Обманный бросок

7 Исайя

– Исайя, что, черт возьми, ты натворил? – ругается Миллер на кухне дома, где они с братом живут. Моя будущая невестка во многом похожа на меня, поэтому, когда Кай сказал, что именно мне придется сообщить ей эту новость, я не ожидал такой реакции.

Я надеялся, что она скажет «Отлично» или «Спасибо, что женился на моей подруге: теперь мы с ней родня».

Пожалуй, тут я промахнулся.

– Как ты мог так поступить с Кеннеди? Она только что закончила отношения. Ей нужно было время. Побыть одной.

– Почему все обвиняют меня? Может быть, это Кеннеди умоляла меня на ней жениться.

На мгновение воцаряется тишина, прежде чем Кай и Миллер разражаются смехом.

– Да пошли вы на хрен, ребята.

– Следи за языком, – сквозь смех поправляет брат.

Мой взгляд устремляется на кухню: мой двухлетний племянник Макс сидит на столе и улыбается мне, держа в руках наполовину вылизанный венчик, которым пользовалась его мама.

– Извини, Максик. Не произноси это слово. Это нехорошее слово.

– Зая! – Он бешено машет венчиком, и по кухне разлетается смесь для шоколадного торта.

Эван Зандерс, защитник чикагской команды НХЛ «Рапторс», сидит на диване рядом с Каем, держа на коленях свою дочь. Теперь, когда он тоже стал отцом, они с женой проводят больше времени у моего брата, позволяя Максу и Тейлор развлекать друг друга.

– Кеннеди? – спрашивает он. – Девушка, о которой ты говорил на каждом семейном ужине?

– Единственная и неповторимая, – отвечает за меня Кай.

– Молодец, чувак!

– Зи, не поощряй его.

– Почему нет? Стиви познакомилась с ней прошлым летом и решила, что она великолепна.

– Она великолепна, – одновременно произносим мы с Миллер.

Она бросает на меня взгляд.

– Это не значит, что они должны притворяться, будто их отношения настоящие.

Зандерс пожимает плечами.

– У Райана и Инди же получилось!

– Ладно, Букашечка. – Миллер поднимает Макса со стола. – Я думаю, вам с папой пора пойти и вразумить твоего дядю.

– Миллер, не сердись на меня, – умоляю я. – Я согласился на это только ради того, чтобы она могла сохранить свою работу. Разве я не замечательный парень?

Она смеется.

– Черт возьми, ты одержим этой девушкой. Это важно и для тебя, и для нее.

В моей голове всплывает фрагмент нашей свадебной песни. Я до сих пор помню, какой чертовски забавной была Кеннеди, пока я смотрел, как она с полной уверенностью идет к алтарю под песню Мэрайи Кэри «Одержимая».

– Перестань улыбаться собственным мыслям. – Миллер хлопает меня по руке, держа сына на бедре. – Ты тут на седьмом небе от счастья, а моя подруга, наверное, одна и сходит с ума. Мне нужно зайти к ней в гости.

– Кеннеди не одна, и ее нет дома. Она встречается со своим адвокатом, чтобы составить брачный контракт. Или постбрачный контракт. Как это, черт возьми, называется после того, как люди связывают себя узами брака?

– Разве ты не должен быть там? – спрашивает брат с дивана в гостиной. – Это нужно для того, чтобы защитить твои активы.

– Очевидно, это нужно для того, чтобы защитить ее.

Кай щурится в замешательстве.

– Она родственница Дина Картрайта, – напоминаю я о сводном брате Кеннеди. – В их семье всегда были деньги.

Это еще одна из причин, почему я терпеть не мог этого придурка. Пока мы с Каем с трудом сводили концы с концами, пытаясь придумать способ закончить среднюю школу так, чтобы никто не догадался, что мы остались одни, Дин каждый раз, когда мы играли против его команды, приезжал на поле за рулем новенького автомобиля и в самой современной и дорогой бейсбольной экипировке.

Если добавить к этому тот факт, что он – абсолютный зануда и переспал со всеми девушками, которые у меня когда-либо были, неудивительно, что я считал сводного брата Кеннеди своим давним соперником.

