Обольщение ангела

5

«Двадцать третье декабря… Таинственный Пустой день, день, когда случается неожиданное».

Вспомнив эти слова Гордона, Роберта содрогнулась.

Сегодня все может произойти, а она сознавала, что не обладает сейчас достаточной внутренней силой, чтобы пережить какие-то новые неожиданности.

С тех пор, как три недели назад маркиз Инверэри ворвался в ее жизнь, Роберта чувствовала, что дух сопротивления медленно, но неуклонно покидает ее. Большую часть дня она проводила с ним, но, как ни странно, ухитрялась держаться от него и его таких соблазнительных губ на расстоянии. Ей недоставало так необходимой сейчас стойкости, чтобы удержать свое сердце в границах равнодушия.

Несмотря на излишнее самомнение, Гордон Кэмпбел привлекал ее, как ни один другой мужчина. Роберта знала это так же верно, как и то, что она хочет выйти замуж за Генри Талбота и остаться в Англии навсегда.

И все же последние три недели были приятно волнующими.

Ни один суд никогда не признал бы маркиза Инверэри виновным в том, что он нагоняет скуку. Никогда Роберта не чувствовала такого чудесного оживления; как в его присутствии.

По утрам они обычно катались верхом, а днем играли в саду в гольф. И каждый вечер сидели в большом зале возле камина, оживленно перебрасываясь остротами, или склоняли головы над шахматной доской, в то время как пятеро ее кузин наблюдали за игрой.

Сразу по окончании игры, в которой Гордон неизменно побеждал, он исчезал в дядином кабинете, чтобы обсудить с Ричардом какие-то дела. Он утверждал, что интересы его клана требуют вкладывать капитал в различные компании, и, судя по всему, занимался этим с немалой прибылью.

Роберта, разумеется, чувствовала, что дядя старается поставить ее в такое положение, когда она уже не сможет отказать маркизу. Назначенный для этого срок — первый день весны — уже не за горами. А все более крепнущий деловой союз дяди Ричарда с человеком, которому она твердо намеревалась отказать, был весьма рискованным делом для графа Басилдона.

Но у дяди Ричарда был свой резон. Он верил, что именно Яков Стюарт предназначен судьбой унаследовать трон после смерти Елизаветы. А если шотландский король сядет на английский престол, то те англичане, которые заручатся дружбой высокопоставленных шотландцев, будут чувствовать себя гораздо уверенней при новом дворе. Характерной чертой дяди Ричарда была предусмотрительность, он старался найти решение проблемы еще до того, как она возникала.

Несмотря на жаркий огонь, горевший в камине, Роберта почувствовала внезапную дрожь и, накинув черную шерстяную шаль, зябко передернула плечами. Потом встала из кресла, пересекла комнату и подошла к окну.

Погода, почти весенняя в течение предшествующих дней, теперь заметно ухудшилась. На дворе лил нудный холодный дождь, а резкий восточный ветер бил в окна, заставляя дрожать стекла. Завывание ветра напомнило ей Хайленд, и она вдруг ощутила тоску по дому. Хотя и не стремясь жить вместе с родителями и братьями, Роберта все же тосковала по своей семье и дому.

Как сложится этот ненастный день, спросила она себя с унынием. Гулять или играть с Гордоном Кэмпбелом в гольф нельзя, и, вероятно, ей придется провести все оставшееся время, уклоняясь от его поцелуев. Как выдержать целый день такой сладкой пытки?

Она не осталась бесчувственной к его обаянию, и ее твердая решимость постепенно ослабевала. Закалять свое сердце против любовных заигрываний с каждым днем было все труднее.

«Таинственный Пустой день… ожидание неожиданного».

Роберта вздохнула, поведя плечами, и направилась к двери. Она должна все же спуститься вниз и храбро встретить то, чему было суждено случиться в этот день.

Когда вдруг раздался стук в дверь, Роберта резко остановилась и с тревогой уставилась на нее. Очевидно, это «неожиданное» устало ждать и решило само отыскать ее.

— Миледи? — Голос из-за двери принадлежал Дженингсу, мажордому. — Миледи, вы здесь?

