Одиночество прошлого

Глава 7

— На улице холодно, — заметил Данко.

— Снег падает, — ответила Эля. Прошло полтора месяца с тех шашлыков. Полтора месяца, которые пришлось провести в больницах и обследованиях.

— Я чувствую. Если я не вижу — это не означает, что я не чувствую.

— Хватит ворчать. Ты предложил поговорить о погоде, я поддержала тему, — устало ответила Эля.

— Устала?

— Устала. Сейчас хочу приехать домой и лечь спать, — ответила она.

— Иду как по минному полю. Странные ощущения. Сейчас держу тебя за руку, понимаю, что до дома доберусь, а стоит отпустить, так весь мир становится сплошной чернотой, наполненный звуками. Всё вокруг движется. Я это чувствую, слышу и понимаю, что не могу участвовать в этом движение, когда нахожусь один. С тобой ещё нормально. А без тебя я пропадаю, — неожиданно сказал Данко. За всё это время он почти не говорил о слепоте, которая так внезапно его накрыла. Только злился, на себя, на других. Они часто ругались. Эля понимала, что это из-за усталости и проблем, но порой ловила себя на мысли, что хочет закрыть дверь и больше его не видеть. Потом ей становилось стыдно за такие мысли, но в то время, когда ей была нужна поддержка, поддержка требовалась ему.

— Я же рядом.

— Но так будет не всегда. Ты не можешь быть всё время рядом. Не можешь стать моим миром.

— Да ну, ещё недавно им была, а тут не стану, — горько усмехнулась Эля.

— Эль, может разведёмся?

— Уже бегу заявление подавать. Между прочим, нам разводиться придётся через суд. Я ребёнка жду и на развод не согласна.

— Ты уверена, что всё нормально с ребёнком?

— Уверена. С ним всё будет нормально, — ответила Эля, стирая рукавицей выступившую слезу.

Столько было потрачено времени и сил. Осмотров. Двадцать первый век на дворе, а понять родится ли ребёнок здоровым или нет не могли. Один доктор говорил про болезни, которые несовместимы с жизнью, другой говорил, что причин для беспокойства не было. Единственное, что придётся при родах сделать кесарево. Эля держалась. Бегала по врачам, сидела в очередях на приём и не могла добиться что-то внятного. В итоге она решила, что родит. Положится на судьбу. Аборт делать было поздно. Вызывать искусственные роды… Она решила дождаться, когда родит сама, к тому же беременность носилась легко.

В квартире было пусто. Ещё рано. Ванька был у Гены, потому что заболел, а Серёжка на работе.

— Эль, как думаешь, за что всё это? Ведь нормально же жили. А теперь, как будто кто-то сглазил, — сказал Данко. — Учёба, работа — всё пошло коту под хвост. Столько сил потрачено и всё впустую.

— Ага. И тогда бы мы с тобой не встретились.

— Может и к лучшему? — невозмутимо спросил он.

— Отставить панические и депрессивные нотки. Ты мне нужен. Без тебя я пропала бы. И Серёжка пропал. Ванька. Генка. Ты подумай сколько людей от тебя зависят. От твоей поддержки, совета, руки. Сам же знаешь, что порой протянутая вовремя рука помогает спастись. Что было бы с Генкой, если бы ты не встал на его защиту? Да его местные бы заклевали. Серёжка с тебя пример всегда брал. Ты же в его глазах герой. В моих глазах. Как мы без тебя будем? Я уверена, что ты справишься.

— Только я в этом не уверен, — ответил Данко. — Оно не вернётся. С этим надо смириться. Мне до конца жизни жить в темноте.

— Угу. Значит я буду твоим светом. Буду рассказывать, что вокруг происходит. За руку тебя водить. Даже плюсы в этом есть. Ты не будешь видеть, как я стареть буду. И не будешь думать, что пора уйти к другой.

— Дура, — усмехнулся он.

— Сам дурак, — мягко ответила Эля. Подошла к нему. — Всегда говорил, что вместе всё преодолеем, так почему ты сейчас считаешь иначе? Ты же прежний остался. Никогда не боялся трудностей, а что изменилось сейчас? На все руки мастер. Если ты чего-то не знал, то старался научиться. Считай, что это чего-то новое, которое тебе надо узнать. Придётся узнать, придётся научиться. Поэтому не пугай детей и меня своим пессимизмом. Да случилось, но живём дальше. Упрямо и настойчиво живём дальше, держа друг друга за руки.

