Обитель страха

Глава 7

Наконец-то Арабелла была в своей комнате. Во время ужина лакей принес письмо от матушки, но она не стала читать его в присутствии мисс Харрисон, а ждала той минуты, когда останется одна.

Теперь желанный миг настал, и Арабелла, горя желанием узнать, что в письме, нетерпеливо вскрыла конверт. В до обидного короткой записке матушка аккуратным изящным почерком писала:

"Моя дорогая, без тебя здесь так тихо и пусто, но все равно я молюсь за то, чтобы ты была счастлива в замке и не думала о возвращении домой. Твой отчим очень гневался из-за того, что ты уехала без его позволения, и было бы крайне неразумно с твоей стороны встретиться с ним сейчас, когда раздражение его не улеглось. И боюсь, что даже когда гнев его пройдет, он не откажется от мысли наказать тебя как можно строже. Я получила известие, что сестра твоего отца очень нездорова и не может оказать тебе гостеприимство. Поэтому умоляю тебя, моя дорогая девочка, постарайся, чтобы тебе было хорошо там, где ты находишься сейчас. К сожалению, пока я не могу предложить никакого другого места, где ты могла бы найти приют. С искренней надеждой, что Господь не оставит тебя своим благословением страстно любящая тебя мама".

Арабелла перечитала письмо еще раз и крепко закрыла глаза, пытаясь отогнать закипавшие слезы. Теперь она знала, что не может вернуться домой, и нигде, кроме замка, не найти ей убежища от жестокости отчима.

Слишком хорошо Арабелле был известен необузданный нрав сэра Лоренса, слишком хорошо она помнила, каково это – сжиматься под ударами его хлыста и знать, что он так и будет бить ее, пока не вырвет мольбу о пощаде. Однажды она бросила отчиму вызов и выдержала всю пытку, так и не издав ни звука, пока без чувств не повалилась к его ногам.

Уже потом Арабелла поняла, что рано или поздно ей придется подчиниться силе, сдаться, как желал того отчим, на его милость. Но в одном он мог не сомневаться: даже моля о пощаде, она останется непокоренной и, пока живет и дышит, будет бороться с ним.

Тихо всхлипнув, девушка смахнула слезу. Да, сэр Лоренс изгнал ее из дома, своей беспримерной жестокостью разлучил с матушкой, но он никогда не заставит ее склонить голову.

– Ему не сломить мою волю! – как клятву произнесла Арабелла и, спрятав письмо в ящик стола, начала переодеваться.

Она решила, наконец, что после того, как маркиз и судья кончат ужинать, она спустится вниз и откроет им правду. Так дальше продолжаться не может, маркиз должен узнать о том, что творится в замке. А в сложившейся ситуации кто, как не главный судья, может дать ему дельный совет?

Среди вещей, уложенных для нее матушкиной камеристкой, Арабелла отыскала свое бальное платье, которое носила одиннадцатилетней девочкой почти семь лет назад. Платье было очень красивое, и ей хотелось, чтобы оно снова пришлось впору. Она и сейчас помнила, сколько восхищенных отзывов получил ее отец, когда она впервые появилась в нем на каком-то балу.

"Я только и слышу сегодня, что Арабелла просто очаровательна!" – с гордостью говорила матушка.

"Значит, о моей дочери скоро будут говорить "несравненная"? – улыбаясь, спросил отец. – "Да, не долго дамам Сент-Джеймского двора почивать на лаврах!"

Интересно, что сказал бы отец, если бы мог увидеть ее сейчас, но вовсе не окруженную толпой светских щеголей, осыпающих ее комплиментами, а вовлеченную в опасное противостояние с бандой головорезов.

Арабелла вздохнула. Как же ей не хватает отца! Порой тоска по нему становилась просто невыносимой, и она искала и находила в маркизе черты сходства с ним. В самом деле, у обоих были тонкие черты лица, оба держались с тем непринужденным изяществом, которое позволяло им даже разодевшись в пух и прах, не выглядеть самодовольными фатами. И обоих отличала доброта, чего никак нельзя было сказать о сэре Лоренсе Дине – это она поняла сразу, как только увидела его.

