Оазис любви

Глава 6

Сердце продолжало безумную гонку Аманда ответа паза — Ты не можешь стереть из памяти то, что случилось! — В голосе Чейза звучала нежность Аманда покачала головой — Если тебе будет приятно услышать, то я тоже не могу, — вздохнул он — А теперь ешь, не то все остынет И она принялась за еду, потому что это был единственный способ, каким она могла показать ему, что сохраняет самообладание И взялась за кусочки мяса пальцами Чейзу принесли его тарелку, и он, заткнув салфетку за воротник рубашки, иронически улыбнулся и тоже начал есть Время от времени Аманда украдкой бросала на него взгляды Чейз вроде бы получал удовольствие от еды Обсасывал косточки и облизывал пальцы Аманда слишком хорошо помнила, какое чувство вызывал этот подвижный язык, когда Нет, нельзя об этом думать — Очень вкусно, — спокойно заметила она — Да, вкусно — Тебе удалось позвонить?

— Пока еще не выкроил времени — Желваки вздулись, но не очень сильно — Я нужен был Ли чтобы помочь кое-что сделать в загоне для лошадей Кстати, она сказала, что одолжила тебе сапоги Хочешь завтра поехать на прогулку верхом?

— Если бы ты сегодня позвонил, завтра я бы уже уехала — Возможно, но, раз ты еще здесь, не мешает осмотреть окрестности Заманчивое предложение, но Аманда с трудом подавила грешное искушение провести день наедине с Чейзом — Я не могу поехать Не забывай о Бартоломью — Он не помеха — Чейз вытащил из-за ворота салфетку и вытер руки — Положим его в корзину и возьмем с собой — Нет Это стишком опасно — Сомневаюсь — Чейз откинулся на спинку стула — Кроме того, разве тебе не нужно набраться впечатлении, чтобы поделиться с друзьями в Нью-Йорке! Иначе они удивятся, что же ты здесь делала И ты говорила, что хочешь увидеть сагуаросы — По дороге сюда я вдоволь нагляделась на них — Смотреть из окна фургона — не лучший способ оценить пустыню — Чейз помолчал — Может, ты не умеешь ездить верхом!

— Умею — Когда-то у нее была своя лошадь, чистокровный жеребец по имени Сутган Родители до сих пор берегут призы и награды, которые она завоевала на Суттане — Просто я думаю, что для Бартоломью небезопасно — Позволь мне позаботиться об этом. — Он бросил салфетку на стол и отодвинул стул. — Ли и Белинда наверняка придумают, как получше устроить его для прогулки. Кстати, когда ты будешь готова, я провожу тебя в коттедж.

— В этом нет необходимости.

— Аманда… — он запнулся, — змеи выползают в сумерках.

Она вздрогнула и уставилась на него.

— Прости, я не хотел тебя напугать. Но, чем больше ты будешь знать, тем безопаснее тебе будет. Как и в городе. Лично я предпочитаю следить за змеями в пустыне, а не за двуногими в Нью-Йорке.

— В Нью-Йорке я не боюсь, — вздернула она подбородок.

— А надо бы. — Он встал, злой огонек сверкнул в глазах. — У очередного парня, который вытащит тебя из сугроба, могут отсутствовать хорошие манеры. Он стянет с тебя платье, не спросив разрешения.

Чейз направился в кухню, куда, как он заметил, минуту назад вошла Ли с Бартоломью на руках. Он не часто так выходил из себя и очень давно не чувствовал такого бессилия.

Ближе к вечеру он узнал от Ру, что корыто для лошадей было отравлено истолченными шпанскими мушками. Если бы лошади выпили много воды, они бы погибли. Случайно ни одна из них не перепила отравленной воды, и всего двум или трем Фредди дала лекарство от расстройства желудка. Ру не сомневался, что воду отравили намеренно, но не хотел обращаться в полицию, опасаясь дурной славы, какая могла возникнуть вокруг «Истинной любви». Чейза бесила собственная беспомощность в борьбе с саботажем, если это, конечно, саботаж.

И в довершение неприятностей Аманда готова уехать, как только получит необходимые сведения. Ведя тактику оттягивания, он предложил прогулку верхом. Это могло бы подарить ему еще день. В конце концов, он и не помышлял держать ее в Аризоне. Жизнь выглядела чертовски проще, когда он колесил по дорогам. Конечно, ему было немного одиноко, но по крайней мере поводья держал он.

