Обольстительный шантаж

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Итак, Диего Саес преследует ее. Впрочем, можно выразиться и поточнее: он охотится на нее.

Порция никогда не питала склонности к кровавым развлечениям; конечно, охота была частью сельской жизни; но она не принимала участия в подобных забавах. Однако теперь девушка в полной мере осознала, что чувствует зверь, загоняемый охотником.

Разумеется, Порцию и прежде упорно преследовали мужчины, но, подавленные ее холодностью, они оставляли Порцию в покое и сдавались. После истории с Джеффри она всегда выбирала себе в спутники только надежных в своей предсказуемости мужчин, ясно давая понять каждому, что ни о каком сексе не может быть и речи.

Но в случае с Диего Саесом было совершенно очевидно, что его интересует именно секс. От подобного человека не приходится ожидать даже минимальной сдержанности!

Порция поджала губы. Почему, спрашивается, он не может заняться этим с кем-нибудь другим? На следующий день за обедом Сьюзи не преминула сообщить Порции, что большинство женщин сходят по нему с ума и не знают, что бы такое придумать, чтобы привлечь его внимание. И не только потому, что Диего сказочно богат, но и потому, что у него репутация коллекционера самых потрясающих красавиц мира.

– Ну и молодец, – мрачно ответила на это Порция.

– Ты должна чувствовать себя польщенной, раз он тобой заинтересовался, – осуждающе заметила Сьюзи. – Этот мужчина просто олицетворение сексуальности! Ты только посмотри, как он выглядит! Саймон рядом с ним просто мокрая курица.

– Саймон очень милый, – запротестовала Порция.

– О да, – простонала Сьюзи, – но только не в постели! Тебе нужен мужчина вроде Диего Caeca. Он просто потрясающий. Бог мой, Порция, даже ты должна это чувствовать!

Порция с ожесточением размяла на своей тарелке стручок зеленой фасоли. Чувствовать это? Она сжала вилку так, что пальцы побелели. О да, она, без сомнения, это чувствует!

Его темные глаза оценивали ее, в них было желание. И ожидание – ожидание, когда же она уступит ему, позволит этим длинным, умелым пальцам дотронуться до ее обнаженной кожи, как он уже проделал тем вечером в опере. Он прикасался к ней всего несколько мгновений, но этого оказалось достаточно, чтобы Порция поняла, насколько он опасен для нее.

Диего Саес неожиданно сделался покровителем искусств, и лондонский мир искусства был восхищен – как-никак, Диего Саес необычайно богат.

Теперь Порция встречалась с ним повсюду – на частных показах мод, художественных аукционах, спонсорских встречах и – что было хуже всего – на частных вечеринках. Ее возмущало, что Диего так быстро вторгся в ее мир, в ее социальный круг, но не могла же она заявить хозяйке дома, что, если гостем вечеринки станет этот состоятельный и магнетически обаятельный южноамериканский финансист, она, Порция Ланчестер, не особенно известный историк искусств, отклонит ее приглашение!

И хотя Диего больше ни разу не пытался завязать с ней разговор, Порция не могла от него избавиться. Он просто оказывался рядом, куда бы она ни отправилась.

Он стал для Порции прямо-таки персональной карой божьей, власяницей, терзающей ее плоть. Его насмешливые, пытливые глаза заставляли девушку остро чувствовать свое тело, что казалось ей постоянной мукой. Теперь ее внимание привлекал изящный изгиб собственного запястья, грациозное движение головы, высокая грудь, натягивавшая ткань платья... И, что еще гораздо хуже, она с тем же напряжением постоянно ощущала физическое присутствие Диего.

Его темные, проницательные глаза... Сильные, широкие плечи, крепкие очертания тела, сладострастный изгиб губ...

Когда бы Порция ни увидела его, кровь начинала быстрее пульсировать по ее сосудам, и жар разливался под тонкой кожей. Почему же ей никак не удается справиться с собой, обрести контроль над своим телом? И почему вообще она так реагирует на Диего Caeca с их самой первой встречи?

Разумеется, ей никогда бы не пришло в голову заинтересоваться подобным человеком. Слишком богатый, слишком агрессивный, слишком на виду – одним словом, всего чересчур, а она ненавидела такой тип людей – людей, которые полагают, что владеют миром и могут все себе позволить.

