Одно мгновенье до любви

Глава 13

— Все выглядит прекрасно, — заявил Гэри, появляясь в офисе. Он не тратил время зря и начал сразу, без предисловий. — Никаких следов кровотечений, никаких гематом, ничего, что внушало бы тревогу. Все прекрасно залечено.

Закрыв глаза, Келли наградила его поспешным поцелуем.

— Благодарение Богу.

Тома, казалось, эта новость не обрадовала. Подождав, когда Гэри сядет за стол, он спросил:

— Что же тогда происходит? Откуда головная боль и головокружение? Откуда паранойя?

— Вопросы психики — это не моя специальность, если только они не связаны с травмами. — Гэри выглядел усталым и постаревшим, морщина на лбу придавала его лицу тревожное выражение. — Симптомы, которые у вас есть, не имеют отношения к травме.

— Без шуток? — Том бросил взгляд на Келли, его разочарование было очевидным. — Может, я не так задал вопрос?

— Думаю, Гэри просто хочет сказать, что он не знает, откуда твои симптомы, — сказала Келли.

— В наши дни о травмах головы мы знаем еще очень немного, лейтенант, — признал Гэри. — У десяти человек с одной и той же травмой могут быть абсолютно разные исходы — от смертельного до полного восстановления функций. Те проблемы, которые мы имеем в вашем случае, несравнимы, скажем, с параличом или повреждением речевого центра. Что же касается некоторых изменений в поведении, то, учитывая ваш вспыльчивый характер, это не является чем-то особенно ненормальным.

— Я могу знать, примут ли эти изменения постоянный характер? — спросил Том. — Не давайте уклончивого ответа. Скажите «да» или «нет»?

— Нет.

Том кивнул, но выражение его лица не изменилось. Похоже, он не поверил, и Келли пожалела, что не сидит сейчас рядом с ним. Она бы сейчас взяла его за руку. Может, это бы успокоило его.

— А существует ли какая-либо статистика? — спросил Том. — Какой процент людей полностью восстанавливается после травмы?

Гэри молча поправил стопку папок на столе.

— Поскольку я не веду записей, точных цифр у меня нет, но по вашей истории болезни — сильная травма головы, большой период до оказания медицинской помощи… — Он тряхнул головой. — Не знаю таких цифр, лейтенант, но большинство людей от такого просто не выживает. Если следовать статистике, вы уже покойник.

Том не мог произнести ни слова.

— Если эти последствия уже носят постоянный характер, — поспешил приободрить его Гэри, — можно предпринять некоторые шаги для их устранения. Есть препараты, которые снизят у вас чувство тревоги. Есть препараты и от паранойи. Если хотите, я могу…

Том отпрянул, что ясно говорило «нет».

— Это мне не подходит, если я хочу остаться в экипаже «Морских львов».

— Может, вам следует подумать об отставке? — мягко, как только мог, произнес Гэри. — О том, чтобы вернуться к гражданской жизни. Год-два просто расслабиться. Поиграть в гольф, заняться садом. Подлечиться.

Том резко поднялся. Это было еще более ясным ответом.

— Я еще не готов уйти. У меня есть несколько недель. Могу ли я ускорить свое выздоровление за такое время?

— Отдыхайте, — прокомментировал Гэри. — Побольше спите. Не волнуйтесь. Медленно двигайтесь, избегайте неприятностей, не напрягайте голову. Советую делать массаж и все, что может снять мышечное напряжение.

Келли не смела взглянуть в сторону Тома. В какое дурацкое положение она попала: ее бывший муж советует снимать напряжение человеку, которого она хотела бы затащить в постель. Она едва сдерживалась, чтобы не рассмеяться. Потом поднялась.

Гэри и Том удивленно посмотрели на нее. Лицо Келли было спокойным, глаза широко открыты — сама Леди Невинность.

Гэри снова обернулся к Тому, поднимаясь и протягивая ему руку, но Том все не сводил с Келли удивленных глаз.

Похоже, до него что-то стало доходить. Это хорошо. Наконец пришло время соображать.

Келли пожала руку Гэри и послала ему воздушный поцелуй. Том поспешил из офиса, рассудив, что эти двое, возможно, хотят побыть наедине.

