Глава одиннадцатая

Пока Шейн перебегал дорогу, увертываясь от проезжавшего такси, Блисс оказалась уже у дверей. Но тут на пороге возник Майкл и, схватив Блисс в охапку, помешал ей пройти внутрь. Пожалуй, никогда еще не был Шейн так обрадован при виде брата, как в этот момент. Она пыталась вырваться из его цепких объятий, но, несмотря на всю ее решительность, борьба была неравной.

– Что случилось? – воскликнул подоспевший Шейн.

Но прежде чем Майкл успел ответить, к ним приблизился человек в помятом, мокром от дождя костюме.

– Вы мисс Форчен? – Он предъявил полицейский значок. – Я – детектив Марк Робертс из отдела по расследованию убийств и хотел бы…

– Из отдела?.. Что, мою помощницу?.. – Блисс с усилием сглотнула, подавляя болезненный спазм. – Неужели Лайлу… – Слово никак не выговаривалось.

– С мисс Миддлтон все в порядке. Доктор осмотрел ее и отослал домой.

– Значит, ограбление? – с облегчением вздохнула она, пытаясь припомнить условия имущественной страховки. Но голова отказывалась соображать. Она знала, что в полиции Нью-Орлеана, как, впрочем, и повсюду, не хватает людей, но чтобы посылать специалистов из отдела убийств на место обычного ограбления…

– Внутри все перевернуто вверх дном. Так что пока мы этого не знаем, и тут вы можете нам помочь. Но боюсь, мы имеем дело и с убийством, мисс Форчен.

– Как «с убийством»? – Она ничего не понимала. Если Лайла цела, а Майкл стоит рядом с ней, кто же мог быть в магазине?

– Это Алан, Блисс, – тихо произнес Майкл.

– Алан?! – Она оторопело уставилась на него. – Алан кого-то убил? – Немыслимо. Конечно, он негодяй и мошенник, но его оружием всегда было обаяние.

– Алан убит, – уточнил Майкл.

– Убит?! – И это тоже не укладывалось в голове.

– Выстрелом в голову с близкого расстояния, – уточнил детектив Робертс. – Боюсь, мне придется спросить вас, мисс Форчен, где вы были между полуночью и десятью часами утра, когда мисс Миддлтон открыла магазин.

– Она была со мной, – ответил за нее Шейн. – Мы провели ночь за пределами города.

– А ваше имя, простите?

Понимая, что игра окончена, Шейн обменялся с братом быстрым взглядом.

– Мое имя Шейн, – медленно произнес он. – Шейн О'Малли.

Он знал: ему вовек не забыть этого возгласа – потрясенного, страдальческого вскрика Блисс, которую точно ударили в самое сердце. Как не забыть и выражения скорбного отчаяния, застывшего в ее огромных, не умеющих лгать глазах.

Через два часа полицейские, закончив допрос, уехали, увезя с собой труп. Но Блисс еще долго будет видеться леденящая кровь картина – распростертое в луже крови мертвое тело Алана.

– Ты не понял, – промолвила она, продолжая разговор. – Я не желаю говорить с тобой, Шейн. Нам нечего сказать друг другу. – Женщина крепко прижимала к себе уцелевшего, к ее радости, Геркулеса.

– Это неправда! Я понимаю, тебе хочется обозвать меня всеми гадкими словами, какие есть на свете, но поверь, любимая…

– Не смей называть меня любимой! – Крепко стиснутые на груди руки выражали инстинктивное стремление отгородиться от него.

– Ну хорошо. – Он поднял руки, уступая.

Блисс резко повернулась и отошла прочь от человека, в которого имела глупость так безоглядно влюбиться и который так подло ее предал. Случайно взгляд упал на темное пятно на полу – на то место, где покоилась голова Алана. Перед глазами поплыли белые точки.

Заметив, как от ее лица начинает отливать кровь, Шейн подхватил возлюбленную за плечи.

– Сядь. – Он буквально втолкнул ее в подвернувшееся рядом кресло-качалку. – Зажми голову между коленями.