— Легко сказать…

— Да сложно сделать, но мы упрямые, поэтому сделаем, — ответила Эля. Она взяла его за руку и крепко её сжала. — Обязательно сделаем.

Серёжка вернулся вместе в Ванькой вечером. Ванька даже разуваться не стал. Сразу кинулся на кухню к Эли. Данко в это время лежал в комнате.

— Привет, мам, — заходя на кухню, сказал Серёжка.

— Привет, — улыбнулась ему Эля.

— А мы с мамой Ленки гулять ходили, пока вас не было. В парке были. Оказывается, когда она смеётся, то это даже лучше, чем когда визжит, — серьёзно сказал Ваня. — Всё, решено. Как вырасту, так на ней женюсь.

— Для начала в армию сходи, — усмехнулся Серёжка.

— Обязательно. Я даже тренироваться начал, — Ваня поспешил снять куртку и показать Эли несуществующие мускулы на руках. — Пока ещё их слабо видно, но со временем…

— Иди куртку повесь и руки помой, — велел Серёжка.

— Бегу. А папа приехал? — уже на ходу спросил Ванька.

— В комнате, — ответила Эля.

— Как он? — тихо спросил Серёжа.

— Злиться. И тебе с ним поговорить нужно, — Эля прикусила губу.

— Не плач. Может существует…

— Не существует. Это не поддаётся лечению, — прервала Эля. — Остаётся только с этим жить.

— Мама, а что у нас сейчас на обед? — в комнату влетел Ваня. Начал рассказывать про сад. Так как он зашёл в комнату, а папа спал, то он его будить не стал. Серёжа решил перепроверить Данко. Тот лежал поверх покрывала, закинув руку за голову и закрыв глаза.

— Спишь?

— Нет.

— Не помешаю?

— Думать? Теперь только и останется что думать, — ответил Данко. — Работа, учёба — всё коту под хвост. Это злит.

— Чего врачи сказали? Из-за чего всё случилось?

— Эля не сказала? Тебя ко мне прислала? — Данко хмыкнул. Сел на кровати. — Ты сядь. Неприятная новость.

— Говори как есть.

— Это может передаваться. Что-то с генетикой напутано. Может пронести. А может слепота прийти. Вот раз и начнёшь слепнуть. Это как рулетка. Тебе тоже могло передаться. И Ваньке могло. А могло и нет. Рулетка.

— С чего решил?

— С того. Сейчас начал вспоминать, отец рассказывал, что у него в роду была тётка по отцу слепая. Прадед не видел. Похоже с нашей ветки идёт. С отцовской. Мы с тобой братья, так что поздравляю с хорошим наследством.

— Прекрати.

— Бесит. Как меня это бесит! — Данко сжал кулаки. — Эта слабость просто убивает. Я на травму думал. Когда по голове получил. Но то что это подарок от папаши… Зачем? Чтоб я его не забывал? Не забываю. Больно много он наследил, чтоб забыть его.

— Да уж. Наследил конкретно и с расстановкой, — ответил Серёжа, который сидел на диване, закрыв лицо руками. Растёр ладонями щеки, словно пытался смыть эту новость. — Это проверяется?

— Анализы. Платные. Хочешь узнать выиграешь в рулетку или нет? Ты можешь быть носителем револьвера, который не выстрелит за всю жизнь, а можешь расстрелять все патроны за раз. Никто не поручится, что будет с тобой. Мне не повезло. Тебе может повезти, — ответил Данко.

— Мать знает?

— У неё все документы. Она мне это и зачитывала. У меня к тебе одна просьба. Прочитай, что пишут про ребёнка. Она молчит. Говорит, что всё хорошо, а я не верю.

— Попробую.

— Только правду. Всё равно какая, но пусть будет правда, — предупредил Данко.

— Чего мне тебя обманывать? Правда за правду. Лучше знать с чем имеешь дело, чем потом неприятные сюрпризы, — ответил Серёжа.

— Как тут жизнь идёт? Чего нового?