— Как твой отец? — спросил Гэри.

— Очень слаб. А как Тиффани и малыш? Гэри выдавил улыбку:

— Прекрасно. Отлично. — Вряд ли это так с его насыщенным графиком. Тиффани уже звонила ей, чтобы узнать, неужели доктора и вправду столько работают? Келли была уверена, что эти двое не пробудут вместе и пяти лет. Все эти «у меня работа» ей надоедят. Да, он хороший доктор, но к чему строить из себя Альберта Швейцера?

— Спасибо еще раз, что посмотрел Тома, — сказала она. Он не отпускал ее руки.

— Этот парень выглядит неплохо, но… — Гэри понизил голос. — Но «Морские львы»? Может, у тебя начался кризис среднего возраста?

— Он мой друг со средней школы, — высвободила руку Келли. — И я нахожу его до сих пор очень привлекательным. И никакого кризиса у меня нет. Я одна, и он тоже один. Он пробудет в городе еще несколько недель.

Гэри улыбнулся:

— Так это чистая физиология. Я могу это понять. Предохраняйся, милая, а то все это примет постоянный характер.

«Что ты понимаешь? Не у тебя умирает отец и не тебя бросили ради какой-то пустышки».

— До свидания, Гэри. — Келли закрыла дверь офиса. Том ждал ее в коридоре. Они подошли к лифту.

— Ну и как? — спросила Келли. Их глаза встретились. Том вздохнул и, к ее удивлению, раздосадованно покачал головой.

— Я разочарован. Не знаю, чего я ждал. Может, того, что у меня найдут какое-нибудь внутреннее кровотечение. Может, что доктор скажет: «Ага, я нашел причину ваших проблем». Ждал чего-то определенного.

Он нажал кнопку вызова лифта. Келли встревожили его слова. Странная причина для разочарования.

— Но это потребовало бы хирургического вмешательства. Докторам пришлось бы сверлить дыру в твоем черепе и… Боже, Том, Гэри — хороший доктор, но операция на мозге связана с большим риском. Даже если операция проходит хорошо, есть вероятность заражения и…

— Сейчас я пошел бы на риск. И охотно.

Дверь распахнулась, и Том отступил, пропуская вперед Келли.

— Меня удивило, что ты почти не говорил о твоей… — Она запнулась. — О случаях, которые ты называешь паранойей.

Бросив на нее взгляд, Том грустно улыбнулся, потом пожал плечами:

— Я просто не хотел, чтобы он об этом знал. А вот ей он рассказал об этом, и очень подробно.

— Думаю, тебе просто надо отдохнуть, как советует Гэри.

Том прислонился к стенке лифта, внимательно глядя на Келли. Похоже, совет ему не понравился. Как и ей самой. Месяц он будет отдыхать. А как же она? Ей нужно ждать месяц, чтобы узнать свою судьбу?

— Может, тебе следует съездить на несколько недель на какой-нибудь тропический остров? Будешь весь день лежать на пляже, пить апельсиновый сок. — Уже говоря это, Келли поняла, что Том не уедет. Даже если Торговец — миф. Том не покинет Джо, когда у того умирает друг. — Я могла бы отправиться с тобой.

Вот это смело! В волейболе это называется — подача. Теперь ему решать — гасить ли ему эту подачу или нет.

Том не стал делать вид, что не понял. Он улыбнулся — той улыбкой, от которой всегда слабели ее колени.

— Как я могу тебя взять? Тебе следовало бы бежать от меня стремглав.

— Почему я должна бежать от тебя? — Келли почувствовала, как застучало ее сердце. — Если самое большое мое желание — это поцеловать тебя?

Том оттолкнулся от стенки — и она поняла почему. В его глазах было то же выражение, что и прошлым вечером, и тогда, много лет назад, в машине Джо. Сердце застучало вдвое быстрее, губы внезапно пересохли и…

Двери лифта распахнулись.

С полдюжины человек смотрели на них, выжидая, выйдут они или останутся. Том отступил в сторону, давая ей выйти первой. Он всегда был джентльменом.