– Пойдем поболтаем на улице? – спрашиваю я брата.

Все трое обращают внимание на мой на редкость серьезный тон, и только Макс просто улыбается.

– Ты тоже хочешь выйти на улицу, Букашечка? – Я забираю его у своей будущей невестки.

– Да. Выйти.

В эти выходные маленькому человечку исполнилось два года, и его словарный запас медленно, но верно пополняется.

– Ты уже говорил с моим отцом? Он наверняка захочет сначала услышать об этом от тебя.

Вопрос Миллер заставляет меня задуматься.

Эммет Монтгомери, отец Миллер, – не только полевой менеджер, который, по сути, является нашим главным тренером, но и самый близкий мне человек, который, помимо Кая, заменил мне отца. Он заботится обо мне, и я отвечаю ему тем же. Вот так мы общаемся. Со стороны это, может быть, и не заметно, но мы с Монти очень любим друг друга.

– Позвоню ему завтра, – обещаю я.

Держа Макса на руках, я вслед за старшим братом выхожу на улицу и усаживаю племянника поиграть на траве. Мы присоединяемся к нему, – садимся, вытянув ноги, и Кай протягивает мне пиво. Я даже не заметил, когда он успел достать его из холодильника.

– У меня такое чувство, что нам обоим это понадобится. – Он чокается со мной своей бутылкой.

– Думаешь, я влип?

– В каком смысле? В том, что женился или остался в браке?

– Предложил продолжить это ради работы Кеннеди.

Кай делает глоток.

– Я думаю, у тебя все сложится само собой. Так всегда было. Это все беспечность и твоя чертова ухмылка, благодаря которым ты получаешь все, чего хочешь.

Мой временами сварливый брат прячет полуулыбку за бутылкой, делая еще один глоток.

Он прав. Когда мы были моложе и, оставшись вдвоем, пытались закончить старшую школу, колледж и, в конце концов, попасть в Главную лигу, я видел, как тяжело все давалось Каю. Жизнь обрушилась на него гораздо быстрее, чем следовало бы для любого пятнадцатилетнего подростка, и необходимость заботиться не только о себе, но и обо мне была очевидным бременем.

Поэтому, когда ему нужна была поддержка, я научился его смешить.

Когда у нас оставалось денег только на одно блюдо, я уговаривал официантку добавить еще немного картошки фри бесплатно.

Когда нам не хватило денег на проезд, я подружился с водителем автобуса, который работал на маршруте, и он подвозил нас бесплатно.

Может, я и не самый ответственный брат, но знаю, как использовать свои сильные стороны в своих интересах. Я нравлюсь людям и умею заставить других улыбаться. Так что да, иногда я шучу, но при этом сохраняю позитивное отношение к жизни, и все всегда получается само собой.

– Я, эм… – В горле пересохло. – Я надеялся, что смогу взять у тебя мамино кольцо.

– Исайя.

– Что? Для Миллер тебе оно не нужно.

– Нет, но… – Он не сводит глаз со своего сына, который бегает по траве перед нами. – Послушай, ты знаешь, я хранил мамино обручальное кольцо для тебя, но надеялся, что ты отдашь его кому-нибудь, с кем ты собираешься прожить всю свою жизнь. Не для того… что сделали вы с Кеннеди.

– Просто поверь мне, ладно?

– Исайя, – вздыхает он. – Послушай, брат. Если ты будешь обращаться с Кеннеди так, будто она твоя настоящая жена, это не заставит ее волшебным образом в тебя влюбиться.

– Есть вещи, которых вы не знаете. Все, что вы, ребята, видите, – это то, что я выгляжу как гребаный идиот, ухлестывающий за этой девушкой, но, когда мы с ней наедине, все иначе. Я не знаю, как это объяснить, но нутром чую, что все иначе.

Взгляд Кая смягчается.

– Я просто не хочу, чтобы тебе было больно. С тобой такое уже случалось, и мне не кажется, что эта ситуация отличается. Я не думаю, что Кеннеди воспринимает происходящее так же, как ты. Я твой брат и хочу тебя защитить.

