Огненная буря

Глава 10

После заявления Кейда, Хансен настоял, чтобы мужчины ушли, и он смог бы меня осмотреть, несмотря на мои протесты. Когда он предложил Броку подождать снаружи, Брок бросил на него взгляд, который говорил сам за себя, и больше не было произнесено ни слова. После очередного осмотра Хансен заявил, что у меня легкое обезвоживание, а затем оставил меня в покое. В следующие несколько недель мне предстояло принимать железо и испытывать крайнюю усталость.

Здорово.

Он также сказал, что мне нужно находиться в лежачем положении, по крайней мере, сутки, чтобы помочь ранам затянуться, так как я слишком ослабла, чтобы передвигаться. При этом я мысленно застонала, я уже провела в плену целую неделю. Мне хотелось двигаться и максимально использовать вновь обретенную свободу, — порезвиться на лугах, пойти и купить сумочку от Chanel, — но, похоже, я застряла здесь минимум еще на день. Не то чтобы компания была хреновой. Брок обосновался в кресле рядом с моей кроватью. Рядом с ним я чувствовала себя в безопасности, как бы опасно это ни было для моего сердца.

После осмотра доктора я хотела поговорить с Броком, моя почти встреча со смертью заставила некоторые вещи предстать в перспективе, но прежде чем я успела сказать хоть слово, меня одолела усталость, и я задремала.

Я резко проснулась, в панике от темноты и незнакомого окружения. Мне снилось, что Рейф нашел меня и снова режет. Я испугалась, что спасение мне приснилось, и я все еще была пленницей. Сев, я почувствовала, как меня прошибает холодный пот.

— Искорка? — голос Брока звучал настороженно, когда он включил лампу.

От резкого света я прищурилась, но, увидев озабоченное и привлекательное лицо, выдохнула.

Брок коснулся моей щеки.

— Ты в порядке? Ноги болят? Я позову Хансена. — Он начал отстраняться, но я схватила его за руку.

— Ты настоящий? — спросила я тихим голосом.

Его лицо смягчилось, а хватка на моей шее усилилась.

— Да, детка, я настоящий.

— Ты пришел за мной.

Его глаза искали мои в тусклом свете.

— Я всегда приду и заберу тебя, Искорка. Независимо от того, где ты находишься, ты можешь на меня рассчитывать.

— Я скучала по тебе, — прошептала я, заполняя наступившую тишину и не сводя с него глаз.

Брок прижался лбом к моему лбу.

— Искорка, ты понятия не имеешь, как сильно я скучал по тебе.

Я прижалась губами к его губам, все причины, по которым я была против этого, исчезли в лунном свете. Брок отреагировал мгновенно. Хватка на моих волосах усилилась, когда он завладел моим ртом, я застонала, вкладывая в поцелуй месяцы желания.

Его рука переместилась мне на грудь, и я выгнула спину, огонь от его прикосновения пронзил меня. Я схватила его за футболку, пытаясь затащить на кровать, прямо на себя. Внезапно его губы оторвались от моих, и я нахмурилась в темноте, сдерживаясь, чтобы не издать протестующий стон.

— Е*ать, — прошипел он хриплым голосом.

— Да, это именно то, что мы должны сделать, — пробормотала я, пытаясь снова притянуть его губы к своим.

Брок вздохнул и сжал обе мои руки.

— Ты ранена, — просто сказал он. Его губы все еще были близко к моим, борода щекотала мой подбородок.

— Я в порядке, — возразила я, решив игнорировать тупую боль в бедрах и сосредоточиться на не такой уж тупой боли между ними.

Брок мягко отстранился от меня и быстро встал, звук отодвигаемого кресла эхом отозвался в тишине комнаты. Я наблюдала за его силуэтом, пока он расхаживал у моей кровати. Он вернулся, остановился возле меня и нежно погладил по волосам.

— Ты не в порядке. Господи, ты далеко не в порядке. Тот факт, что я должен сидеть здесь и следить, чтобы с тобой все было в порядке, — это единственное, что мешает мне отправиться в дом того больного ублюдка и заживо содрать с него шкуру, — сказал он грубым от ярости голосом.

Я сморщила нос от представшей картины.

— Ты не представляешь, сколько раз я, бл*ть, мечтал, как снова войду в тебя, Искорка, — хрипота в его голосе сменилась с ярости на желание. — Но когда я тебя трахну, хочу, чтобы ты была целой и здоровой. Потому что, поверь мне, детка, я не собираюсь нежничать.

Мой желудок сжался, и я изо всех сил старалась не ерзать от эротического обещания в его словах. Неудобные повязки на бедрах все равно удержали меня от этого действия. Любые остатки разочарования, которое я испытывала из-за его отказа в том, чего я хотела, исчезли от нежной заботы. В темноте я чувствовала себя уязвимой, если единение, которого я жаждала, было сейчас невозможно, тогда я просто нуждалась в нем. Чтобы чувствовать себя в безопасности и защищенной. Хотя бы на эту ночь. Завтра я смогу починить броню сильной, независимой женщины, которую плен искромсал в клочья.

— Ты хотя бы полежишь со мной, пока я снова не засну? — тихо попросила я.

Брок замер, а затем я почувствовала, как он поднял меня, сдвигая с такой осторожностью, что можно было подумать, я сделана из фарфора. Кровать прогнулась, когда он устроился рядом со мной, обхватив мускулистыми руками. Я аккуратно подвинулась и прижалась к нему, наслаждаясь его теплом и мускусным мужским запахом. Мы лежали в тишине.

— Это все, о чем я могла думать почти год, — прошептала я на грани сна. Его тело напряглось, но тут я уплыла в сон.

***

На следующее утро меня разбудил полный мочевой пузырь, и у меня не было времени по максимуму насладиться объятиями спящего Брока. Моя любимая часть пробуждения с ним заключалась в том, чтобы разглядывать его, пока он спит. Во сне он выглядел умиротворенным и умопомрачительно красивым.

К тому же, он еще не успевал меня разозлить, так что в такие моменты я всегда думала о нем с нежностью. Второй моей любимой частью было то, что Брок в первые мгновения пробуждения всегда набрасывался на меня. Единственное, что могло быть лучше утреннего кофе, — это оргазм.

Я осторожно высвободилась из его объятий, на сто процентов ожидая, что он проснется. Он спал как ниндзя, и в прошлом его сильная рука препятствовала любой моей попытке встать с кровати. На этот раз ничего не изменилось.

— Куда, по-твоему, ты направляешься? — спросил он хриплым голосом.

— О, знаешь, я тут подумала пробежать миль десять. Чувствую такой прилив энергии.

Рука, обнимавшая меня за талию, напряглась, что не было хорошо для моего мочевого пузыря.

— Никогда не встречал человека, чьи первые слова утром были полны сарказма, Искорка.

— Да, я особенная, — огрызнулась я. — Дай мне встать.

Я нетерпеливо оглянулась через плечо, удивленная эмоциями на лице Брока. Я не могла понять, в чем дело, и, благодаря мочевому пузырю, времени на раздумья у меня не оставалось.

— Пусти, мне нужно пописать, — потребовала я.

Брок не отпускал. Вместо этого он сел и впечатляющим, но приводящим в бешенство движением, встал с кровати, держа меня на руках.

— Что ты делаешь? — запротестовала я. — Предполагаю, ванная там. — Я указала на дверь в углу. — Думаю, что справилась бы на своих двоих.

Брок дошел до двери.

— Я не согласен. Хансен особо подчеркнул не вставать на эти великолепные ноги, пока он не скажет иначе.

Я усмехнулась, мы очутились в удивительно красивой ванной комнате с приличных размеров душевой кабинкой и ванной в углу.

— Не думаю, что пять шагов, которые потребуются, чтобы добраться до ванной, приведут к каким-либо опасным для жизни проблемам, — сухо сказала я, когда он поставил меня на пол.

— Я не собираюсь рисковать, — заявил Брок, стоя передо мной, слегка придерживая за бедра. Голубые глаза пристально смотрели на меня, и я моргнула, пытаясь игнорировать мелькавшие в них эмоции.

Я немного подождала, пока он уйдет, но он продолжал смотреть.

— Эм, ладно, ты доставил меня сюда. Теперь можешь идти.

Его руки отпустили мои бедра, и он скрестил их на груди, слегка отступив назад.

— Я никуда не уйду, — заявил он нелепо.

Вытаращив глаза, я боролась со своей насущной потребностью.

— Нет, уйдешь. Я не буду писать перед тобой.

— Я тебя трахал. Много раз. Многими способами. Я видел каждый дюйм твоего тела. Пробовал его на вкус. Мне плевать.

Я проигнорировала желание, которое возникло при его словах, что было легко, учитывая нараставшее раздражение.

— Не будь смешным. Что, по-твоему, со мной может случиться? Упаду?

Брок поднял бровь.

— По-моему, если я выйду отсюда, ты пойдешь сама, а именно это я и пытаюсь предотвратить.

Ладно, это выводило защитный инстинкт на совершенно иной уровень.

— Понятно, судя по всему, вчера ты потерял намного больше крови, чем предполагалось, и у тебя временное помешательство, — заявила я, слегка покачивая головой.

Брок не пошевелил ни единым мускулом, и я поняла, что он абсолютно серьезен.

— Что, если я пообещаю, — я мысленно поежилась, — что, сделав свои дела, не сдвинусь с места, пока ты не зайдешь, чтобы отнести меня обратно в кровать?

Я не могла поверить, что только что произнесла подобное.

Брок секунду смотрел на меня и мои дрожащие коленки, прежде чем кивнуть. Я ожидала, что он выйдет, но он в два шага оказался рядом со мной, прижавшись губами к моим губам. Я тут же забыла о своей нужде и прильнула к нему. Он отстранился слишком быстро.

— С добрым утром, детка. — Он ухмыльнулся и вышел из комнаты.

Я стояла, на секунду разинув рот, прежде чем вспомнить причину, по которой находилась в ванной. Сделав свои дела, подошла к двери и открыла ее перед разъяренным Броком. Я бы никогда не призналась, что из-за короткого путешествия у меня слегка перехватило дыхание, конечности налились свинцом, а ноги запульсировали.

— И откуда я мог знать, что ты никогда не сделаешь то, что тебе говорят? — зарычал он, нежно поднимая меня на руки.

— Может, потому что ты действительно меня знаешь? — сладко ответила я.

Он усадил меня на кровать и нахмурился, глядя на меня сверху с серьезным, даже страдальческим, выражением.

— Иисусе, от тебя ничего не осталось, — пробормотал он.

Я осмотрела себя сверху вниз. Слава богу, на мне была не больничная рубашка, а простая ночнушка, доходившая до середины бедра. Должна согласиться с ним. Моя скудная и вынужденная почти голодовка в особняке ужасов взяла свое.

— Диета «похищение и удержание против воли» — не то, что я бы рекомендовала, но она эффективна, — пошутила я, пытаясь развеять напряжение, повисшее в воздухе.

Брок нахмурился еще сильнее.

— Тут нет места гребаным шуткам, Эймс. Этот больной ублюдок не только порезал тебя, но и морил голодом. Господи, — он вздрогнул. — Он — труп.

— Ну, насчет «порезал меня» ты прав. Но по поводу второй части — не совсем, — осторожно произнесла я.

Брок прищурился.

— Что ты имеешь в виду?

— На самом деле это был скорее протест. Видишь ли, он пытался сделать так, чтобы все выглядело, будто я там на каком-то курорте. Заставлял наряжаться к столу, подавал всякое модное дерьмо, был вежливым. Это выводило меня из себя. — Я сделала паузу. — Поэтому я отказывалась есть каждый раз, когда он приглашал меня на свои нелепые завтраки, обеды и ужины. Не желала участвовать в его больной игре.

— Хочешь сказать, ты сама морила себя голодом? — тихо спросил Брок.

— Нет, не совсем так. Люси, его горничная, приносила мне обед и что-нибудь перекусить. Этим я и питалась. Я просто не могла есть перед ним — это все равно, что согласиться с тем, что его поступки нормальны, понимаешь? Достаточно того, что он одевал меня как первоклассную проститутку.

Брок молчал. Это длилось некоторое время. Я не знала, что сказать. Ломала голову в поисках альтернативной темы. Безопасной темы. К сожалению, таких тем между Броком и мной в данный момент не существовало. На самом деле, сейчас мы провели вместе больше времени, чем за последние месяцы.

В этот момент Брок решил нарушить молчание, медленно подойдя к шкафу, полному важного на вид медицинского инвентаря, опрокинул его на пол, отчего содержимое разбилось и разлетелось повсюду.

— Сука! — взревел он.

— Вау, это было драматично, — мягко заявила я.

Брок повернулся ко мне с убийственным выражением.

— Драматично? Давай поговорим о драме. Драматично — это когда ты объявляешь гребаную голодовку, потому что невъ*бенно упряма и своевольна для своего же блага.

Он шагнул вперед.

— Ты хотя бы представляешь, кто такой Кларк, мать его, Девон? — спросил он, переходя на крик.

— Предполагаю, он не филантроп, который спасает щенков в свободное время.

Глаза Брока сузились.

— Это, бл*ть, не шутка, Абрамс. Девон — один из самых опасных людей в Америке — ублюдок убивает людей ради развлечения. О чем, черт возьми, ты думала, отказываясь есть, желая сделать какое-то заявление? — кричал он на меня.

Я села, скрестив руки на груди, злясь на наше неравное положение.

— Я думала, что это единственная чертова вещь, которую я могу контролировать в той сумасшедшей ситуации. Я думала о том, как чертовски нелепо, что меня похитили из-за какого-то дерьма, которое делает мой отец, когда ему почти на меня плевать. Я думала, что должна что-то сделать, а не трястись от страха все это время! — крикнула я ему в ответ, тяжело дыша.

Знакомая ситуация: мы орали друг на друга. Брок не боялся говорить мне, когда я вела себя как сука, и я не стеснялась сообщать ему, когда он вел себя как мудак-мачо, что происходило в большинстве случаев. За нашими криками обычно следовал супергорячий примирительный секс. На этот раз я не думала, что такое произойдет.

Лицо Брока смягчилось, и он тихо выругался, проведя рукой по волосам, которые выбились из пучка.

— Господи, детка, меня съедает изнутри знание того, что целую неделю тебя не только удерживали в доме этого психопата, но и ты считала правильным морить себя голодом.

Наши взгляды встретились.

— Когда твой дядя сказал, что тебя похитили и кто это был... — он покачал головой. — Не думаю, что когда-либо в своей жизни так боялся. А когда он показал видео, то самое, с первого утра твоего пребывания там, — он усмехнулся. — Я был одинаково чертовски горд и зол на тебя за то дерьмо, что вылетало из твоего рта. Ты не ныла и не умоляла, как поступили бы большинство сучек. Твой огонь, твоя искра, она не погасла. Ты такая чертовски храбрая, Эми.

Он приблизился к кровати и взял меня за руку.

— Но то последнее видео. Когда ты думала, что тебя вот-вот изнасилуют, ты не умоляла. Ты была сильной, ты, бл*ть, ставила свое благополучие ниже благополучия какого-то незнакомца. Ты одна на миллион, Искорка.

Я моргнула. Этот разговор был диаметрально противоположен всем, что у нас были раньше. Меня хватил эмоциональный удар. Я не знала, что сказать. Мы с Броком не вели глубоких и важных разговоров.

Мы продолжали молча смотреть друг на друга, между нами что-то происходило, отчего мне стало не по себе. И даже не в смысле секса. Это больше походило на кардинальный сдвиг. Что-то изменилось. Барьеры, которые я воздвигла между нами в прошлом году, рушились, и нечто в выражении лица Брока заставило меня подумать, что он больше не позволит мне закрыться от него. Но меня пугало то, что я не хотела этого делать.

Я открыла рот, чтобы позволить всему этому выплеснуться наружу: свои истинные чувства, почему я его избегала, — все. Выложить все карты на стол. Ради всего святого, я ведь чуть не умерла. Я не хотела ни о чем сожалеть.

— Брок, я...

— Судя по крикам, мы проснулись и чувствуем себя лучше? — спросил Хансен, с дерзкой ухмылкой входя в комнату, эффектно заглушая мое неминуемое заявление.

Я отвлеклась от Брока, который выглядел слегка раздосадованным тем, что нас прервали. Ладно, учитывая его дергающуюся бровь, он был очень раздражен.

— Чувствую себя лучше, чем когда-либо, — заявила я, солгав сквозь зубы.

По ощущениям, меня словно сбил грузовик, я была измучена, истощена эмоционально и физически. Ноги адско пульсировали, голова болела, соперничая с похмельем от «пино нуар». Но я не собиралась им этого говорить. Хотела выбраться отсюда.

— Чушь собачья, — огрызнулся Брок, свирепо глядя на меня. — Ты все еще бледная, как гребаное привидение, и весишь килограмм сорок пять.

Он повернулся к Хансену.

— Ей нужно в больницу. — Он оглядел комнату. — В настоящую больницу. Ей нужно обследование, сдать анализ крови и прочей херни, чтобы убедиться, что с ней все будет в порядке.

Мои глаза выпучились. Брок слишком серьезно взялся за чрезмерную заботу обо мне.

— Не нужна мне никакая больница и анализы, я в порядке! — запротестовала я, злясь на то, что лежу на больничной койке без дизайнерской обуви. Мне нужны каблуки, чтобы компенсировать отсутствие татуировок и личности мачо.

Брок искоса взглянул на меня, стиснув зубы.

— Ей также нужно МРТ, если она считает, что с ней все в порядке.

Хансен пристально посмотрел на него, прежде чем подойти ко мне. При свете дня, без окружающей толпы обеспокоенных, горячих байкеров, я смогла в полной мере оценить его сексуальность. Я испытывала вину, разглядывая своего псевдо доктора в присутствии Брока, кем бы он ни был для меня. Почти уверена, у меня и так хватало забот.

Хансен посмотрел на меня, но тоже не так, как мне бы понравилось. Холодно и бесстрастно.

— Она действительно выглядит немного бледной, но этого следовало ожидать.

Он подошел к кровати и взял меня за запястье. На секунду воцарилась тишина.

— Пульс удивительно хороший для того, кто восстанавливается после серьезной потери крови. — Он бросил на меня теплый взгляд, более человеческий. — Не возражаешь, если я осмотрю швы? — тихо спросил он, указывая на укрывающее меня одеяло.

— Пожалуйста. Нет ничего такого, чего бы ты не видел раньше, — небрежно сказала я, хотя и не чувствовала себя такой пресыщенной, как это звучало.

Мрачная реальность произошедшего начинала проявляться, и я совсем не радовалась ярлыку жертвы, который, казалось, единственный подходил мне в данный момент. Так все относились ко мне.

Брок стоял немного сбоку от кровати, скрестив руки на груди, как обычный альфа-самец. Он с шипением втянул в себя воздух, когда Хансен снял бинты, открывая мою небольшую коллекцию порезов.

— Как сильно тебе больно? — спросил Хансен, не отрываясь от осмотра ног.

Я прикусила губу, чувствуя исходящее от Брока напряжение. Жаль, что Хансен не велел ему уйти до начала осмотра. Но, предполагаю, все бы закончилось тем, что он по-прежнему стоял бы здесь с Хансеном, который, возможно, сверкал бы фингалом.

— Гм, не так уж сильно. Каждый раз, когда я двигаюсь, это похоже на дискомфорт, как после эпиляции зоны бикини, — пошутила я.

Технически я не лгала, но, учитывая, что оба байкера, вероятно, не испытывали мучительной боли от вырванных с корнем волос, они не смогли бы оценить степень дискомфорта. Тишина в комнате говорила мне об обратном.

