Обольстительный шантаж

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Диего Саес ушел и закрылся в библиотеке с Томом. Затем прибыл роскошный мощный лимузин с водителем. Диего уселся в него и уехал.

Порция дала Тому передохнуть пять минут, потом вошла в библиотеку. Брат больше не выглядел больным.

Больным? Мрачная комичность ситуации вдруг поразила ее. Том и не думал болеть – никакого гриппа! Его снедали беспокойство и страх, а она оказалась настолько слепа, что даже не понимала этого!

Порция замерла на пороге библиотеки, и брат сам бросился ей навстречу.

– Сестричка! Он дает мне время для передышки. Конечно, у него будет контрольный пакет акций, но главное – наш банк устоит. Саес организует продажу банка одному из американских гигантов рынка. Дяде Мартину придется уйти... Я и сам бы рад отправить его в отставку, но... как сказать семидесятилетнему старику, что в его услугах больше не нуждаются?..

Порция воспользовалась паузой, чтобы спросить:

– А что будет с тобой, Том?

Он слабо улыбнулся.

– Ну, Саес найдет человека, чтобы подстраховать все мои действия. Потом я уйду. Это, конечно, полный крах, но ты даже представить себе не можешь, как мне осточертел этот проклятый банк! Я женюсь на Фелисити, буду заниматься Солтоном и стану помещиком, черт возьми! Именно этого я всегда и хотел.

Том был похож на заключенного, перед которым замаячил призрак свободы. Порция ответила ему слабой улыбкой:

– Я так рада слышать, что ты решился жениться на Фелисити, Том!

Он на мгновение помрачнел.

– Но до этого разговора с Саесом я не мог сделать ей предложение. Теперь, как только Саес подпишет договор и примет управление на себя...

Порция с трудом проговорила:

– И когда это случится?

– Ну, сначала надо подготовить все бумаги. Там целая куча всяких юридических формальностей.

– Он может еще отказаться от своего намерения? – Голос Порции прозвучал резче, чем ей бы того хотелось.

– Какой в этом смысл? Зачем ему выходить из игры?

Да, зачем? – спросила себя Порция, и ее сердце сжалось. Она подошла к окну, за которым расстилались зеленые лужайки. Чтобы спасти Солтон, ей предстоит пройти по пути, усеянному острым битым стеклом.

За ее спиной Том продолжал говорить:

– Я очень сожалею, что все так обернулось, сестричка, но, слава богу, теперь все хорошо закончится... Знаешь, я даже подумывал о самоубийстве...

Его голос пресекся, и Порция задрожала. Она так переживала из-за Солтона, но могла ведь потерять и брата, что в тысячу раз кошмарнее!

Что ж, у каждого свой крест, и она теперь знала, какой достался ей.

Порция чувствовала, что ее охватывает истерический смех, но она овладела собой. С этого дня ей надо научиться подавлять свои чувства.

Для Диего Caeca заполучить ее в свою постель было просто способом утолить свой сексуальный аппетит. Порция обидела его, и он поставил ее в такое положение, что она не может теперь отказать ему, желая спасти Солтон.

Да, Диего Саес получит ее – и разобьет ей сердце.

– Соедините меня с номером мистера Caeca, пожалуйста.

– Одну минуту, мадам. Как мне вас представить?

– Порция Ланчестер. – Ее голос был сухим и спокойным. Она не позволит себе даже намека на дрожь. Ни малейшего.

Девушка приехала в Лондон во второй половине дня, очень довольная, что Том решил остаться в Солтоне, чтобы отдохнуть от забот.

– Одну минуту. – В трубке на миг воцарилась тишина, потом портье произнес: – Я вас соединяю, мадам.

Раздался щелчок, затем низкий мужской голос проговорил:

– Порция?

Судорога сжала ей горло. После того, как Саес повсюду охотился за ней, теперь Порции пришлось побегать за ним.

– Я... я у себя дома... Мы могли бы поужинать сегодня.

Молчание на другом конце провода длилось, казалось, целую вечность. Ее пальцы, вцепившиеся в трубку, побелели от напряжения. Наконец Диего проговорил:

– Я улетаю сегодня вечером, Порция. Но если хочешь, ты можешь приехать ко мне прямо сейчас.

