Оазис любви

Глава 9

Все жилы Аманды словно обожгло жаром, горячая волна прилила к холодным от воды щекам. У нее вырвался тихий стон. Она подняла голову и посмотрела в полные страсти глаза Чейза.

— Бартоломью, — охрипшим голосом прошептала она.

— Да, Бартоломью. — Чейз со вздохом отпустил ее и отвернулся. — Пойду принесу сэндвичи и фляжки, а ты проверь, как он там. Когда ты закричала, он еще спал.

Прикусив от разочарования нижнюю губу, Аманда зашагала между скалами по песчаной тропинке к деревьям, где лежал Бартоломью. Сладко спящий малыш был похож на ангела с маленьким вздернутым носиком и аккуратным ротиком, сложенным будто для поцелуя. Только в этот момент она жаждала не его поцелуя. Аманда любила сына, любила до самозабвения. Но не предвидела, что он потребует такой бдительности. Или таких жертв.

Она села на вылезший из земли корень и принялась пальцами расчесывать мокрые волосы. К этому времени вернулся Чейз с фляжкой, висевшей на плече, пакетом с сэндвичами в одной руке и рубашкой в другой. Он протянул ей рубашку.

— Буду признателен, если ты накинешь ее. Можешь не застегивать. Только… накинь.

Аманда посмотрела на мокрые трусики и лифчик и поняла, в чем дело: прилипшая к телу тонкая ткань делала ее все равно что голой. Аманда всунула руки в рукава и натянула рубашку на плечи. И моментально почувствовала запах Чейза. Мятный запах лосьона после бритья с примесью терпкого мужского пота. Под мокрым лифчиком затвердели соски, напряжение свело бедра.

— Так лучше? — спросила она, подняв на него взгляд, выражавший приглашение разделить больше чем ленч.

— Черт, не очень. — В его глазах застыла мука. — Не знаю, что еще сделать. Только и остается, что на коротком поводке привязаться к лошади. — Он бросил на землю сэндвичи и фляжку и засунул ладони за ремень джинсов. — Надо что-то предпринять, иначе мне придется очень скоро посадить тебя на самолет.

— И что бы ты предпочел? — Страсть превратила ее в обольстительную сирену.

Из горла Чейза вырвался глубокий стон. Он схватил Аманду и поставил на ноги. Рот жадно обхватил ее губы, язык ворвался вглубь и страстно требовал ответа. Кровь ударила Аманде в голову, и каждая пора источала желание. Язык забирался все глубже;

Чейз сдернул открытую чашечку лифчика и крепко обхватил ее грудь. Опытными прикосновениями он поглаживал мягкую плоть. Эту ласку она познала в ту ночь, которую они провели вместе в грузовике, и с тех пор долгие месяцы мечтала о ней… Внезапно Чейз отпустил ее и прохрипел:

— Это ответ на твой вопрос.

Аманда поднесла руку ко рту. Своим страстным, жадным поцелуем он наверняка оставил синяки на губах. Той ночью в грузовике на такое не было и намека, но тогда он и близко не подходил к краю отчаяния. Аманда понимала, какие силы толкали его на безумный поцелуй, потому что те же самые силы приносили ей наслаждение, когда она отвечала на его требования.

Он покачал головой и хрипло пробормотал:

— Я знал, что поехать с тобой на прогулку — большое искушение, но считал, что сумею справиться. Мне и в голову не приходило, какое это безумие для нас с тобой — быть вдвоем… и не быть вдвоем.

— Ты прав, мы не вдвоем.

Чейз потянулся к фляжке и пакету с сэндвичами.

— Ладно. Мы притащили сюда еду. Если мы не съедим ее, Белинда почувствует себя оскорбленной.

— Тогда давай есть. — Аманда снова пристегнула чашечки лифчика. Ее все еще трясло. Так они сидели по обе стороны от спящего сына и молча ели. Чейз вроде бы не спешил снова начать разговор. А она не знала, как высказать все вопросы, которые крутились у нее в голове. — Чейз? — (Он проглотил кусок сэндвича и поднял голову.) — Что с нами будет дальше?