В пару и суете кухни Чейз увидел Ли и Белинду, стоящих в углу, не замечая суматохи вокруг. Они ворковали над Бартоломью. Чейз увернулся от официанта с полным подносом грязной посуды и обогнул одну из кухарок, ложкой переливающую соус к барбекю в пластмассовую банку. Наконец он добрался до двух женщин.

— Можно подумать, что вы никогда не видели детей, — проворчал Чейз и обнял за плечи Ли.

— Ты не далек от истины, — согласилась Ли, покачивая Бартоломью. — Белинда только что говорила, что мы не разрешаем гостям привозить с собой детей. Да и у моих знакомых детей нет. Так что у меня не было возможности общаться с малышами.

— К этому парню тебе лучше не привязываться.

— Уже поздно. — Ли поцеловала Бартоломью в лобик. — Он завоевал мое сердце в тот момент, когда я увидела улыбку с ямочкой на щеке.

— Он улыбается точно как его папа, — вставила Белинда. — Разве это не правда, Бартоломью?

— Прекратите. Обе, — буркнул Чейз. — Он уедет через пару дней. Так что остыньте.

— Удивляюсь тебе, Чейз Лейветт. — Ли окинула его своим всезнающим взглядом. — Никогда не думала, что ты смиришься с участью проигравшего.

— Что ты хочешь сказать?

— Ты так же не хочешь, чтобы малыш уехал, как и мы. Неужели ты собираешься без борьбы позволить Аманде уехать с ним?

Чейз понимал, что нет смысла притворяться перед Ли, мол, ему не хочется задержать здесь ребенка. Она умела читать его мысли с первого дня, который они провели вместе.

— Если ты имеешь в виду повести ее в суд и там отстаивать свои права, то нет, я не собираюсь этого делать.

— А почему бы и нет? — Белинда погладила малыша по щечке. — Почему она думает, что может держать крошку при себе, будто единоличную собственность?

— Подумайте сами. — Чейз вздохнул. — У Аманды в Нью-Йорке большая карьера. Все мои деньги вложены в ранчо. Допустим, я выиграю право посещать ребенка. Тогда придется вернуться в Нью-Йорк, получить минимально оплачиваемую работу и болтаться там. И вдобавок я ничего не знаю о младенцах. Оставьте меня на пару часов нянчить парня — и я запаникую.

— Что ж, пора привыкать. — Ли переложила Бартоломью ему в руки. — Мне надо прихорошиться, у меня вечером свидание. Чейз, перестань ограничивать себя в мыслях. Знаешь, на любой вопрос обычно есть больше двух ответов.

Замечания Ли прошли без должного внимания, так как Чейз изо всех сил старался удержать в руках крохотное извивающееся существо, которое было его сыном. Он пытался поддержать локтем головку, но Бартоломью вертелся из стороны в сторону.

— Сейчас упадет! — испуганно воскликнул Чейз под хихиканье Ли и Белинды. — Женщины, прекратите квохтать. Ли, возьми его. Я не умею… Он упадет…

— Спокойней. — Ли помогла ему поудобнее взять младенца. — Обхвати его снизу правой рукой и положи головку в свою ладонь. Вот так. Теперь левой рукой обними его с внешней стороны. Понял?

— Не знаю.

Но Чейз покривил душой. Когда его руки нашли новое положение и малыш успокоился, Чейз встретился с восхищенным взглядом Бартоломью. Шок осознания пронзил его до самых пяток. Его сын. Его плоть и кровь. Он крепче обхватил маленький сверток, и ком застрял в горле.

— Не позволяй ей отнять у тебя ребенка, — пробормотала Ли.

Чейз не рискнул ответить. Боялся, что голос сорвется и он выдаст себя. Слов нет, Бартоломью очень походил на него, но что-то в глубине глаз младенца пробудило в Чейзе долго спавшее воспоминание. Мать… перед тем, как она ушла.

Бартоломью сморщил личико я испустил пронзительный вопль.

— О Боже! — Чейз проглотил ком, застрявший в горле, и протянул ребенка женщинам. — Я сделал ему больно. Слишком крепко сжал. Возьмите его. Кто-нибудь из вас.