Хансен осторожно надавил на область вокруг ран, и я не сдержалась и вздрогнула.

— Брат, на твоем месте я бы больше так не делал, — грозный голос Брока внезапно раздался ближе, и, подняв глаза, я увидела, что он стоит прямо за плечом Хансена и сердито смотрит на его манипуляции.

К его чести, Хансен не ответил на агрессию.

— Остынь. Мне нужно посмотреть, локализована ли боль и все ли нервы реагируют, как должно. Раны глубокие и рваные. — Хансен взглянул на меня. — Хоть я и не считаю, что тебе нужно в больницу из-за проблем со здоровьем, но, думаю, тебе захочется обратиться к пластическому хирургу. — Он осторожно прикрыл порезы. — К сожалению, шрамы останутся.

Излишне говорить, что его бесстрастный тон давно исчез, и в последнем предложении сквозила скрытая ярость.

Он еще раз осмотрел меня.

— Я также хочу, чтобы примерно через неделю ты прошла обследование, проверила уровень железа в крови и убедилась, что тело выздоравливает так, как должно.

— Зачем ждать? — перебил Брок. — Давайте поедем в больницу сейчас, чтобы хирург мог взглянуть на все.

Хансен стянул перчатки.

— Врач не сможет правильно дать оценку шрамам, пока порезы не заживут. По состоянию рубцов можно уже будет сказать, что делать, чтобы от них избавиться.

Брок замер.

— Хочешь сказать, она прошла через всю эту боль, чуть не умерла и ей все равно придется жить с напоминанием о том, что с ней случилось? — тихо спросил он.

Хансен положил руку Броку на плечо. Я была впечатлена его храбростью, Брок выглядел так, словно собирался обрушить на него всю свою мощь.

— Жаль, что я не могу сказать тебе больше, брат. Это не совсем моя специальность. Но придется подождать и посмотреть, — его голос звучал мрачно, и он казался расстроенным.

Брок мгновение пристально смотрел на него, затем натянуто кивнул.

— Хорошо, теперь, когда я уверен, что ты идешь на поправку, я могу доложить об этом кое-каким серьезно дерганым мужикам, — пошутил Хансен, снова посмотрев на меня. — Ты всех здорово напугала, красавица. Ты боец.

Он подмигнул мне.

Я наградила его улыбкой.

Он повернулся к Броку, который выглядел недовольным нашим коротким обменом любезностями.

— Через пять минут собираемся в «церкви», брат.

Брок не ответил, вместо этого посмотрел на меня, и если бы я стояла, то уверена, упала бы от величины беспокойства и эмоций в его взгляде.

Хансен уловил это.

— С ней все будет в порядке, брат, в любую минуту придет Мейси с завтраком и ноутбуком, полным фильмов, книг и прочего дерьма.

Брок подошел к кровати.

— Ты съешь все, что будет на гребаной тарелке, и я не хочу, чтобы ты вставала с этой кровати, — приказал он.

Все теплые и туманные чувства, которые я испытывала к его любящему взгляду, исчезли в клубах дыма.

— Я съем то, что захочу, и больше никогда не приказывай мне, Отто, — огрызнулась я. — И если захочу, я встану с этой кровати. Это мое право, и в последний раз, когда я проверяла, с моими двигательными функциями все было в порядке.

Глаза Брока сузились.

— Тебе стоит выключить режим суки на пять гребаных секунд и понять, что я прав. И если ты не сделаешь то, что я скажу, я приду сюда и заставлю тебя съесть все до последней крошки.

— И что ты сделаешь? Вырубишь меня и засунешь мне в глотку трубку? — саркастически спросила я.

Взгляд Брока изменился.

— Ох, детка, мне не придется вырубать тебя и, поверь, ты будешь умолять меня засунуть что-нибудь тебе в глотку.

Мой желудок сжался.

— Ты отвратителен, — прошептала я.

— Ты знаешь, что я прав, — тихо сказал он в ответ, а затем быстро поцеловал меня в губы, прежде чем выпрямиться.

Хансен, совсем не встревоженный нашим разговором, хлопнул Брока по спине и кивнул мне.

— Вернусь проведать тебя позже. И как бы я ни уважал твое право, как женщины, не слушать мужчин, я должен попросить тебя не вставать на ноги как можно дольше. — Он подмигнул мне, затем они с Броком вышли за дверь, уходя, Брок ухмыльнулся мне через плечо.

У меня было не так много времени наедине со своими мыслями после того, как дверь закрылась. Точнее, всего три с половиной секунды до прибытия Мейси, чтобы проанализировать, что произошло за несколько мгновений до этого и что, черт возьми, между Броком и мной. Дверь распахнулась, и в нее с шумом ворвалась миниатюрная девушка с подносом для завтрака и ноутбуком в руках.

— Доброе утро! Надеюсь, ты проголодалась. Даже если нет, тебе ни за что не устоять перед этим французским тостом. Джона делает их только по «особым случаям», и я говорю о случаях типа «Янки выигрывают Мировую серию», и, судя по всему, ты заслуживаешь этого оргазма на тарелке, моя дорогая. Проклятье, я сама подумываю о том, чтобы меня похитили, чтобы Джона приготовил мне его, после того как мальчики придут и спасут меня.

Она резко замолчала, подняв глаза.

— Ох, черт. Прости меня за болтовню, я кажусь тебе сумасшедшей бесчувственной сукой. Клянусь, это не так. Ну, во всяком случае, в части про «бесчувственную». Многие здешние парни могли бы поспорить с частью про «сумасшедшую». Я такая. Хотя в хорошем смысле, понимаешь?

Мейси поставила передо мной тарелку, и от запаха у меня потекли слюнки. Девушка выглядела искренне огорченной, над чем я не могла не рассмеяться. Ее карие глаза были широко распахнуты, и в них виднелось извинение.

— Все в порядке. Если бы два года назад мне сказали, что я могу сбросить столько веса за одну неделю, оказавшись похищенной из бара в Нью-Мексико, я бы серьезно подумала об этом, — пошутила я, беря вилку.

Мейси просканировала меня, словно обладала рентгеновским зрением.

— Подруга, я тебя понимаю, но ты выглядишь так, будто сбросила лишних пятнадцать фунтов. Тебе нужно нарастить немного мяса на этих костях, и поверь мне, французский тост — отличный способ начать.

Она устроилась в кресле рядом со мной, держа на коленях свою тарелку.

— Ой, черт, кстати, я Мейси, — опомнилась она после первого укуса.

Откусив тост, я слегка застонала, это был лучший завтрак, который я когда-либо пробовала. Но сладкий вкус свободы, смешанный с кленовым сиропом, возможно, внес свой вклад.

— Эми, — ответила я, не переставая уплетать за обе щеки.

— Я знаю. Все знают. Ты здесь, вроде как, главная тема.

Я подняла брови.

— Серьезно?

Мейси кивнула, отчего его каштановые кудряшки заколыхались.

— Ага. Пару дней назад парни из Калифорнии прилетели сюда, как летучие мыши из ада, и всех созвали. Никогда раньше я не видела таких мрачных и суровых парней. Было страшно. Но в хорошем смысле. От поведения альфа-самцов вибрировал воздух, и это было чертовски возбуждающе. — Она поморщилась. — Черт. Извини, я не имела в виду то, как это прозвучало.

Я отмахнулась.

— Я понимаю. Если парни в этом филиале хоть немного похожи на тех, кто остался дома, я полностью тебя понимаю.

Мейси некоторое время жевала.

— Да, у нас есть пара жеребцов, но ничего похожего на калибр парней из головного филиала. Будто в Калифорнии им что-то подсыпают в чертову воду. Я очень скептически отношусь к тому, как такое количество привлекательных мужчин может быть сосредоточено в одном филиале. На самом деле, это жестоко. Их следует рассредоточить повсюду, чтобы больше женщин могли оценить их красоту, или, по крайней мере, они могли бы показать свое шоу в пробеге. — Ее взгляд стал мечтательным.

Я не могла удержаться, чтобы снова не рассмеяться над этой девушкой. Она была чертовски милой. И как раз то, что мне нужно, чтобы отвлечься от всего этого. В идеале я хотела, чтобы рядом со мной была моя лучшая подруга. Я более чем нуждалась в ней, без нее я чувствовала себя неполноценной. Но Мейси тоже подойдет, пока я не поправлюсь достаточно, чтобы отправиться домой.

— Чья ты старушка? — спросила я, прожевав.

Я очень удивилась, увидев, что проглотила почти всю тарелку меньше чем за пять минут.

Улыбка Мейси слегка померкла.

— Пока ничья, но я жду, когда кто-нибудь поймет, какая прекрасная старушка у них под носом. Они просто не готовы.

— Они? Или есть кто-то конкретный? — спросила я, уловив смысл. Меня не смутило то, что фактически это означало, что она была клубной девкой, она была милой и накормила меня чертовски потрясающими французскими тостами. Как я могла ее судить?

Мейси помолчала секунду, выглядя почти грустной. Я знала ее всего пятнадцать минут, но могла сказать, что мне неприятно было видеть это выражение на ее красивом лице.

— Хансен. Но он такой чертовски стойкий и никогда не обращается к женщинам. Я уже начала думать, что он гей, пока... — Мейси замолчала.

Я села, наслаждаясь девичьей болтовней.

— Пока...? — настаивала я.

Мейси отставила свою тарелку в сторону, и я осознала всю серьезность ситуации. На тарелке все еще оставалась половина порции, не так-то легко отложить такую вкуснятину.

— Однажды вечером я задержалась допоздна, чтобы прибраться на кухне, и вокруг никого не было, поэтому я надела наушники и танцевала, пела и все такое. Следующее, что я помню, — он стоит там и смотрит на меня. Я вынула наушники, чтобы что-то сказать, скорее всего, что-то глупое, но он подошел ко мне и поцеловал. — Она многозначительно посмотрела на меня. — В смысле, поцеловал меня. После этого не было никаких сомнений в его сексуальной ориентации. Мне казалось, что от его поцелуя я забеременела.

— Так что же произошло потом? — спросила я, углубляясь в эту историю и желая, чтобы эти двое были вместе. Они бы были, если бы я приложила к этому руку.

Мейси выглядела очень грустной, и мне очень хотелось заключить ее в объятия. Это о чем-то, да говорило. Я не была любительницей обнимашек.

— Ничего. Он остановился, а потом практически вылетел из комнаты. С тех пор он избегает меня. И когда я попыталась с ним поговорить, он очень сильно разозлился. Поговорим о смешанных сигналах.

Я сочувствовала бедной девушке. Мне было трудно представить, что мужчина, который недавно так тщательно ухаживал за моими ранами и успешно справился с альфа-самцом с неестественным уровнем тестостерона, так зло повел себя в отношении такой пятифутовой красотки, как Мейси.

Она определенно не походила на клубных шлюх. Невысокая и миниатюрная, с коротко подстриженными шоколадно-каштановыми волосами и загорелой кожей. На ней было кружевное мини-платье с набивным кимоно поверх и коричневые сапоги до колен. Она была сногсшибательна, и я не понимала, почему Хансен так плохо с ней обошелся. Но эти мужчины были странными. И гораздо более сложными, чем казались на первый взгляд.

Прежде чем я успела ее утешить, Мейси снова нацепила на лицо улыбку.

— Тебе не нужно, чтобы я тебя загружала — нужно, чтобы нас окружали позитивные вибрации. — Она подняла ноутбук. — Итак, я, конечно, открыта для всевозможных онлайн-покупок, которые предлагает этот малыш, но у меня также есть множество фильмов нам на выбор. Несколько классических женских фильмов — «Грязные танцы», «Красотка», «Девичник в Вегасе». А если тебе хочется посмотреть, как цыпочка надирает чью-нибудь крутую задницу, можем посмотреть «Другой мир». Кейт Бекинсейл — моя последняя любовь женского пола. Мне одновременно хочется и быть ею, и переспать с ней. — Она сделала паузу. — Если бы я была лесбиянкой, конечно. Но, мне кажется, встреть ты кого-то столь привлекательного в обтягивающей кожаной одежде, ты бы стала той, кем она захотела, чтобы ты была, понимаешь? — пробормотала Мейси.

Я моргнула от такой стремительной речи и нашла ее успокаивающей и странно похожей на бред Гвен.

— Моя девушка — Скарлетт Йоханссон, но я полностью тебя понимаю. Девушек, которые надирают задницы, нужно любить. Наверное, я запишусь на занятия по кикбоксингу, когда ноги заживут, — размышляла я, игнорируя почти физическую боль, которую испытывало мое тело при мысли об упражнениях. Однако, мысль о том, что я смогу должным образом защитить себя, была чрезвычайно заманчивой.

— Хорошо, значит, «Другой мир», — подвела итог Мейси, отодвигая кресло и включая ноутбук.

***

— Как думаешь, как она так двигается в этом наряде? — спросила Мейси, наклонив голову, будто другой ракурс мог дать ответ.

— Хм, не знаю. Тем не менее, я отдаю ей должное. Мне кажется, в чем-то таком обтягивающем я буду ходить, как Железный Дровосек.

Покашливание прервало наши рассуждения. В дверях стоял Брок, а по бокам от него — Лаки и Булл.

— Привет, парни, — с улыбкой поздоровалась я.

Булл кивнул мне.

— Привет, дорогая, выглядишь лучше.

У меня отвисла челюсть. Он не только говорил, но и на его лице проглядывала некоторая нежность, и я была почти уверена, что его губы изогнулись в легкой улыбке. Прежде чем я успела ответить на это четко сформулированное и теплое приветствие от моего обычно молчаливого друга, меня прервал Лаки.

— Святое дерьмо, это «Другой мир»? Почему вы не сказали мне, что смотрите его? Эта цыпочка чертовски горячая штучка. К тому же она по-крутому надирает задницы. — Лаки протиснулся в дверной проем и уселся на подлокотник кресла Мейси, пристально вглядываясь в экран.

— Мы уже это обсудили, — сказала я ему.

— И смену сексуальной ориентации, если мы когда-нибудь встретимся с ней лично, — небрежно добавила Мейси.

Лаки замолчал и, разинув рот, перевел взгляд с экрана на нас обеих.

— Срань господня. Будь я проклят, если это не лучшая картинка, которая у меня была до сих пор.

— Если хочешь остаться с языком, предлагаю тебе заткнуться прямо сейчас, брат, о том, какие мысли о моей женщине приходят тебе в голову, — прорычал Брок, подходя, чтобы сесть на кровать рядом со мной.

Лаки ухмыльнулся ему.

— Извини, брат, я могу контролировать то, что здесь происходит, не больше, чем ты, — сказал он, постукивая себя по голове.

Брок покачал головой и добродушно ухмыльнулся. Даже его безумное собственничество уступало перед добродушным характером Лаки. Я была почти уверена, что на него невозможно злиться. Я решила не думать о том, что Брок так небрежно называет меня своей женщиной. Взгляну в лицо реальности позже. Сейчас я по максимуму использую теплоту этого заявления.

— Нам осталась еще одна часть. Хотите посмотреть? — спросила Мейси.

Я чуть не фыркнула. Эти парни скорее оденут розовые пачки, чем посмотрят с нами фильм о вампирах. Я была уверена, что у них есть кому проломить головы, или пострелять из пушек.

Представьте мое удивление, когда Брок осторожно повернул меня, чтобы обнять, а Лаки устроился рядом с Мейси. Даже Булл притащил стул с другой стороны комнаты, чтобы видеть экран.

Достаем пачки.

После фильма мужчины собрались уходить. Мне невыносимо было признавать потерю, которую я ощутила, когда Брок встал с кровати. Мы слишком легко вписывались в какую-то семейную динамику, будто последних полутора лет и не было. Это напугало меня. И взволновало.

Потом я забеспокоилась о своем волнении, когда знала, что хорошее между Броком и мной не продлится долго. Затем почувствовала панику. Все это произошло за то время, которое потребовалось Броку, чтобы выпустить меня из объятий и встать рядом с кроватью.

Должно быть, по выражению моего лица он что-то понял.

— Я вернусь вечером попозже, Искорка. Ты в порядке?

Мужчины заявили, что им «до хрена чего надо сделать». Это высказывание прозвучало вместе с полученным Буллом сообщением, после прочтения которого, все обменялись многозначительными взглядами.

Я кивнула, проглотив комок в горле.

— Да, чудесно.

На мгновение он нахмурился, затем наклонился и крепко поцеловал меня в губы. Отодвинувшись на дюйм, так что наши губы почти все еще соприкасались, он сказал:

— Оставайся в постели, детка, пожалуйста?

Язвительный аргумент, который бы я обычно привела в ответ на такой приказ, заглушил ласковый тон и нежный взгляд Брока. Я просто кивнула.

Он еще секунду пристально смотрел на меня, а затем вышел из комнаты.

Глава 11

Я резко проснулась, почувствовав легкое прикосновение к бедру, во мне поднималась паника от сна, в котором я была поймана в ловушку.

— Все в порядке, детка, это всего лишь я, — раздался обеспокоенный голос Брока с другого конца салона автомобиля.

Я взглянула на татуированную руку на своем бедре, и в затуманенном сном сознании пронеслось облегчение.

— Дурной сон? — спросил он тихим голосом.

Я повернулась к нему, эмоционально поморщившись от выражения его лица. Стиснутая челюсть, глаза сверкали от гнева. Последние пару дней его бросало от ярости к нежности, и за этим было трудно угнаться. Не говоря уже о резком напоминании о причине этих противоречивых эмоций.

— Любому приснился бы кошмар при мысли о предстоящей встрече с Кэтрин Абрамс, — пошутила я.

Облегчение от знакомого пейзажа, проносящегося мимо нас, подавлял тот факт, что чем ближе мы подъезжали к дому, Гвен, Белле и всей моей семье в Амбере, тем ближе становились к моей матери. Я разговаривала с Гвен по телефону прямо перед отъездом.

— Эми, я не хотела тебе этого говорить, но каждый солдат должен быть готов к бою, — прошептала Гвен.

— О, нет, что? — застонала я, уже предполагая, о чем пойдет речь. Я лишь надеялась, что это будет некто более терпимый, например, Чингисхан или Гитлер.

— Твои родители приехали вчера поздно вечером. Кто-то, должно быть, сообщил им, что ты возвращаешься домой, — осторожно сказала она.

Я застонала, обхватив голову руками.

— Может, мне стоит вернуться к Кларку. Мне больше по душе его общество.

На другом конце провода меня встретили молчанием.

— Гвен?

— Мы не шутим по поводу похищения Эми, пока я не увижу тебя лично, не обниму и не оценю твои конечности, чтобы убедиться, что все они еще на месте. Потом мы выпьем чего-нибудь покрепче, ты расскажешь мне все, что произошло, и я решу, уместен ли юмор, — тихо сказала она срывающимся голосом.

Излишне говорить, что мой разговор с лучшей подругой окрасился серьезными нотками, и мне пришлось уговаривать ее не ехать шесть часов, чтобы самой убедиться в моем благополучии.

Мы пробыли в Нью-Мексико два дня, достаточно долго, чтобы Хансен почувствовал себя счастливым от моего скорого отъезда. Я развлекалась с Мейси. Без шуток, эта цыпочка была сумасшедшей, но в совершенно хорошем смысле. Ее задорный и добродушный характер был заразителен. Это помогало держать в узде мрачные мысли, которые включали нож и реально е*анутого итальянца. Мы обнялись на прощание, и я заставила ее пообещать, что она приедет навестить меня в ближайшее время.