— Пойдем, — сказала Келли, прокладывая дорогу через переполненный вестибюль и приходя в себя. Он ведь почти поцеловал ее! — Я отвезу тебя к поезду. — Когда они заберутся в машину, она, черт побери, все же поцелует его.

Но Том поймал ее руку:

— Я сам доберусь до поезда. Зачем тебе везти меня на Северную станцию, а потом преодолевать обратный путь в больницу, чтобы проведать Бетси?

— О, — вздохнула она. — Нет. Это не играет роли. У меня будет неспокойно на душе, если я сама не посажу тебя в поезд.

— Ну это смешно. Я справлюсь сам. Я же не ребенок.

— А что, если у тебя снова начнется головокружение? — с тревогой спросила Келли. Том рассмеялся.

— Я сяду и подожду, когда оно пройдет. Обещаю, что, когда у меня закружится голова, я не буду бегать по несколько миль сломя голову.

Вдруг выражение его глаз стало мягче. Взяв Келли за талию, Том привлек ее к себе.

— Спасибо, что ты заботишься обо мне, Келли. Мне это очень приятно. Но знаешь что?

Она отрицательно покачала головой, хотя уже и начала догадываться — поскольку Том привлек ее еще ближе, коснувшись ее ногой, потом животом, потом грудью.

— Я прошел хорошую физическую подготовку, — сказал Том, — и вполне способен добраться от больницы до железнодорожной станции и вернуться в Болдуинз-Бридж, даже если у меня и будет немного кружиться голова.

Его лицо в этот момент было всего в нескольких дюймах от ее. Том бросил короткий взгляд на ее губы и в следующее мгновение мягко коснулся их своими губами.

Это можно было истолковать как обычный поцелуй на прощание, но подобных поцелуев в переполненном вестибюле больницы у Келли еще не было.

Прощаясь, не целуют так долго, не прижимаются всем телом — таким мускулистым и вместе с тем таким мягким.

Его губы тоже были мягкими — и на удивление нежными. Так, наверное, пробуют кофе или шоколад — и все, что доставляет удовольствие.

Когда этот поцелуй закончился, Келли с удивлением обнаружила, что тоже испытывает головокружение. Но это не имело значения, поскольку Том продолжал ее крепко держать.

Более крепко, чем держал ее кто-либо.

Том, казалось, забыл, что они стоят посреди толпы. Он смотрел на нее так, словно они были одни. Гэри и ее отцу не понравилось бы столь явное выражение чувств, но Келли нашла такую откровенность восхитительной. Если он целует ее так на публике, что же будет, когда они останутся одни? От этой мысли у нее сильнее забилось сердце.

— Помнишь, ты сказала, что доверяешь мне? — тихо спросил он. — Тогда поверь, что я смогу самостоятельно добраться до Болдуинз-Бридж. Там и увидимся. Поверь, я не забуду о нашем ужине сегодня вечером и не променяю его ни на что в мире.

Он снова поцеловал ее — этот поцелуй лишь мгновение. Но и этого мгновения хватило, чтобы ее сердце дрогнуло, а губы обожгло.

После этого, махнув рукой, он вышел через вращающиеся двери на улицу.

Келли смотрела в окно, как Том подходит к остановке автобуса, отвозившего пассажиров к центру города. Хотя там было много народу, Том резко выделялся на фоне толпы.

Том Паолетти.

Сегодня вечером.

О Боже!

— Келли просила отругать тебя, если ты вернешься от железнодорожной станции пешком.

Том, поднимавшийся по лестнице, резко остановился. Только сейчас он заметил, что дверь кухни открыта. Джо стоял в проеме двери, хмуря брови.

— Дорога совсем короткая, — заметил Том негромко, чтобы не побеспокоить Чарлза. — И легкая. Я чувствую себя сегодня просто чудесно.

Джо посмотрел на Чарлза, дремавшего в кресле, и подошел к Тому ближе.

— По словам Келли, сканирование показало, что с тобой все в порядке.

— Да. — Том оглянулся на сверкающий под лучами солнца океан. — Но ничего конкретного о моем состоянии мне не сообщили.

Джо взглянул на Чарлза, который уже начал пробуждаться.

