Глава седьмая

Покуда в огромном пустом доме происходил этот импровизированный пикник, в доме у Блисс тоже случилось нечто необычное. В дверь маленького передвижного коттеджа позвонили. Приотворив дверь, Зельда свирепо уставилась на непрошеного гостя.

– Я вижу, нервы у тебя железные, раз хватает наглости показываться здесь. Если ты разыскиваешь Блисс, то…

– Да нет, сказать по правде, я хотел поговорить именно с вами. – С ловкостью профессионального коммивояжера Алан быстро просунул носок лакированного ботинка между дверью и косяком, не давая Зельде захлопнуть дверь перед его носом.

Пожилая женщина окинула его надменным взглядом.

– Едва ли нам с тобой есть о чем разговаривать. Мое южное воспитание не позволяет высказать все, что я о тебе думаю. А твои высказывания навряд ли заинтересуют меня.

– А если я скажу, что Блисс угрожает опасность? Такой пустяк вас тоже не заинтересует?

– Ты имеешь в виду того человека, с которым она познакомилась в Париже?

– Блисс встретила кого-то в Париже? Кого?!

– Не знаю его имени. Какой-то богач, потерявший от нее голову. Что совсем неудивительно, потому что Блисс – истинная находка для любого мужчины. К несчастью, после твоих выходок она сделалась болезненно пуглива и шарахается всякий раз, когда кто-то пытается за ней ухаживать.

– Я вовсе не хотел причинить ей вред.

– Однако сделал все, чтобы убедить в обратном. Не говоря уже о краже денег, отложенных мною на черный день.

– Поверьте, в этом не было ничего личного.

– Разумеется, нет. Всего лишь способ никчемного человека зарабатывать себе на жизнь.

– Ну да, да, если угодно! – раздраженно буркнул Алан. Характеристика попала не в бровь, а в глаз. – А насчет Блисс признаю: женитьба на ней была ошибкой. В мои планы это не входило.

– В твои планы входило лишь обольстить ее, заграбастать все, до чего дотянутся твои грязные руки, и потихоньку смыться.

– Именно так. – Пройдоха решил больше не реагировать на обличения. – Если честно, Блисс вовсе не была моей преступной целью. И дураку было ясно, что у нее нечего украсть. Просто было что-то такое в ней самой… что-то столь свежее и непосредственное… что на какой-то момент я поверил, будто смогу измениться. Стать достойным ее, что ли… ну то есть… тем человеком, какого она заслуживает.

– Очень трогательное признание, – скептически скривилась старушка. Судя по всему, на нее эта тирада не произвела ни малейшего впечатления. – Наверное, с сентиментальными дамами такие речи творят чудеса. Только мое-то сердце потверже. Меня на такой мякине не проведешь.

Он чертыхнулся и, сняв темные очки, устало провел рукой по лицу. Оно было необычно бледным и осунувшимся. От внимательного взгляда не укрылись синяк под глазом, припухшая челюсть, белый ободок вокруг стиснутых губ.

– Зельда, нам надо поговорить!

– Мне нечего тебе сказать.

– В сторону взаимные обвинения! Сейчас дело идет о жизни и смерти.

– Меня проблемы твоей жизни и смерти нисколько не волнуют, – презрительно возразила она.

– Речь вовсе не обо мне – о Блисс.

Ясные и блестящие глаза Зельды недоверчиво прищурились.

– Ну, если и на этот раз ты готовишь какой-нибудь грязный трюк…

– Клянусь, что нет. – Алан опасливо огляделся. – Если бы вы только мне поверили…

– В том-то и загвоздка, – буркнула Зельда.

– Можете верить, тут нет и тени жульничества. Сейчас я предельно честен с вами, – настойчиво повторял Алан. – Понимаете, если Блисс замешана в одном деле, ей грозит опасность. Я хочу, чтобы вы ее предупредили.

– Почему не ты сам?

– Она не станет со мной разговаривать.

– А меня ты, стало быть, надеешься умаслить?

– Да. – На лице Алана было написано непривычно мрачное и решительное выражение. – Потому что у нас с вами – нравится вам это или нет – есть кое-что общее: нам обоим небезразлична судьба Блисс.

Зельда посмотрела на него долгим, задумчивым взглядом. Потом, вздохнув, открыла дверь пошире, пропуская нежеланного гостя в свое крохотное, уютное жилище.


