Обольщение

Глава 1

Джулиан Ричард Синклер, граф Рейвенвуд, слушал и не верил услышанному: на официальное предложение руки и сердца он получил отказ. Он был взбешен. Что воображает о себе эта леди? К сожалению, спросить ее об этом он не мог. Леди предпочла исчезнуть, поручив своему деду отклонить столь великодушное предложение графа. Ее поверенный чувствовал себя явно не в своей тарелке.

— Черт побери, Рейвенвуд! Мне и самому ее решение не по душе. Моя внучка уже не желторотый цыпленок, только что из детской, — мрачным тоном рассуждал лорд Дорринг. — Вообще-то она весьма приятная девушка и обычно покладиста. Но она выросла. — Он удивленно пожал плечами. — Ей уже двадцать три, в конце концов. И в последнее время в ней стало заметно проявляться своенравие. Иногда ее поведение меня совершенно обескураживает и раздражает, но ничего не поделаешь. Я уже не могу ей приказывать.

— Мне известен ее возраст, — сухо отвечал Джулиан. — Я как раз надеялся, что в ее-то возрасте девушка должна проявлять больше благоразумия и она сразу примет мое предложение.

— Да она вообще-то разумная, — пролепетал лорд Дорринг. — Вполне разумная, и не подумайте, что она какая-нибудь глупенькая, легкомысленная, истеричная девица. — Румяное лицо лорда, обрамленное бакенбардами, вспыхнуло от смущения. — Моя внучка спокойного и веселого нрава, вполне может служить прекрасным образцом женской скромности и добродетели…

— «Женской скромности и добродетели…» — эхом отозвался Джулиан.

Лорд Дорринг просиял:

— Совершенно верно, милорд. Женской скромности и добродетели. После того как утонули в море ее родители — наш младший сын и его жена, она с сестрой переехала к нам. Софи тогда исполнилось семнадцать. С тех пор она лучшая помощница бабушке. Я думал, вы запомнили ее. — Лорд Дорринг откашлялся. — Или вы тогда не обратили внимания на Софи? Вы, конечно, были заняты… гм… другими делами…

«Другие дела… Лорд Дорринг прибегнул к вежливому эвфемизму, чтобы не называть своими именами мою очевидную глупость: я попался в сети, расставленные красивой ведьмой по имени Элизабет, и запутался в них, как беспомощный птенец», — подумал про себя Джулиан.

— Если ваша внучка, как вы утверждаете, образец всех достоинств, Дорринг, почему вам не удалось убедить ее принять мое предложение?

— Да, я сам виноват, — быстро закивал он, — по крайней мере так утверждает ее бабушка. — Кустистые брови старика сошлись на переносице. — Боюсь, я разрешил ей слишком много читать. И как говорят мне теперь — совсем не те книги, какие нужны молодой леди. Но разве кто посмеет диктовать Софи, что можно читать, а что нельзя? Я даже не могу вообразить, чтобы кому-нибудь удалось ей что-то запретить. Еще немного вина, Рейвенвуд?

— Спасибо. Пожалуй, не помешает пропустить еще стаканчик.

Джулиан взглянул на раскрасневшегося хозяина и заставил себя говорить спокойно:

— Признаюсь, я не очень понимаю, Дорринг, какое отношение имеет чтение к нашему делу?

— Я не следил за тем, что она читает, — пробормотал лорд Дорринг и залпом выпил вино. — Молодые женщины набираются из книг всяких глупых идей, читая все без разбору. После того как умерла ее сестра три года назад, я многое ей позволяю. Мы с женой обожаем Софи. Она действительно очень умная девушка. Никак не пойму, почему ей взбрело в голову отказать вам? Я уверен, если бы вы дали ей время на раздумье, она переменила бы свое мнение.

— Время на раздумье? — Брови Рейвенвуда поднялись, и в голосе прозвучал неприкрытый сарказм.

— А разве вы не торопите события? Даже моя жена так считает. Мы, деревенские, предпочитаем не спешить в подобных делах. Не то что в городе, смею заметить. Очаровательные головки женщин, даже вполне здравомыслящие, забиты романтическими мечтами, у них свои представления о том, как джентльмен должен делать девушке предложение. Цветы, комплименты… — Лорд Дорринг посмотрел на гостя с некоторой надеждой. — И если бы вы дали Софи еще несколько дней, чтобы обдумать ваше предложение…

— Я бы сам хотел поговорить с мисс Дорринг, — решительно заявил Джулиан.

— Но я же вам все объяснил. Сейчас это невозможно: ее нет — по средам она навещает старую Бесс.

— Да-да. Но ведь Софи знала, что мой визит назначен на три часа дня?

Лорд Дорринг снова прокашлялся:

— Я, конечно, сообщил об этом Софи, но она, видимо, пропустила мои слова мимо ушей. Вы же знаете этих молоденьких женщин. — Старик посмотрел на часы. — Она будет дома в половине пятого.

— К сожалению, я не могу ждать. — Джулиан поставил бокал и поднялся. — Пожалуйста, сообщите вашей внучке, что я не отношусь к числу терпеливых мужчин. Я очень надеялся, что сегодня мы уладим вопрос с женитьбой.

— Мне кажется, Софи считает дело решенным, милорд, — печально отозвался лорд Дорринг.

— Будьте так любезны сообщить ей, что я не считаю дело решенным. Я заеду еще раз — завтра в это же время. Я буду весьма признателен, Дорринг, если вы потрудитесь напомнить Софи о моем визите. Я хочу побеседовать с ней лично.

— Конечно, конечно, Рейвенвуд, однако обязан вас предупредить: она уезжает из дома, когда вздумается. Временами она бывает очень упрямой.

— Тогда мне остается лишь надеяться, что вы проявите немного собственной воли. Она же ваша внучка, в конце концов. И если есть необходимость натянуть вожжи, так почему бы этого не сделать?