– Не прикасайся ко мне, – пролепетала она. Ей хотелось вложить в слова побольше гнева и высокомерия, но головокружение помешало.

– Тебе действительно станет лучше, Блисс, – негромко подал голос старший О'Мэлли. Ему только что пришлось подтвердить личность Шейна и поручиться за него перед представителями закона, и он тоже остался в магазине. – Надо, чтобы кровь прилила обратно к голове, не то потеряешь сознание.

– С тобой я тоже не хочу разговаривать, – отозвалась она. Совету братьев, однако, последовала. – Ты ничем не лучше Шейна. Хуже, потому что я считала тебя другом.

– Я и есть твой друг. И он тоже.

– О да, родная кровь – не водица, верно? – Майкл не ответил, и она рискнула поднять голову, с радостью обнаружив, что белая метель перед глазами поутихла. – Если приходится выбирать между другом и братом, становишься на сторону брата, ведь так? Даже если этот самый брат – бессовестный обманщик.

– Все обстояло сложнее, будь оно проклято.

Блисс собралась что-то ответить, но входная дверь вдруг распахнулась, и Геркулес злобно зашипел на нового гостя.

– Добрый день, мисс Форчен! – вежливо поклонился хозяйке Каннингем. – Полагаю, настало время для очного знакомства.

Пальцы Блисс напряженно вцепились в ярко-рыжий кошачий мех.

– Кто вы? – настороженно спросила она.

– Я – агент Каннингем. – Он вытащил из кармана пиджака удостоверение, а затем продемонстрировал значок, очень похожий на тот, что предъявлял полицейский, но с незнакомой эмблемой. – Я – непосредственный начальник Шейна О'Мэлли и тот самый человек, что поручил ему войти с вами в первичный контакт в Париже.

– Поручил войти в контакт? – переспросила Блисс. Она резко повернула голову и поглядела на Шейна. – Значит, все это время я была не больше чем поручением?

А она-то убедила себя, что окрепла духом, что никто никогда не сумеет вновь ранить ее. Значит, она ошибалась. Жестоко ошибалась.

– Я же твердил тебе, – с нажимом произнес Шейн, – что нам надо поговорить.

Не кружись у нее голова, не будь Блисс так разбита морально и физически, она бы уловила в голосе Шейна боль и покаяние. Но в ту минуту она могла воспринимать лишь одно – неизмеримую глубину его предательства.

– Я повторяю: нам не о чем разговаривать!

– А вот тут как раз вы заблуждаетесь. – Гладкой вкрадчивостью и непреклонностью голос Каннингема напоминал безжалостно разящий стальной стилет. – Нам очень многое надо обсудить с вами, мисс Форчен.

Он уселся в антикварное кресло прямо напротив Блисс.

– Мы можем сделать это двумя способами. Либо мило и по-дружески побеседовать здесь, в вашем прелестном магазинчике, либо я доставляю вас в город, в полицейский участок, где обстановка, боюсь, окажется менее приятной.

Блисс не находила ничего прелестного в уродливом кровавом пятне на полу, так же как и в нависшей здесь тяжелой атмосфере смерти. Но альтернатива представлялась еще менее привлекательной.

– Майкл, – обернулась она, уверенная, что тот, во всяком случае, не станет врать относительно ее прав, – он правда может это сделать?

– Боюсь, что так, крошка. Но ты имеешь право на адвоката…

– На адвоката? Зачем? Детектив Робертс сказал, что я – вне подозрений.

– Дело не в убийстве, – перебил Шейн. Он бы все равно открылся ей. Он давно собирался. Только не таким способом. – Отставляя в сторону личные мотивы… одной из причин, почему я так стремился поговорить с тобой – и я надеялся сделать это до Каннингема, – была та, что власти считают тебя… каким-то образом причастной к международной шайке контрабандистов, занимающейся кражей драгоценностей.

– Что?! – Снежный буран перед глазами обрушился с прежней силой. Не желая хлопнуться в обморок перед Шейном и его начальником, Блисс отчаянно мигала, стараясь удержать сознание.