– Фантастика! – повторяла Блисс, переходя из комнаты в комнату, из покоя в покой. Это был настоящий старинный особняк, величественный и роскошный. Не дом, а воплощенная мечта. Получение заказа обставить его казалось подарком судьбы.

И размеры, и внутренняя отделка помещений имели масштаб грандиозный, абсолютно немыслимый в наши дни. Блисс сильно сомневалась, что даже миллионер может позволить себе уделить такое скрупулезное внимание деталям.

– Скажите, а они подлинные? – спрашивала она, благоговейно разглядывая фрески, покрывающие сводчатый потолок столовой.

– Считается, что да. Дом был выстроен табачным плантатором, переехавшим сюда с Севера перед самой войной.

Не было смысла уточнять, перед какой именно. Для Блисс, родившейся и выросшей на американском Юге, только одна война представляла серьезный интерес – та, что разразилась между северными и южными штатами и которую впоследствии назвали Гражданской.

Цокая каблучками по деревянному, начищенному до зеркального блеска полу, через богато декорированную лепниной арку Блисс прошла во вторую гостиную. Оттуда стеклянные двери – так называемые французские окна – распахивались в другой сад, еще шикарнее первого. Он носил более упорядоченный характер, спроектированный по типу регулярного французского парка девятнадцатого века – с круглыми, ромбовидными и звездообразными клумбами, в обрамлении живой изгороди из бирючины и декоративных камешков.

Перед широким окном в виде эркера прекрасно смотрелся бы круглый стол в белоснежных фалдах ниспадающей скатерти, подумала Блисс. А возле него – широкое кресло для хозяина и в тон ему диванчик для хозяйки. Но только без привычного тяжеловесного бархата. Здесь для обивки куда лучше подошел бы узорчатый дамаст или, лучше, подушки ручной вышивки. Живое воображение Блисс мгновенно нарисовало картину: освещенная косыми лучами заходящего солнца, за пяльцами сидит женщина, одетая в старинный пышный кринолин, и старательно переносит на канву традиционный цветочный орнамент.

– Поистине чарующая картина, – промолвил Шейн.

Блисс с трудом оторвала мысленный взор от воображаемого индийского ковра, покрывающего центральную часть комнаты, и рассеянно посмотрела на хозяина.

– О чем вы?

– Приятно наблюдать за работой вашего воображения. Вы словно находитесь где-то за тысячи миль отсюда.

– Скорее, за много десятилетий. Я пыталась представить себе этот дом в пору его расцвета.

– Он имеет все шансы вернуть былое величие. – Глядя, как она зачарованно бродит по пустым помещениям, Шейн испытывал чувство вины за то, что обманывает эту женщину. Воровка или нет, но ясно, что она без ума от старины. – Конечно, если вы возьмете на себя эту благородную задачу.

– Я буду просто счастлива, – расцвела в улыбке Блисс. Радостное предвкушение отражалось в ее глазах, как луч солнца в бирюзовой тропической лагуне, и у Шейна возникло безотчетное желание осыпать ее нежнейшими поцелуями. На всякий случай, от греха подальше, он засунул руки поглубже в карманы.

– Хочу предупредить: я из тех заказчиков, что активно взаимодействуют с исполнителем.

– Что это означает?

– Это означает, что я намерен работать в тесном контакте с вами. Будем вместе обсуждать проект каждого помещения. Вместе ездить на антикварные аукционы за мебелью и прочими безделушками, которые должны будут превратить этот мавзолей в человеческое жилье.

– Тогда нам следует обсудить бюджет.

– А если я дам вам полную свободу действий?

В ответ она лишь рассмеялась:

– Я вижу, вы просто не представляете, во что ввязываетесь. Окажись я нечиста на руку, при таких расходах попросту бы вас разорила.

Он протянул руку и нежно поправил ее выбившийся золотой локон.

– Но, к счастью для меня, вы из тех, кто полностью заслуживает доверия.

Неожиданно он оказался совсем близко. Что-то очень похожее на желание молнией пронзило ее тело, скользнув вдоль позвоночника. Блисс неловко отступила и принялась с повышенным интересом изучать роспись на колонне.

Боже милосердный, помоги! Она до сих пор осязала прикосновение его пальцев там, за ухом. Никогда бы не подумала, что это место может оказаться таким чувствительным. Противоречивые ощущения – неизъяснимого наслаждения и темного опасного омута – боролись внутри ее.

Блисс страстно стремилась получить выгодный заказ и посвятить весь свой энтузиазм, вкус и художественное чутье возрождению замечательного произведения архитектуры. Но она вместе с тем опасалась сближения с этим человеком.