— Бог мой! — воскликнул Дорринг. — По-вашему, так легко повлиять на Софи?!

Джулиан направился к двери через маленькую обшарпанную библиотеку и вышел в узкий темный холл. Дворецкий, чья ливрея вполне гармонировала с поблекшим и обветшалым, давно забывшим лучшие времена старым имением, вручил ему высокую касторовую шляпу и перчатки.

Джулиан резко кивнул и быстро проследовал мимо пожилого слуги. Каблуки блестящих ботфортов глухо простучали по каменному полу. Он уже пожалел, что потратил столько времени, переодеваясь в официальный костюм для совершенно бесплодного визита. Лучше бы он поехал в Чесли-Корт верхом, а не в этой карете. Зря только потратил столько усилий, чтобы придать своему визиту официальный характер. И будь он верхом, на обратном пути заехал бы к арендатору одного из коттеджей. По крайней мере день не пропал бы даром.

— Домой! — бросил он, когда ему открыли дверцу кареты.

Кучер в рейвенвудской ливрее, зеленой с золотом, дотронулся до шляпы, что означало: приказ ясен.

Прекрасная упряжка гнедых рванула с места, едва только щелкнул кнут и хлопнула дверца кареты. Граф Рейвенвуд сегодня не в настроении раскатывать по сельским дорогам.

Джулиан откинулся на подушки, вытянул ноги и скрестил руки на груди. Он попытался сдержать нетерпение, хотя задача была не из легких.

У него и мысли не возникало, что его предложение кем-то будет отклонено. Мисс Софи Дорринг, черт ее побери, не может и мечтать о чем-то лучшем. Все заинтересованные лица понимали это.

Лорд Дорринг и его жена едва не лишились сознания, когда несколько дней назад Джулиан попросил руки их внучки. Они прекрасно отдавали себе отчет, что Софи давно уже миновала тот возраст, когда девушке делают столь выгодное предложение. Граф был прямо-таки подарком судьбы, посланным провидением.

Губы Джулиана насмешливо скривились, когда он представил себе сцену: Софи сообщает своим воспитателям о намерении отклонить предложение графа. Лорд Дорринг явно растерялся, лихорадочно соображая, как выпутаться из ситуации, а лицо мадам наверняка пошло пятнами. Их начитанная внучка нанесла им сокрушительный удар.

Но весь вопрос в том, почему эта дурочка так повела себя. Она должна была кинуться Джулиану на шею, услышав такое предложение. Он ведь собирался поселить ее в Рейвенвудском аббатстве, сделать графиней Рейвенвуд. Девица двадцати трех лет, воспитанная в деревне, со скромным приданым, с весьма посредственной внешностью, вряд ли могла рассчитывать на что-то большее. Джулиан мимоходом подумал: а что за книги читает Софи? Впрочем, не так это важно.

Дедушка явно потакает прихотям внучки. Вот в чем дело. Женщина моментально начинает пользоваться слабостями мужчин, стоит только проявить их.

Однако возраст Софи играл не последнюю роль в выборе Джулиана. Он уже был однажды женат на молодой взбалмошной девице, с него довольно. Воспоминаний о сценах, вспышках ярости и истериках Элизабет ему хватит до конца жизни. Поэтому он решил выбрать взрослую и уравновешенную женщину. И менее требовательную. И благодарную.

К тому же у Софи в деревне, казалось Джулиану, нет большого выбора женихов. Сомнительно, что и в городе она пользовалась успехом. Она не из таких леди, кто притягивает к себе пресыщенных светских львов, считающих себя знатоками женщин и ценителями лошадей. И, увидев ее однажды, они бы не удостоили ее более взглядом.

Софи не была ни жгучей черноволосой красавицей, ни милой голубоглазой ангелоподобной блондинкой, которые пользовались бешеным успехом у мужчин. Ее каштановые приятного оттенка локоны были столь же своенравны, как и сама хозяйка. Кольца волос постоянно выбивались из-под шляпы и стремились покинуть старательно уложенную прическу.

Она даже отдаленно не напоминала греческую богиню — образ, который вошел в моду в Лондоне. Но Джулиан ничего не имел против вздернутого носика Софи, мягкой округлости ее подбородка и теплой улыбки. Так что ему, желавшему поскорее получить наследника, будет совсем не обременительно почаще оказываться с ней в постели.

Он не мог не восхищаться прекрасными глазами Софи — удивительного, необычного бирюзового цвета с золотыми искорками. И самое замечательное, привлекавшее его в ней больше всего, — обладательница столь прекрасных глаз понятия не имела, как их использовать для флирта.

Вместо того чтобы бросать кокетливые взгляды из-под ресниц, Софи смотрела в глаза мужчине открыто и честно. Такая манера убеждала Джулиана, что Софи вряд ли удастся освоить виртуозное искусство обмана. И это его вполне устраивало. Попытка узнать истину, скрывавшуюся за милой ложью Элизабет, однажды чуть не свела его с ума. Софи была изящна, модные платья с завышенной талией шли ей, хотя и подчеркивали, что ее грудь не столь высока. Однако от Софи веяло здоровьем — качество, которое Джулиан очень ценил. Зачем ему болезненная жена? Хрупкие женщины трудно рожают.

Джулиан, мысленно рассматривая свою избранницу, понял, что в основном он довольно верно оценил ее физические качества, но в то же время, судя по всему, не принял во внимание некоторые особенности ее характера.

Например, он никогда бы не догадался, что за простотой и скромностью обнаружится своенравие и чрезмерная гордость. Вероятно, именно гордость помешала Софи проявить хотя бы элементарную благодарность. И ее своенравие оказалось сильнее, чем можно было ожидать. Ее бабушка и дедушка пребывают в растерянности и совершенно беспомощны перед непредвиденным отказом внучки. И спасать положение следует самому, ни на кого не надеясь.

