Обратный билет

Глава 4

Дни в Фалкон-Уэрри тянулись однообразной чередой, казалось, что вчера просто переходит в завтра, ничем не отличаясь друг от друга. Тамара вскоре обнаружила, что и она начинает втягиваться в этот размеренный ритм. По утрам они завтракали вместе с отцом Донахью, а затем Тамара выходила из дома. Иногда она брала альбом и делала наброски, а иногда просто гуляла. Она садилась в машину и совершала одинокие поездки, открывая новые и новые красоты разорванной береговой линии. Она не рисковала войти в воду — было слишком холодно и море волновалось, но зато подолгу бродила у самой кромки воды, собирала раковины и вела ленивый образ жизни, словно те, кто живет случайным заработком на берегу.

И все-таки нельзя было сказать, чтобы она чувствовала себя счастливой. Скорее можно было подумать, что Тамара старалась до изнеможения заполнить свои дни, чтобы избавиться от всяких тревожных мыслей. А вечером она выпивала с отцом Донахью стаканчик ирландского виски, и это обеспечивало ей хороший ночной сон.

Отец Донахью вел переговоры с Фалконами относительно того, чтобы сдать коттедж Флинна, но Тамара уже сомневалась, что останется здесь так долго, как планировала сначала. Ей почему-то казалось, что теперь все стало ясно, и большую часть времени она испытывала непонятное беспокойство. Бен написал ей, рассказав об откликах прессы на успех ее выставки и о том, что целый ряд продюсеров телевидения предлагают ей участвовать в рекламных передачах и в дискуссионных программах. Тамара была польщена, но большого интереса это у нее не вызывало, что, впрочем, ей удалось скрыть в ответном письме Бену.

Однажды утром она была на почте, отправляя свое письмо, как вдруг на плечо ее опустилась твердая рука, и она, оглянувшись, увидела Росса Фалкона.

Она слегка отпрянула, заставив его отпустить ее плечо, но каменное выражение его лица не изменилось.

— Я хочу поговорить с вами, мисс Шеридан, — сказал он в своей обычной резкой манере. — Давайте выйдем.

Понимая, что маленькая почта не место для их разговора, который и так вызовет сенсацию в деревне, Тамара не стала спорить. Не говоря ни слова, она вышла за ним за дверь. На улице она сердито взглянула на него, возмущенная его грубостью и бесцеремонностью, с которыми он заставил ее обратить на себя внимание.

— Да? — ледяным голосом спросила она. — Что вам нужно?

На деревенской улице они были так же заметны, как и в тесноте почты, и Росс раздраженно огляделся. В узком переулке был припаркован блестящий зеленый автомобиль, и Тамара узнала «астон-мартин».

— Пошли, — сказал он, указывая на машину. — Здесь слишком людно.

— А что, наш разговор будет носить частный характер? — спросила она холодно.

Росс проигнорировал ее вопрос и, взяв ее за локоть, направился к машине. Тамара вырвала руку.

— Что бы вы ни хотели мне сказать, это можно сделать здесь! — ожесточенно воскликнула она.

Росс посмотрел на нее сверху вниз.

— Ты что, хочешь, чтобы я поднял тебя и запихал в машину? — рявкнул он.

Тамара закипела от гнева, но, сознавая, что за ними наблюдает чуть ли не вся деревня и с каждой минутой они привлекают все больше внимания, не ответила ему и села в машину. Росс захлопнул за ней дверцу, обошел автомобиль и сел на свое место. Он включил мощный двигатель, и машина с ревом двинулась по главной улице к проселочной дороге. Отъехав с четверть мили от деревни, он остановил машину, выключил двигатель, повернулся и посмотрел на нее.

Собрав всю волю, Тамара смотрела вперед. Ему не удастся унизить ее снова так, как он сделал это в коттедже! Мгновение он сверлил взглядом ее профиль, а затем вынул из кармана клочок бумаги. Он держал его перед ее глазами до тех пор, пока не вынудил ее посмотреть. Это был тот самый сделанный наспех рисунок, который она подарила Люси.

— Ну, — спросила она, не оборачиваясь, — и что?

— Каким образом ребенок получил это?

Теперь Тамара, не выдержав, взглянула на него холодно и зло.

— Почему вы не спросите у Люси? — ожесточенно воскликнула она.

Он уставился на нее. Глаза его сузились так, что нельзя было понять их выражение. Длинные ресницы скрывали глубину его странных глаз — порой серых, как море в штормовую погоду, порой зеленых, как сочная некошеная трава, а порой становившихся рыжевато-коричневыми, почти желтыми, напоминавшими глаза тигра. Сейчас они были стальными, как во время шторма, и холодными, как куски льда.

— Люси глухонемая, — сказал он сурово.

Услышав эти слова, Тамара онемела. Она, в свою очередь, не верила своим ушам. Да и как поверить в то, что этот растрепанный здоровый ребенок не может ни слышать, ни говорить? Неудивительно, что она была похожа на дикого испуганного зверька и не хотела знакомиться с чужим человеком.

Она недоверчиво покачала головой и неуверенно произнесла:

— Я… я прошу прощения!

Взгляд Росса не смягчился.

— Ты что же, не знала?

— Нет, конечно нет. Откуда же мне знать? Отец Донахью сплетнями не занимается, а больше я ни с кем не говорила.

— Разве Стивен тебе не сказал?

— Нет.