Включая тех женщин, которых им заблагорассудится пожелать.

Порция точно знала, сколько длятся его связи с женщинами – пару недель, самое большее пару месяцев. В течение этого мимолетного романа любовница должна всюду появляться с ним, быть объектом внимания глупых таблоидов, а потом – как только ему наскучит – ей пора исчезнуть. Все, конец.

И он решил, будто она станет следующей в этой серии?

Порция получила исчерпывающую информацию от Сьюзи о том, со сколькими женщинами Диего видели в Европе и Америке только за этот последний год. Среди них имелось множество знаменитых и шикарных женщин, поражающих своей красотой и личностными качествами. Так что же он нашел во мне? – с горечью вопрошала себя Порция.

Сьюзи также задавалась таким вопросом, однако, под несколько другим углом зрения:

– Если честно, Порция, ты должна чувствовать себя польщенной, если смогла ему понравиться. Знаешь, он не стеснен в выборе...

– Что ж, вот пусть и выбирает кого-нибудь еще, – сухо парировала Порция.

Сьюзи пристально взглянула на нее:

– Знаешь, для тебя, может, было бы лучше отдаться на волю его испорченной натуры.

– Что?!

– Да, то, что ты слышала, – мрачно огрызнулась Сьюзи. – Тебе нужен мужчина. С тех самых пор, как ты и Джеффри...

Лицо Порции окаменело.

– Я встречаюсь с Саймоном Мастерсом, и...

Сьюзи безжалостно прервала ее:

– Я имею в виду настоящего мужчину, а не жалкую тряпку! Этот Диего Саес просто идеально подходит для тебя.

– Ты с ума сошла?

– Нет, я реалистка. Послушай, я знаю, что ты обожглась в случае с Джеффри, но это еще не значит, что тебе следует навеки запереться в одиночестве. Просто смешно! Такой мужчина, как Диего Саес, пойдет тебе на пользу. Вот увидишь, ты быстро излечишься.

– Спасибо, но я не думаю, что нуждаюсь в лечении.

– Тебе просто нужен такой мужчина, который избавил бы тебя от всех этих твоих тормозов... дал бы тебе возможность вернуться к наслаждению сексом.

– Поверь мне, Сьюзи, если я, как ты выражаешься, вернусь к наслаждению сексом, то не с таким жестоким и самовлюбленным красавчиком, как Диего Саес!

Но Сьюзи было не так легко сбить с толку:

– А почему нет?

– Господи! Неужели ты всерьез полагаешь, что умная женщина захочет такого унижения? Стать игрушкой для Диего Caeca и оказаться брошенной им через две недели, когда он упорхнет к следующей? Чтобы все смеялись у тебя за спиной?

Порция нервно пожала плечами, но Сьюзи только рассмеялась:

– Не надо себя так настраивать! Лучше подумай, как это будет забавно, пусть даже и продлится пару недель. И потом, кто знает? А вдруг он всерьез влюбится в тебя, белокурую английскую красавицу, увезет на свое огромное аргентинское ранчо и останется там с тобой в любви и согласии до остатка твоих дней?

Забавно? Да уж, особенно когда его тяжелый взгляд останавливается на тебе, внезапно заставляя обмирать от стыда, точно ты стоишь в одном белье... Или, что еще хуже, заставляя слова застревать у тебя в горле прямо посередине предложения.

Подобная реакция на Диего Caeca безумно раздражала Порцию. Тогда почему же, почему она так глупо, так непростительно остро чувствует его присутствие рядом с собой? Почему ей не удается просто игнорировать его?

Порция попробовала скрыть свое тело. На следующий частный показ мод она нарядилась в платье с высоким китайским воротничком, с длинными рукавами и подолом, прикрывавшим ноги до середины икр, что вкупе с туфлями без каблуков должно было замаскировать изгиб ее бедер.

Когда появился ее мучитель, Порция поймала на себе его быстрый взгляд. Она встретила его с гордо поднятым подбородком и безразличным выражением на лице, но не могла не приметить быструю насмешливую улыбку в углах губ, которой он приветствовал ее попытку изменить свою внешность.

