Однажды ты полюбишь

10

Энн уже тридцать минут размешивала сахар в давно остывшем чае. Чай она решила попить только из-за того, что больше нечем было заняться, а тревожные мысли не давали ей покою.

Вот уже три дня Фредерик не давал о себе знать.

Она тяжело вздохнула и обвела рассеянным взглядом сияющую чистотой кухню. Впрочем, во всей квартире Энн теперь был порядок. Она наконец-то добралась до кладовки, забитой всяческой ерундой, разобрала одежду, безжалостной рукой выкинув все немодное и неудобное, и теперь шкаф стал закрываться. Энн даже испекла для сестры ее любимый торт из пятнадцати коржей! Но вот ее фантазия иссякла, книги не привлекали, телевизор Энн на дух не переносила, от компьютера ее тошнило уже довольно давно, Фредерик по-прежнему не звонил, и заняться было решительно нечем.

Впрочем, если бы Фредерик просто пропал, Энн, может быть, не так сильно мучилась бы. Ну мало ли какие у человека могут быть дела?!

Какими бы дела ни были, позвонить можно всегда! – в сотый раз подумала Энн.

В сотый же раз она вздохнула и с тоской посмотрела в окно. Чай пришлось вылить, уж слишком гадким получился прохладный сироп, в который Энн умудрилась превратить его за полчаса. Теперь она могла вновь поставить чайник, вновь дожидаться, когда же он закипит, вновь засыпать заварку и размешивать сахар.

Так и с ума сойти можно! – сердито подумала Энн. Если бы Фредерик просто пропал, если бы при этом Седрик не появлялся, словно чертик из табакерки…

Энн в последние дни казалось, будто сержант Гроувер преследует ее. Куда бы Энн ни пошла, везде она встречала Седрика и могла прочитать на его лице что-то вроде: «Ну и кто оказался прав?». Больше всего Энн в эти моменты хотела врезать по довольной физиономии Гроувера.

А когда в супермаркете банки с консервированными ананасами неожиданно разъехались в стороны перед лицом Энн, открывая чудный вид на довольную физиономию Гроувера, Энн поняла, что она на грани. И сержант умудрился заставить ее пересечь эту грань. Он сказал всего одну фразу. И это было даже не «ну и кто оказался прав?», фраза была гораздо длиннее:

– Личности с психическими расстройствами и склонностью к депрессивным состояниям, каковыми и являются серийные убийцы, после эмоционального подъема впадают в крайнюю степень депрессии, и в эти моменты они часто запираются от всего внешнего мира, – с довольным видом процитировал он учебник по криминалистике или психологии преступников, это Энн было совершенно безразлично. – Мистер Стрейт уже три дня не объявлялся?

Это оказалось последней каплей. Энн мило улыбнулась и неожиданно не только для Гроувера, но и для самой себя ударила сержанта точно по центру довольно ухмыляющегося лица. Судя по звуку, это был чистый нокаут.

Она спокойно взяла банку ананасов и отправилась к кассам. Энн было совершенно безразлично, как себя чувствует сержант. Ей было плевать на весь этот мир. Она знала только одно: Фредерика нет уже три дня.

Очередная чашка чаю оправилась в раковину, и Энн поняла, что, если она повторит процедуру заваривания чая еще раз, разум может и не выдержать. Отправляться в психиатрическую клинику в планы Энн не входило.

Она еще раз тяжело вздохнула и сняла трубку.

– И что у тебя стряслось на этот раз? – весело поинтересовалась Клер.

– Мне так неловко! – Энн почувствовала, что краснеет.

Она опять не удосужилась позвонить подруге, когда у нее все было хорошо.

– Не нужно рвать на себе волосы. Для чего существуют друзья? В том числе и для того, чтобы позвонить им и пожаловаться. Выкладывай!

– Помнишь, я тебе рассказывала об искусствоведе Фредерике Стрейте? Он оценивал коллекцию Кристофера Ланкастера, моего дяди.

– С которым ты целовалась и тебе это понравилось? – уточнила Клер. – Помню, а как же! Если уж ты так вцепилась в Боба, не познакомишь?

– Не познакомлю.

– И почему же? Жалко? Или вы зашли дальше невинных поцелуйчиков под портретом дядюшки?

– Мы еще никуда не зашли. И, я чувствую, не зайдем. Клер, он уже три дня не появляется… – проскулила Энн и расплакалась.

– Эй, что это с тобой?! Какое тебе дело до этого искусствоведа? У тебя есть Боб, в конце концов. Кстати, вы объявите о своей помолвке или нет?!