Роберта открыла дверь:

— Да, мистер Дженингс?

— В большом зале вас ожидает гость, — объявил тот.

Это удивило Роберту.

— Вы о лорде Кэмпбеле?

Дженингс покачал головой:

— Маркиз уехал еще утром и пока не вернулся.

— Он отправился верхом в такую погоду?

— Да, миледи.

— Благодарю вас, мистер Дженингс. — Роберта прошла мимо него и поспешила по коридору к лестнице.

Дойдя до вестибюля, она по привычке сунула левую руку в карман платья. А когда вошла в большой зал, лицо ее осветилось искренней радостью.

— Генри! — закричала она.

В волнении Роберта вынула руку из кармана и бросилась через зал. Она кинулась в раскрытые объятия Генри Талбота и обняла его так, словно боялась отпустить. Ее верный рыцарь вернулся, чтобы спасти от грозящего ей прозябания в неприветливом и враждебном для нее Хайленде.

Роберта подняла глаза в самое время, чтобы увидеть, как его красивое лицо наклоняется к ней. Она быстро отвернулась в последний момент, и его поцелуй пришелся в щеку.

— Как я понимаю, твоя помолвка еще не расторгнута? — спросил Генри, и в голосе его прозвучало разочарование.

— Пока задерживается, — солгала Роберта, сделав шаг назад и взяв его руки в свои. — Ты, должно быть, ужасно замерз. Иди согрейся у камина. Ты надолго приехал?

Не ответив на ее вопрос, Генри позволил отвести себя к одному из кресел, стоящих перед камином. Садясь, он обнял ее за талию и попытался усадить к себе на колени.

Роберта засмеялась:

— Нет, Генри, не надо, пожалуйста. Это неприлично.

— Я был в отъезде целых шесть недель, и ты отказываешься поцеловать меня, — пожаловался он. — Но, по крайней мере, сядь поближе.

Несмотря на то что она противилась этому, он все же усадил ее к себе на колени. Роберта торопливо прикрыла левую руку правой. Сейчас она была озабочена не только тем, чтобы скрыть родимое пятно, но и кольцо, подаренное ей Гордоном.

Долгим взглядом она посмотрела в красивое лицо Генри. Он ничуть не изменился, он был тем же самым человеком, которого она знала и любила уже больше года, но все же в нем не было того неотразимого обаяния, как два месяца тому назад. Она была уверена в том, что он любит ее, но тот тревожащий вопрос, который некогда задала ей тетка, все время всплывал в ее сознании.

Она хочет остаться в Англии потому, что любит Генри? Или она любит Генри потому, что хочет остаться в Англии?

— А теперь расскажи, дорогая, как ты скучала по мне, — сказал Генри, отвлекая ее от тревожных мыслей.

— Ты знаешь, что я не вправе говорить о подобных вещах, — мягко укорила его Роберта с игривой улыбкой, чуть тронувшей утолки ее губ.

— Черт побери, дорогая, — произнес знакомый голос позади нее. — Почему же ты не скажешь этому человеку, как мало ты скучала по нему?

— Боже правый! — воскликнула Роберта, вскакивая с коленей Генри. Она быстро обернулась и увидела Гордона Кэмпбела, с мрачным видом приближающегося к ним.

Ничего не понимая, Генри поднялся с кресла и повернулся к нему.

— Это еще кто такой? — спросил он.

— Это Гордон Кэмпбел, маркиз Инверэри, — чуть слышно, почти шепотом, ответила Роберта. — Гордон, а это Генри Талбот, маркиз Ладлоу.

С молчаливой враждебностью соперники уставились друг на друга. Наблюдая за ними, Роберта нервно поглаживала пальцем «дьявольский цветок» на левой руке.

— Неужели Кэмпбел проскакал такой долгий путь из Шотландии, чтобы лично возвестить о расторжении помолвки? — спросил Генри, метнув на нее удивленный взгляд.

— Ну, это не совсем так, — запинаясь, начала она, внутренне сжавшись от стыда. — Но все, что от меня требуется, это вести себя благожелательно по отношению к нему до весны. Потом он согласится на разрыв, если я пожелаю.