Как только представилась возможность, Диего подошел к ней и пробормотал:

– Очень эротично... Надеюсь, вы когда-нибудь наденете все это для меня... на нашей интимной встрече.

Прежде чем она обрела способность что-нибудь ответить, он быстро отошел прочь, и на него тотчас же набросилась рыжеволосая красавица в облегающем зеленом платье.

Порция смотрела ему вслед, пылая от ярости. Самое ужасное, что на нее вновь нахлынула паника. И как ей неприятно смотреть на его любезную улыбку, обращенную к рыжей женщине! Страстный жар снова разгорался внутри ее тела, и Порция поспешно отвернулась, чтобы не видеть Диего.

Но почему? Почему он так настойчив с ней? Почему бы ему не оставить ее в покое?

Порция почувствовала некоторое облегчение – правда слегка сдобренное горечью, – когда Сьюзи сообщила ей, что Диего часто видят в обществе одной известной актрисы, звезды нашумевшей театральной постановки в Вест-Энде.

– И прекрасно, – сухо уронила Порция.

Она пользовалась любой возможностью покинуть Лондон. Два дня провела в Йоркшире, в поисках следов мисс Марии Колдинг, а теперь заказала себе билет до Женевы, поскольку хотела доказать, что картина, тридцать лет назад проданная богатому швейцарцу с подписью «школа Теллера», могла оказаться работой самого мастера.

Этим же вечером Порция сообщила о своих планах Тому. Она жила в одном доме с братом в Кенсингтоне; здание было поделено на две большие квартиры с помещением для гостей в цокольном этаже. Это устраивало обоих, так как давало достаточно независимости для личной жизни и делало возможным общение друг с другом, когда требовалось.

Казалось, что Том уже поправляется после гриппа, но его взгляд оставался затуманенным и тяжелым. Порция нахмурилась, чувствуя себя виноватой. Последнее, чего ей хотелось бы, так это признаться брату, что ее преследует этот Саес. Том мог бы вообразить, будто она нуждается в его братской защите, а Порция, как бы слабо она ни была осведомлена в финансовых вопросах, не могла не понимать, что напряженные отношения с таким человеком, как Диего, Тому вовсе ни к чему.

– Тебе надо ненадолго уехать в Солтон, Том, и отдохнуть. Я знаю, как ты ненавидишь Лондон.

– Прямо сейчас это невозможно, – коротко ответил брат.

Она пристальнее взглянула на Тома. Ее бедный брат вынужден заниматься банковским делом, нравится ему или нет. В качестве единственного сына и наследника он оказался обязан следовать по стопам отца.

– У тебя все в порядке? – вдруг быстро спросила Порция. – Я имею в виду в банке.

Взгляд серых глаз Тома ускользнул прочь.

– Это просто экономический спад. Он задел всех.

Но только не Диего Caeca, с горечью подумалось ей. Этот человек только что выложил на аукционе рекордную сумму за голландский натюрморт. Все так и ахнули...

– Ну, все равно ты не должен так много работать, – сказала она. – Хочешь, пригласим Фелисити пожить у нас немного? Знаешь, тебе надо поскорее уладить все дела и назначить дату свадьбы. Почему ты медлишь?

По лицу Тома пробежала тень.

– Зачем торопиться... И потом... может, мы и не созданы друг для друга.

– Что? – Порция с изумлением посмотрела на него. – Да я никогда не видела более прекрасной пары! Фелисити обожает тебя! Только не говори, что она тебе надоела, Том.

– Я... Нет, я очень люблю Флисс, но... В общем, она наверняка сможет найти себе кого-нибудь получше, чем я... Руперт Беллингем просто мечтает о ней, и...

– Да, но она не любит Руперта Беллингема, она любит тебя!

– Ей же будет лучше, если она выйдет за него, – мрачно возразил Том. – К тому же у него есть титул!

– Фелисити не хочет быть леди Беллингем, она хочет быть миссис Ланчестер. Я не могу понять, почему ты тянешь со свадьбой.

Смятение Тома сделалось еще более очевидным.

– Ради бога, хватит меня доставать! – Увидев выражение ее лица, он смутился: – Извини, я... Просто сейчас у меня столько всяких дел в банке.