Джулиан принял решение, когда карета с грохотом остановилась перед импозантным въездом в аббатство Рейвенвуд. К парадному входу в дом вели две лестницы, словно две клешни огромного рака. Граф выбрался из экипажа и, поднимаясь по каменным ступеням, негромко и спокойно отдавал приказы:

— Пошлите кого-нибудь в конюшни, Джессап. Я хочу, чтобы через двадцать минут мне оседлали вороного жеребца.

— Слушаю, милорд.

Дворецкий удалился, чтобы передать указание лакею, а Джулиан прошел через холл, громко стуча каблуками по черно-белому мрамору, затем поднялся по лестнице, покрытой тяжелым плотным ковром.

Джулиан не обращал внимания на окружавшее его великолепие: он здесь вырос, все ему было привычно, и он мало заботился об аббатстве после женитьбы на Элизабет. Когда-то он гордился своим домом. Гордился и принадлежавшими ему плодородными землями. Теперь же чувствовал лишь смутную неприязнь к своему родовому гнезду.

Время от времени ему приходила в голову навязчивая мысль: не в этой ли комнате ему наставляли рога.

Земля — другое дело. Ни одна женщина не способна запятнать репутацию прекрасных плодородных полей Рейвенвуда или других его имений. Мужчина может положиться на землю, если будет о ней заботиться. Она не предаст и не оставит его без награды. Сохранить земли для будущих графов Рейвенвудов — ради такой цели Джулиан мог пойти на самую большую жертву. Он готов был снова жениться в надежде, что при другой жене в аббатстве не останется и следа от Элизабет, особенно в чрезвычайно роскошной, экзотически чувственной спальне, которую она здесь устроила. Джулиан ненавидел эту комнату и ни разу со дня смерти Элизабет не переступал ее порога.

Не вызывает сомнений одно, говорил он себе, поднимаясь по лестнице: никогда больше он не повторит ошибки, которые совершил в первом браке, никогда больше не окажется мухой, попавшей в паутину.

Через четверть часа Джулиан в костюме для верховой езды уже спускался по лестнице. Он ничуть не удивился, обнаружив уже оседланного вороного жеребца по кличке Ангел. Он воспринял это как должное. Каждый в доме старался предупредить любое желание хозяина Рейвенвуда. И никто в здравом уме не захотел бы совершить промах, способный пробудить гнев дьявола.

Джулиан вскочил в седло, и конюх быстро отступил назад: жеребец вздернул голову, нетерпеливо перебирая копытами. Мощные мускулы перекатывались под глянцевой кожей, но Джулиан твердой рукой успокоил животное. Потом пришпорил коня, и тот рванулся вперед.

Ему не составит труда перехватить мисс Софи Дорринг на пути в Чесли-Корт, думал Джулиан. Он знал каждый дюйм своих владений и догадался, что встретит ее на берегу: желая сократить путь, она наверняка поедет через его земли по тропинке, огибающей пруд.

— Он когда-нибудь убьется на этом жеребце, — бросил слуга конюху, своему двоюродному брату. Конюх сплюнул на гравий.

— Его светлость верхом на Ангеле ничем не рискует. Ездит, как сам дьявол. Не знаешь, надолго он сюда на этот раз?

— На кухне говорят, что граф решил подыскать себе жену. И будто бы положил глаз на внучку лорда Дорринга. Его светлость мечтает о спокойной деревенской девушке. Такой, чтобы не доставляла хлопот.

— Его за это не осудишь. На месте графа я бы тоже так поступил, после той-то ведьмы.

— Кухарка Мэгги божится, что первая жена графа была настоящей ведьмой, которая превратила его светлость в дьявола.

— Если Мэгги говорит, значит, так оно и есть. А я же тебе скажу, что очень сочувствую мисс Дорринг. Она хорошая. Помнишь, зимой она лечила своими травами мою матушку от простуды? Матушка клянется, что, если бы не мисс Дорринг, она сошла бы в могилу.

— Зато мисс Дорринг станет графиней, — заметил слуга!

— Оно конечно, но ей придется слишком дорого заплатить за честь быть женой дьявола.

Софи, пристроившись на скамейке перед домиком старой Бесс, тщательно укладывала в мешочек сухой пажитник. Потом занялась пучком только что собранных трав. Домашние запасы чеснока, чертополоха, паслена и мака быстро истощались.

— Ну вот, этого мне хватит месяца на два, Бесс, — объявила она, поднимаясь и отряхивая руки.

Она не обратила внимания, что на блекло-синей юбке, в которой она обычно отправлялась верхом, осталось пятно от свежих трав.

— Осторожнее заваривай головки мака, когда будешь готовить чай от ревматизма для леди Дорринг, — предупредила Бесс. — Нынче мак очень сильный.

Софи кивнула сморщенной старой женщине, научившей ее разбираться в травах.

— Я постараюсь. А как твои дела? Может, нужно что-нибудь?

— Ничего, детка. Ничего. — Бесс окинула взглядом свой домик, огород, засеянный травами, спокойно вытерла руки о фартук. — У меня все есть.

— Ты всегда так говоришь. Тебе повезло, что ты довольна своей жизнью, Бесс.

— Придет время, и ты тоже успокоишься. Если, конечно, сама того захочешь.

Лицо Софи стало серьезным.

— Может быть. Но сначала мне предстоит кое-что сделать.

Выцветшие глаза Бесс с сожалением и пониманием посмотрели на девушку.

— Я думала, ты уже отказалась от мести, детка, и наконец оставила в прошлом все, что там и должно остаться.

— Все меняется, Бесс. — Софи завернула за угол маленького, крытого соломой домика, где стоял ее мерин. — У меня появилась возможность добиться торжества справедливости.

