Оборотная власть

Глава 34

Утро началось с нежных поцелуев. Не открывая глаз, за шею, притянула к себе ближе, крепко сжимая, ощущая, что одет уже. Молния от куртки царапает кожу руки. Отпускать не намерена, ну нет, Молчанов, не смей. Ты мой!

— Твой, — шепнул и еще раз поцеловал, плотно примкнув к моим губам.

Только после этого отпустила и спокойно позволила себе уплывать в сон. За долгую ночь оборотный демон разобрал меня на составляющие и снова собрал. Темные часы суток я провела в его крепких объятиях, сплетались воедино, дышали в такт, словно мы единый организм. Я не мерзла, таяла рядом, вдыхая с него, больше не одна.

По пробуждению сразу в телефон, а там сообщение, которого так ждала последние дни.

"Как ты, родная?"

Не могу сдержать улыбки, рвётся из меня. Мой.

"Только проснулась."

Отправляю и выдыхаю от спазмов в груди. Когда я думала, что любила Тима, даже не представляла, как это на самом деле. Любила, да как-то не так… Сложно объяснить самой себе, и уж никогда кому-то другому. Раздирает меня постоянно от эмоций, нежности, безумной ревности, трепета. Арис, слышишь, я люблю тебя!

Из окна бьет солнце по глазам, зажмуриваюсь, улыбка дурная растягивает губы. Он мой, теперь точно мой. Подношу телефон к лицу, реакция на очередное уведомление. Моргнув пару раз, лишь тогда возвращаюсь на землю грешную и мигом в болото мордой кунают.

"Развод ты не получишь."

Тим…

Я вроде ничего не писала, не звонила с того раза. Решила не пытаться договариваться. Хочет он или нет, нас разведут. Пусть не сразу, оснований нет задерживать в никому ненужных отношениях. С одной стороны можно Ариса попросить о помощи, с другой я сама должна. Помнится как Аристарх настаивал на разводе, шантажировал. Или скорее приказывал, что я должна делать. Подать на развод, собрать вещи и уйти от Тима.

По квартире после его ухода пахнет кофе. Замечая места, где пришлось сделать замены или внести изменения, стараюсь не думать о причинах побудивших к ремонту. Бреду в кухню, столбом замираю, на столе кружка, тарелка рядом — булочки с медом. Сглатываю тяжело, между, роза красная, не на стебле, сорванный бутон. Огромная, бархатная наверное на ощупь, заставляющая сжаться грудную клетку неведомой силой.

Добивать Аристарх умеет по-разному, вот он один из тех случаев, когда метко и наповал. Крадусь ближе, кофе со сливками, трогаю кружку, холодная. Рано ушел, торопился и все же успел обозначить позицию. В его семье так не принято, он говорит поступками, доносит мне. Я слышу, родной, правда слышу, но и вслух хочу. Все же понимаю, ломать нельзя, как Арис меня, наберусь терпения. Когда-то я упорно шла к своим целям и поэтому одну за одной достигала. Надо поверить, что на самом деле я все та же Юля.

Я серьезно? Ломать Аристарха Молчанова, зажмурившись, улыбаюсь. Наивная дурочка. Осторожно касаясь нежных лепестков, поднимаю розу, по рукам бегут мурашки. Ну ты засранец, Аристарх Молчанов, паршивец, бьет по слабым местам, крепче опутывает прочной паутиной. Я его вчера, он меня сегодня. Один один, родной.

Мелодичная трель раздается, вздрагиваю и оборачиваюсь в страхе на входную дверь. Разве могут к Арису явиться гости? Пока раздумываю как поступить, нажимают на звонок повторно, более протяжно. Запрета открывать не было, наоборот всегда говорил здесь безопасно. Запахиваю халат, завязываю потуже, шагаю уверенно открывать. Максимум кто может быть — это Тим. Не посмеет притронуться. Разумнее прихватить телефон или вообще не открывать, но тот кто за дверью, знает, что здесь именно я.

