Одна ошибка

Глава 20 — «Перевоплощение»

Душераздирающий крик ворвался сквозь сети сна, разбудив Камала, пронизывая кромешную тьму диким эхом. Вскочив с постели, он неосознанно, пулей, вылетел из своей спальни и ворвался в спальню Сони. Истошный вопль, вырвавшийся из груди Сони несколько минут назад, повис в воздухе, словно разорвав тишину, уже медленно оседал, все еще витая в воздухе. Тьма, окутавшая комнату, с трудом пропускала проблески луны. И в этом мраке Камал заметил очертания Сони, забившейся в угол кровати. Тихо ступая, Камал направился в ее сторону.

— Не надо… — жалобно промямлила Сони дрожащим голосом, — Гарик, нет… пожалуйста… я все сделаю, как ты скажешь, только… пощади…

— Тихо-тихо, Сони, это я, — поспешно ответил Камал.

Мрак рассеивался постепенно. Камал вплотную подошел к кровати и протянул руку:

— Сони, успокойся, все хорошо…тш-ш-ш, все хорошо…

В отблеске луны дикий взгляд Сони, забившейся в угол, наводил ужас, и Камал содрогнулся. Растрепавшиеся волосы и слипшиеся кончики волос на лбу и шее, мокрое лицо от слез. Глаза, бешено скачущие из стороны в сторону. Дрожащие руки и ноги, подтянутые к самому подбородку. Словно дикий зверь, загнанный в угол, жался к изголовью кровати, жалобно скуля и отрывисто дыша.

Камал включил ночник над изголовьем, не отрывая от нее взгляда и не прикасаясь к ней, чтобы не спугнуть еще больше.

— Тихо, милая… все хорошо… это был просто ночной кошмар… не бойся… успокойся… иди ко мне… все хорошо…

Он прикоснулся к ее руке, от чего Сони вздрогнула, еще больше прижимаясь к перилам кровати. Припоминая ее жалобный вскрик при его входе в комнату, Камал вдруг отдернул руку. Страх на ее лице напомнил ему ночь пятилетней давности.

Гарик… Она упомянула Гарика… Так значит вот то, чего он никак не мог понять… Страх в каждом ее движении и в скрытом взгляде, что наводило его на мысль о ее отчужденности. Гарик преследует ее в ночных кошмарах, и проявляется в ее дневной жизни, где она мечется, как испуганная лань, терзаясь от призраков в ночи.

— Сони, это я — Камал. Успокойся, Гарика здесь нет. Это всего лишь сон… все хорошо… все хорошо… — тихо шептал он, успокаивая ее нежным баритоном.

Словно разглядев призрак в свете светильника, и очнувшись от сетей кошмара, взгляд Сони начал обретать ясность. Расширенные и потемневшие зрачки остановили свой бешеный бег на очертании родного лица. Сознание приходило в норму, и Сони поняла, что кошмар оставил ее, исчез призрак Гарика. Рядом сидел всего лишь обеспокоенный Камал, шепотом успокаивая и протягивая к ней руку.

— Все хорошо… я рядом… я с тобой… все хорошо, иди ко мне…

Всхлипывая, Сони протянула к нему руку, которую без замедления он взял в свою, и нежно притянул ее в свои объятия. Уткнувшись в его плечо, Сони пыталась остановить всхлипывания и успокоить ускоренный ритм сердца. В то время как Камал, поглаживая ее по голове и расправляя локоны, тихо шептал нежные слова, убаюкивая ее.

Молчание лелеяло тишину, и лишь отрывистое дыхание изредка нарушало умиротворение, постепенно обретаемое в душе Сони. Тепло тела и крепкие руки Камала приносили успокоение, отчего Сони не торопилась отстраняться от него. Веки начинали наливаться свинцом, ровное дыхание пришло на смену учащенному сердцебиению и глаза Сони сомкнулись. Однако она мертвой хваткой держалась за плечи Камала, не желая вновь очутиться с призраками наедине.

— Если хочешь, я останусь и посижу с тобой, пока ты не заснешь, — скорее утверждая, чем спрашивая, предложил Камал.

Окончательно рассеяв сети кошмарного сна, Сони отстранилась от него и махнула головой в знак согласия. Не в состоянии произнести ни слова, Сони опустила взор и легла, свернувшись калачиком. Подбив подушку под головой Сони и укрыв ее легким одеялом, Камал присел на край кровати.

— Не беспокойся ни о чем, спи, родная, я рядом.

Сладко потянувшись, Сони разомкнула веки, и первое что она увидала, был Камал, лежащий рядом и сладко посапывающий.