Она сразу же преисполнилась сочувствия: – Послушай, ты должен более решительно настаивать, чтобы дядя Мартин пользовался своим весом в совете директоров. В конце концов, он по-прежнему его председатель и так этим гордится! Он не должен все оставлять на тебя.

Том не ответил, но усталость еще сильнее проступила на его лице. Порция решила не терзать его больше разговорами об инертности старого друга и партнера их отца Мартина Лоринга, а просто пожелала ему спокойной ночи и отправилась к себе.

Поездка в Женеву оказалась пустой тратой времени. Картина в действительности не была чем-то большим, чем работой ученика из мастерской Теллера.

Настроение у Порции было не особенно хорошим. Единственное, чего бы ей хотелось, так это провести вечер дома, подольше полежать в ванне и пораньше лечь спать. Однако она обещала Хью Маккерасу, что отправится с ним на прием по случаю открытия новой выставки в одной из престижных частных лондонских галерей.

На тот случай, если Диего Саес все еще не уехал и по-прежнему вращался в лондонском мире искусств, Порция оделась с особым тщанием. Она выбрала серо-зеленое вечернее платье, в котором выглядела просто ужасно – она поняла это, как только померила его дома, придя из магазина, – поэтому оно и пылилось в глубине ее шкафа. Цвет делал Порцию блеклой, а рукава некрасиво обрисовывали плечи. Однако сейчас такой наряд заставлял ее чувствовать себя в безопасности.

Залы, предназначенные для приема, уже наполняла толпа знакомых лиц. Продвижение Порции по направлению к Хью замедляла необходимость постоянно с кем-то здороваться и самой отвечать на приветствия. Ее глаза быстро осматривали зал в поисках Caeca, но, к счастью, она так и не обнаружила ничего похожего на его высокую фигуру. Вздохнув с облегчением, Порция даже остановилась поболтать с кое-какими дамами. В конце концов, она добралась до Хью и тут заметила, что возле него стоит Диего Саес.

Предательский жар мгновенно охватил девушку, бросая ее в панику. Сердце заколотилось как сумасшедшее, а легкие сжались.

Поскольку в ее намерения явно входило подойти к Хью, обратной дороги не было. Порция смирилась с неизбежным и продолжила шагать, намеренно не глядя на Caeca.

Она едва не наступила на ногу Хью, который приветствовал ее словами:

– Мистер Саес весьма интересуется портретистами эпохи Регентства. Я сказал ему, что вы один из лучших специалистов.

Не без труда ей удалось проговорить:

– Вряд ли это так. Бенджамин Теллер, которым я занимаюсь, всего лишь художник второго ряда по сравнению с Лоуренсом или Ромни.

– Но его работы растут в цене?

Глубокий, бархатистый голос Диего окружал ее, лаская. Так вот что его интересовало! Типичный вопрос финансиста.

– Для человека с вашими возможностями, мистер Саес, Бенджамин Теллер слишком мелкая цель.

Ее резкий ответ ошеломил Хью.

– Теллер – это очень надежное капиталовложение, – осторожно заметил он. – Я не сомневаюсь, что в настоящий момент он недостаточно оценен специалистами.

Бросив на него язвительный взгляд, Порция сухо бросила:

– Вы говорите как дилер, Хью. – Она отважно повернулась к Диего. – Для дилеров искусство – это всего лишь денежные знаки, доллары или евро. Да и для тех, кто вкладывает в искусство свои деньги, конечно. Будто произведение искусства – это всего лишь некая денежная сумма.

Теперь она смотрела прямо в глаза своего мучителя. Странное выражение появилось в его взгляде.

– Так значит, мисс Ланчестер, вы считаете деньги чем-то таким, что не имеет большого значения?

– По сравнению с искусством – да, – коротко бросила она.

Он улыбнулся, и морщины резче обозначились в углах его рта.

– Вы никогда не оставались без гроша, не так ли? – В его голосе звучал неприкрытый сарказм. – Или, точнее, без произведений искусства. Как я заметил, по меньшей мере, две картины на этой выставке предоставлены вашей семьей.

– Да, мой брат прислал сюда одного Гейнсборо и одну картину Роберта Вильсона.

– Покажите.

Его фраза прозвучала как приказ, и Порция непроизвольно возмутилась, готовая резко отказаться, но Диего, послав Хью небрежную улыбку, решительно взял девушку под руку и повел прочь.