Размышляя на эту тему, Арабелла вдруг вспомнила, что ненавидит мужчин, а уж маркиз был мужчиной в полном смысле этого слова. Впрочем, с усмешкой подумала девушка, а намного ли лучше женщины вроде леди Сибил или, к примеру, мисс Харрисон?

"Наверное, мне следовало бы стать монахиней", – решила Арабелла, но тут же отогнала эту нелепую идею: посмотрев на себя в зеркало, она поняла, что вовсе не имеет желания отречься от мирской суеты и вести жизнь затворницы.

Внезапно ее охватил ни с чем не сравнимый трепет восторга. Она предвкушала рискованное приключение! Пусть ее ждут трудности, пусть даже подстерегает смертельная опасность, но если есть способ противопоставить грубой силе рассудок и волю, она непременно найдет, как это сделать!

Арабелла закончила переодеваться. В тесноватом платье с кружевной вставкой и голубым кушаком она выглядела именно двенадцатилетней и ни годом старше. Сделав пробор, девушка прошлась по волосам щеткой, и они заблестели на плечах мягкими огненно-золотыми волнами. Среди вещей отыскалась лента, которой матушка завязывала ее непокорные локоны. Как последнюю уступку своему кокетству, Арабелла сделала сзади на волосах бант и решила, что на золотом фоне голубая лента выглядит очень неплохо.

У нее еще было время: после ужина мужчины наверняка захотят задержаться в гостиной со стаканчиком портвейна. Когда же, по ее расчетам, им пришло время перебраться в библиотеку, Арабелла взяла одну из книг и неслышно скользнула по коридору к парадной лестнице.

Всюду горели свечи в серебряных подсвечниках, сверкали хрустальные канделябры. На консольном столике у лестницы стояла большая ваза с сиренью, а камин, уже не используемый по случаю наступления лета, был заполнен источавшими тонкий аромат гвоздиками, лилиями, азалиями из оранжереи. И вообще все в доме выглядело совсем не так, как в день приезда Арабеллы.

Она остановилась на лестнице и прислушалась. Сквозь толстые двери библиотеки доносились голоса. Как она и предполагала, мужчины были там.

Джордж, сегодня прислуживающий в холле, ободряюще улыбнулся Арабелле, но, как подобает образцовому лакею, в беседу вступать не стал, хотя всего неделю назад не преминул бы сделать это.

Девушка осторожно подошла к дверям библиотеки. Теперь она слышала маркиза вполне отчетливо. Он говорил очень громко, из чего следовало: лорд главный судья был глух. Приоткрыв дверь, Арабелла скользнула в комнату. И, как это бывало прежде, ее охватил трепет восторга при виде сказочного обилия собранных здесь книг.

Прошло несколько мгновений, прежде чем маркиз, сидевший вместе со своим гостем у камина, заметил ее. Глаза его загорелись, и по выражению его лица Арабелла поняла, что ее визит хоть как-то оживил тянувшийся нудно и тоскливо вечер.

– Арабелла! – воскликнул маркиз. – Вот уж не ожидал увидеть вас здесь, да еще так поздно.

– Извините за вторжение, милорд, – приседая в реверансе, мягко ответила Арабелла. – Я думала, что вы в гостиной. Мне хотелось поменять книгу.

– Позвольте мне представить вас его светлости, – сказал маркиз. Поднявшись со своего места, он взял девушку за руку и подвел к лорду главному судье.

Одного взгляда на судью ей было достаточно, чтобы понять, что все так тщательно продуманные планы рушатся и обломки их летят к ее ногам. Да разве мог этот очень пожилой человек вникнуть в хитросплетения ситуации, сложившейся в замке и вокруг него?!

