Обманный бросок

6 Кеннеди

Миллер: Нам не хватало тебя на вечеринке в честь дня рождения Макса. Надеюсь, тебе уже лучше. Кроме того, я хочу тебе кое-что рассказать. Когда мы сможем увидеться?

Я: Все еще неважно себя чувствую. Может быть, в ближайшие выходные?

Миллер: Я не могу ждать так долго!

Я: Бейсбольный сезон начинается на следующей неделе. Разве ты не хочешь провести с Каем как можно больше времени, прежде чем мы отправимся в путь?

Миллер: Хочу ли я как можно чаще заниматься с Каем сексом, прежде чем вы отправитесь в путь? Да, ты права. Увидимся в эти выходные.

Я кладу свой телефон на кухонный стол рядом с дешевым пластиковым кольцом, на которое смотрю с тех пор, как вернулась в Чикаго.

Мне неловко врать Миллер, но я знаю, какие у нее потрясающие новости. Я в курсе, что в эти выходные она обручилась с братом Исайи Каем. Я просто не могла прийти на день рождения Макса и вести себя так, будто не связана юридическими узами с его дядей. Не могла перетягивать внимание с Миллер в важный для нее день. Смотреть на нее и лгать, скрывая тот факт, что формально она – моя будущая невестка. И я не смогу спокойно смотреть на нее сейчас, испытывая это неприятное ощущение в животе, пока не встречусь со своим адвокатом и не получу необходимые мне заверения в том, что этот фиктивный брак закончится так же быстро, как и начался.

Я познакомилась с Миллер в прошлом сезоне, когда она начала работать няней у нашего главного питчера – Кая Родеза. Отец Миллер Монти – полевой менеджер «Воинов», и впервые за время моей работы в клубе появилась другая женщина. Это приободрило меня, и я считаю Миллер первой настоящей подругой, появившейся у меня с тех пор, как я переехала в Чикаго три года назад.

До прошлого года все свое свободное время я тратила на поездки домой, в Нью-Йорк, чтобы и повидаться с Коннором, у которого всегда были какие-нибудь благотворительные мероприятия или общественные сборища, где я была нужна ему под рукой. Но Миллер сумела преодолеть мою замкнутость, и я очень благодарна ей за это.

Пентхаус, в котором я живу, – один из множества объектов инвестиционной недвижимости, принадлежащих моей семье. Когда я позволяю себе задуматься, это жилье кажется мне экстравагантным, вычурным и немного одиноким. Но это жилье еще и бесплатное, и кто я такая, чтобы жаловаться, когда моей нынешней зарплаты на многое не хватит?

Это еще одна моя цель – иметь возможность позволить себе, черт возьми, собственное жилье, собственную жизнь без привязки к фамилии Кей. С повышением по службе и новой должностью я смогу этого добиться.

Направляясь во вторую спальню, я роюсь в шкафу, которым никогда не пользуюсь. Деловая одежда, дизайнерские платья и туфли на высоких каблуках стоят дороже, чем некоторые люди платят за аренду. На полке для обуви, где обычно стоят мои белые лакированные лабутены, есть свободное место, но, вспомнив, как Исайя таскал их с собой по Вегасу, я не решаюсь убрать их обратно в шкаф. На данный момент я хочу избавиться от тех обрывочных воспоминаниях, которые остались у меня о той ночи.

Я надеваю черные туфли, втискивая ноги в узкий проем, а затем натягиваю блейзер верблюжьего цвета и черные зауженные брюки.

Я совершила набег на этот гардероб ради девичника Мэллори, но, кроме этого, не могу вспомнить, когда в последний раз надевала свою прежнюю одежду. Она предназначена для обязательных общественных мероприятий, будь то роскошный ужин в доме моих родителей или благотворительные балы, которые так любит устраивать моя мать, убеждая своих богатых друзей, что она заботится не только о себе, хотя мы все знаем: она устраивает их лишь для того, чтобы избежать уплаты налогов.

Однако мой адвокат работает на семью, и, если я появлюсь в своей повседневной спортивной форме, это вызовет у матери раздражение. Она и так сойдет с ума, узнав о том, что я натворила в выходные, но я бы предпочла найти решение до того, как она будет в курсе проблемы.

