Глава 12

Я всегда ругаю тех, кто не может надеть трусы и не споткнуться.

Надпись на футболке


Вернувшись домой с ужином из «Эль Бруно», я обнаружила, что Диби опять слинял, Куки снова в панике, а Эмбер прячется у себя в комнате. Я пыталась дозвониться до сварливого дядюшки, но он так и не перезвонил. Видимо, злился на мое вранье, что я якобы дома. Вот ведь чудак!

Мы с Рейесом пробежались по текущему расследованию. Я рассказала все, что знаю о Фостерах и Веронике Айзом. Рейес слушал, но в разговоре практически не участвовал. Он вообще не из разговорчивых, конечно, но хоть не засыпал меня приказами.

Позитивчик я могу найти в любых обстоятельствах. Такой вот у меня дар.

Впрочем, сама идея расследования Рейесу по-прежнему не нравилась.

Как только мы прибрались после ужина, в дверь постучали. Я притворилась, будто удивлена:

— Кто бы это мог быть в такое время?

Рейес подозрительно сощурился, а я побежала открывать. На пороге стоял Шон Фостер. Руки он засунул в карманы и, судя по легкому налету смущения, явно чувствовал себя не в своей тарелке.

— Заходи, — пригласила я Шона, очень надеясь, что познакомившись с ним и разобравшись в ситуации, Рейес поймет, почему я взялась за это дело.

Зайдя в квартиру, Шон быстренько осмотрелся по сторонам (причем очень впечатлился), а потом молча кивнул Рейесу в знак приветствия. До сих пор я и не подозревала, что Шон хочет с ним познакомиться. А теперь сердце нашего гостя бешено билось, и из него так и лилось теплыми волнами нетерпеливое беспокойство.

— Очень рада тебя видеть, — проговорила я. — Все в порядке?

Шон нахмурился:

— Ага. Ты же сама сказала, чтобы…

— Рейес! — перебила я и махнула ему. — Это мой муж, Рейес. Рейес, это Шон Фостер. Ну, сын Фостеров.

В какой-то момент мне показалось, что Рейес вот-вот сбежит. Он глянул в сторону спальни, словно прикидывал, сколько до нее шагов.

Затаив дыхание, я изо всех сил надеялась, что Рейес не поведет себя так грубо и не разобьет в пух и прах надежды Шона. Те самые надежды, которые мой муж улавливал так же четко, как и я.

Однако Шон уже понял, что Рейес раздражен. Даже почти повернулся к выходу, как вдруг Рейес подошел ближе и пожал ему руку. Меня обдало волной облегчения.

— Хотите кофе? — спросила я у обоих, и с намеченного пути меня не сбил даже недовольный взгляд благоверного. — Сейчас сделаю. А вы пока присаживайтесь и знакомьтесь.

Я ушла в кухню и запустила кофеварку, а мужчины тем временем уселись за обеденным столом. Мы ведь не из тех, кто садится в гостиной у камина, блин, иначе гости подумают, что мы им слишком рады.

— Извини, что появился так внезапно, — начал разговор Шон.

С точно таким же легким смущением Рейес покачал головой:

— Ничего. Я все равно собирался…

— Ага, я тоже.

Рейес кивнул и заметил татуировку на предплечье Шона:

— Симпатично.

— Спасибо. — Шон протянул руку, демонстрируя красочную татушку-рукав. — Сделал пару лет назад. Маму — то есть Еву — чуть удар не хватил.

Рейес тихо рассмеялся.

— Ты в курсе, кто твои настоящие родители?

Я застыла, не зная, как отреагирует Шон на подобную прямоту.

— Нет. Поэтому и нанял твою жену.

— Тогда ты нанял лучшего в своем деле профессионала.

Лед, как говорится, тронулся, и разговор потек, как подогретый виски. Мужчины говорили обо всем, в том числе и о том, что, по сути, они хоть и ненастоящие, но почти что братья.

— Я слышал о тебе с самого рождения.