Выдох, смелее, хорош прятаться. Повозившись с замком, распахиваю. На пороге встречает мрачная мина, во взгляде ничего человеческого — только холод и бездна, готовая поглотить меня за неугодность. Невольно отшатнулась назад, инстинктивно спрятав розу за спину.

Лучше бы это был Тим.

— Время обед, она в халатике разгуливает, — ядовитый тон режет по натянутым нервам.

Поздно опомнилась захлопнуть дверь, упираясь в нее ладонью, матушка Морено вплывает чинно внутрь. Разворачиваюсь за ней следом. Судя по-тому, как осматривает берлогу сынули младшего, она здесь впервые.

— Мдааа… Большего ты не заслуживаешь.

Продолжая прятать цветок за спину, держусь не наговорить гадостей, приятный до безумия на ощупь, греет пальцы и душу, сил придает. Дура, мне твой сын завтрак сделал. Не смотря на то, что привык к иному, в вашем театре так не принято. Может как раз наоборот надо вывалить на незванную гостью, истинное положение. Большего… А ты чего заслуживаешь, холодной постели во дворце?

Юля! Сама себя одергиваю. Куда тебя несет, тормози.

Пробегаясь глазами по кухне в очередной раз, Мария Валентиновна останавливается на мне.

— Значит так, милочка. Если Марго боится ослушаться мужа, то я не боюсь собственного сына. Ты одному мозг пудрила, теперь другому. Закрывать на это глаза не собираюсь. Не думай, что не кому вступиться за семью в которую ты влезла. Я не позволю запятнать имя Молчанова. Это моя семья…

— Клан имеете ввиду? — выдаю с усмешкой.

Во мне не перестает бурлить. Слово раздражающее — семья.

— Держи язык за зубами, когда я говорю, — змеей шипит.

— Не буду слушать ваши бредни, досвидания, Мария Валентиновна, — указываю рукой в сторону выхода.

— Будешь делать, что тебе скажут, ты же… — осматривает помещение. — Как и эти стены, временное прибежище, гостиница для ночевки по случаю.

Грамотно уколола, в свежую ранку.

— Вас наверное никогда не любили, раз понятие не имеете, что значат эти ночевки на самом деле, — пытаюсь выдавить улыбку.

Она заметно меняется в лице, поджимает губы накрашенные яркой помадой. У них с фифой один цвет в тренде походу.

— Что ты знаешь о любви? Расхорохорилась, — фыркает презренно.

— Ооо, будем значит мериться?

— Мы с тобой, Юля, ничего не будем. Тебе пора оставить в покое моих сыновей. Поверь, если ты не захочешь прислушаться, для тебя это плохо кончится.

— Достали ваши угрозы. Одна прибежала, теперь вторая. Вам не кажется, что разговоры надо вести как раз с Аристархом, а не со мной.

Мериемся взглядами, держу контроль из последних сил.

— Жаль, если ты не захотела меня услышать.

— Аналогично, жаль вас вообще в целом и вас и вашу Марго жаль. Всех мне жаль, только меня никому.

— А за что тебя жалеть? — спрашивает надменно.

— Пошла вон! — рявкаю.

Мысли путаются, меня несет, достойного сдержанного ответа не выходит.

— Кто ты такая, чтобы меня выгонять? — ставит свою брендовую сумку на стол.

Понимаю, опыта у нее валом общаться с любовницами мужа, за столько то лет.

— Хозяйка выискалась, — смеется мерзко, задевая конечно.

Обнаруживаю цветок, вытащив из-за спины, он сразу привлекает ее внимание.

— Мария Валентиновна, может чаю?

— Откажусь, никто не знает, что ты туда сыпанешь.

Аа, вон на что намекает.

— Даже, если Марго убьет меня, это ничего не изменит. Появится другая, а потом еще и еще, вам ли не знать.

Изображаю равнодушие и потерю интереса к беседе, наливаю в стакан воды немного, опускаю туда розу и прошествовав мимо мамашки, ставлю на окно.