— Если у тебя есть хоть какой-то здравый смысл, послушай моего совета: забудь все, детка. Что сделано, то сделано. Твоя сестра — упокой Господи ее душу! — умерла. И ты ее не вернешь. У тебя своя жизнь, и лучше заняться ею. — .Губы Бесс раздвинулись в беззубой улыбке. — Я слышала, на днях тебе предстоит принять важное решение.

Софи быстро посмотрела на старуху, машинально пытаясь поправить сбившуюся набок шляпу для верховой езды.

— Тебе всегда обо всем известно. По слухам, сам дьявол сделал мне предложение выйти за него замуж.

— Люди, которые называют лорда Рейвенвуда дьяволом, — самые настоящие сплетники. А меня интересует только правда. Итак, он сделал предложение?

— По-моему, правда заключается в том, что он связан с Люцифером. Я почти уверена в этом. Никогда в жизни я не встречала более надменного человека, чем его светлость. Этакая гордость может распирать только самого дьявола.

Бесс нетерпеливо покачала головой:

— Я о другом. Значит, он сделал тебе предложение?

— Да.

— Ну? И когда ты должна дать ответ?

Софи пожала плечами и отказалась от дальнейших попыток поправить шляпку на голове. Шляпки никогда на ней не держались.

— Дедушка должен встретиться с ним сегодня днем. Граф послал записку, что в три часа заедет за ответом.

Бесс резко остановилась на выложенной камнем дорожке. Седые букли выбились из-под желтого муслинового чепца. Ее морщинистое лицо выразило удивление.

— Сегодня? А ты тут возишься с травами? Точно сегодня обычный день? Что за вздор, детка? Ты должна быть в Чесли-Корт, одетая в свое лучшее платье.

— Зачем? Нет совершенно никакой необходимости. Дедушка в состоянии сказать дьяволу, чтобы он убирался в свой ад.

— Сказать дьяволу, чтобы он убирался в свой ад? Софи, ты велела отказать графу?

Софи мрачно улыбнулась. Она остановилась рядом с мерином.

— Ты все правильно поняла, Бесс. — Она рассовала мешочки с травами по карманам.

— Что за вздор?! — не унималась Бесс. — Невозможно поверить, чтобы лорд Дорринг оказался настолько бестолковым. Он же знает, что тебе никогда больше не сделают лучшего предложения, проживи ты еще хоть сто лет.

— А я в этом не уверена, — усмехнулась Софи. — Хотя, конечно, все зависит от того, что считать хорошим предложением.

Бесс пристально посмотрела на нее:

— Дитя, ты боишься графа? Я думала, у тебя хватает ума не верить слухам, которые рассказывают деревенские кумушки.

— А я им и не верю, — сказала Софи, устраиваясь в седле. — Ну разве что наполовину. Тебе так спокойнее, Бесс?

Софи подоткнула подол юбки вокруг ног. Она ездила верхом по-мужски, что считалось для женщины неприличным, но в деревне люди снисходительно относились к ее привычке. В любом случае Софи была уверена, что она сидит на лошади достаточно скромно, показывая миру только коричневые ботиночки.

Бесс ухватилась за поводья:

— Так вот, девочка, не верь никаким сказкам вроде того, что его светлость утопил свою первую жену в пруду. Хорошо?

Софи вздохнула:

— Нет, Бесс, я не верю этому.

А если точнее, она не хотела этому верить.

— Слава Богу. Хотя сам Бог знает, что никто в округе не осудил бы графа, поступи он так с женой, — заявила Бесс.

— Да.

— Тогда почему? Из-за какой такой чепухи ты отказываешь его светлости? Мне не нравятся твои глаза, детка. Я уже видела их такими, и это не сулит ничего хорошего. И что ты собираешься сейчас делать?

— Сейчас? Отправлюсь на старом Дансере в Чесли-Корт, а потом разберу травы, которые ты великодушно мне дала. Дедушку беспокоит подагра, а у меня как раз кончился его любимый отвар.

— Софи, дорогая моя. Ты действительно откажешь графу?

— Нет, — честно призналась Софи. — Так что не смотри на меня с ужасом. Если он проявит упорство, то в конце концов получит меня. Но только на моих условиях.

Глаза Бесс округлились.

— А, теперь понимаю. Ты снова взялась за книжки о правах женщин. Не дури, дитя. Послушайся совета старой Бесс: не играй с Рейвенвудом. Он не из тех, кто ходит на поводу. Можно обвести вокруг пальца лорда Дорринга, но граф — человек другого замеса.

— Конечно, он совсем не похож на дедушку. Но постарайся не беспокоиться обо мне. Я знаю, что делаю. — Софи взяла поводья и каблуком тронула Дансера.

— Нет, детка, я как раз в этом не уверена! — крикнула ей вслед Бесс. — Не дразни дьявола. Не надейся, что ты останешься цела и невредима!

— Кажется, ты убеждала меня, что Рейвенвуд не дьявол, — бросила через плечо Софи, когда Дансер перешел на крупную рысь.

Она помахала Бесс рукой, и конь поскакал в гущу леса. Дансер не нуждался в указаниях наездницы: за последние годы он хорошо изучил эту дорогу и помнил, что ближе всего до Чесли-Корта через земли Рейвенвуда.

Софи опустила поводья на шею Дансера, пытаясь представить себе сцену, которая, несомненно, разыграется по ее возвращении в Чесли-Корт.

Бабушка с дедушкой наверняка очень расстроены: леди Дорринг утром слегла в постель и принимает соль и тоники; лорд Дорринг, которому предстояло встретиться лицом к лицу с Рейвенвудом, скорее всего находит успокоение в бутылке кларета. А лакеи маленького дома молчаливы и угрюмы, поскольку им выгоден удачный брак Софи, иначе у старых слуг не будет никакой надежды на пенсию.