– Сказать по правде, – вновь вмешался Каннингем, – некоторое время мы даже считали вас главой этой преступной группы.

– Чтобы я крала драгоценности? – Расширенными от ужаса глазами Блисс взирала на Шейна. Куда же дальше? – Ты считал меня воровкой?

Нервно зарывшись пятерней в свои темные волосы, тот пронзил Каннингема убийственным взглядом. Еще никогда не доводилось ему быть свидетелем столь неумного, неумелого, топорного допроса.

– Вначале, пожалуй, да, но…

– А ты, Майкл? – оборвав Шейна, повернулась она к его брату. – Неужели и ты поверил, что я краду?

– Ни на миг! – последовал твердый ответ. – И пусть это звучит неубедительно, но я уверен: Шейн в конце концов тоже понял, что спецслужбы идут по ложному следу.

– Ах вот как? – произнесла она ледяным тоном, какого ни тот ни другой прежде от нее не слышали. Шейну, во всяком случае, показалось, что этого льда хватило бы несколько раз вымостить планету Юпитер. – А это произошло до или после того, как ты переспал со мной?

– Проклятие! Выслушай меня, Блисс…

– Пожалуй, будет лучше, если вы обсудите свои личные дела позже, – елейным голосом перебил Каннингем. – А сейчас мне, с вашей помощью, хотелось бы закрыть это дело, поскольку теперь совершенно очевидно, что в нем был замешан только Алан Форчен.

Алан – вор? Что ж, с некоторой натяжкой в такое можно было поверить, соображала Блисс. В конце концов, Зельда давно обвиняла его в краже пасхального яйца работы Фаберже.

– Я по-прежнему не понимаю, какое отношение все это имеет ко мне, – надменно произнесла она.

– У меня были предположения, что он использовал ваш антикварный магазин как перевалочный пункт, в котором контрабанда хранилась некоторое время, прежде чем ее переправляли дальше.

– Это невозможно! – Блисс вскочила на ноги. – Мы не виделись с Аланом со времени нашего развода, пока случайно не столкнулись в Париже.

– Я вовсе не утверждаю, что вы были прямой участницей подобных операций, – пояснил Каннингем. – Форчен вполне мог договориться с кем-то из ваших поставщиков, чтобы те переправляли украденное вместе с партией отгружаемого товара, спрятав в какой-нибудь предмет антиквариата. Затем, когда данный предмет поступал в продажу, он давал кому-то из сообщников поручение приобрести его.

Блисс собралась было уже сказать, что этот способ чересчур фантастичен, но тут вспомнила, как Алан уговаривал ее вернуть ожерелье. В тот момент она слишком презирала его, чтобы обратить внимание на отдельные слова, но, кажется, он говорил что-то насчет последней партии товара.

– Очевидно, вам захочется увидеть список вещей, которые я приобрела в Париже. А также узнать, где и у кого именно я их покупала, – пробормотала она, потирая виски, нывшие от головной боли.

– О'Мэлли уже позаботился об этом, – небрежно обронил Каннингем.

Блисс бросила испепеляющий взгляд на Шейна, чье лицо, однако, вновь приобрело обычное непроницаемое выражение. Едва ли он чувствует хоть малейшие угрызения совести, с досадой и презрением подумала она.

– Я вижу, агент О'Мэлли для вас – истинная находка!

– Да, он у нас в числе лучших, – согласился шеф. – Хотя его методы порой кажутся нетрадиционными, он всегда достигает хороших результатов.

– Как приятно сознавать, что твои налоги не выбрасываются на ветер, – заметила она ледяным тоном. Интересно, сколько таких вот подозреваемых он затащил в постель за годы своей деятельности? – А кому в действительности принадлежит тот дом, что я должна была декорировать?

– О, это правительственная собственность, – с готовностью отозвался Каннингем. – Мы обычно используем его для перевербовки шпионов, дельцов наркобизнеса, подготовки информаторов для ФБР.

– Без мебели? – удивилась Блисс. И тут же до нее дошло: – А, ее убрали по распоряжению агента О'Мэлли!