Я не вполне понимаю, почему для меня так важно их мнение. Так было всегда. Я получила лучшее образование, какое только могла. Стала врачом вместо того, чтобы оставить учебу раньше и выбрать другой путь в спортивной медицине. Согласилась выйти замуж за мужчину, которого не любила, потому что так велели родители.

Я едва знаю свою мать: росла в школе-интернате, а летом, когда жила дома, меня воспитывали няни. Мое присутствие требовалось на общественных мероприятиях, но в остальном мы жили совершенно раздельно.

То же самое касается и моих отношений с отцом, и, когда он умер, я даже не плакала на его похоронах. Это было бы все равно что плакать из-за смерти незнакомого человека.

Наверное, поэтому Коннор всегда называл меня холодной.

После этого мать вышла замуж за отца Дина. Он был деловым партнером моего отца, и с финансовой точки зрения логично, что они поженились.

Моя помолвка с Коннором тоже была ради бизнеса. Дин не собирался брать на себя управление семейным делом, поэтому я должна была выйти замуж за того, кто готов этим заняться.

Все ради бизнеса…

Однако мой брак с Исайей Родезом, безусловно, не бизнес-ход. И какой-то части меня, хоть я и знаю, что это было ошибкой, нравится этот маленький бунтарский поступок.

Да, нас с Коннором свели родители, но я потратила на него восемь лет своей жизни, и моя гордость была задета тем фактом, что он со мной порвал. Коннор во всеуслышание заявил, что в нашем разрыве виновата я. Меня не было рядом. Я жила в Чикаго, в то время как он и мои родители находились в Нью-Йорке. Я ездила в рабочие командировки и едва прикасалась к нему, когда мы были в одном городе. Список моих проблем гораздо длиннее, но это – то, о чем он упомянул во время нашего разрыва.

Однако теперь, когда у меня было время все обдумать, я наконец осознала, что больше не связана никакими семейными обязательствами. Я могу выйти замуж за того, за кого захочу, и могу ходить на свидания. Я буду обычной женщиной под тридцать.

Но сначала мне нужно решить досадный вопрос с расторжением брака.

На столе вибрирует телефон – на этот раз звонят с неизвестного чикагского номера. Семейный адвокат прилетает из Нью-Йорка, поэтому я предполагаю, что он работает в местном офисе.

– Пол? – спрашиваю я, едва ответив на звонок.

– Э-э-э… – мнется женщина на другом конце провода. – Нет, это Дениз. Ассистент мистера Ремингтона.

Мистер Ремингтон. Артур Ремингтон. Владелец «Воинов Города ветров».

– Он просит о встрече с вами.

Черт.

Я пытаюсь убедить себя, что все это не так уж плохо. Может быть, он назначает встречи всем своим сотрудникам перед началом сезона. Возможно, это не имеет никакого отношения к тому факту, что я нарушила политику компании, не только подружившись с одним из игроков, но и выйдя замуж за шорт-стоп.

Но нутром чую: я в полной заднице.

Я сглатываю.

– Хорошо. Я могу встретиться. Как насчет завтра?

– Он хочет встретиться с вами немедленно.

– Сегодня?

– Через час. Это будет встреча и с вами, и с мистером Родезом одновременно.

И вот оно!

Я уволена. Мне конец.

Но как, черт возьми, он узнал?

Ребята из команды, похоже, не из тех, кто любит поболтать, даже если Исайя и решил открыть свой рот и поделиться.

– Хорошо. Я буду.

– До скорой встречи, мисс Ке… – Дениз прочищает горло. – Миссис Родез.

Отключаясь, я думаю только о двух вещах: о том, что скоро останусь без работы, и о том, что больше никогда не хочу слышать, как кто-то называет меня «миссис Родез».

В служебных коридорах клуба «Воинов» пусто. Стук моих каблуков по мраморному полу – единственное, что звоном отдается в ушах, пока я иду навстречу своей судьбе. Не могу поверить, что после трех лет попыток смириться с сексистским бредом доктора Фредрика, после того, как я вкалывала и ждала, пока откроется вакансия где-нибудь еще в лиге, меня уволят, когда до финального собеседования на место моей мечты остаются считаные месяцы.

Я повела себя невероятно безответственно в эти выходные. Я никогда не поступаю опрометчиво или безрассудно. Но в конце коридора меня ждет мужчина, который идеально подходит под эти эпитеты.