Гордон поймал взгляд Генри, а потом нахально смерил Роберту с ног до головы, задержавшись многозначительно на наиболее выразительных изгибах ее тела.

— Роберта была очень благожелательна, — сказал он тоном, предполагавшим нечто большее, чем это. — Ну, да ты, конечно, можешь представить, насколько благожелательной она бывает.

— Мерзавец! — сдавленным голосом сказал Генри.

Гордон только улыбнулся ему в ответ.

— Расторгни свою помолвку, — пригрозил ему Генри, — или мы еще встретимся с тобой при дворе.

Быстрым, как молния, движением Гордон выхватил из-за голенища сапога свой кинжал — «последнее средство».

— При дворе решают свои проблемы трусы, — сказал он. — Вытаскивай свой, и мы уладим это здесь и сейчас.

— Нет! — закричала Роберта, когда в ответ Генри вытащил из-за пояса свой кинжал.

— Оружие в ножны! — приказал властный голос дяди.

Роберта повернулась к дверям. Слава богу, к ним спешили дядя Ричард и тетя Келли.

— Кэмпбел пытается увести мою невесту, — объяснил Генри, вкладывая в ножны свой кинжал.

— Она была моей задолго до того, как ты вообще познакомился с ней, — отрезал Гордон, пряча за голенище свой. — Эта девушка провела тебя как дурака, дружище. Будь умнее и просто забудь о ней.

Готовая спорить, Роберта начала:

— Нет, подождите минуточку…

— Помолчи, — приказал граф Ричард.

— Не нужно шуметь. Поговорим спокойно, — добавила графиня, бросая на обоих молодых людей укоризненный взгляд.

И, взяв Роберту за руку, повела ее к креслам перед камином. Трое мужчин последовали за ними и встали рядом. Чтобы дать всем присутствующим успокоиться, граф Ричард начал расспрашивать Генри о том, что происходит при дворе.

Чувствуя себя ужасно неловко, Роберта боялась встретиться глазами с обоими поклонниками. Уставившись в пол, она терла пальцем «дьявольский цветок». От придворной жизни разговор перешел к ней; но она была так погружена в свои переживания, что даже не понимала, о чем идет речь.

Что, если Гордон Кэмпбел не сдержит свое обещание? Что, если он расскажет Генри, что они уже женаты? Тогда ее мечты о том, чтобы остаться в Англии, рассеются как дым. Она солгала Генри, и он никогда больше не поверит ей.

Украдкой она взглянула на Гордона. Его взгляд следил за движениями ее рук. Она тут же опустила глаза и прикрыла пятно правой рукой.

Неожиданно Генри протянул ей завернутый в льняное полотно сверток.

— Я привез тебе подарок, — с улыбкой сказал он.

— Спасибо, милорд. — Подчеркнуто вежливо поблагодарив Генри, Роберта бросила быстрый взгляд в сторону Гордона и медленно развернула сверток. И вздохнула с облегчением: это была книга в красивом переплете, вполне безобидный подарок. Перевернув несколько первых страниц, она поняла, что книга написана на незнакомом ей языке.

Как же ей быть, как признаться, что она плохо образованна? — подумала Роберта со щеками, пламенеющими от унижения. Генри этим подарком поставил ее в неловкое положение. Разве он не понимает, что ее нельзя сравнивать с искушенными придворными дамами?

Ну и пусть. Она может хотя бы притвориться, что внимательно читает ее.

— Французские любовные стихи, — сказал Генри, обращаясь ко всем остальным.

— Думаю, моя прекрасная нареченная не обучена французскому, — с явным удовлетворением заметил Гордон. — А я привез тебе из Лондона вот это, мой ангел.

Покраснев от гнева и замешательства, Роберта с досадой поняла, что он догадался о ее проблеме. Ей хотелось швырнуть Гордону в лицо его подарок, но вместо этого она выдавила из себя фальшивую улыбку и неохотно раскрыла поданную им коробку. Там лежало несколько пар кружевных перчаток под цвет платьев из ее гардероба — и все без пальцев, как перчатки для гольфа.

— Как мило, — сказала леди Келли.