— К ужину останетесь? — оборачиваюсь к ней. — Арис будет только к ужину, раньше сказал не ждать. Нет, не останетесь, а жаль, он бы обрадовался.

— Подумай, Юля, если тебе нужны деньги, ты их получишь. И катись на все четыре.

Вздыхаю картинно, качаю головой, что взять, глупая женщина.

— Вы то угрожаете, то денег предлагаете, уж определитесь.

— Выгоднее взять денег и жить припеваючи, чем быть похороненной.

Холодок бежит конечно вдоль позвонков, насколько зловеще произносит.

— Арис докажет и вашей Марго…

От взгляда пробирающего, обрываюсь, застываю, дышать перестаю, безумная мысль осеняет. Из головы напрочь все вылетает. Да не может быть…

Усмехнувшись, мамашка хватает сумку и шествует на выход.

— Еще увидимся, — бросает. — Наверное.

Ощущение неприятное осталось, словно мы друг друга поняли. Вроде разговор повис, как на паузе, а внутри я знаю, мы договорили.

Мне никто не поверит.

Оля в беде!

Куда бежать, кому звонить сначала не могу решить. Мечусь по квартире зверем в клетке. Умывшись холодной водой, пытаюсь усмирить панику. Поговорить с обоими. Олю я обязана предупредить о надвигающейся опасности. У нас за осень много чего произошло и мамашка ни разу не приехала, а тут явилась собственной персоной. Почему, дурак и тот поймет причины сподвигшие выбраться из своего музея. Эдуард Петрович цветет, искрит как юнец и домой только на выходные ездит. Уж не знаю по-какому графику встречался с предыдущей пассией, таковая точно была, судя по рассказам, с Олей же видится максимально часто.

Знает ли мамашка, что мы подруги?

Пишу в торопях Оле сообщение, прошу о встрече. Не дождавшись ответа, приступаю к сборам. Сегодня, иначе, я боюсь, будет поздно. Подруга болтушка, обязательно растрепется своему Эдику, тот надеюсь возьмет на вооружение. Дикость приходит на ум, самой с ним поговорить.

Распахнув дверцы шкафа, шмотки перебираю, останавливаюсь взглядом на выглаженных рубашках Аристарха, провожу кончиками пальцев по ним. Рядом висят мои платья и другие вещи.

"Большего ты не достойна."

Хотела задеть побольнее, уверена сделала это, на самом деле ошибается. Мария Валентиновна, ты глубоко ошибаешься. Мне плевать где мы живем, что у нас один шкаф на двоих и скоро его станет мало. Самое главное только бы Арис был со мной, спал рядом ночами, ел с моих рук, спешил ко мне.

Телефон оживает, вздрогнув, хватаюсь, уверенная Оля звонит. На дисплее красуется Молчанов, кожа вспыхивает жаром, принимаю вызов.

— Привет, родная.

Боги, я никогда не буду на его голос реагировать спокойно. Трепет нутро заполняет, сердце спотыкается.

— Привет, — запыханно выпаливаю, скидывая халат.

— Надеюсь планов никаких нет, а если есть, придется отложить. На два часа ты записана к специалисту.

Столбом замираю и шиплю:

— Пусть Тим сам ходит к своим специалистам.

Была уверена пытки медицинским центром Озерских закончены.

— При чем здесь Тим, — смешок раздается. — Мое решение изначально. Хочу, чтобы моя девочка была здорова во всех смыслах.

— Арис… — выдыхаю имя, теряю мысль.

Возмущение, злость, страх, смешиваются, кусают по-очереди, прикрыв глаза, терплю.

— Через час машина будет у подъезда. Хотел составить компанию, увы не получается. На ресепшене встретят, проводят. Юль, давай только без хандры, ради тебя очень занятой человек прилетел буквально на несколько часов.

Верить, Юля, должна верить.

Киваю, опомнившись, сипло выдавливаю.

— Хорошо.

— Умница, целую.