— Чушь и глупости, — проворчала Белинда. — Он, наверное, проголодался. Или его надо перепеленать. Не сделал ты ему больно. Дети выносливее, чем ты думаешь. Неси его к Аманде.

— Такого? Плачущего?

— Уверена, она и раньше слышала, как он плачет, — бросила Ли.

— Да, но она не позволяла мне держать его. Я впервые появлюсь с ним на руках, а он будет реветь. Что она подумает?

— Что ты мужчина, способный держать орущего ребенка и не приходить в отчаяние, — улыбнулась Ли.

— Нет, я не такой. По мне, так лучше вести по шоссе дизель.

— Давай действуй. — Ли подтолкнула его к двери. Чейз уже вышел на порог, когда вспомнил, зачем пришел сюда.

— Есть на ранчо что-нибудь такое, в чем я мог бы нести его на спине? В случае если мы с Амандой поедем завтра на верховую прогулку, — добавил он, увидев, что обе женщины замешкались в нерешительности.

— Вот теперь ты говоришь как мужчина, ковбой. — Ли вскинула брови. — Только не знаю, чем мы можем…

— Я знаю, — перебила ее Белинда. — Давно, когда ты и Фредди были маленькими, ваш папа смастерил что-то вроде колыбели, в какой индейцы носят своих детей. Уверена, она сохранилась.

— Понятия не имею, о чем вы говорите. — Чейз пощекотал малыша, и тот стал орать немного потише.

— Эта колыбелька прекрасно подойдет, — заверила его Белинда. — Ты только подготовь лошадей.

— Свози ее к озеру, — посоветовала Ли.

— Только не надо подкидывать мне идеи. — Чейз нежно покачивал успокаивающегося младенца. — Я просто подумал, что, раз уж она здесь, пусть посмотрит красоты Аризоны.

— Ну конечно, я согласна. — Ли невинно похлопала ресницами. — Чейз, обещаю, ни одного гостя не повезу на верховую прогулку в том направлении.

Так что никто вас не побеспокоит, пока ты будешь показывать ей Аризону.

Чейз покачал головой и посмотрел в открытую кухонную дверь. Потом снова обернулся к женщинам.

— Ты сказала, что вечером у тебя свидание. С кем?

— С Эдгаром.

— Парикмахером? У этого парня, Ли, характер футбольного костолома.

— Знаю. Но я не была в кино уже много месяцев. А ты, как я поняла, в ближайшее время меня в кино не поведешь.

— Понятно. Кто-то должен тебя развлекать после работы.

— Займешься моими проблемами, когда справишься со своими, — отмахнулась Ли.

Угрожающе выпучив глаза, Чейз направился к двери.

— Счастливо повозиться с малышом! — крикнула вдогонку Ли. Он еще слышал ее горловой хохот и музыкальный смех Белинды, когда толкал плечом дверь в столовую.

Свадебные гости ушли, Ру и Фредди — тоже. Из гостей в комнате осталась одна Аманда, сидевшая спиной к кухонной двери. Звон убираемой посуды заглушил шаги Чейза. Он чуть помедлил и с минуту рассматривал ее. Аманда сделала глоток кофе и поставила чашку, наманикюренным пальцем обводя ее по краю. Он помнил этот жест еще с той ночи в грузовике.

Чейз подумал, что, несмотря на джинсы и сапоги, никто бы не принял ее за девушку, работающую на ранчо. Молочно-белые руки вместо загорелых дотемна, как у всех здесь. И джинсы чересчур свободные. Наверно, такая мода в Нью-Йорке, но не в Аризоне. Чейз уже давно привык к джинсам в обтяжку, какие носили Фредди и Ли. Они выглядели гораздо более откровенными и сексуальными. Но нарочито мешковатая одежда Аманды делала ее загадочной и желанной.

Чейз снова вспомнил, как она выбежала днем из коттеджа — босая и полуодетая, отчаянно закрывая грудью своего сына. В тот момент Чейз понял, что она будет защищать Бартоломью ценой своей жизни. Такого рода преданность всегда производила на него впечатление. Может быть, потому, что на себе он никогда ее не испытывал. Конечно, он восхищался материнским инстинктом Аманды. Но ведь именно этот инстинкт делает ее уязвимой, заставляет нуждаться в защите. От того «совершенного мира», в какой войдет Бартоломью.