Тамара выскользнула из машины. Взгляд Росса был слишком настойчивым, слишком проницательным. Она боялась, что он разглядит в глубине ее глаз нечто, что выдаст охватившее ее ужасное чувство беспомощности.

Росс тоже вышел из машины, высокий, темный, угрожающий. Ни один мускул не дрогнул на его каменном лице, когда он говорил о неполноценности своей дочери.

— Так что же? — повторил он. — Каким образом это оказалось у Люси? — Он указал на рисунок.

Тамара вздохнула. На ее виске напряженно билась нервная жилка.

— Когда я увидела ее в коттедже, тогда и оказалось! — Она пожала хрупкими плечами. — Она была скованной, не хотела даже подходить ко мне. Я подумала, что она одна из деревенских девочек…

— Она и есть одна из них.

— Вы понимаете, что я хочу сказать! — воскликнула она с дрожью в голосе. — У меня был мой альбом для эскизов, и я сделала этот легкий набросок просто так, чтобы она смогла себя узнать. — Она отвернулась. — Ей, кажется, это понравилось. Она вырвала его из альбома и спрятала в карман.

— И с тех пор она с ним не расставалась, — сказал он, засунув руки в карманы своей автомобильной куртки.

Тамара взглянула на него. Ей трудно было не смотреть на него и не менее трудно — выдерживать его взгляд. Он был единственным мужчиной, который так действовал на нее. Он не был красив: слишком резкие, слишком суровые черты лица портили его. Но он был привлекателен, а загар еще больше подчеркивал в нем какой-то налет чужеземности. Неудивительно, что Вирджиния прибегла ко всем возможным уловкам, чтобы заставить его отказаться от своей свободы. А может быть, она боялась, что он поступит с ней так же, как когда-то с Тамарой?

— Ну что, это все?

Росс пожал своими широкими плечами:

— Нет, это не все. Моя мать хочет повидать тебя. — Он произнес это неохотно, так неохотно, что Тамара почти услышала яростный спор, который разгорелся, когда Бриджит Фалкон высказала такое желание.

— Да что вы? — произнесла она, сумев придать своему голосу холод и незаинтересованность. — Тогда, если она знает, где я живу, почему не придет повидаться со мной?

Росс презрительно посмотрел на нее:

— Все изменилось, мисс Шеридан, и вам это прекрасно известно. Моя мать прикована к креслу на колесах. Несколько лет тому назад у нее был удар, и врач говорит, что она останется в параличе до конца своих дней.

Тамара, пораженная, прижала ладони к своим щекам, возглас ужаса застрял у нее в горле, но она хотела во что бы то ни стало не дать Россу увидеть, что он все еще может причинить ей боль. Кусая дрожащие губы, она глухо произнесла:

— Вам это просто нравится, не так ли, Росс? Специально заманивать меня в ловушки, а затем оставлять без всякой поддержки! Почему вы делаете это? Какие у вас причины меня ненавидеть? Я не виновата, что у вашей дочери такой недостаток, я не виновата, что у вашей матери паралич! — Голос ее сорвался, и она отвернулась от него, стараясь унять бивший ее озноб.

Росс больно схватил ее за плечи и резко развернул лицом к себе.

— Разве не ты виновата во всем?! — воскликнул он в бешенстве.

Тамара вывернулась, стараясь освободиться. Начался дождь. Все вокруг занавесила мелкая противная морось.

— Вы сошли с ума! — горько воскликнула она. — Вы предпочли жениться на Вирджинии, но поторопились! — Она отвернулась.

— Поторопился с женитьбой? О чем, черт возьми, ты говоришь?

Тамара покачала головой:

— Ни о чем, ни о чем! Послушайте, уходите! Я не хочу вас больше видеть!

Росс шагнул к машине.

— Идем, — сказал он, — я отвезу тебя назад.

Тамара, не отвечая, бросилась стремглав вниз по дороге, к деревне. Россу нужно было развернуть машину, а она, если бы ей удалось добраться до тропинки, шедшей через поле, могла добежать до церкви коротким путем. Это избавило бы ее, наконец, от необходимости терпеть скверный характер Росса.

К несчастью, дождь разошелся не на шутку, и она с трудом различала дорогу. Вдруг каблук ее подвернулся, Тамара споткнулась и упала на землю прямо перед приближающейся машиной. Росс притормозил рядом с ней, обрызгав с головы до ног грязью. Она почувствовала, как в глазах ее закипают горячие слезы, не столько от гнева, сколько от унижения.

Росс вышел, обошел машину и довольно бесцеремонно поставил Тамару на ноги. Затем он внимательно оглядел девушку, ее залитую грязью одежду, мокрые пряди золотых волос, жалко свисавших по обеим сторонам лица. Слабая улыбка тронула углы его губ, и Тамара почувствовала, как в ней, в ответ на это его сочувствие, поднимается волна бешенства.

— Я ненавижу тебя, Росс Фалкон! — закричала она пронзительно. — Уходи! Уходи! Оставь меня в покое! Это твоя, только твоя вина! Если бы не ты, меня бы здесь не было! Не смотри на меня — я выгляжу ужасно!

Тамара больше не могла сдерживаться, слезы потекли по грязным щекам, она вытирала их ладонями, еще больше размазывая по лицу, стараясь справиться с собой.

Удивительно, но выражение лица Росса изменилось — его глаза потеплели, и почти ласково он произнес:

— Извини, Тамара, это моя вина. Я должен был убедиться, что ты села в машину. Но я даже представить не мог, что ты сделаешь подобную глупость!