Наконец, все еще в смятении, она повернулась к заказчику:

– Я берусь за эту работу, Шейн. Но только за работу!

Маленькая лгунья! Неужели она и впрямь думает, что он остался глух к пробегавшему по ней трепету от его прикосновений? Неужели всерьез верит, что они смогут запросто работать в тесном контакте, позабыв о том перевернувшем обе души поцелуе?

– Жаль.

– Но почему?

– Потому что вы не оставляете мне даже шанса на сомнение. Можете не верить, но вообще-то я не имею привычки сопровождать деловые отношения с женщиной личными.

Она снова смущенно порозовела. Этот трогательный непроизвольный румянец одновременно и притягивал Шейна, и приводил в замешательство. Было нелегко придерживаться заданной цели, наблюдая этакую почти детскую простоту и невинность, которые не очень-то вязались с образом продувной мошенницы, с ее заранее разработанной хитроумной тактикой.

Все больше ощущая себя акробатом на туго натянутой проволоке, Шейн твердым шагом пересек комнату, приблизился к ней и обхватил ладонями ее лицо, полное неизъяснимой привлекательности.

– Не стану скрывать, Блисс: мне бы очень хотелось соблазнить вас. Но еще больше мне хочется завоевать ваше сердце, хочется, чтобы лишь по его велению вы пришли ко мне, и потому я готов ждать столько, сколько потребуется.

Но ведь я сама в последнее время только и делала, что мечтала об этом! – в смятении подумала Блисс. С той самой парижской ночи.

– Все не так просто, как вам кажется, – вслух возразила она.

– Знаю, – с неподдельной искренностью кивнул ее искуситель. – Но я и не верю в легкие пути. – Подушечкой большого пальца он нежно провел по ее верхней губе. – Наши отношения будут ограничиваться чисто профессиональными рамками. Так долго, как вам самой того захочется.

Блисс подняла взгляд, пытаясь прочесть в его непроницаемых синих глазах подлинный ответ, и наконец решила, что по крайней мере в этом ему можно верить.

– Благодарю вас. – Ничего, она сможет быть сильной и стойкой. Как только почувствует, что подпадает под власть чар Шейна Бруссара, сразу вспомнит историю с Аланом.

Они вместе возобновили осмотр многочисленных помещений особняка. Женские босоножки и мужские туфли в такт постукивали по гулким полам пустующих апартаментов, а Шейн старался как бы невзначай переплетать их порой соприкасающиеся пальцы. И вдруг в который раз поразил Блисс, обнаружив сверхъестественную способность читать ее мысли.

– Когда мы наконец по-настоящему займемся любовью, – неожиданно проговорил он, – поверь, дорогая: ты навсегда забудешь все страхи, что поселил в тебе этот ничтожный человек, чей образ, похоже, не дает тебе жить спокойно.

И Блисс хотелось в это верить.


Семь дней спустя Шейн, войдя в свой гостиничный номер, обнаружил там старшего брата, который удобно расположился, не дожидаясь приглашения.

– Ты, конечно, понимаешь, что заслуживаешь хорошей взбучки? – вместо приветствия обратился он к хозяину.

Шейн не спеша извлек из мини-бара пару бутылок пива и лишь затем обратил взгляд на непрошеного гостя.

– Итак, слушаю. Что же я натворил на сей раз?

– Всю неделю Блисс только тем и занималась, что выбирала и заказывала стеновые панели, вдоль и поперек изучала каталоги обоев, обзванивала дизайнерские фирмы. Причем не только по всему Югу, но добралась даже до Балтимора и Нью-Йорка. Для чего ты вбил ей в голову, будто собираешься оборудовать свой паршивый особняк?

– Для этой цели у меня имеется открытый счет. Могу позволить себе купить любую чепуху, лишь бы доставить женщине удовольствие.

– Доставить удовольствие? Вот как ты это называешь? – Майкл залпом проглотил пиво. – А что, по-твоему, она будет чувствовать, когда правда всплывет наружу? Что ты попросту ее использовал, посмеялся над ней! И что я, будь проклят, тебе в этом помог!

Негодование брата и неподдельное огорчение против ожидания задели Шейна. Что-то такое шевельнулось в глубине его существа – совершенно чуждое и несвойственное его не склонному к сентиментальности характеру. И он попытался заглушить это раздражением:

– Значит, вот что тебя заботит! Как бы самому не впутаться!