Подавив вздох, Чейз подошел к столу. Аманда повернулась на стуле и вытаращила глаза, увидев, что Чейз держит Бартоломью.

— Ли… велела отнести его тебе.

Выражение ее лица смягчилось, и Чейз затаил дыхание. Когда у нее появлялось такое выражение, смятение в его сердце уступало место надежде. Аманда встала и протянула руки. Чейз дорого бы дал, лишь бы она вот так протянула руки к нему, если бы он не держал ребенка.

— Я отнесу его в коттедж.

Чейз передал ей Бартоломью. И это не прошло без множества соприкосновений. Чейз сперва окаменел, боясь выпустить малыша из рук, а затем Аманда крепко обхватила сына.

— Я держу его, — пробормотала она, теплым дыханием лаская щеку Чейза.

— Хорошо. — Чейз нехотя отступил, уже скучая по телу сына, прижатого к груди.

— Тебе вроде бы не впервой держать младенцев, — заметила Аманда, поправляя маечку Бартоломью на тугом животике.

— Бывало. — Чейз был неимоверно польщен.

— По-моему, я слышала, как он в кухне плакал. Но ты сумел его успокоить. Молодец.

— Наверное, он проголодался или его надо было перепеленать.

— Наверное. — В глазах Аманды вспыхнуло удивление. — Ты так говоришь, словно у тебя богатый опыт. Тебе приходилось нянчить братьев или сестер?

— Нет. — Чейз отвел глаза; неожиданно накатила злость к матери. Он полагал, что простил ее за то, что она бросила его в мир совсем беззащитным. Но нет, оказывается, не простил. — Готова идти?

— Через минуту. Только положу его в корзину. Чейз наблюдал, как она укладывает Бартоломью в пластмассовую переносную люльку.

— Белинда говорит, что у нее есть что-то вроде колыбели. Я привяжу ее к спине, если мы завтра поедем верхом на прогулку.

— Это безопасно?

— Отец Фредди и Ли сделал люльку, когда они были маленькими. Так что думаю, это безопасно.

— Бартоломью не индейский ребенок. — Аманда взяла в руки корзину.

— С ним все будет в порядке. Младенцы сильнее, чем ты думаешь.

— Откуда ты так много знаешь о детях? — сощурилась Аманда.

— Я наблюдательный. А теперь дай его мне. — Чейз забрал у нее корзину, прежде чем она успела запротестовать. И снова, взяв сына, почувствовал, как его окатила волна удовольствия. У него начало формироваться опасное привыкание к отцовству…

Когда они проходили через юлю, он заметил Дек-стерв, синевшею в своем обычном углу, с Хлоей у ног.

— Разреши увести твоего телохранителя, — попроси» Чейз, подходя к старику.

Хлоя подняла голову и застучала хвостом по бетонному полу.

— Малыш, — с усмешкой объявил Декстер.

— Правильно, и ему пора возвращаться в коттедж, — объяснил Чейз, подвигая соседний с Декстером стул, чтобы тот мог еще раз посмотреть на Бартоломью. — Ничего, если Хлоя останется в коттедже на ночь?

— О'кей. — Декстер провел под подбородком у Бартоломью костяшками пальцев. — Улыбнись!. Бартоломью расплылся в счастливой улыбке. У Чейза защемило сердце. Теперь он понял, что имела в виду Ли, когда говорила, что эта улыбка похитила ее сердце.

— Он просто сияет, когда видит тебя. Деке.

— Ага.

— По-моему, нам лучше унести его в коттедж.

— Ага. — Декстер еще раз провел пальцами под крохотным подбородком. Чейз встал, поднял корзинку с малышом и охнул от боли, пронзившей поясницу.

— Чейз? — Аманда в тревоге сморщила лоб. Потрясающе! Только этого ему не хватало. Выйти из строя именно сейчас и показать, что он не может нести даже собственного парнишку.

— Все в порядке, — сказал он.

— Твоя спина, да? Дай мне…

— Со мной и правда все в порядке. До свидания, Деке.

— Ага.

— И спасибо, что ты одолжил нам Хлою. — Он свистнул, и собака тут же подошла к нему.

— Тебе не больно? — повторила Аманда, когда они миновали патио, залитое розовым светом заката.