– Черт, – выдыхает Исайя, встречая меня у кабинета Дениз. – Ты выглядишь… – Он присвистывает.

С другой стороны, он…

– Ты серьезно, Родез? У тебя даже носки разные! Ты не мог хотя бы попытаться выглядеть презентабельно, чтобы увидеть, как меня увольняют?

Опустив взгляд, он в замешательстве изучает свои носки, прежде чем снова обратить внимание на меня.

– Ты не должна сейчас грубить. Я все еще злюсь на тебя за то, что случилось тем утром. И тебя никто не уволит, Кенни.

– Не надо. – Я поднимаю руку, чтобы остановить его. – Не пытайся меня подбодрить. Мы оба знаем, что сейчас произойдет. Мы оба знаем, что один из нас потеряет работу, и, учитывая, что у тебя лучший показатель результативности в команде, я бы сделала обоснованное предположение и сказала, что это будешь не ты.

На его губах появляется раздражающая ухмылка.

– Следишь за моей статистикой, да?

– Исайя, это не смешно. У меня вот-вот отнимут все, ради чего я так долго трудилась. Ты можешь повзрослеть и хоть раз в жизни осознать, что у твоих действий есть последствия?

– О, вот и началось! – Он усмехается. – Мои действия? Я не заставлял тебя идти к алтарю и говорить «да». Насколько я помню, ты была чертовски взволнована перспективой сообщить сводной сестре и своему бывшему, что раньше них связала себя узами брака. Так что, Кеннеди, не смей сваливать все на меня!

Я знала, что это его разозлит. Может быть, поэтому я так и сказала. Исайя никогда на меня не злился. Не думаю, что он вообще на кого-нибудь злился. Приятно осознавать, что он может за себя постоять.

– У наших действий, – поправляюсь я. – И я перенесла нашу встречу с моим адвокатом на одиннадцать. Можем поехать прямо отсюда.

– Отлично. – Его голос звучит монотонно, разочарованно.

– Исайя, я не имела в виду, что ты был причиной…

– Все в порядке, Кеннеди. Как только все закончится, мы оформим документы о расторжении брака, и ты сможешь и дальше делать вид, что меня не существует. – Его челюсть напрягается. – Как, черт возьми, Ремингтон вообще узнал?

– Я подумала, может, ему сказал кто-то из команды.

– В курсе только Трэв и Коди, но они не стали бы доносить. И Кай, но он даже Миллер говорить не хотел.

Как, черт возьми, я смогу снова взглянуть в глаза этим троим? С Трэвисом и Коди я справлюсь, но Кай… боже, что он обо мне подумает?

Я всегда уважала Кая. Он заботился об Исайе, когда они были детьми. Заботился о своем сыне, когда Макса оставили у него на пороге. Он, вероятно, возненавидит меня за это… Исайя не только его младший брат, но и лучший друг.

Прежде чем я успеваю углубиться в размышления, дверь в кабинет Дениз открывается.

– Мистер Ремингтон готов вас принять.

Мы молча входим, и я задерживаю дыхание, когда Исайя выдвигает стул, чтобы усадить меня напротив владельца команды. Когда он садится рядом со мной, кислород все еще не поступает в мои легкие.

На стене тикают часы, и в тишине кабинета это единственный звук, который только усиливает давящее напряжение, заполняющее комнату.

Мистер Ремингтон сидит молча, сцепив пальцы под подбородком, и наблюдает за нами.

Часы своевременно отбивают свой ритм, действуя на мои хрупкие нервы.

Рабочий стол огромен и поражает своими размерами даже в гигантском кабинете с целой стеной окон, из которых открывается вид на один из самых знаменитых стадионов лиги стоимостью в миллион долларов. На другой стене висят афиши тех лет, когда «Воины» одерживали победы. На единственной фотографии в рамке Ремингтон запечатлен со своей покойной женой, сыном и невесткой, а также с единственной внучкой, которая, по слухам, вскоре унаследует семейное дело, став владелицей команды, если учесть, что Артуру Ремингтону за семьдесят и он уже вышел бы на пенсию, если бы у его сына имелось желание работать с командой.

– Я слышал, вы отлично провели время в Лас-Вегасе в эти выходные. – Такими были первые слова, сорвавшиеся с его губ.