Тамара с бешенством взглянула на него.

— «Сделаешь подобную глупость!» — передразнила она. — Ты, может быть, думаешь, что я жалею о том, что сделала? Ты ошибаешься! Я не сяду в твою машину даже, — она перевела дыхание, — даже если мне придется ползти домой по грязи!

Некоторое время Росс молча смотрел на нее, потом пожал плечами, обошел свой автомобиль и сел за руль. Он включил двигатель и, так и не сказав больше ни слова, отъехал, предоставив Тамаре под дождем возвращаться в дом священника. Тамара растерянно смотрела ему вслед. Росс фактически поймал ее на слове!

Вытерев глаза, она пошла, сначала медленно, а затем быстрее, потому что совершенно промокла под дождем. Она шла по тропинке через поля, молясь, чтобы никто ее не видел, и, наконец, без новых приключений достигла своей цели.

Миссис Лири готовила обед, когда вымокшая до нитки Тамара вошла в кухню и остановилась у двери.

— Господи Боже! — воскликнула она пораженно. — Что с вами такое?

Тамара покачала головой.

— Можно мне принять ванну? — спросила она. — Как видите, я очень неудачно упала в грязь и насквозь вымокла под дождем.

Миссис Лири кивнула:

— Ну конечно. Почему бы нет? У меня все утро грелась вода в котле, но боюсь, что вам придется носить воду наверх самой. Отца Донахью нет дома, а мне, вы знаете, после операции нельзя носить тяжести.

Тамара вздохнула:

— Да-да, миссис Лири. Я все сделаю сама.

И все же, после того как она перетаскала наверх почти дюжину полных ведер, Тамара вконец обессилела. Подумать только — оставить свою квартиру в Лондоне, со всеми современными удобствами, и поселиться в деревне, где самый обычный водопровод невиданная роскошь! Она просто сошла с ума!

Но душистая, теплая вода сделала свое дело. Через час Тамара почувствовала себя легче. Силы и настроение возвращались к ней. Даже столкновение с Россом уже не так остро мучило ее, хотя каждый раз, когда она вспоминала хозяина «Фалкон-Хэд», внутри у нее что-то сжималось и болело.

Поздно вечером Тамаре принесли телеграмму. Бен кратко сообщал, что он выяснил номер телефона таверны «Фалкон-Армс», и просил ее, если она сможет, быть там в восемь часов вечера. Бен хотел позвонить ей в это время.

Эта телеграмма, звучавшая как известие из другого мира, окончательно вернула Тамару к жизни, и она сложила бумагу с чувством удовлетворения. Как хорошо снова поговорить с Беном. Она удивилась, что так сильно оторвалась за эту неделю от лондонской жизни, что само по себе было совсем неплохо. Лондон был реальностью, а Фалкон-Уэрри в ее жизни — всего лишь преходящий момент, ничего больше.

Тим О’Коннор был несказанно рад угостить Тамару стаканчиком в своем заведении, пока она ждала звонка, а когда Бен, наконец, позвонил, он тактично удалился к другим посетителям, чтобы не мешать разговору.

Услышав звучавший издалека глухой голос, Тамара тепло и радостно воскликнула:

— Ты не представляешь, как я рада услышать тебя, Бен!

Бен рассмеялся.

— Тебе следует уезжать почаще, — пошутил он. — Серьезно, любовь моя, я страшно соскучился по тебе! А ты?

Скучала ли она? Или он, как ее жизнь в Лондоне, стал для нее чем-то нереальным и далеким?

— Конечно! Конечно, глупый! — тепло ответила она, заставляя себя саму в это поверить. — Ну а как ты?

— Думаю, что в порядке.

— Ты видел что-нибудь интересное?

— Да нет. Ведь я все это время жил дома, — ответил он несколько мрачно. У него была в городе квартира, но когда он сказал «дома», Тамара поняла, что Бен имел в виду дом своей семьи в Кембридже.

— Да? А почему?

— Видишь ли, на днях был день рождения Маргарет, и, естественно, папа устроил в ее честь большой прием. Само собой подразумевалось, что я непременно должен был на нем присутствовать. Вот с тех пор я и сижу здесь. Ты же знаешь мою мать!

Да, Тамара знала. Мистер Гастингс нисколько ее не беспокоил, но миссис Гастингс понять было труднее. Женщина с двумя взрослыми детьми (Маргарет была младшей сестрой Бена), с великолепным домом и бессчетным количеством денег, она должна была бы быть счастлива, но вместо этого миссис Гастингс беспрестанно жаловалась на пустоту своей жизни и властно руководила жизнью своих детей. Она ревновала к каждому, кто претендовал на внимание Маргарет или Бена и таким образом посягал на ее материнские чувства. Как неизбежное следствие, присутствие Тамары отнюдь не вызывало у нее энтузиазма.

— Понятно, — сказала Тамара. — Ты звонишь оттуда?

— Да. Сегодня вечером я просто сходил с ума. Я не мог не поговорить с тобой. Почему ты не ответила на мое письмо?

— Я ответила, Бен! То есть, я опустила письмо сегодня утром.

Сегодня утром! Тамара вздрогнула. События сегодняшнего утра отчетливо всплыли в ее памяти.

— Значит, мне нужно возвращаться в Лондон. Ты ведь не писала мне раньше, дорогая! Я буду хранить твое письмо, как сокровище!

