Глава 11. Ночной разговор

Постепенно светило начало клонится в сторону, прямые лучи стали косыми, потом скользящими, зной понемногу, едва уловимо, поскольку от накаленного за день песка продолжал исходить сильный жар, спадал. Компания решила сделать остановку на ночь.

Будь на то нужда, боги могли бы призвать ночное видение и идти без отдыха сутки за сутками, но сейчас такой необходимости не было. Зачем брести в темноте, пусть не рискуя сбиться с выбранного по наитию пути, если можно переждать. Время на сон у путников было, как и стремление ко сну.

Грезы нужны богам больше, чем обычным смертным. Видения ночи не только помогают разобраться в дневных проблемах, показывают направление действий, освобождают от пустых тревог, но и дают энергию. Запас сил был еще велик, однако, за неимением пищи, возмещался лишь за счет солнечного света и потоков силы вселенных. Во время сна последняя легче проникала в расслабленные тела.

Поэтому ближе к вечеру путешественники расположились на отдых на склоне очередного бархана. Кроваво-красный закат был зрелищем не менее впечатляющим, чем лучшие пейзажные зарисовки из записей с кристаллов Мелиора.

— Сейчас бы еще бокал ледяной горной водицы, — жадно любуясь красками непривычного пейзажа, поделился герцог. В пустынях шальному герцогу доводилось бывать не часто, и, понятное дело, в столь скучном месте надолго он никогда не задерживался.

— А бассейна с девочками вашей светлости не нужно? — едко уточнил принц, и сам бы не отказавшийся от прохладительных напитков, ванны, собственной виллы и массажиста, парикмахера и маникюрщика впридачу.

— Ну раз ты предлагаешь… — 'задумался' Элегор и великодушно разрешил: — Тащи!

— Вот они скромные запросы, сразу виден настоящий аристократ, — 'умилилась' богиня.

— Хм, тогда я, пожалуй, точно высоких кровей, — с усмешкой согласился Кэлберт и уже серьезнее заметил: — А от воды сейчас никто бы не отказался. Перебьемся, конечно, но с ней было бы лучше….

— За чем же дело стало? Ищи и копай, — пожала плечами Элия.

— Чего? — удивился пират.

— Воду, — терпеливо повторила богиня, Мелиор навострил уши. Элегор — настоящий водный маньяк, распростившийся было с мечтою о живительной влаге до тех пор, пока не выберется из жаркого мирка, так и вовсе подался к собеседникам всем телом. Только что не схватил леди Ведьму за грудки и не принялся трясти ее, как яблоньку в саду у замка.

— Где? Да здесь же один песок, ты же сама сказала, вычищенный или свободный мир, — вытаращил глаза Кэлберт, соображая, не перегрелась ли богиня на солнышке, не смотря на все свои хваленые вампирские защиты.

— О, Творец всемогущий, под песком, конечно, поищи, — возвела очи к темнеющему небу Элия.

— Как? А зона безмагии? — опять запутался мужчина, начиная хмурится и соображать, а не подсмеивается ли над ним принцесса. Одна рука, свободно лежащая на колене, сжалась в кулак.

— Даже зона безмагии не в силах отрезать бога от его дара, брат. Ты же связан с этой стихией своей божественной сутью, какая разница соленая вода или пресная, просто попробуй почувствовать ее присутствие. В понижении у высоких барханов с подветренной стороны, если водоносный слой присутствует, есть шанс добраться до него. Конечно, тут нет растений, чтобы ориентироваться по их присутствию, так ведь их вообще нигде нет… Все равно нам здесь ночевать, походи вокруг, вдруг что-то получится, а копать тебе Элегор поможет.

— Ага! — радостно согласился герцог, подскакивая на ноги. — Пойдем! Попробуем! А здесь не получится, может, завтра где наткнемся!

Кэлберт неуверенно пожал плечами и поднялся в глубокой задумчивости. Постоял, вслушиваясь в себя, нахмурился, потер подбородок и медленно пошел в сторону ложбинки у большого бархана в нескольких десятках метров от стоянки.