Она почему-то представляла судью представительным мужчиной с незаурядной внешностью, пусть старым, но обладающим той мудростью, которая приобретается лишь за долгие годы службы. Перед ней же сидел маленький, сморщенный человечек с костлявыми, точно у скелета, руками, сложенными на набалдашнике трости. Зрение его слабело: разглядывая Арабеллу, он прищурил глаза с морщинистыми веками, словно ему было трудно сфокусировать взгляд.

– Это Арабелла, милорд, – сказал маркиз так громко, что его слова эхом разнеслись по комнате. – Моя гостья.

– Вы сказали, Аннабелла? – дребезжащим голосом переспросил судья.

– Арабелла, милорд.

– Прелестное дитя. Ваша сестра?

– Нет, милорд. Моя сестра… э… гораздо моложе и давно уже спит.

– Моложе, говорите… а эта девочка?

– Это Арабелла.

– Прелестное дитя, – без всякого интереса повторил судья.

Арабелла тихо вздохнула.

– Можно мне поменять книгу? – спросила она маркиза.

– Ну, конечно. Только позвольте мне взглянуть, что вы выбрали для чтения.

Он взял книгу, и только в этот момент Арабелла обнаружила, что это том на латыни. На миг у нее замерло сердце, вдруг маркиз догадается о ее истинном возрасте, но тот, едва взглянув на книгу, рассмеялся:

– Наверное, вы взяли ее в спешке. Вряд ли для вас это увлекательное чтение.

– Да, милорд. Поэтому я и принесла ее обратно.

– Мои любимые книги находятся на третьей полке от окна.

– Спасибо, ваша светлость, – делая книксен, поблагодарила Арабелла.

– Я провожу вас, – предложил маркиз, и ей стало ясно, что он ищет предлог, чтобы хоть ненадолго покинуть общество судьи.

Они прошли через всю библиотеку.

– Та самая полка, – показал маркиз. – Думаю, после моего отъезда до этих книг никто не дотрагивался.

Он пробежался пальцами по корешкам.

– Вот от этой я когда-то получил огромное удовольствие, – проговорил маркиз, вынимая одну за другой несколько книг и листая их в поисках знакомого рисунка. – Как же я всегда над ним смеялся!

– Прекрасный рисунок.

– Какие книги вы любите? – поинтересовался маркиз.

– Все! – воскликнула девушка. – Если человек изголодался по чтению, если он долго был лишен книг, нет для него прекраснее места на земле, чем такая библиотека!

Арабелла нежно дотронулась до книг, и глаза ее засветились счастьем: теперь никто на свете не отнимет у нее радости чтения! Внезапно она почувствовала, что маркиз больше не смотрит на книги. Взгляд его скользил по ее лицу, по отражавшим блеск канделябров волосам, по широко распахнутым, полным счастья глазам, по восторженной улыбке, застывшей на губах.

– Все-таки странный вы ребенок, – наконец проговорил маркиз. – Мне почему-то очень интересно знать, о чем вы думаете. Чем занята ваша прелестная головка, Арабелла?

Мгновение девушка колебалась. "Сказать или не сказать?" – мучилась она вопросом и все-таки решила промолчать. Нет, она не могла быть уверена в маркизе. Как он поведет себя, узнав правду? Ей почему-то казалось, что безрассудная и даже ненужная храбрость заставит его бросить вызов разбойникам и, возможно, один на один сразиться с Джентльменом Джеком. А исход такого поединка можно было считать предрешенным: рука этого головореза не дрогнет, и он без всякой жалости расправится с маркизом.

И кто выиграет от этого? Уж никак не обитатели замка и не жители окрестных деревень, страдавшие под гнетом шайки бандитов.

– Вы хотели мне что-то сказать, – напомнил маркиз.

– Не сейчас, – ответила Арабелла. – Вашей светлости нужно возвращаться к гостю.

Маркиз широко, как мальчишка, улыбнулся.