Брок продолжал относиться ко мне так, будто я принадлежала ему, и был нехарактерно нежен. Это нервировало меня. А также согревало изнутри. Это была не такая бушующая огненная буря, как обычно, когда мы были вместе. А нечто другое. Он смотрел на меня с такими эмоциями, которые я не могла определить. Будто не мог отвести от меня взгляд, боясь, что я исчезну.

Он крепко обнимал меня, втискиваясь на узкую койку после того, как я просыпалась от кошмаров. Прикасался ко мне с такой фамильярностью и непринужденностью, будто делал это всю свою жизнь, и выражение его лица говорило о том, что этим он и намеревался заняться. Это пугало меня до чертиков. Я не знала, как снова воздвигнуть эмоциональные барьеры. Он не целовал меня, как в первую ночь. Лишь ласкал мое лицо, держал за руку и обнимал, но с того первого раза его губы не касались моих.

И это привело меня к настоящему моменту, когда я ехала домой, на встречу с моей матерью. Я приходила в ужас при мысли, что она может остаться в моем доме, но, к счастью, они улетали сегодня.

Брок взял меня за руку и сжал.

— Она не может быть настолько плохой, Искорка. Она произвела тебя на свет.

— Твой пистолет при тебе? — серьезно спросила я, игнорируя нежное заявление.

Его лицо ничего не выражало, но губы дрогнули.

— Я не буду стрелять в твою мать, детка.

Я покачала головой.

— Я почти уверена, что пули на нее не подействуют. Речь обо мне. Я могу попросить тебя избавить меня от страданий, если мне придется находиться с ней дольше сорока пяти минут.

Суровое выражение лица Брока вернулось, без подергивания губ.

— Мы не шутим о том, что кто-то использует против тебя оружие. Поняла? — Его голос звучал непреклонно.

— Черт возьми, что это с тобой и Гвен? — возмутилась я, раздраженная тем, что мои попытки пошутить в последние несколько дней резко пресекались. Юмор казался спасительным, ведь реальность случившегося была слишком страшной, чтобы столкнуться с ней в данный момент времени.

Брок свернул на подъездную дорожку и заглушил двигатель. Он нежно взял меня за подбородок и повернул мое лицо к себе.

— Целых два дня над нами нависала очень реальная возможность того, что ты пострадала. Или же... — Брок помолчал секунду. — Или же мертва, или с тобой случилось что-то, что изменит тебя, и мы навсегда потеряем ту Эми, которую знали.

Он остановился и мгновение наблюдал за мной, словно запечатлевая в памяти.

— Когда я впервые увидел тебя в том коридоре, и ты стала умничать, я никогда в жизни не был так рад это слышать. Я снова мог дышать, зная, что не потерял свою девочку.

Другая его рука двинулась, сжимая мое бедро.

— Когда ты потеряла сознание, и я увидел всю эту кровь... — он вздрогнул при этом воспоминании. — Я смирился с тем, что мне придется жить без дыхания. Без кислорода. Я был готов отдать тебе всю свою кровь до последней капли, если бы это означало, что мир не потеряет тебя. Потом ты очнулась. Стала дерзить.

Брок усмехнулся.

— Вот тогда дыхание вернулось ко мне. Так что, как видишь, когда я понимаю, как выглядел бы мир без тебя, мне не нравится ничего, что напоминало бы об этой ситуации. Ничего, детка.

Я уставилась на него, разинув рот.

— Ого, не так уж много может отвлечь меня от надвигающейся конфронтации с матерью, но этого хватило, — мягко сказала я.

К счастью, Брок не ожидал от меня никаких трогательных, душераздирающих заявлений, потому что ухмыльнулся и, схватив меня за голову, прижался смачным поцелуем к моим губам. Я потерялась в поцелуе, и, прежде чем поняла, мы вовсю целовались, сдерживаемое желание струилось через нас обоих. Я уже собиралась забраться к нему на колени, когда дверца с моей стороны распахнулась.

— Отцепитесь! Отцепитесь! — потребовал знакомый, слегка истеричный голос.

Неохотно подчинившись, я повернулась к лучшей подруге. Мне не предоставили возможности произнести ни слова, прежде чем бесцеремонно вытащить из машины.

— Дай мне на тебя посмотреть. — Ее ищущий взгляд метался вверх и вниз по моему телу.

Казалась ее все устроило, потому что ее глаза, встретившись с моими, на мгновение остановилась. Гвен тут же разрыдалась, заключив меня в объятия.

— Боже, как же я рада, что с тобой все в порядке, — всхлипнула она мне в плечо.

Я расслабилась в ее объятиях, позволив себе, наконец, прочувствовать все сдерживаемые эмоции. Не успела я опомниться, как уже рыдала вместе с ней. Не знаю, как долго мы оставались так, черпая друг в друге утешение и силу, но мне было хорошо, несмотря на фонтаны слез. Гвен знала меня лучше, чем кто-либо другой в мире. Она была моей «сестрой от другой мамы».

Гвен отстранилась, икнув, прежде чем на ее лице появилось серьезное выражение.

— Твоя мать в доме, — торжественно объявила она, бросив взгляд на окно гостиной.

— Как только она уйдет, нам придется пригласить священника, чтобы изгнать бесов из дома, — ответила я.

Она кивнула.

— Я облила ее святой водой «Сан-Пеллегрино». Представь мое удивление, когда она не воспламенилась.

Я ободряюще похлопала ее по плечу.

— Спасибо за попытку.

Рев мотоциклов заглушил дальнейший разговор, оповестив о прибытии Кейда, Булла и Лаки. Они следовали за нами всю дорогу.

Гвен посмотрела в сторону Кейда, тот слез с байка, не сводя с нее глаз.

— Не подходи ко мне, — приказала она, тыча в него пальцем. — Я с тобой не разговариваю. «Злая» — не то слово, чтобы описать сейчас мои чувства к тебе. Не волнуйся, я придумаю другое и сообщу тебе. Или сверюсь с толковым словарем. Но до этого держись от меня на расстоянии не менее десяти ярдов.

На лице Кейда разлилась нежность, когда он подошел к нам.

Гвен выставила вперед обе руки.

— Эй-эй! Не подходи ближе. Я серьезно. Твоя дочь в доме. Иди и повидайся с ней. Она еще плохо управляется с двигательными функциями и не способна ругаться, поэтому с ней у тебя больше шансов.

— Детка. Я не видел тебя несколько дней. Я сказал, что мне очень жаль. Я не хотел тебя беспокоить, пока не смог бы что-то предпринять. Позволь мне, черт возьми, поцеловать тебя, а потом можешь продолжать злиться. — Кейд теперь стоял прямо перед нами.

Гвен все еще сжимала мои плечи, и я подумала, что она может использовать меня как живой щит против своего мужа.

— Ты не хотел меня беспокоить? — тихо спросила она. — Ты не хотел меня беспокоить?

На этот раз вопрос прозвучал громче.

— Ты не цензор для нежной бедняжки Гвен. Думаю, я имею право знать, что мою лучшую подругу похитили! — закричала она. — Ты не можешь просто уехать с туманным оправданием и оставить меня думать о молокоотсосах, молочных зубах Беллы или их отсутствии.

Она искоса посмотрела на меня.

— Я начала сходить с ума из-за того, что у Беллы полный рот десен, а ни один зубик не начал проклевываться, и это было очень важно. — Она снова перевела взгляд на Кейда. — В любом случае, ты не побеспокоил бы меня, сказав, что мою лучшую подругу держат в плену. Ни в одном мире это не нормально.

Кейд скрестил руки на груди.

— И что бы произошло, расскажи я тебе, Гвен? Ты волновалась бы еще больше, чем уже беспокоилась о гребаных деснах Беллы? Ты бы сошла с ума. И я не смог быть рядом, чтобы, черт возьми, успокоить тебя. Так что, да, я тебе не сказал. И поступил бы так снова. Я бы предпочел, чтобы ты злилась на меня, чем волновалась в мое отсутствие.

На этой ноте он схватил ее за затылок и накрыл ее губы горячим поцелуем, похожим на тот, от которого я только что «отцепилась». После того, что выглядело слишком долгим для поцелуя за пределами спальни, Кейд отпустил жену, коснувшись лбом ее лба. Он бросил на нее взгляд. Взгляд, при котором я почувствовала себя незваной гостьей. Он сообщал общую тайну между ними двумя, о которой мир не знал и никогда не узнает. С этим взглядом он отпустил ее.

— Пойду, поздороваюсь с нашей дочкой, — тихо сказал он.

— Хорошо, — мечтательно ответила Гвен, наблюдая с отсутствующим выражением, как он идет к дому. Она, казалось, очнулась и повернулась ко мне, сжимая мою руку. — Давай зайдем в дом и напоим тебя чаем.

Я позволила ей затащить меня внутрь, следуя за Буллом, Лаки и Броком. Брок наблюдал за разворачивающейся сценой, облокотившись на грузовик и выглядя очень сексуально.

— Я буду пить чай, только если под чаем ты имеешь в виду водку, — ответила я, когда мы вошли в дверь.

— Боец!

Дядя Гаррет прервал то, что выглядело как спор с моим отцом, который стоял посреди гостиной, и обнял меня. Я прильнула к нему, знакомый запах сигаретного дыма успокаивал.

— Слава Богу, ты в порядке, малышка, — прошептал он мне в волосы, не выпуская из кольца рук.

Эмоции и легкая дрожь в его голосе угрожали заставить меня снова начать плакать, однако при звуке знакомого, но нежеланного голоса, слезы высохли.

— Гаррет, теперь, когда ты чуть не придушил мою дочь, не мог бы ты ее отпустить, чтобы мы убедились, что она не задохнулась? — интеллигентный голос моей матери сочился презрением.

Гаррет задержал меня еще на мгновение в знак протеста, прежде чем отпустить.

— Ох, прости, Кэтрин, что мое проявление эмоций по поводу того, что моя племянница жива и здорова, заставило тебя испытать неловкость?

Мама предпочла проигнорировать его, бросив на меня осуждающий взгляд. Мой наряд наверняка вызвал бы у нее аневризму. На мне были свободные штаны для йоги, чтобы ткань не сжимала раны. На обтягивающей футболке, которая мне казалась крутой, красовалась эмблема Сынов тамплиеров, и она обнажала полоску живота. Когда Брок увидел меня в ней, его глаза потемнели, и я решила, что буду носить эту футболку чаще. В кои-то веки хорошо подобранный дизайнерский наряд не занимал важного места в моем списке приоритетов. Но если бы мама выдала хоть один комментарий по этому поводу, я, возможно, попыталась бы ее задушить ее же жемчужными бусами.

Она, казалось, почувствовала это и промолчала, встав в туфлях-лодочках достаточно близко, чтобы я ощутила запах Chanel.

— Эми, дорогая. Мы рады, что ты вернулась. — Она слегка коснулась моих плеч, награждая воздушными поцелуями в обе щеки.

— Да. Ну, мама, меня уговаривали задержаться подольше, но мне стало скучно. — Я подхватила ее тон, словно мы говорили об отдыхе в спа, а не о похищении.

Как и замечание Гаррета, она предпочла позволить ему пролететь мимо ее идеально причесанной головы.

Отец обошел ее и встал передо мной. Выражение его лица было измученным и на секунду даже несчастным, пока он не скрыл этого.

— Эми. Прости, что тебя пришлось вытерпеть эти... неудобства, — мягко сказал он.

Я подняла брови от его выбора слов и почувствовала позади себя тело Брока. Лицо Гаррета покраснело. Я могла бы сказать, что он вот-вот даст волю чувствам, но подумала его опередить.

— Ты со своим деловым партнером, похоже, действуете по одной и той же схеме, — заявила я ему, встретившись с ним взглядом.

У него хватило такта слегка побледнеть.

— Эми, я...

Я не дала ему закончить.

— Видишь ли, Кларк Девон тоже назвал «неудобством», — я использовала воздушные кавычки, — то, что меня вырубили электрошокером, приковали наручниками к кровати и удерживали против моей воли. Словно быть пленницей — равносильно несвежей еде в ресторане или тому, что парковщик поцарапал твою машину. Думаю, позволю себе не согласиться со степенью «неудобств», которые я перенесла. Я нахожу ироничным, что в детстве мне приходилось страдать от твоего безразличия, а теперь из-за твоего бизнеса меня похитили. И чуть не убили. Как ты объяснишь это, дорогой папочка?

— Не разговаривай с отцом в подобной манере, Эми Абрамс! — с пренебрежением заявила мама.

— Ох, прости, мама. Видимо, всякое уважение, которое я испытывала к этому человеку, сникло, когда из-за его действий меня похитили и пытали! — рявкнула я на нее.

Она оценивающе посмотрела на меня.

— Ты не можешь возлагать всю вину на отца. Это ты сидела в каком-то грязном баре в Нью-Мексико и напивалась до бесчувствия. Что ты ожидала, с тобой случится, Эми?

За этим заявлением последовало молчание.

Я почувствовала жар от тела Брока у себя за спиной, когда он шагнул вперед, ярость исходила от него волнами.

— Пи*дец, Кэтрин, ты серьезно? — прогремел Гаррет рядом с матерью, его обычно беззаботное лицо исказила ярость.

Мама в ужасе посмотрела на него.

— Я понимаю, что из-за компании, в которой мы находимся, ты склонен думать, что подобающе использовать ругательства в разговоре со мной. Уверяю тебя, это не так.

— Поверь, сестренка, тебе повезло, что я сдерживаюсь, — усмехнулся он. — Ты серьезно пытаешься возложить вину за все это дерьмо на свою дочь? Твое черное, ссохшееся подобие сердца удалили во время последней пластики?

— Подожди минутку... — отец попытался защитить честь моей матери.

— Ох, на твоем месте, Гарольд, я бы заткнулся прямо сейчас. Единственная причина, по которой я не сломал тебе нос, заключается в том, что эта девушка жива. — Гаррет указал на меня, все еще не сводя глаз с моего отца. — Но поверь мне, я держусь на волоске.

Он снова переключил внимание на маму.

— Я держал рот на замке большую часть жизни Эми. Наблюдал, как в течение двадцати пяти лет ты игнорируешь ее, оскорбляешь и отказываешь в любой достойной человеческой привязанности. И каким-то чудом она стала чудесным человеком, несмотря на то, что ее матерью была хладнокровная рептилия. Чего я не буду делать, так это стоять здесь и смотреть, как ты не только пытаешься возложить вину на свою дочь за то, что она пережила, но и игнорируешь причину, которая стоит прямо рядом с тобой, — крикнул он, указывая на моего отца. — Я поддерживал связь с тобой по необходимости, чтобы дать Эми какое-то подобие семьи, и из-за нелепой ошибки, что мы родня, я обязан дышать с тобой одним воздухом.

Он оглядел ее с головы до ног.

— Теперь у меня нет желания когда-либо снова разговаривать с тобой, ты, бесчувственная сука, — прошипел он, все еще обнимая меня.

Моя мать пялилась на Гаррета, а затем придала своему лицу бесстрастное выражение.

— Закончил? — Она не стала дожидаться его ответа. — Причина, по которой Эми похитили, заключалась в том, что она делала то, что всегда: вела себя безответственно.

— Хватит, — раздался холодный голос позади меня. Моя мать выглядела потрясенной, будто только что заметила Брока.

— Прошу прощения?

То, как она обратилась к нему, на самом деле заставило меня слегка податься вперед, чтобы сделать сама не знаю что, может, разбить вазу о ее голову, но руки Гаррета крепче обхватили меня.

— Вы с мужем закончили извергать свое ненавистное и ядовитое дерьмо. Не знаю, что вы за люди, если стоите перед своей дочерью спустя несколько дней после того, как она чуть не умерла от потери крови, и дарите ей столько любви, сколько я испытываю к террористу-смертнику, и, честно говоря, мне все равно. Что меня действительно волнует, так это Эми. Я ни на минуту дольше не потерплю ни одного из вас рядом с ней, — прорычал Брок.

Отец хранил молчание, но, по крайней мере, у него хватило такта выглядеть пристыженным. Мать пристально посмотрела на Брока.

— Так вот с какой категорией людей ты общаешься, Эми? — Ее голос сочился отвращением, и она не дала мне ответить. — Молодой человек, мы родители Эми, и вы не можете так с нами разговаривать.

— Насколько я вижу, вы не родители. Он — донор спермы, а ты — гребаный инкубатор.

Кэтрин ошеломленно посмотрела на меня.

— И ты позволишь этому татуированному бандиту так со мной разговаривать, Эми?

— Конечно, нет, мама, — ответила я.

С самодовольным лицом Кэтрин посмотрела на Брока.

— Он опустил ту часть, где я говорю, что если мне когда-нибудь снова придется подвергнуться твоему ядовитому присутствию, я позабочусь о том, чтобы каждая последняя светская сука в Верхнем Ист-Сайде знала все твои грязные секреты, злобная дьяволица, — тихо сказала я, внезапно почувствовав усталость.

Измученная грузом эмоций, которые мать взвалила на меня. Крохотной слабой надеждой, появлявшейся у меня всякий раз, когда я видела ее, — что какой-то проблеск материнской любви проглянет из-под ее усовершенствованного хирургами, наштукатуренного фасада. И острой болью, которую я испытывала каждый раз, когда меня подводили. Я хотела, чтобы это закончилось.

Глаза Кэтрин сузились, и на ее лице появилось знакомое выражение. Оно означало неминуемое приближение язвительных оскорблений в мой адрес.

— Эми, ты...

— Не разговаривай с ней больше. И вообще, заткнись и уноси свою шикарную задницу из этого дома и подальше от моего города, — перебил Брок мою мать, встав передо мной, будто физически защищая от словесных колкостей.

Я была счастлива видеть, как мать отпрянула от его мускулистой фигуры, когда он подошел к ней ближе. Отец схватил ее за руку.

— Пойдем, Кэтрин, давай не будем устраивать сцен. Эми нужен отдых.

Мать выглядела так, словно собиралась возразить, но лицо отца стало жестким. Она вздернула подбородок, и на ее лице застыла непроницаемая маска.

— Хорошо. — И она, не оглянувшись, вышла за дверь.

Отец повернулся к Гаррету, который наблюдал за этой сценой со сжатыми кулаками, хотя и ухмыльнулся, когда за дело принялся Брок. Он сухо кивнул ему.

А затем, к моему абсолютному шоку, отец протянул руку Броку, который все еще стоял передо мной.

— Спасибо, что вернул мою дочь домой, — сказал он тихо и искренне.

— Я сделал это не для тебя, — хрипло ответил Брок, игнорируя протянутую руку. — Но если еще что-нибудь из твоего дерьма хоть как-то коснется Эми и причинит ей боль, в следующий раз мы встретимся не так цивилизованно, как бы сильно я ни дорожил твоей дочерью.

Глаза отца расширились, затем он кивнул и перевел внимание на меня.

— Мне действительно жаль о произошедшем, Эми. — Я могла поклясться, что его глаза блестели, когда он уходил.

— Святое дерьмо, хоть твоя мама и милфа, Эми, но она реальная сука, — заявил Лаки из угла комнаты, разряжая напряженную атмосферу.

***

Я опустилась на диван, вздыхая от ощущения покоя и знакомой обстановки. День был изнурительным, как физически, так и эмоционально. После того, как Брок выгнал моих родителей, мы все расслабились, имея возможность дышать, не задыхаясь от Chanel №5 и презрения моей матери. Лаки и Булл ушли, Лаки заявил, что ему нужно «упиться в хлам, чтобы все забыть, и погрузиться в киску».

Я поняла, что мне все еще предстоит столкнуться с мрачной реальностью.