Сбрасывает звонок и наступает звенящая тишина. Мне показалось или Аристарх Молчанов сейчас мне сказал важное. Пячусь задом, плюхаюсь на постель, Оля до сих пор даже не прочитала.

Можно я буду кричать, хочется требовать ответов. Когда все это закончится?

Время тикает, ему плевать на всех, идет себе и идет, беспощадно убегает. Час, будто минута пролетает, как одевалась вспомню с трудом, мелькающие дома тем более. Водитель открывает учтиво дверь, руку не подает, у оборотных не положено, запахи, ощущения касаний и прочее, не позволяют себе подобные жесты. Со стороны они как мы, но если быть внимательнее, можно заметить поведение, манеры отличимые от обычных людей.

В привычку вошло, дышать сначала глубоко, любуясь небом, лишь затем подниматься по ступенькам. Погода испортилась, солнце скрыто густыми массами сероватого цвета. Медицинский центр Озерских, один из, кипит жизнью, люди снуют туда-сюда. Или не люди, а оборотные по большей части и их семьи. Озерские в первую очередь нацелены обслуживать особую расу. Жутко осознавать и тем более посещать, все же приходится, принуждают.

Ступив в холл, в глаза сразу бросается портрет прекраснейшей девушки, тянет магнитом приблизиться, по-одному краю рамка обрамлена черной лентой. Косметолог-дерматолог… Или наоборот, я не помню. Это же не совпадение…

Сердце с оттяжкой стучит, непроизвольно ладонью зажимаю. Стою на месте, пялюсь и не могу ступить шагу, ноги к полу приросли. Они убили ее…

— Юля, здравствуй, — звучит приветливо, с толикой нервозности.

Вздрагиваю заметно и медленно поворачиваю голову к говорившему. Психолог, Борис… Забываю отчество, да и с чего вдруг вообще подумала, по имени изначально просил называть. Так и не ответив, смотрю на него.

Подхватывает под руку, опомниться не успеваю.

— Пойдем со мной, — уводит настойчиво.

Все напрочь из головы вылетело. Получается ее из-за меня убили, не верю в совпадение.

Направляемся к его кабинету, заходим, провожает до кресла, усаживает. Метнувшись, запирает дверь, наливает мне воды и подает стакан. На автомате принимаю. Медленно доходит до меня, мозг отказывается нормально соображать. Огромными глазами на него хлопаю.

— Зачем вы, ты это сделал?

Дыхание срывается в учащенное и шумное.

— Я сейчас все объясню. Аристарх наверное настучит мне по башке, ну да ладно, это будет потом, — нервно улыбнулся, прочесал непослушные волосы пятерней. — У тебя прием назначен, именитый специалист приглашен для консультации. Они сейчас там втроем тебя на составляющие разберут, притом в ускоренном, так как времени в обрез. Тебе это противопоказано. Я не согласен, боюсь банально залечат.

— Втроем? — мурашками покрываюсь.

— Выпей воды, успокойся, будем считать я тебя от докторов спасаю.

Виснет пауза, я все еще жду ответа, не моргая, ему в глаза смотрю.

Борис задумчиво потирает лоб, борется с прической, приглаживая волосы, а им плевать на старания хозяина, все равно растрепанными выглядят.

— Втроем, наш невролог, психотерапевт и Бронивицкий — светила науки, — цедит с сарказмом, взмахнув эмоционально руками.

Подсказывает мне интуиция, недолюбливает последнего, а то и вовсе презирает всей сущностью.

Одновременно кидаем взгляды к двери, кто-то настойчиво дёргает ручку и ругается, слышно приглушённо. Борис прикладывает палец к губам, призывая к тишине. А у меня душа в пятки уходит. Что вообще происходит? Однако замечу, не возникает желания бежать отсюда, странное доверие внутри. Ничего плохого мне не сделает.

Борис вдруг резко склоняется ко мне и на ухо говорит:

— Юля, срочно отключи телефон.

Послушно достаю из сумки, а потом в страхе обращаю глаза на него.