Пальцы Тамары крепче сжали телефонную трубку. Ну почему она не может любить Бена? Почему она не может выйти за него замуж? Ведь, если они поженятся, эти мучительные переживания перестанут, наконец, рвать ее на части!

Голос Бена долетал до нее как сквозь сон. А тот без умолку тараторил о продюсерах с телевидения, о том, какой фурор она произвела, о мнении Джозефа Бернстейна, который считает, что по годовым рейтингам она самая талантливая художница, и о том, куда планирует повести ее, когда она наконец вернется. Тамара машинально отвечала ему. Она старалась поддерживать разговор, чтобы не расстраивать Бена, но мысли ее были очень далеко от лондонских сплетен. Вдруг ей непреодолимо захотелось бросить трубку, раз и навсегда порвать связь с этой прежней жизнью, остаться прежней беззаботной девушкой.

Но здравый смысл взял верх. Перед тем как проститься с Беном, Тамара обещала, что через два вечера будет снова ждать его звонка в «Фалкон-Армс».

Тамара медленно опустила на рычаг трубку. Интересно, а что бы почувствовала она сама, если бы Бен объявил ей, что прежде, чем решиться жениться на ней, ему необходимо вернуться туда, где прошло его детство, в какую-то другую страну, где когда-то ему пришлось пережить счастье и большое горе. Нет, она не согласилась бы на это. Скорее всего, она потребовала бы, чтобы он принял решение немедленно. Так почему тогда она позволяет себе так скверно относиться к Бену? Конечно, она выйдет за него замуж. Рано или поздно он уговорит ее, и тогда Фалкон-Уэрри снова станет прошлым, которое не нужно вспоминать. Никогда.

На следующее утро, когда отец Донахью отправился совершать свой обычный обход, вошла миссис Лири и объявила Тамаре, что к ней пришел гость. Тамара поднялась с кресла и увидела за спиной экономки Росса Фалкона. Сейчас Тамара чувствовала себя намного увереннее оттого, что была одета в элегантное кремовое хлопчатобумажное платье, отделанное красной вышивкой. Оно было в меру коротким и открывало ее длинные стройные ноги. Накануне она тщательно вымыла волосы, и теперь они были блестящими и шелковистыми. Она выглядела совсем иначе, чем растрепанная девочка, которая так по-детски разрыдалась вчера на дороге.

— Спасибо, миссис Лири, — сказала она. — Доброе утро, мистер Фалкон. Вы хотели меня видеть?

Росс подождал, пока миссис Лири закроет дверь, и затем оценивающим взглядом медленно обвел ее с головы до ног. От этого взгляда на щеках Тамары невольно проступил румянец. Она выше подняла голову.

Он был одет в безукоризненный серый костюм и белую рубашку, которая резко контрастировала с его темной загорелой кожей. Только довольно длинные непокорные волосы не хотели оставаться в порядке и упрямой волной падали на высокий лоб. Тамара стиснула пальцы и смело взглянула на него.

— Я вижу, что ты готова, — заметил он спокойно. Сейчас тон его был менее агрессивным, будто он решил скрыть свои подлинные чувства.

— Готова? — Тамара была удивлена. — Готова к чему?

— Я ведь сказал тебе вчера. Моя мать выразила желание повидать тебя. Я думаю, что ты не захочешь ее разочаровывать.

Тамара отвернулась к окну.

— Я, право, забыла, — сказала она смущенно. — Может быть, в другой раз?

— Сейчас, — угрожающе произнес он и положил руку на дверную ручку.

Тамара замерла на мгновение, но, пересилив себя, повернулась к нему.

— Я не думаю, что вы можете распоряжаться мной, мистер Фалкон, — сказала она. — Если ваша мать хочет повидать меня, я как-нибудь навещу ее. У меня здесь есть машина. Я вполне могу добраться сама до «Фалкон-Хэд» и вернуться назад. А теперь, если вы меня извините, у меня есть кое-какие дела…

— Ты поедешь со мной, — сказал он, не обращая внимания на ее слова. — У тебя есть пальто? Или что-нибудь еще с более длинной юбкой? Моя мать старомодная женщина, и она считает, что женщины не должны демонстрировать свои бедра каждому мужчине, который захочет на них посмотреть!

Тамара была потрясена и шокирована. Ее платье не было слишком коротким.

— Как вы смеете! — Она задохнулась от гнева. — Как вы смеете!

Росс выглядел несколько утомленным.

— Пожалуйста, — устало сказал он. — Я ведь занятой человек! Возьми свое пальто!

— А если я откажусь?

— Ты меня достаточно хорошо знаешь, чтобы не делать этого, — холодно заметил он и, открыв дверь, вышел из комнаты.

Тамара глубоко вздохнула. Чтобы избежать безобразных сцен, ей лучше не отказывать Россу. В конце концов, о чем он просил? О том, чтобы она навестила его мать. Ничего обидного нет в этой просьбе, не так ли? Она уже не та глупая школьница, какой была несколько лет назад, и Бриджит Фалкон пугает ее сейчас не больше, чем пугала когда-то ее деда.

Тамара вышла в холл. Росс как ни в чем не бывало беседовал с миссис Лири. Тамара раздраженно посмотрела на него. Как он самонадеян, как уверен в себе! Она могла бы сказать ему, что больше всего ее волнует то, что касается его жены, а не его матери. Она вспомнила последнюю встречу с Вирджинией. Перспектива снова увидеть ее отнюдь не радовала ее.