— Да чего тут нового может быть? Генка со скрипачкой носится. Пылинки с неё сдувает. У неё тоже какая-то ересь с ребёнком. И чего им так охота рожать?

— Не, есть которые на детях помешанные, но чаще по залёту. Когда не ожидаешь, а ребёнок раз и появляется. Это нам с тобой побарабану будет он или нет. Я к этому ровно отношусь. Главное, чтоб Элька жива была. Для женщин же с ребёнком какая-то связь налаживается. Как одно целое становятся. А руку или ногу никто в здравом уме себе отрезать не будет. Я к этому так отношусь. Не все мужики думают, что после них там останется. Это подло. Голова должна быть на плечах.

— Согласен. Я Ваньку с Леной дружить научил.

— О, это прогресс. Хоть теперь не будут жалобы от Вики.

— Как она тебе?

— Вика? — Данко зарылся пятернёй в свои волосы. — Не, Элька лучше.

— Я тебе не сравнивать их прошу. Взгляд со стороны.

— Так не вижу теперь. Как я на них глядеть могу, — скривился Данко.

— Ты её раньше видел.

— Видел. Помню. И? Девчонка, как девчонка. Работает, дочку растит. Серенькая какая-то.

— Она в разводе. Отец Лены в запои вечном. Вика как вышла на работу, так сразу от него сбежала. Снимает комнату в общежитие.

— Ценная информация.

— И как думаешь?

— Сереж — это твоя жизнь. Чего я должен тебе советы давать?

— Но Генке даёшь.

— Так он уже всё решил, только решиться не мог своё решение исполнить. А ты сомневаешься. Может оно тогда и не надо?

— А ты сомневался, когда мать встретил?

— Я был уверен… что она меня пошлёт по известному адресу. И угадал.

— Я серьёзно.

— И я серьёзно. Вике ты лапшу на уши не повешаешь. Она уже наслушалась про звёзды и луну. Там пахать надо. Доказывать, что ты лучше, чем тот Петька, Колька или кто у неё был до тебя. Ребёнок. С этим тоже сложно. Если тебя не примет её дочка, то тебе ничего не светит. И хоть из шкуры выскочи, но она не из тех женщин, которая поменяет ребёнка на парня. Но и границу держать надо с девочкой. В идеале нужно, чтоб она тебя воспринимала, как отца. Иначе глазом не успеешь моргнуть, как пойдёт подростковый возраст, а девки порой дурные. И матери у них насмотрятся всякой ереси по телеку, такими же дурными становятся. Я не знаю, готов ты взять на себя такую ответственность. Это не игрушки. Не легкий роман с симпатичной девочкой. Вика если и решится с тобой чего-то мутить, то будет в тебе видеть именно мужика, который готов взять на себя обязательства перед семьёй. Её семьёй. А это тебе ещё доказать придётся, потому что она в тебе видит именно мальчишку. Она тебя старше, была замужем, ребёнок. Ей довелось понюхать семейного пороха, а тебе нет. Девчонка не дура. Пусть её там припечёт и любовь будет, но она может просто не решиться испытать судьбу второй раз. С одним ребёнком она эту жизнь вытянет. С двумя может утонуть. А ты ко мне с таким вопросом подходишь. Подумай вначале нужно ли это тебе. Геморроя много, выхлопа почти нет.

— Но ты не испугался этих проблем.

— Я её люблю. И это не скрываю. Остальное меня не волнует и не волновало, — ответил Данко. Эля так и замерла на пороге, после его слов. Две слезинки скатились у неё по щекам. В последнее время она стала слишком нервной и легко начинала плакать. Гормоны, неприятности — всё смешалось.

— Ребят, идите есть, — позвала она.

— Идём, — ответил Данко, осторожно поднимаясь. Эля сразу подошла к нему. Взяла его за руку. Рука в руке. Ничего. Они со всем справятся. Главное в это верить.

Эля еле уложила Ваньку, который был возбуждён их приездом и хотел рассказать все новости за один вечер. Но в итоге его выключило. Словно кто-то батарейку вынул. Он так и уснул на половине слова, рассказывая, как Ленка пыталась научить его песни, а он всё время забывал слова, потому что отвлекался на её цветное платье, в котором Ленка походила на фею из мультика. Укутав его одеялом и положив на полку робота, Эля прикрыла дверь. Серёжа смотрел на кухне фильм. Он как-то приспособился на кухне время проводить, когда Ванька засыпал. Только потом в комнату уходил. Там Ваньке уже всё равно было. Хоть из пушки стреляй, мальчишка не просыпался. Такому богатырскому сну оставалось только позавидовать.