– Это так же нелегко, как ехать верхом через пашню, – пожаловался он, и Арабелла рассмеялась.

– Я даже представить не могла, что он в таких преклонных летах, – перешла она на шепот.

– Вам незачем понижать голос, – громко ответил маркиз, и в глазах его запрыгали огоньки. – Сидя за ужином напротив меня, его светлость не расслышал ни слова из моей, осмелюсь сказать, изысканнейшей речи.

– Не слишком ли он стар для своей должности?

– В конце года его светлость собирается удалиться от дел. Старики всегда цепко держатся за свое место. Они упиваются властью и приходят в ужас от одной только мысли о том, что придется передать ее кому-то помоложе, пусть даже этому парню никак не меньше шестидесяти!

Слова маркиза позабавили Арабеллу.

– Вы еще не выбрали книгу, – сказал маркиз. – Возьмите вот эту.

Арабелла покачала головой.

– Я ее уже читала.

– В самом деле? А я прочитал ее, когда был на последнем семестре в Итоне. Хочу сказать, что вы не по годам развиты. А может, вы из тех ужасных особ, про которых говорят "ума палата"?

– Это так страшно? Или вы предпочитаете тех женщин, которые строят глазки любому мужчине и прикрывают веером жеманную улыбку?

Арабелла говорила, не отдавая отчета в своих словах, и только когда маркиз откинул голову и оглушительно расхохотался, вдруг поняла, что ее высказывания могут показаться по меньшей мере странными в устах ребенка.

– Я должна идти, – быстро проговорила она, не глядя схватила какую-то книгу и, сделав торопливый книксен, заторопилась к дверям.

– Подождите, Арабелла! – остановил ее маркиз. – Останьтесь, прошу вас. Я просто жажду познакомиться с другими вашими суждениями.

– Мне давно пора быть в постели. Мисс Харрисон будет гневаться, если узнает, что я была внизу.

– Не тревожьтесь, я постараюсь ее успокоить. К тому же у меня есть сильное подозрение, что вы не потрудились сообщить ей, куда направляетесь.

И снова Арабелла не могла удержаться от смеха. Ей очень нравились морщинки в уголках глаз маркиза, которые появлялись, когда его что-то забавляло. Да, он мог вести беспутный образ жизни, мог легкомысленно относиться к своей собственности, но в умении располагать к себе ему не было равных.

– А, так значит, вы отлыниваете от своих обязанностей, – с притворной строгостью проговорил маркиз. – Но вместо того чтобы пожурить вас, хотя мне, наверное, следовало бы сделать это, завтра я покажу вам потайную лестницу, о которой, кроме меня, не знает ни одна живая душа.

– Потайной ход! – воскликнула заинтригованная Арабелла.

– Да. На самом деле в замке их два или три, но больше других мое воображение волновал тот, который шел из детской на первый этаж. И не то чтобы он был особенно важен. В восточном крыле есть гораздо лучше, из башни в подвал. Но о нем знают все, а тот, который в детской, был только моим. По нему я удирал от нянек и учителей, когда они думали, что я крепко сплю.

– А в какой он комнате? – заинтересовалась Арабелла.

– А вот и не скажу! – заявил маркиз. – Завтра вы сами все увидите и пообещаете хранить в тайне. Я обнаружил эту лестницу совершенно случайно, когда за какой-то проступок пыл заперт в комнате. С тех пор мне всегда хотелось, что бы меня наказывали только таким образом.

– И наказание вроде бы не было наказанием! – улыбнулась Арабелла.

– Именно так. А в результате я вырос закоренелым грешником. И все потому, что меня никогда по-настоящему не наказывали.

Маркиз шутил, но Арабелла была твердо убеждена, что, сам того не сознавая, он говорил правду. Как бы то ни было, она не могла заставить себя презирать этого полного жизни и веселья молодого человека, хотя, наверное, и следовало бы.