— А как насчет Кларка? — спросила я позже, как только устроилась на диване.

Точнее, Гвен заставила меня лечь на диван после того, как потребовала показать мои раны. Слегка побледнев, она заявила, что я не должна двигаться, иначе буду иметь дело с ее гневом.

Брок, Кейд и Гаррет обменялись взглядами, прежде чем Кейд ответил.

— О нем позаботятся.

— Позаботятся? — повторила я, приподняв бровь.

— Ага. — Кейд рассеянно гладил Гвен по плечу. Она позволила ему вернуться на расстояние вытянутой руки, но все еще время от времени хмурилась на него.

— Извини, придется немного расширить расплывчатую терминологию крутых парней. Что влечет за собой «забота»? Вы устроите ему строгий выговор? Или замочите его?

— Никто не говорит про «замочить», детка. Ты смотришь слишком много фильмов, — сказал Брок рядом со мной.

Я повернулась к нему.

— Ну, очевидно, в реальной жизни люди говорят «о нем позаботятся», и эта фраза только что слетела из уст Кейда. Вот и все, — огрызнулась я на него.

— Мы разбираемся с этим, — сухо ответил он.

— Можно поподробнее? — саркастически спросила я.

— Нет, — отрезал Брок.

Я села.

— Нет? Поправь меня, если я ошибаюсь, но почти уверена, что именно меня похитили, поэтому я думаю, что имею право быть в курсе судьбы моего похитителя.

Брок открыл рот, но Гаррет опередил его.

— Боец, именно поэтому тебя не должно волновать ничтожное будущее этого куска дерьма. — В его голосе прозвучала резкость, которой я никогда не слышала от своего добродушного дяди. — У тебя здесь семья, которая позаботится об этом. Мы не закрываемся от тебя, потому что не уважаем твою способность справляться с происходящим — мы делаем это, чтобы тебе больше не приходилось думать о нем. — Теперь его голос звучал ласково, так что мне не хотелось с ним спорить.

— Хорошо, — смягчилась я. — Но ты мне расскажешь, что за дела вел мой гребаный папаша с криминальным авторитетом, и как это привело к тому, что меня порезал псих, — потребовала я.

Последовала пауза, и я угрожающе подняла бровь, глядя на дядю. Я не приму «нет» в качестве ответа.

Он вздохнул.

— Ты прекрасно знаешь, в сколько кормушек твой отец запустил свои наманикюренные пальцы.

Я кивнула. Я, так сказать, помогала строить некоторые из этих долбаных кормушек. Мама может считать меня безответственной тусовщицей, но у меня были определенные способности в деловом мире. Не то чтобы я когда-нибудь сделала бы это своим призванием. Это было чертовски скучно.

— Так вот, — продолжил Гаррет, — благодаря этим предприятиям твой отец имеет определенный контроль над некоторыми высокопоставленными чиновниками.

— Позволь угадаю. Он владеет более чем несколькими объектами собственности и является инвестором капитала во многих деловых предприятиях высокопоставленных чиновников, — заключила я.

Гаррет ухмыльнулся.

— В точку, боец. Твой отец, несмотря на то, что он гребаный мудак, проницательный бизнесмен. В дополнение к тому, что он заработал хренову тучу денег, он также приобрел влияние.

— Так вот чего хотел Кларк — чтобы отец шантажировал какого-то городского чиновника? — прервала я его. Это было логично, но я не думала, что нечто настолько простое приведет к моему похищению.

— Отчасти, — медленно ответил Гаррет, его лицо было жестким. — Кларка больше интересовала сделка с Силверсдейлом.

Я села прямо, стряхивая руку Брока со своих плеч.

— Имеешь в виду сделку, заключенную мной? — тихо спросила я.

Я проигнорировала руку у себя за спиной и взгляды, которые чувствовала на себе. Я сосредоточилась на дяде, который мрачно кивнул, сжав губы в тонкую линию.

— Эта сделка не только позволила компании твоего отца импортировать молочные продукты со всего мира, но и предоставила ему значительный контроль над доками. И поскольку он контролировал не только то, что поступало, но и людей, которые давали разрешение на поставку, он представлял особый интерес для Кларка Девона, — объяснил он.

Я на мгновение задумалась.

— Предполагаю, Кларк хотел что-то провозить в страну контрабандой и не декларировать это на таможне, — сухо заключила я. — Что именно? Слоновьи бивни? Поддельные дизайнерские сумки? Долбаных нелегальных иммигрантов? — саркастически перечисляла я.

По правде говоря, я догадывалась, о каком веществе могла идти речь, которое оправдывало бы все это дерьмо и объясняло богатство Кларка.

— Наркотики, — подтвердил Гаррет мою догадку, его глаза вспыхнули от отвращения. — Кларк Девон — крупный игрок на рынке оборота героина и кокаина и больше года пытался получить доступ к сделке, подобной Силверсдейлу. Когда компания твоего отца заключила сделку, Кларк увидел в этом отличную возможность.

Я быстро встала, игнорируя пристальный взгляд, который бросила на меня Гвен.

— Хочешь сказать, сделка, которую я помогла, бл*ть, заключить, напрямую связала отца с Девоном? — мой голос граничил с визгом, пока я расхаживала по комнате.

Лицо Гаррета смягчилось.

— Боец...

Я не дала ему продолжить.

— Мать была права, похищение — моя вина. — Я невесело рассмеялась. — Пытаясь доказать ей и моему гребаному папаше, что я достаточно хороша для них, я выстрелила себе в чертову ногу.

Я выдержала паузу.

— Или, точнее, полоснула себя ножом по ноге. — Я снова холодно рассмеялась.

Пребывая в разгаре истерики, я не заметила, как Брок поднялся с дивана, но сильные руки на моих плечах, остановившие мое хождение, привлекли внимание. Он притянул меня ближе к себе, его рука легла мне на шею, глаза пристально смотрели на меня.

— Не смей, бл*ть, так говорить, — грубо приказал он. — Никогда не вини себя ни за одну минуту этого гребаного кошмара. Ни в чем из этого дерьма нет твоей вины, — яростно заявил он, его рука крепче сжала мою шею. — Вина за эту херню лежит исключительно на плечах твоего отца. Искорка, это он связался с этим уе*ком. Он — причина, по которой ты чуть, мать твою, не умерла.

Его голос дрожал от сдерживаемой ярости, затем его взгляд смягчился.

— Единственная причина, по которой ты стоишь здесь сегодня, заключается в том, что ты самая сильная, храбрая и упрямая женщина. Вот за что ты несешь ответственность — ты выжила, когда не многие смогли бы. Это единственное, за что ты несешь ответственность, — тихо сказал он с гордостью в голосе.

Я моргнула, гнев угас, как сдувшийся воздушный шарик. Мое хрупкое эмоциональное состояние не выдерживало подобных заявлений. К счастью, его сентиментальная слабина была недолгой.

— А теперь сядь, нахрен, на место. Тебе нужно дать отдых ногам, а расхаживать, как сумасшедшая, с заживающими ранами — глупо, — прорычал он, направляя меня обратно к дивану.

Я сердито зыркнула на него, но сделала, как мне сказали.

Я поймала взгляд Гвен, ее лицо выражало суровость и решительность.

— Брок прав, Эймс, ни в чем из этого не было твоей вины. Не смей себя винить. — Она сморщила носик. — Во всем виноват твой отец. Жаль, что я не пнула его по яйцам, когда у меня был шанс, — сердито пробормотала она.

Я рассмеялась над раздосадованным выражением лица Гвен, и не только меня позабавило ее гневное заявление. Кейд улыбнулся, покачав головой, прежде чем крепко прижать Гвен к своему плечу и поцеловать.

Я слегка покачала головой, нуждаясь в более подробной информации. Я повернулась к Гаррету, который наблюдал за нами с Броком с легкой ухмылкой. — Так что же от всего этого выиграл бы Гарольд? — поинтересовалась я. — Сомневаюсь, что он просто сказал: «Конечно, я нарушу ради тебя закон и сяду в федеральную тюрьму. Просто купи мне потом пива, и мы будем в расчете».

— Деньги, — ответил Гаррет с суровым выражением. — Девон заплатил ему много денег. К тому же, никто не говорит «нет» Кларку Девону. Не без того, чтобы, в конце концов, не пойти на дно Гудзона.

Я на мгновение задумалась над этим.

— Никто не говорит «нет» Кларку Девону, — саркастически повторила Гвен. — Кто он такой, чертов Вито Корлеоне? — В ее голосе все еще звучали раздраженные нотки.

— Он намного опаснее, чем персонаж фильма, детка, — тихо ответил Кейд с бесстрастным выражением. — У него серьезные связи со всеми четырьмя семьями, и он не из тех, к кому можно относиться легкомысленно.

— Может, вам, парни, не стоит «заботиться о нем», — вмешалась я, слегка запаниковав. — Иначе вы все можете закончить тем, что пойдете на корм рыбам.

Несмотря на использование банальной мафиозной фразы, я очень беспокоилась, что моя лучшая подруга может стать вдовой, потому что клуб ее мужа чувствовал себя обязанным отомстить за мое похищение.

К моему удивлению, Кейд расхохотался.

— Эми, у этого ублюдка может быть дохера денег и несколько влиятельных дружков, но мы, даже не вспотев, спалим его и всю его гребаную команду дотла, — решительно заявил он.

Я закусила губу, беспокойство не покидало меня. Губы Брока коснулись моего лба.

— Перестань думать об этом мудиле, детка. Ты дома, в безопасности. Ничто и никто больше никогда не причинит тебе вреда. Я с тобой, — тихо пообещал он, касаясь губами моего уха.

Покалывание, пробежавшее по позвоночнику, помогло развеять тревоги, как и сильные руки, обнимающие меня. Однако беспокойство все еще клубилось у меня внутри, и в глубине души я не могла избавиться от мысли, что должно произойти что-то ужасное.

— Хватит об этом таракане, — прогремел Гаррет. — Давайте поговорим о том, как мой мальчик назвал Кэтрин инкубатором.

Его мерцающие глаза были устремлены на Брока.

— Чертовски весело, дружище. После такого дерьма я даю тебе мое благословение, — заявил он с усмешкой.

Я проигнорировала спазм в животе от дядиных слов, и с этого момента разговор перешел на более легкие темы, напряжение в комнате немного рассеялось, а потом Гаррет объявил, что ему нужно уходить. Оттого, что дядя не мог остаться дольше, я расстроилась и, похоже, он тоже. Но в Китае его ждали неотложные дела, и он пообещал, что вернется повидаться со мной, как только сможет.

После его ухода, я зависла с Гвен и Беллой, в то время как мужчины старались держаться в сторонке. Брок, казалось, не хотел выпускать меня надолго из поля зрения, а значит, время от времени поглядывал на меня, иногда подходя, чтобы нежно поцеловать в лоб. Это смущало меня до чертиков, но я была слишком эмоционально истощена, чтобы думать об этом.

— Эми, уверена, что не хочешь, чтобы я осталась? — спросила Гвен, глядя на меня с беспокойством.

— Абсолютно, — твердо ответила я. Подруга прикусила губу, выглядя неуверенной.

— Со мной все будет в порядке, Гвенни. Тебе нужно пойти домой и немного поспать, а завтра мы поговорим. — Я коснулась ее плеча.

— Обещаешь, что позвонишь, если тебе что-нибудь понадобится?

— Обещаю, — поклялась я, начертив на сердце крестик.

Она обняла меня.

— Я так рада, что ты вернулась. Я так по тебе скучала.

Я вздохнула в ее объятиях.

— Я тоже скучала по тебе.

Гвен отстранилась.

— Как только вся эта история с похищением немного поблекнет, я надеру тебе задницу за все это, и тебе придется серьезно объясниться, юная леди.

Я ухмыльнулась ей.

— Ого, посмотри на себя, ведешь себя как моя мамочка.

Она открыла рот, чтобы возразить, когда Кейд присоединился к нам в дверях, держа на руках Беллу.

— Пойдем, детка, мне пора отвезти моих девочек домой.

Гвен секунду пристально смотрела на него, а затем снова переключила внимание на меня.

— Увидимся завтра, хорошо? Люблю тебя.

— Люблю тебя, Гвенни, — тихо ответила я.

Я подняла глаза на ее мужа.

— Спасибо, Кейд, за все.

Кейд наклонился, касаясь губами моей щеки.

— Не нужно благодарить меня, дорогая, ты — моя семья, — сказал он, прежде чем вывести своих девочек на улицу.

Я стояла в прихожей, обхватив себя руками, позволяя атмосфере своего дома окутать меня. Я была дома. И домом было не только это строение, но и весь Амбер и все, кто в нем жил. Холодный, просторный пентхаус, в котором я выросла, не имел ничего общего с этим местом. Я чувствовала себя здесь в безопасности, словно принадлежала этому месту. Неважно, что в радиусе ста миль не было ни «Барни», ни «Бергдорфа».

— Тебе следует сесть, — сообщил мне голос.

Я слегка подпрыгнула и, обернувшись, увидела Брока, прислонившегося к дверному косяку. В жилете и этих джинсах он выглядел нереально привлекательным. Я окинула взглядом его длинные волосы, красивое лицо и татуировки, обвивавшие его руки. Я одернула себя.

— Я в порядке, — ответила я.

— Поэтому ты стоишь посреди комнаты и смотришь в пространство?

— Мне просто нужно было немного времени. Теперь ты можешь идти. Сомневаюсь, что мне еще угрожает опасность истечь кровью, и, полагаю, мои шансы снова быть похищенной достаточно малы.

Брок хмуро посмотрел на меня.

— Я никуда не уйду, Эми.

— Что ты имеешь в виду? Твоя работа сделана. Я дома. Можешь вернуться к своей жизни. Мы оба можем вернуться к тому, как все было.

— К тому, как все было? — спросил Брок опасным тоном, отталкиваясь от дверного косяка. — Имеешь в виду гребаный ад прошлого года, когда я пытался заставить тебя поговорить со мной, посмотреть на меня, а ты убегала?

Я выпрямилась.

— Я не убегала, — возразила я.

— Хватит нести чушь, Искорка. Ты избегала меня с тех пор, как... — он резко замолчал.

С тех пор как умер Йен — невысказанная фраза повисла в воздухе.

— После всего, что случилось, а потом на свадьбе Кейда и Гвен ты выплеснула всю эту чушь и сбежала, — продолжил он, сглаживая часть «Йен умер».

— Это не было чушью! — запротестовала я, по какой-то причине продолжая лгать, защищая свое сердце.

Брок шагнул вперед, оказываясь в моем личном пространстве, его присутствие подавляло мои чувства. Я ненавидела, когда он так делал, используя против меня свое тело. Он знал, что оно отвлекает меня.

— Не лги мне, Эми. Только не снова. Не после всего, через что мы недавно прошли. Не после того, как я чуть не потерял тебя. — В его голосе звучало предупреждение, но он нежно погладил мое лицо, пристально глядя на меня.

— Ты должен уйти, — тихо взмолилась я, чувствуя себя эмоционально уязвимой.

Он слегка покачал головой.

— Я никуда не уйду, Искорка. Я не позволю тебе снова оттолкнуть меня. Мы сделаем это, ты и я, — его голос не допускал возражений.

Я пристально посмотрела в его глаза, впитывая их решимость и эмоции. Никакой защиты.

— Я боюсь, — призналась я, наконец.

Его лицо смягчилось.

— Чего ты боишься?

— Потерять... — начала я, но его пальцы коснулись моих губ.

— Ты не потеряешь меня. Я никуда не денусь. Обещаю.

— Знаю, — прошептала я.

Его действия и выражение глаз сейчас говорили, насколько он был серьезен. В глубине души я знала, как сильно была ему важна, но чувство самосохранения заставляло меня отрицать это.

Глубоко вздохнув, я призналась:

— Я боюсь потерять себя. Так глубоко погрузиться в это, что отдам тебе все, чем я являюсь. И если что-то случится, я потеряю не только тебя, но и себя тоже.

Я рассказала ему о своем самом большом страхе, о том, что, как я знала, произойдет, если уступлю тому, что было между нами. Потому что то, что у нас было, это не любовь типа «сердечки и розы без шипов». Это душераздирающая, разрушающая сердце, всепоглощающая любовь. Она может оказаться величайшей вещью, которая когда-либо случалась со мной, или может погубить меня безвозвратно.

Брок некоторое время молча смотрел на меня, будто давал моим словам осесть у себя в голове.

— Детка, ты самая волевая, упрямая, храбрая и раздражающая женщина, которую я когда-либо встречал. Ты маленькая, но занимаешь целую комнату. Ты не боишься быть той, кто ты есть, и внутри тебя живет искра, освещающая изнутри. — Он обхватил руками меня за шею. — Что бы с нами ни случилось, эта искра не погаснет. Но поверь, я не позволю, чтобы с нами что-то случилось.

Я втянула воздух, неуверенная во всем и в то же время уверенная. Я знала, что люблю этого мужчину, который ждал рядом и все еще хотел меня после всего, что случилось, но я все равно колебалась. Когда я впервые влюбилась в Йена, несмотря на силу моих чувств против слабости эмоций, я была готова прыгнуть в омут с головой, чтобы быть с ним. Потом он разбил мне сердце, и я превратилась в одну из тех девушек, на которы стремилась не походить. Щит, что я обрела, когда росла в семье без любви, треснул. Со временем я его починила. Но я знала, что если между нами с Броком что-то случится, мой щит не просто треснет, а разлетится на сотни осколков.

— Господи Иисусе, ты упрямая, — пробормотал он, явно раздосадованный необходимостью ждать завершения моего внутреннего монолога.

Он накрыл мой рот, целуя, как раньше в машине. Но тогда, вспыхнувшее между нами пламя, было погашено вмешательством Гвен. Теперь же нам ничто не мешало, и меня охватили неистовые языки пламени. Брок владел моим ртом, его руки скользили по всему моему телу. Он притянул меня к себе, и, почувствовав, как его твердый член упирается мне в живот, я слегка застонала. Брок сжимал и мял мою задницу. Я прильнула к нему всем телом, нуждаясь в трении, нуждаясь в близости. Где-то в глубине сознания я заметила, как он прижал меня к стене, окутал своим телом, заключил в капкан. Его губы скользнули к моей шее.

— Все, о чем я думал месяцами, гребаными месяцами, это снова проникнуть в твою сладкую пи*ду, — прорычал он мне на ухо, лаская мою грудь.

Я едва сдержала стон, когда он ущипнул меня за сосок. Все, чего хотела я, это чтобы в этот момент он вошел в меня.

— Черт, детка, знаешь, как сильно я хотел бы оказаться сейчас в твоей киске? — пробормотал он, читая мои мысли.

— Так сделай это, — прошептала я, ведя рукой к его ремню.

Он застонал и схватил меня за запястье.

— Я держусь на гребаном волоске, детка. Сейчас мне требуется вся сила воли, чтобы не сорвать с тебя одежду и не трахнуть у стены, пока ты не почувствуешь меня в своем горле.

Тугой узел желания собрался внизу живота.

— Я бы не возражала против такого поворота событий, — прошептала я, пытаясь расстегнуть его ремень.

Его рука сжалась, как тиски. Надув губки, я посмотрела на него.

— Я уже говорил тебе раньше, Искорка. Когда я буду трахать тебя, никакой нежности или осторожности не жди. Все будет грубо и жестко, и я буду обладать каждым твоим дюймом.

Свободной рукой он провел по моей талии, вверх, грубо стиснув грудь. Я захныкала, и его рука пошла дальше, обхватывая мою щеку.