— Надеюсь, ты не ждешь, дорогая, что я присоединюсь к ним? — капризно уточнил Мелиор, бросив многозначительный взгляд на свой дорогой перламутровый маникюр.

— Не жду, но если парни найдут воду, пить будешь последним, — улыбнулась богиня и коварно прибавила: — Если что-то останется…

— Ты ведь и сама копать не собираешься, — чуть насупился манерный бог.

— Зато я даю дельные советы. Можем поменяться, если хочешь, — щедро предложила Богиня Логики.

Принц издал вздох, исполненный величайшего страдания, поднялся на ноги и присоединился к компании поисковиков. Элия не без интереса наблюдала за тем, как пират неторопливо вышагивает по низине у самого высокого из окрестных барханов, потом опускается на корточки и начинает отбрасывать руками песок. Элегор с энтузиазмом таксы, запущенной в лисью нору, присоединился к копательным трудам Кэлберта. Что удивительно, испуганный угрозой 'справедливой' дележки, без дальнейших препирательств мужчинам стал помогать и Мелиор, временно прекративший манерные страдания о своем загубленном маникюре.

Через некоторое время, когда выкопанная у бархана яма стала размером в половину роста мужчины, раздался слегка разочарованный, но большей частью все-таки радостный вопль Элегора:

— Эй, Элия, тут мокрый песок показался! Как думаешь, сколько еще копать, пока вода потечет?

— Бросайте, она должна сама просочиться! Если слой хороший, всем хватит, а нет, так хоть по паре глотков на ночь сделаем, а утром напьемся по-настоящему, — весело откликнулась принцесса.

В ответ раздались два ликующих вопля пирата и герцога, блеснула довольная улыбка Мелиора. Хоть не зря портил маникюр!

Троица вернулась к стоянке, где оставалась караулить их вещи от случайных порывов ветра (больше воровать все равно было некому) богиня.

— Ты знала, что все получится? — весело бросил вопрос Кэлберт.

— Очень рассчитывала, — кивнула Элия.

— Опять логика? — выгнул бровь пират.

— Немного сведений о пустыне и надежда на божественную удачу, — мягко поправила принцесса. — Если уж мы угодили в такое неприглядное место, так хоть по мелочам нам теперь должно везти по-крупному!

— Ага, закон компенсации, — сообразил Элегор, плюхаясь на расстеленный для всех вместо скамьи и кровати по совокупности плащ Кэлберта.

— Значит, бассейн с девочками где-то за поворотом? — 'понадеялся' пират.

— Не настолько по-крупному, — рассмеялась богиня.

— Жаль, — подхватил ее смех бог.

Через полчаса напиться, пусть и не вдосталь, удалось каждому. Мутноватая вода показалась лучше самых изысканных Лиенских вин. Вечер, проведенный за мирной беседой, перешел в глубокую ночь. В пустыне ночь не подкрадывалась исподтишка, притворяясь невинными сумерками, а одним махом, словно изрядно изголодавшийся зверь набрасывалась на добычу. Вот только что барханы купались в багрянце и расплавленном янтаре заходящего солнца, а в следующий миг покрывало тьмы укутало мир так властно, словно намеревалось владеть им вечно.

Пусть версия Богини Логики о вычищенном мире казалась ее спутникам весьма и весьма правдоподобной, но на кратком совете в первую ночь решено было выставить стражу для наблюдения и защиты от гипотетической опасности. У оной вполне могло отсутствовать смутное чувство логики, зато присутствовать ярко выраженное ощущение голода. Как мужчины не пытались возражать, но Элия решительно настояла на том, чтобы получить свою долю ночного бдения. Смирившись с тщетностью попыток переспорить упрямую женщину, спутники единогласно включили ее в расписание вахт. Очередность дежурств разыграли в 'огонь, вода, сталь и ветер'. Первым нести караул досталось Кэлберту, великодушно оставившему свой 'плащ-кровать' спутникам.

