О, мой бомж

Глава 56

Мне уже не нравилось. Я сидела, будто оглушенная мешком муки по голове. Не могла разобраться ни в своих мыслях, ни в чувствах. Происходящее казалось сюром. Этого просто не могло быть на самом деле.

— Я тебя слушаю, — холодно произнесла я.

— Причина, по которой я стал бомжом на вечер, нелепа и банальна. Мы поспорили с друзьями на мой майбах, что я смогу переспать с женщиной даже в таком виде. Не спрашивай, как я мог на такое спорить: мы отдыхали, я был навеселе, причем сильно. Сам офигел когда наутро друзья показали запись спора.

Я не верила своим ушам. Он просто забился с друзьями на то, что с кем-то переспит. И этим кем-то стала я. Боже, из меня сейчас словно душу вынули! Не просто вынули, а вырвали на живую, вместе с ошметками веры в человечность.

— И слабым звеном, позволившим тебе выиграть, стала я, — мертвенным тоном заключила я. — Какая же я дура! — я закрыла лицо руками.

— Не говори так. Ты стала лучшим, что было в моей жизни за последние четыре года.

Но я не слышала его.

— Знаешь, если бы мой бывший не признался, что это его дружки меня чуть не ограбили, я бы подумала, что и они часть твоего плана.

— Нет, я просто решил заступиться за тебя. Конечно, в итоге мне это сыграло на руку, но в тот момент я даже не думал об этом. А потом… ты же сама чувствовала, что между нами искра проскочила. Нас тянуло друг к другу как магнитом.

— Видно, магнит быстро размагнитился. Раз ты исчез, не сказав ни слова, ни полслова. Просто сбежал. А потом объявился через четыре года с явным желанием продолжить то, на чем мы тогда остановились. Где же ты был, Горский? Тебе отшибло память, и ты забыл, где меня искать? Не удивлюсь, если сейчас ты придумаешь что-то подобное.

— Я слег с пневмонией. Я перемерз, пока ждал друзей.

Я криво усмехнулась. Я же говорила. В одном ошиблась: он заменил потерю памяти пневмонией.

— Да, ёлки-палки! Ты, что, мне не веришь?

Я безразлично пожала плечами.

— У меня и выписка есть где-то. Дома, конечно.

— А справка от психиатра с диагнозом тоже имеется? Это многое бы объяснило.

Теперь я видела перед собой не босса, с которым я должна была соблюдать субординацию. Передо мной сидел мужчина, обманувший и растоптавший меня. Мужчина, который наглядно показал, насколько я доверчива и наивна. Я столько всего тогда передумала, так переживала за него, искренне хотела помочь, а он просто воспользовался мной. Съел конфетку, а фантик выбросил в урну. Ну молодец, зато спор выиграл. И нигде же, ни в каком месте у него не засвербело, что поступил он неправильно. Наверное, у богачей, подобных Горскому, такая опция как совесть перманентно отключена.

— Ты имеешь полное право злиться. Но я приехал к тебе, как только выписался. Я хотел поговорить с тобой, все объяснить, попросить прощения. Вот только тебя я дома не застал. Встретил твоего брата. Он сказал, что ты в больнице с нехорошей болезнью.

— Брата? С нехорошей болезнью? — я совершенно не понимала, что он несет.

— Я ушел тогда. То, что ты занимаешься подобным, меня сломало. Я не ожидал такого от тебя. Ты предстала передо мной милосердным ангелом, сказочной феей, и вдруг твой образ разбился вдребезги. Я хотел забыть тебя, и не смог. Думал о тебе. Злился на тебя и на себя. Хотел тебя безумно. В каждой искал тебя и не находил. Меня ломало, корежило. А когда я тебя увидел снова, то понял, хочу, чтобы ты была моей. Была моей навсегда. Выходи за меня замуж, Катя. Обещаю, что никогда не упрекну тебя твоим прошлым.

Если бы я не сидела, то упала бы. Горский звал меня замуж. Это единственное, что я поняла из его пространной речи.

— А что не так с моим прошлым?

— Давай не будем это обсуждать. И на солнце есть пятна. Я очень хочу верить тебе, что я буду твоим единственным мужчиной. Ты сменишь номер, адрес. Никто из них тебя не найдет. Мы сможем разорвать этот порочный круг. А тем, кто хоть слово скажет в твой адрес, я язык вырву.

Горский говорил какими-то загадками. Единственное, что я могла предположить, что кто-то, представившись моим братом, наговорил ему про меня гадостей. Мало кто мог про меня сказать что-то плохое. Только бывший муж. Или кто-то из его дружков по его наводке.

— Ты решил, что у меня было много мужчин? — нахмурилась я.

— Твой брат все рассказал. Тогда я не смог принять это. А теперь мне деваться некуда. Жить без тебя не могу, даже такой.

— И ты даже не подумал о том, чтобы поговорить со мной?

— Зачем? Если все и так ясно. Ты переспала с бомжом. С бомжом, Кать. Которого ты видела впервые в жизни. Ты даже имя не потрудилась узнать. Брат твой говорил, что у тебя такое частенько бывает.

От обиды у меня задрожала нижняя губа. Это было так несправедливо. Вот кем я была все время в его глазах. Шлюхой. Мне хотелось разрыдаться в голос прямо здесь, но вместо этого я ответила ему с улыбкой:

— Знаешь что, из всего множества мужчин, что у меня когда-либо были, ты самый худший. Даже не худший. Никакой. Я тебя даже не вспомнила. Потому что нечего было вспоминать. Секс не впечатлил. И как человек ты из тех, что в воде не утонут. Любой бомж и алкаш даст тебе фору, потому что они не станут спорить на других людей. Им до такого дна далеко.

Горский стиснул зубы. На его скулах заходили желваки.

Я решительно поднялась, едва не свалив стул, и прошла к двери. Горский не стал меня задерживать.

У дверей я обернулась.

— Мне вот что интересно, если бы на тебя клюнула девяностолетняя старушка, ты бы и на ней попыхтел ради майбаха?

Его реакции я уже не видела. Выйдя в приемную, я сразу же подошла к зеркалу и привела себя в порядок. Надела пуховик. Забрала свою сумку и ушла, чтобы больше никогда сюда не вернуться.