Рейес поежился:

— Вряд ли обо мне говорили хоть что-то хорошее.

— Ни разу. И поэтому мне еще больше хотелось с тобой познакомиться.

Опять смутившись, Рейес опустил голову.

— Давно ты знаешь о моем существовании? — поинтересовался Шон.

— Уже несколько лет.

— А ты знал, что я им неродной сын?

— Подозревал. Но тебя они оставили. Должно быть, полюбили с первого взгляда.

За удивление, которое в этот момент отразилось на лице Шона, можно было отдать полцарства и коня в придачу.

— Ничего себе! Видимо, ты их совершенно не знаешь, да?

Рейес усмехнулся и покачал головой:

— Не могу сказать, что хотел бы узнать.

— Понимаю, — рассмеялся Шон.

Эти двое легко и быстро нашли общий язык. Я принесла им кофе и внезапно почувствовала себя такой усталой, что едва открывала глаза. А где-то в квартире валялась подушка, которая звала меня во все горло. Чтобы не мешать Рейесу и Шону, я ушла спать, но еще долго лежала в постели, прислушиваясь к тому, как они беседуют, смеются и сочувствуют друг другу.

Через три часа ко мне пришел Рейес, однако лечь в постель оказалось не так-то просто: Артемида заняла почти всю его сторону. В конце концов он улегся, сдвинув ротвейлершу, и долго-долго просто молча лежал. А я все это время, затаив дыхание, тонула в агонии. И все-таки сон меня одолел. Мы оба почесали Артемиду за ушами, а потом я взяла мужа за руку. Он переплел длинные пальцы с моими и, перед тем как уснуть, тихо проговорил:

— Брось дело.

Накатило разочарование, пока до меня не дошло: сегодня я кое-что узнала. Бесился Рейес не из-за Шона. Он ему понравился, уж я-то точно знаю. А значит, Рейеса пожирало что-то другое. Что ж, это уже любопытно.


***


Позже той же ночью я ощутила, как мне в ребра тычется локоть, причем точно не мой. Этот локоть не дал мне досмотреть потрясающий сон. Я уже собиралась потыкать в ответ, но чья-то рука накрыла мне рот.

Я распахнула глаза. Крепко прижав меня к себе, Рейес прошептал мне на ухо «Ш-ш!» и куда-то кивнул. Офонарев, я посмотрела туда же, куда смотрел муж, и опять подскочила. Еще крепче меня сжав, он подождал, пока мое зрение не прояснится. А когда это случилось, я увидела, что у нашей кровати стоит Эмбер.

Мне хотелось встать, но Рейес по-прежнему крепко меня держал и зажимал рот, так что спросить «Какого хрена?!» не представлялось возможным.

А потом я поняла, почему он так себя ведет. Высокая и тоненькая, как тростинка, Эмбер стояла у нашей кровати в ночнушке. Длинные темные волосы упали на лицо, но глаза я все-таки видела. Она смотрела на нас из-под локонов, и ее лицо не выражало ровным счетом ничего.

Какой-то проблеск света привлек мое внимание к рукам Эмбер. Точнее к ее правой руке, в которой она держала разделочный нож. Наш разделочный нож. Тот самый, которым Рейес шинкует овощи. Этот нож был настолько острым, что однажды я, слегка прикоснувшись к лезвию, чуть не истекла кровью. А Эмбер стояла и резала этим ножом себе ногу.

Ночная сорочка пропиталась кровью, и на ткани образовалось еще одно большое темное пятно, когда Эмбер опять резанула себя по бедру.

Я рванулась к ней, но Рейес не дал мне сдвинуться с места. Я начала бороться, а он лишь крепче меня стиснул и прошептал в ухо:

— Я обойду кровать и заберу нож. Сиди здесь.

Но прежде чем я успела в ответ кивнуть, Эмбер заговорила тихим монотонным голосом:

— Моря вскипят, погибнут пески, а виновата только ты одна.