Теоретически я понимаю его беспокойство. Возможно, для Кеннеди этот брак временный, но я слышал, что у меня есть шесть долгих месяцев, чтобы влюбить в себя свою жену.

Кай тихо посмеивается, разряжая обстановку.

– Черт подери, поверить не могу, что ты уговорил Кеннеди выйти за тебя замуж в субботу вечером! Это то, о чем я говорил: все работает в твою пользу. Девушка, по которой ты тосковал долгие годы, случайно появляется в Вегасе и выходит за тебя замуж. – Он качает головой. – Что это, черт возьми, за везение в Вегасе?

Я тоже улыбаюсь.

– Ну, фактически это было в воскресенье утром.

Он перестает смеяться.

– В воскресенье?

– Мы поженились в воскресенье.

– Ох…

Кай делает еще один глоток, и мы наблюдаем, как Макс выдергивает из земли одуванчики и пытается на них дуть – примерно так же, как он пытался задуть свечи на своем праздничном торте. Он сдается и, пошатываясь, направляется ко мне, протягивая руку, чтобы я ему помог.

Усадив племянника к себе на колени, я обнимаю его и дую вместе с ним, позволяя ему поверить, что он сам заставил эти белые пушинки летать вокруг нас.

– Я знаю, что не должен напоминать тебе о воскресной дате, – говорит Кай.

– День рождения Макса.

– Ну, и это тоже.

– Нет. – Я кашляю. – Тебе не обязательно напоминать. – Целуя племянника в макушку, устраиваю его поудобнее. – Просто удивительно, что Макс родился в тот же день, когда мы потеряли маму, да? Это почти как если бы она прислала его сюда для нас.

– Да, – вздыхает Кай. – Я тоже об этом думал.

– Я познакомился с Кеннеди в тот же день три года назад. Не знаю, говорил ли я тебе об этом.

– Нет, не говорил.

– И так вышло, что я женился на ней в тот же день.

Брат понимающе улыбается. Я уверен в своей жене точно так же, как верю в то, что Макс послан нам свыше.

– Хорошо, – соглашается Кай. – Я отдам тебе мамино кольцо.

Освещение в моей квартире выключено, но здесь все равно светло из-за всполохов молний за окном.

Я взрослый мужчина, мне тридцать один год, но я по-прежнему ненавижу грозу.

Включаю телевизор, чтобы отвлечься, но это не помогает. Мне неспокойно, нервы на пределе.

Очередная вспышка молнии озаряет ночное небо, и я мгновенно вскакиваю на ноги, меряю шагами гостиную и отправляю сообщение брату.

Я: Ты в порядке? Ты дома?

Кай: Все хорошо. Я дома. Как ты?

Я: Я в норме. Миллер и Макс дома?

Кай: Они здесь.

Я: Хорошо. Никуда не езди.

Кай: Ты же знаешь, я не поеду. Люблю тебя.

Я тут же отправляю сообщения Трэвису и Коди, проверяя, как дела, хотя они понятия не имеют, почему я это делаю. Коди спрашивает, не хочу ли я прийти к нему на ужин и посмотреть игру «Дьяволов Чикаго» по телевизору, но он живет достаточно далеко, и мне пришлось бы ехать на машине, а этому не бывать.

Затем я пишу Монти.

Я: Ты дома?

Монти: А кто спрашивает?

Я: Я.

Монти: Если я скажу «да», ты заявишься без приглашения и напомнишь мне, что скоро мы станем родственниками, потому что твой брат и моя дочь собираются пожениться?

Я: По сути, теперь я твой зять. Здорово, правда?

Монти: Не совсем так. И кроме того, я слышал, что ты теперь тоже чей-то зять.

Я: Ты уже слышал?

Монти: Весь клуб знает об этом!

Я: Я собирался тебе рассказать…

Монти: Нам нужно поговорить об этом как можно скорее, парень.

Я: Я знаю. Мы поговорим. Так ты дома?

Монти: Да.

Я: Хорошо. Увидимся на поле.

Возможно, это не вполне разумно, но когда я не могу избавиться от навязчивых мыслей, то проверяю, все ли в порядке у тех, кто мне дорог.