Вот черт!

Мы с Исайей застываем на своих местах. Тиканье часов, кажется, становится громче.

– У меня есть старый друг, владелец «Чикаго трибюн» [11]. Мы с ним договорились: если появятся какие-либо новости, касающиеся моей команды или моей организации, он предупредит меня, прежде чем они попадут в печать. – Мистер Ремингтон поворачивает к нам экран компьютера, стоящего на его столе. – Это будет на первой полосе завтрашнего спортивного раздела.

Прямо здесь, на экране, мы видим цветную фотографию: я и Исайя запечатлены у маленькой часовни, где мы, пьяные, произнесли несколько клятв. Я в своем белом платье, джинсовой куртке и кедах. Он в черных брюках и черной рубашке, обнимает меня одной рукой, прижимая к себе, и победно вскидывает кулак, размахивая над головой моими белыми туфлями на высоком каблуке.

Я почти ничего не помню об этом моменте. Кажется, что случайный незнакомец сфотографировал нас на улице. Но несмотря на то, насколько подводит меня память, по тому, как я смотрю на Исайю, становится ясно, что я так же, как и он, счастлива.

Обеими руками я обнимаю его за пояс, моя щека покоится на его груди. Боже, я даже кокетливо согнула ножку, словно главная героиня какого-то романтического комикса!

На экране компьютера явственно видно, что он ни в чем не виноват. Я тоже этого хотела. Не было никакого принуждения. Никакого давления. Судя по всему, мое участие было абсолютно добровольным, а я – изрядно воодушевленной.

Большими буквами над статьей было написано: «ЧИКАГСКИЙ ШОРТ-СТОП ЖЕНИТСЯ В ЛАС-ВЕГАСЕ НА СВОЕЙ ДАВНЕЙ ВОЗЛЮБЛЕННОЙ».

Я давлюсь собственной слюной.

Если бы я могла справиться с потрясением, то спросила бы, что, черт возьми, это значит, но мне не хватает кислорода, чтобы дышать. Все, что я могу делать, – лишь смотреть на экран компьютера, где в цвете изображена моя судьба.

В наступившей тишине я читаю слова, сказанные сидящим рядом со мной мужчины. Подзаголовок гласит: «Я НАКОНЕЦ ЖЕНИЛСЯ НА ДЕВУШКЕ, КОТОРОЙ БЫЛ ОДЕРЖИМ ДОЛГИЕ ГОДЫ».

Я смутно припоминаю, что Исайя говорил что-то такое, но совсем не это имел в виду. Он не любил меня все это время. Он просто был слегка влюблен в девушку, которую даже не знал, а теперь весь Чикаго станет думать, что у нас с ним были какие-то длительные тайные отношения.

Чья-то нога толкает меня под столом. Я поднимаю взгляд и вижу, что Исайя наблюдает за мной.

– Ты в порядке? – артикулирует он.

Я просто киваю в ответ и тут же замечаю, как в его глазах загорается огонек.

Он кашляет, выпрямляется, смотрит на мистера Ремингтона в упор и произносит:

– Не понимаю, в чем проблема.

Я чувствую, как мои глаза распахиваются от изумления, потому что, хотя я и знаю, что Исайя ведет себя как командный клоун, он далеко не дурак.

– Проблема в том, мистер Родез, что вы и мисс Кей явно нарушили кодекс поведения, принятый в организации. Случайные связи между игроками и персоналом не только противоречат правилам, но и являются причиной для увольнения.

Вот оно.

Все, ради чего я трудилась, вот-вот вылетит в трубу из-за одной пьяной ошибки.

– У меня нет выбора, – продолжает Ремингтон. – Вы оба подписали соглашение о том, что будете следовать нашему кодексу. Кеннеди, мне жаль, но я вынужден…

– Вы сказали, что повод для увольнения – случайные связи, – перебивает его Исайя. – Посмотрите на заголовок. Вы видите цитату. Я был влюблен в нее много лет. В этом нет ничего случайного.

«Что, черт возьми, он делает?»

Исайя берет меня за руку и сжимает ее достаточно крепко, чтобы скрыть мою рефлекторную дрожь.