Мелиор бросил беглый взгляд на сестру, молчаливо спрашивая ее, не стоит ли и кому-то из них остаться бодрствовать, чтобы последить за пиратом. Совместная добыча воды не настолько сплотила мужчин, чтобы интриган стал доверять попутчику безоговорочно. Хотя, безоговорочно он вообще не доверял никому. Однако богиня, понимая, как важен для Кэлберта первый весомый знак доверия, отрицательно и весьма категорично мотнула головой: 'даже не вздумай'. Смирившись, Мелиор фаталистично пожал плечами, дескать: 'Я пытался, но услышан не был. Теперь все во власти Сил, но если пират вздумает перерезать нас, как овец на бойне, ты вспомнишь, что я тебя предупреждал, дорогая'. Стоит ли говорить, что герцог такими сомнениями не страдал, сам давший клятву, он был абсолютно уверен в словах нового приятеля.

Заблаговременно постелив на быстро остывающий песок кое-что из одежды (особенно пригодился широкий плащ пирата) боги улеглись, отпуская шутливые реплики насчет того, что никто не догадался захватить с собой в бой палатку. Жалкая и довольно жесткая постель, единственным преимуществом которой была относительная ровность, не могла сохранить дневной жар. Но путешественники и не претендовали на такую роскошь, они всего лишь рассчитывали хоть немного отгородиться от вездесущего песка, норовящего проникнуть в каждую дырочку и всласть поцарапать тело. Особенно нелегко пришлось Мелиору и Элии, родственники возились пытаясь устроиться поудобнее, но, в конце концов, затихли и они.

Почти неслышно и удивительно мирно сопел переполненный дневными впечатлениями деятельный Элегор. Неподвижно замер скованный дремотой недоверчивый принц, светлые волосы рассыпались, чуть прикрыв сосредоточенное даже в минуты отдыха лицо. Только Элия, обычно засыпавшая легко и быстро, никак не могла сомкнуть глаз. Нахальный изменщик сон почему-то не шел. Промаявшись с час и решив, раз уж не удается заснуть, стоит немного пройтись, принцесса осторожно, чтобы не потревожить спящих, скатилась со своего кусочка плаща. Силуэт Кэлберта виднелся невдалеке справа. Пират методично обходил лагерь круговым дозором, зорко вглядываясь во тьму. Поднявшись на ноги, богиня тихонько удалилась от бивуака на несколько метров.

Элия повернулась спиной к лагерю и, постелив свой эльфийский плащ, присела на верхушке ближайшего невысокого бархана. Положив на колени сцепленные руки, женщина устремила взор в бездонную, безжизненную черноту ночи. Тонкая рубашка не грела тела, но, как принцесса сказала Элегору, запевшая кровь вампиров не давала ей почувствовать ледяного прикосновения холода пустыни. Напротив, сердце стучало чаще, чем обычно. А тонкие ноздри раздувались, стараясь уловить запах живого. Тщетно…

Богине доводилось несколько раз бывать в пустынях, но никогда еще не встречала она такой мертвенной пустоты. Не стрекотали насекомые, не летел перекати-поле, подгоняемый озорником-ветром, не пересвистывались в норках грызуны, не шуршали змеи, не приветствовали ночную прохладу вышедшие на охоту хищники. Если б не легкое потрескивание остывающего песка, безжалостная стерильная тишина могла бы свести с ума. Тишина и яркие, как глаза демонов, огни далеких звезд, рассыпавшихся по темному небу.

— Не спится? А может, решила проверить несу ли я добросовестно вахту или мстительно точу на вас саблю? — чуть насмешливый, глубокий бархатный голос неслышно подошедшего пирата разорвал тоскливую магию безмолвия. Элия уже ощущала его приближение, чувствуя жаркий ток буйной крови и мощное ровное биение сердца, но, занятая своими размышлениями, воспринимала Кэлберта как-то отстранено. Слова пирата разбили тонкую паутину мыслей богини.