Порции хотелось высвободиться из его хватки, но в Диего Саесе было нечто такое, что со всей очевидностью доказывало ей: от него так просто не ускользнешь. Придав лицу любезное выражение, Порция позволила ему вести себя по залу, но прикосновение его руки десятикратно обостряло ее мучения.

– Картина Вильсона должна быть здесь, – произнесла она как можно более безразличным тоном.

– Я предпочитаю взглянуть на Гейнсборо, – сказал Диего Саес и повел ее в другую сторону.

Нервы девушки были до предела напряжены необходимостью разговаривать с ним и паническим страхом перед возможностью при ходьбе нечаянно прикоснуться к его бедру или плечу. В довершение всего он еще хочет посмотреть на их Гейнсборо, картину, привезенную из Солтона. Непонятно почему, Порция вдруг ощутила, что не хочет, чтобы он ее видел.

Однако деваться было некуда. О том, чтобы устроить сцену, не могло быть и речи. Она неловко семенила рядом с ним до зала, где были выставлены картины Гейнсборо.

– Которая ваша?

– Моего брата, – поправила Порция. – Вон та, на дальней стене, третья слева.

Эта картина обычно висела в холле в Солтоне. Как мало изменилось с тех пор, как один из величайших английских живописцев изобразил желтоватый южный фасад Солтона. Разве что несколько деревьев, обрамлявших озеро, исчезло, да некоторые деревца стали теперь гораздо более мощными, чем двести пятьдесят лет назад. Сейчас тут было больше цветочных клумб, но в остальном, сходство оставалось поразительным.

Порция почувствовала, как ее лицо смягчается. Она выросла там и любила поместье так же сильно, как и своего брата. А Том – Том и есть олицетворение Солтона. Это его дом, и он передаст его своему будущему сыну, а затем и внуку. Так же, как это делали все предыдущие поколения династии Ланчестеров – династии, которая не прерывалась более четырех сотен лет.

Голос рядом с ней произнес:

– Это продается?

Она резко обернулась, полная замешательства.

– Конечно, нет! И Вильсон тоже. Послушайте, это выставка картин для широкой публики, временная выставка, на которую экспонаты собираются из музеев и частных коллекций по всему миру. Это не магазин, мистер Саес!

– Я не о картинах. Я имею в виду дом. Солтон, – с насмешливой улыбкой уточнил Диего.

Порция с трудом перевела дыхание.

– Мистер Саес, я знаю, что вы не англичанин и даже не европеец, поэтому просто не понимаете, что в нашей стране фамильные дома остаются в распоряжении семьи в течение многих поколений, если только не случится что-нибудь из ряда вон выходящее. Существует масса агентств по недвижимости, которые помогут вам, если вас заинтересовала собственность в этой стране.

– Благодарю за информацию, мисс Ланчестер. Но знаете, понятие семейной собственности знакомо и латиноамериканцам.

– В таком случае, – не сдавалась Порция, – мне остается только удивляться, что вам пришло в голову задать такой экстравагантный вопрос.

– Экстравагантный? Вы же сами заметили, что некоторые необычные обстоятельства могут подтолкнуть владельцев к продаже.

Порция продолжала пристально смотреть на него.

– Но у нас нет никаких таких обстоятельств, мистер Саес. А значит, это совершенно невозможно, чтобы Солтон был выставлен на продажу. Ни сейчас, ни в будущем.

Странное выражение промелькнуло в его глазах и исчезло. Потом он усмехнулся и заметил:

– Все продается, Порция. Все. Разве вы этого не знали?

Сейчас в его голосе звучала откровенная издевка. И даже больше – насмешливый вызов.

Порция почувствовала, как страх леденит ее тело; немного придя в себя, она вздернула подбородок и произнесла:

– В вашем мире, возможно, мистер Саес. Но не в моем.

– Вы так считаете? – Он помедлил и добавил: – Вы и вправду столь невинны, какой кажетесь? А ведь мне сказали, что вы были помолвлены целых два года.

Он протянул руку, осторожно касаясь подушечками пальцев ее шеи, потом щеки. Порция слышала только оглушающее биение собственного сердца. Она хотела убежать, сделать хоть что-нибудь, но не могла пошевелиться.