В памяти вырисовались отрывки ночного происшествия, и чувство благодарности переполнило все ее существо. Он успокоил ее встревоженную душу и всю ночь оберегал сон от кошмаров. Благородство Камала наполнило нежностью сердце Сони, и, сладко отзываясь эхом, волна бурных ощущений разлилась по венам во всем ее теле. Новые ощущения, покинувшие ее на долгие годы, проявились во взгляде, и неосознанно рука Сони прикоснулась к щеке этого милого, но порой жестокого рыцаря чести и правды. Своим прикосновением и теплом руки она разбудила Камала, и от замешательства Сони, резко отдернув руку, потупила свой взор.

— Как спалось? — улыбнулся он.

— Спасибо, замечательно.

И вновь эта маска отчужденности натянулась на лицо Сони.

— Думаю, пора вставать и готовить завтрак.

— Сони, — Камал схватил ее руку, когда она привстала, — подожди.

— Камал, прости… ночью… я… мне неловко…

Сони присела на край кровати, не смея взглянуть в его глаза.

— Тебе не за что извиняться. Скорее следует извиниться мне. Мне не следовало… не следовало оставлять тебя. Я поступил как последний идиот… и трус.

— Камал… — смутилась еще больше Сони.

— Т-ш-ш-ш, — он приподнял ее голову за подбородок и провел пальцами по скулам.

— Не надо, — прошептала Сони, тяжело вздыхая.

— Сони…

Сони встала и направилась к двери:

— Я лучше пойду и приготовлю завтрак.

Дверь закрылась за Сони, и Камал упал на подушки, сознавая то, что пропасть между ними оказалась намного глубже и шире, нежели он предполагал. И дело не в том, что она холодна по отношению к нему. А в том, что ее ночные кошмары продолжались наяву… и виной этому был он. Он ясно осознал, что он причина этому, потому как именно он является напоминанием той зловещей встречи Сони с Гариком. Это имя произнесла Сони в тисках кошмара. Что же, как не кошмарная ночь пятилетней давности, связанная с Гариком, могло так встревожить ее? Что могло колотить ее так, словно повстречался на пути невиданный ужас, от чего нечеловеческий вопль может вырваться из груди, если не от страшных воспоминаний? Вот, что выводит ее из равновесия. Вот, что он постоянно читает в ее глазах — тень страха и замешательства. Он заварил эту кашу. Он причинил ей немыслимую боль. Он причина всех ее страдании, и он размотает этот клубок несчастий, преследующих их. Он залечит ее раны своей любовью, терпением и пониманием. Оставив ее тогда одну со своей болью и утратой, он и впрямь поступил как трус. Но теперь, ни за что! Он не оставит ее одну бороться с жестокими и зловещими тенями прошлого.

Погрузившись в раздумья, Сони автоматически орудовала столовой утварью, когда неожиданно Джимми обнял ее сзади, прижимаясь к ней своим тельцем.

— С добрым утром, мам.

— Родной мой, ты уже проснулся?! — улыбнулась она в ответ, целуя сына в пухлые щечки. — А личико мы уже умыли?

— Не-ет, — зевнул малыш.

— Ну, тогда беги скорее.

— Да, мам, я мигом, ты не уходи только.

— Ну, конечно же, родной мой.

Джимми пулей вылетел из столовой, а Сони проводила его взглядом, улыбаясь вслед.

Чувство благоговения витало вокруг, окружая ее своим светом. Сони на мгновение прослезилась, ощущая себя слабой и беззащитной. Как бы ей хотелось, чтобы эти мгновения, проводимые рядом с сыном, не заканчивались никогда. Разлука с ним была невыносима. И его присутствие четко подчеркивало ее одиночество этих лет, напоминая ей, что следующая разлука с сыном не за горами. Она наслаждалась каждой минутой, что они проводили вместе, впитывая, как губка, каждой клеткой своего существа, чтобы запечатлеть в памяти все ощущения радости и благоговения. Лишь только память о сыне грела ее все годы одиночества. Отчего каждая секунда с ним была дорога для нее.

Позавтракав, они все вместе, как благочестивая семья, отправились в лес, расположенный за речкой. Устроив небольшой пикничок, насобирали разных ягод, вдоволь накупались в речке, а затем вернулись домой.

День, на удивление, пролетел незаметно. Мирная идиллия напоминала семейное счастье, когда-то давно потерянное ими. Камал вел себя более чем деликатно. Его обещания, данные ей, о прекращении притязании и упреков, исполнялись покорно. Они мило беседовали ни о чем, малыш резвился вокруг них, и никто не мог заподозрить, какие чувства бушевали в каждом из них. Так как они напоминали настоящую счастливую семью. Учтивость и доброжелательность со стороны Камала рассеяли в ней всякие сомнения, и Сони начинала вести себя более раскрепощено. Иной раз Камал замечал мимолетную улыбку на ее лице, и в сияющих глазах исчезали искорки страха.