– Я уже говорил тебе, – мрачно отозвался Майкл, – Блисс – человек особенный, и я не позволю ее обижать. Сама мысль, что я могу, пусть даже косвенно, причинить ей неприятность, буквально разрывает меня на части.

Проклятие! Шейн вдруг с удивлением испытал довольно сильное и совершенно неожиданное чувство ревности. Явно никчемное и попросту смехотворное в данных обстоятельствах. Да нет, пожалуй, он завидовал тому чувству дружбы и взаимопонимания, что связывали его брата и Блисс.

– И как же далеко зашли ваши отношения? – язвительно спросил он.

– Мы – друзья, – ответил тот, повторяя слова Блисс. – Но знай: есть люди, которые подлинную дружбу ценят не меньше любовных отношений.

– Ну, а есть и другие. И заруби себе на носу: это касается только нас двоих.

– Я не хочу, чтобы она вновь испытала душевную боль.

– Эта женщина – международная воровка!

– Черта с два! – вскипел Майкл и с такой силой ударил по столу пивной кружкой, что пена выплеснулась через край. – С тех пор как появился в городе, ты каждую ночь болтаешься вокруг «Обретенного клада». И каждую ночь – да-да, я проследил! – парировал он удивленный взгляд Шейна, – обшариваешь этот магазин. Так ответь же мне, мастер грязных дел, нашел ли ты хоть крупицу того, в чем так жаждешь ее уличить?

– Пока нет, но…

– Потому что там нет и быть не может ничего подобного! Ты не раздобыл улик, потому что их просто не существует! Поверь моему опыту сыщика! Неужто полагаешь, я бы не заметил, что хозяйка, у которой я снимаю офис, замешана в таких серьезных преступлениях, как кража, контрабанда и укрывательство драгоценностей?

– Ты мог бы заметить, не будь настроен в ее пользу. Мисс Форчен не настолько глупа, чтобы держать похищенное в магазине, а раз там нет серьезного сейфа, она, несомненно, припрятала их где-то в собственном доме. И вот тут-то на сцену должен выйти ты. Я слышал, что вы с ее бабкой – большие приятели…

– И думать забудь об этом! – Майкл угрожающе выдвинул вперед тяжелую челюсть, и это слишком живо напомнило Шейну былые дни. – В том, что касается беспардонного вмешательства в частную жизнь, я тебе не помощник. Я и так уже поступил скверно, не сказав ей, кто ты такой и что тебе нужно.

– Если ты действительно считаешь, что она невиновна, ты можешь помочь мне доказать это.

– Уж не думаешь ли ты, что я сделаюсь подсадной уткой в твоих дьявольских играх? – Невыразимо презрительная усмешка искривила губы Майкла.

– Я прошу вовсе не об одолжении. Отдел расследований согласен нанять тебя в качестве консультанта. И поверь, Майкл, мы готовы пойти на большие расходы, лишь бы ликвидировать эту банду.

– Блисс Форчен не имеет к твоей банде никакого отношения!

– Так помоги мне доказать это.

Суровое лицо Майкла по-прежнему казалось высеченным из гранита, но Шейн уже почувствовал какое-то неуловимое изменение в его настроении, ту самую братскую поддержку, которую Майкл привык оказывать ему в трудные минуты. Шейн понял: как бы дорого это ни обходилось убеждениям Майкла, брат в конечном счете будет на его стороне.

– Ладно, будь по-твоему. – Голос старшего О'Малли звучал ровно, но безжизненно, без энтузиазма. – Говори, что за план созрел у тебя на этот раз?


Получив заказ, бросавший вызов всем ее профессиональным способностям, Блисс с энтузиазмом взялась за работу над дизайнерским проектом. Она старалась изо всех сил, отдавая делу все свободное время. Что касается Зельды, та была ничуть не удивлена подобным рвением своей увлекающейся внучки и только следила за тем, чтобы Блисс не забывала поесть да вовремя ложилась спать. Эти приятные хлопоты омрачала лишь непонятная история с появлением Алана, его россказнями о похищении драгоценностей и каком-то поддельном бриллиантовом колье, исчезнувшем с парижского приема.

– Не воспринимай серьезно, какая-нибудь очередная жульническая байка с целью выманить деньги, – уверяла бабушку Блисс.

– Ах, голубка моя, видела бы ты его в тот момент! – сокрушенно качала головой старая женщина. Темные тени под глазами свидетельствовали о том, что Зельда и сама толком не спала с тех пор, как бывший муж ее внучки поведал ей запутанную историю. – Кто-то так разукрасил его лицо, ты себе не представляешь!