С тех пор, как я познакомился с Кеннеди, мне всегда хотелось ее проведать, если возникало подобное беспокойство, но я отговаривал себя, помня, что она не обязана общаться со мной вне работы.

Но теперь… теперь обязана по закону.

Я все еще расстроен тем, что она пыталась свалить вину за все на меня, но мои чувства к ней не изменились.

Я: Привет, Кенни. Ты дома?

Я расхаживаю из угла в угол, ожидая ответа, но минуты проходят, а его все нет. На моем экране даже не мелькают серые точки.

Очередной раскат грома, кажется, сотрясает здание, заставляя меня нервничать.

Я: Кен, пожалуйста, ответь.

Она молчит.

Я: Если ты не ответишь, я стану называть тебя миссис Родез перед всей командой.

Ответ приходит мгновенно.

Кенни: Даже не вздумай.

Я: А вот и моя женушка!

Кенни: Отвратительно.

Я: Ты дома?

Кеннеди снова не отвечает, поэтому я ей звоню.

– Что?

– Ты дома?

– Какое тебе дело?

– Просто ответь на чертов вопрос, Кеннеди. Ты дома?

– Да, я дома.

– А ты никуда не собираешься сегодня вечером?

– Нет.

– Ладно, хорошо.

– Почему ты спрашиваешь?

– Просто хотел знать.

Она вздыхает так, словно я ей порядком надоел, а ведь она замужем за мной меньше сорока восьми часов.

– Ты меня утомляешь, Родез.

Мне приходится прикусить губу, чтобы сдержать улыбку.

– Мне известны и другие способы утомлять. Просто дай знать, когда тебе захочется хорошенько выспаться, и мы сможем скрепить наш брак, Кен.

Она хохочет, и ее смех звучит так свободно и непринужденно, что я позволяю себе широко улыбнуться, слушая его.

– Так что ты решила? – спрашиваю я.

Технически я ничего не получаю от нашего соглашения. Мы делаем это ради нее, но я все равно отчаянно хочу, чтобы Кеннеди согласилась. Если она согласится, я как минимум смогу проводить с ней время, и это все, чего я хочу.

На том конце провода повисает тяжелая пауза.

– Это совсем не то, чего я хочу.

Черт. Сразу к делу.

– Я… – поправляется Кеннеди, – я хочу иметь выбор. Не как с прошлой помолвкой.

Что?

– У меня никогда не было возможности ходить на свидания ради удовольствия, и я с нетерпением этого ждала, теперь я…

– …замужем, – заканчиваю я за нее.

– Да. Я замужем.

– Мне очень жаль.

Я все еще раздражен, что она винит в этом меня, и теперь почти готов извиниться.

– Это моя вина, – признается Кеннеди. – Я втянула тебя в эту историю, а теперь ты пытаешься все спасти. Я просто… Исайя, у нас с тобой никогда не будет ничего, кроме этого соглашения.

– И почему ты так в этом уверена?

Потому что я на сто процентов убежден, что она ошибается.

– Мы слишком разные, и, если ты надеешься на что-то, кроме окончания брака, я не хочу соглашаться. Наше соглашение – всего на шесть месяцев. Когда закончится сезон, у меня начнется жизнь, которую я с нетерпением ждала.

Возможно, если бы я не был таким безнадежным романтиком, ее упорство ранило бы меня сильнее, но я слышу лишь слова «шесть месяцев».

У меня есть полгода, чтобы изменить ее мнение о себе.

– О какой жизни ты мечтаешь? – спрашиваю я. Мне интересно, чем это отличается от того, как она жила до нашей ночи в Лас-Вегасе?

Кеннеди смеется, но как-то грустно.

– Нормальной.

– А что для тебя нормально, Кенни?

– Ты решишь, что я странная.

– Возможно, мне будет полезно найти у тебя пару отрицательных качеств: я так тобой одержим, что пока не заметил ни одного.

Кеннеди снова смеется, и я вдруг осознаю, что нечасто слышу ее смех. Придется над этим поработать!

– Нормальная жизнь – это когда я встречаюсь, с кем хочу. Могу познакомиться в баре. Или пойти с парнем на ужин, где не нужно соблюдать строгий дресс-код. Когда я не выхожу замуж по пьяни из мести, а моя помолвка не является сделкой.