Принцесса прервала непрерывную обкатку многочисленных версий, касающихся нынешней ситуации, и мягко ответила:

— Просто не идет сон. Ты ведь не настолько глуп, чтобы убить нас раньше, чем выберешься из этой передряги, брат. А посему никаких проверок. К чему тратить лишние силы…

— Угу… — пробормотал Кэлберт, немного потоптался на месте и, все-таки присел рядом с Элией (богиня подвинулась уступая ему кусочек места на плаще). Чуток помолчав, бог задал беспокоящий его вопрос:

— Почему ты стала называть меня братом?

— Факты — вещь упрямая Кэлберт, а доказательства родства получились, на мой взгляд, чересчур очевидные, — принцесса горько усмехнулась, обведя рукой окрестности.

— Н-да, но я же ублюдок, — мужчина словно выплюнул из себя ненавистное слово, все еще преследовавшее его далеким эхом из детства, — сын шлюхи, как сказал Мелиор. И, будь проклят мой породистый родственничек, он прав…

— Не имеет значения, — весьма категорично отрезала богиня. — Кровь королевского дома Лоуленда сильнее любой другой, и именно она течет в твоих венах, никакие случайные примеси не сделают ее голос слабее. Извини, мне нет дела до того, кем была твоя мать, брат, достаточно того, что я знаю, кто является твоим отцом. А ты истинный сын Лимбера, вы с ним настолько похожи, что установить родство можно на глаз. Мало портретного сходства, есть и повадки. Кроме того, — принцесса сделала многозначительную паузу, давая пирату возможность подготовиться к своей следующей фразе, — породистость, как ты выразился, — признак легко изменяемый. Существуют прецеденты, когда незаконнорожденных отпрысков признавали официально, вплоть до присвоения титула, приравнивающего их к детям, зачатым в законном браке.

— И что для этого нужно сделать? — невольно вырвался у Кэлберта вопрос, слова принцессы произвели на него сильное впечатление, гораздо более сильное, чем он был готов признать даже самому себе. Они, эти слова словно толкнули его назад, во времена далекого детства….

Мать Кэлберта действительно была портовой проституткой среднего пошиба. Некогда очень хорошенькая, она, увлекшись бутылкой, быстро покатилась по наклонной плоскости. Дав ненужному ребенку жизнь только потому, что не успела вовремя смотаться к травнице и избавиться от нежелательной беременности, женщина сбросила младенца на руки своей старшей сестре — бездетной жене кабатчика, оставив ему в наследство только звучное, красивое, неизвестно от кого из клиентов слышанное прежде имя — Кэлберт. Ну а приемная мать, подцепив какую-то хворь сгорела в считанные дни в ту пору, когда малышу исполнилось два года. Женившийся вдругоряд на молоденькой кабатчик без всяких угрызений совести, за неимением таковой, выбросил мальчонку на улицу.

Он рос без всякого присмотра, как бродячий щенок, в трущобах вечно шумного портового города, где никому не было дела до маленького худого, постоянно голодного мальчишки. Кэлберт воровал, дрался, подчас и убивал не то что за кусок, за корку хлеба, но горячая кровь Лоуленда не дала ему окончательно опуститься и превратиться в нищего попрошайку. Цепкий ум жаждал пищи — знаний. Мальчонка даже выучился считать и писать у старого полуслепого нищего, прежде бывшего писцом на большом складе. За еду, наворованную для него прилежным учеником, старик поведал Кэлберту все, что знал, от всего сердца надеясь, что наука поможет сметливому мальчонке пробиться в люди. Но Кэлберт никогда не помышлял о возможности обрести теплое тихое местечко и крышу над головой. С ранних лет паренька, заслушивавшегося удивительными историями бывалых морских волков, рассказываемыми за кружкой эля в тавернах, неудержимо манил к себе Океан Миров и все связанное с ним. Долгими холодными ночами в маленьком подвальчике, съежившись на грязном драном матрасе, набитом прелой соломой и клопами, кутаясь в груду тряпья, чтобы хоть капельку согреться, Кэл, тогда ему казалось насмешкой собственное вычурное имя, грезил о великом Океане, представляя себя капитаном огромного парусника или даже адмиралом целого флота. Он часами глазел в порту на приходящие и отправляющиеся в плаванье корабли, и не только глазел. Очень скоро, путаясь под ногами у моряков, подслушивая их разговоры, оказывая мелкие услуги за пару медных монеток, мальчишка начал прекрасно разбираться во всем, что касалось морского дела: строении судов, искусстве управления ими, терминах оснастки и грязных ругательствах. Мальчик часами вязал морские узлы, чтобы ладони обрели необходимую грубость, а пальцы проворство, как кошка ночами лазил по крышам, упражняя в гибкости тело, накачивая мускулы. Кэлберт даже стал предводителем небольшой шайки беспризорных сверстников и отважного, скорого на расправу мальчугана с острым ножиком не рисковали задирать даже старшие парни. Но юный бандит стремился к большему, потихоньку он начал копить денег на приличную одежонку. Кэлберт рассчитывал наняться юнгой пусть и на самую захудалую калошу. Счастливый случай помог ему пробиться в люди.