– Я уже говорил, что методы у него нетрадиционные. И довольно дорогостоящие. – Каннингем в свою очередь сверкнул на Шейна глазами. – Я только что получил счет за вчерашние маленькие шалости на аукционе.

– Я делал все возможное, чтобы удержать мяч в игре.

И в том числе спал со мной, подумала Блисс. В висках стучало с нарастающей силой. Как она ни старалась, в голове не укладывалось, что пережитое ими вместе вчера и сегодня для него совсем ничего не значило. Ей очень хотелось, просто необходимо было верить, что хоть частичка его сердца была по-настоящему затронута.

Но единственный способ узнать это – прямо спросить его, что нельзя сделать в присутствии Каннингема и Майкла. Оказаться же когда-либо с Шейном с глазу на глаз она не видела для себя ни малейшей возможности.

Отвергнув предложение Майкла послать за адвокатом, следующие три часа Блисс посвятила просматриванию записей о деловых встречах и документов на товар за целый год. Увы, неприятным сюрпризом стало для нее открытие, что весьма часто вещи, заказанные во Франции и Великобритании, доставлялись к ней вслед за крупными кражами ювелирных изделий.

– Вот почему вы были главной подозреваемой, – пояснил Каннингем. – Откровенно говоря, мы считали, что вы с бывшим мужем занимались этим на пару.

– Мы уже давно в разводе, – возразила она и прикрыла глаза, потому что перед мысленным взором вновь возникло мертвое тело Алана. Бессчетное число раз она желала ему смерти, рисовала эту смерть в своем воображении, но даже помыслить не могла, что такое и впрямь случится.

– Алчность весьма мощный мотив, – заметил Каннингем. – Согласитесь, то, что вы не желали смириться с супружеской неверностью мужа, вовсе не означает, что вас не прельщала возможность с помощью его махинаций заработать как можно больше не облагаемых налогом денег.

Скорбные мысли Блисс сменились новой вспышкой негодования.

– По-видимому, вы не очень-то хорошо меня знаете.

– Ну, разумеется, не так хорошо, как агент О'Мэлли, – гнусно ухмыльнулся тот, и у женщины руки зачесались залепить ему пощечину.

Она постоянно чувствовала на себе пронзительный взгляд Шейна, но упорно отказывалась отвечать на него.

– Заткнись, Каннингем, – угрюмо проворчал начальнику Шейн.

– Если бы вы действительно наблюдали за мной все это время, – продолжала Блисс, не обращая внимания на Шейна, – вы бы знали, что мы с бабушкой отнюдь не купаемся в роскоши. Почти каждое пенни, что я выручаю, снова уходит на магазин.

– Для хранения нелегальных средств хорошо служат офшорные банки.

– Но вы не могли найти в них моих счетов!

Она опустилась обратно в кресло и медленно покачивалась, пытаясь осмыслить все услышанное от Каннингема.

– Если вы действительно считаете меня способной на преступные действия, почему же тогда не подозреваете и в убийстве Алана?

– Потому что вы были с О'Мэлли.

– А вам не приходило в голову, что таким образом я просто создала себе алиби? Заранее устроила так, чтобы провести ночь за городом, а сама наняла киллера и заманила Алана в магазин?

– Блисс, – мягко осадил ее Майкл. – Не стоит говорить такие вещи в отсутствие адвоката.

– Почему же нет? Только подумай, Майкл, ты – единственный из моих знакомых, кто постоянно носит при себе оружие. Очень может быть, что ты и есть тот самый киллер. Это придает всему делу определенную долю иронии, не правда ли? Совсем неглупо с моей стороны – столкнуть друг с другом братьев О'Малли, сделать их обоих пешками в моих преступных замыслах! Правда, в этой теории имеется небольшой изъян, – горько продолжала она. – При таком раскладе я должна была бы знать, что Шейн – твой брат. А как мне было узнать это, коль скоро человек, представившийся мне Шейном Бруссаром, такой искусный лжец?

– Не все было ложью, – тихо вымолвил тот.