— Сиди здесь, — повторил Рейес и начал потихоньку отодвигаться, продавливая матрас.

— Если ты его не поглотишь, плоть сползет с костей твоих.

Рейес слез с кровати и, не успела я и глазом моргнуть, оказался за спиной у Эмбер.

— Берега покрыты осколками стекла.

С осторожностью заклинателя змей Рейес взял Эмбер за запястье, но она уже успела нанести себе очередной порез. Кровь уже не просто расплывалась, а текла по ткани ночнушки. Я в ужасе прижала руки ко рту.

— Рыбы сердятся.

Рейес медленно забрал нож, и я бросилась вперед, встала на колени прямо на кровати и взяла лицо Эмбер в ладони.

— Эмбер?

Выбросив нож, Рейес взял ее за плечи, чтобы она не упала.

— Эмбер, золотце, ты меня слышишь?

Она сжала руки в кулаки и смерила меня злым взглядом.

— Кровь испаряется так быстро, что птицам нечем дышать.

Убрав с ее лица волосы, я заметила, что оно покрыто потом и слезами.

— Эмбер, это тетя Чарли.

Наконец она посмотрела мне в глаза, а через несколько долгих секунд проговорила:

— Unofanira kudya iye.

Язык удалось определить не сразу, но потом до меня дошло, что Эмбер говорила на шона — языке большинства жителей Зимбабве. «Ты должна его съесть», — сказала она. На шона. С каких пор Эмбер говорит на шона?!

Не успела я ничего сказать, как она упала. Я крикнула, но Рейес вовремя ее подхватил.

— Держи ее, — сказала я, вылезая из кровати, и бросилась за халатом.

Рейес, который успел натянуть пижамные штаны, поднял Эмбер на руки и двинулся к двери. Я забрала аптечку из ванной и метнулась следом.

Положив Эмбер на обеденный стол, Рейес включил свет, а я подняла ее сорочку, чтобы осмотреть раны. От мозга отлила вся кровь, и мир чуточку накренился. Эмбер постаралась на славу. Лишь чудом ни один из порезов не был достаточно глубоким, чтобы пришлось накладывать швы, зато ран было много.

— Иди, — велел Рейес, открыл аптечку и нашел перекись.

Я отошла на шаг, но не могла отвести глаз от порезов.

— Датч, — твердо проговорил Рейес, — приведи ее.

Я встряхнулась и кивнула:

— Я мигом.

И наша дверь, и дверь Куки были настежь открыты. Я промчалась пулей через обе, а потом вспомнила, что муж моей подруги детектив. У которого есть пистолет. Оставалось лишь надеяться, что он меня не пристрелит, потому что будить соседей осторожно я точно не намеревалась.

Ввалившись в спальню, я врубила свет и подскочила к Куки.

Дядя Боб тут же проснулся и сразу потянулся за пистолетом в кобуре, который лежал на тумбочке. Прежде чем стрелять, ему придется расстегнуть кобуру, а это даст мне достаточно времени объяснить, кто я такая.

— Это я, дядя Боб, — сказала я, уже вовсю тряся Куки.

— Чарли? Какого черта?

— Эмбер. — Я еще раз тряхнула лучшую подругу. — Кук, солнце, просыпайся скорее.

Куки резко села, и глаза у нее были почти такие же дикие, как и прическа.

— Кук, только не паникуй.

Дядя Боб уже выскочил из постели, потому что давно привык просыпаться в любое время дня и ночи. А вот Куки, к сожалению, нет.

— Что такое? — спросила она, бешено оглядываясь по сторонам. — В чем дело?

Я развернула ее к себе:

— Куки, ничего ужасного не произошло, но тебе нужно зайти к нам.

Наконец-то она посмотрела на меня.

— Что? С кем не произошло?.. — А потом до нее дошло. — Эмбер!

Выбравшись из кровати, Куки натянула один носок и набросила халат. Диби уже стоял в штанах и футболке.