Однажды вечером, когда паренек возвращался к себе, в грязный подвал после обычного дня, полного беготни в качестве посыльного и разносчика в порту, он стал свидетелем кровавой разборки у таверны 'Одноглазый петух', где любили от души погулять моряки, вернувшиеся из удачного рейса с монетками в кошелях. В одном из участников драки, неловко отбивающемся от четырех вооруженных кривыми кинжалами противников, наблюдательный мальчонка, готовившийся прошмыгнуть мимо, узнал капитана прекрасного корабля 'Владычица моря', пришедшего сегодня в гавань. По слухам, 'Владычица моря' не брезговала и пиратством, а о силе, хитрости и живучести капитана Сирифа ходили легенды.

Убийцы атаковали изрядно поддатого Сирифа в маленьком переулке, куда тот вышел отлить, и, нанеся несколько ударов в грудь, уже собирались прирезать капитана, чтобы без помех обшарить его тело на предмет добычи. Кэлберт быстро просек ситуацию. Повинуясь инстинкту, паренек истошно заорал, поднимая тревогу, и что было сил застучал парой своих ножей по камням, имитируя приближение неких жаждущих возмездия головорезов. Этот крик вспугнул бандитов, и те, не желая вступать в драку с превосходящими силами противника, поспешно скрылись, успев все же освободить жертву от тяжелого кошеля.

С капитаном сыграла жестокую шутку безлунная ночь, во мраке которой простые грабители, не признав перепившую Грозу Океана Миров, обошлись с ней, как с обычным пьяным матросом. Знай они, на кого напали, сами перерезали бы себе глотки, чтобы избежать страшного возмездия. Тем не менее, опасно переоценивший степень своей безопасности Сириф ныне валялся в луже крови со спущенными штанами и своей великой репутацией, а спасти его жизнь мог лишь один маленький паренек. Кэлберт, не будь глупцом, мигом сообразил, что наконец-то взошла его счастливая звезда. Он быстро сбегал в таверну и привел матросов 'Владычицы моря' к своему капитану…

Так началась карьера пирата Кэлберта. Благодарный Сириф, едва оклемавшись в руках лучших и самых дорогих соответственно эльфийских целителей, позаботился о своем юном спасителе, взяв его под свое крыло. Старый одинокий пират так привязался к сметливому мальчику, что начал считать его своим приемным сыном. Сначала паренек плавал юнгой на корабле Сирифа, потом простым матросом, затем первым помощником капитана.