Никто в доме, похоже, не в силах понять упрямства Софи. Слухи, домыслы, мрачные истории… Если это не учитывать, то он хорошая партия: граф — солидный, богатый и знатный человек. В его собственности большая часть земель здесь, в Хэмпшире, два имения поменьше в соседних графствах и роскошный дом в Лондоне.

Кроме того, всем известно, что Рейвенвуд прекрасно управляет всеми своими землями, честен с арендаторами и слугами. А это ценилось здесь в первую очередь. Все, кто зависел от графа и был достаточно благоразумен, чтобы ему не противоречить, чувствовали себя на его землях хорошо.

У Рейвенвуда, конечно, есть свои недостатки, никто этого не отрицает, но он заботится о земле и людях на ней. Может, он и убил свою жену, но, однако, не сделал ничего поистине дурного — не промотал наследство в Лондоне, не проиграл его бездарно в карты.

«И почему бы им, спрашивается, хорошо не относиться к Рейвенвуду, — подумала Софи, — им же не грозит выйти за него замуж и остаться с ним наедине».

Взгляд Софи — как обычно, когда она ездила по этой дорожке, — был прикован к темным холодным водам Рейвенвудского пруда, мелькавшего в просветах между деревьями. На поверхности еще плавали льдинки. Пруд был очень глубокий. На берегу кое-где виднелся нерастаявший снег, и воздух был по-зимнему холодным. Софи поежилась, а Дансер внезапно беспокойно заржал. Софи наклонилась, протянула руку, собираясь успокоить коня, потрепав его по шее, но рука замерла на полпути. Холодный ветер гнул ветви над ее головой. Софи снова поежилась, но на этот раз не от весенней прохлады. Она выпрямилась в седле, завидев мужчину на черном как ночь жеребце. Он скакал ей навстречу через рощицу голых деревьев. Ее сердце забилось, как всегда в присутствии Рейвенвуда.

Хотя и не сразу, но Софи призналась себе: она знает, что это за дрожь. Что поделать, если в глубине души она хранит любовь к этому человеку еще с тех пор, как ей исполнилось восемнадцать. Именно тогда ее впервые представили графу Рейвенвуду. Он, конечно, не помнит этого. Тогда он смотрел только на свою красивую ведьму — Элизабет.

Ее чувство к богатому графу Рейвенвуду было не просто увлечением молодой девушки первым мужчиной, поразившим ее воображение. Это увлечение не прошло само собой даже тогда, когда стало ясно, что у нее нет никаких шансов заинтересовать графа. За несколько лет ее чувство лишь окрепло, став глубоким и постоянным.

Софи влекли спокойная сила, врожденная гордость и целостность характера, которые она чувствовала в графе. Она тайно мечтала о нем, думала как о честном благородном человеке, совершенно забывая о его наследном титуле.

Когда ослепительная Элизабет весьма преуспела в том, чтобы преклонение мужа сменилось болью и яростью, Софи очень хотелось помочь Рейвенвуду, успокоить его. Но он был недосягаем: искал утешения на континенте, сражаясь под знаменами Веллингтона.

По возвращении графа стало понятно, что он спрятал свои чувства где-то глубоко внутри и со всей страстью и энергией, на которые только был способен, обратился к земле.

Вороной жеребец очень подходит ему, подумала Софи. Она слышала, что коня зовут Ангелом, и оценила чувство юмора Рейвенвуда.

Ангел, словно творение мрака, принадлежал человеку, предпочитавшему жить в тени. Граф в седле казался одним целым с великолепным конем. Рейвенвуд был гибким и сильным, его руки, большие и ловкие, без труда могли задушить жену, как поговаривали местные жители, пронеслось в голове Софи.

Рейвенвуд не нуждался в подкладных плечах, чтобы подчеркнуть их ширину. А бриджи для верховой езды обрисовывали его мускулистые бедра.

Он знает толк в одежде, рассуждала Софи, но во всем Лондоне не отыскать столь искусного портного, который нарядом сумел бы смягчить неумолимую суровость вечно угрюмого лица Рейвенвуда.

Его волосы были такие же черные, как шелковистая шерсть жеребца. Глаза светились зеленым демоническим светом. Говорили, что все Рейвенвуды рождались с глазами под цвет фамильных изумрудов.

Но глаза графа смущали Софи не только своим цветом. Ее тревожил его оценивающий взгляд. «Интересно, чего я стою в глазах его светлости?»— спрашивала себя Софи.

Она натянула поводья, поправила перо на шляпе, спадавшее на глаза, и попыталась изобразить доброжелательную улыбку:

— Добрый день, милорд. Какая неожиданная встреча в лесу.

Вороной жеребец резко остановился в нескольких футах от Дансера. Рейвенвуд секунду молчал, изучая вежливую улыбку Софи. Но не поддержал предложенного светского тона.

— А что именно вы считаете удивительным в такой встрече? В конце концов, это моя земля. Я знал, что вы отправились навестить старуху Бесс, и догадался, какой путь вы изберете, чтобы добраться до Чесли-Корта.

— Вашей проницательностью можно только восхищаться, милорд. Достойный пример владения дедуктивным методом. Я обожаю логическое мышление.

— Вы прекрасно знали, что сегодня нам предстояло решить очень важное дело. И если вы умны — так, по крайней мере, утверждает ваш дед, — то должны были догадаться, что я хотел уладить все сегодня же. Следовательно, в нашей встрече нет ничего удивительного. Более того, я готов держать пари, что встреча предусмотрена вами заранее.

Софи крепко вцепилась в вожжи, мягкий голос словно обжигал ее изнутри. Дансер настороженно вскинул уши, и она тотчас расслабила пальцы. Бесс права, Рейвенвуд не тот человек, которого можно дергать за веревочку. С ним необходимо соблюдать осторожность.

