой реплики, смотрела в окно. Потом — через плечо. Отвернулась. Стукнула кулачком по подоконнику, злясь на себя, на него, на агентство… Правда, последнее было ни при чем. Это ж не служба знакомств! Никто не предполагал, что за считаные месяцы в ее душе вспыхнет чувство, которому нет пока точного названия. Честно призналась, чего именно боится: того, что это окажется для него банальной страстью к юной красотке с фигурой, которой позавидовали бы многие клиентки пластических клиник. Те, кто пытался довести свое тело до совершенства (или кем-то придуманного эталона) с помощью хирургического молотка и силикона. По щекам устремились обжигающие потоки. Она закрыла лицо руками, стараясь сдержать слезы, но ничего не получалось. Она злилась на собственную слабость. Ей всегда казалось очень унизительным плакать в присутствии мужчин.

Он развернул ее к себе и неожиданно встряхнул. Раз! Другой! Третий!

— Перестань плакать! Слышишь, перестань… — Слова застыли в пылающем воздухе.

Первые лучи солнца осторожно пробирались в спальню. Они понимали, что лишние здесь, извинялись за вторжение. Рады бы подождать, но от них ровным счетом ничего не зависит. Комната постепенно наполнялась красками наступающего дня. Марина боялась проснуться и потерять волшебную ниточку страсти. Думала: все, что произошло ночью, только приснилось. Эмоциональный вулкан — плод фантазии. Осмелев, открыла глаза. Нет, не сон, спокойно выдохнула. Она лежала в крепких и в то же время нежных объятиях любовника. Приласкалась кошечкой, проведя гладкой щекой по плечу. Виталий повернулся к ней лицом, улыбнулся и поцеловал в бровь. Конечно, пора вставать, но так не хотелось терять драгоценные капли ласкового тепла, сохранившегося в объятиях обнаженных тел. Она сильнее прижалась к нему и почувствовала скорую реакцию на вполне невинный жест. Провела рукой по груди, нежно поцеловала татуировку на плече…