— У меня есть кое-какие идеи по этому поводу, — напряженным голосом ответил Чейз, глядя на нее горящими глазами.

У Аманда рот пересох от предчувствия.

— Например?

— Трудно ожидать, что ты бросишь карьеру в Нью-Йорке. Я и сам завяз здесь на определенное время. Но ты можешь включить Аризону в свое расписание и почаще приезжать сюда. А я хочу помогать тебе с расходами, особенно на эти путешествия.

Аманда собралась было возразить, что это смешно, но он протянул руку, останавливая ее.

— Знаю, что ты не нуждаешься в моих деньгах. И опасаешься, что это укрепит нити привязанности.

Это не правда. — Он криво усмехнулся. — Хотя одна нить есть: когда ты будешь навещать ранчо, я захочу разделять с тобой постель.

Ее снова окатило горячей волной.

— Что я скажу людям об этих путешествиях?

— Ты могла бы сказать правду, — после долгой паузы ответил он.

Нет, это невозможно. — Как она посмотрит в лицо семье и друзьям, если выяснится, что она солгала и отец ребенка не донор из банка спермы, а любовник из Аризоны? Как признаться, что Бартоломью был зачат в кабине грузовика? Друзья, скорее всего, смирятся, но родители… Аманда вздрогнула, представив, как они отреагируют на подобную историю. И как посмотрят на своего внука, услышав такое. Но, вероятно, пришло время все прояснить…

— Не хочешь? — Голос Чейза прозвучал горько и нетерпеливо.

У Аманды возникло впечатление, что у нее перед носом захлопнули дверь, не позволив увидеть, что за ней.

— Чейз, может быть…

— По правде говоря, меня это мало беспокоит. Какое имеет значение, что подумают люди?

Аманда уставилась на Чейза, стараясь определить меру его искренности. Но его лицо оставалось непроницаемым.

— Объяви, что у тебя увлечение на ранчо «Истинная любовь». Или что ты работаешь над рекламной кампанией для нас. Скажи, что ты приезжаешь сюда, чтобы отдохнуть от городского шума. Или чтобы лечь под ковбоя, наконец.

— Чейз!

— Чересчур грубо, Аманда? Или слишком близко к правде? Перестань притворяться, будто ты не хочешь снова заняться со мной любовью. Этот кот уже вылез из мешка.

Она отвернулась, чувствуя, что у нее запылали щеки.

— Все о'кей, дорогая. Ты можешь краснеть и прикидываться скромницей ради собственного успокоения. Только позволь мне наслаждаться твоим манящим телом. Так что ты думаешь? Можем мы уладить этот вопрос?

Хотя Аманде не нравился циничный тон Чейза, она понимала, что он ищет способ сохранить ее репутацию. Время от времени она будет прилетать в Аризону, что даст ему возможность видеться с сыном, потом они будут предаваться любовной страсти, а когда отпуск закончится, ее снова ждет возвращение к привычной жизни. Ей бы должна понравиться такая идея. Но — не понравилась.

— Что, если меня не устраивает твой план? В глазах Чейза сверкнула тень обиды.

— Подумай, Аманда. Так мы… лучше узнаем друг друга.

— Зачем? — В памяти всплыло заявление, что он никогда не собирается жениться. — Зачем нам узнавать друг друга?

Чейз долго смотрел на нее, и огонек медленно потухал в глазах. Он отвернулся.

— Черт, не знаю. Такой человек, как я, тебя не интересует, тут не о чем и говорить. Сам не понимаю, почему продолжаю биться лбом о каменную стену. Забудь, о чем мы говорили. Только пообещай привозить Бартоломью несколько раз в году, а я даю слово, что больше не коснусь тебя и пальцем.

Обещание, полностью противоположное тому, о каком она мечтала.