— Видите ли, мои дела ведет дедушка, — сказала Софи. — Разве он не передал мой ответ на ваше предложение?

— Передал. — Рейвенвуд позволил своему норовистому жеребцу еще на несколько шагов приблизиться к Дан — .серу. — Но я решил не принимать ответ, не обсудив вопрос с вами лично.

— Совершенно справедливо, милорд, иначе не очень хорошо получается. Может быть, в Лондоне так принято решать подобного рода дела?

— Я хочу поговорить с вами. Вы же не жеманная пустышка, мисс Дорринг, и, пожалуйста, не надо меня дразнить. Вы вполне способны сами за себя отвечать. Так что объясните, в чем ваши затруднения, а я попытаюсь, если возможно, их решить.

— Затруднения, милорд?

Глаза его стали темно-зелеными.

— Я бы советовал вам не играть со мной, мисс Дорринг. Я не потворствую женщинам, которые пытаются дурачить меня.

— Я прекрасно понимаю вас, милорд. И поверьте, я не хотела бы связать себя с мужчиной, который потворствует женщине, особенно если она пытается его дурачить.

Рейвенвуд сощурился:

— Объяснитесь, пожалуйста.

Она слегка пожала плечами. Ее шляпка чуть съехала на лоб, и привычным жестом Софи попыталась отодвинуть мешавшее перо.

— Конечно, милорд. Вы заставляете меня говорить откровенно. Я вам не верю и не представляю нас с вами супружеской парой. Я трижды пыталась завести разговор, когда вы посещали Чесли-Корт в последние две недели. Но похоже, у вас не было никакого интереса обсуждать дело со мной. Вы относитесь к женитьбе, словно к покупке новой лошади. И признаться, я намеренно воспользовалась столь решительной тактикой сегодня, чтобы наконец привлечь к себе внимание:

Рейвенвуд взирал на Софи с холодным раздражением.

— Я все-таки прав: вы ничуть не удивлены, встретив меня здесь. Прекрасно. Сейчас вы полностью завладели моим вниманием, мисс Дорринг. И что же, на ваш взгляд, я должен понять?

— Я знаю, что вы ждете от меня, — заявила Софи. — Это совершенно ясно. Но вы не имеете ни малейшего понятия, чего хочу от вас я. А до тех пор, пока вы этого не поймете и не согласитесь с моими пожеланиями, наш брак будет невозможен.

— Значит, нам следует шаг за шагом двигаться в этом направлении, — сказал Рейвенвуд. — Вы утверждаете, что вам известны мои ожидания. Чего же, по-вашему, я жду?

— Наследника. И никаких волнений. Вам нужно, чтобы я вас ничем не беспокоила.

Рейвенвуд кивнул, нехотя соглашаясь. Его губы слегка скривились.

— Ну что ж, довольно кратко.

— И точно?

— Вполне, — усмехнулся он. — Нет никакого секрета в том, что мне нужен наследник. Три поколения Рейвенвудов владели имением, и я не хочу, чтобы традиция прервалась на мне.

— Иными словами, вы смотрите на меня, точно на кобылу для разведения молодняка?

Кожаное седло скрипнуло под графом, он угрожающе посмотрел на Софи.

— К сожалению, ваш дед не ошибся, — наконец проговорил он. — Чтение книг лишило вас деликатности, мисс Дорринг.

— О, я бываю куда более грубой, чем сейчас, милорд. Например, я могу заявить, что у вас в Лондоне есть любовница.

— Черт побери! Кто вам сообщил? Не лорд же Дорринг, могу поклясться!

— Да здесь все говорят о ней.

— А вы верите рассказам крестьян о жизни лондонского света? Однако, насколько мне известно, жители деревни не отлучаются от своих домов далее чем за несколько миль, — фыркнул Рейвенвуд.

— А разве по столице о вас ходят другие сплетни?

— Я начинаю думать, что вы намеренно желаете оскорбить меня, мисс Дорринг.

— Нет, милорд, просто я очень осторожна.

— Это упрямство, а не осторожность. Да пошевелите, наконец, своими мозгами! Если бы в моем поведении было хоть что-то предосудительное, неужели ваши воспитатели одобрили бы мое предложение?

— Поскольку ваше предложение руки и сердца подкрепляется солидной суммой, то безусловно.

Рейвенвуд слегка улыбнулся:

— Впрочем, может, вы и правы.

— А вы хотели бы утверждать, что все россказни несправедливы? — спросила, немного поколебавшись, Софи.

Рейвенвуд испытующе посмотрел на нее:

— А что еще вы слышали?

Софи не ожидала, что разговор примет такой необычный оборот.

— Вы имеете в виду, что я слышала, кроме того, что вы содержите любовницу?

— Если другие слухи столь же нелепы, как этот, вам должно быть стыдно за себя, мисс Дорринг.

— Увы, боюсь, я не наделена столь изысканным чувством, как стыд, милорд. Досадный недостаток — несомненно, но вам следует иметь его в виду. Слухи, конечно, могут быть очень нелепы, но, признаюсь, я не могу к ним не прислушиваться.

Граф стиснул зубы:

— Действительно, прискорбный недостаток. А что еще вы слышали?

— Ну, кроме пикантных подробностей о любовнице, говорят, что вы как-то дрались на дуэли.

— Неужели вы рассчитывали, что я могу подтвердить такую чушь?

— Еще я слышала, что вы отправили жену в деревню, потому что Она не смогла вам лодарить наследника! — выпалила Софи.

— Я ни с кем не собираюсь обсуждать первую жену. — Лицо Рейвенвуда сразу стало непроницаемым. — Если мы намерены жить вместе, мисс Дорринг, я посоветовал бы вам никогда больше не упоминать о ней.

Софи вспыхнула:

— Извините, милорд. Я пытаюсь обсуждать не ее, а вашу привычку отправлять жен в деревню.