— Не переживай, Аристарху доложат, что здание не покидала, значит в безопасности. А там пока он найдет где ты, успеем отсидеться.

Тут я совсем пугаюсь.

— Ну приедет и что? — шепчет, видимо считывая эмоции с моего лица. — Увидитесь, с его графиком, думаю, не часто удается. Отключи телефон, тебе сейчас звонить начнут.

В горле пульс колотится, когда нажимаю отключить питание. Аристарх нас обоих прибьет за такое. Он не приедет, он прилетит на ракете.

— Тебе вообще переживать нечего, это мне бояться надо, что я и делаю. Первое, страшно по голове от Аристарха получить, второе, меня скорее всего уволят. Не хотелось бы.

Подносит часы к лицу, приглядывается. Садится на подлокотник рядом со мной.

— Зачем ты это делаешь? — степень изумления шкалит.

Издает смешок и прикрывает рот ладонью, глянув на дверь. В данный момент он еще моложе обычного выглядит, напоминает задорного хулигана. Должно быть не враг, судя по-тому как отзывается о Молчанове. По имени называет, беззлобно. Стараюсь анализировать ситуацию, сохранять спокойствие.

Жмет плечами, глупо улыбается, на что чувствую, как губы в ответ растягивает улыбка, не смотря на внутреннее состояние.

— Ты только не паникуй, я прошу тебя. Контролируй дыхание, понемногу пей воду. Ты в полной безопасности. Если надо, мы с тобой можем забарикадироваться здесь, без разрешения Аристарха дверь ломать никто не посмеет.

Отклоняюсь от него в сторону, с ума сошел.

— Шучу, — зажмурившись, улыбается. — Ничего такого мы делать не будем. Только, если в окно сбежим.

Бросаю взгляд на большое окно, завешенное вертикальными лентами жалюзи.

— Я когда нервничаю, бред несу, шутить пытаюсь, не всегда удачно. Выпей воды, все хорошо, — подталкивает мне стакан.

Мандраж в руках не спрятать, видит. Послушно делаю глоток, стараясь не пролить, знатно меня потряхивает.

— Они опасны для меня? — еле слышно выдаю.

Склоняется ниже, выражая просьбу повторить. Делаю еще глоток и потом повторяю.

— Они опасны для меня?

— В том смысле, который закладываешь ты, нет.

Я должна верить, Арис абы к кому меня не пошлет. Тогда почему? Вскидываюсь к спасителю от докторов. Он замечает смятение и присаживается у моих ног на корточки.

— Понимаешь, я уверен, тебе такая серьезная терапия не нужна. Дело в твоем отрицании, с ним мы сами справимся, без сторонней помощи. Твоя проблема в неумении делиться, раскрываться. Случились события перевернувшие твой мир, не веришь никому, теряешь ориентиры, кажется, словно совсем одна и помочь некому.

Так неожиданно слезы набегают, не успеваю взять под контроль, скатываются по щекам.

— Юля, прости, я не хотел, по-другому не знаю как объяснить. Аристарх точно меня пристукнет, — искренне сокрушается.

Вытираю влагу с лица тыльной стороной ладони, судорожно выдыхаю, отпиваю воды.

Снова на часы смотрит.

— Еще немного посидим и можно будет сдаваться. Потом пойдем подышим, если жив останусь.

Громкий стук в дверь заставляет подскочить обоих.

— Борис Семеныч, открывай, мы знаем, что вы там.

Психолог мой встрепенулся, обречённо провел ладонью по лицу, пригляделся к часам на запястье.

— Максим Николаевич, скажите, Бронивицкий уехал? — задает вопрос, скрещивая руки на груди и подходя ближе к двери.

— Ты там умом тронулся? Сейчас же дверь открывай. Безумие, а не день, сговорились что ли.

Прижав палец к губам, Борис усердно что-то обдумывает, сказать даже лихорадочно, гипнотизируя дверь. У меня по внутренностям крадутся сомнения, по покровам мурашки. Не с проста спасать кинулся, значит обладает информацией.