Незаметно подкрался вечер, а за ним и ночь. И вновь настало утро. Их временно установленное перемирие перерастало в понимание и доверие. Солнце вставало и садилось за горизонт, меняя день и ночь. Шли дни, и Камал явно ощущал, как напряжение первых дней спало с лиц всей троицы. Радостные дни протекали быстро, как молния, оставляя след умиротворения и счастья в сердцах каждого из членов семьи.

А по ночам Камал оберегал сон Сони от кошмаров. Глубоко за полночь он незаметно входил в спальню и подолгу сидел у её изголовья, наблюдая, как мирно она спит. И в минуты терзаний в сетях ночного сновидения, он нежно убаюкивал её, поглаживая по растрепавшимся волосам и шепча ласковые слова, что отгоняли кошмары.

В первые ночи своих посещений Камал заставал Сони метающейся на постели от надвигающихся ужасов и тихо всхлипывающую во сне. Он осторожно ложился рядом и заключал её сонную в беспамятстве в свои нежные объятия, и успокаивал, ласково поглаживая и шепотом отгоняя ночные страхи. Иногда, бывало, она открывала глаза в полусонном состоянии, бессознательно пугливо дрожала, но вновь засыпала, как младенец, от утешительного бархатного голоса, что отгонял тревогу и беспокойство, теснее прижимаясь к его груди.

Ей казалось это сладким сном, что приходил на смену кошмарам, и она умиротворенно расслаблялась, впадая в забытье.

По утрам Камал осторожно покидал её спальню, как эфемерное явление, чтобы избавить Сони от беспокойства и неловкости.

Хотя несколько раз Сони к утру невзначай просыпалась и неосознанно ощущала шлейф аромата мужчины, что покинул её ранее за доли секунды. Ощущала его запах на подушке, что была рядом и явно свидетельствовала о присутствии Камала отпечатавшимся плечом. Поначалу Сони была в недоумении, отгоняя прочь странные ощущения, возникшие, возможно, на пустом месте. Затем периодически её посещали неловкость и обескураженность… Но, со временем… Это ложилось бальзамом на ее истерзанную душу, которая постепенно обретала покой. А Камал наблюдал, как каждую ночь сон любимой перевоплощался в умиротворенность и блаженство.

Каждый день пролетал, как молния, в семейных радостях и заботах. Сони суетилась над ежедневными бытовыми мелочами, создавая уют, но Камал старался всегда быть поблизости. Всегда готовый услужить, а, по возможности, урвать мимолетное прикосновение, что порой создавало чувство неловкости у Сони. Но уже воспринимаемый ею менее болезненно. Их взгляды часто стали пересекаться, наполняя теплом и нежностью. Иногда Сони ощущала легкую дрожь, но понимала, что она совсем не переплеталась со страхом, а была отголоском чего-то нового и прошлого одновременно. От чего мурашки пробегали по коже, вынуждая опускать стыдливо взор. Она ощущала в глазах Камала нежность, даже порой нескрытое желание под пытливым взглядом, но быстро отгоняла мысли в сторону. Под натиском этих взглядов ей становилось не по себе. Но не от страха. А потому что воспламенялись ощущения, давно забытые за пеленой этих лет.

Камал старался каждый день урвать минуты счастья, сменив свой гнев и давние обиды в прошлом, на снисходительность к ошибкам, что были допущены в их отношениях, как осознанно, так и в порыве эмоции, нетерпимости с обоих сторон. Своим непримиримым отношением к ошибкам Сони и чрезмерным требованием, он поддался чувствам и пошел на поводу жгучей ревности. Но, проявив понимание и, анализируя свою категоричность, смог осознать, насколько глубоко ранил любимую.

Да!

Любимую!

Лишь в разлуке с ней он понял, как сильно нуждался в Сони… свою привязанность к ней… и не только плотскими узами, что сжигали и раздирали от неудовлетворенности…

Он томился по обыденным мелочам… Смотреть в её глаза, такие чистые и глубокие, в омуте которых он утонул давным-давно… Просто ощущать, как она прижималась к его груди и умиротворенно обретала покой… Нежно прикасалась, массируя плечи и снимая порой не только усталость, но и тревогу, беспокойства, раздражение…

И пока Сони по собственному желанию согласилась принять участие в его этой маленькой авантюре, он не позволит себе, своей ядовитой ревности, помешать урвать возможность провести время со своей расколовшейся семьей. И каждый день он предлагал новые приключения, чтобы Сони не могла отказать и принимала также участие в их играх с Джимми. Они отправлялись в мини-походы, рыбачили, охотились с сыном, устанавливали палатки, разводили костры и ночевали под открытым небом. А Джимми вспоминал свои навыки, полученные однажды в Аризонском лагере бойскаутов, куда сопровождал его, как всегда преданный Джек, когда Камал строил партнёрские отношения с заказчиками из Нью-Мексики в штатах.