— Что за черт! О чем вы?

Софи призвала на помощь все свое мужество, чтобы продолжать разговор в столь ужасном тоне:

— Полагаю, мне следует объяснить вам, что я не намерена оставаться здесь, в Рейвенвуде, или в каком-то другом вашем имении, когда вы будете проводить время в Лондоне, милорд.

Он нахмурился:

— У меня сложилось впечатление, что вам здесь нравится.

— Да, мне нравится сельская жизнь, я ею довольна. Но я не хочу, чтобы меня заперли в Рейвенвудском аббатстве. Большую часть своей жизни я провела в деревне, милорд, и у меня появилось желание снова увидеть Лондон.

— Снова? А мне дали понять, что вам не понравилось в городе, мисс Дорринг.

Она смущенно отвела глаза:

— Не сомневаюсь, вам известно о моем поражении. Меня вывозили на сезон в город, но я никого не заинтересовала и не получила ни одного предложения.

— И я начинаю догадываться, почему так случилось, мисс Дорринг, — жестоко отвечал Рейвенвуд. — Если вы были такой же занудой со своими поклонниками, как сегодня со мной, вы их просто испугали.

— И вы тоже испугались?

— Еще бы, у меня просто дрожат коленки.

Софи едва сдержала улыбку.

— Но вы умеете скрывать свой страх, милорд.

Глаза Рейвенвуда заблестели, но он подавил смех:

— Давайте продолжим наш откровенный разговор, мисс Дорринг. Итак, я обещаю, что вы не будете жить безвыездно в Рейвенвуде. Каковы ваши следующие требования?

Софи задержала дыхание. Положение становится угрожающим.

— Да, есть еще требования, милорд.

Граф вздохнул:

— Позвольте узнать — какие?

— Вы достаточно определенно выразились, в чем состоит ваш интерес в нашем браке. Наследник.

— А вас удивляет мое желание, мисс Дорринг? Но разве желание иметь детей не совершенно закономерная причина для женитьбы?

— Понимаю, — кивнула Софи. — Но я не готова сразу приступить к вынашиванию ребенка, милорд.

— Не готовы? Но позвольте… вам уже двадцать три. По-моему, дорогая моя, вы более чем готовы.

— Конечно, меня пора сдать в архив, милорд. И нет нужды подчеркивать это лишний раз. Но, как ни странно, я не кажусь себе старой, и вам, видимо, тоже, иначе вы не захотели бы на мне жениться.

Рейвенвуд улыбнулся, и Софи увидела, какие у него сахарно-белые зубы.

— Я должен признаться, что когда тебе тридцать четыре, то двадцать три не так уж много. Тем более вы производите впечатление здоровой женщины, вы хорошо сложены и достойно справитесь с муками родов.

— Я и понятия не имела, что вы такой эксперт.

— Мы опять уклоняемся от предмета разговора. Итак, о чем вы хотели мне поведать, мисс Дорринг?

Софи собралась с духом:

— Я соглашусь выйти за вас замуж только в том случае, если вы поклянетесь, что не примените ко мне насилия. Пока я сама не дам разрешение…

Она почувствовала, как под напряженным пристальным взглядом Рейвенвуда горячая волна прилила к ее лицу. Руки, уцепившиеся за поводья, дрожали, и Дансер беспокойно принялся перебирать ногами. Сильный порыв ветра согнул кроны деревьев, прошелся по юбке Софи.

Холодный гнев вспыхнул в зеленых глазах Джулиана.

— Даю вам слово чести, мисс Дорринг, что никогда в жизни я не насиловал женщин. Но мы говорим о браке, и мне кажется, вы должны понимать, что супружеские отношения дают не только определенные права мужу и жене, но и налагают некоторые обязательства.

Софи быстро кивнула, и ее шляпка совсем съехала на глаза. Но на сей раз она не обратила на это никакого внимания.

— Но я также знаю, милорд, что большинство мужчин не понимают, как глупо настаивать на своих правах, не принимая в расчет желание женщины. Вы относитесь к числу таких мужчин?

— Вы не можете ожидать, что я женюсь на женщине, которая не готова предоставить мне право исполнять обязанности мужа, — процедил Рейвенвуд сквозь зубы.

— А я и не говорила, что никогда не буду готова предоставить вам возможность исполнения супружеских прав. Я только прошу, чтобы вы дали мне время узнать вас поближе, привыкнуть к новому положению.

— Вы не просите, мисс Дорринг, вы требуете. Не результат ли это вашей любви к чтению?

— Ах, дедушка предупредил вас и об этом!

— Да, и я обещаю, что лично прослежу за вашим чтением, когда мы поженимся, мисс Дорринг.

— Таким образом, мы подошли к третьему пункту. Вы должны мне разрешить покупать книги и трактаты по своему усмотрению.

Вороной конь вскинул голову, а Рейвенвуд мысленно выругался. Опытная рука графа успокоила Ангела.

— Позвольте уточнить, верно ли я понял ваши требования? — спросил он с явной насмешкой. — Вас нельзя держать в деревне, вы не будете делить со мной постель до тех пор, пока сами того не захотите, и собираетесь читать все, что пожелаете, даже если я буду возражать.

Софи вздохнула:

— Да, это все мои условия.

— И вы надеетесь, что я соглашусь на этот возмутительный перечень?

— Сомневаюсь, милорд. В этом и заключена причина моего отказа, переданного вам сегодня днем. Я решила, что мой отказ спасет нас обоих от напрасной траты времени.

— Извините, мисс Дорринг, кажется, теперь мне совершенно ясно, почему до сих пор вы не замужем. Ни один здравомыслящий мужчина не согласится на столь смешной список условий с вашей стороны. Вы действительно искренне стремитесь избежать замужества?

— Я не спешу к алтарю.

— Оно и видно.