Мы побежали к нам, где Эмбер уже сидела на стуле за обеденным столом, а Рейес оказывал ей первую помощь.

— Эмбер! — Куки подлетела к дочери и присела перед стулом. — Господи! Что случилось?

— Мы проснулись, — ответила я, — а она стоит у нас в спальне. Пришла во сне.

— Как это? — Кук пораженно уставилась на дочь. — Эмбер?

Эмбер пожала плечами:

— Не пом… — и тут же зашипела, когда Рейес вылил еще немного перекиси на дрожащую ногу. Впрочем, дрожала Эмбер вся целиком.

— Да что тут произошло?! — отчаянно воскликнула Куки, глядя на кровь.

— Может, отвезем ее в больницу? — предложила я Рейесу.

— Нет! — тут же крикнула Эмбер, а потом уже тише добавила: — Нет. Не надо. Порезы совсем не глубокие.

Я наклонилась, коснулась ее лица и руки и спросила:

— Как вот эти?

Поджав губы, Эмбер поникла. У нее на руке было множество порезов разной длины и глубины.

Куки громко ахнула и прикрыла ладонью рот.

— Это не то, что вы думаете, — пробормотала Эмбер.

— Ты… ты причиняешь себе боль?

— Нет, — затрясла головой она. — Нет, мам, я бы никогда такого не сделала.

— Тогда… я ничего не понимаю.

Эмбер пожевала нижнюю губу.

— Раны неглубокие, — заметил Рейес. — Швы не понадобятся, но пару раз в день нужно промывать и раз в несколько дней менять бинты. На всякий случай.

Словно ища поддержки, Эмбер обняла его одной рукой. Рейес глянул на нее:

— Все будет хорошо, принцесса.

Она кивнула. Слегка, конечно, растаяла, но все-таки отважно кивнула, глядя в лицо смертельному очарованию.

Куки подошла ближе и, начиная сердиться, поинтересовалась:

— Что происходит, Эмбер?

— Я себе не режу, мам. Клянусь.

Рейес начал бинтовать ногу, и я осторожно выпрямила колено Эмбер, чтобы помочь.

— Ты была расстроена. Я почувствовала сегодня утром.

— А-а, ты об этом! — Эмбер покачала головой, отметая мои предположения. — Ерунда. Я всего лишь… узнала плохие новости.

— Какие еще плохие новости? — подал голос дядя Боб.

У Эмбер округлились глаза, и я отчетливо ощутила вспышку страха. Во мне самой разгорелся гнев. Неужели все из-за Диби и из-за его поведения в последнее время? Неужели она так расстроилась из-за него?

Я оглянулась и смерила дядю сердитым взглядом.

— Что?! — одними губами отозвался он.

— Эмбер Оливия Ковальски, — проговорила Куки строгим тоном, — я жду объяснений.

Эмбер еще немного пожевала нижнюю губу и только потом ответила:

— Я проснулась, а на мне уже порезы. Не знаю, откуда они взялись. Специально я ничего такого не делала.

Какого черта?

— Эмбер, ты помнишь, как разговаривала с нами?

Мой вопрос явно ее удивил.

— И что я говорила?

— Что-то о кипящих океанах и битом стекле. А потом, — я покосилась на Куки и Диби, — она заговорила на шона.

Куки недоуменно уставилась на меня.

— Это родной язык жителей Зимбабве.

— Повтори, — встрял дядя Боб.

— Эмбер говорила на шона. Сказала, что я должна его съесть.

— Кого съесть? — уточнила Эмбер, на лице которой промелькнуло отвращение.

Я чуть не хихикнула:

— Думала, ты мне скажешь.

Эмбер беспомощно пожала плечами:

— Извини, тетя Чарли. Я ничего не помню.

Когда Рейес закончил бинтовать ей ногу, я притащила ему стул, потом притащила по одному нам с Куки, а вот дядя Боб обойдется. Пусть себе стоит и кипит от злости, зараза.