— Нет.

Спазм чуть ослаб, но ему отчаянно захотелось окунуться в пруд и немного поплавать. Процедура, которую он сегодня пропустил. Ли говорила, что от стресса ему может стать хуже, и, как всегда, оказалась права.

— Почему Декстер не ел сегодня в столовой? — спросила Аманда.

— Он не выносит суматохи. У него нарушение кровообращения в мозгу. Приходится напрягать все силы, чтобы сосредоточиться и найти нужные слова. Он в таком состоянии, которое называется афазия. Когда много людей разговаривают, для него большая перегрузка.

— Посему ему и дозволено здесь остаться, — Аманда кивнула. — Хотя он и не выполняет на ранчо никакой работы. По-моему, это замечательно. Любой специалист по рекламе с радостью выставил бы Декстера на передний план.

— Без него мы потеряли бы и Белинду. А я не представляю, как могло бы без нее существовать ранчо.

— Ты хочешь сказать, что, если с Белиндой что-нибудь случится, Декстеру придется уйти?

— Нет. — Ее предположение удивило Чейза. — Декстер такая же часть ранчо, как и любой другой.

— Так я и думала. Приятно видеть партнеров по бизнесу, имеющих сердце.

Чейз молчал. Привязанность к ранчо и к людям, живущим здесь, опутывала его, затуманивая будущее. А ему надо помнить, что через несколько лет он намерен продать эту землю. Хотя Ру и начал в последнее время сомневаться, Чейз рассчитывал, что если он получит от продажи ранчо приличную прибыль, то сможет вернуться в Нью-Йорк в достойном виде и отстаивать свои статус отца Бартоломью. Но продажа ранчо означала, что таких людей, как Декстер и Белинда выгонят из единственного дома, какой они знают. И Ли сегодня очень умно объяснила ему это. Она прекрасно знала, что подобная мысль разбередит его совесть Они шли по дорожке, подсвеченной снизу фонариками. Молчание нарушало только стрекотание сверчков в кустах — Здесь красиво в это время дня, — немного погодя проговорила Аманда

— Я никогда не видела такого заката Как в сказке Чейз вспомнил, как собирался сказать ей, что ее волосы напоминают ему цвет вечернего неба Но тогда он думал, что они идут в коттедж, чтобы провести ночь, занимаясь любовью — Красивый закат — Ты помнишь о змеях?

— Конечно. И Хлоя тоже. По моему, она могла бы проводить тебя и без моего участия.

— Следовало бы раньше подумать об этом Но ведь он решил защищать Аманду, пока у него еще был шанс. И за это придется заплатить.

Вес Бартоломью в корзине вызвал натяжение мышц на спине, Чейз осторожно переместил груз. — Проклятье! — Первый раз за несколько недель спина напомнила о себе.

— Что! — Аманда схватила его за руку — Змея!

— Нет — процедил он сквозь стиснутые зубы. — Спина Возьми корзину.

Она забрала Бартоломью, а Чейз согнутся попоим.

— Я сбегаю за помощью.

— Не надо. Только отдохну минутку — Он надеялся, что через минуту все пройдет Хлоя лизнула его руку — Ты можешь идти?

— Попробую, — простонал Чейз — Тогда пойдем Мы ближе к коттеджу, чем к дому Боль сделала его слишком слабым, чтобы сопротивляться И Аманда осторожно повела его по дорожке, словно древнего старика Однако вскоре она поняла, что идти ему трудно Приказав Хлое оставаться с ним, Аманда заспешила в коттедж и через минуту вернулась, чтобы помочь ему подняться по ступенькам Черт побери! Если бы ему не было так чертовски больно, Чейз бы засмеялся Оказался ночью наедине с Амандой — и едва способен двигаться! Какая уж тут любовь? Он упал на индейский коврик, упершись в него руками и коленями Шляпа покатилась по полу Хлоя обошла вокруг него, сомневаясь, что ей делать — помогать ему или охранять малыша — Ложись, — простонал Чейз Собака протопала в угол и растянулась на полу — Скажи, как я могу помочь? — спросила Аманда, и в тот же момент раздался плач Бартоломью — Позаботься о ребенке, — превозмогая боль, с трудом выговорил Чейз — И не наступи на шляпу — Но ты Ох, ладно Я его перепеленаю — Она подняла с пола шляпу Чейза и скрылась из виду Чейз пытался мысленно представить технику, какой его учила Ли И рисовал воображаемую картину, как тепло разливается по спине, когда нежные пальцы с любовью работают над его измученными мышцами Картина все время исчезала от непрерывного крика его сына — По-моему, он опять проголодался, — огорченно пробормотала Аманда. — Позволь мне позвать кого-нибудь. Может быть, Ли…

— Покорми его, — выдохнул Чейз. — Ли ушла на весь вечер.