— Но я так не поступлю, пока есть хоть малейший шанс, что я могу причинить тебе боль, — его голос звучал решительно.

— Я в порядке, — заявила я, дергая его за жилет.

Брок покачал головой.

— Нет, детка. Гребаные швы на месте, и ты едва можешь ходить. Ты бледнеешь как полотно и выглядишь изнуренной от простого похода на кухню. Ты не в порядке. — Его глаза сверкнули. — Но ты будешь. Тогда я оттрахаю тебя до беспамятства, — прорычал он, поднимая меня на руки.

— Ты используешь против меня секс? — я бросила на него хмурый взгляд.

Он направился вверх по лестнице, не сводя с меня глаз.

— Детка. Честно предупреждаю, я использую против тебя все, чтобы заставить бросить страдать херней и сделать тебя моей. Я счастлив играть грязно. — Он приподнял брови от стоящего за этим обещания.

Мой желудок сделал сальто, и в голове промелькнули тысячи порочных картинок.

Мы добрались до спальни, Брок осторожно уложил меня на кровать. Я опустилась на знакомые простыни. Брок начал раздеваться, повесив жилет на стул у туалетного столика.

— Ты остаешься? — спросила я.

Я на это надеялась. Как бы сильно независимая женщина во мне ни ненавидела это признавать, я боялась остаться одна.

Он взглянул на меня через плечо.

— Эми, пока я, бл*ть, жив, я не проведу еще одну ночь без тебя.

Внутри затрепетало от этого, но я ничего не сказала. Я испугалась мысли, что это было все, чего я тоже хотела.

Брок присоединился ко мне в постели, заключив в объятия. Погладил по плечу, не сводя с меня глаз, будто запоминал каждую мою веснушку. Странно, но под его пристальным взглядом мне совсем не было неловко. Отчасти потому, что он был таким обжигающе сексуальным, что, будь на мне трусики, они бы воспламенились. А также потому, что он был полон эмоций, нежности. Без всякой защиты, без всяких барьеров.

Я провела кончиком пальца по его впечатляющей груди, прослеживая линии одной из его красочных татуировок.

— Думаешь, у нас получится? — тихо спросила я.

Молчание длилось достаточно долго, и я не думала, что он мне ответит. Я подняла голову, чтобы встретиться с ним взглядом.

— Не знаю, — честно ответил он, и у меня свело живот. Его руки крепче сжали меня. — Мы будем злить друг друга, ссориться, как кошка с собакой, а ты будешь вести себя как сука. Я также буду любить тебя больше, чем кого-либо на этой гребаной планете, детка. Я сделаю для тебя все, что угодно, умру за тебя в мгновение ока. Я не могу предсказывать будущее, но собираюсь сделать все, что в моих силах, чтобы убедиться, что мое будущее включает тебя.

Ого. Вот это ответ.

Мы снова погрузились в уютную тишину, и мой желудок сделал сальто назад от его заявления. Брок потянулся, чтобы выключить лампу.

— Сейчас тебе нужно поспать, Искорка. Это была адская пара дней, и, похоже, я действительно усну с тобой в своих объятиях.

— Хорошо, спокойной ночи, — пробормотала я, прижимаясь к его твердому телу.

Засыпая, я поняла, что не сказала ему, что тоже люблю его, и по какой-то причине он вел себя так, будто не ожидал этого услышать.

Глава 12

— Не верю! — истерично взвизгнул Рай.

Вздрогнув, я отдернула телефон от уха. Гвен, стоя у кухонного островка, одарила меня понимающей ухмылкой.

— Рай... — попыталась я.

— Не «райкай» мне! — крикнул он. — Что там в вашей деревне происходит? Вы с Гвен просто притягиваете к себе неприятности? У вас в Chanel вшито долбаное устройство, приманивающее психов? В добавок ко всему, ты не считаешь нужным побеспокоить лучшего друга, дав знать, что только что вернулась домой после похищения!

Его голос становился все выше и выше, и я волновалась о стеклянной посуде в непосредственной близости от него.

— Ты рассказываешь мне о поездках в Лос-Анджелес за детскими шмотками. Закидываешь дюжиной фоток, когда высветлишь себе пряди. Но когда тебя вызволяют из плена, я должен услышать это от Дейва Симмонса, который узнал об этом только потому, что его горничная дружит с горничной твоей матери. И если бы твоя прислуга не оказалась такой болтливой, я бы даже не знал!

— Рай, я бы тебе сказала, — храбро вступила я в спор.

Он театрально рассмеялся.

— Да неужели? Когда? Или вы сообщаете мне только об очень плохих похищениях?

— Рай, — попробовала я снова, чувствуя себя в высшей степени дерьмово.

— Эми, ты могла пострадать, серьезно пострадать. А я бы разгуливал по Манхэттену, беспокоясь лишь о том, что для следующей работы мне придется осветлить брови, — его голос вернул себе нормальный уровень громкости.

— Ты осветлишь брови?

— Эми, — предупредил он.

— Ладно, ладно, извини. Я собиралась рассказать и тебе, и Алексу, обещаю. Просто так тяжело было вернуться и разобраться во всем, — честно призналась я.

На другом конце линии повисла пауза.

— Ты в порядке? — Вопрос звучал озабоченно, остатки гнева исчезли.

— Я в порядке, Рай, правда, — солгала я, решив не сообщать лучшему другу о почти заживших порезах на ногах. С ума сошел бы не только он, но и его парень супермачо-суперзащитник. На данный момент у меня достаточно чокнутых мачо-защитников. Мой взгляд остановился на фигуре, прислонившейся к мотоциклу на улице, но я сосредоточилась на разговоре.

— Эми, не знаю, что бы я сделал, случись с тобой что-нибудь. С нас хватит. То, что произошло с Гвен и Йеном — у нас было достаточно душераздирающих событий. Мы выполнили квоту. Так что, если ты окажешь мне услугу и не окажешься вновь похищена, а начнешь жить счастливой жизнью, которой заслуживаешь, будет чертовски здорово, — приказал он, немного больше походя на себя, но я слышала в его голосе слезы.

— Обещаю, что воздержусь от похищений, стрельбы или делах с наркоторговлей, — заявила я, надеясь сдержать обещание.

— Ладно. Но если что-то случиться, помоги тебе Боже, если ты мне скажешь.

Я закатила глаза.

— Я буду посылать тебе прямые видеотрансляции, — сухо ответила я.

— Ловлю на слове. Мне пора — детское масло уже разогрели, — прозвучало странно.

Я даже не собиралась спрашивать.

— Хорошо, люблю тебя.

— Люблю тебя, детка, поцелуй за меня Беллу.

Я посмотрела на Гвен, которая откровенно смеялась возле стойки.

— Не смешно, Гвен, — проскулила я. — Почти уверена, что его голос нанес непоправимый ущерб моей барабанной перепонке. — Я потерла ухо.

— Не завидую тебе, подруга. Я была на другом конце линии одной из тирад Рая, и, поверь мне, несколько дней в ушах слышался звон.

Я откинулась на спинку дивана, на котором в данный момент развалилась. Диван стоял рядом с примерочными в магазине, которым мы с Гвен владели в Амбере, нашем приемном городе. Дела шли хорошо, очень хорошо, несмотря на то, что здесь нам угрожала смерть от конкурирующей банды, а также похищение, и мы с Гвен оставили его на несколько месяцев, после гибели Йена.

Поэтому оказалось приятным сюрпризом, что всего через год работы мы не только достигли точки безубыточности, но и получали солидную прибыль. Не говоря уже о том, что мне очень нравилось работать здесь и проводить целый день с лучшими друзьями. Мой взгляд вернулся на улицу, к «другу», с которым я была не так счастлива тусоваться.

— Не понимаю, почему Ашер должен сидеть там, как чертов часовой, — фыркнула я, скрестив руки на груди. — И ему совершенно необязательно сидеть там с таким мрачным и крутым видом, это влияет на наш бизнес.

— Да, влияет, потому что после того, как каждая женщина чуть не спотыкается о собственные ноги, пялясь на Ашера, они приходят сюда, чтобы продолжить пялиться, изображая, что заняты покупками, — заявила Гвен. — Я почти уверена, что мы заработали на нем уже тысячу баксов — он должен получать свою долю. — Ее глаза загорелись. — Может, дадим ему постоянную работу?

Я уставилась на нее.

— Видимо, рождение ребенка повлияло на твои умственные способности. Достаточно того, что Брок обращается со мной так, будто я вот-вот впаду в истерику или слягу с гемофилией, когда мы вместе, но когда мы не вместе, за мной следует тень в коже, — заныла я.

— Ты серьезно жалуешься на горячего парня, который ходит за тобой весь день? — недоверчиво спросила Гвен.

Я на мгновение задумалась.

— Ты права. Я никогда не думала об этом так. — Я разочарованно фыркнула. — Как же я зла на Брока.

Гвен оторвалась от разворачивания посылки с бижутерией.

— Не злись на него, милая, он просто беспокоится о тебе. Парни еще не разобрались с Кларком, и лучше перестраховаться, чем потом сожалеть.

Я отмахнулась.

— Не в этом дело. — Я набрала номер на телефоне, который все еще был у меня в руке после ссоры с Райем.

— Детка.

— Ты такой засранец, — огрызнулась я.

— И тебе привет. Мой день проходит нормально, как твой? — сухо спросил Брок.

— Я так зла на тебя — ты меня испортил, — заявила я, вставая с дивана и расхаживая по магазину.

Последовала пауза.

— Пока нет, но как только швы снимут, я это сделаю.

Я проигнорировала свои яичники, которые встали по стойке смирно в тот момент, когда Брок заговорил своим сексуальным голосом. Я старалась не сбиться с мысли и подошла к окну, чтобы посмотреть на Ашера.

— Из-за того, кем мы сейчас являемся, и того факта, что ты в высшей степени хорошо целуешься, у тебя красивое тело, лицо и все такое, я не вижу других мужчин, — пожаловалась я. — В смысле, я так злилась, что ты собрал команду «убедиться, что Эми и/или Гвен снова не похитят», что даже не поняла, что ранее упомянутая команда состоит из очень горячих парней.

Я посмотрела на Ашера, тот сидел на байке, выставив напоказ мускулистые, но нетатуированные руки. Темные очки скрывали его глаза, но невероятно усиливали излучаемую атмосферу опасности и таинственности. Я нахмурилась, когда линзы его очков остановились на Лили, которая ходила нам за кофе. Они проследовали за ней, когда она вошла в магазин.

Интересно.

— Эми?

Упс, я забыла, что разговариваю по телефону.

— Чего? — рявкнула я, пытаясь понять, заметила ли Лили взгляд Ашера.

— Я спросил, какого хрена ты несешь. Горячие парни? — выпалил он раздраженно.

— А, да, слишком глубоко задумалась о том, сколько еще дней до того, как мне снимут швы, и что последует за этой процедурой, что даже больше не заглядываюсь на парней. Гвен только что дала мне это понять. Удивлена, что она не натыкается на вещи, — так затмевают ей взор розовые очки. Чтобы она прокомментировала это, ситуация должна быть серьезной.

На другом конце линии раздался глубокий смешок.

— Это не смешно, — огрызнулась я.

— Не согласен, Искорка. Тот факт, что моя женщина злится на меня, потому что слишком занята мыслями о том, чтобы лечь со мной в постель, и не заглядывается на моих братьев, чертовски веселит, — ответил он.

— Как скажешь, — фыркнула я. — Хотела рассказать тебе кое-какие новости, но ты ведешь себя как осел, так что сейчас ты ничего не узнаешь, — по-детски пробурчала я.

— Ладно, детка, — равнодушно ответил Брок.

— Так ты даже не хочешь знать?

— Очень хочу. Но в какой-то момент ты преодолеешь гребаную нелепую злость и все равно мне расскажешь. — Казалось, он все еще забавлялся.

— Я не нелепая. Мне не нравится, что ты так меня называешь.

— Я не назвал нелепой тебя. Я назвал нелепой твою причину злиться на меня.

Я вздохнула.

— Мы можем ссориться из-за чего угодно, да?

— Одна из многих вещей, которые я люблю в тебе, Искорка, — ты держишь меня в напряжении, — слегка поддразнил Брок.

На мгновение я замолчала, поправляя стойку вблизи меня. Я все еще не сказала Броку «я тебя люблю». Он, казалось, не возражал, но, уверена, это может превратиться в проблему.

— Я все равно скажу тебе, потому что мне нужно возвращаться к работе.

Я оглядела магазин. Он был пуст, технически мне не нужно было возвращаться к работе, но Лили принесла кофе, и я хотела расспросить ее об Ашере.

— Сегодня днем я иду к врачу снимать швы, — тихо сказала я с сексуальным оттенком в голосе.

Это было наше негласное соглашение: как только мне снимут швы, мы наконец-то займемся развратными делишками. Не то чтобы мы этого не делали. Но это было так давно, что я чувствовала себя заново рожденной девственницей. Я всерьез задумалась, не заросла ли моя девственная плева.

Неважно, как сильно я пыталась соблазнить его на этой неделе, он оставался непоколебим. Если не считать нескольких по-настоящему горячих поцелуев и прикосновений к груди или заднице, Брок держал руки при себе. Он даже не позволял мне доставить ему удовольствие. Что меня очень злило.

Я также была втайне впечатлена его силой воли. Не то чтобы я сказала ему об этом.

Наступила тишина.

— Ты собиралась сказать мне до или после?

— Я говорю тебе сейчас, — сказала я, сбитая с толку.

— Нет, ты говоришь мне об этом только потому, что позвонила, изливая свое сумасшедшее дерьмо об Ашере, который, кстати, больше никогда не будет за тобой приглядывать. Если бы тебя не одолела эта безумная мысль, ты бы сказала мне о визите к врачу до или после того, как ушла? — его голос определенно звучал сердито, я не могла понять, почему. Он, наконец-то, потрахается. Я думала, он будет более взволнован.

— Разве это имеет значение? — Я почувствовала легкое раздражение, поэтому потянулась за кофе, который принесла мне Лили, надеясь, что кофеин успокоит гнев.

— Да, бл*ть, прием у врача, о котором ты даже не упомянула, имеет значение, не говоря уже о том, что ты не попросила меня пойти с тобой, — прорычал он в трубку.

— Мне не пять лет, Брок, мне не нужно, чтобы кто-то держал меня за ручку в кабинете врача. Я очень способна сама держать себя в руках. Мне даже больше не дают леденцы на палочке, что, очевидно, является признаком моей зрелости. — Я отхлебнула кофе.

— Твою мать, — пробормотал Брок. Я могла сказать, что он разговаривал сам с собой, поэтому решила не отвечать. — Поговорим, когда я приеду к тебе сегодня вечером — сейчас мне нужно кое-что сделать.

— Я больше не уверена, что хочу, чтобы ты приезжал ко мне сегодня вечером. Ты меня разозлил, — решила я.

— Детка, — был его ответ.

— Да, что у вас с этим словом — «детка»? Вы почему-то думаете, что можете использовать его, где вам вздумается: для приветствия и в качестве замены любого предложения. Это одно слово. В нем даже смысла нет. Это ласковое обращение, так что говори как нормальный человек, — приказала я.

Он вздохнул в трубку.

— Ты хочешь, чтобы я был у тебя сегодня вечером. Как только вернусь домой, ты хочешь, чтобы я прижал тебя к стене и трахнул. Затем ты захочешь, чтобы я унес тебя наверх, съел, а потом трахнул сзади. Я знаю, что ты этого хочешь, и чертовски уверен, что тоже хочу этого. Так что сегодня вечером я буду у тебя дома, — его голос был хриплым и властным.

— Это лучше, чем «детка», — беззаботно сказала я в трубку.

— Увидимся вечером, Искорка.

— Мммммм, — ответила я, уже думая о вечере. Мои трусики намокли в предвкушении.

Гвен и Лили обе улыбались, когда я отключилась.

— Что? — спросила я их, защищаясь.

Гвен на мгновение погрустнела, затем ее улыбка вернулась.

— Приятно видеть тебя счастливой, видеть, что вы с Броком, наконец, счастливы. Ты это заслужила.

Я улыбнулась в ответ, но знала, что улыбка вышла грустной.

— Спасибо, Гвенни, хотя он делает меня счастливой примерно в двадцати процентах случаев, а в остальные восемьдесят бесит.

Гвен фыркнула.

— Неважно. Тебе нравится с ним спорить. Для вас это как прелюдия.

Тут я не могла с ней не согласиться.

Всю прошлую неделю, с тех пор, как я вернулась домой, отношения между Броком и мной протекали спокойно. Он вел себя как обезумевший собственник и защитник, рычал на меня за то, что я слишком много находилась на ногах, и был полон решимости убедиться, что мои раны заживают. Время от времени, при виде бинтов, в его глазах мелькало сердитое, отстраненное выражение, но в остальном он сдерживал свою ярость. Большего о том, что происходило с Девоном, я от него не добилась, отчего злилась.

Когда я сказала ему об этом, он ответил:

— Детка, тебе целую неделю пришлось иметь дело с этим дерьмом — скорее всего, ты будешь иметь дело с этим всю оставшуюся жизнь. Позволь мне позаботиться обо всем, насколько это возможно, чтобы этот груз не лежал на твоих плечах.

Я утверждала, что этот груз должен лежать на моих плечах, поскольку это, в первую очередь, проблема моей семьи, поэтому клуб не должен нести ответственность и не должен сталкиваться с опасностью, которая возникла при «общении» с Кларком Девоном.

Брок не согласился.

— Ты — семья. Ты моя. Поэтому я несу ответственность за то, чтобы разобраться с этим дерьмом и убедиться, что оно больше тебя не коснется. К тому же, возмездие должно настигнуть тех, кто причиняет вред «Сынам».

В этот момент спор грозил перерасти в проблему, так как меня обозначили чьей-то собственностью, но нас прервал телефонный звонок, Брок крепко меня поцеловал, а затем заявил, что ему нужно заняться делами клуба.

В остальном же все было хорошо. Он оставался со мной каждую ночь и звонил несколько раз за день. Он был рядом, обнимал меня, когда я резко вскакивала от кошмаров о Рейфе и его неадекватных пристрастиях. С Броком я чувствовала себя в безопасности и любимой.

Однако в нашем счастье присутствовало нечто скрытое. Наименьшее из этого — я не произнесла тех трех маленьких слов. Дело не в том, что я этого не хотела, а в том, что не была уверена, готова ли к крепким нитям, которые свяжут нас. К перспективе разбитого сердца. К силе, которой я бы наделила Брока. Кроме того, с нами в комнате находился громадный слон, иначе известный как Йен. Или, точнее, смерть Йена. Брок знал, что у нас было прошлое, я подозревала, что он знал о моих чувствах к Йену, но ничего мне об этом не говорил. Я знала, что так и будет.

В конечном итоге, я сломалась и выложила Гвен почти все, что касалось Брока. О большинстве вещей, касающихся Йена, я умолчала, потому что при упоминании его имени она все еще всякий раз вздрагивала, и я не хотела ее расстраивать. Она также была убеждена, что я упустила настоящую любовь, и была в восторге, что у меня появился второй шанс. Я также не хотела разбивать ей сердце, объясняя, что к чему.

Излишне говорить, что она осталась довольна тем, что мы с Броком, казалось, вместе, и сообщила, что Кейд тоже на седьмом небе от счастья. Мне было трудно поверить, что большой грубоватый мужчина испытывал такие сильные эмоции по поводу моей романтической жизни, о чем я ей не замедлили сообщить. Она пояснила, что это потому, что Брок больше не угрожал выпотрошить всех, кто выводил его из себя, что происходило до нашего примирения.