— Я и не надеялась, что ты что-то запомнишь, — сказала я Эмбер. — Ты и раньше так делала.

— Делала что?

— Пророчила.

— Чарли, — покачала головой Куки, — ты же не принимаешь всерьез тот случай на школьной ярмарке?

Тогда Эмбер играла роль гадалки, а вот когда появилась я, ей уже не нужно было притворяться. Она впала в транс и начала пророчить о Дюжине — двенадцати адских псах, которых послали на защиту Пип, хотя в то время мы об этом и не догадывались. Еще Эмбер говорила о предстоящей моей дочери войне с Сатаной. И ни в чем не ошиблась.

— Она крутая, — сказала я подруге, — и я не раз тебе уже об этом говорила.

Куки ничего не желала слышать о восприимчивой натуре Эмбер и о ее даре. Кузина подруги тоже обладала даром и со временем слегка тронулась. Кук ужасно пугало, что Эмбер может обладать такими же способностями.

— Ну уж нет. Не может быть, чтобы ты это всерьез.

— Еще как всерьез. И не называй меня Ужом.

Куки выдала мне нечитабельное выражение лица. Может быть, не поняла шутку. Поразмышляв с минуту над моими словами, она наконец тряхнула головой:

— Допустим, у нее есть… какие-то способности. Как это связано с тем, что она режет себя во сне?

Я уселась на стул.

— Хотела бы я знать. Солнце, ты хоть что-нибудь помнишь?

Эмбер опять покачала головой:

— Только то, как очнулась на вашем столе, а дядя Рейес поливал меня перекисью.

— Почему ты была так расстроена? — спросила я. — Я это точно почувствовала, так что даже не пытайся спрыгнуть с крючка.

Дядя Боб тоже сел на стул в паре шагов от нас.

Эмбер сложила на груди руки, прикусила губу и потерла подбородок о плечо.

— Из-за стресса могут случаться приступы лунатизма. А еще, судя по всему, приступы самоповреждений и предсказаний будущего. — Наклонившись вперед, я засунула прядь волос за ухо. — Нам ты можешь сказать что угодно. И не важно, кто сейчас находится в комнате. Ты ведь это понимаешь?

Эмбер кивнула.

Я дала ей время немножко расслабиться, а потом спросила в лоб:

— Ты боишься своего отчима?

Если она действительно его боится, то скорее всего ничего при нем не ответит. Зато ее реакция скажет мне все, что нужно, я тут же велю Диби проваливать, и мы докопаемся до истины. Вот только вместо этого Эмбер бросилась его защищать.

— Чего? — обалдела она и расправила плечи. — Вовсе я его не боюсь.

На меня накатила волна облегчения. Как оказалось, долгожданного. Все это время я на самом деле очень переживала. Повернувшись, я наградила дядю красноречивым взглядом на тему «Повезло тебе, гад». В ответ он уставился на меня с отвисшей челюстью, а я снова повернулась к Эмбер.

— Ну ладно, детеныш. Выкладывай все как есть.

— Да нет тут ничего особенного. Честное слово.

— Эмбер, — протянула Куки фирменным материнским тоном.

— Ну, я думаю… То есть мне кажется, что меня преследуют.

Дядя Боб тут же вскочил на ноги, а я взяла Эмбер за руку.

— Почему ты так решила?

— Мне… ну… присылают сообщения.

— Какие сообщения? — спросила Куки.

Диби пулей выскочил из квартиры, а через тридцать секунд вернулся с сотовым Эмбер в руках и сунул его Куки. По мере чтения сообщений выражение лица Куки трижды изменилось: сначала был шок, затем недоумение, а в конце натуральный ужас.

Она прижала руку ко рту, а я спросила:

— Можно?

Подруга протянула мне телефон. Не хотелось смущать Эмбер, но преследования — это вам не шутки.

Прочитав три сообщения, я впала в самый настоящий шок. Дядя Боб отобрал у меня телефон и стал читать сам.