— Торговец надул тебя, Кэмпбел, — сказал Генри с едким сарказмом. — Ты купил перчатки без пальцев.

В ответ Гордон промолчал.

Не зная, как себя повести и что делать, Роберта расстроенно разглядывала эти перчатки, подаренные ей. Дьявольская метка на ее руке явно беспокоила Гордона. Пусть он сам никогда не признается в этом, но его подарок красноречивее всяких слов. Ее муж купил эти перчатки, чтобы никто не смог увидеть проклятый «цветок» на ее левой руке. Что будет за скандал, если все узнают об этом безобразном родимом пятне.

— Ты меня слышишь, дорогая?

Роберта подняла глаза на Генри.

— Да, извини.

— Нам с сэром Ричардом надо поговорить о делах в кабинете, — сказал он. — Надеюсь, мы увидимся до моего возвращения в Хэмптон-Корт.

— Ты сегодня уезжаешь?

— Да. Как лорд-распорядитель, я должен присутствовать на всех праздничных развлечениях. Ты же не захочешь, чтобы я отказался от поручения, данного мне самой королевой?

— Я понимаю, — сказала Роберта. Глядя через плечо, она наблюдала, как следом за ним дядя Ричард и Гордон тоже выходят из зала.

Тоска и горькие сожаления сдавили ей грудь. Она чувствовала, что с сегодняшнего дня ее отношения с Генри никогда уже не будут такими, как прежде. Даже если ей удастся избавится от этого заносчивого шотландского маркиза, счастье будет ускользать от нее, а несчастья преследовать по пятам.

Расстроенная, она проводила пальцем по своему заветному ожерелью, уставившись в гипнотическое пламя камина. Слезы заблестели в ее глазах и медленно покатились по щекам.

Боже правый, что за судьба уготована ей! Неужели она влюблена в человека, за которого ее выдали много лет назад? Неужели она никогда не найдет душевный покой?

Два подарка лежали у нее на коленях: книга французских стихов, которые она не могла прочесть, и перчатки без пальцев, чтобы скрыть ее позор. Невежественная, обезображенная этим «дьявольским цветком» в глазах людей, она достойна только презрения.

— Ты очень расстроена? — заботливо спросила леди Келли.

— Какая я несчастная, — заплакала Роберта, вытирая рукой слезы. — Судьба сыграла со мной злую шутку!

— Жизнь часто подшучивает над нами, дорогая. У тебя все не так уж плохо.

Роберта посмотрела на тетку с отчаянием:

— По-моему, хуже и быть не может.

— Что плохого в том, что два богатых, знатных и очень привлекательных молодых человека добиваются твоей любви? — спросила графиня.

— Генри слишком занят своими придворными делами и не сможет спасти меня от Гордона, который решил увезти меня на север, — ответила Роберта. — В Хайленде я умру с тоски.

— Ну что ты, дорогая.

— Все так и будет, как я говорю. — Роберта протянула тетке левую руку. — Из-за этого проклятого «дьявольского цветка» я отверженная в моем собственном клане.

— Этот знак — скорее благословение, — не согласилась леди Келли. — В момент твоего зачатия великая Мать-богиня благословила тебя своим прикосновением.

— Если я такая благословенная, отчего даже родные сторонятся меня как зачумленной, осеняют себя крестом, когда я прохожу мимо? — спросила Роберта, и мучительное воспоминание о тех временах заставило голос ее задрожать. — Почему дети отказывались играть со мной? Почему они издевались надо мной, называя «проклятой ведьмой» и «чудовищем озера Лох-Эйв»?

— Невежество тому причиной, оно управляло их словами и поступками, — ответила леди Келли.

— В нашем Хайленде полно невежественных людей, — сказала Роберта. — После того как меня так хорошо приняли в Англии, я не могу вернуться в Шотландию. Не могу!

— А ты знаешь, что первые восемнадцать лет своей жизни я прожила, как отверженная, в имении моего отчима в Уэльсе, потому что я незаконная дочь герцога Ладлоу? — спросила леди Келли, коснувшись руки Роберты. — Я вижу, ты удивлена, но клянусь, это правда. Когда же я вышла замуж за Ричарда, то думала, что моя неотесанность всем бросается в глаза, а придворные Елизаветы считают меня уэльской дикаркой, которой как-то удалось поймать в свои сети богатого английского графа и женить на себе. Как же я была не права! Когда я сама стала уважать себя, они тоже передумали и приняли меня в свой круг. То же самое произойдет и с тобой.