Тамара не была трусихой. Она молча надела кремовый мохеровый жакет, взяла маленькую коричневую сумочку и, взяв себя в руки, тихо и сдержанно произнесла:

— Я готова, мистер Фалкон!

«Астон-мартин» стоял у калитки. На заднем сиденье Тамара увидела Люси. Она искренне обрадовалась ей. В зеленом твидовом костюмчике девочка выглядела этим утром чистенькой и аккуратной. Волосы ее были тщательно причесаны, а лицо сияло приветливой улыбкой. Она была красивым ребенком, во всем похожим на Фалконов, и Тамара почувствовала острую печаль, вспомнив о ее недуге. Когда Росс опустился на сиденье водителя, Люси обхватила отца за шею, на мгновение прижавшись к нему, и Тамара невольно представила себе Росса Фалкона таким, каким она его знала. Он улыбнулся, глубокие морщины на его лице разгладились, и на мгновение оно стало спокойным и привлекательным. Сегодня он больше волновал ее, и Тамара чувствовала, как удары ее сердца толчками отдаются в ушах. «Это же сумасшествие. — Она мысленно сердито прикрикнула на себя. — Ты приехала сюда, чтобы разрушить мучительные воспоминания об этом человеке, а не создавать новые химеры».

Тамара заговорила с Люси жестами, показывая девочке, что та ей нравится и что она не забыла о ней. Затем она спросила:

— Сколько лет Люси?

Росс взглянул в ее сторону:

— Шесть. А что?

Шесть? Конечно, ей должно быть шесть, мрачно подумала Тамара. Как глупо, что она спросила!

— А она… я хочу сказать, вы думали начать ее образование? Научить ее говорить, читать?

— Нет! — Голос Росса прозвучал резко.

— Почему? Разве вы не хотите, чтобы она стала нормальной?

Росс зло выругался.

— Занимайся своими чертовыми делами! — грубо ответил он.

На этот раз Тамара не испугалась. Она начинала привыкать к его резким манерам. Она просто пожала плечами и, отвернувшись, стала смотреть на холмы, мимо которых они проезжали.

Проехав Фалкон-Уэрри, Росс свернул на дорогу, ведущую к утесу и дальше — к поместью. Этим утром погода была намного лучше, и неяркое солнце проглядывало сквозь облака. Тамара ломала голову, почему Бриджит Фалкон так хочет видеть ее. Это приглашение скорее напоминало королевский приказ, и теперь, чем ближе они подъезжали к поместью, тем сильнее мучило Тамару чувство некоторого опасения.

«Фалкон-Хэд» был выстроен из серого камня. Он выглядел суровым и мрачным, нисколько не контрастируя с обликом своего нынешнего хозяина, как про себя отметила Тамара. Росс остановил машину во внутреннем дворе, посыпанном гравием. Тут и там виднелись зеленые лужайки и большие клумбы с садовыми цветами. Двор тянулся вплоть до утеса, а узкая, извилистая дорожка со ступеньками вела вниз к самому берегу моря. Во время прилива ступеньки заливала вода, и прибой яростно бился о камни утеса. Тамара хорошо помнила это. Семь лет тому назад они с Россом проводили здесь много времени, несмотря на неодобрение его матери.

Тамара вылезла из машины, не дожидаясь помощи Росса. Она запахнулась в свое пальто, потому что порывы ветра на этой высоте были намного сильнее. Люси выскочила следом, с любопытством глядя на нее. Похоже, девочку удивило, зачем Тамару привезли сюда, в ее дом.

Росс захлопнул дверцу и направился к стертым замшелым ступеням, которые вели к массивной, обитой железом входной двери. Потом он оглянулся на Тамару, которая все еще стояла возле машины, вблизи осматривая дом.

— Пошли, — коротко позвал он.

Поежившись, Тамара прошла по гравию и присоединилась к нему.

Люси шла за ней, будто бы опасаясь, что она может передумать. Росс распахнул дверь, и они вошли в темный, отделанный дубовыми панелями холл, скупо освещенный маленьким круглым окном над входной дверью. Все двери, которые выходили в это мрачное помещение, были плотно закрыты. Но здесь, по крайней мере, было тепло, и Тамара поняла, что с тех пор, как она была здесь в последний раз, в замке провели центральное отопление.

Она подавленно огляделась вокруг, и Росс, почувствовав ее настроение, сказал:

— «Фалкон-Хэд» очень старое здание. В нем нет никаких современных удобств и украшений, вроде стеклянных плит и тому подобного. Вам бы следовало знать это, мисс Шеридан!

Тамара почувствовала его насмешку и раздраженно посмотрела на него.

— Почему вы продолжаете держать себя со мной, как с какой-то слабоумной? — воскликнула она. — А что касается дома, он мне нравится таким, какой он есть. Я просто думаю, что ваш стиль украшения замка оставляет желать лучшего!

— Вы так думаете?

Тамара вздрогнула от неожиданности и увидела, что дверь справа открылась и в холл по ковру медленно въехало кресло-каталка.