– Извините, что мы не обратились к вам или в отдел кадров раньше, но Кеннеди и я уже довольно давно увлечены друг другом. Мы собирались тайно обвенчаться в Вегасе. В нашем браке нет ничего случайного и нет ничего, что противоречило бы командной политике, согласно которой муж и жена могут работать вместе. – Он переплетает свои пальцы с моими, и это действительно убеждает меня. – Кстати, помните Оскара Хендерсона, нашего прежнего кетчера? Его жена была фотографом команды. В нашей ситуации нет ничего отличного от их ситуации. Кеннеди – лучший тренер среди наших сотрудников, и вы не можете позволить ей уйти только потому, что она наконец-то избавила меня от страданий и позволила на ней жениться.

Я больше не единственная, кто сидит в этом кабинете в ошеломленном молчании. Артур Ремингтон тоже поражен. Его седые брови в замешательстве сходятся на переносице.

– Ты сделал это без брата? Не могу в такое поверить.

Исайя поводит плечом, как будто ответ на этот вопрос был готов у него уже несколько дней.

– Кеннеди – единственный ребенок. Было бы странно, если бы со мной рядом кто-то был, а с ней – нет.

– А ваши кольца? – Мистер Ремингтон смотрит на наши левые руки без колец. Я и не заметила, что Исайя тоже снял свое кольцо. – Где ваши кольца с фотографии?

– Нужно подогнать размеры, – не задумываясь, отвечает Исайя.

Я выдыхаю смешок и быстро скрываю его за кашлем, моля бога, чтобы зрение мистера Ремингтона оказалось недостаточно хорошим, чтобы он не понял, что на фотографии на экране его компьютера у нас обоих пластиковые обручальные кольца.

Исайя сжимает мою руку, и впервые с той ночи в Вегасе я чувствую, что мы оба замешаны в происходящем.

– Не совершайте ошибку, мистер Ремингтон. Кеннеди не только отлично справляется со своей работой – всей команде нравится, что она работает с нами. Ничего не изменилось. Единственная разница между сегодняшним и прошлым сезонами в том, что теперь я могу называть ее своей женой.

Как у него это получается? Он быстро соображает и на все готов дать ответ. Он настолько убедителен, что даже я почти что верю.

– Мисс Кей, это правда?

Нет, черт возьми, это неправда! На протяжении нескольких лет мужчина, который сидит рядом со мной, сводил меня с ума своей импульсивностью, делая все, что казалось забавным. Это сильно отличается от того, как мне было позволено жить.

Только сейчас его импульсивность спасает мою карьеру.

Пока владелец команды ожидает моего ответа, я могу думать лишь о должности, которая ждет меня в конце сезона. О том, как сильно я хочу доказать доктору Фредрику, что несколько лет назад он совершил ошибку, не позволив мне работать в полную силу только из-за моего пола. Я хочу доказать себе, что могу это сделать. Я хочу показать всем девушкам, которые хотят работать в спортивной сфере, что для нас здесь тоже есть место.

И это заставляет меня оторвать взгляд от колен и встретиться глазами с человеком, в руках которого сейчас мое будущее, все исправить.

– Теперь я миссис Родез. – Эти слова на вкус как кислота. – Да, это правда. То, что происходит между мной и Исайей, длится уже несколько лет.

Это не полная ложь. Эти слова можно понимать по-разному.

Например, как ситуацию, когда он откровенно пристает ко мне, а я его игнорирую.

Лицо мистера Ремингтона застывает. Он потрясен.

Будем ли мы нести ответственность, если из-за нашей лжи у семидесятишестилетнего мужчины остановится сердце? Надо бы сегодня уточнить у семейного адвоката, когда мы с ним встретимся.

– Ладно, – уступает мистер Ремингтон. – Ладно. Что ж, я думаю, можно с уверенностью сказать, что я не представлял себе такого исхода, когда сегодня утром эта статья попала мне на стол.

Исайя проводит по моей коже большим пальцем, и, пока мистер Ремингтон не обращает на это внимания, я убираю руку и кладу ее на свое колено.

– Однако существуют некоторые правила. На работе вы должны оставаться в профессиональных рамках. Когда находитесь на поле, вы спортсмен и тренер. Я понимаю, что вы проводите вместе много времени в дороге. Я не ожидаю, что вы будете держать свои руки при себе в течение десяти-четырнадцати дней кряду. – Он от души смеется. – Это долгий срок, особенно во время медового месяца. Итак, мы установим для вас то же правило, которое существовало для Хендерсонов, когда они работали на нас: в часы игры в бейсбол вы – тренер и спортсмен, а в свободное время можете быть мужем и женой.