— У меня другое дело, — возразила Роберта, печально покачав головой. — Вы носили свой стигмат глубоко в душе, и никто не знал о нем, мой же у меня на руке, и каждый может видеть его.

— Несчастья закаляют характер, — сказала леди Келли. — Чем больше превратностей приносит судьба, тем благородней становится характер человека. Так что ты и правда благословенна.

Роберта печально улыбнулась.

— Если мой характер станет еще прекрасней, меня должны будут канонизировать, как святую, — с горечью сказала она. — Я знаю, что вы владеете магией, тетя Келли. Вы поможете мне?

— Чего же именно ты хочешь? — спросила графиня.

— Вашего содействия, — поколебавшись, ответила Роберта, хотя на сердце вдруг легла тяжесть от сожаления. — Вы должны помочь мне отправить этого Кэмпбела в его чертов Хайленд.

— Тут успех нельзя гарантировать, — предостерегла ее графиня. — Сила, которую я вызову, чтобы управлять Кэмпбелом, может вместо этого начать управлять тобой.

Услышав, что тетка не против, Роберта оживилась.

— Ну и пусть, — нервно поглаживая свои «дьявольский цветок», ответила она. — Гордону ведь не будет никакого вреда? Я не хочу причинять ему зло.

Леди Келли понимающе улыбнулась, словно была посвящена в тайну, на которую намекала Роберта.

— Хлеб из заговоренного ячменя и вино с белым вереском — твоя единственная надежда разрешить эту деликатную ситуацию, не разгневав при этом богиню.

— Я никогда не слышала о таких вещах.

— Белый вереск, священная трава, охлаждает пыл нежелательных поклонников, — объяснила леди Келли. — Я истолку щепотку сухого вереска в тонкий порошок, и ты подсыплешь его Гордону в вино. Это верное средство.

— А что еще? — спросила девушка.

— А хлеб из заговоренного ячменя, наоборот, привлекает мужчин. Ты замесишь маленький кусочек теста, а потом приложишь его к своим потайным губам.

— У меня нет никаких потайных губ, — испуганно простонала Роберта.

Леди Келли рассмеялась.

— Дорогая, это находится у тебя между ног. Придай тесту их форму, испеки его и угости Генри. Ты еще не раздумала?

От изумления и замешательства щеки Роберты покрылись густым румянцем.

— Да, — едва слышно пролепетала она.

— Мы подадим им это в кабинет Ричарда, когда их внимание будет занято делами, — вставая с кресла, сказала графиня.

— Где же мы будем заниматься этой магией? — спросила Роберта, тоже поднимаясь.

— В кладовой, конечно.

А часом позже обе женщины стояли возле кабинета графа. Роберта держала поднос, а ее тетка по-особому расставила на нем три хрустальных бокала, чтобы не перепутать вино, положила маленькую булочку заговоренного хлеба и два круглых пирожка с сыром. Вино, куда был добавлен белый вереск, предназначалось Гордону — оно

было подогрето с добавлением корицы, а заговоренный хлебец — Генри.

— Ричард обычно сидит за столом, — говорила леди Келли, расставляя еду и напитки. — Я поставлю один бокал и пирожок с сыром вот сюда. Вино с вереском и другой пирожок будут лежать вот здесь. Если будет необходимость, то, подав вино Ричарду, мы просто повернем поднос.

— Хорошо, — согласилась Роберта.

— И пусть великая Богиня-мать благословит наше предприятие, — сказала леди Келли, собираясь постучать в дверь.

— Аминь.

С приветливой улыбкой леди Келли открыла дверь и вошла в кабинет. Роберта с подносом в руках следовала за ней.

— Не вставайте, не вставайте из-за нас, — бросила леди Келли, проходя через комнату. — Мы просто принесли вам подкрепиться.