И Сони каждый раз с удовольствием сопровождала своих мужчин, принимая участие в их различных задумках. Дни протекали весело и насыщенно, словно и не было прошлых долгих лет разлуки. Радостные дни наполняли шкатулку воспоминаний Сони положительными эмоциями и минутами счастья.

Сын безмерно был счастлив в присутствии отца и матери. Камал никогда раньше не замечал за ним такого воодушевления. Он просто сиял от счастья и переполнявших его чувств. И это радовало его.

Но время летело быстро, и скоро наступит момент возвращения, а они так и не смогли прийти к примирению, не нашли возможности поговорить открыто обо всем, о терзающих их сомнениях. Прошло больше недели, и Сони действительно преобразилась за это время, её смех становился все более переливчатым и счастливым, как и в прошлые моменты их счастливой жизни, когда она смеялась беззаботно, заразительно и игриво. Раскрепощенное поведение Сони прослеживалось и в более спокойном и терпимом отношении к случайным прикосновениям Камала, когда он просил передать что-либо или во время тройного семейного объятия с Джимми.

В один из таких радостных и благоприятных моментов Камал набрался смелости и решил во чтобы то ни встало поговорить с Сони. Раскаяться в содеянном. Сказать насколько глубоко он сожалеет о своем поступке.

Камал стоял на террасе, подбирая подходящие слова, и мысленно строя диалог, который, как ему казалось, был бы более подходящим и менее болезненным. Но слова никак не клеились. Сомнения тревожили душу, что этим разговором он, возможно, еще больше растеребит раны Сони, которые явно еще не зажили.

Прислонившись к косяку двери и смотря вдаль, как за лесом сияет зарево уходящего солнца, он медленно затягивался сигаретой. Камал курил в редких случаях, не так как Сони, часто и бесперебойно. Он постоянно делал ей замечания, но всегда ему это выходило боком, поэтому он перестал бороться. Правда, он знал, что Сони курила реже, когда была занята чем-то, либо была в стабильном спокойном состоянии души. А различные переживания заставляли её чаще неосознанно тянуться к сигарете.

— Камал, я приготовила кофе.

Услыхал за спиной Камал голос и, обернувшись, он ощутил приятный аромат горячего кофе, который ему протягивала Сони.

— Спасибо, дорогая, — машинально ответил он и мягко улыбнулся.

Сони улыбнулась ему в ответ, и расположилась в плетёном кресле, на террасе окидывая взглядом зарево на горизонте.

— Здесь так прекрасно, — тихо вдруг промолвила Сони, словно проговаривая мысли вслух, — эта умиротворяющая красота проникает прямо в душу. Здесь просто изумительно.

— Да, верно, — Камал с восхищением рассматривал умиротворенное лицо Сони.

Он сел в кресло напротив нее не в состоянии оторвать от нее взгляда. Сони, прикрыв веки, наслаждалась легким вечерним ветерком, что ласково играл локонами её волос. При этом она слегка свела плечи, и Камал осознал, что она озябла. Он отложил кофе и взял плед, что висел рядом на ручке кресла, и, медленно подойдя сзади к Сони, ласково укутал её, желая больше согреть своим жгучим объятием, нежели куском меха. Сони благодарно улыбнулась ему в ответ и неожиданно прошептала:

— Я уже и забыла, как ты заботлив… — но вдруг осеклась и смущенно потупила взор.

— А я помню, как ты беззаботно улыбалась раньше, и как заразительно звучал твой звонкий смех, — ответил Камал и, присев рядом с ней на корточки, глотнул кофе, который начинал остывать.

В ответ Сони словно сжалась вновь внутренне в поисках своего кокона, где пряталась от угрозы, и, сжав обеими руками чашку кофе, пригубила напиток, затем еще и еще глоток, не в силах поднять взор на Камала.

Сознавая, что они невольно ступили на грань черты, где соприкасались их границы, он сделал шаг назад, чтобы вновь не спугнуть Сони, которая с трудом начала покидать свой твердый панцирь и заново раскрывать для себя все яркие краски этого мира.