— Мы сегодня снова провели в отеле несколько часов. Даже не знаю, что об этом сказать. Нам то казались подозрительными все, то никто. Я пытался понять, кто был с семьей, а кто — один, но отель большой, и это мне не удалось.

— Мой заместитель приедет завтра утром, — сказал ему Том. — Мы подумаем, как лучше всего проследить за этим местом. Нам надо будет проконтролировать все машины на автостоянке в день открытия. — Он поймал взгляд Джо. — Возможно, впрочем, что никакой угрозы нет, и я просто трачу чужое время.

— Возможно, — согласился Джо. — А возможно, и нет. — Он грустно улыбнулся. — В любом случае, похоже, мне придется тратить время зря. Ты ведь будешь теперь занят Келли.

— Джо, я не хочу обсуждать…

— Извини, что вчера вечером я вам помешал.

— Хорошо. Извинения приняты. — Том повернулся, чтобы покинуть дом.

— Вы с ней ужинаете сегодня?

Том повернул обратно.

— Да. Но я не помню, чтобы я кому-то об этом сообщал.

— Когда Келли звонила, она спрашивала, не купить ли чего-нибудь в «Цветении лотоса». Это китайский ресторан у нас в городке.

Том кивнул:

— Да, я знаю.

— Там хорошая кухня. Никаких нитратов.

— Это хорошо.

— И чудесные хозяева. Они появились совсем недавно. Китайцы, по-английски почти не говорят, но отлично готовят. Немного знают французский, так что у меня нет никаких проблем в общении.

Для такого молчаливого человека, как Джо, такое количество слов было необычным. У Тома возникло подозрение, что Джо хотел бы обсудить вовсе не китайскую пищу.

— О'кей, — кивнул он. — Да, мы с Келли отправимся туда. Ты хочешь сказать, что нам не нужно идти туда лишь вдвоем?

— Совсем нет, — возразил Джо. — Я хочу сказать, что тебе следует надеть свой лучший костюм и воспользоваться возможностью сделать ей предложение.

Том не верил своим ушам.

— Что?

— Ты меня слышал, — ответил Джо. — Ты влюблен в нее половину жизни. Когда еще представится такой случай?

Том сосредоточенно почесал голову, подбирая слова для ответа.

— Я бы не сказал, что «любовь» — самое точное для этого слово. Да, меня всегда к ней тянуло, но… Джо улыбнулся:

— Ты можешь использовать любое слово, которое тебе нравится, Томми. Но если у тебя еще осталась хотя бы половина мозгов, ты должен жениться, пока у тебя есть такой шанс.

— Ум-м-м…

— Я знаю, что у вас была целая история, — продолжал Джо. — У тебя и Келли. Знаю, что между вами что-то произошло. Что-то, что сильно тебя огорчило и заставило уехать на военную подготовку на целый месяц раньше.

Видя плохо скрываемое изумление на лице Тома, старик улыбнулся:

— Ты не думал, что я знаю? Это было в ту ночь, когда ты привез ее домой очень поздно. — Джо мягко рассмеялся. — У тебя тогда, Томми, был мрачный вид. Я обо всем догадался. Ты понял, что она еще слишком молода. Я горжусь, что ты об этом подумал. Но после я жалел, что, когда она подросла, ты служил далеко от дома, — Джо глянул Тому прямо в глаза и продолжил:

— А она так и не поняла, почему ты уехал из города. Для нее это было ударом. Сегодня ты можешь с ней поговорить и все прояснить. И предложить свою руку и сердце.

— Чтобы для нее был новый удар?

«Боже, к чему весь этот разговор?» Том направился к двери. Он не хотел говорить обо всем этом, не хотел думать о чувствах, которые он прочитал в глазах Келли шестнадцать лет назад, когда он тряхнул ее руку и сказал «прощай».

— Ты прекрасно понимаешь, что люди моей профессии должны избегать каких-либо серьезных отношений. Для тех, кто служит в спецподразделении ВМС, женитьба — дело непростое. Это…

— Человек твоей профессии не может не иметь серьезных отношений. Моя профессия была такой же, как у тебя. Не точно такой, но довольно близкой. Жизнь очень коротка и бесценна. И ты, и я знаем это лучше, чем большинство людей на земле. Когда жизнь посылает тебе один из своих даров — как ты можешь не принять этот дар?