— Я… я…

— О, я знаю, ты хочешь меня. Но за это ты себя ненавидишь. Считаешь, что я для тебя недостаточно хорош. Ты совершенно ясно показала это.

Такой вывод поразил ее до глубины души. Однако вряд ли можно упрекать Чейза за то, что он пришел к подобному заключению. При первой встрече она отвергла его. Отказ продолжать знакомство содержал в себе невысказанное мнение, что она не считает его партнером, достойным ее персоны. Откуда ему знать, что за последние два дня ее чувства изменились? Как теперь пробить оборону уязвленной гордости? Аманда нервно проглотила ком в горле и, осторожно подбирая слова, приступила к этой задаче:

— Подожди минуточку. Вспомни, ты ведь сказал, что когда-нибудь, если мы увидим, что подходим друг другу, то… вероятно, устроим так, чтобы быть… постоянно вместе.

— Дурацкая мысль, правда? — Он посмотрел ей прямо в глаза. — Ты даже не представляешь, какая это дурацкая мысль.

— Нет, не…

— Понимаешь, я не хорош для тебя. С моим происхождением серьезные проблемы. Прошлой ночью я целый час звонил по телефону. Пытался связаться с людьми, которые могли бы что-то знать о моей матери. Бесполезно. Я не удивился, потому что не первый раз пытаюсь найти ее. Вполне вероятно, она не хочет, чтобы ее нашли. Может быть, живет под другой фамилией. Может, умерла. Вокруг нее всегда крутилась уйма мужчин. Бог знает, сумела бы она в толпе угадать моего отца. — Он фыркнул. — Вот тебе семейная история. Хорошенькая картинка, да?

У Аманды защемило сердце от собственной нечуткости. Это она заставила Чейза копаться в прошлом. Какую же боль он испытал!..

— Чейз, прости. Я не…

— Перестань. — Он уставился вдаль. — В детстве я был ловким сорванцом и всегда легко входил в семьи, бравшие на воспитание детей. Некоторые парни не могли.

— Сколько… тебе было?

— Когда мама смылась? — Чейз поднял камень и принялся разглядывать его, будто драгоценный алмаз. — Три.

Три. Совсем несмышленый малыш, едва ли способный понять, что произошло. От тоски у Аманды заныло в груди.

— Сколько семей ты переменил? Ведь иногда люди берут детей на время, чтобы поправить свое финансовое положение.

— Знаю. После первых шести я сбился со счета. — Он забросил камень в озеро, и тот с громким всплеском шлепнулся в воду. Пошла рябь, у противоположного берега затанцевал тростник. — Да это и неважно. Одни казались симпатичными, другие не очень. Со временем они все стали на одно лицо.

Аманда не сознавала, что плачет, пока слеза не упала на обертку сэндвича. Быть может, раньше, когда у нее не было Бартоломью, ее бы не пронзила такая острая боль при мысли, что маленького мальчика бросили на произвол судьбы и ему самому пришлось стоять за себя… Аманда вытерла мокрые щеки и взглянула на жесткий профиль Чейза.

— Ты что-то притихла, Аманда. Уже готовишься подхватить парня и удрать в Нью-Йорк? — Он повернулся к ней лицом. — Правильно? Ты… О, черт! — Он молнией вскочил на ноги и навис над ней. — Чего это ты так разнюнилась, крошка? Перестань меня жалеть, слышишь?

— Это не жалость! Мне ужасно стыдно, что я так настойчиво охотилась за деталями из жизни твоей семьи, и…

— И в мое досье ты добавила страничку сожаления, — хмуро перебил он. — Маленькая богатая девочка пожалела подкидыша. Я проживу без твоих слез!

Бартоломью начал плакать.

— А как насчет его слез? — Аманда подхватила малыша на руки и встала. — Если тебе так хочется побыть отцом, почему бы не позаботиться о плачущем ребенке, а? Разбушевался насчет жалости — и разбудил его. Так пожалей немножко малыша, который хотел всего лишь капельку поспать!