– Давно пора, – заключила Блисс, допивая утренний кофе. Сегодня ей предстояло забежать в свой магазин, а затем спешить на антикварный аукцион, который должен был состояться в большой плантаторской усадьбе в Новой Иберии. Туда они и отправлялись сегодня вместе с Шейном. – Вероятно, какой-нибудь обманутый муж наконец воздал ему по заслугам!

– Но он сказал, что беспокоится о тебе.

– Что-то не верится!

Блисс не испытывала ни малейшего желания думать о своем экс-супруге. Даже если бы это помогло ей отвлечься от мыслей о Шейне. Впрочем, и необходимости отвлекаться не возникало. С того памятного обеда в его потрясающем доме новый знакомый вел себя вполне корректно, как и подобает джентльмену. И ничуть не пытался вернуться к прежней скользкой теме.

Может, просто изменил ко мне отношение? – подумала Блисс, составляя посуду в раковину. Что ж, это вполне соответствовало ее представлениям о богатых мужчинах: если он не может получить желаемое немедленно, то имеет обыкновение переключаться на другой объект.

– Мне пора бежать. – Блисс чмокнула старушку в напудренную щеку. – Не жди меня, сегодня я могу задержаться допоздна.

– Быть может, сегодня ты приведешь к нам своего нового кавалера? – предложила Зельда. – Я горю нетерпением с ним познакомиться.

– Он вовсе не кавалер. Он всего лишь мой клиент.

– Да-да, я понимаю! – Многоопытный бабушкин глаз со знанием дела оценил внешний вид внучки. – Знаешь, по-моему, затаскивать в дом предметы антиквариата – довольно пыльная работа. Чего же ради ты так нарядилась?

Блисс оправила на себе коротенькую юбочку, бирюзовый оттенок которой порадовал бы глаз любого художника-импрессиониста. К ней же была тщательно подобрана легкая блуза-безрукавка с V-образным вырезом.

– Вполне подходящий наряд для жары.

– Шелковый?

– Ну да. Шелк ведь дышит. К тому же хорошо отстирывается.

– А! – улыбнулась бабушка. – Ну тогда другое дело.

Однако, засомневалась Блисс, если бабушка так быстро разобралась в истинных мотивах ее поведения, что же может подумать Шейн?

А с какой стати твоя голова вообще забита подобной чепухой? – обругала она себя, устав бороться с непрошеными чувствами, которые приобретали характер навязчивой идеи. В самом деле, с мыслью о Шейне Бруссаре она просыпалась. О нем думала все знойные дни напролет. Его лицо демона-искусителя и неправдоподобно синие глаза, бередя душу, возникали перед ней, когда Блисс отходила ко сну. Да и сон, полный жарких и мучительных грез о Шейне, не приносил ей настоящего отдохновения.

Вот и теперь, захваченная вихрем эмоций, она даже не расслышала серебристый перезвон колокольчика, возвещавший о посетителе. Блисс обернулась. Но странно, впервые за последние месяцы появление этого субъекта не вызвало в ней привычной тошноты и дрожи в коленях. Однако Геркулес, ее верный страж, оказался более злопамятным. Выскочив из плетеной корзинки, он подбежал и, выгнув спину, яростно зашипел на посетителя.

– Здравствуй, Алан. – Новое открытие. Оказывается, теперь она могла произносить его имя без обычной тревоги и внутреннего напряжения. Она вдруг перестала ожидать новых неприятностей.

– Привет, Блисс. – Бросив выразительный взгляд на кота, гость оглядел помещение. – Ничего не скажешь, местечко эксцентричное. Всегда напоминало мне склад реквизита на киностудии. – Взяв со столика затейливый калейдоскоп, он направил его на входную дверь. – Никогда не мог постичь назначения таких вещей.

– Просто забавная безделушка, – холодно ответила Блисс. – К тому же очень красивая.

– Пожалуй. – Он повернул медную трубочку, заставляя цветные стеклышки пересыпаться. – Но мне кажется, люди любят ее за то, что она напоминает им их собственную жизнь. Вечно в призрачном движении и в ожидании столь же призрачных перемен.

– Какова цель этих философствований, Алан?

– Цель? Да, есть кое-какая. Я пришел за бриллиантами, Блисс.

– Какими еще бриллиантами?