Порция положила телефонную трубку, чувствуя, как на нее накатывает волна слабости. Неужели ей, в самом деле, предстоит пройти через это? Отдаться Диего Саесу, который хочет сполна получить свое?

Прекрати это! Сколько можно терзать себя из-за такой глупости, если на кон поставлен Солтон.

Грубые, обидные слова пришли ей на ум: так значит, она собирается продать себя, как проститутка? Чтобы таким образом спасти Солтон для своего брата?

Впрочем, какая разница, как это называется? Ей просто неприятно заводить интрижку с Диего Саесом, один вид, которого повергает ее в трепет.

Порцию охватило горькое чувство безнадежности. Она медленно направилась в свою спальню и начала переодеваться.

Украшать себя для Диего Caeca.

Диего стоял у окна своего номера-пентхауса и разглядывал аллею Парк Лейн с ее нескончаемой вереницей машин. Сквозь шумоизолирующие окна гул транспорта достигал его ушей как тихое журчание, и Диего перенесся воспоминаниями к другому городу. И к другому времени.

Зловоние – вот чем больше всего запомнился ему Сан-Кристо. Смрад бедности, упадка и отчаяния. Удушающая жара дня и промозглый холод ночи, когда он лежал, свернувшись в клубок, спрятав кисти рук под мышками, пытаясь заснуть в грязных дворах и подъездах, не думая о постоянном голоде, терзавшем желудок...

Диего отогнал от себя страшные воспоминания, снова сосредоточившись на пейзаже за окном.

Единственной данью прошлому были деньги, которые Диего посылал отцу Томазо, который посвятил свою жизнь беспризорным детишкам, смиренно зарабатывая их доверие в ожидании, пока они не придут к нему в приют, где он мог бы внести хоть какой-то свет в беспробудный мрак их существования.

Теперь, благодаря деньгам Caeca, приют отца Томазо принимал все больше бездомных детей, и они получали тот же шанс стать чем-то большим, чем просто человеческие отбросы, что когда-то получил и сам Диего.

Он пересек комнату, подошел к бару и снова подумал о Солтоне.

Двести пятьдесят лет изысканной жизни... Как же человек, родившийся посреди такого великолепия, может быть столь небрежным со своим наследством? Том Ланчестер просто безумец. Диего хватило одного лишь взгляда на банковскую отчетность, чтобы понять это.

Что ж, это даже к лучшему. Из-за глупости наследника Ланчестеров он теперь получит возможность сполна насладиться тем, чего так желает.

Диего налил себе чуть-чуть виски, чувствуя, как его медленно наполняет возбуждение. Скоро она будет здесь...

Он вспомнил, какой увидел Порцию в гостиной Солтона – в этом шикарном платье, с выражением оскорбленного неверия на аристократическом лице. Жемчужное ожерелье сияло на изящной шее, заставляя нежную кожу казаться почти прозрачной...

Диего опустил стакан. Что-то шевельнулось в его душе, какое-то смутное чувство. В следующий миг он понял, что это было.

Сожаление.

Его погоня за Порцией Ланчестер не должна закончиться подобным образом. Это не совсем то, чего бы он хотел. Порция должна была бы уступить его желанию только потому, что все женщины, которых он хотел, рано или поздно так поступали.

Обычно ему достаточно было лишь более-менее ясно обозначить свой интерес, чтобы любая женщина становилась его любовницей, и дело было не только в его богатстве. Женщины всегда к нему благоволили.

Но только не Порция Ланчестер. Правда, в этом и заключалась ее привлекательность для него.

Она презирала его из-за низкого происхождения, отвергала как недостойного ее великосветских корней. Значит, он недостаточно хорош для нее!

Диего поднял бокал и отпил щедрый глоток виски. Благородный напиток слегка ожег небо, усиливая терпкий вкус. Это Порция Ланчестер изменила правила игры, она дала ему понять, что готова на все, чтобы защитить свои преимущества.

Хорошо! Его тело, сильное, крепкое, как никогда, уже предвкушало чувственные удовольствия, которые ему доставит эта женщина.