Так что, по крайней мере, на первый взгляд, все было хорошо, не считая необходимости в повсеместном эскорте и выстроенном карточном домике наших с Броком неустойчивых отношений.

***

Несколько часов спустя, свернувшись калачиком на диване, я гуглила информацию о пластической хирургии и удалении шрамов. Я только вернулась со снятия швов, и хотя ярко-красные линии сейчас выглядели очень страшно, доктор заверила меня, что они исчезнут. Она сказала, что с помощью операции есть шанс удалить их почти полностью, поэтому я рассматривала варианты.

Стук в дверь прервал блуждания по интернету. Что было к лучшему, потому что благодаря увиденному я начала беспокоиться о судьбе своих покрытых шрамами ног.

В предвкушении увидеть Брока, внутри все затрепетало. Я нахмурилась про себя. Я не была девушкой, у которой внутри все трепещет.

Я возбуждалась.

Никаких порханий бабочек в животе от перспективы секса. Но я не могла игнорировать мелких засранок, порхающих во мне.

Я с ухмылкой открыла дверь, планируя наброситься на горячего байкера, стоявшего по ту сторону.

— Зачем стучать? Обычно ты просто... — я резко замолчала. Мужчина у порога не был Броком.

Он был хорош собой, это уж точно. Смуглая кожа, намекавшая на экзотическое происхождение, только я не могла определить, какое. Черные волосы коротко подстрижены, подчеркивая красивое лицо. Чертовски высокий и с внушительными мускулами.

— Извините, я приняла вас за другого, — объяснила я, встретившись взглядом с красавчиком.

Хоть раз мне хотелось бы встретить в этом городе нормального мужика. Чтобы от него у меня не сжималась матка.

Мужчина тепло улыбнулся, и его лицо засияло.

— Все в порядке, простите, что заявился без предупреждения, — сказал он. — Меня зовут Келтан.

— Да, вижу, — пробормотала я, вперившись взглядом в его футболку.

Его глаза сверкнули.

— Что?

— Ничего, — быстро ответила я. — Я Эми. Чем могу помочь?

Услышав мое имя, он вздрогнул.

Вот, дерьмо, пожалуйста, только не надо меня похищать.

— Ты Эми? — тихо спросил он.

Я медленно кивнула, узнав знакомый акцент. Желудок резко сжало.

— Я приехал повидаться с Гвен, — медленно сказал он, — но надеялся увидеться и с тобой. Я лучший друг Йена — на самом деле, мы больше походили на братьев. Я был там, когда... — он сделал паузу. — Я не смог приехать на похороны. Мне только недавно дали отпуск, — объяснил он мрачным голосом.

Я моргнула, внутри расцветал страх. Не только из-за горя в его тоне, но и из-за его четкого вывода о том, кто я такая. Он считал меня скорбящей подружкой. Увидев сожаление в его глазах, я, наконец, очнулась.

— Хочешь войти? — тихо пробормотала я.

Келтан кивнул.

— Спасибо.

В оцепенении я отступила в сторону и впустила его.

— Э-м, Гвен нет. Вообще-то, она здесь больше не живет. Сейчас она живет с мужем и ребенком, — пояснила я, направляя его в гостиную.

Келтан остановился и удивленно посмотрел на меня.

— Ни хрена себе? Гвен — мама? И замужем?

Я кивнула.

— Никто не удивлен больше меня. Я была абсолютно уверена, что она будет снимать стриптизеров, пока ей не исполнится шестьдесят. Теперь, похоже, мне придется делать это в одиночку, — пошутила я.

Келтан расхохотался.

— Йен не ошибся, ты — нечто, — сказал он, успокоившись.

Упоминание его имени отрезвило меня. Я указала на диван.

— Пожалуйста, присаживайся. Могу я тебе что-нибудь предложить? Пиво?

Келтан улыбнулся.

— Пиво было бы здорово. Спасибо, Эми. Черт, прости. У меня такое чувство, что я тебя уже знаю — Йен, не переставая, говорил о тебе.

Я улыбнулась, но улыбка вышла натянутой.

— Я принесу тебе пиво и позвоню Гвен, попрошу ее притащить сюда свою задницу, — сказала я, игнорируя мину-упоминание о Йене. — Чувствуй себя как дома.

Как только я добралась до кухни, то опустилась на пол, тяжесть реальности с силой давила мне на грудь. Я переждала мгновение, а затем взялась за телефон.

— Как дела, шлюшка? Я думала, ты уже по уши увязла в секс-марафоне, — ответила Гвен.

— Не совсем, — тихо сказала я. — Э-м, здесь Келтан.

Последовала пауза.

— Келтан? — произнесла Гвен тоненьким голоском.

Я кивнула, но потом поняла, что она меня не видит.

— Сейчас буду, я в двух минутах езды, — объявила она, отключаясь.

Я взяла пиво для себя и Келтана и вернулась в гостиную.

— Вот, держи. — Я протянула ему бутылку и села напротив него. — Гвен уже в пути.

— Спасибо, — поблагодарил он, делая глоток пива. — Хорошее пойло. Не сравнится с домашним, но намного лучше, чем то, что нам давали на службе, — сказал он с усмешкой.

— Когда ты приехал сюда? — спросила я, хватаясь за темы для разговора, которые не касались его мертвого друга.

— Около часа назад, — ответил он, откидываясь на спинку дивана.

При других обстоятельствах я бы оценила то, как перекатывались его мышцы, и осмотрела бы племенную татуировку, выглядывающую из-под рукава футболки. Не сегодня.

— Святое дерьмо, ты, должно быть, устал. Надо было принести виски, — пошутила я. Я была чертовски уверена, что мне требовалось что-то покрепче пива. Вроде «Прозака».

Келтан усмехнулся.

— Нет, пиво — самое то. Я не любитель крепких напитков, в душе я скромный деревенский парень.

Я улыбнулась.

— Значит, ты давно знаешь Гвен?

Выражение лица Келтана смягчилось.

— Да, всю свою жизнь — она мне как сестра. Даже била меня, когда мы были детьми.

Я приподняла бровь. Крошечная Гвен избивает этого мускулистого Адониса?

Келтан заметил мое сомнение.

— Может, сейчас она и маленькая, но ребенком она была чертовски пухленькой и притом злобной, — серьезно сказал он.

Я расхохоталась от такой картины.

— С удовольствием посмотрела бы на это.

Келтан ухмыльнулся.

— Да, глядя на нее сейчас, трудно поверить. Хотя она все еще может постоять за себя против Йена и меня, когда злится, она превращается в кого-то другого.

Я кивнула.

— Мне ли не знать.

На мгновение воцарилась тишина.

Лицо Келтана стало серьезным.

— Как она? — спросил он.

Я помолчала немного.

— Хорошо. Ей лучше. Она самый сильный человек, которого я знаю, — тихо сказала я.

Келтан кивнул с гордым выражением на лице.

— Знаю, Йен так гордился ею. После визита сюда не переставал говорить о том, как хорошо у нее идут дела. — Он сделал паузу. — О тебе он тоже говорил... черт, полагаю, ты — причина, по которой мы собирались открыть охранный бизнес в двух часах пути отсюда. Тогда он мог бы начать убеждать тебя выйти за него замуж, — его тон был легким, но глаза были затравленными.

Я сглотнула, не зная, как ответить. Как я могла сказать ему, что не собиралась становиться женой его лучшего друга?

К счастью, мне не пришлось этого делать, так как входная дверь открылась и захлопнулась. Мы с Келтаном дружно посмотрели в сторону входа, ожидая увидеть Гвен. Вместо этого к нам направлялся чертов огромный байкер. Его глаза сузились при виде Келтана, который поднялся.

Я тоже встала.

— Привет. Брок, это Келтан. Келтан — Брок, — произнесла я дрожащим голосом.

Келтан с улыбкой шагнул вперед. Если Йен и рассказал ему об одном байкере, то он не подал виду.

— Рад познакомиться с тобой, брат, — сказал он, протягивая руку.

Лицо Брока ничего не выражало, но он пожал Келтану руку.

— Я тоже, — проворчал он.

— Келтан — друг Гвен, — объяснила я, как только они отпустили руки друг друга.

Брок кивнул, двигаясь, чтобы встать рядом со мной, его рука легко легла мне на талию.

— Ты приехал из Новой Зеландии? — дружелюбно спросил Брок, забирая мое пиво, чтобы сделать глоток.

Келтан наблюдал за этим, но никак не отреагировал.

— Нет, чувак, я из командировки. Только что отслужил свой последний срок, — объяснил он.

Брок замер, его пронзило понимание.

Мы не успели продолжить этот неловкий разговор, как входная дверь снова распахнулась, и в комнату ворвалась Гвен. Я могла бы ее расцеловать. Она осторожно поставила детскую переноску и взвизгнула.

— Келтан! — И бросилась в его объятия.

Я оторвалась от замершего Брока, чтобы вытащить из переноски Беллу, широко распахнувшую глазки. Она издала шмыгающий звук, когда я взял ее на руки, затем успокоилась. Раньше я нервничала, держа в руках такого хрупкого человечка, теперь стала профессионалом. Пока ее не тошнило на меня.

Келтан ухмыльнулся и каким-то образом сумел не пролить пиво, когда Гвен кинулась на него, обнял ее в ответ.

— Привет, Джи, — пробормотал он ей в волосы.

Они стояли так мгновение, прежде чем Гвен его отпустила, шлепнув по руке.

— Почему ты не предупредил о приезде, засранец? — отругала она.

Келтан усмехнулся.

— Хотел сделать тебе сюрприз. Думаю, на этот раз ты меня переиграла, когда твоя подруга сказала мне, что ты родила ребенка и вышла замуж, — поддразнил он, его глаза обратились к малышке в моих руках.

Глаза Гвен последовали за ним, ее глаза замерцали.

— Да, ну, никто не удивился сильнее меня. Никогда не ожидала, что в двадцать шесть стану женой и матерью, но я бы ничего не изменила, — серьезно сказала она.

— Хочешь ее подержать? — Я опустила взгляд на Беллу.

Келтан выглядел слегка испуганным, когда я шагнула вперед с ребенком на руках. Можно было подумать, что я держу в руках взрывчатку.

— Черт, пока я лучше просто посмотрю. Не хочу, бл*ть, уронить ее или сделать что-то не так.

Гвен рассмеялась, забирая дочку у меня из рук.

— Она довольно жизнерадостная. Я слышала, твоя мама уронила тебя в детстве, и с тобой все в порядке — всего лишь легкое повреждение мозга.

Келтан посмотрел на ребенка в ее руках и смягчился. Его большая ладонь нежно погладила маленькую щечку.

— Ладно, давай не будем забывать тот раз, когда Йен ударил тебя головой о дверцу машины. Это повлияло только на твою зрительно-моторную координацию, — парировал он, и при упоминании его имени воздух в комнате сгустился.

Глаза Гвен мгновенно наполнились слезами, и я застыла на месте, вспомнив о руках Брока, обнимавших меня за плечи, которые напряглись.

— Прости, Эйс, я обещал тебе, что позабочусь о нем там. Я, бл*ть, не сдержал обещания, — пробормотал он сурово.

Гвен яростно замотала головой, будто пыталась избавиться от слез.

— Не смей винить себя, Келтан Брук. Я знаю, ты бы принял за него пулю, — выдавила она.

— Пойдем, детка, давай дадим им минутку, — пробормотал Брок мне на ухо ровным голосом.

Я кивнула, чувствуя себя в этот момент незваным гостем.

Глаза Келтана метнулись к нам, когда мы собирались выйти из комнаты.

— Эй, не уходи. У меня есть кое-что для тебя, — сказал он мне, его голос был полон эмоций. Он оглянулся на Гвен. — Для вас обеих.

Он жестом пригласил нас сесть, помогая Гвен и ребенку устроиться на диване.

— Мне нужно позвонить, — тихо сказал мне Брок, кивнув Келтану, прежде чем выйти из комнаты.

Я осталась неловко переминаться посреди гостиной, не зная, что делать, поэтому села.

Келтан глубоко вздохнул.

— Мы с Йеном прикрывали друг другу спины в той дыре. Черт, я бы не сидел здесь сегодня, если бы не твой брат, — сказал Келтан Гвен, которая побледнела как полотно. — Как бы сильно мы оба ни хотели вернуться целыми и невредимыми, мы знали, что есть шанс, что этого не произойдет. Знали, поступи мы так, то бросим там людей. — Он посмотрел на Гвен, потом на меня.

Мне было трудно дышать.

— Йен был готов. Чертовски полон решимости вернуться к семье, но он принял меры на случай, если этого не произойдет. — Келтан полез в карман, доставая два смятых конверта. — Заставил меня пообещать, что, если с ним что-нибудь случится, я доставлю это. И что позабочусь о его девочках. Я намерен сдержать оба обещания.

У Гвен по щекам текли слезы, и она прижимала к себе дочь.

Я тупо уставилась на конверт в руках Келтана. Он встал и протянул его мне.

— Он написал это для тебя, как только вернулся в прошлом году. Заставил меня поклясться судьбой гребаных «Ол блэкс» в матче Кубка мира, что оно дойдет до тебя, — сказал он мне.

Я уставилась на конверт, жалея, что мне приходится его брать. Дрожащей рукой я взяла его из рук Келтана. Я опустилась на колени, не глядя на него. Это была эмоциональная граната.

Другой конверт Келтан протянул Гвен, которая выхватила его у него, а затем уставилась так, будто не знала, что с ним делать. Она снова посмотрела на Келтана.

— Ты был...? — начала она, затем ее дыхание сбилось. — Ты был там, когда это случилось? — спросила она прерывисто.

Лицо Келтана исказилось от муки.

— Я ехал на два грузовика позади, — тихо сказал он.

Гвен издала сдавленный всхлип.

— Это было...? Он...? Это было быстро?

Келтан обнял ее.

— Он ничего не почувствовал, Эйс, — сказал он, сверкая глазами.

В комнате воцарилась тишина, время от времени ее нарушали рыдания Гвен. Я не знала, что делать, поэтому просто пялилась на конверт в руках, желая разорвать его на тысячу клочков и одновременно тщательно изучить каждое написанное в нем слово.

Я провела рукой по беспорядочно нацарапанному «Эймс».

Внезапно рыдания Гвен прекратились, и она резко выпрямилась.

— Ты ведь останешься здесь на некоторое время, да? — бросила она ему, вытирая слезы.

Келтан слегка усмехнулся.

— Да, Джи, я забронировал номер в городском отеле. Я проведу здесь несколько дней, а потом отправлюсь в Лос-Анджелес на разведку.

Гвен оживилась.

— Разведку? — переспросила она.

— Да, мы с несколькими приятелями открываем там охранный бизнес.

Гвен на мгновение замерла.

— Хочешь сказать, ты уволился из армии? — тихо спросила она.

Келтан медленно кивнул.

— Служба в прошлом. Это один из пунктов, которые мы с Йеном планировали... раньше. Уволиться и открыть свой бизнес подальше от всяких гребаных пустынь, — сказал он.

Гвен просияла.

— Как же чертовски круто! Ты можешь приезжать и навещать меня, а Белла может попросить своего дядю Келтана убедиться, что у нее нет американского акцента, — взволнованно пробормотала она.

— По-другому и не будет.

— И ты не остановишься в гребаном отеле, — продолжила она, нахмурившись.

— Конечно, нет, он останется здесь, — вмешалась я, и они оба посмотрели на меня.

— Я бы не хотел тебя беспокоить, — возразил Келтан, — Отель меня вполне устраивает.

Я улыбнулась ему.

— Ты меня не беспокоишь. Здесь полно места, и в противном случае Гвен будет настаивать, чтобы ты остался у нее. Поверь мне, ты не захочешь делить дом с орущим ребенком и сердитым байкером, — поддразнила я, когда Гвен одарила меня хмурым взглядом.

Келтан посмотрел на Гвен, которая подняла бровь. Он покачал головой.

— Пойду, заберу свои пожитки, — побеждено пробормотал он. Гвен набросилась на меня, как только за Келтаном закрылась входная дверь.

— Эймс, ты уверена, что не возражаешь, если он останется? — спросила она, выглядя обеспокоенной.

Я отмахнулась от нее.

— Конечно, нет. Он — твоя семья, и я не могу допустить, чтобы он слушал, как вы с Кейдом занимаетесь безумным животным сексом.

Щеки Гвен вспыхнули. Как она могла родить ребенка и все еще краснеть из-за темы секса?

— Все в порядке, он кажется хорошим парнем. Только пообещай, что он не убьет меня во сне, — пошутила я.

— Кто собирается убить тебя во сне? — рявкнул Брок.

Я подскочила.

— Черт, нужно купить тебе колокольчик или что-то в этом роде. Для огромного гребаного байкера ты слишком неслышно передвигаешься, — пробурчала я.

Брок нахмурился.

— Она говорит о Келтане — он останется здесь, пока будет в городе, — вызвалась Гвен. — Он хотел остановиться в отеле. Можешь себе представить?

Брок мгновение пристально смотрел на нее, потом уставился на меня.

— Да, я могу себе это представить, — пробормотал он.

Ой-ой.

Гвен прочла атмосферу.

— Знаешь, что, мы тоже останемся здесь. У меня есть переносная кроватка Беллы, я могу поставить ее в своей прежней комнате, и мне хочется провести с Келтаном как можно больше времени, — быстро сказала она.

Я нахмурилась.

— Слишком много хлопот.

Гвен нахмурилась в ответ.

— Вовсе нет. К тому же, сама я ничего делать не буду. Все сделает Кейд. — Она подмигнула мне. Ее взгляд опустился на письмо, которое она держала в руке, и выражение ее лица стало серьезным.

— Можешь присмотреть за Беллой несколько минут, Эймс? Мне нужно выйти во двор, — тихо сказала она.

Брок шагнул вперед, прежде чем я успела встать.

— Я возьму ее Гвен, — сказал он, беря малышку в свои огромные руки.

Гвен слегка улыбнулась ему, затем подошла ко мне и сжала мою руку. Я слабо улыбнулась ей, прежде чем она вышла из комнаты.

Я взглянула на Брока, тот не сводил глаз с Беллы. Я испытала легкую боль, увидев его в жилете, покрытого татуировками, выглядящего чертовски угрожающе, и бросающего нежный взгляд на мою племянницу. Я проигнорировала тот факт, что боль исходила из моего пустого чрева. Сейчас не время желать детишек-байкеров от Брока.

К тому же, чтобы забеременеть, нужно заниматься сексом.

— Ты добровольно вызвалась, чтобы чертов незнакомец остался с тобой в доме наедине, Искорка? — тихо спросил Брок.

Я сжала письмо в руках.

— Он не незнакомец, черт возьми, а друг детства Гвен. Я же не просила Теда Банди устроить вечеринку с ночевкой, — возразила я.

— Господи, Эми. — Он покачал головой.

— Что, Брок? Хочешь что-то сказать? — подначивала я, провоцируя его поднять тему, вокруг которой мы ходили всю прошлую неделю.

Он уставился на меня сверкающими глазами.

Прежде чем он успел открыть рот, в дверь ворвался Кейд. Я даже не слышала его байка. Черт, эти парни ходили в школу невидимок или что?

Он заметил Беллу в объятиях Брока и кивнул.

— Не возражаешь побыть с ней еще немного, брат? — резко спросил он.

Брок кивнул.

— Где она? — потребовал он, его голос был полон беспокойства.

— На заднем дворе, — сказал ему Брок.

Кейд кивнул, быстро взглянул на дочь, а затем отправился на поиски жены.