Она настороженно взглянула на Бриджит Фалкон, но вскоре ее скованность исчезла, смененная смешанным чувством удивления и сочувствия. Совсем недавно Бриджит Фалкон была крупной женщиной, сильной и хорошо сложенной, но сейчас от нее осталась лишь тень, почти утонувшая в глубоком кресле. Волосы ее, которые Тамара помнила черными с легкой проседью, теперь были совсем белыми, а иссохшее лицо покрыли морщины. Рука с набухшими венами вцепилась в деревянный рычаг управления креслом, и только по-прежнему властный голос напомнил Тамаре женщину, которая так пугала ее в юности.

— Я прошу извинить меня, миссис Фалкон, — сказала она, бросив рассерженный взгляд на Росса. — Вам не следовало слышать мои слова. Я понимаю, что они были не очень вежливыми. Дело в том, что манеры вашего сына далеко не изысканны!

Тамара слышала, как Росс втянул воздух, но не взглянула на него. Она сосредоточила все внимание на женщине в кресле. Люси, о которой до этого мгновения все позабыли, незамеченной проскользнула позади Тамары и ласково прильнула головкой к плечу своей бабушки.

Бриджит Фалкон нежно погладила свою внучку по голове, затем острым, проницательным взглядом взглянула на Тамару, давая понять девушке, что даже если тело ее сдало, это не относится к ее духу.

— Мой сын никогда не был человеком, которого легко понять, Тамара Шеридан. — Она произнесла это с некоторой гордостью. — Что же касается дома, то мы хорошо осознаем его недостатки и нам не нужен ваш совет!

Тамара вздохнула.

— Я уже сказала, что прошу извинить меня, — повторила она.

— Да, вы извинились. — Миссис Фалкон ласково отстранила Люси. — Хорошо. Пойдем в мой кабинет. Я хочу с тобой поговорить.

Росс нетерпеливо выступил вперед.

— Несомненно, все, что ты хочешь сказать мисс Шеридан, может быть сказано здесь и сейчас, — резко произнес он. — А потом я, перед тем как уеду в Корк, отвезу ее назад в дом священника.

Его мать посмотрела на него изучающим взглядом.

— Твое присутствие не требуется, Росс, — сказала она с вызовом. — Отправляйся в Корк, занимайся своими делами. Тамара Шеридан останется и пообедает со мной. Я пошлю известить отца Донахью. Ты отвезешь ее вечером, когда вернешься.

Росс побелел, совершенно взбешенный, и Тамара попыталась возразить, но, взглянув на старуху, неуверенно замолчала.

Бриджит Фалкон повернула свое кресло:

— Пойдем, Тамара Шеридан, пока мой сын не придумал какую-нибудь причину, мешающую тебе провести со мной немного времени!

Тамара беспомощно вздохнула. Даже сейчас мать Росса не утратила свои надменность и высокомерие. Пожав плечами, она последовала за креслом-каталкой, спиной чувствуя недовольство Росса, чье лицо было искажено от бессилия и ярости.

Люси, похоже, поняла, что ее не приглашают, потому что она осталась возле отца, и, когда Тамара закрыла по указанию Бриджит Фалкон дверь кабинета, она увидела, как Росс сверху вниз смотрит на свою дочь со странным для него выражением уязвленного самолюбия.

Кабинет, где они оказались, Тамара прекрасно знала. Именно здесь она провела с Россом многие часы, обсуждая его работу и ее точку зрения на иллюстрации. Эта комната, с множеством книг на полках и большим письменным столом, стоявшим наискось в центре темно-зеленого ковра, скорее напоминала библиотеку. Ковер был новым, как и бархатные шторы на окнах, выходивших на дорогу и открывавших великолепный вид на окрестности, море и небо, на серые скалы, сейчас, в час отлива, подобно часовым возвышавшиеся над волнами.

— Садись, — сказала Бриджит Фалкон повелительно, и Тамара повиновалась, объясняя свою послушность тем, что именно это она и хотела сделать. Она вынула из сумочки свои сигареты, закурила и глубоко затянулась, а хозяйка в это время позвонила и, когда появилась горничная в белом переднике, приказала подать утренний кофе для двоих.

— Ну, — произнесла мать Росса, вздохнув с удовлетворением, — теперь мы можем поговорить.

Тамара бросила быстрый взгляд в сторону холла, услышав, как громко хлопнула дверь. Пожилая женщина улыбнулась:

— Не волнуйся, Тамара Шеридан. Это входная дверь. Росс ушел.

Тамара на мгновение сжала губы:

— Честно говоря, миссис Фалкон, я не представляю, о чем же вы хотите поговорить со мной?

Бриджит Фалкон внимательно и задумчиво посмотрела на нее:

— Неужели? А тебе не приходило в голову, что это может касаться Росса?

Тамара пожала плечами:

— Да, приходило. Но я не думала, что какие-то дела вашего сына могут касаться меня.

Миссис Фалкон напряглась и как бы отпрянула в кресле.

— Не будь спесивой со мной, девушка! — гордо воскликнула она. — Я ведь знаю тебя с тех пор, как ты была еще в коляске, и я не хочу слышать от тебя дерзости!

Тамара вспыхнула:

— Я и не собиралась быть дерзкой, миссис Фалкон. Во всяком случае, сознательно. Однако я уже знаю, каким может быть ваш сын, когда рассердится, и мне не хочется снова испытывать это только из-за того, что он вообразит, будто бы я выслушиваю от его матери какие-то личные сплетни.