– Так и вижу себя крадущимся по темной узкой лестнице на второй этаж, – продолжал маркиз, – а оттуда в сад. Так я удирал из детской десятки раз и ни разу не попался.

– А теперь хотите открыть свой секрет мне!

– Завтра!

– Вы очень добры, милорд. Доброй ночи.

Арабелла уже готова была уйти, но вдруг, к своему ужасу, обнаружила, что маркиз протянул руки и приподнял ее над полом. Теперь глаза их были на одном уровне.

– Не хотите поцеловать меня на прощание? – шутливо просил он.

– Нет! Конечно нет! – вскричала Арабелла и в полном замешательстве добавила: – Пустите! Пожалуйста, пустите меня!

Звучавшая в ее голосе настойчивость удивила маркиза, и некоторое время он не сводил с нее взгляда глубоких синих глаз.

– Да вы чем-то напутаны! – воскликнул он. – Бедная малышка. Скажите мне, чего вы так боитесь?

Он осторожно опустил Арабеллу на пол. На его красивом лице было написано беспокойство.

– Вас кто-то обидел, Арабелла? У ребенка не может, не должно быть такого взгляда, как у вас! Что случилось?

– Я не люблю, когда ко мне прикасаются, – защищаясь, ответила девушка.

– Кто внушил вам такое отвращение? Я?

– Мужчины! Все они – животные… жестокие и бессердечные! Я ненавижу их! Да, да, я ненавижу мужчин!

Арабелла говорила в каком-то странном исступлении, словно в очередной раз вспоминала, как хлыст сэра Лоренса снова и снова обрушивается на нее, доводя до полубезумия, а она корчится и извивается под ударами, вся во власти этого человека.

– Арабелла! – Голос маркиза, казалось, вырвал ее из плена бередящих душу мрачных воспоминаний. Она вдруг поняла, что, дав волю чувствам, говорила, совершенно не думая, какое впечатление производят ее слова.

Лицо маркиза выражало крайнее недоумение, в глазах застыли смятение и тревога. Теперь он сидел в кресле, и, хотя руки его были сложены на коленях, Арабелле казалось, что он протягивает их к ней, словно желая привлечь к себе. Она хотела повернуться и уйти, но что-то удерживало ее на месте.

– Кто из нас, мужчин, нанес вам такую рану, что теперь в каждом вы видите своего врага? – спросил маркиз. – Я мужчина, но я ваш друг, Арабелла, и хочу помочь вам.

Девушка прикрыла глаза, как будто хотела отгородиться от его доброго, участливого лица.

– Простите, милорд, – произнесла она уже другим тоном, – мне не следовало говорить подобным образом.

– Вы вольны говорить, как вам заблагорассудится. Я только хотел бы знать, что вселило в вас такую неприязнь к мужчинам. Согласен, среди мужчин встречаются всякие, и все-таки большинство из нас ставят женщину превыше всего и считают ее воплощением самого прекрасного и возвышенного в жизни.

Звучавшая в голосе маркиза нежность удивила Арабеллу.

– Жаль, что моя матушка не может поговорить с вами, продолжал он. – Она бы поняла вас. Наверное, я, как мужчина, не в состоянии решить ваши проблемы, но одно обещаю твердо: если кто-нибудь посмеет обидеть вас, словом или делом – неважно, он будет иметь дело со мной. Я готов убить всякого, лишь бы этот страх исчез с вашего лица! Вы верите мне, Арабелла?

И снова, как будто против своей воли, Арабелла посмотрела в лицо маркизу. Между ними пробежали невидимые флюиды, установилась какая-то магнетическая связь, от которой трепетало сердце и перехватывало дыхание.

Стало на удивление тихо. Некоторое время они стояли не двигаясь, и вдруг Арабелла, всхлипнув, ринулась вон. Не оглядываясь, девушка побежала через библиотеку, через зал, а затем вверх по лестнице. Несколько раз ей казалось, что маркиз окликает ее, но она не остановилась: сейчас ей хотелось одного – укрыться где-нибудь.