С облегчением Роберта увидела, что все расположились в комнате так, как надо. Граф Ричард сидел за столом, как и предсказывала тетка. А Генри и Гордон сидели в полном соответствии с расположением содержимого подноса — на стульях, стоящих по бокам. Переставлять что-либо не было необходимости.

— Как продвигаются дела? — спросила леди Келли, пока Роберта ставила поднос на стол.

— Все в порядке, — ответил граф, бросая на жену многозначительный взгляд. — В настоящий момент мы обсуждаем перечень товаров, поставляемых моей Восточной торговой компанией, лорд Кэмпбел заинтересовался этим.

— Ну что ж, очень хорошо, — улыбнулась леди Келли и спросила: — Ты не возражаешь, если я полистаю здесь книгу.

— И я тоже, — сказала Роберта, заметив удивление на лице графа.

Не ожидая позволения мужа, леди Келли схватила Роберту за руку и повела ее в другой конец кабинета, к книжным стеллажам. Как бы невзначай Роберта оглянулась через плечо: граф явно был озадачен.

Она не сомневалась, что дядя что-то заподозрил. За тот год, что она прожила у них в Англии, ни она, ни ее тетка ни разу не брали в руки книгу, а тут вдруг…

— Дорогая, почему бы тебе не почитать «Жития святых»? — предложил граф жене с лукавой улыбкой. — Я давал их тебе еще одиннадцать лет назад.

— Меня больше тянет к романам, — возразила графиня.

— Ну, а мы вернемся к нашим делам, — заметил граф, понизив голос, что заставило улыбнуться обоих молодых людей.

— У моей прекрасной нареченной есть как раз книга французских любовных стихов, если это интересует вас, — с ноткой сарказма вставил Гордон.

Роберта осторожно бросила взгляд на Генри. Тот помрачнел, уже готовый наброситься на Гордона.

— Джентльмены, давайте вести себя как подобает, — сказал граф, пытаясь прекратить перепалку.

Генри усмехнулся и лениво произнес:

— Ожидать от хайлендского варвара, что он будет вести себя как джентльмен, — это все равно, что ждать от индюка, чтобы он запел как жаворонок.

Прежде чем Гордон успел раскрыть рот, Роберта резко повернулась и твердой походкой пересекла кабинет.

— Я тоже из Хайленда, — с вызовом сказала она. — Извинись сейчас же.

Гордон с удовлетворением откинулся на спинку стула. Он поймал взгляд соперника и ухмыльнулся в ответ.

— Я бы никогда не посчитал тебя дикаркой, — пожимая плечами, сказал ей Генри.

— Мой отец и братья тоже хайлендцы, — возразила она. — Значит, и они для тебя глупые индюки?

— Нет, но ты же сама называешь хайлендцев дикарями и варварами, — ответил он.

— Я имею право говорить то, что хочу, — сказала Роберта. — Я там родилась.

— Приношу свои извинения, — сказал Генри, беря ее правую руку и прикладываясь к ней поцелуем. — Я никогда никоим образом не хочу огорчать тебя.

— Ты тоже извини меня, — смягчилась Роберта, надеясь, что ее вспышка не обидела его. Она бы не хотела, чтобы Генри вернулся ко двору, затаив недобрые чувства против нее. — И выпей вина, милорд.

Генри отпустил ее руку. Но вместо того, чтобы взять ближайший бокал, потянулся за другим, с корицей.

— Этот для Гордона, — сказала Роберта, останавливая его руку.

— Но я люблю вино с корицей, — сказал Генри.

Боже мой, в панике подумала Роберта. Если бы ей это было известно, она бы подала охлажденное вино с вереском. Неужели ее тетка знала, что Генри любит вино с корицей? Нет, этого не могло быть. Она верила, что тетка желает ей добра.

— К подогретому вину не подают хлебцы, — нервно сказала Роберта.

— А я не хочу хлебец, — ответил Генри. — Я лучше возьму пирожок.

— Я не прочь отведать твоего хлеба, — сказал Гордон.

— Нет! — закричала Роберта и, обернувшись, увидела, что он уже потянулся за ним. Не раздумывая, она хотела уже вырвать угощение из его рук, но тетка оказалась быстрее.