Миссис Фалкон удивленно уставилась на нее, а потом сердечно рассмеялась:

— Тамара Шеридан, я вижу, что недооценила тебя. Ты теперь совсем не такая, какой я запомнила тебя. В те дни ты была такой незаметной мышкой, едва способной произнести свое собственное имя, а теперь — теперь влиятельные люди тебя явно не пугают. Я рада.

Горничная принесла кофе, и миссис Фалкон разлила его. Поднос для ее удобства был поставлен на столик. Тамара поднялась, чтобы взять из ее рук чашку, но отказалась от предложенного бисквита. Сейчас она не чувствовала голода. Считала ли ее миссис Фалкон более смелой или не считала — не имело значения, но Тамара не могла себе представить, почему старая леди захотела, чтобы она оказалась здесь, и так настаивала на ее визите. Росс совершенно явно не одобрял этого. Может быть, он думал, что его мать будет излишне разговорчивой? Но в чем именно? Ведь Тамара уже знала о Люси, так что же еще тут могло быть? Если только… Если это не касалось Вирджинии, жены Росса. Она до сих пор еще не появлялась, и это было странным, противоречило ее характеру, насколько Тамара его знала.

Бриджит Фалкон медленно и осторожно пила свой кофе, ни разу не отняв чашку от губ. Допив, она опустила ее на стол и сказала:

— Итак, тебе интересно, почему же я захотела увидеть тебя, не так ли, моя девочка?

Тамара наклонилась вперед и поставила на поднос свою чашку:

— Миссис Фалкон, мы уже провели двадцать минут, не выяснив наших отношений. Если я и любопытствую, то это только потому, что из собственного опыта знаю: я в «Фалкон-Хэд» еще никогда не была желанной гостьей.

Миссис Фалкон кивнула в согласии:

— Это правда. Мне никогда не хотелось видеть тебя здесь, Тамара Шеридан. Твой отец был негодяем и никудышным человеком, он женился на твоей матери лишь потому, что был вынужден сделать это!

Тамара в негодовании вскочила на ноги:

— Как вы смеете!

Миссис Фалкон подняла руку:

— Сядь, девочка, сядь! Ты знаешь, что это правда!

— Я не знаю ничего подобного! Мой отец любил мою мать, и вам известно, что это так!

— Мне известно, что, как только ты родилась, а бедная Кэтлин слегла в могилу, он исчез, и его не видели в Фалкон-Уэрри до тех пор, пока за ним не послали! — настаивала на своем старая женщина.

Тамара отвернулась.

— Если это цель нашего разговора, я предпочла бы теперь уехать, — холодно заметила она. — Жизнь моих родителей не касается вас, какие бы неприятности ни были с этим связаны! И я не намерена больше стоять здесь и слушать, как со мной говорят, будто с какой-то неграмотной крестьянкой!

Бриджит Фалкон вздохнула:

— Ну хорошо. Может быть, я была немного резкой, но твой отец так или иначе доставил мне немало забот. Знаешь ли ты, что он выудил у меня деньги, чтобы вложить в свою галерею, которая, по его словам, должна была принести богатство? Да-да, и этих денег я больше никогда не видела!

Тамара обернулась:

— Мне очень жаль. Я не знала, что мой отец вам что-то должен.

— Откуда ты могла это знать? Ты тогда еще даже не родилась. Только потом, когда ты появилась… — Она вздохнула, вспоминая. — Ну да ладно, все это в прошлом. Я оскорбила гордость твоей семьи, извини! Может быть, теперь ты сядешь и мы покончим с этой глупостью?

Тамара хотела отказаться, она собиралась сказать этой старой аристократке все, что она о ней думала, но, пересилив себя и прогнав мелкие, эгоистичные мысли, вспомнила о Люси, об этом жалком и в то же время прелестном ребенке. И одновременно — о Россе. И она решила, что Бриджит Фалкон хочет поговорить с ней о чем-то личном.

Тамара, ослабев, снова опустилась на свое место и твердым голосом произнесла:

— Уважение к памяти отца — не глупость.

Бриджит Фалкон оставила эти слова без внимания и сказала:

— Теперь я подхожу к делу. Речь идет о моей внучке — Люси.

Тамара немного расслабилась.

— Как ты относишься к этому ребенку?

Вопрос прозвучал настолько неожиданно, что Тамара взглянула на нее удивленно.

— К этому ребенку? — переспросила она в замешательстве.

— Она — дитя Росса, — сказала миссис Фалкон сухо. — Мне казалось… — она замолчала, подыскивая слова, — что ты в некоторой степени привязана к моему сыну.

Тамара наклонила голову:

— Да?

— Да. Так вот, недуг Люси вызывает у тебя сочувствие или это тебе безразлично?

Тамара негодующе подняла глаза.

— Такое ужасное несчастье никого не может оставить равнодушным! — воскликнула она.

— Ошибаешься, девочка! Еще как может! Особенно если ребенок — следствие возмутительного эгоизма женщины!

Тамара была совсем сбита с толку.

— Возмутительный эгоизм женщины? — пробормотала она. — Какой женщины?

— Вирджинии, — прямо ответила Бриджит Фалкон. — Господи, прости меня! — Она возвела глаза к потолку.

Тамара покачала головой:

— Миссис Фалкон, вы совсем запутали меня. Какое отношение Вирджиния имеет к состоянию Люси? И… и, кстати, где она?

Бриджит Фалкон в свою очередь с нескрываемым удивлением посмотрела на Тамару.

— Ты что, не знаешь, что Вирджиния умерла? — спросила она в упор.