Только в своей спальне, за закрытой дверью Арабелла почувствовала, как пылают щеки, как сильно бьется сердце, точно хочет вырваться из груди. Она бросилась на кровать и постаралась привести мысли в порядок, но могла думать лишь о нежности, звучавшей в голосе маркиза, о выражении его глаз.

Прошло время, прежде чем Арабелла вспомнила, что так и не рассказала маркизу о разбойниках. Впрочем, разве была бы какая-то польза, осуществи она это свое намерение? И мог ли старый, глухой человек, пусть даже и лорд главный судья, обеспечить защиту от шести отпетых вооруженных головорезов, готовых перегрызть горло любому, кто будет угрожать их свободе. Помощь могла прийти только из Лондона, но любая попытка что-либо объяснить судье была обречена на провал из-за его дряхлости и глухоты.

Арабелла встала с кровати и начала медленно раздеваться. Времени на это ушло немало: когда она, наконец, забралась в постель и задула свечу, часы на конном дворе пробили полночь.

Когда в коридоре раздались шаги, она уже знала, чьи они. Тем не менее, ей хотелось знать наверняка.

Она выбралась из постели и осторожно приоткрыла дверь. Шаги теперь слышались у классной комнаты, и в следующую минуту до нее донесся звук открываемой двери в спальню мисс Харрисон. Совершенно пренебрегая грозившей опасностью, девушка скользнула в тускло освещенный коридор, а затем бесшумной тенью прокралась в классную.

Из-под двери в спальню мисс Харрисон виднелся свет, отчетливо слышались голоса.

– Благодарение Господу, ты пришел! – воскликнула гувернантка. – Я чуть с ума не сошла! Где ты был?

– В Бедфордшире, – ответил разбойник. – Получили неплохой улов. И для тебя, мой попугайчик, есть подарочек. Как засверкают твои глазки, когда ты его увидишь!

– Джек! Слышал, что произошло? Его светлость вернулся.

– Знаю, – вполне бодрым тоном ответил Джентльмен Джек. – Нашлось не меньше дюжины, так сказать, доброжелателей, которые сообщили мне эту новость, не успел я пересечь границу графства! Видела бы ты их искаженные от страха лица!

– Тебе не следовало здесь появляться, – взволнованно сказала мисс Харрисон, – Это опасно.

Джентльмен Джек расхохотался.

– Для кого? Перестань трястись, Олив, и предоставь все мне. Может, оно и к лучшему, что этот чванливый петушок вернулся к своей навозной куче. Вот увидишь, скоро он закукарекает совсем по-другому.

– Но его светлость живет здесь!

– Ну и что? Надеюсь, ты не ждешь его сегодня ночью с визитом?

– Джек! Как ты можешь говорить такие вещи?! Теперь здесь всем заправляет мисс Мэйдерсон, а я даже понятия не имею, что делается в доме.

– Она здесь долго не задержится, – угрожающим тоном пообещал Джентльмен Джек. – Ты будешь хозяйкой замка.

– Как это? Что ты имеешь в виду?

– У меня есть кое-какие мысли.

– Ты знаешь, что сегодня в замке гостит лорд главный судья?

– Да, это мне известно, как известно и кое-что другое. Думаю, любовь моя, ты заинтересуешься. У судьи с собой тысяча золотых соверенов, которые власти Бедфорда желают поместить в лондонский банк. Они почему-то думают, что у этого старого осла деньги будут в безопасности. Ну что ж, пусть это послужит им хорошим уроком!

– Но ты же не собираешься ограбить самого главного судью?

– А как ты думаешь? Неужели я позволю ускользнуть такой добыче?

– Джек, если это произойдет в замке, все сразу догадаются, чьих это рук дело.