— Ты ему позвонил? — спросила я после того, как мы немного пробыли в тишине.

Брок кивнул.

— Подумал, что он оторвет мне яйца, если узнает, что его старушка проходит через это дерьмо, а я не сказал ему сразу.

Я резко рассмеялась.

— Да, примерно так все и было бы.

Его взгляд смягчился.

— Искорка, ты в порядке?

Я встретилась с ним взглядом, заметила в нем нежное беспокойство, любовь. Я не могла этого видеть. Не могла терпеть его сочувствия, понимания моего горя.

Я быстро встала.

— Мне нужно уйти, — заявила я, хватая ключи с кофейного столика.

Лицо Брока стало суровым.

— Какого хрена? Ты никуда не пойдешь. — Он шагнул вперед, но из-за ребенка на руках не мог справиться со мной.

Я отшатнулась от него и бросилась к двери.

— Мне просто нужно уйти, ладно? Подышать свежим воздухом. Скажи Гвен, чтобы позвонила, если я ей понадоблюсь, — выпалила я, повернулась и почти выбежала за дверь.

Я начала задыхаться через пять минут после того, как вышла из дома. После десяти слезы затуманили зрение. Каким-то образом я добралась до смотровой площадки за городом. В этом месте резкий обрыв удерживал океан с одной стороны и Амбер с другой. Заглушив мотор, я вздохнула с облегчением, когда поняла, что нахожусь далеко. Над всем этим.

Письмо лежало на пассажирском сиденье и смотрело на меня. Да, я знала, что у неодушевленных предметов нет глаз, но это не означало, что я не могла чувствовать его пристального взгляда. Из-за того, что весь воздух в машине исчез, я едва дышала.

Не знаю, как долго я смотрела на него. Минуты, часы, секунды.

«Глубокий вдох, Эми, ты можешь это сделать».

Дрожащими руками я дотронулась до него и медленно вытянула бумагу из грязного, помятого конверта.

Эймс,

Я собирался начать со вступления «если ты читаешь это, значит, я мертв». Дерьмовое клише, но как еще можно начать такое письмо? Бл*ть. Очень надеюсь, что ты его не читаешь. Я молюсь, чтобы однажды, когда я вернусь с задания и окажусь с тобой в постели, мы вместе сожжем эту сволочь. Но, как говорится, самые лучшие планы...

Так что, если ты это читаешь, прости, детка. Я чертовски сожалею, что бросил тебя. Поверь мне, должно было произойти что-то грандиозное и плохое, чтобы оторвать меня от перспективы быть вместе.

Вместе с тобой.

Я бы боролся до последнего вздоха против жнеца. Знай это. На последнем вздохе, в последние мгновения на этой земле я бы видел твое лицо. Твою улыбку, твои волосы, то, как ты выглядишь после моего поцелуя. В моих ушах звучал бы твой смех, звук, который ты издаешь, когда расстроена, твое первое признание в любви ко мне. Скажу честно, я бы не умер счастливым. Я бы злился до чертиков. Но у меня были бы эти воспоминания о тебе, чтобы пройти через все немного легче.

Прости, что не уволился, когда ты меня об этом просила. Прости, милая, что причинил тебе боль. Единственное, о чем я жалею в этом мире, — что не выбрался из этого места раньше. Что не сделал этого, когда ты любила меня. Только меня. Когда ты смотрела на меня так, что заставляла чувствовать себя ростом в десять футов и самым счастливым сукиным сыном на этой планете. Но я этого не сделал. Это моя вина. Я в ответе за боль, которую причинил тебе.

И то, что ты влюбилась в другого, — тоже моя вина. Черт, такое охрененно трудно писать. Но это нужно сказать. Потому что я тебя знаю. Я знаю, что ты сидишь там, чувствуя себя чертовски виноватой за то, что впустила другого в сердце, за то, что полюбила его, даже сейчас, когда меня нет, а все ожидают, что ты будешь оплакивать меня всю жизнь. Говорю тебе сейчас, прекрати это дерьмо. Если я умру, не смей, бл*ть, упускать свой шанс на счастье из-за того дерьма, что крутится в твоей хорошенькой головке. Если это так, то будь уверена, на Небесах я в ярости на тебя за это.

Мысль о том, что ты с другим мужчиной, вызывает у меня желание пробить стену из шлакобетона. Мысль о том, что ты несчастна, вызывает у меня желание вырвать собственное сердце. Несмотря ни на что, я хочу, чтобы ты была счастлива. Я молю Бога, чтобы он помог мне вернуть тебя, когда я приду домой. Надеюсь, ты посмотришь на меня тем взглядом, будто я десяти футов ростом. Но если этого не произойдет, если ты любишь того парня больше, если он тот, кого ты хочешь, я не буду стоять у тебя на пути. Я буду бороться за тебя, детка. До самого конца. Но я также достаточно мужчина, чтобы признать, что проиграл.

Потому что, в конце концов, это и есть любовь... любить кого-то настолько, чтобы отпустить его.

Так что, детка, если ты это читаешь, отпусти меня. Не позволяй дерьму мешать тебе. Будь счастлива.

Знай, я любил тебя до последнего вдоха.

Всегда и навсегда, детка.

Не знаю, сколько раз я это перечитывала. Я читала, пока не стало слишком темно, чтобы разглядеть буквы на листке. Пока от слез не потекли чернила.

К черту! К черту его! К черту его за то, что он заговорил со мной из гребаной могилы. К черту его за то, что он разорвал каждую заживающую рану.

К черту.

Он знал. Знал, что я любила Брока. Знал, что есть шанс, что он не вернется ко мне, и все равно написал это. Мои руки тряслись, и меня чуть не стошнило. Что мне теперь делать? Я не могла броситься в объятия другого мужчины после того, как прочитала слова этого мужчины, говорящего мне, что он любил меня до последнего вздоха, независимо от того, что написано в его гребаном письме.

Меня отвлек яркий свет. Я поняла, что это мой телефон. Я взяла его, чтобы увидеть миллион пропущенных звонков.

На экране светилось имя Гвен.

— Привет, — ответила я дрожащим, хриплым голосом.

— Эми! Слава гребаному Господу, — завопила она. — Да, парни, она ответила. Отзовите поисковую группу, — услышала я, как она сказала кому-то на заднем плане.

Я невесело рассмеялась.

— Очень смешно, Гвенни.

— Я не шучу, детка, Брок всерьез собирался объявить в Амбере тревогу. Никогда не видела, чтобы его лицо так краснело, — пробормотала она.

Мой желудок резко сжался, а потом я разозлилась.

— Он видел, как я уходила. Не похоже, что меня запихнули в фургон, — резко сказала я.

Гвен вздохнула.

— Да, но ты же знаешь, какими могут быть эти парни. Я удивлена, что он не имплантировал маячок тебе в руку или что-то в этом роде. Я почти уверена, что Кейд сделал это со мной. Либо так, либо он экстрасенс. Засранец всегда появляется, когда я в нем больше всего нуждаюсь, — пошутила она.

— Да, вы с ним, наверное, запечатлены или еще какое дерьмо, — серьезно сказала я. — Иногда он смотрит на тебя не как человек.

Гвен хихикнула.

— Ты в порядке, детка? — спросила она, ее голос стал серьезным.

Я икнула.

— Да. А ты?

Она сделала паузу.

— Не совсем, но в то же время в порядке.

Я кивнула. Потом поняла, что она не видит моего кивка.

— Где ты? — продолжила она, будто услышала мой кивок.

— Смотровая площадка над городом, — тихо ответила я, глядя на огни своего дома.

— Хочешь составлю тебе компанию?

— Да, пожалуйста.

— Приеду через десять минут.

***

Десять минут спустя рядом со мной остановились фары. Я выскочила из машины в тот же момент, что и Гвен. Она притянула меня в объятия, и мы обе замерли так на мгновение. Я не плакала, мои слезные протоки превратились в пустыню. Я просто позволила лучшей подруге взять от меня немного силы, пока я брала часть ее.

Мы молча отстранились, и Гвен крепко сжала мою руку. Мы стояли так некоторое время, глядя на огни внизу, говоря все и ничего.

— Хочешь напиться? — спросила она.

— А когда не хотела, — ответила я дрожащим голосом.

— Хорошо, — заявила она. — Веришь или нет, но Келтан смешивает потрясную «маргариту». Она свалит тебя с ног.

— Разве тебе можно пить, у тебя от этого не свернется молоко или еще что?

Почти уверена, она закатила глаза, но я не могла видеть ее в темноте.

Я последовала за Гвен обратно домой, страшась того приема, который мне там окажут. Я ненавидела то, как остро отреагировал Брок из-за моего ухода. Мне просто требовалась минутка.

Неужели мне нельзя на минутку остаться одной?

Очевидно, нет, учитывая, что когда я подъехала, он стоял, прислонившись к своему байку и скрестив руки на груди.

— Гадство, — пробормотал я, выходя из машины.

— Пойду, э-э, охлажу бокалы, — промямлила Гвен, указывая на дом и убегая.

Я медленно подошла к Броку, который наблюдал за моим приближением, но не двигался.

— Привет, — прошептала я.

Он помолчал, потом тихо повторил:

— Привет? С этого ты начинаешь после того, как исчезла на три гребаных часа? Привет? — взорвался он, оттолкнувшись от мотоцикла.

— Откуда мне было знать, что ты устроишь драму и будешь вести себя так, будто я ушла навсегда? — рявкнула я на него.

— Откуда мне было знать, что ты этого не сделаешь? — крикнул он, вцепившись себе в волосы. — В прошлый раз, когда ты сбежала, тебя не было целый гребаный месяц, в конце которого я спас тебя от убийцы. А потом ты чуть не истекла кровью прямо у меня на глазах! — проревел он.

— Я бы не поступила так снова, — тихо возразила я.

— Да, детка, правда? А что, если бы тебе не предоставили выбора? Что, если бы Девон воспользовался твоей маленькой поездкой и всадил тебе пулю в череп? Какого хрена, по-твоему, я бы тогда делал?

— Ничего не произошло! — заорала я на него.

— Но, мать твою, могло бы! — прорычал он в ответ.

На мгновение воцарилась тишина.

— Мне просто нужна была минутка, — тихо сказала я.

Он вздохнул и прижался лбом к моему лбу. Я погрузилась в его прикосновения, нуждаясь в них, страстно их желая.

— Тебе нужна минутка. Ты ее получишь. Вероятно, мне тоже нужна минутка, — пробормотал он.

Мой желудок сжался.

— Я дам тебе немного времени, детка. Дам тебе собраться с мыслями.

Он крепко поцеловал меня, а затем отошел. Моргнув, я смотрела, как он садится на байк и уезжает.

***

— Спасибо, что позволила мне остаться, Эми, — поблагодарил Келтан, обнимая меня.

— С твоим рецептом «маргариты» тебе всегда здесь рады, — сказала я ему, как только он отстранился.

Он улыбнулся.

— Понимаю, почему он так сильно любил тебя. Ты идеально ему подходишь, — тихо сказал он.

Я сглотнула, не зная, что ответить. К счастью, он, похоже, не ожидал от меня ничего, потому что подошел к Гвен, чтобы попрощаться.

Прошло два дня с момента его приезда, и с тех пор я не видела Брока. Гвен сказала, что, по словам Кейда, он в пробеге. Я не была точно уверена, что значит «пробег», но знала, что в городе его не было. Я безумно по нему скучала, и ужасно хотела ему позвонить. Но не знала, что сказать. Он тоже мне не звонил.

Я была в ужасе, считая, что он покончил со мной навсегда. Покончил с вконец облажавшейся подружкой, которая могла поблагодарить своих родителей и мертвую первую любовь за нежелание бросаться во что-либо, что угрожало ее сердцу.

К счастью, Келтан стал отвлекающим фактором. Он был веселым парнем, беззаботным и легким в общении. Походил на новозеландскую версию Лаки. Он легко поладил с парнями, придя вчера на вечеринку в клуб. Я не упустила из виду, как весь вечер его глаза следили за Люси, и того, что я видела их вместе в темном углу. Мне срочно нужны подробности.

Гвен и Кейд остались с нами, не для того, чтобы я могла избежать гнева Брока за то, что в моем доме жил мужчина, а потому, что Гвен искренне хотела проводить как можно больше времени со своим другом. Я могла бы сказать, что она любила его как брата и безумно скучала по нему.

Так что я не тратила все свое время на мысли о Броке. Только около девяноста восьми процентов.

После того, как мы помахали Келтану на прощание, Гвен с Кейдом умчались, оставив меня одну, без сомнения, они намеревались заняться безумным животным сексом.

Я убиралась на кухне, когда грохот «Харлея» заставил меня замереть. Я не пошевелилась, когда входная дверь открылась и закрылась, и до меня донесся топот мотоциклетных ботинок.

В дверях появился Брок. Я окинула его взглядом. Он был одет в джинсы и белую футболку с жилетом сверху. Волосы собраны на макушке в беспорядочный пучок, а на лице виднелась двухдневная щетина. Его пристальный взгляд прожигал меня насквозь.

— Вернулся, — тихо сказала я.

— Да.

Все, что я хотела сделать, это пробежать через комнату и прыгнуть в его объятия, но не могла. Атмосфера была странной. Я была в ужасе, что он пришел, наконец, порвать со мной.

И не винила его за это.

Но от этой мысли колени с трудом выдерживали мой вес.

— Зачем уезжал? — спросила я, ненавидя, как жалко звучал мой голос.

Он остался стоять, прислонившись к двери.

— Ты сказала, что тебе нужна минутка, — сказал он мне категорично.

К счастью, жалкая, влюбленная Эми быстро превратилась в разъяренную, раздраженную Эми.

— Да, минутка! Не два гребаных дня, — выпалила я, повысив голос. — Мне нужна была секунда, чтобы перевести дух, чтобы переварить все дерьмо, которое на меня вывалили.

— Да, ну а мне, чтобы переварить, может, понадобилось два гребаных дня, — выпалил Брок.

— Два дня, чтобы вые*ать меня из своей головы? — прошипела я.

Бровь Брока приподнялась, его лицо потемнело.

— Ты действительно думаешь, что этим я и занимался? Трахал шлюх? — зарычал он.

Я вскинула руки вверх.

— Откуда мне знать? Ты сбежал!

— Да, потому что не знал, как вписываюсь в отношения лучшего друга твоего покойного бывшего и его сестры, — выпалил он в ответ.

Я вздрогнула.

— Это несправедливо.

Брок провел рукой по волосам, сдергивая с них резинку.

— Да, я знаю, что это чертовски несправедливо. Я чувствую себя ублюдком из-за того, что ревную к нему, к его гребаному письму. Но я не могу этого сделать. Не могу провести остаток гребаной жизни, соревнуясь с мертвецом! — взревел он.

И вот тут я не выдержала.

— Тебе и не нужно! — заорала я, наклоняясь к нему. — Тебе не нужно соревноваться, потому что конкуренции нет!

Мои руки были сжаты в кулаки по бокам, и я изо всех сил сдерживалась, чтобы не ударить его в грудь.

— Это ты! Это всегда был ты. В тот момент, когда ты разозлил меня, в тот момент, когда не побоялся назвать меня сукой и не вознес на пьедестал, ты победил. Он любил меня, и я любила его. Но сравнивать его с тобой — все равно что сравнивать каплю дождя с ливнем. Ты поглощаешь меня. И я не знаю, как с этим справиться. Все ожидали, что я буду погублена навсегда, потому что любовь всей моей жизни мертв и похоронен.

Я выдержала паузу, чтобы перевести дух.

— Но я была несчастна, потому что любовь всей моей жизни все это время был передо мной, дышащий и живой. — Мой голос затих. — И я чувствую себя виноватой. Меня тошнит от этого. Потому что я знаю: я была для него. Но он был не для меня. Я собиралась ему это сказать. В тот день, когда я узнала, что он погиб, я собиралась ему это сказать.

Я встретилась взглядом с Броком, в моих глазах стояли слезы.

— Я собиралась сказать ему, что не могла любить его достаточно, что я не любила его достаточно. Не так, как люблю тебя.

Наступила тишина. Я тяжело дышала, по щеке катилась единственная слезинка.

Лицо Брока было бесстрастным. Я не знала, что делать, что говорить. Я бы не удивилась, если бы он вытер об меня ноги. Я е*ала ему мозги почти два года.

Я это заслужила.

Внезапно он пошевелился. Оттолкнулся от дверного косяка и прижался губами к моим губам. Его руки были в моих волосах, грубые и отчаянные. Поцелуй был жестким, Брок не брал пленных, он развернул меня и прижал к стене. Его рука переместилась, обхватывая мою грудь.

— Брок, — почти простонала я.

— Заткнись нах*й, — прорычал он, ущипнув меня за сосок.

Я вскрикнула от удовольствия.

— Никогда больше ты не позволишь какому-то е*анутому дерьму в своей голове держать меня подальше от того, что принадлежит мне, — прорычал он, запустив руку в мои трусики.

Я сдержала крик, когда его палец вошел в меня, наполняя тело наслаждением.

Он сильно укусил меня в шею.

— Знаешь, сколько раз я дрочил, думая о тебе, чертовски злясь на тебя, но в то же время отчаянно нуждаясь в твоей пи*де? — пробормотал он, все еще терзая мою шею.

Его палец внутри меня остановился, и наши глаза встретились.

— Знаешь, как я злился, что все это время не мог заявить на тебя права из-за этого дерьма? — рявкнул он.

Я уставилась на него в ответ, не в силах справиться с собственными эмоциями. Слова звучали жестоко, но рука на моей киске ласково двигалась кругами.

Его лицо приблизилось к моему.

— Знаешь, что я люблю тебя еще больше из-за твоей чертовой преданности лучшей подруге, потому что ты пожертвовала бы своим счастьем ради нее? — Он сделал паузу. — Даже если причина была херовой.

Он покачал головой, прежде чем снова поцеловать меня, на этот раз мягко и нежно. Его рука снова начала двигаться у меня между ног.

— Такая тугая, детка, такая бархатистая. Даже когда ты становишься колючей и дерзкой снаружи, я знаю, что моя девочка всегда нежная внутри, — прошептал он мне на ухо, целуя мочку уха.

Я чувствовала, как нарастает оргазм, угрожая захлестнуть меня.

— Каждую ночь до конца своей жизни я буду проводить в этой киске, в моей киске. Ты слышишь, детка? — прорычал он мне на ухо, трахая меня пальцем.

— Да, — пробормотала я, едва сумев выдавить из себя один слог.

Его палец остановился, и я резко открыла глаза. Голубые глаза впились в меня. На этот раз они опалили мою гребаную душу.

— Скажи это, Эми, — потребовал он.

— Что сказать?

— Скажи, что эта киска моя, ты моя. Что ты моя гребаная старушка, — хрипло приказал он.

— Моя киска твоя, я твоя, — выдохнула я, когда его пальцы медленно задвигались.

— Моя кто?

— Твоя старушка, — продолжила я, когда он потер мой клитор.

— Охеренно верно.

Его руки снова двинулись, приближая меня к краю, прежде чем остановились. Не успела я возразить, как Брок сорвал с меня трусики и расстегнул свой ремень, погружаясь в меня, наполняя. Я вскрикнула в экстазе.

— Чертовски люблю тебя, Эми, — проворчал он, входя в меня, его большая ладонь обхватила мою ключицу, другая впилась в мою задницу.

— Я люблю тебя, — простонала я в ответ как раз перед тем, как меня пронзил оргазм.

И вот они.

Три слова, которых я так боялась.

Три слова, вкуса слаще которых я никогда не испытывала.