Сняв высохшие вещи с верёвки, что была натянута в коридоре, что вёл в ванную, Эля зашла в комнату. Деревянный дом отзывался скрипом на каждый её шаг. Вначале, в первые года, когда она приехала из Подмосковья, где жила в многоэтажке, эти звуки нервировали. Деревянный двухэтажный дом барачного типа вызывал опасения. Казался ненадёжным и каким-то живым. Казалось, он дышал, вздыхал и стонал. Но постепенно она к нему привыкла. Данко сидел на кровати, прислонившись к стене, и молчал. Вечером он пытался шутить, пытался делать вид, что всё нормально, но она видела, как ему тяжело и ничего не могла сделать.

— К тебе можно? — спросила Эля, убирая вещи в шкаф.

— Садись, — согласился Данко. Она забралась с ногами на кровать. В этот момент он резко опрокинул её на кровать. Навис над ней.

— Ты чего? — испуганно выдохнула Эля. Он наклонился к её щеке. Прошёлся по ней губами, доходя до её уха. Остановился.

— Зачем меня обманываешь? — прошептал он.

— Я тебя не обманываю, — тихо ответила Эля. Попыталась его оттолкнуть, но Данко не сдвинулся с места.

— Я похож на дурака? Вот скажи, с чего ты решила, что я такой глупый? Я не достоин доверия? Почему тебе надо меня обманывать?

— Не было никакого обмана.

— А это? — он скользнул рукой по её животу.

— Ты ведь переживаешь выживу я или нет. Я выживу. Угрозы нет. А проблемы могут быть с ребёнком. Могут и не быть. Это рулетка, где не знаешь, как повезет. Не видят они ничего четка. И спрогнозировать ничего не могут.

— Но тебе предлагали искусственные роды раньше срока. Так?

— Это то же самое, что аборт. Только ребёнок при этом живой. Я не пойду на этого. Не буду его убивать. Не могу. Если суждено родиться с патологией, значит он родиться таким. И я его не брошу. Даже если ему передастся твоя слепота. Даже если не будет руки или ноги. Если он родится с синдромом Дауна. Я его не брошу. Понимаешь меня? Даже этой мысли не допущу, чтоб этого ребенка не было. Я за Сережу боролась. Буду бороться и за него. Не потому, что это твой ребёнок и у меня мания родить от тебя. Просто я верю, что случайных детей не бывает. Каждый на этот свет появляется для какой-то своей цели. Пусть мы не понимаем эту цель. Пусть нам кажется, что от этого будут одни несчастья. Но не мы решаем, что нам предназначено и какой груз должен лечь на наши плечи. Нам остаётся только его достойно нести и не отказываться от него. Не прятать голову в песок. Пусть и тяжело. Но это наша жизнь. Пойми ты меня! Я буду бороться за тебя. За детей. За каждый вдох. Тут даже объяснять не надо. Эта жизнь — она дерьмовая, сложная и тяжёлая. Но мы живём, дышим, чувствуем, радуемся тому, что имеем. То, что мы есть друг у друга. Пусть с изъянами, но мы есть. И тут нет обмана.

— Но есть упрямство, — ответил Данко. — Ты знаешь мои страхи.

— Знаю и обещаю, что тебя не оставлю. За столько лет не оставила, не оставлю и сейчас. Хотя, ты порой бываешь просто невыносим. А порой меня пугаешь.

— Пугаю? Это ты меня пугаешь, — скользя губами по её лицу, прошептал Данко. Поцеловал в губы. — Мне пришла в голову дурная идея.

— Какая? — ответила Эля, восстанавливая дыхание после его поцелуя.

— Расстаться. Не хочу быть тебе обузой. Это как-то неправильно.

— Так я тебя и отпустила.

— А я передумал уходить. Как тебя одну оставить? Опять плачешь.

— Нет.

— А это что? — он провёл ладонью по её щеке, снимая слезинки. — Если я не вижу, то это не значит, что я не слышу и не чувствую.