– Не будь дурочкой, моя голубка. Поверь, я еще не лишился здравого смысла. В окрестностях замка никогда и ничего не произойдет. Здесь наша крепость, наше убежище. Нет, мы перехватим судью его величества по дороге. – Джентльмен Джек сделал паузу, потом, самодовольно посмеиваясь, продолжил: – Ты еще не все знаешь. Вместе с судьей будет один человек, от которого я хочу как можно скорее избавиться.

– Боже, о ком это ты?

– О нашем благороднейшем маркизе, о ком же еще. – Голос разбойника был зловеще-глумливым.

– А если он не пожелает уехать из замка?

– Все предусмотрено. Маркиз получит послание, требующее его безотлагательного возвращения в Лондон. Прикажет заложить фаэтон, и тут-то выяснится, что колесо по непонятной причине погнулось.

– И что дальше?

– Это же ясно как день, моя жирненькая куропаточка! Ему придется поехать вместе с судьей в его карете. А уж я своего шанса не упущу!

– Ты хочешь убить его?! – в ужасе вскричала мисс Харрисон.

– Нет, нет, дорогуша, это вовсе не преднамеренное убийство, – ответил Джентльмен Джек. – Черт бы побрал эти сапоги!

Раздавшийся следом грохот заставил Арабеллу буквально подпрыгнуть на месте.

– Нет, – продолжал разбойник. – Преднамеренное, хладнокровное убийство не в моих правилах, по крайней мере, при свидетелях. Я дорожу своей репутацией. Не забывай, меня называют джентльменом. И не только потому, что я являюсь таковым по праву рождения, но и потому, что держусь, как подобает благородному человеку, и хватаюсь за оружие лишь в целях защиты. Между тем, и ты это прекрасно знаешь, нет такого светского щеголя, который не мечтал бы прострелить во мне дырку. А если моя пуля летит быстрее, мне грех жаловаться.

– Значит, маркиз обречен, – нервно проговорила гувернантка. – А потом, Джек, что будет потом?

– У меня свои планы, – напыщенно заявил Джентльмен Джек. – Грандиозные планы, Олив. В них есть место и тебе, и мне. Это наши с тобой планы на будущее. Разве я заурядный рыцарь с большой дороги? Нет, душа моя, у меня есть ум и знания, и вот уже долгое время я вынашиваю кое-какие идеи.

– Что же будет? – спросила трепещущая от страха мисс Харрисон.

– Придет время – узнаешь, – ответил разбойник, успокаивая ее. – Ты что, хочешь, чтобы мы всю ночь трепали языками? А я-то думал, ты мне рада.

– Рада, Джек, конечно, рада. Просто не выразить словами, как я истосковалась по тебе. Но, Боже мой, мне страшно! Я боюсь за тебя и за себя. А вдруг что-нибудь пойдет не так и тебя схватят? Ты подумал обо мне?

– Меня не схватят, – не без хвастовства заявил Джентльмен Джек. – Ну же, Олив, поцелуй меня! Я хочу видеть, как мое прикосновение заставляет тебя трепетать. И перестань забивать свою хорошенькую пустую головку вещами, в которых ничего не смыслишь.

– О Джек! – в исступлении прошептала мисс Харрисон.

Арабелла отошла от двери. Она узнала вполне достаточно и теперь просто обязана была предупредить маркиза.

Неслышными шагами она бросилась через классную и, скользнув в коридор, помчалась в свою комнату. Вдруг что-то заставило ее остановиться и затаиться в тени. Свечи уже догорали, но ошибиться было невозможно: в конце коридора стоял мужчина в низко надвинутой на лицо шляпе, в ботфортах и с пистолетом за поясом. Едва взглянув на него, Арабелла развернулась и побежала в другую сторону. Там, где коридор поворачивал к лестнице, она увидела еще одного человека!

Сегодня Джентльмен Джек предпочел не искушать судьбу. Всюду стояли его приспешники, и Арабелла знала, что их бдительности ей не обмануть.