— Это был глав, дальше будет служба безопасности, ну, а потом Аристарх. Должен быть уже в курсе, — бубнит себе под нос спаситель.

Мы будто заговорщики взглянули друг на друга и одновременно повернулись к окну. Оно сейчас казалось единственным спасением. Аристарха боятся все и я в том числе. Мандраж, страх, дикое облегчение, странное ощущение радости вспыхнувшее совершенно не к месту, перемешивались в коктейль.

— От Аристарха бежать нельзя, хуже будет, — говорю шепотом, отметая идею побега. — Я пробовала, стала все только хуже.

Борис подскакивает ко мне, и хватает за руки, сжимающие опустевший стакан.

— Юля, обещай, что мы с тобой будем работать. Больше никаких байкотов. Я клянусь хранить все твои тайны усерднее своих собственных. Даже Аристарх, пусть хоть пытает, ничего не узнает от меня. Иначе все это сейчас напрасно.

Тут я звука произнести не успеваю, от удара мощного дверь распахнувшись, влетает в стену. Как не отвалилась совсем, останется загадкой. Бедный психолог отскакивает от меня и пятится к столу, пока не упирается в него подгорающим местом.

Лишь мазнув по мне взглядом Молчанов проходит внутрь, буквально за шкирку одной рукой сгребает Борю и выводит из кабинета.

— Никого не впускать, — отдает распоряжение.

От которого даже я не буду никого впускать. Настает тишина, обнимаюсь с пустым стаканом и пялюсь перед собой, а самое главное дышу, немного учащенно, но без перебоев. Позволяю себе прикрыть глаза на мгновение, мысленно перевести дыхание и дальше, почти отважно, ждать приговора. Неминуем, неизбежен… Неправильный настрой, я дала обещание верить. Может не подходящий момент вспомнить об этом. Пропускаю, когда Аристарх появляется в проеме, вижу как смотрит на меня в упор, медлю столкнуться взглядами. Я столько мыслей прогнала пока…

Останавливается передо мной, сложив руки на груди и продолжает гипнотизировать. Не надо быть гением, чтобы понять, ничего сказать не может, здесь нельзя. Поднимаюсь, ставлю стакан, застегиваю пальто, поднимаю сумку с кресла и мы направляемся к выходу.

С виду ничего не изменилось, только глаз наметан, замечаю неестественно выпрямленные спины снующего персонала, застывшие улыбки на лицах, острые взгляды. Перед выходом оборачиваюсь на портрет, знаю заметил, не хотела, удержаться не смогла. Учтиво открывает мне дверь, скользит медленно глазами по лицу пока сажусь в машину и обходит вдоль капота. А вот сейчас начнется страшное, сердце колотится, пульс по вискам бьет. И все равно дышу. Иначе напрасен подвиг психолога. Мне то бояться нечего — Борис был в этом уверен.

Опускает стекло, прикуривает, швыряет пачку куда попало, плавно отъезжает.

— Вы издеваетесь надо мной? Я не понимаю какого происходит.

Наблюдаю за каждым его движением, глупости лезут в голову. Разве оборотным можно курить? Но раз можно потреблять алкоголь, значит и никотин. Тим пьет, Аристарх курит, алкоголь так же за ним замечен.

За время, что гоняю в мыслях глупости, успевает добить сигарету и выбросить окурок.

— Глупая надежда. Был уверен именно ты будешь меня понимать, ценить мой покой.

— Арис…

Его телефон заставляет умолкнуть. Хмурится, рычит сквозь зубы ругательства и принимает звонок.

На меня смотрит, прижавшись к обочине, тормозит зверя.

— Сейчас будем, — бросает и отключается. — Телефон включи, — это уже мне прилетает.

Разворачивается через две сплошные и несется, выказывая всем своим поведением агрессивный настрой. Особо пугливые уступают дорогу, разлетаясь в разные стороны.

— Твоя мать в больнице, отец не смог дозвониться.