— Умерла? — Тамара была поражена. — Как… как?

— Мой сын, очевидно, ничего не сказал тебе, — мрачно пробормотала старая женщина. — Конечно, нечего было и надеяться на это. Он ведь гордец! Слишком большой гордец! Я всегда знала это. Если бы он не был так чертовски горд, он поехал бы в Дублин и заставил Вирджинию вернуться сюда — задолго до того, как обстоятельства вынудили ее это сделать. — Она покачала головой почти печально. — Если бы! — повторила она. — Такое незначительное слово и такая огромная ответственность!

Тамара зажгла дрожащими пальцами сигарету. Вирджиния мертва! Она все еще не могла осознать это.

— Это было роковое совпадение обстоятельств, — продолжала Бриджит Фалкон. — Когда ты уехала из Фалкон-Уэрри, а мой сын женился на Вирджинии.

— Да, я знаю, — с горечью ответила Тамара, не желая делать упор на эти воспоминания.

— Да, но впоследствии все было так ужасно. Росс и Вирджиния жили как кошка с собакой. Это был один нескончаемый скандал! — Она вздохнула. — Господи, как бы я хотела, чтобы он никогда в жизни даже не видел Вирджинии! — Затем миссис Фалкон взяла себя в руки и продолжала: — В конце концов Вирджиния сбежала в Дублин, и некоторое время здесь царил благословенный покой. — Она помолчала, словно восстанавливая в памяти события. — Теперь мне легко говорить, что Росс должен был заставить ее вернуться, но я думаю, что он радовался так же, как я и Стивен, от одной мысли, что Вирджинии больше здесь нет. Когда она вернулась, она принесла с собой еще больше неприятностей.

Тамара почувствовала, как в груди у нее что-то словно перевернулось. Слова миссис Фалкон вызвали слишком много волнений, слишком много переживаний. Она отчетливо и ясно вспомнила, каким был Росс в те дни — моложе, спокойнее, привлекательнее. И он любил ее, не Вирджинию! Она резко поднялась на ноги.

Миссис Фалкон посмотрела на нее проницательно и сказала:

— В чем дело? Ты что, не знала ничего этого?

Тамара почувствовала предательское жжение в глазах:

— О-о, конечно ничего, совсем ничего! Откуда я могла знать? Я же была в Англии!

— Гм-м, ну, как бы там ни было, — миссис Фалкон вздохнула, — ты можешь поверить, что твой отъезд действительно повлек за собой череду невеселых событий!

— И что же случилось потом? — нетерпеливо спросила Тамара.

— Не торопись, не торопись, я же тебе рассказываю! Когда Вирджиния вернулась, она была беременна. О, не беспокойся, это был ребенок Росса; в этом отношении все совпадало: и даты, и срок рождения ребенка, все. Кроме того, в противном случае вернуться она бы не посмела. А когда Люси родилась… — Миссис Фалкон внезапно замолкла и прижала свою сухую руку с вздувшимися венами ко рту. — Девочка так напоминала мне Росса и Стивена, когда они были малышами! — Она покачала головой. — Я не знаю, какой образ жизни вела Вирджиния, я могу только догадываться, но когда начались роды, у нее не было сил, а после она прожила всего несколько дней. О, ее тогда отвезли в больницу возле Лимерика, и там ей был обеспечен самый лучший уход. Росс позаботился обо всем, но это ничего не дало. Она умерла. А Люси, как оказалось, была… — Она со стоном, до боли стиснула руки. — Вирджиния не хотела иметь ребенка. Бог знает, не пыталась ли она избавиться от нее!

— Миссис Фалкон!

Бриджит Фалкон обратила на девушку свои глаза, в которых застыло страдание.

— Что в этом такого поразительного? Почему же иначе… — Голос ее прервали глухие рыдания.

Тамара встала со стула и подошла к окну.

— А ваш сердечный приступ? — спокойно спросила она. — Он был связан с этими событиями?

Миссис Фалкон кивнула и с силой высморкалась. Тамара внезапно поддалась наплыву горестных чувств. Неудивительно, что Росс был таким жестким. Сколько он пережил, и в довершение всего лишился жены — и наследника. И все же, как это могло произойти? Ведь Вирджиния сказала…

Она вернулась на свое место:

— Но, возвращаясь к настоящему, скажите, каким образом все это может касаться меня? Чем вы руководствовались, делясь этими страданиями со мной?

— Чем руководствовалась? — Миссис Фалкон фыркнула. — Это резкое выражение, Тамара Шеридан!

Тамара невольно вздрогнула:

— А разве мы когда-нибудь говорили с вами в мягких выражениях, миссис Фалкон?

— Нет, пожалуй, нет. Хорошо. Я скажу тебе, почему я просила тебя приехать сюда. Люси уже шесть лет, пошел седьмой. Ей полагалось бы посещать школу, специальную школу, чтобы научиться говорить и читать!

— Я знаю это. Я даже говорила об этом Россу по дороге сюда.

— Правда? — Миссис Фалкон заинтересованно посмотрела на девушку. — И что он сказал?

— Он сказал, чтобы я занималась своими чертовыми делами, — честно ответила Тамара, и суровое лицо миссис Фалкон расплылось в улыбке.

— Да, он мог так ответить, — сказала она, кивнув. — Как я уже говорила, мой сын — гордый человек. И все же его следует как-то переубедить. Он должен отправить Люси в школу, и мне некого больше просить о помощи!