Высокие каблучки Порции стучали по мраморным полам роскошного отеля на Парк-Лейн. Что ж, Диего Саес остановился в действительно хорошем, возможно, даже лучшем в мире отеле.

Порция подошла к стойке портье.

– Номер мистера Caeca, пожалуйста.

Если в ее голосе и была дрожь, то совсем неслышная. Она спокойно стояла в ожидании ответа, элегантная и изысканная, в бледно-голубом платье, идеально подходившем для коктейль-вечеринки в этот ранний вечерний час.

В зале для сервировки чая, который выходил в главный холл гостиницы, слышалась тихая музыка рояля. Шопен, рассеянно подумала Порция, вслушиваясь в звуки ноктюрна, пока не подошел коридорный, готовый проводить ее наверх.

Она чувствовала себя довольно странно. Как-то отрешенно, слишком спокойно, словно происходящее не было реальным.

Дверь открылась, и на пороге возник Диего Саес.

Порция вошла. За ее спиной Диего протянул служащему чаевые и закрыл за ним дверь.

Послышался сухой щелчок, поистине финальный аккорд всего ее долгого пути сюда.

Диего Саес не сводил глаз с женщины, которая пришла к нему предложить свое тело в обмен на имущество своей семьи.

На ней было очень элегантное бледно-голубое платье, простое, но великолепно сшитое, сдержанно подчеркивавшее линии ее безупречной фигуры. Завязанные в высокий узел волосы акцентировали внимание на точеных чертах лица, огромных серых глазах.

Минимум косметики, и это ему понравилось. Едва уловимый аромат, возможно, был запахом дорогого мыла или крема для лица. Никаких следов пудры на матовой коже, всего лишь легкий слой туши для ресниц... И нежно-розовая помада, которая придавала легкий блеск губам.

Диего смотрел на нее, наслаждаясь тем, что видит. Да, она выглядела именно той, кем была, – женщиной, рожденной в мире старинных картин и решетчатых оград, фамильных поместий и родословных, надежно защищенной своими привилегиями.

Он так долго ждал ее, гораздо дольше, чем какую-либо другую женщину, и вот, наконец, она тут!

Порция может сколько угодно презирать его за низкое происхождение, но, если хочет вернуть себе свой драгоценный фамильный дом, ей придется преодолеть отвращение.

Более того, Порция Ланчестер будет наслаждаться каждой минутой, проведенной в его постели. Он об этом позаботится!

Порция ничего не ощущала, как будто ее тело покрыла тонкая корка льда. Диего Саес смотрел на нее так, как прежде, но она больше не испытывала желания спрятаться, спастись от этих тяжелых темных глаз.

Взгляд Порции остановился на изысканном букете, на дорогом столе посередине гостиной. Издававшие экзотический аромат цветы напоминали те, что он однажды – миллион лет тому назад – прислал ей.

Откуда-то из глубин сознания появилось чувство неизбежности происходящего.

Порция продолжала неподвижно стоять, но, когда Диего заговорил, она слегка повернула голову в его сторону, и в ту же секунду ее пронзило странное возбуждение. Оно оказалось таким сильным, что походило на удар кинжала, разбивающего ее холодное отчуждение.

– Так что же, Порция... Чего ты хочешь?

Его низкий, глубокий голос заставил завибрировать ее плоть, и Порция с трудом отвела взгляд, стараясь сосредоточиться на вазе с цветами. Глубоко вздохнув, чувствуя, как холодный воздух наполняет легкие, она смогла выговорить:

– Я хочу, чтобы ничто не угрожало Солтону.

– И это все, что тебе нужно?

Что-то вспыхнуло в глубине темных глаз Диего, но Порция затруднилась определить, что именно. Сейчас она снова выглядела спокойной и холодной, но знала, что в глубине ее естества разгорается пожар. Протянув руку, она дотронулась до одного из лепестков, который оказался тяжелым и плотным на ощупь.

В зеркале она увидела, что Диего Саес направляется к ней, затем ощутила прикосновение его руки к затылку.