Что?

– Расскажи о последнем поподробнее.

– Может быть, в другой раз. – Она вздыхает. – В общем… я согласна. Эгоистично, но я этого хочу.

– Что ж, это хорошо, потому что я уже купил тебе кольцо.

– О, как быстро! Наверное, мне тоже следует купить тебе кольцо, да?

– Это будет справедливо.

– У тебя есть предпочтения?

– А мужчины носят бриллианты?

– Ты хочешь кольцо с бриллиантом?

– Я хочу, чтобы оно было чертовски экстравагантным. Ты хотела утонченности, поэтому потратимся на меня.

Кенни снова хихикает в трубку, что странно. Она никогда так свободно не смеялась. Никогда не была такой откровенной и честной.

– Кеннеди Кей, ты что, пьяна?

– Немного.

Я прижимаю телефон к уху и откидываюсь на спинку кровати, подложив одну руку под голову. Прежняя тревога больше не давит мне на грудь.

– Я думал, ты не очень-то любишь выпить.

– Так и есть.

– Ты что, уже пьешь из-за меня?

– О, ты удивишься.

– И что ты пьешь?

Вопрос звучит похоже на «Что на тебе надето?», и это мне тоже хотелось бы узнать.

– Текилу.

Я улыбаюсь.

– Опасно. Я слышал, что люди, которые пьют текилу, совершают ошибки по пьяни.

– А я слышала, что эти ошибки называют счастливыми случаями.

Я закатываю глаза в полной уверенности, что она слышит улыбку в моем голосе.

– Исайя?

– Да?

– Ты все еще злишься на меня?

Я обдумываю ответ.

– Мне трудно злиться, ведь только что ты согласилась стать моей женой.

– Злость – это нормально. Можешь злиться на меня, если тебе это нужно. Ты не обязан постоянно прятаться за улыбкой.

Я делаю паузу, чувствуя, что разговор зашел слишком далеко, но пытаюсь за шуткой скрыть свое слабое место.

– Ты наконец заметила мою улыбку, Кенни?

– Угу. Я заметила, что ты улыбаешься, даже когда не хочешь этого. Например, мне. Сегодня я задела твои чувства, но вместо того, чтобы оставить меня разбираться со всем в одиночку, ты помог мне сохранить работу и убедился, что я улыбаюсь, прежде чем уйти.

Я и не подозревал, что она это заметила. Не думал, что кто-то вообще обращает на это внимание.

– Ты можешь на меня злиться, – продолжает Кеннеди. – Это не изменит моих чувств к тебе.

«Ты можешь на меня злиться. Это не изменит моих чувств к тебе».

Я откашливаюсь.

– Значит, ты продолжишь меня ненавидеть?

– Именно. – Я слышу, как она сглатывает. – Исайя?

– Да.

– Почему ты не воспользовался ситуацией в ту ночь в Вегасе?

Господи!

– Кенни, ты пьяна.

– Я хочу, чтобы ты ответил.

Вся кровь в моем теле приливает к горлу от вопроса Кеннеди Кей о том, почему я ее не тронул.

– Под словами «воспользоваться ситуацией» ты имеешь в виду что-то помимо женитьбы?

– Да. Помимо женитьбы.

– Ты хочешь, чтобы я что-то предпринял?

– Не знаю. Мне просто интересно, почему ты этого не сделал.

– Что ж, – выдыхаю я. – Я был так же пьян, как и ты, вот и все. К тому же, я думаю, моя мама встала бы из могилы и забрала бы меня с собой, если бы я хоть раз прикоснулся к женщине, которая пьяна. Но даже несмотря на то, что я потратил столько времени, пытаясь привлечь твое внимание, я не стану ничего предпринимать, пока не буду уверен, что ты тоже этого хочешь.

Повисает тяжелое молчание.

– Кенни, ты хотела моего внимания в тот вечер?

Она усмехается в трубку.

– Спокойной ночи, Исайя.

Кеннеди отключается как раз в тот момент, когда небо озаряет очередная вспышка молнии.

И только тогда я понимаю, что на какое-то время забыл о грозе.