Чейз вытаращил на нее глаза, выражение его лица предвещало грозу. Бартоломью кричал все громче. И он перевел взгляд на всхлипывающего кроху.

— Да, он ни в чем не виноват. Иди сюда, парень. — Голос Чейза прозвучал хрипло, но ласково. Аманда ослабила руки и позволила забрать ребенка.

— Эй, Бартоломью, — забормотал Чейз, прижимая мальчика к голой груди. — Успокойся, приятель. Мы что-нибудь придумаем.

Бартоломью чуть притих.

— Вот и умница. Послушай, парень, Бартоломью слишком длинное имя для такого маленького человечка. А что, если я буду звать тебя Барт?

Малыш потерся носом о голое плечо Чейза. Аманда смотрела на них, и сердце ее раскалывалось пополам.

— Я с удовольствием буду привозить его в Аризону так часто, как смогу, — убитым голосом прошептала она.

— Правильно. Может, тебе я и не нужен, а вот ему нужен, — произнес Чейз, бросив на нее безразличный взгляд.

Мне ты тоже нужен, подумала Аманда. Но как такое сказать? Он наверняка не поверит.

— Теперь, когда мы все обговорили, лучше поторопиться, чтобы ты успела на ночной рейс. Это даст нам обоим возможность остыть, прежде чем мы снова увидим друг друга.

— По-моему, ты прав. — В горле стоял ком, и Аманда едва могла говорить.

На мгновение их взгляды встретились, а потом Чейз снова занялся сыном.

— Послушай, Барт, когда ты последний раз был на рыбалке? Пойдем, я покажу тебе большую рыбину. — Он повернулся и зашагал к озеру. — Когда ты сможешь держать удочку, приятель, мы с тобой, ты и я, потрясающе проведем здесь время. Ранним утром туг очень красиво. Ты любишь рано вставать? Я люблю.

У Аманды свело живот, и она плюхнулась на камень. На фоне озера Бартоломью и Чейз представляли идиллическую картину: загорелый мускулистый отец склонился над водой, легко удерживая своего крохотного сына. Бартоломью восторженно машет ручонками, шлепает ими по воде, а солнце превращает капли в разлетающиеся по поверхности озера искры. Удивительно красивое зрелище! И похоже, Чейз опустил занавес, тем самым не позволяя ей участвовать в их веселье…

В полном молчании они собрали вещи и отправились домой. Аманда не могла придумать фразы, какая, не была бы истолкована Чейзом как жалость к его горькому детству. Ей не нравилось предложение регулярно приезжать в Аризону — теперь она твердо знала, что в их отношениях ей хочется большего. А Чейз решил, что ее колебания означают, будто она не желает иметь с ним ничего общего, и потому выкинул ее из своего сердца.

Видимо, он привык отказываться от эмоциональных привязанностей, мысленно рассуждала Аманда. Как иначе прожить мальчишке, которому доводилось то и дело переходить из одной семьи, взявшей его на воспитание, в другую? А у нее еще хватало совести скулить, что отец любил ее меньше, чем ей бы того хотелось! Чейз наверняка охотно поменялся бы с ней местами.

Долгое возвращение на ранчо дало Аманде возможность хорошенько подумать. И мысли приходили совсем не обнадеживающие. Она болезненно сморщилась, вспомнив, что еще совсем недавно собиралась отнять у Чейза сына, который теперь, будто маленький индеец, доверчиво ехал у него на спине. Когда они осторожно передвигались по каньону, Аманда, словно проснувшись, поняла, что в большинстве случаев отнять у мужчины ребенка — несправедлива. Но особенно несправедливо поступить так с человеком, никогда не имевшим семьи. Теперь она понимала, что Чейз избегал привязанностей, поскольку не верил, что люди будут до конца честны в отношениях. И тем больше честности он требует от себя в отношении к родному сыну. Во всяком случае, она выполнит свою часть договоренности и даст возможность отцу и сыну видеться как можно чаще. Чего бы ей это ни стоило. Нельзя больше обманывать себя — она по-настоящему влюбилась в мужчину, который не верит, что такое бывает.