Все говорили, что Кэлберт рожден для моря. Он впитывал в себя морскую науку как губка, походя учился магии и обращению с оружием, особенно полюбив кинжалы и саблю. Любимец экипажа, он со временем сменил бы Сирифа и стал капитаном 'Владычицы', так думал сам Сириф, но Кэлберт решил иначе. Его звала великая мечта. Капитан и наставник дал приемышу свое благословение. Приобретя достаточный опыт, авторитет, выучившись всему, чему мог научиться, скопив уйму денег (он долго откладывал свою долю пиратской добычи, доходов от контрабанды и честной торговли), юноша подался в легендарный Шшисуц. Там он по собственным чертежам заказал корабль на лучшей верфи в мирах знаменитых корабелов. Они-то, едва глянув на чертежи, привели к Кэлберту Предсказателя Провидящее Око Стихий и, услыхав его восторженные речи, первые склонились перед молодым корсаром, признав в нем Бога Мореходов и Кораблестроителей. 'Кинжал Победы' был первый из кораблей. Очень скоро слава о пирате Кэлберте загремела в Океане Миров! Он добился всего, о чем мечтал. Грязнуля, нищий портовый бродяжка Кэл исчез, а ему на смену пришел бесстрашный и дерзкий, хитроумный пират, наводящий ужас на жирных купцов в тысячах миров. В команду Кэлберта, теперь он уже не стеснялся своего звучного имени, считали за честь попасть самые лучшие матросы. О нем, сильном красивом мужчине ночами грезила не одна знатная красотка. Бог обрел себя и уверенность в себе. Он считал, что более ни в чем и ни в ком не нуждается…

Но этой ночью в пустыне, сидя рядом с принцессой Лоуленда, назвавшей его своим братом, Кэлберт вновь вернулся мысленно в те года, когда он, вечно голодный ублюдок, рос без дома и семьи. Как часто мечтал он, будучи одиноким, никому ненужным ребенком, о том, что в один прекрасный день в порт зайдет величественный корабль, с которого сойдет могущественный знатный лорд — его отец, прибывший только затем, чтобы разыскать своего давно потерянного сына. Корабль в порт так и не пришел, а мальчик вырос. Сейчас же, услышав о своем отце (пожалуй, более могущественного лорда себе было бы сложно представить), беспощадный пират вновь ощутил себя маленьким мальчиком и отчаянно захотел, чтобы и у него была семья, чтобы он перестал быть безродным ублюдком. Кэлберту на несколько секунд показалось, что детская мечта все-таки может сбыться. Женщина, принцесса, сестра, Элия подала такую надежду. Неожиданно весь выглядевший таким крепким и устойчивым мир утратил свою цельность и определенность. Зашатались считавшиеся незыблемыми рамки, защемило казавшееся стальным сердце.

— И что для этого нужно сделать? — настойчиво повторил Кэлберт свой ставший таким важным вопрос.

— Нужно всего лишь быть кем-то значимым для семьи и нужным Лоуленду. Возможно, совершить что-нибудь такое, чтобы отец почувствовал твою принадлежность к нашей крови. Прецеденты, повторюсь, были. Мои братья Элтон и Джей, рожденные вне брака, ныне признаны и получили титул. Никто больше не смеет не то что сказать им открыто 'ублюдок', но даже шепнуть за их спиной это мерзкое, когда оно касается происхождения, словечко. Элтон, впрочем, может быть просто съездит хаму по роже, а вот Джей вспыльчив, он заставит заплатить оскорбителя жизнью и меньшую цену не примет.

— Но я не просто ублюдок, случайно обнаруживший свое высокое происхождение. Элия, я пират, приговоренный самим королем Лимбером, если мне не изменяет память, к 'казни через повешенье за бесчисленные бесчинства в Океане Миров', - процитировал Кэлберт с некоторой гордостью насчет того, что хоть такое признание в Мире Узла ему удалось заслужить. — За мою голову, позволь тебе напомнить, сестрица, назначена награда. Что-то около пятнадцати тысяч корон.

— Маловато, пожалуй, — хмыкнула принцесса, словно на нее не произвела впечатления колоссальность суммы, на которую можно было, особенно не скупясь, приобрести пару замков средней руки. — Я бы дала больше.

— Спасибо, — привстав, пират отвесил ей издевательский поклон и продолжил. — Я готов допустить, что король Лимбер посмотрит сквозь пальцы на прежние невинные проделки корсара Кэлберта в Океане Миров, но вряд ли он будет склонен простить мой последний жест: захватить корабль, на котором находилась возлюбленная дочь монарха Лоуленда и драгоценный сынок. По-моему, фактов, говорящих не в мою пользу, вполне достаточно, а они, как ты изволила заметить, вещь упрямая.