— Пусть они выбирают, что им нравится, — сказала леди Келли, хватая ее за запястье и выразительно глядя на нее.

Роберта поняла, что хотела сказать ей тетка. Богиня сама решит, кто что будет есть. Хоть она и могла попытаться повлиять на свою судьбу, окончательное решение принадлежит, высшей силе.

Роберта кивнула, смирившись с неизбежным. И позволила тетке отвести ее обратно к книжным полкам.

Глядя на книги невидящим взглядом, она замерла в ожидании решения своей судьбы. Каждый миг казался ей двадцатью годами. Наконец, не в силах вынести это томительное ожидание, она бросила взгляд через плечо.

Первое, что она увидела, был поднос. Вино с белым вереском и ячменный хлебец с него исчезли.

Роберта закрыла глаза, боясь посмотреть на своих поклонников. Наконец, призвав на помощь всю свою храбрость, она взглянула на Гордона, который не ел и не пил. Потом перевела взгляд на Генри, задумчиво допивавшего вино.

Подойдя к Генри, она спросила:

— Ты выпил вино и хлебец съел тоже?

— Хлеб съел я, — сказал Гордон. — Ты его прекрасно испекла, мой ангел.

— Вино с корицей было приготовлено для тебя, — выпалила Роберта, повернувшись к нему. — Ты не должен был есть хлеб.

— Келли, объясни, что тут происходит, — приказал граф Ричард жене.

Не обращая на него внимания, леди Келли коснулась руки девушки и мягко сказала:

— Успокойся, дитя, так решила богиня.

— Плевать я хотела на вашу богиню! — в слезах закричала Роберта. — Я не хочу жить в Хайленде. — И с этими словами выбежала из кабинета.

Оба молодых человека тут же поднялись с мест, намереваясь последовать за ней, но графиня движением руки заставила их сесть.

— Оставьте ее, — сказала она. И, посмотрев на мужа, добавила: — Роберта приготовила для Генри заговоренный хлебец, а для Гордона вино с белым вереском, но оказалось, что у богини свое мнение о том, что кому должно достаться.

Граф Ричард откинул назад голову и громко захохотал, засмеялась и графиня. А на лице Генри Талбота появилась улыбка явного удовлетворения. Только Гордон в растерянности посмотрел на них троих: черт возьми, что тут такого забавного?

— Наверное, мы должны поделиться нашим знанием с лордом Кэмпбелом? — спросила мужа леди Келли.

— Да, пожалуй, — поддержал ее Генри Талбот.

Гордон посмотрел на соперника. По выражению лица того было видно, что он понимает, о чем речь, и очень доволен услышанным.

— Видите ли, господа, получилось так, что вы съели и выпили не то, что предназначалось каждому, — сказала леди Келли после одобрительного кивка мужа. — Заговоренный хлебец, предназначенный для Генри, воспламеняет страсть, а вино с белым вереском, предназначенное для вас, наоборот, охлаждает любовный пыл.

Гордон старался выглядеть невозмутимым, слушая это, хотя внутри у него все кипело. Потом он бросил холодный взгляд на маркиза Ладлоу и сказал:

— Этот факт больше, чем ячменный хлеб и вересковое вино, побуждает меня расторгнуть мой бра…

— Брат, тебе, кажется, нужно было вернуться в Хэмптон-Корт сегодня же, — обращаясь к Генри, вдруг вмешалась графиня. — Ты хочешь приехать туда до ночи?

— Скажи Роберте, что я постараюсь навестить ее на Новый год, хотя не могу обещать, пока не узнаю планов ее величества, — сказал Генри, поднимаясь со стула. Но прежде чем уйти, он повернулся к Гордону и протянул ему руку, сказав:

— Инверэри, я бы очень рад с тобой познакомиться. И пусть победит достойнейший.

— У меня нет сомнений, что им буду я, — сказал Гордон, вставая и пожимая руку соперника.

Генри наклонил голову:

— Или я…

В то время как два ее поклонника обменивались рукопожатиями, Роберта стояла одна в своей комнате и печально смотрела в окно на дождь. Этот унылый, мрачный день полностью соответствовал ее настроению.