— Расскажи мне о своей работе. Чем ты занимаешься? — непринужденно сменил тему Камал, отвлекая Сони, которая могла вновь спрятаться в своем коконе.

Сони смущенно улыбнулась и тихо ответила:

— Ничего особенного, обычный журналист.

— И всё же?

Камал с любовью смотрел в глаза Сони, которые вновь обволакивались тёплым светом. И когда он нежно положил свою руку поверх её руки, она на удивление не отдернула, не вздрогнула, не ощетинилась, а лишь опустила свой взор на руки, наблюдая, как Камал мягко поглаживал поверхность ладони большим пальцем. Сони ощутила, как приятное тепло мягкой волной разлилось по венам и струйкой потекло к сердцу, а затем, достигнув головы, обрушилось обратно, как цунами, обдавая мурашками всё тело. Сони лихорадочно вздохнула и тихо промямлила, потупив взор:

— Я… мне… мне нечего рассказывать… я бы лучше послушала тебя…

— Ты даже не представляешь, как много мне бы хотелось тебе рассказать, — томно произнес Камал, не отрывая взгляда от Сони.

— Почему ты запретил видеться с сыном? — внезапно осмелев, задала тихо вопрос Сони, посмотрев ему в глаза.

В кристально чистых глазах Сони Камал увидел искорку печали и искренне произнес:

— Потому что боялся встречи с тобой… хотел забыть тебя… но не смог, как бы я не старался…

Глядя ей в глаза, прошептал Камал и, замолчав на мгновение, не сдержался, медленно приблизившись к ней, он нежно прикоснулся к её губам в ласковом поцелуе. Сони не пошевелилась, слегка вздрогнула, но не оттолкнула его. Осмелев, он продолжил нежно ласкать её губы языком, покрывая мелкими поцелуями. Внезапно он ощутил, как приоткрылись губы Сони, и она медленно ответила на его поцелуй. Страсть поглотила его с головой, и он не заметил, как нежный поцелуй настойчиво перешел в более жгучий и требовательный. И вдруг Сони медленно отстранила его, тихо прошептав:

— Лучше остановись, прошу тебя…

— Прости, — прошептал Камал, в голосе его звучало неутоленное желание и разочарование. Он томно смотрел ей в глаза помутневшим от страсти взором, — но ты ответила на поцелуй.

Сони потупила взор и не знала, что ответить.

Камал прерывисто дышал, рука, которая переместилась к плечу во время поцелуя, задрожала от страсти.

— Тебе ведь тоже этого хотелось, я чувствую…

— Камал… — остановила его Сони и замерла, глядя ему в глаза.

Время остановилось на мгновение. Его жгучие глаза потемнели от страсти, превратившись в два бездонных колодца. Словно омут заманивал её эти тёмные глубины, дурманя её разум, затягивая магнитом. Как зачарованная, она не могла отвести взгляда. Сони ощущала, как начинает задыхаться в сетях этого омута… Возникло безумное желание провести пальцами по родным чертам лица… Погрузить пальцы в копну волос, чтобы ощутить твердость волокон… Вдохнуть глубоко его мужской запах силы, что дурманил, пригвоздив её на месте и не позволяя совершать какое-либо движение… она лишь могла пожирать его взглядом в ответ, так же как и он, проникал одним лишь взглядом в её душу. Словно выворачивал наружу все её тайные и давно забытые желания. Она нервно сглотнула и с трудом отвела взор.

Камал тяжело вздохнул, но отпустил ее. Сони изящно встала и быстро упорхнула, как мотылек.

Влетев, как вихрь, в свою комнату, она закрыла дверь и прислонилась к ней спиной. И лишь оказавшись наедине с собой, она глубоко вздохнула, проведя пятерней по волосам. Грудь взволнованно вздымалась и опускалась. Сердце гулко стучало, готовое вырваться из тисков рёбер.

«Что это было? — пульсировало в голове, — Боже мой!»

Она все еще продолжает трепетать в его присутствии. Сердце бешено колотится и накрывает безмерное томление от его прикосновения. Руки дрожат, кружится голова от его поцелуев.

Боже! Почему?

Она все еще любит его?!

Она и не переставала любить его все эти годы… Она любит его по-прежнему…

Почему?

Любила и продолжает любить!

Всегда!

Как бы она этого не отрицала, даже если и не признавалась в этом себе, она продолжала любить этого человека и оставалась верной ему…

Сони бросилась на кровать и зарыдала.

Но через некоторое время в дверь постучали и Сони, замешкавшись на какое-то время, всё же отворила дверь своей комнаты.