Жаркая волна затопила Порцию, заставляя дрожать и плавиться все тело. Неужели она еще дышит? Его палец переместился к ее уху, нежно погладил мочку – так мягко, что Порция едва не потеряла сознание. Она подалась навстречу его ласке, точно хотела, чтобы он мог дотянуться все дальше и дальше, охватить ее всю целиком.

Казалось, это длилось целую вечность. Наконец Порция медленно открыла глаза. Она смутно видела в зеркале свое бледное, тонкое отражение и темную фигуру Диего Caeca, которая словно заключала ее в мрачную темницу. Его рука остановила свое движение, и их глаза встретились в зеркале.

На Порцию навалилось непреодолимое желание немедленно бежать отсюда, но... ее дом доложен быть спасен, и она заплатит любую цену – ради Тома, ради его сыновей и внуков.

Спальня оказалась огромной, даже величественной комнатой. Здесь все уже было приготовлено к ее приходу – шторы спущены, ночники зажжены.

Сердце Порции билось – глухо и неровно. Диего закрыл двери, подошел к ней и принялся осторожно вынимать заколки из ее волос, бросая их на пол. Наконец волосы Порции рассыпались по спине. Она вся дрожала, возбуждение усиливалось с каждой секундой. Диего что-то бормотал по-испански, она не понимала ни слова, но его голос звучал низко и хрипло, усиливая ее смятение:

Ловким движением Диего расстегнул платье Порции и опустил ладони на ее обнаженные плечи.

Он словно ставит на мне клеймо. Клеймо, доказывающее, что я – его собственность!

Однако нарастающая волна чувственного возбуждения поднимала ее все выше. Взгляд горящих, сузившихся глаз Диего пронзил Порцию как удар кинжала.

Он медленно наклонился к ней, и его губы коснулись ее рта.

Порция была как источник прохладной воды в жаркий полдень, как изысканный нектар. О, с каким наслаждением он был рад испить из него! Она не отвечала на его порыв, просто стояла, точно громом пораженная, и на миг его охватил гнев.

Неужели она, в самом деле, решила, что может просто вот так преподнести себя ему, отдаться, как безжизненная марионетка? Не принимать никакого эмоционального участия в том, что происходит между ними? Он сильнее прижал ее к себе, его поцелуй сделался более требовательным и пылким.

Внезапно Порция растаяла и ответила ему. Радостный восторг нахлынул на Диего – нет, ей не удастся оставаться безучастной! Она будет дрожать, стонать и извиваться в его объятиях, сходя с ума от страсти, когда он овладеет ею!

Порция тонула в своих ощущениях. Ей казалось, ее поглощает какой-то огромный водоворот. Вначале, когда Диего наклонился поцеловать ее, она стояла, оцепенев, с гулко бьющимся сердцем, но затем ответный порыв, нарастая, целиком захватил ее.

Еще никто никогда не целовал ее так. Все перестало существовать для нее, все, кроме его губ, его прикосновений...

И вдруг он оторвался от ее губ. Порция потерянно задрожала, словно лишилась чего-то очень важного, необходимого... Увы, она больше не владела ситуацией, не владела и сама собой – превыше всего теперь было для нее желание испытать еще и еще это волшебное воодушевление.

Его рука нежно скользнула по ее шее, затем вниз, к груди.

Окружающий мир снова исчез для нее. Мягкие, ласкающие прикосновения его пальцев заставляли ее таять и растворяться в какой-то необыкновенной истоме, и она протяжно, беспомощно застонала.

Прекрасная грудь Порции была именно такая, как ему мечталось, – нежная, высокая, округлая и упругая. Диего чувствовал, как ее тело отвечает на его ласки, и его собственное возбуждение усиливалось с каждым мгновением.

Когда Порция снова издала этот низкий стон, Диего почувствовал горделивое удовлетворение. Может, она и не хотела пачкать об него свои аристократические ручки, но сейчас была готова полностью принадлежать ему!

Ее глаза, расширенные, неподвижные, смотрели прямо на него. Уязвимость этого взгляда на миг смутила Диего, заставляя замолкнуть отголоски мстительного гнева в глубине души, затем собственное возбуждение властно толкнуло его вперед, увлекая Порцию в такой чудесный мир, который ей никогда уже не захочется покинуть.

Он подхватил ее на руки и понес к постели.