– У меня уже нет Боба! – сообщила Энн. – Он есть у Кэтрин, хотя она и не хочет выходить за него замуж, несмотря на то что ждет от него ребенка. У меня, как выяснилось, глупая сестра. Даже видеть не хочет Боба. А я хочу видеть Фредерика!

– Кажется, я пропустила что-то существенное. – Судя по тону Клер, Энн все же удалось удивить ее. – Рассказывай все по порядку, а то я уже запуталась в этом мексиканском сериале!

Энн еще разок всхлипнула и начала рассказывать Клер о событиях последних двух недель. Когда она закончила на эпизоде с расквашенным носом Гроувера, Клер не выдержала и рассмеялась.

– Ничего смешного. – Энн подумала, не обидеться ли ей на подругу, но решила, что есть более важные проблемы. – Фредерика нет уже три дня!

– Нет – и не надо! – металлическим голосом отрезала Клер. – Ты что, наркоманка, что и дня прожить без него не можешь? А классно ты этого полицейского! Пусть не сует свой нос, куда его не просят.

– Знаешь, чего я больше всего боюсь?

– И чего же? Сестер у тебя вроде бы больше нет… Хотя после появления дядюшки я уже ничему не удивлюсь. Так я права?

– Нет, я научилась переживать измену. А дядя был бездетен. Я очень боюсь, что Седрик окажется прав. Этот кошмар просто преследует меня! Вдруг Фредерик и есть тот маньяк? Я этого просто не переживу.

– Насколько я поняла, если Фредерик – маньяк, ты действительно не переживешь этого. Просто потому, что тебя расчленят и потом убьют, или наоборот. Ты еще не выяснила у него, как правильно?

– У тебя всегда был черный юмор! – попеняла Энн подруге.

– Но ведь ты улыбнулась? В кризисных ситуациях черный юмор не так уж плох.

Энн вдруг поняла, что улыбается. Впервые за три дня.

– Прекрати устраивать истерики и придумывать бог знает что! – приказала Клер, когда поняла, что добилась своего. – Соберись с силами, возьми себя в руки и скажи: «Три дня это почти ничто». Давай, Энн, говори!

– Три дня… – Энн честно попыталась выполнить поставленную подругой задачу. – Три дня… три дня… это так много, Клер! – наконец выпалила она.

– С тобой невозможно проводить психотренинги, – устало пожаловалась Клер. – Ну мало ли какие у твоего маньяка могли возникнуть дела!

– Не называй его маньяком, – попросила Энн. – Я скоро от этого слова чесаться начну. У меня уже аллергия! Хватит того, что я каждый день встречаюсь с сержантом Седриком Гроувером!

– Договорились. И все равно, мало ли какие у Фредерика могут быть дела?

– Какие у него могут быть дела, что он даже не смог найти минутки позвонить мне! – возмутилась Энн. Эта мысль засела у нее в голове и стала просто невыносима, словно старая, загнившая заноза.

– А может быть, он просто проверяет свои чувства? – предположила Клер.

– Да, и не будет со мной спать, пока не удостоверится в том, что…

В чем должен удостовериться Фредерик, Клер так и не узнала.

– В дверь звонят! – чуть ли не испуганно пробормотала Энн. – Это он, Клер, я уверена! Пока.

– Стой! – встревоженно крикнула Клер. – А если не он?

– Значит, я тебе перезвоню в еще более плачевном состоянии, чем сейчас.

Энн бросила как попало трубку и побежала в прихожую.

На пороге стоял Фредерик и нежно прижимал к себе горшок с какой-то колючкой.

– Привет! Я вернулся, и сразу же к тебе!

Энн взвизгнула, словно счастливый щенок, и бросилась Фредерику на шею.

– Как хорошо, что ты вернулся, – бормотала она, крепко прижимаясь к Фредерику. Ей было так сладко ощущать каждую мышцу, каждый изгиб его тела, тела, о котором она давно мечтала. – Как же это хорошо!

– Эй, осторожнее, помнешь свой подарок.

Фредерик аккуратно отстранил Энн, смотрящую на него совершенно безумным взглядом, и вручил ей колючку.

– Я был в Африке, срочно вызвали оценить собрание какого-то психа, спрятавшегося от цивилизации. Позвонить я не мог, отсутствие контактов с внешним миром было одним из условий. И во искупление своей вины я решил привезти тебе что-то такое…

– Она прекрасна! – выдохнула Энн, осторожно прикасаясь кончиком пальца к колючке.

Фредерик удивленно посмотрел на нее.