Не будет никакой разницы в том, как мы с Исайей общаемся в бейсбольные и не бейсбольные часы дороге. А мистер Ремингтон не участвует во всех поездках команды из-за возраста, поэтому не заметит разницы.

– Если, – продолжает он, – не дай бог, что-то случится и вы больше не будете поддерживать отношения, я не представляю, получится ли у вас обоих сохранить эту работу. Не хочу на вас давить, но в этом случае я не вижу иного выхода, кроме как уволить одного из вас.

– Мы понимаем, сэр, – отвечает за нас Исайя, пока я все еще обдумываю эти слова.

Если наш план не сработает, кого-то уволят.

Меня уволят.

Но хочу ли я, чтобы он сработал? Сейчас я соображаю с трудом. Слишком многое происходит очень быстро.

– Хорошо. Что ж, спасибо, что пришли! Увидимся в клубе. Захватывающая неделя, да? Бейсбол возвращается, – заканчивает мистер Ремингтон, азартно ударяя кулаком по столу.

С этими словами мы оба одариваем его умиротворенными улыбками, на выходе так же улыбаемся Дениз, прежде чем закрыть дверь и остаться наедине в коридоре.

– Что, черт возьми, только что произошло? – только и могу произнести я.

Исайя кладет руку мне на спину – на совершенно почтительной высоте, чтобы увести меня, но я все равно отстраняюсь от неожиданного прикосновения.

– Прости. – Он быстро убирает руку. – Я думаю, нам следует поговорить об этом не в офисе.

Он отодвигается, давая мне пройти, и идет следом, пока мы не оказываемся достаточно далеко.

– Я не смогу, – признаюсь я и ему, и себе. – Не смогу притворяться, что эти выходные не были одной большой ошибкой по пьяни.

– Нет, ты сможешь, Кенни. Это всего на один сезон. Если мы доживем до плей-офф, то на семь месяцев.

– А что потом? Мы разведемся, и одного из нас уволят? И под одним из нас я подразумеваю себя.

– Ты получишь работу в Калифорнии. Расстояние не имеет значения. Мы разведемся по-дружески. Никому в офисе не будет до этого дела, если ты перейдешь в другую команду.

– А если я не получу работу? Останусь ли я здесь в следующем году?

Он закатывает глаза.

– Ты получишь эту работу, Кен.

Его голос звучит так ровно и так уверенно! Редко бывающий серьезным Исайя, как правило, становится очень серьезным, когда речь заходит о его вере в меня.

– Почему ты идешь на это? – спрашиваю я.

– А почему я должен притворяться, что моя свадьба с девушкой, в которую я давно влюблен, является законной? Зачем мне заставлять себя проводить с ней целый сезон, чтобы удостовериться, что в конце она получит работу своей мечты? Хм, сам не знаю, Кенни… Давай поразмыслим.

– Исайя, – смиренно вздыхаю я, потому что нет никаких причин, по которым он должен был так на меня запасть. За все эти годы я не сделала ничего, чтобы ему понравиться. – Ты меня даже не знаешь.

– Все поначалу незнакомы.

– И тебя не беспокоит, что я по большей части терпеть тебя не могу?

В его карих глазах появляется игривый блеск.

– Думаю, это нравится мне в тебе больше всего.

– Тебе нравится то, чего ты не можешь иметь, – поправляю я.

– Не-а. Мне просто нравится тебя раздражать. Твой взгляд становится таким убийственным! Это очень сексуально, Кен.

Я закатываю глаза.

– М-м-м, – стонет он. – И еще то, как ты закатываешь глаза.

– Пожалуйста, попытайся хоть раз в жизни быть серьезным. Если мы сделаем так, это будет значить, что я, по сути, использую тебя.

– Звучит ужасно! Пожалуйста, Кеннеди, используй меня, как хочешь.

– У меня не получится… – Я машу рукой между нами. – Не получится притворяться.

Я не смогу даже притвориться, что у нас законные отношения, не говоря о фальшивых!

Он пожимает плечами.