На пороге стоял Камал и переминался с ноги на ноги, как нашкодивший подросток, неуверенно поглядывая на неё.

Сони не пригласила его внутрь, наоборот, преграждая ему путь, она прислонилась к косяку двери не в силах поднять на него свой заплаканный взор.

— Сони, я так больше не могу, — неуверенно пробубнил Камал.

Сони лишь шмыкнула носом, не понимая к чему он клонит.

— Я безудержно раскаиваюсь в гибели малышки! Позднее раскаяние не вернёт утраченную жизнь, но… прости, если сможешь…

Чтобы не смотреть в глаза Сони, Камал прислонился к стене рядом с дверью и смотрел вверх с запрокинутой головой, словно молился.

Сони потупила взор, не решаясь поднимать на него взгляда.

— Прости меня, Сони, — нерешительно Камал всё же обернулся и посмотрел на Сони, которая сверлила взглядом одну точку. — Все эти годы, я не мог найти покоя, так как сам не смог простить себя за всё, что произошло между нами…

Сони, всё еще не поднимая головы, продолжала смотреть в одну точку, и на глаза навернулись слёзы, при воспоминании о малышке, которая блаженно сосала грудь. Это последнее воспоминание о ней всегда преследовало её. Иногда она представляла, какой она могла стать через пять лет, с большими выразительными глазами, как у матери и капризным носиком, упрямым подбородком, как у отца. Но эти редкие фантазии причиняли ей невыносимую боль, и она отгоняла их прочь вновь и вновь.

На Камала также нахлынули воспоминания той ночи, и горькие стрелы раскаяния пронзали его с той же точностью, как и в тот момент. В момент осознания жестокой реальности, осознание того, что он принёс Сони, потеряв рассудок от жгучей ревности. Сожаления того, что он стал причастен, как соучастник преступления, не давали ему покоя все эти годы. Глаза его блестели от непролитых слёз раскаяния.

— Я неосознанно жестоко наказал тебя… ты этого не заслужила… теперь же я сам наказан пустотой в своей жизни… чтобы я не делал, я не могу заполнить эту бездну пустоты… — Камал прерывисто говорил, запинаясь, словно вел исповедь, а мысли путались и фразы сбивались, — Знаю, что такая жестокость непростительна. Но еще я знаю, что ты всегда была милосердна! Если кто и может простить подобную жестокость, то только ты! Мне самому сложно простить себя…

— Я давно тебя простила… но, я не хочу говорить на эту тему, — так и не посмотрев на Камала, она тяжело вздохнула.

Ей сложно было смотреть в его повлажневшие глаза на печальном лице, ведь эту печаль она чувствовала всем сердцем.

Он дал слабину. Лишь рядом с ней он мог дать себе возможность расслабиться. Лишь рядом с ней мог быть одновременно жёстким и нежным. Лишь рядом с ней мог забыться и раствориться в ней. Но это было слишком давно… словно в другой жизни…

— Я виноват… я так сожалею о смерти малышки, — с болью в голосе произнес Камал. — Если бы малышка была жива, ты бы не бросила нас… я бы тебя не потерял…

— Так это ты виноват, что мама ушла? — внезапно перебил его детский голосок.

Этот детский голосок прозвучал, как гром средь бела дня.

Опешив, Камал с Сони обернулись.

Недалеко от них у двери в ванную комнату стоял Джимми в пижаме и домашних тапочках.

— Джимми… — обескураженно прохрипел Камал.

— Какая еще малышка? О ком вы говорите? — прокричал тревожно Джимми, глядя на отца в ярости и проявляя повадки, которые явно передались ему по наследству.

— Родной мой, — встревожилась Сони, не найдя подходящего ответа.

— Ты потерял маму не просто так! Ты лгал мне всё это время! — вновь прокричал Джимми и, резко развернувшись, убежал.

Встревоженные неожиданным поворотом событий родители не успели опомниться, как Джимми вылетел пулей из дома и побежал в лес.

Камал стоял, как вкопанный. А Сони выбежала следом, но его и след простыл в темноте густого леса, так как сумерки уже поглотили горизонт.

— Камал!!! — панически закричала Сони, схватившись за голову, стоя у крыльца и разглядывая тропинки в разные стороны, не понимая, по какой из них мог побежать её сын.

Очнувшись, словно от шока, Камал выбежал на крыльцо с криком на устах «Джимми!».

Сони налетела на Камала, как ураган, в слезах и начала колотить кулачками в его грудь.

— Это ты! Ты! Всё ты! Он убежал из-за тебя! Куда он пойдёт? Он может потеряться из-за тебя! А что, если там дикие звери… — она кричала в истерике и колотила его в грудь.