— Да, если придерживаться этой позиции, не спорю. Но посмотри на происходящее с другой стороны: пусть намерение захватить яхту будет не прихотью пирата, а Судьбой, которая редко выбирает средства, волей Сил. Невольно ты, братец, устроил нам забавное приключение, не убил и не покалечил никого из членов семьи и дворян Лоуленда.

— Не потому, что не хотел, — хмыкнул пират.

— Намерение и свершенное действие имеют разный вес в глазах правосудия. Я сама нередко желаю пришибить кого-нибудь из особо донявших своими выходками братцев, а уж о любимой тетушке Элве, да не появится она в Лоуленде еще тысячу лет, и говорить не стоит. Но за кровожадные мысли из семьи меня не выгнали и под суд не отдали, — рассмеялась принцесса. — Кэлберт, у всех нас характер — далеко не мед, и жизнь семьи Лимбера не бесконечный праздник с теплыми родственными объятиями. Замок больше напоминает большой приют для буйнопомешанных, объединенный ради экономии средств с тюрьмой для особо опасных преступников. Мои братья вспыльчивы, частенько не ладят и со мной и между собой. Моего божественного проклятия бояться, да и ценят, как единственную сестру, поэтому серьезных конфликтов избегают, но друг с другом собачатся всласть. Дуэль между ними не такое уж редкое событие, хорошо хоть силы примерно равны и до убийства дело не доходит, наверное, боятся гнева отца.

— Он настолько против семейных раздоров? — заинтересовался Кэлберт.

— Нет, он против семейных раздоров, доходящих до обильного кровопролития, чреватого утратой члена семьи или его работоспособности. Каждый из нас нужен и полезен Лоуленду по-своему, брат.

— Расскажи! — жадно попросил мужчина, весь обратившись в слух.

— Нрэн — великий воин, стратег, защитник нашего мира; Элтон — хранитель родословной и историк, собирающий необходимую информацию, прогнозирующий события; Кэлер — Бог Пиров и Музыки, покровитель стражей, преступников и бардов, его доброжелательность скрепляет семью. Младший кузен Лейм — Бог Романтики, лекарь и психолог, нежный, романтичный, чуткий. Рик (Рикардо) — отвечает за торговлю и коммерческие сделки, он Бог Торговли, Магии и Информации, попросту говоря сплетник, Энтиор — Бог Элегантности, он не только украшение Двора, но и следопыт, охотник, знаток пыток, извращений, боли, нередко нужна работа Королевского Дознавателя в допросе преступников, Мелиор — Бог Интриги и Этикета, покровитель гурманов, сибаритов и коллекционеров, Джей — Бог Воров и Азартных Игр, у него неплохая сеть осведомителей… Впрочем, достаточно, я не буду тебе больше ничего рассказывать. Познакомившись с ними, сам все увидишь и узнаешь, — принцесса заметила, как жадно вслушивался поначалу, а потом поник Кэлберт, когда она начала перечислять многочисленные таланты братьев. — Одно могу тебе сказать точно: Бога Морехода у нас в семье до сих пор не водилось, а для Мира Узла, имеющего выход в Океан Миров это серьезное упущение! Ты будешь полезен. С практической точки зрения знаменитый пират Кэлберт — выгодное приобретение для Лоуленда. Раскаявшегося преступника всегда можно помиловать, а другие государства, не согласные с мнением Лоуленда 'попросить' замолчать: несколько завуалированных или откровенных угроз, кое-где договор или компенсация и проблема улажена. Быть самими сильными иногда не только хлопотно, но и полезно.

— Да, но что сделает твой отец? — вздохнул пират, не думавший, что его проблемы могут решиться так легко. Репутацию Ужаса Океана Миров не заработаешь, выращивая цветочки в оранжерее.