Том не знал, что ответить. Он оперся о стол и задал вопрос:

— Но ты-то никогда не был женат?

— Не был, — согласился Джо. — Но не потому, что не пытался этого сделать.

— Сибела, — понял Том.

Джо бросил взгляд на Чарлза, который опять крепко спал. Затем горестно покачал головой.

— Расскажи мне о Франции, — попросил Том. — О Си-беле, о мистере Эштоне и о Пятьдесят пятой. Я только несколько дней назад узнал, что ты работал в Управлении стратегических служб. Я… — он запнулся, — я только теперь понял, почему вы оба ничего не говорили о том, что было с вами во время войны. Я тоже о многом не имею права рассказывать. Я не собираюсь тебя ни о чем расспрашивать, но если ты когда-нибудь захочешь…

— Спасибо, — сказал Джо. — Но я хочу рассказать всю эту историю тому писателю, в среду, после церемонии открытия. Такое очень трудно сделать дважды.

— Ты можешь не делать этого вообще, — возразил Том.

— Знаешь, — сказал Джо, — тебе сейчас следует отправиться в город к ювелиру и купить Келли кольцо. И не забудь дать ей это кольцо до того, как проведешь с ней ночь.

О Боже!

— Мне нужно завершить свою работу на компьютере, — буркнул Том, поспешно направляясь прочь.

«Ты можешь не делать этого вообще», — сказал Том о предстоящей Джо беседе с писателем Куртом Кауфманом.

Но Джо должен был это сделать. Поскольку всю эту историю надо рассказать до того, как Чарлз умрет.

Перед гостиницей «Боддуинз-Бридж» стоит статуя, у которой лицо Джо. А город должен знать, что у этой статуи должно быть лицо Чарлза Эштона.

Чарлз Эштон — один из самых состоятельных людей этого весьма небедного городка. Этот человек мог позволить себе купить почти все на свете. Получив в наследство немалое состояние, он его значительно увеличил, пускаясь в самые рискованные предприятия. Его деловых партнеров неизменно удивляли хладнокровие и выдержка Эштона, но мало кто догадывался, что для Чарлза все его дела вообще не были риском — после того, что он пережил во время войны, после того, как столько раз видел гибель людей, отдававших жизнь в борьбе с фашизмом.

В городе знали его скверный характер; ходили слухи, что во время войны он за взятку обеспечил себе тепленькое место в тылу. Чтобы пересилить всеобщее отчуждение, Чарлз перечислил большую сумму городской больнице — но это только усилило слухи.

А между тем слухи не имели под собой никакого основания. Именно Чарлз был настоящим героем Болдуинз-Бридж. И Джо хотел наконец это доказать.

Но он не собирался рассказывать все. Кое-что он не откроет никому. К примеру, как к нему в комнату пришла Сибела.

Джо опустился в кресло и поправил одеяло на Чарлзе. Тот спал более спокойно, чем когда-либо за последнее время.

Этим утром, когда он увидел, как Чарлз чистит пистолет, давно пережитое вдруг ясно вспыхнуло в его памяти. Было очень странно видеть «вальтер ППК» Сибелы сейчас, в эти мирные дни. На миг ему показалось, что он простился с Сибелой только вчера. Словно внезапно вернулся запах ее кухни. Рука снова ощущала грубую поверхность матраса в ее доме.

И он вспомнил ее поцелуи.

Джо откинулся на спинку кресла, глядя на океан невидящим взглядом. Он вспоминал.

Проснулся он от мягкого прикосновения: Сибела скользнула в его руки, прося обнять ее. Джо сделал бы это — только это, — но она поцеловала его — наконец-то поцеловала, — и…

Ночной воздух, проникающий в комнату через окно, был прохладен, но, несмотря на это, совсем скоро их кожа стала влажной от пота. Он мог бы сказать, что находится на небесах.

Но Сибела вдруг разрыдалась. Джо растерялся. В такую минуту. Он прижал ее к груди, успокаивал, говорил о своей любви, о том, что их любовь будет длиться вечно, и если она согласится выйти за него замуж…

Сибела попросила его помолчать — и просто обнять ее. А потом она заснула, прямо в его объятиях.