Камал прижал её к себе:

— Успокойся, всё будет хорошо. Мы найдем его.

— Догони его! Иди за ним, пожалуйста, — обливаясь слезами, тревожно причитала Сони.

Спешно зайдя в дом с Сони, Камал достал свой спутниковый телефон и набрал номер. Дав все необходимые указания, он отключил аппарат и начал быстрым темпом собирать необходимые вещи, забрасывая их в рюкзак.

— Что ты делаешь? — не понимая, почему Камал мешкает, спросила Сони.

— Я иду за ним на поиски. А ты сиди здесь и жди нас.

— Я пойду с тобой!

— Нет, он может вернуться, поэтому жди его тут, — жестко произнес Камал и Сони не осмелилась ему перечить.

Паническое состояние охватывало Сони со всех сторон, навевая тревогу, и она обессилев присела на край кровати, уронив голову на руки.

— Я не хочу, чтобы с ним что-то случилось, — всхлипнула Сони. — Найди его, пожалуйста…

Камал присел на корточки рядом с ней и ободряюще произнес:

— Не волнуйся, мы найдем его. Ты главное жди его дома.

Саид продолжал своё наблюдение, добросовестно выполняя требования заказчика. Однако, как выяснилось, Сони на данный момент проводила время с самим заказчиком, который, по выведанным данным, является её бывшим мужем. Приказа о прекращении данной деятельности не поступало, поэтому он продолжал своё ненавязчивое наблюдение неподалёку от охотничьего домика.

Все дни, проведенные в этой местности, проходили относительно спокойно. Поэтому он позволил себе расслабиться, и, несмотря на то, что он за рулем, побаловать себя бутылкой пива. Ребята из его агентства, как обычно, доставили ему еду для вечерней трапезы. И теперь ощущение легкости в теле заменило напряжение этих дней, медленно клоня его в сон.

Он резко взмахнул головой, отгоняя отголоски сна, и вышел из машины размять ноги. Его машина расположилась недалеко от моста, под которым протекала речка. Чтобы развеять сети сна, что медленной поступью надвигались на него, он решил окунуться в прохладную воду. И, долго не раздумывая, скинул с себя одежду и прыгнул в реку.

Не успел он окунуться, как вдруг увидал бегущего к мосту вдоль тропинки мальчика.

Саид сразу его узнал. Это был сын заказчика.

На мгновение он замер, не издавая ни звука, чтобы ненароком не выдать своего присутствия. Затем постепенно начал отплывать в укромное место под мостом.

Саида насторожило, что в такой поздний час ребенка никто не сопровождал. И всё же, он аккуратно оглядел окружающую местность. Однако мальчик действительно был один.

Мальчик, по всей видимости, его не заметил.

Он очень стремительно бежал и, добежав до хлипкого деревянного моста, так же, не останавливаясь, продолжал свой бег.

Внезапно Саид услыхал хруст, детский вскрик… И увидел, как мальчик с грохотом упал в воду.

Саид чертыхнулся, этого ему еще не хватало, ненароком обнаружить своё присутствие. Он притаился и начал приглядываться в кромешную тьму, освещаемую лишь бликами луны. Рассматривал водную гладь, в надежде, что мальчик всплывет наружу. Но водная гладь, расползшаяся рябью, разгладилась и вновь осела тишина. Лишь слышно было тихое журчание речки.

Поначалу Саид опешил, затем, чертыхнувшись, бросился в воду, понимая, что течение, возможно, уносит тельце ребенка. Но почему он не слышит криков о помощи?

Неожиданно он заметил чуть далее от моста, как всплыла тёмная головка ребенка. Мальчик плыл без движений. Течение медленно уносило его от Саида, и он стремительно направился в его сторону.

Сони не находила себе места, расхаживая по комнатам, закуривая очередную бесполезную сигарету, которая не ослабляла напряжение в ошалевших нервах. Она выходила на крыльцо и звала сына, не понимая, в какую сторону бежать, чтобы искать его. Затем вновь входила внутрь в надежде, что вот-вот сын вернется, остудив свой пыл.

Джимми стал случайным свидетелем разговора родителей и услышал то, чего пока его детской головушке не понять. От чего отчаянное состояние взяло верх, как и повадки отца. И он, сломя голову умчался прочь, не вполне осознавая происходящего. Как только остынет, он должен обязательно вернуться! Надеялась на это Сони. Но гнетущая тишина сводила её с ума.

Внезапно Сони услыхала резкий скрежет и визг шин остановившейся машины.

Сони выскочила на крыльцо.

Камал стремительно направлялся в её сторону, и Сони охватила тревога.