— Все началось, когда мы с Брэнди были в торговом центре. — Эмбер стыдливо поникла. — Мы делали селфи с высунутыми языками, а через пять секунд пришло сообщение: «Еще раз высунешь язык, и я покажу тебе, что с ним делать». — Она посмотрела на меня так, словно хотела о чем-то попросить. — Мы перепугались и позвонили маме Брэнди. Попросили нас забрать. Потом поехали к ней и стали смотреть фильм.

— То есть это началось в тот день, когда ты осталась там ночевать? — уточнила Куки.

— Да. Мне папа разрешил. Недели три назад.

Эмбер тогда жила с отцом, потому что Куки нянчилась со мной в Нью-Йорке. Я спятила и забыла собственное имя вместе со всем остальным. В итоге из-за меня Куки не оказалось рядом с дочерью, когда той больше всего была нужна мама.

— Итак, вы смотрели фильм, — напомнила я.

— Ага. Брэнди уснула, а я досмотрела до конца. Мы были в пижамах, и я положила ноги на журнальный столик. А потом пришло сообщение: «Раздвинь колени, чтобы мне было лучше видно».

Куки затрясло.

— Мам, мы сидели в подвале, а там одно крошечное окошко. Тот, кто писал сообщение, наверняка был на заднем дворе Брэнди.

— Ох, милая! — воскликнула Куки и обняла дочь.

Все это время Эмбер обеими руками сжимала ладонь Рейеса, а теперь одной обняла маму. Рейес спокойно сидел, поглаживая большим пальцем костяшки Эмбер. Глядя на него, я чувствовала, как разливается в груди тепло. Когда мы вернем Пип, он станет замечательным отцом.

— Я выключила телевизор, но уснуть не смогла. Было так страшно, что я всю ночь смотрела на окно.

— Мне очень жаль, солнышко, — сказала я.

— Он везде, куда бы я ни пошла. Если я иду в кино, он спрашивает, не хочется ли мне спать, потому что он якобы что-то подсыпал мне в минералку. Если мы с Квентином идем в парк, он пишет: «Если не перестанешь наклоняться, я отлуплю тебя по заднице».

Куки, по венам которой струились страх и беспокойство, закрыла глаза.

— Потом сообщения стали еще хуже, — добавила Эмбер.

С этим я была согласна на все сто. Даже от тех, что я прочла, покраснела бы и матерая порнозвезда. Такое и взрослому говорить стремно, а уж тем более — тринадцатилетней девочке.

— Он начал угрожать расправой. Например, однажды в школе мы обедали, и он откуда-то знал, что я в платье. Он грозился… — Эмбер тяжело сглотнула. — Грозился отрезать мне ноги, если я раздвину их еще шире. Назвал меня шлюхой и сказал, что ему видны мои влажные трусики.

Я застыла. До этого я точно не дочитала.

— Откуда у него номер? — спросила я у Диби.

— Он даже в школе за ней следит, — добавила Куки.

Дядя Боб до сих пор просматривал сообщения.

— Это может быть кто угодно, — сказал он и через долю секунды опять выскочил из квартиры.

Вернулся он уже со своим телефоном и начал кому-то названивать.

— Эмбер, почему ты нам ничего не сказала? — спросила я.

Она откинулась на спинку стула.

— Не могла. И рассказывать больше нечего.

Лицо Куки на одну треть выражало недоумение и на две трети — решительность.

— Этого мало, барышня. Я требую объяснений.

Я коснулась ее руки. В жизни не слышала, чтобы она называла Эмбер барышней. Это совсем не в духе Куки.

— Ты была в Нью-Йорке, — вдруг огрызнулась Эмбер. — Я не хотела тебя волновать.

— Волновать? Эмбер, я поверить не могу, что ты ничего мне не рассказала!

— Прости, мам…

— Сейчас же! — внезапно повысил голос дядя Боб, прикрикнув на кого-то в трубку.