— Вообще-то у нас есть что-то общее, милорд, — пропела Софи сладким голосом. — Мне кажется, вы хотите жениться исключительно из чувства долга. Неужели вам так трудно понять, что и я могу не находить ничего привлекательного в замужестве?

— Похоже, вы недооцениваете даже те преимущества, которые способны дать мои деньги.

— Разумеется, милорд, ваши деньги сильная приманка. Но она из числа тех, что я в силах оставить без внимания. Конечно, на деньги, оставшиеся от отца, я никогда не куплю себе бальные туфельки с бриллиантами, но зато буду чувствовать себя независимой и все наследство истрачу как захочу. В случае если я выйду замуж, мне это не удастся.

— Так почему бы вам не добавить к списку еще одно требование: муж не должен руководить вами в экономических и финансовых вопросах, мисс Дорринг?

— Прекрасная мысль, милорд. Я думаю, именно так и следует поступить. Вы разрешили мои сомнения по еще одному вопросу. Благодарю вас.

— К сожалению, если даже найдется мужчина, начисто лишенный здравого смысла и готовый согласиться с вашими требованиями, где гарантия, что муж не изменит данному слову после свадьбы. Что вы на это скажете?

Софи опустила глаза. Граф, безусловно, прав.

— Да, милорд. Я буду полностью зависеть от слова чести будущего мужа.

— Осторожно, мисс Дорринг, — с мягкой угрозой произнес Рейвенвуд. — Мужское слово чести может быть нерушимым, когда дело касается карточных долгов или репутации дуэлянта, но оно почти ничего не стоит, когда разговор идет о женщине.

Софи похолодела:

— Следовательно, у меня нет выбора. В таком случае, я никогда не рискну выйти замуж.

— Вы ошибаетесь, мисс Дорринг. Выбор вы уже сделали и теперь не упустите свой шанс. Судя по вашим словам, вы бы согласились принять мое предложение, если бы я принял ваши условия? Прекрасно. Я согласен.

Софи в изумлении открыла рот. Сердце ее бешено забилось.

— Вы согласны на мои требования?

— Считаю, сделка заключена. — Сильные руки Рейвенвуда слегка натянули поводья, конь настороженно вскинул голову. — Мы поженимся как можно скорее. Ваш дед ждет моего визита завтра в три. Передайте ему о моем желании, чтобы к этому времени все было подготовлено. Поскольку вы и я пришли к согласию, смею надеяться, что у вас хватит мужества встретиться со мной завтра в вашем доме.

— Милорд, я не совсем вас понимаю, — ошеломленно проговорила Софи. — Вы уверены, что хотите на мне жениться на таких условиях?

Рейвенвуд саркастически улыбнулся, его зеленые глаза опасно сверкнули. Он явно забавлялся.

— Суть в том, Софи, как долго вы сможете придерживаться ваших требований, после того как столкнетесь с реальностью, став моей женой.

— Милорд, но ваше слово чести! — взволнованно воскликнула Софи. — Я настаиваю на нем!

— Жаль, что вы не мужчина, иначе за одно лишь высказанное сомнение я вызвал бы вас на дуэль. Я дал вам слово чести, мисс Дорринг.

— Благодарю вас, милорд. Вы действительно не будете возражать, чтобы я тратила наследство моего отца по своему усмотрению?

— Софи, сумма, которую я буду давать вам на квартал, значительно превышает ваш годовой доход. На первых порах вам будет этого достаточно для оплаты счетов. Ваши расходы меня не интересуют.

— О, понимаю. А как насчет книг?

— Надеюсь, как-нибудь справлюсь с глупыми идеями, которые книги вдалбливают вам в голову. Без сомнения, время от времени я буду раздражаться, но совсем не исключено, что это станет поводом для интересных споров. Скучные женские разговоры любого мужчину сведут с ума.

— Я попытаюсь не наскучить вам, милорд. Но давайте окончательно убедимся, что мы поняли друг друга. Вы не будете круглый год держать меня в деревне?

— Я разрешу вам сопровождать меня в Лондон при всяком удобном случае. Если вам действительно того хочется.

— Вы слишком добры, милорд. А как насчет последнего требования?

— Ах да. Я должен пообещать не пытаться овладеть вами насильно. Но мне кажется, надо как-то оговорить сроки. В конце концов, главная цель брака — наследник.

Софи почувствовала себя неловко:

— Оговорить сроки?

— Да, как долго вы будете привыкать ко мне?

— Шесть месяцев! — отважилась она.

— Не глупите, мисс Дорринг. Я не намерен ждать шесть месяцев, чтобы воспользоваться правами мужа.

— Три месяца?

Он собрался отвергнуть и этот срок, но вдруг в последнюю минуту передумал:

— Ну что ж, хорошо. Три месяца. Видите, как я покладист?

— Я поражена вашим великодушием, милорд.

— Так и должно быть. Вам ни за что не найти другого мужчину, который согласился бы на столь долгую отсрочку выполнения супружеских обязанностей.

— Вы правы, милорд. Я никогда не нашла бы другого мужчину, столь покладистого в вопросах, касающихся брака. Простите, но любопытство сильнее меня. А почему вы так покладисты?

— Я покладист потому, моя дорогая мисс Дорринг, что в конце концов я получу от этого брака то, что хочу. До скорого свидания. Встретимся завтра в три.

Его черный Ангел мгновенно развернулся на небольшом пространстве и галопом понесся между деревьями.

Софи находилась в оцепенении, пока Дансер не опустил голову пощипать траву. Это движение коня вернуло ее к действительности.

— Домой, Дансер! Я уверена, сейчас бабушка и дедушка или в истерике, или в полном отчаянии. Я должна сообщить им, что все разрешилось.

Но тут ей на ум пришла старая поговорка: если садишься обедать с чертом, возьми ложку подлиннее.