До дома оставалось не больше мили, когда они услышали вой сирены.

Чейз выпрямился в седле.

— Аманда! Ты что-нибудь видишь?

— Нет! — Сердце екнуло. Она мало знала людей на ранчо, но за короткое время, что она здесь, их судьба стала ей небезразлична. — Что-то случилось?

— Не знаю. Надеюсь, это не Декстер. — В голосе Чейза прозвучали беспокойство и напряжение. — Послушай, я не могу ехать быстрее с ребенком на спине. Скачи вперед. Наверное, им нужны лишние руки, что бы там ни произошло. Я буду на ранчо так скоро, как смогу.

Убеждать ее не пришлось. Сжав каблуками бока Вербы, Аманда наклонилась вперед и цокнула языком, погоняя маленькую кобылу. Верба мигом обогнала Чейза и галопом помчалась вперед.

Аманду подгоняло беспокойство. Но какое же это наслаждение — иметь законную причину, чтобы нестись на полной скорости! Путы ответственности, стягивавшие душу, на время ослабли. От радости раскрепощения ей хотелось кричать во весь голос.

Чейз с изумлением наблюдал, как она буквально летела по дороге, словно камень, выпущенный из рогатки. Он не принимал серьезно заявления о ее мастерстве в верховой езде, но сейчас видел, как естественно она сливается с лошадью. Почему женщина, умеющая так ездить верхом, выбрала душную контору, было вне его понимания.

Завывание сирены стихло, и Чейз решил, что если это «скорая помощь», то она уже подъехала к главному дому. Боже, только бы не Декстер! Белинда клялась, что он переживет их всех — главным образом потому, что каждый день ходит пешком за почтой.

— Он двигается больше, чем любой из вас, ковбоев, — частенько повторяла Белинда. — И ест крылышки цыпленка, а вы поглощаете бифштексы. Его сердце в полном порядке.

Оставалось надеяться, что она права. Чейз нарушил одно из своих ключевых правил и разрешил себе полюбить старого Декса.

Когда он направил Мики к парадному входу главного дома, санитары как раз вносили кого-то в заднюю дверь «скорой помощи». Белинда плелась за носилками.

Сердце защемило от недоброго предчувствия. Чейз перевел Мики на галоп и оказался у машины раньше, чем санитары закрыли дверь.

— Белинда?

Женщина обернулась, в глазах сверкнули невыплаканные слезы.

— Сердце? — с трудом выдавил из себя Чейз.

— Они так не думают, — покачала головой Белинда. — Считают, он что-то съел.

— Живот болит, — донесся из машины голос Декстера.

— Что за черт? — Чейз вытаращил на Белинду глаза.

— Медики думают… — Белинда сглотнула, — что мы все съели… отравленную пищу.

— Извините, — сказал санитар, закрывая заднюю дверь «скорой помощи» и загораживая от Чейза Белинду и Декстера. — Нам пора ехать.

Пищевое отравление?! Чейз провожал взглядом машину, ехавшую по подъездной дороге, пока красные габаритные огни не исчезли за поворотом. Белинда всегда держала кухню в безупречном состоянии. Она хвалилась, что местный департамент здравоохранения посылает к ней владельцев ресторанов, если те не умеют содержать посуду и продукты в идеальной чистоте. Чейз и сам видел, как один из них приехал поучиться в «Истинную любовь».

Может, с Декстером случилось что-то другое? Чейз спешился у столба, где уже стояла привязанная Верба. Аманды нигде не было видно. Набросив поводья Мики на столб, Чейз поправил лямки колыбели и пошел к дому. На веранде стояла стремянка, со стропил свешивались крохотные белые фонарики. Создавалось впечатление, будто кто-то начал развешивать гирлянды вдоль веранды, а потом решил передохнуть.