— Хорошо. Сейчас покормлю его.

Чейз закрыл глаза и представил, что он влез в горячий минеральный источник. Черт, с таким же успехом он мог вообразить, как кто-то протягивает ему холодное пиво. Или еще одна прекрасная картина. Аманда в бикини прыгает к нему в минеральный источник.

— У меня одна руку свободная.

Он огляделся по сторонам и увидел, что она стоит на коленях на ковре и кормит малыша, уложив его на согнутую в локте левую руку.

— Я могу делать массаж одной рукой, — чуть ли не с раздражением сказала она, будто говорила с человеком, у которого заторможенное сознание. — Ты только объясни, как Ли это делает.

Ну, уж только не с расстегнутой блузкой и ребенком у груди, подумал Чейз. Значит, забота о нем перевесила скромность.

— Хорошо. Проведи рукой круговым движением над ремнем.

Чейз не ожидал, что Аманда вытащит из брюк рубашку, чтобы делать массаж, но именно так она и поступила. Как справиться со сладостной дрожью от нежного давления ее мягкой руки? От отчаяния ему хотелось плакать. Сколько раз он вспоминал ее интимные ласки! Как хотел ощутить их вновь…

— Здесь?

— Да. Сильнее.

Она надавила, и у него перехватило дыхание.

— Слишком сильно?

— Нет. Продолжай.

Чейз наклонил голову и попытался прийти в себя с помощью глубокого дыхания и сознательного расслабления мышц. Возле уха раздавалось нежное почмокивание, заставляющее Чейза думать о расстегнутой блузке, о бархатистых грудях и твердых сосках. Когда Аманда приподнялась, чтобы дотянуться до правой стороны, пола шелковой блузки проскользила по его голой спине. И, несмотря на боль, рот увлажнился от желания. И к тому же еще ее запах. Смесь дорогих духов с детской присыпкой и мучительным ароматом материнского молока. Черт знает что, сейчас он сойдет с ума! Прямо здесь, в этом маленьком коттедже.

— Тебе лучше?

— Немножко. — А может, сила желания заставила его забыть о судороге, сводившей спину?

— Хорошо. Дай мне переложить Бартоломью.

Периферийное зрение всегда было у Чейза отличным, что помогало ему, когда он водил грузовики. Сейчас этот талант искушал его великолепным зрелищем: Аманда сидит на корточках и достает из лифчика правую грудь, чтобы приложить к ней Бартоломью. Она не стала утруждать себя и не спрятала левую грудь.

Наверное, думает, что он ослеп от боли. Если так, то она глубоко заблуждается. Чейз впитывал каждую деталь ее прекрасного тела. Он никогда не предполагал, что мать, кормящая свое дитя, может вызвать такое возбуждение. Болит спина или нет, надо убираться отсюда, пока он не унизился до того, чтобы умолять ее.

Стиснув зубы, Чейз согнул одну ногу.

— Что ты делаешь?

— Ухожу.

Когда Чейз наконец поднялся на ноги, пот катился у него по лбу. Стоять прямо он не мог, но по крайней мере мог стоять.

— Ты не в состоянии идти Позволь мне — Ты мне очень помогла, — проскрипел Чейз, сделав шаг к двери — Я прекрасно дойду — Ты не можешь идти Дай я еще поработаю над твоими мышцами — И потом что? — после паузы спросил он, стоя к ней спиной Наступило многозначительное молчание — Что ты имеешь в виду!

— Закончив массаж, ты застегнешь блузку и отправишь меня домой? Опять долгое молчание — Чейз, я пыталась позаботиться о тебе, но не хотела соблазнять — Тогда, по-моему, соблазнение было дополнительной премией Благодарю — Выпрямившись насколько возможно, он заковылял к двери