Не обращая на него внимания, Блисс обратилась к Каннингему:

– Скажите, я вам еще нужна? Мне действительно надо как можно скорее попасть домой. Зельда, должно быть, сходит с ума.

– Я позвонил ей и объяснил, что произошло, – сказал Майкл. – Я позвонил также доктору Вандергрифту, попросил его заехать и удостовериться, что у нее все в порядке.

– Ты поистине бесценный друг! – восхищенно пропела Блисс. Но приторная сладость тона странно контрастировала с холодной суровостью глаз.

Однако Майкл стойко выдержал ее взгляд.

– Я стараюсь им быть.

Что особенно раздражало Блисс в поведении братьев О'Мэлли, так это абсолютное нежелание даже в малой степени виновато заискивать и суетиться. Хотя каждый и признавал, что поступил дурно, но в обоих была сильна некая закваска непоколебимого достоинства и гордой уверенности в себе. И это бесило Блисс еще больше, вызывая желание запустить в них чем-нибудь тяжелым.

Теперь, когда все открылось, она поняла, почему то и дело проводила параллели между ними. Кроме чисто внешнего сходства, братья были схожи и характерами. И оттого все случившееся сбивало с толку и расстраивало.

Ведь Блисс давно привыкла считать Майкла безупречно честным человеком, который был вынужден оставить любимое дело, пожертвовать карьерой, но не поступаться принципами порядочности и чести.

Шейн же, напротив, оказался беспринципным лжецом, готовым на любую бесчестность – лишь бы добиться желаемого. Он явно был из тех, для кого цель оправдывает средства.

Почему же в таком случае ей видится в них внутреннее сходство? Ведь братья отличаются друг от друга как день и ночь? Блисс почувствовала, что от неразрешимости этой загадки голова разболелась еще сильнее.

– Полагаю, на сегодня довольно, мисс Форчен, – подвел итог Каннингем, убирая паркеровскую ручку в карман пиджака. – Учитывая информацию, собранную о вас О'Мэлли, вынужден признать: вы не подходите на роль международной аферистки. Равно как и убийцы. Уверен, что ваша страница в этом деле будет закрыта.

– Какое счастье! – Несмотря на саркастический тон, каким это было сказано, Блисс действительно испытала облегчение. Неужели и впрямь весь этот кошмар подходит к концу? – Видимо, мне повезло, что агент О'Мэлли такой превосходный мастер своего дела. – Она поднялась с кресла. – С вашего разрешения, джентльмены, мне бы хотелось здесь немного прибраться.

– Только не сегодня. – Рискуя навлечь на себя новую вспышку гнева, Шейн взял ее за плечи. – Тебе и так сегодня досталось. Позволь мне отвезти тебя домой и…

– Немедленно оставь меня в покое, Шейн О'Мэлли!

– Не раньше, чем я…

– Шейн, – положил руку на плечо брата Майкл, – позволь мне. – Он обратился к Блисс: – Я знаю, сейчас тебе больше всего хочется не слушать, а задушить меня собственными руками. Но меня, честно говоря, это мало заботит. Шейн прав: тебе действительно здорово досталось сегодня, а значит, просто необходимо прийти в себя. – Она уже открыла рот, чтобы возразить, но он опередил ее: – К тому же Зельда, узнав о стрельбе в магазине, чуть рассудка не лишилась. Ей все мерещилось, что это тебя убили, и она порывалась мчаться сюда сломя голову. Даже когда удалось убедить ее, что ты жива и здорова, все равно огромных усилий стоило удержать ее дома. Так что поезжай домой, там ты нужнее.

– Черт побери, Майкл, – пробормотала Блисс, стараясь удержать предательски навернувшиеся слезы. – Как бы мне хотелось тебя ненавидеть!

– Знаю. – Он прикоснулся пальцами к ее виску, как бы желая унять боль, которая, он знал, пульсирует под нежной кожей. – И я все равно отвезу тебя, можешь по дороге обзывать меня как угодно. За годы детективной службы я стал толстокожим.