В главной комнате и в патио — никого. Чейз заглянул в столовую и остолбенел от картины, ни разу не виданной им прежде. Грязная посуда после ленча осталась на столах, хотя прошло уже почти два часа. Такого никогда не бывало. Весь дом выглядел каким-то выморочным.

— Аманда!

Она появилась из холла, который вел в комнаты для гостей.

— Чейз, слава Богу, ты здесь! Тут все отравились.

— Все?

— Кроме Белинды. Она была так занята, что не успела поесть. По крайней мере так считают медики. Я позвонила в департамент здравоохранения, чтобы они прислали человека сделать анализ пищи, которую подавали. Но симптомы типичные — судороги в животе, рвота. Белинда вызвала «скорую» для Декстера. Она не хочет рисковать. И по-моему, ее гложет чувство вины — ведь кухня в ее руках!

— Знаю.

Аманда подошла к нему со спины.

— Дай-ка я помогу тебе с колыбелью. И присмотрю за Бартоломью, а ты позвони Дуэйну в конюшню.

Чейз приподнял лямки, и Аманда освободила его от колыбели.

— Работники тоже заболели?

— Фредди думает, что с ними ничего не стряслось, потому что они не ели за ленчем ту же пищу, что люди в главном доме.

— С тобой все в порядке? — Чейз повернулся к ней лицом. — Наш ленч был приготовлен на той же кухне.

Аманда поставила колыбель на кожаную софу и расшнуровала ее. Потом подняла голову, встретилась с его взглядом и быстро отвела глаза.

— Я здорова, но очень приятно, что ты спросил. Мысль о ней пришла первой. Вторая: если она заболела, то это отразится на Барге, потому что он сосет ее молоко. Однако мысль о ее состоянии все-таки пришла первой. От осознания этого Чейз буквально остолбенел.

— По-моему, сэндвичи, которые мы взяли с собой, не были отравлены, — заметила Аманда, разворачивая Бартоломью. — А ты не чувствуешь тошноты?

Чувствую, но только не от пищи, подумал он, а вслух сказал:

— Нет, я тоже здоров. В такой ситуации радоваться бестактно, но все же я рад, что нас не было здесь во время ленча. Неужели все в ауте?

— Все, к сожалению. — Аманда прижала Бартоломью к плечу. — Фредди попросила меня проверить, как чувствуют себя свадебные гости. Сама она не в состоянии, Ру тоже. Я как раз заканчивала обход, когда ты позвал меня.

— А как Ли?

— Кажется, ей очень плохо. Еще и потому, что она буквально вталкивала в себя ленч, оправдывая себя тем, что ей нужны силы для украшения помещения. Даже горничные и подсобники отравились. Все они поехали домой. Медики говорят, что с ними все будет в порядке, но мы не можем ждать, надо закончить работу. Это ложится на тебя, меня, Дуэйна и конюхов.

— Тогда мне нужно поскорее позвонить Дуэйну. Еще одно загадочное происшествие, подумал Чейз, направляясь в кабинет Фредди. Интересно, сшивался ли здесь сегодня Эб Уайтлок? Надо разузнать. Трудно поверить, что за этим делом стоит Белинда, но Дуэйн определенно мог быть замешан. С другой стороны, стоит ли так быстро обвинять человека? Может, отравление — просто случайность? Все были заняты подготовкой к свадьбе. Белинда могла забегаться, чуть-чуть ослабить контроль, а в такую жару немудрено, что несвежий продукт попал в кастрюлю.

Чейз поднял трубку и набрал номер загона. Теперь самое главное — подготовка к свадьбе. Это самое малое, что он может сделать для Ру и Фредди. Вдруг до него дошло, что Аманда говорила, будто тоже собирается работать с ними. Похоже, она не торопится сегодня ночью на самолет.