— Это не слёзы, а вода. Лишняя вода, которая мне не нужна, — усмехнулась Эля сквозь слёзы.

— Я знаю, как эту воду стереть, — увлекая её вместе с собой на бок, ответил Данко.

— Рано ещё…

— Мы с тобой осторожно. Очень-очень осторожно. Я по тебе скучаю. — Заиграла мелодия телефона, которая заставила вернуться на землю. — Кто-то решил позвонить не вовремя.

— А может вовремя? — спросила Эля, вставая и забирая телефон с полки. — Генка звонит.

— Кто бы сомневался, — закидывая руку за голову, хмыкнул Данко.

— Да, Ген, нет не отвлекаешь, — ответила Эля, садясь с краю на кровать.

— Ещё как отвлекает, — довольно громко сказал Данко.

— Не слушай его, — попыталась возразить Эля.

— Эль, дай трубку, — попросил Данко. Эля вложила ему телефон в ладонь. — Привет. Отвлекаешь. И сильно. Я тут жену соблазнял, а ты… Да ладно тебе кашлять. Чего случилось?

— Я не хотел вас отвлекать. Давай потом созвонимся, — поспешил ответить Гена.

— Нет уж. Чего там хотел?

— Да завтра Эля может с Таей сходить в магазин? Надо хоть чего-то к рождению ребёнка купить. А Тая теряется. Она заходит в магазин и не может понять чего нужно, чего нет. И в размерах путается. Я так прикинул общий список нужных вещей. Но с ней сходить не могу. Сам понимаешь, что родителей не с кем оставить. Вот и подумал…

— Не вопрос. Пусть идут гуляют. Я тогда к тебе в гости загляну.

— Договорились.

— Тогда до завтра, — Данко протянул Эли трубку. — На чём мы там остановились?

— На том, что надо подождать, — ответила Эля.

— Эх, вредная ты. Ладно. Будем ждать. Будем лежать и ждать. А я тебя буду соблазнять. Чтоб точно ни о ком больше не думала.

— А я и не думаю, — ответила Эля, ложась рядом.

— Эль, давай больше без тайн. Хорошо? Я не хочу подозревать всех и вся, — тихо попросил Данко.

— Никаких тайн, — ответила она.

— Слышала, только между нами, у Серёги кажись подружка появилась.

— А мне не сказал.

— Так потому что сам не уверен. Но думаю, что скоро нас с ней познакомит.

— Ладно, Серёжка. С ним всё понятно. Меня больше Ванька беспокоит. Он просто с ума сходит по Ленке.

— Пройдёт. Первая любовь — это светлое чувство, которое должен каждый пережить. Главное, чтоб в каждой встречной девчонке не видел подругу жизни. А то у нас проблем будет много. А проблем нам и без этого хватает.

— Справимся, — вздохнула Эля.

— Пока вместе, то да, — ответил Данко. — Но поодиночке — пропадём. Точно нельзя?

— Нужно подождать, — упрямо ответила Эля.

— Тогда хоть поцелуй. Поиграем с тобой в первый раз.

— Во что? — рассмеялась Эля.

— Представим, что мы ещё только начали встречаться. У тебя ещё и отношений никаких не было. И вот мы с тобой гуляем, за ручку держимся. Вроде и хочется, ан нельзя. Почему нельзя? Так потому что девчонка боится. Первый раз и всё такое. Вот и приходится поцелуями обходиться и мечтать, как окажешься с ней в одной кровати. Но и там засада. Целовать даёт, под кофточку забраться можно, а ниже нельзя, — горячо прошептал он.

— Безобразие. Тяжело парню приходится.

— Зато потом губы слаще кажутся. Ничего, переждём, подождём. Но потом я тебя зацелую, — пообещал он. Эля коснулась губами его губ.

— Спасибо тебе.

— За что? — удивился он.

— За то, что ты такой. И что ты есть.

— Глупая, — обнимая её, ответил Данко.

За окном ветер гонял снег. В комнате было темно. Свет от фонаря освещал письменный стол, на котором стоял компьютер. Где-то проехала машина. Тихое дыхание нарушало тишину. Слова. Их было и так много сказано. Порой достаточно было просто помолчать, чтоб понять важное. Вместе — странное слово и почему-то такое нужное…