– Сразу же признаю: это был милый, остроумный розыгрыш с твоей стороны. Прими мои поздравления. Всегда подозревал, что в этой прелестной головке кое-что есть. Но, думаю, ты уже достаточно натешилась, разыгрывая святую наивность. Блеф окончен, пора выложить карты на стол. Конечно, если тебе не хочется оказаться в каталажке.

– Прости, я что-то плохо соображаю. – Густые медно-рыжие брови сдвинулись в неподдельном замешательстве. – Ничего не поняла, кроме поздравлений.

– Не валяй дурака, Блисс! – Каждая черта его красивого, покрытого здоровым загаром лица неприятно исказилась. А ведь когда-то оно казалось ей таким привлекательным. Сейчас, невольно сравнивая его с наружностью Шейна, она находила лицо Алана чересчур изнеженным и бесхарактерным. – Я признаю, что вел себя непорядочно по отношению к тебе, но…

– Это слишком мягко сказано, Алан. – И вновь Блисс удивило, что она может так спокойно рассуждать о его подлостях. Еще недавно одна только мысль о прежнем супруге могла довести ее буквально до бешенства. – Ты прельстил меня мишурным блеском и склонил к замужеству прежде, чем я вообще успела понять, что происходит. Ты не просто изменял мне, ты открыто пренебрегал мною, ты демонстрировал свою неверность в присутствии своих шикарных великосветских приятелей, перед которыми лебезил. Мало того, ты позволил себе поступок неслыханный по своей низости – присвоил отложенные на черный день сбережения моей бабушки.

– Никто не свят, один лишь Бог, – пробормотал тот. – Но чего ты теперь от меня хочешь? Чтобы я упал на колени и бил себя в грудь, вымаливая прощение?

– Что ж, для начала сошло бы и это. – Блисс не могла удержаться от улыбки, представив щеголеватого и лощеного субъекта в столь невыигрышном виде.

– Проклятие, оставь ты хоть на пять минут свое неуместное безразличие! Оно нас погубит! – нетерпеливо воскликнул Алан, и в его беспокойных глазах показалось что-то похожее на страх. – Разве Зельда не объяснила тебе всю серьезность ситуации?

– Да, она говорила о каком-то ожерелье и поддельных драгоценностях. Но моя голова занята более серьезными вещами. Меня не интересуют твои басни.

– Это не басни! Как ты не понимаешь! Нельзя быть такой легкомысленной! Пойми же, ты – под колпаком!

– Под чьим?

– Понятия не имею. Я бы вовсе ничего не узнал, не имей Анжела привычки разговаривать во сне.

– Анжела? Кто это?

– Неважно! – нетерпеливо взмахнул он рукой. – Ты права, я – твой должник за все неприятности, что тебе причинил. И именно потому я подвергаю риску свою собственную жизнь. Ради того, чтобы предупредить тебя: эти бриллианты поддельные! Ты вот-вот угодишь в ловушку, пойми же наконец, черт подери! – И с этими словами он безотчетно вцепился нервно сведенными пальцами в нежную кожу ее оголенных рук. – Ты подписываешь мне смертный приговор, Блисс! – твердил он, тряся ее за плечи с выражением панического страха и отчаяния. – А следующей можешь оказаться ты, пойми же! – И он затряс ее с новой силой.

Но прежде чем ошарашенная Блисс успела что-то ответить, дверь «Обретенного клада» с шумом распахнулась, и Алан оказался сбит с ног и отброшен в другой конец комнаты. Там он с шумом ударился о комплект кирасирских доспехов семнадцатого века.

– Попробуй только подняться – переломаю все кости, – сообщил Шейн голосом, походившим на грозное ворчание волка. – А если еще хоть раз дотронешься до этой женщины – прикончу, будь уверен. Потом разрежу на куски и выброшу аллигаторам.

Пораженная Блисс увидела, как он возвышается над ее бывшим мужем: руки стиснуты в кулаки, каждый жест и выражение лица преисполнены неподдельной угрозы.

– Шейн… – В смятении она подошла и дотронулась до его руки, ощутив напрягшиеся мускулы, по твердости сравнимые разве что с каменными валунами.

– Не вмешивайся, Блисс.

Не отрывая взгляда от противника, распростершегося на полу, посреди груды железных доспехов, Шейн снял с другой стены стальной меч, извлек его из кожаных ножен и приставил сверкающее острие к горлу съежившегося от страха Алана.

– Итак… – Холодная усмешка и беспощадная неумолимость, прозвучавшие в его голосе, заставили вздрогнуть даже Блисс. – Что здесь происходит?

Загрузка...