– Мы с этим дивным растеньицем не ожидали такого приема, – признался он.

– Я так ждала тебя! – выпалила Энн, не отрывая глаз от колючки. – Вся извелась. Ну почему ты не предупредил, что уезжаешь?

– Я думал, что позвоню тебе из аэропорта по прибытии, а оказалось, что там спутниковая связь не действует. Прости, что заставил тебя волноваться.

Фредерик выглядел раскаявшимся, и сердце Энн не выдержало. Она решила оставить упреки для следующего раза, но искренне верила, что они не понадобятся никогда.

– Я сразу же с самолета, не успел даже переодеться.

– Ты голоден? – участливо спросила Энн.

– Вы, женщины, удивительные создания. Стоит мужчине сказать, что он проголодался, как вы готовы все забыть и мчаться на кухню.

Энн улыбнулась и пожала плечами.

– Я слишком счастлива сегодня, чтобы спорить о взаимоотношениях полов. Так ты голоден?

– Нет, я успел поесть в самолете. А вот поспать я не успел. Если ты меня отпустишь домой, обещаю, что завтра у нас будет отличный день!

– А если не отпущу?

– Ты же не хочешь попасть в аварию из-за того, что я усну за рулем? – поинтересовался Фредерик, с трудом сдерживая зевок.

– Я вообще в аварию попадать не хочу. А почему ты уснешь за рулем? Я никак не могу понять, к чему ты клонишь.

– Я приглашаю тебя завтра за город на два дня. У меня есть чудесный домик. Мы бы могли там славно провести время вдали от всех. Поедешь?

– С тобой – да! – выпалила Энн. – А туда сложно добираться?

– Домик стоит на острове посреди огромного озера. Плыть нужно на лодке. Лодку найти почти невозможно. Тебя это пугает?

– Нет, это меня очень радует, – ответила Энн, вспомнив навязчивое внимание сержанта Гроувера.

– Значит, едем?

– Едем!

– Тогда отпусти меня домой.

Энн тяжело вздохнула. Она посмотрела на горшок с колючкой, который до сих пор держала в руках.

– Как за ней ухаживать?

– Я думаю, ей лучше всего будет, если за ней вообще не ухаживать.

– Ты удивительный человек, Фредерик. Ни один мой знакомый ни за что не привез бы из Африки колючку!

– Тебя огорчает, что я не такой, как все?

– Нет, меня это восхищает!

Фредерик улыбнулся так, как умел улыбаться только он один: ласково, тепло, нежно, трепетно – у Энн просто не было слов, чтобы описать эту чудесную улыбку.

Она поставила горшок на пол и потянулась к Фредерику. Энн обвила руками его сильную шею и прикоснулась дрожащими от возбуждения губами к уголку его рта. Фредерик чуть слышно вздохнул, и его сильное тело отозвалось дрожью на легкий поцелуй Энн.

Он осторожно, словно заранее извиняясь, отодвинулся от нее и посмотрел в глаза.

– Что-то не так? – удивленно спросила Энн.

Она так ждала настоящего поцелуя! Такого, как в библиотеке дома Кристофера Ланкастера, теперь ее дома. Поцелуя, который изменил всю жизнь Энн. Поцелуя, который заставил ее забыть обо всем на свете. Даже об осторожности.

– Все великолепно, Энн. У нас все будет, но не сегодня.

В ее глазах был только один вопрос: «Почему?».

Фредерик осторожно прикоснулся пальцем к ее подбородку и наклонился к трепещущим губам.

Это был вихрь, это было палящее солнце пустыни, это был легкий морской бриз, это была вся Вселенная в одном поцелуе!

Но даже Вселенная не бесконечна.

Фредерик вновь отодвинулся от Энн и хрипло прошептал:

– Не сегодня.

Она лишь кивнула и закусила губу, чтобы не расплакаться.

– Не сегодня, моя маленькая сказочная фея, иначе я просто сойду с ума.

Фредерик вновь наклонился к ней, но лишь затем, чтобы нежно поцеловать в лоб. Как целуют сестру, мать, подругу или женщину, с которой прожили рядом много лет, женщину, которая стала и сестрой, и матерью, и подругой.

– Завтра в десять.

Энн вновь кивнула и закрыла дверь. Она прислонилась горячим лбом к холодному дереву двери и только сейчас выдохнула. Как ни странно, слез не было, не было и разочарования.

Фредерик знает, как будет лучше! – уверенно подумала Энн. Он прав, мы просто не выдержим накала и сами все испортим. Не сегодня. Но уже завтра.

Она улыбнулась.