— Я заблокировала номер, с которого мне писали, — добавила Эмбер, — но сообщения стали приходить с других номеров. Каждый день — новый номер.

— Может, просто сменим Эмбер номер? — предложила Куки.

— Чтобы весь следующий год, если не дольше, гадать, придет ли он за ней? Кук, эти сообщения так и кричат о жестокости и насилии. Может быть, их пишет какой-то кретин, который живет неподалеку и в жизни не наберется храбрости приблизиться к своей жертве. Может, он из тех преследователей, которые абсолютно безобидны, — соврала я сквозь зубы. На свете не существует абсолютно безобидных сталкеров. Все они так или иначе причиняют своим жертвам вред. — Но нам нужно убедиться наверняка. — Я глянула на Эмбер. — Квентин в курсе?

Она покачала головой:

— Нет. Я боялась, что… — Эмбер покосилась на Диби. — Боялась, что он скажет маме.

Тем временем дядя Боб превратился в статую. Говоря по телефону, он продолжал просматривать сообщения в сотовом Эмбер, но внезапно перестал водить пальцем по экрану и развернулся к ней.

Она тут же опустила голову, прижала к груди колено здоровой ноги и сжала ладонь Рейеса.

— Так вот почему ты нам ничего не рассказывала? — спросил разъяренный Диби, а когда Эмбер промолчала, заорал: — Эмбер!!!

Я встала:

— Хватит, дядя Боб, — и забрала у него телефон.

— Нет, — еле слышно отозвалась Эмбер. — Поначалу я сглупила. Боялась, что, если расскажу, вы заберете у меня телефон. Но потом…

После очередного и особенно гадкого сообщения Эмбер ответила преследователю, написав: «Мой отчим детектив. Если не прекратишь, он тебя найдет».

Ответное сообщение сталкера было, наверное, самым страшным: «Не смей угрожать мне, сука. Если эта свинья хоть что-то узнает, ему в тот же день перережут глотку». В следующих семи сообщениях были сплошные фотографии дяди Боба. На работе, в «Вороне», перед нашим домом, когда он вылезал из джипа. Этот парень постарался на славу.

Диби вернулся к своему телефону:

— Мне не нужен ордер. Этот человек угрожает моей дочери. МОЕЙ ДОЧЕРИ! Выполняй. Сейчас же. — Повесив трубку, он гневно сжал в руке телефон. — Техник уже проверяет все входящие и исходящие сообщения с этого номера. Раз сталкер писал тебе с разных номеров, то скорее всего пользовался одноразовыми телефонами. Но даже так у нас есть шанс отследить его хотя бы до магазина, где он покупал…

Диби не договорил, потому что Эмбер бросилась ему на шею. Пару секунд он ошеломленно стоял, а потом обнял ее, погладил по волосам и чмокнул в макушку.

— Ты самая храбрая девочка на свете.

— И вовсе я не храбрая, — покачала головой Эмбер. — Я испугалась. Он сказал, что убьет тебя.

— Никуда я не денусь, бусинка.

Мы с Рейесом украдкой обменялись взглядами, после чего он встал со стула и начал сворачивать пункт скорой помощи.

— Я так переживала из-за Роберта, — пожираемая чувством вины, проговорила Куки, — что ничего не замечала.

Я погладила ее по руке:

— Это да. Ты худший родитель со времен Джоан Кроуфорд[23]. Слава богу, у тебя есть я, потому что у меня есть план.

Диби смерил меня подозрительным взглядом:

— Твои планы часто плохо заканчиваются.

— Чего? — фыркнула я, махнула на дядю рукой и повернулась к подельнице. — А ты что скажешь? Ловим поганца, или как?

Куки глубоко и нервно вздохнула:

— Я скажу «да», однозначно ловим. Но, думаю, решать должна Эмбер.

— Это потому, что ей придется быть наживкой?

От страха у Куки глаза полезли из орбит.

— Наживкой?!

— А я разве не говорила?

Загрузка...