Он был все тем же – надежным, уютным другом, которого она так ценила и к которому привыкла испытывать теплую нежность. И, зная, что верность близким вообще отличительная черта его характера, Блисс поняла, в какое трудное положение поставил Шейн своего старшего брата.

Эта мысль помогла ей сосредоточить весь гнев на Шейне и подчиниться Майклу. К тому же теперь, когда прошел первоначальный шок, ее вдруг начала бить крупная дрожь, да такая, что страшно было сесть за руль.

– Хорошо, но с одним условием, – уступила она.

– Называй!

– Одно слово о твоем брате – и я вылезаю из машины и добираюсь пешком.

– Идет. – И он улыбнулся – первая улыбка, увиденная ею с тех пор, как в этот злосчастный день она ступила на порог своего «Обретенного клада». – Машина стоит у соседнего дома. Иди садись, а я пока здесь все запру.

– Спасибо тебе. – Она обвела взглядом помещение, еще раз задержавшись на страшном темном пятне, и вышла.

На тротуаре ее догнал Шейн.

– Я не желаю, чтобы ты ко мне прикасался! – выпалила она, но тот уже обвил ее рукой за талию.

– Ты того и гляди упадешь. – Он забрал из дрожащих пальцев ключи от машины и открыл перед нею заднюю дверцу. – Садись.

– Я не собираюсь подчиняться твоим приказам!

– Это не приказ. Всего лишь приглашение.

– Я с тобой не разговариваю. – Но, опасаясь, что опять потеряет сознание и уронит себя в его глазах, женщина все же скользнула на сиденье.

– Ну вот и хорошо. Теперь, прошу, выслушай меня…

– Я не стану тебя слушать! – У нее было сильное искушение зажать уши руками, но, боясь, что это будет выглядеть по-детски, Блисс ограничилась тем, что неподвижным взором уставилась в ветровое стекло.

Шейн, наклонившись, просунул голову в машину.

– Я знаю, Блисс, что причинил тебе боль. И искренне признаю себя виновным. Но я хотел бы объясниться и прошу меня выслушать.

Вместо ответа она выхватила у него из рук ключи, воткнула в отверстие на приборной доске и включила радио. Загремела рок-музыка.

Вот так денек выдался, мрачно думала она. Неужели всего лишь несколько часов назад она мечтала остановить мгновение, сделать так, чтобы никогда не кончалось это благословенное время наедине с Шейном, никогда не уходила эта переполнявшая ее радость от их чудесного свидания?

– Да погоди же, Блисс…

Она прибавила звук.

– Ну, хорошо! – крикнул он. – Сейчас я уйду. Но, будьте уверены, леди, это еще не конец! Далеко не конец! – Разъяренный, он схватил ее за подбородок и, рывком приблизив ее лицо к своему, запечатлел на губах стремительный, энергичный и злой поцелуй, совсем не похожий на те медленные, нежные поцелуи, что они дарили друг другу нынешним утром. – Это чтобы не смели забывать, что было между нами! – хрипло проговорил он, отрываясь от нее. – Вам от меня так просто не отделаться!

Как будто она могла забыть! Чернее тучи, глядела Блисс, как Шейн быстро удаляется, как подходит к брату, что-то говорит ему. Слов она не могла разобрать.

– Позаботься о ней, – наставлял между тем Майкла Шейн. – Ей сейчас нужен не просто друг, ей нужен надежный защитник.

Тот бросил быстрый взгляд в сторону Блисс, затем снова, с особым значением, посмотрел на брата.

– Вижу, мы с тобой мыслим в одном направлении.

– Понимаешь, – продолжал Шейн, озабоченно растирая затылок и шею, где мышцы стянулись в тугой болезненный узел, – кто бы ни убил Алана, он где-то здесь, рядом. И, возможно, следующей целью станет она.

– Я поставлю у ее дома одного из моих людей. А потом опять примусь раскапывать, с кем этот парень околачивался в последнее время.

– Спасибо тебе. – Шейн обернулся и посмотрел на Блисс, казавшуюся сейчас такой маленькой и беззащитной в большой машине Майкла.

Загрузка...