— Не могу утверждать с определенностью, брат. Наш отец очень умный, осторожный, тонкий и дальновидный политик, как-никак таково его божественное дарование. Папа головой работает не менее успешно, чем своей куда более знаменитой в мирах частью тела, но в делах семейных Лимбер не всегда использует лучшие качества аналитика в полной мере. Отец не менее пылок и своенравен, чем все мы. Его реакция на наше приключение непредсказуема: от яростного всплеска гнева, тихой подозрительности, до громового хохота. И в значительной степени она будет зависеть от времени нашего отсутствия Лоуленде. Но одно знай наверняка: ты мне нравишься Кэлберт, я буду говорить в твою защиту. А мое мнение для короля Лимбера кое-что значит, если уж не как мнение любимой и единственной дочки, то, как мнение Богини Логики, имеющей титул Королевской Советницы.

— А твой брат? Он, кажется, возненавидел меня с первой минуты, и не сказать чтобы совсем безответно. Его влияние на отца велико? — поинтересовался Кэлберт, подперев подбородок кулаком.

— На Лимбера невозможно влиять даже столь одаренному интригану, как Мелиор. Стоит только отцу почувствовать, что им пытаются манипулировать, и братцу придется собирать с пола свои зубы. Тебе вовсе не обязательно его горячо любить, достаточно просто терпеть, со временем привыкнешь. Мелиор крайне самолюбив и мстителен, конечно, он не лучший из богов, но и с ним можно ладить, если не сталкиваться достаточно часто. Замок велик, кое с кем из родичей я встречаюсь только на официальных семейных трапезах или балах. А что касается его отношения к тебе… Это не ненависть. Принц Мелиор немного ревнует.

— Ревнует? К ублюдку? — изумился пират, чего-чего, а такого от надутого павлина Мелиора Кэлберт не ожидал.

— Почему бы и нет? — подтвердила богиня. — Ты красивый сильный мужчина, не евнух, в любовных играх, насколько известно, предпочитаешь дам. А твой романтичный имидж жестокого пирата! Не так давно он мне за завтраком много порассказал о твоих 'подвигах', открыто восхищаясь изобретательностью, с какой 'этот ужасный пират проворачивает свои головоломные' — в любом из смыслов, уловил тонкую иронию — 'операции'. Вот теперь Мелиор и беснуется, считая, что с твоим появлением его шансы завоевать мою благосклонность резко пошли вниз.

— А это действительно так? — подвигаясь ближе и нежно приобнимая Элию, бархатно замурлыкал Кэлберт.

— Нет, — решительно отрезала принцесса, не желая слишком поощрять мужчину, но чтобы вернуть веру в себя, слегка пошатнувшуюся от груды свалившейся на черноволосую голову информации продолжила. — Если на завтрак мне подают хрустящие булочки, джем, масло, шоколад, взбитые сливки и повидло, то я пробую всего понемногу. Прекрасной тебе ночи, Кэлберт! Спасибо, что составил мне компанию, но теперь время моей вахты, а ты отправляйся спать!

С этими словами принцесса стряхнула с плеч сильную руку пирата и многозначительно кивнула ему в сторону лагеря.

— Подожди! Еще минута! — попросил Кэлберт, убирая руки за спину, чтобы у Элии не возникло нехороших подозрений насчет причины его задержки. — Ты действительно уверена, что мы скоро выберемся отсюда?

— Да, — безмятежно откликнулась принцесса.

— Но почему? — продолжал допытываться мужчина, думая о том, что богине известна какая-то тайна.

— Потому что иначе просто не может быть, дорогой, как я уже говорила, мы — боги, и Силы Удачи на наше стороне, — откликнулась принцесса, подмигнув брату и похлопала его по колену. — Ложись спать и не переживай по пустякам.

— Ничего себе пустяки, — пробормотал себе под нос Кэлберта и, оставив Элию в одиночестве, направился к стоянке, на ходу пытаясь разгадать маленький спич о завтраке. Элегор и Мелиор спали, но пирату не составило труда отвоевать себе кусок плаща для ночлега.

Загрузка...