Джо тоже заснул, а когда проснулся, Сибелы рядом уже не было. Он поспешно оделся и умылся, а затем отправился завтракать. Шаги его были упругими, сердце пело. Да, за стенами дома шла война, немцы все еще патрулировали улицы. Но американские войска уже подходили к Сент-Элен. Си-бела принадлежала ему. А могло быть и такое, что после прошедшей ночи у них будет ребенок.

Люк-младший сидел за столом, доедая черствый хлеб и запивая его теплым козьим молоком. Сибела и Мари принесли из сада несколько корзин со свежими овощами. Когда они отправятся к немцам отдавать заштопанные носки, то попытаются продать им овощи, что даст еще немного денег.

Когда Джо сел за стол, то увидел расположившегося на скамье рядом с дверью Чарлза. Тот был небрит и выглядел усталым, словно не спал всю ночь. Перед собой он смотрел почти невидящим взглядом.

— Нога снова беспокоит? — спросил его Джо. Чарлз перевел на него красные от бессонницы глаза, какое-то время молча смотрел на Джо и только после этого заговорил:

— Да. Нога.

— Жаль. — Но Джо был в столь приподнятом настроении, что даже это прозвучало у него весело. Повернувшись к сидящим за столом, он улыбнулся, едва пересиливая желание запеть и затанцевать. — Доброе утро, Сибела. Надо было разбудить меня. Я проспал работы в саду.

Сибела бросила на него быстрый взгляд, затем украдкой посмотрела на Чарлза.

— Ты всегда поднимаешься с рассветом, — проговорила она, не поднимая глаз. — Я подумала, что тебе надо дать выспаться.

Почему она на него не смотрит?

— Я выспался прекрасно, — возразил Джо, начиная тревожиться из-за того, что она не хочет на него смотреть. — Я редко когда так спал.

Чарлз насмешливо фыркнул и поспешно отвернулся к открытой двери.

Сибела буквально швырнула бобы в сумку.

— Я бы не возражал, если бы ты меня разбудила, — сказал Джо, недоуменно переводя взгляд с Сибелы на Чарлза.

В этих двоих чувствовалась какая-то напряженность, оба старательно отводили глаза друг от друга. Слишком старательно.

Джо почувствовал, что его радужное настроение меркнет. Что, черт побери, происходит?

Возможно, Сибела снова отказалась переправить Чарлза через линию фронта? Они часто спорили на эту тему.

— Я спал очень долго, — тихо обратился Джо к Люку, — и что-то пропустил?

Люк отрицательно покачал головой:

— Ничего.

Чарлз поднялся, помогая себе палкой.

— Я, пожалуй, прилягу.

Он вышел. Сразу после этого Сибела бросила чистить стручки и стремительно двинулась следом.

Джо недоуменно поднялся, подозревая, что он должен кому-то из этих двоих прийти на помощь, — и он не знал кому. Но, услышав голос Сибелы, Джо остановился.

— Как ты смеешь? — бросила Сибела Чарлзу.

— Что? Закрыть глаза? Попытаться отдыхать? — В голосе Чарлза слышался едва сдерживаемый гнев. — Лечить эту чертову ногу, чтобы можно было уйти из этого чертова дома навсегда?

— Но не я же повредила твою ногу! — выкрикнула она. — Ты сказал мне, чтобы я…

Сибела осеклась, увидев выходящего в коридор Джо. По липу Джо было видно, что он хочет знать, что она собиралась сказать, и даже догадывается, что это, — и боится услышать подтверждение своим догадкам.

— Да, я сказал это. — Чарлз стоял уже у двери своей комнаты. Его тихий голос дрожал. — Но я не знал, что это будет для меня так больно.

Джо видел, как Сибела смотрит на Чарлза. На него она не смотрела так никогда — даже вчера, когда лежала в его объятиях.

И он понял все.

Она любила Чарлза. И было ясно как день, что и Чарлз ее любит.

Он, Джо, оказался лишь пешкой в игре, в которую играли эти двое и о которой он даже и не подозревал.

Медленно повернувшись, он направился к выходу. Когда он услышал, что Чарлз идет за ним, то побежал.