Не буду плакать, сказала она себе, стараясь сдержать слезы, грозившие пролиться из глаз. Генри никогда не покинул бы ее, если бы не выпил вина с вереском.

И тут она увидела его.

Маркиз Ладлоу торопливо шел по лужайке к причалу, где стояла барка, которая должна была увезти его в Хэмптон-Корт.

Впереди Роберту ждало мрачное будущее. Человек, за которого она хотела выйти замуж, выпил вино с белым вереском и теперь уезжал, даже не попрощавшись с ней.

Какое же будущее ее ожидает? Гордон Кэмпбел, самоуверенный волокита, который решил скрыть ее уродство под перчатками. Хотя уже не раз маркиз Инверэри прикладывался поцелуем к ее «дьявольскому цветку». Но, может, он сделал это только для того, чтобы она успокоилась и поверила, что он ее любит и заботится о ней?

Роберта почувствовала, как паника овладевает ею. Гордон съел заговоренный хлебец. Что же теперь будет? Ведь если правда то, что сказала ей леди Келли, то он может воспылать какой-то бешеной страстью к ней.

Услышав стук в дверь, девушка обернулась:

— Кто там?

— Гордон, — ответил маркиз за дверью.

— Уходи! — закричала она.

Тут же дверь отворилась, и Гордон решительно вошел в комнату.

— Я сказала, уходи.

— О, извини, — пробормотал он со своей неотразимо нахальной улыбкой. — Мне послышалось «входи».

— Что тебе нужно? — спросила Роберта, рассердившись от этой очевидной лжи.

Гордон протянул ей коробку с перчатками:

— Ты забыла их в холле.

Роберта бросила взгляд на ненавистную коробку.

— Они мне не нужны, — сказала она.

«И ты тоже» — осталось невысказанным.

Словно от удара, Гордон подался назад. Всякое дружелюбие исчезло с его лица, а серые глаза потемнели, словно грозовые тучи. Не говоря ни слова, он поставил коробку на ближайший столик и повернулся, чтобы уйти.

— Я же сказала тебе, что они мне не нужны, — повторила Роберта, стараясь подавить в себе чувство горького сожаления, начинавшее шевелиться внутри.

Повернувшись к ней, Гордон смерил ее холодным взглядом и сказал совершенно спокойно:

— Я скакал в Лондон и обратно в этот ужасный дождь, чтобы купить их тебе. Но единственное, чего ты заслуживаешь, это увесистый шлепок по заду. Ты выглядишь как привлекательная женщина, а ведешь себя как стервозная ведьма. Когда повзрослеешь немного, мой ангел, сама будешь бегать за мной.

Роберта в бешенстве повернулась к нему спиной, ожидая, что он, уходя, громко хлопнет дверью. Но он этого не сделал. Дверь защелкнулась за ним почти бесшумно.

Тихий звук этого щелчка отдался в душе, болезненно ударив по ее и без того натянутым нервам. Неужели она была несправедлива по отношению к нему? Ведь он купил эти перчатки, чтобы скрыть ее пятно, именно потому, что знал, как она переживает.

Она подняла руку и уставилась на свой «дьявольский цветок». Изысканный изумруд, который, по его словам, так подходил к ее глазам, сверкнул в своей золотой оправе.

Роберта судорожно вздохнула. Гордон был добр с ней, а она оказалась такой жестокой.

Неужели это просто ребяческое упрямство говорит в ней, когда она хочет выйти замуж за Генри и остаться в Англии?.. Но ведь у всех есть заветные мечты и желания. Конечно, у всех. Придворные хотят видных должностей, адвокаты высоких гонораров, а солдаты мечтают о воинской славе. Девушки хотят красивого мужа, а молодые женщины хотят иметь здоровых детей…

И тут в ее сознании вновь всплыл тот странный вопрос ее тетки: «Ты хочешь остаться в Англии потому, что любишь Генри? Или ты любишь Генри потому, что желаешь остаться в Англии?»

И с каждым мгновением ответ становился все яснее в ее сердце, в ее рассудке, в ее душе. Ответ для нее неожиданный.