– Ты слышала Ремингтона. Мы должны вести себя как профессионалы, пока работаем здесь, и он больше не путешествует с командой. Он никогда не увидит нас в свободное от работы время.

Этот парень действительно все продумал. И он делает все это для меня. Исайя ничего не получает от этого соглашения.

Соглашение. Это просто еще одна договоренность. Я привыкла к договоренностям. Это немного облегчает восприятие его идеи.

– Ты только что сделал все это для меня. Но я думала, что ты злишься…

– Да. – Исайя проводит рукой по волосам, отчего вены на его предплечье напрягаются. – Однако я не хочу, чтобы ты потеряла работу.

– Ты женился по договоренности, понимаешь? Однажды тебе придется сказать другим женщинам, что фактически ты разведен.

Он смотрит мне в глаза.

– Меня не волнуют другие женщины. Уже давно не волнуют.

Это ни в малейшей степени не соответствует действительности. За те годы, что я его знаю, у Исайи Родеза было много женщин, которые были достаточно хороши, чтобы его взволновать.

Я выпрямляюсь, скрестив руки на груди. Какая-то часть меня хочет обнять его за то, что он для меня сделал, а другая – отговорить нас обоих от этого безумия.

Но нам не обязательно притворяться влюбленными. Нам не нужно устраивать шоу. Мы должны оставаться профессионалами. Возможно, нам придется приехать на одной машине, чтобы соблюсти приличия, но в остальном не придется ничего изображать. Возможно, это сработает.

– Кеннеди, – говорит Исайя, привлекая мое внимание. – Мне нужно, чтобы ты расслабилась и увидела в этом светлую сторону. Мы просто сохранили твою работу. Ничего не должно измениться, кроме того, что ты будешь носить кольцо на этом пальце. – Он указывает на мою левую руку. – Оно все еще при тебе?

Я прикусываю губу.

– Может быть.

– Извини, я не расслышал.

Я свирепо смотрю на него:

– Да. Кольцо все еще у меня.

Исайя ухмыляется.

– У тебя просто не дошли руки его выбросить.

– Так и есть.

– Эти кольца выглядят так, словно их купили в торговом автомате. – Он издает смешок. – Я уверен, что так оно и есть. Постараюсь найти для тебя что-нибудь другое.

– Подожди. – Я поднимаю руку, чтобы его остановить. – Я еще не давала согласия. Нам нужно все обдумать. Тебе нужно все обдумать.

– Меня все устраивает.

– Исайя, я серьезно! Если мы сделаем это… Ты ведь понимаешь, что это значит, верно? У нас с тобой нет никаких отношений. Это деловое соглашение, которое закончится через шесть или семь месяцев.

– Деловое соглашение, – повторяет Исайя, как попугай. – Кто сказал, что романтика умерла?

– Мне нужно время, чтобы все обдумать.

– Что ж, пока ты принимаешь решение, я постараюсь купить тебе кольцо.

– Исайя…

– Не волнуйся. Тебе понравится.

Я приподнимаю бровь.

– Как самоуверенно с твоей стороны!

– Моя самоуверенность тут ни при чем. Я просто рассказываю тебе, как все будет. Я позволяю тебе вести себя по-детски во многих отношениях, но только не в этом.

Он поднимает руки и, вытянув указательные пальцы, дотягивается ими до моего лица, подносит их к моим губам. Каждый палец приподнимает уголок моего рта, заставляя меня одновременно нахмуриться и расплыться в улыбке.

– Улыбнись, Кенни. Мы только что сохранили твою работу.

Исайя заставляет меня улыбнуться, и, судя по его ответной улыбке, очень доволен тем, как глупо мы выглядим.

Он поразительно красив, когда улыбается, но, с другой стороны, Исайя Родез улыбается всегда, даже если ему не хочется.

Затем он огибает меня и направляется к выходу, но перед тем, как уйти, поворачивается, прижимаясь грудью к моей спине. Я ощущаю, как властно он нависает надо мной. Чувствую жар его тела.

Дыхание Исайи щекочет затылок, и каждый нерв в моем теле оживает, включая те, что между ног – хоть я и не была уверена, что они так умеют.

– Просто подумай об этом как об одной большой игре. – Он наклоняется к моему уху и низким и проникновенным голосом шепчет: – Давай, жена, подыграй мне!