Как прошел этот день, Джо почти не помнил — где он был, что делал. Он помнил лишь, как вернулся обратно. Как бы это ни было тяжело, другого места у него не было. Кроме того, от него зависела жизнь многих людей, среди них была Сибела.

Которую он любил. До сих пор.

Она ждала Джо в его комнате, в одежде, свернувшись калачиком на его кровати.

Джо опустился на край кровати; просевший матрас качнулся, и Сибела проснулась. Свет луны освещал ее лицо.

— Джузеппе, мне очень жаль, — сказала Сибела. Это прозвучало очень искренне — но все же вовсе не сняло боли с его сердца. — Я не такая плохая, как ты можешь подумать. Я просто прошлой ночью решила, что ты… Не знаю… Что, может, я спасу себя этой ночью… Разве ты не видишь — я не могу получить того, чего хотела бы. Я всегда думала, что если мне чего-либо захочется, я это получу… — Она опустила голову. — Я ошибалась, и мне очень жаль. Но я не хотела причинить тебе боль.

Джо молчал. Что он мог сказать?

— Я действительно тебя люблю, — прошептала она. — Но не так, как ты хотел бы.

— Не так, как ты любишь Чарлза. — Он должен был знать наверняка. Джо подумал, что правда поможет ему меньше любить Сибелу. Он очень хотел, чтобы это было так.

Она не стала отрицать:

— Мне очень жаль.

Джо с трудом сдержал разочарование, ревность и гнев.

— Но он женат.

— Я знаю.

— Может, из-за денег ты…

— Нет, — почти выкрикнула она. — Мне вовсе не нужны его деньги. У меня есть свой дом. К тому же я тоже достаточно состоятельная женщина.

— Тогда я не понимаю, почему…

— Я тоже не понимаю, — вздохнула Сибела. — Все, что я знаю о нем, — это то, что он желает выглядеть циником, которому безразличен весь мир. Он даже утверждает, что не помнит, как вернулся обратно за ребенком в церковь, чтобы спасти тому жизнь. Он говорит, что никогда не сделал бы этого снова, но я в это не верю.

— И ты думала, он может… как-то спасти тебя? — Его голос прозвучал хрипло — ну да черт с ним, с голосом. Он должен знать правду, чтобы выкинуть эту любовь из головы.

— Не знаю, — призналась она. — Но когда я просто сижу рядом с ним, просто смотрю в его глаза, это наполняет меня одновременно и отчаянием, и надеждой. А я уже давно не чувствовала ничего, кроме отчаяния.

Сибела говорила отрывисто, словно ее душили слезы, однако ее глаза оставались сухими.

— Кругом одни страдания, — прошептала она. — Это так тяжело выносить. Если бы не ненависть к фашистам, я бы умерла. Но я помню, что я не одна, кто потерял своего ребенка в этой войне. Нас, должно быть, миллионы. — Ее голос дрогнул. — Мы бы могли составить целую армию. Наша ненависть, наша боль сделали бы нас непобедимыми. Но что потом? После того, как Третий рейх будет разгромлен? Что потом? Что мы выиграем?

Джо молчал.

— Только то, что немцы не убьют ребенка Марлиз. Вот и все. Но Мишеля мне никто не вернет.

И снова Джо не нашелся что сказать.

— Я выиграю эту войну с немцами, — мрачно сказала Сибела. — Выиграю или погибну. Но когда выиграю, все равно умру, потому что, когда у меня не останется ненависти, у меня не останется ничего.

— Почему ничего? — возразил Джо. — Я с тобой. — Он попытался взять Сибелу за руку, но она резко отпрянула. Он не значил для нее ничего. Как же это было больно!

— Я хотела бы тебя полюбить.

По ее лицу Джо видел, что она в это не верит.

— Может быть, так когда-нибудь и будет, — сказал он.

Сибела какое-то мгновение смотрела ему в лицо, словно пытаясь угадать по нему свое будущее, но было похоже, что ответа на свой немой вопрос она не нашла.

Сибела мягко закрыла за собой дверь. Джо понял, что надежда изгнать эту любовь из своего сердца не сбылась — и не сбудется никогда.