— Садись в машину, нам надо ехать, — обеспокоенно произнес Камал.

— Где Джимми? Почему он не с тобой? — медленно подошла к нему Сони, ощущая, как паника начала пускать свои отравляющие корни.

— Поторопись, он в больнице… — не успел даже договорить Камал.

— Джимми… — прошептала Сони, ощущая, как земля начала уходить из-под ног. Ноги словно стали ватными.

Камал успел схватить её, прижимая к груди.

Сони пыталась дышать, но рваные вдохи давались с трудом. Перед глазами чётко проявилась картина: бездыханное тельце малышки на её руках. Она задыхалась. Кругом всё поплыло. Деревья вокруг дома закружились, как смерч.

— Сони, возьми себя в руки, — шептал Камал, сжимая её в объятиях.

Но Сони уже ничего не слышала, звуки вокруг словно превратились в хаос неразборчивых букв и слогов.

Она мотала головой и причитала:

— Нет-нет-нет, я не могу потерять и Джимми тоже…

Стоя с трудом на ватных ногах, Сони пыталась вырываться из его объятий, продолжая бессвязно причитать.

— Сони, Сони! Возьми себя в руки! Нам надо ехать, ты меня слышишь… — пытался успокоить её Камал, крепко прижимая к груди. — Он в порядке, слышишь! Сони! Успокойся!

Она зарыдала в голос. И Камал дал ей возможность выплеснуть всю боль, что копилась все эти годы.

— С Джимми всё будет хорошо, слышишь?! — не размыкая крепких объятий, продолжал он утешать Сони. — Он упал с моста, но случайный прохожий своевременно смог ему помочь. Сейчас Джимми под присмотром врачей. Нам нужно ехать, милая. Возьми себя в руки. Всё будет хорошо!

После того, как Сони слегка отошла и перестала вырываться и бить его в грудь, Камал спешно усадил её в машину. Он держал путь в больницу, адрес, которой доложил ему Николя, оповестивший Камала, как только Саид связался с ним. Саид по счастливой случайности оказался свидетелем происшествия и успел своевременно оказать первую помощь. Он же и отвёз ребенка в близлежащую больницу.

У входа в больницу Камала с Сони встретили Николя с Джеком. Остальная вся поисковая группа, организованная Николя по приказу Камала, была освобождена и расформирована.

Джек крепко обнял Сони при встрече, ободряюще проговорив:

— Не волнуйся, дочка, Джимми — крепкий малый.

На долгие и радостные объятия с Джеком, после продолжительной разлуки, не было времени, да и ситуация была не вполне подходящей.

Сони всю дорогу рыдала, но сейчас ей необходимо было держаться, и она настояла на разрешении повидать сына.

При падении Джимми повредил ногу, к счастью, без переломов. Но в воде он ударился головой и получил легкое сотрясение, от чего был без сознания.

Сони сидела на краю кровати и разглядывала своего малыша, у которого была перевязана голова и поврежденная лодыжка. По словам врачей, состояние ребенка было стабильным, раны неглубокие и не опасные для жизни. Однако Сони беспокоило то, что сын был без сознания. На это и у врачей не находилось необходимых пояснений.

Она лишь смотрела на бледное личико сына, поглаживала его прохладную ручонку. Молча обливалась слезами и не могла произнести ни слова. Но когда Камал вошел в палату, переговорив с докторами, Сони вскочила и подбежала ему на встречу.

Камал понуро опустил голову и не мог поднять на неё взор. Проведя пятерней по волосам, он тихо прошептал:

— Не волнуйся, они делают всё возможное. Их самих беспокоит то, что он всё еще не очнулся, — устало произнес Камал.

И тут Сони накрыла паника.

И в этот раз её прорвало.

Она словно обезумела, напряжение и груз всех этих лет разорвал в ней последние остатки самообладания.

Сони налетела на Камала, хватаясь за его рубашку, словно на данный момент весь мир зависел лишь от его решения. Начала трясти его, вглядываясь в глаза в поисках ответа.

— Нет-нет-нет! Камал! Сделай что-нибудь! — голос её повысился на тон от отчаяния, переходя на крики.

Со слезами она начала бить его в грудь своими маленькими кулачками и кричать, уже не осознавая, как слова сами вылетают из уст:

— Верни мне сына, Камал!.. Ты мне должен!!! Я не хочу… не могу потерять и Джимми… Ты должен его спасти! Ты должен!!!.. — Сони начала оседать, продолжая шептать, — ты мне должен… ты мне должен…

Камал успел её поймать, не дав упасть, и она повисла у него на руках, а он дико закричал:

— Врача! Позовите врача!