Глава 13

Следующим утром я чувствовала себя нехарактерно домашней, возможно, это было связано с тем, что меня основательно оттрахали как прошлой ночью, так и ранним утром.

После того, как все грязные секреты, касающиеся Йена, вышли наружу, я почувствовала себя на сто фунтов легче, что, возможно, и стало причиной того, что я обнаружила, что сдуваю волосы с лица и хмурюсь, глядя на подгоревшее месиво, которое должно было стать моим первым в жизни блинчиком. Я взглянула на сковородку, затем на картинку на айпаде.

— Зараза, — пробормотала я.

Я оставила Брока спать наверху, и на этот раз он не проснулся. Я задавалась вопросом, будет ли он продолжать спать достаточно долго, чтобы я успела сбегать в кафе за завтраком и притвориться, что его приготовила я.

Руки, обхватившие меня за талию, заставили меня подпрыгнуть.

— Доброе утро, детка. — Моей щеки коснулась щетина, и я вздрогнула от восхищения, расслаблено откидываясь на грудь Брока.

— Ты не должен был просыпаться. Мне надо приготовить тебе завтрак.

— Ну, когда я проснулся от запаха дыма, то подумал, что мне лучше спуститься и узнать в чем дело. Нужен огнетушитель? — сухо спросил он.

— Первый блин — всегда катастрофа, — запротестовала я, пытаясь дотянуться до кувшина с тестом среди учиненного мною беспорядка.

— Кажется, это больше, чем катастрофа, и я боюсь за твою безопасность, если ты попытаешься повторить снова. К тому же, я боюсь за свой желудок, если мне придется это съесть, — серьезно сказал он.

Нахмурившись, я повернулась к нему.

— Я просто хотела сделать тебе приятно, а теперь ты ведешь себя как козел. Меня так и подмывает запихнуть блин тебе в глотку, — огрызнулась я, пытаясь сохранить хмурый вид, глядя на ухмылку на привлекательном лице.

Он нежно поцеловал меня в макушку.

— Я ценю твои усилия, детка. Но как насчет того, чтобы я пригласил тебя на завтрак, и мы могли бы спасти и дом, и наши желудки?

Я на мгновение прикусила губу, размышляя о том, какой катастрофой обернулась бы моя попытка спасти испорченный завтрак.

— Ладно, — уступила я. — Если пообещаешь не трепаться о том, какой я ужасный повар.

Брок обнял меня и крепко сжал.

— Твой секрет со мной в безопасности, Искорка, хотя как тебе удавалось прокормить себя все эти годы?

— Ну, в основном салатами и здоровой дрянью, которая не требует большого количества открытого огня, и при каждой удобной возможности я ем вне дома, — призналась я, надеясь, что его не оттолкнет отсутствие домашнего уюта.

Подождите-ка. Откуда это взялось? С каких пор меня волнует, одобряет или нет мужчина мою неспособность выполнять домашние обязанности?

Брок прервал мое волнение, выглядя сердитым, но не по той причине, о которой я думала.

— Мы исправим это дерьмо, — прорычал он.

— Как? Будешь давать мне уроки кулинарии, Джейми Оливер?

Глаза Брока сузились.

— Нет, мне насрать, что ты не можешь сварить яйцо. Я не против готовки, и не против отвести свою леди куда-нибудь и показаться с ней на людях. Что меня действительно волнует, так это твоя чушь по поводу кроличьей еды.

Я выпучила на него глаза, слегка откинувшись назад в его объятиях, чтобы встретиться с ним взглядом.

— О чем ты говоришь?

— Ты ограничиваешь себя в еде, потому что считаешь, что тебе нужно оставаться в нулевом размере. Этому не бывать. Ты красивая, но чертовски тощая. У тебя потрясающие сиськи, но в остальном тебе нужно нарастить немного мяса на костях.

Я открыла рот, чтобы озвучить мириады проблем, возникших у меня с этим заявлением.

— И не выплескивай на меня свою херню. Я бы взял тебя, какой бы ты ни была, на десять фунтов легче или на сто фунтов тяжелее, лишь бы ты была счастлива. Ты не можешь сказать мне, что счастлива, живя, бл*ть, ради достижения какой-то хреновой цели.

Я поджала губы. Постоянная диета была частью меня с тех пор, как я себя помнила. Я бы не сказала, что страдаю расстройством пищевого поведения, но когда у вас одержимая лишним весом мамаша, чей скептический взгляд замечал малейшую прибавку в весе, добавьте к этому ее любовь к моде, — это заставит вас оставаться худой.

Для меня стало второй натурой ограничивать себя в еде, хотя время от времени я с завистью наблюдала за людьми, поглощающими шоколадные батончики или французские тосты. Но я не хотела, чтобы это изменение было увековечено в угоду мужчине.

— Ты не можешь указывать мне, что есть, — огрызнулась я.

Брок посмотрел на меня.

— Я не указываю тебе, что есть. Ешь, мать твою, что хочешь. В том-то и дело. Наслаждайся жизнью, детка.

Я не хотела вступать в спор так скоро после примирения, поэтому просто закатила глаза.

— Забудь. Пойду, переоденусь к завтраку.

Я попыталась высвободиться из его объятий, но его руки сжались сильнее.

— Что? Хочешь, чтобы я пошла в этом? — Я указала на короткую ночнушку, которая была на мне.

Голодный взгляд Брока скользнул по моему скудно одетому телу.

— Нет, черт возьми, я хотел бы выразить свою признательность за эту ночнушку.

Его руки скользнули по моим бокам, притягивая вплотную к нему, и крепко стиснули мою задницу.

— Я также хотел бы поцелуем пожелать моей леди доброго утра, — тихо сказал он, скользя глазами по моему лицу.

Его губы накрыли мои, и поцелуй стал диким, будто мы не занимались сексом три раза за последние сутки. Меня прижали спиной к кухонной стойке, на которой повсюду валялись миски и лопатки. Мне было плевать.

Брок обхватил мои бедра, поднимая меня на столешницу. Я застонала, когда его твердая длина прижалась ко мне в идеальном месте. Я отчаянно потянула его за боксеры, освобождая и крепко сжимая. Брок задрал мою ночнушку, под которой я была без трусиков. И я нетерпеливо направила его внутрь себя.

Он погрузился в меня. Жестко.

Я вскрикнула и чуть не кончила прямо тут же.

— Детка, с тобой так чертовски хорошо, ты как бархат, — пробормотал он мне на ухо, надежно удерживая меня руками, пока входил в меня.

— Сильнее, — это все, что мне удалось произнести.

Брок подчинился, и я провела руками по его обнаженной спине, наслаждаясь резким шипением, которое он издавал. Сильная рука впилась мне в бедро. Я держалась за него изо всех сил, когда он врезался в меня под звон бьющейся посуды.

Его рука легла мне на шею и крепко сжала, пока он не сводил с меня глаз. Мы уставились друг на друга, без слов, пока он выколачивал из меня дух.

Оргазм нахлынул внезапно, и я вскрикнула, почувствовав, как Брок опустошил себя внутри меня. Он прижался лбом к моему лбу; мы оба тяжело дышали.

— Это то, что я называю поцелуем с добрым утром, — прошептала я.

Брок слегка усмехнулся, и вибрация заставила меня дернуться, так как он все еще был во мне. Затем его пристальный взгляд прошелся по моему телу, нас обоих покрывал слой муки.

Внезапно Брок, все еще оставаясь во мне, сдернул меня со столешницы. Я взвизгнула.

— Нам нужен душ, — прорычал он.

***

После очень продолжительного и приятного душа я стояла в гардеробной, обдумывая наряд на день. Я должна быть в магазине около двенадцати. Сейчас было только девять, так что у нас оставалось достаточно времени для свидания за завтраком. Я вскинула голову вверх от изучения рядов туфель (я начинала создавать образ снизу вверх, считая обувь самой важной).

Свидание.

Мы с Броком страдали херней месяцами: сходились и расходились. Мы ссорились, мирились, засыпали вместе, просыпались вместе, но не ходили ни на одно свидание. Я была слишком занята попытками сохранить эмоциональную дистанцию, чтобы даже думать о свидании. Мы даже толком не ужинали вместе. Как я могла влюбиться в мужчину, если даже не знала, любит ли он грибы?

— Хочу кое-что обсудить с тобой, детка, — проник в мои мысли голос Брока.

Я резко обернулась и увидела, что он прислонился к двери гардеробной. Он делал это хорошо. Прислонялся, я имею в виду.

— Ты любишь грибы? — выпалила я.

Он нахмурил брови.

— Что?

— Грибы, — нетерпеливо повторил я, — они тебе нравятся?

Он секунду смотрел на меня, прежде чем ответить.

— Не особенно.

— Хорошо, — кивнула я. — Я тоже, они меня бесят. Что ты ешь на завтрак? Ты любитель тостов и желе или предпочитаешь яичницу с беконом? Или ты вообще отказываешься от завтрака и просто закидываешься кофе? И раз речь зашла об этом, как ты пьешь кофе? — выстреливала я в него вопросы, расхаживая взад и вперед.

Как наши отношения могли быть такими поверхностными и такими глубокими одновременно? Я знала. Из-за меня. Я и моя е*анутость держали Брока на расстоянии вытянутой руки, а потом и того дальше.

Брок шагнул вперед, положив руки мне на плечи.

— Сделай вдох, Искорка, и скажи, к чему все эти вопросы, — легко сказал он.

Я сделала глубокий вдох.

— Мы едва знаем друг друга! У нас не было ни одного свидания, и я даже не знаю, какой у тебя любимый цвет. Пожалуйста, не говори, что черный. Это нелепо и технически даже не считается цветом, — пробормотала я.

Палец Брока коснулся моих губ, заставляя замолчать.

— Мы знаем друг друга, Искорка. Я знаю звук, который ты издаешь, когда кончаешь у моего рта. Знаю, что ты из дерьмовой семьи, но все равно умудряешься обладать чувством юмора и быть хорошим человеком. Я знаю, что ты готова на все ради лучшей подруги.

Он обхватил мое лицо ладонями.

— Я знаю, когда ты сталкиваешься с ситуациями, которые заставили бы взрослых мужиков обделаться, ты умничаешь и не выказываешь страха. Я знаю тебя, детка. Во всяком случае, важные вещи. Те, из-за которых хочу тебя. — Он сделал паузу. — Я также знаю, что ты водишь, как психованная, почти никогда не останавливаешься на пешеходных переходах, и тебе не нравятся дети, кроме Беллы.

Я уставилась ему в глаза, позволяя всей этой информации впитаться, стараясь не шмыгать носом, как размазня.

— И к твоему сведению, мой любимый цвет — красный, — сказал он, играя с прядями моих волос. — Теперь я могу кое-что обсудить с тобой?

Я кивнула, все еще не находя слов.

— Так как сегодня воскресенье и гараж закрыт, я не работаю. К тому же, дела в клубе идут спокойно, так что я подумал, что после завтрака мы могли бы прокатиться.

— Куда? — спросила я, обретя дар речи и испытывая волнение от перспективы прокатиться с Броком.

Вау, я стала новой и улучшенной версией Эми. Обычно я бы ворчала по поводу растрепанных ветром волос или ограниченных вариантов одежды.

— Куда угодно, по побережью. Остановимся где-нибудь пообедать, просто покатаемся.

— Звучит потрясающе, — согласилась я, приходя в восторг от перспективы провести целый день с Броком. Затем мой разум заговорил за меня. — Но я не могу, — выпалила я, наблюдая, как его глаза слегка посуровели. — Мне нужно к двенадцати в магазин, — объяснила я, не желая, чтобы он подумал, что это потому, что я не хотела.

Он расслабился.

— Детка, ты — владелица. Уверен, ты можешь взять отгул на вторую половину дня.

Я слегка ощетинилась.

— Да, но в последнее время я была дерьмовой владелицей. Свалила на шесть недель и оставила Гвен и Рози разбираться со всем. Мне нужно многое наверстать.

— Тебя неделю держали в плену, так что сомневаюсь, что они обидятся. К тому же, ты работала всю эту неделю, когда должна была, бл*ть, отдыхать. Отдохни денек, детка.

Я задумалась. В последнее время было относительно тихо, и мы наняли пару новых девушек в помощь Рози и Лили. Сегодня мне нужно было сделать только кое-какие дела в офисе, а их можно и отложить.

— Хорошо, — согласилась я, и Брок улыбнулся.

На мгновение я уставилась на него. Не то чтобы Брок редко улыбался. Он не был похож на Булла или Кейда. Он улыбался мне, даже смеялся надо мной большую часть времени. Но никогда не дарил мне такой ласковой, нежной улыбки, как сейчас. Я чуть не растеклась лужицей у его ног.

Он легонько шлепнул меня по заднице.

— Тогда одевайся, детка. — Он крепко поцеловал меня, а затем неспешно подошел к шезлонгу посредине гардеробной и уселся на него.

Я проследила за ним взглядом.

— Что ты делаешь?

— Жду, пока ты оденешься.

Я нахмурилась, уже передумав растекаться лужицей.

— Ты не можешь сидеть здесь и смотреть, как я одеваюсь — ты будешь отвлекать меня. Иди и займись какими-нибудь мужскими делами. — Я махнула рукой в сторону двери.

— Насколько сосредоточенной тебе нужно быть, чтобы одеться, Искорка? Кроме того, для меня возможность наблюдать, как моя женщина одевается, — «мужское дело», так как в процессе я могу на нее пялиться, — сказал он с игривым блеском в глазах.

Я стояла на своем.

— Ты видел мои наряды? Они требуют тщательной концентрации. Я — не парень, который может просто напялить джинсы и футболку и выглядеть как байкерская версия греческого бога. Это требует усилий. К тому же, мне нужно найти подходящую одежду для мотоцикла, сомневаюсь, что кутюр подойдет.

Я взглянула на вешалки.

Брок широко ухмыльнулся.

— Греческий бог? — спросил он. Я сверкнула глазами, и он продолжил: — Я видел твои наряды, детка. И как бы сексуально ты ни выглядела в своих модных шмотках, меня больше интересует, что под ними. И я понятия не имею, что такое кутюр, но джинсов и футболки было бы достаточно для мотоцикла. На прогулке купим тебе кожаную куртку, — решил он.

— Я не ношу джинсы с футболкой, — сообщила я. — И у меня уже есть кожаная куртка.

Я вытащила коричневую байкерскую куртку Balenciaga, которая занимала особое место в моем сердце.

Брок не сказал ни слова. Просто поднял свои сексуальные, но осуждающие брови и скрестил руки на груди, откидываясь на спинку шезлонга. Я решила не обращать на него внимания и повернулась, чтобы найти подходящую одежду.

***

В итоге, я надела джинсы и футболку. Даже если джинсы стоили триста долларов, а футболка была дизайнерской. Детские шажки. Я даже нацепила ботиночки на плоской подошве. Конечно, они были прекрасны, в байкерском стиле, в них я заправила узкие джинсы, но для меня это все равно было переменой.

Позвонив Рози и сообщив, что я не приду, мы с Броком позавтракали французскими тостами, и на весь день отправились кататься. Ощущение того, что я сижу позади него на байке, мчащемся вдоль побережья, соперничало со всем остальным, что я испытывала.

Однако боль в заднице после часа езды была не из приятных. К тому же, из-за моей позы, бедра немного болели, но я не сказала об этом Броку.

Время от времени мы останавливались, бродили по маленьким городкам, через которые проезжали. Добывали экстракт, необходимый для моего существования, или, как его называли другие люди, — кофе. Наконец, мы остановились у маленькой хижины на пляже.

— Что это? — поинтересовалась я, глядя на здание из гофрированного железа, похожее на фургон с едой.

— Обед, — объявил Брок, убирая наши шлемы.

— Обед? — недоверчиво спросила я.

— Попробуй крабовые котлеты, прежде чем судить, Искорка. Они изменят твою жизнь. — Он схватил меня за руку и потащил к хижине.

— Скорее, они изменят мои кишечные бактерии, — пробормотала я.

Брок проигнорировал сарказм и увлек меня за собой, сделал заказ, заплатил, а затем протянул мне мою бумажную тарелку.

— Охренеть! — заявила я, проглотив первый кусок.

Брок лишь ухмыльнулся. Я уже начала привыкать к его задорной улыбке.

Мы сидели за столиком для пикника на пляже. Вокруг было всего несколько человек. Покой и красота.

Мы обедали в уютной тишине, наслаждались едой и успокаивающим шумом океана.

— Приятно, — заключила я, наблюдая за волнами.

— Ага, — тихо согласился Брок.

Я продолжала смотреть на волны, пока татуированная рука Брока играла с моей.

После потрясающего обеда Брок повез нас по заброшенной дороге и припарковал байк в тени дерева. Мы отдалились от океана и теперь находились на огромном поле, где не виднелось ни намека на цивилизацию. Я в замешательстве сняла шлем.

— Что мы... — начала я спрашивать, но Брок выхватил у меня шлем и бросил его на землю.

Не успела я опомниться, как Брок толкнул меня назад, так что я в полулежачем положении откинулась на сиденье мотоцикла.

— Что ты делаешь? — снова попыталась я. Эротический блеск в его глазах заставил меня замереть на месте, хотя я беспокоилась о том, что байк опрокинется.

— Помнишь, Искорка, я сказал, что трахну тебя на байке? — хрипло спросил он, вставая, чтобы стянуть с меня джинсы.

— З-здесь? — Я слегка заикалась, чувствуя себя чрезвычайно возбужденной, но также и чрезвычайно уязвимой.

Что, если милая молодая семья решит приехать на воскресный пикник под это самое дерево, и я оставлю душевные шрамы на всю жизнь какому-нибудь ребенку?

— Здесь только ты и я, детка. Думаешь, я бы позволил кому-то еще увидеть эту красивую киску? — пробормотал он, поднимая меня, как только снял с меня трусики.

Он развернул меня так, чтобы я оседлала его, моя обнаженная киска терлась о его твердую длину. Я слегка застонала, прежде чем Брок схватил меня за затылок и поцеловал. Я прильнула к нему.

— Что, если мотоцикл опрокинется? — спросила я, когда он на мгновение отпустил мой рот.

Брок бросил мрачный взгляд и принялась ласкать меня рукой между ног.

— Считаешь, я позволю тебе упасть?

Я медленно покачала головой, доверяя ему.

Его рука двигалась кругами, возбуждая, Брок ничего не говорил, не целовал, просто наблюдал за мной. У меня перехватило дыхание, сочетание его взгляда и такого интимного момента на открытом воздухе, заводило меня до безумия. Я двигалась в такт его движениям, переполняемая огнем от его прикосновений.

— Мне нужно, чтобы ты был во мне, — сказала я прерывисто.

Брок пристально посмотрел на меня, прежде чем освободиться от джинсов.

— Оседлай меня, детка, — хрипло скомандовал он, поднимая меня.

Жилы на шее Брока натянулись, когда он заполнил меня до самого основания. Я крепко обхватила его ногами, восстанавливая равновесие на мотоцикле. Как только я это сделала, начала двигаться, сначала медленно, потом быстрее, пока оргазм подкрадывался ко мне.

— Бл*ть, да, Искорка, — прорычал Брок, когда я схватил его за шею в неумолимой скачке.

Я вскрикнула в момент кульминации, откинув голову назад, рука Брока поддержала меня. Брок сильно толкнулся в меня, наполняя своим освобождением. Мы оба тяжело дышали, и Брок прижался лбом к моему лбу.

— Люблю тебя, детка, — тихо сказал он.

Я уставилась на него на мгновение.

— Я тоже тебя люблю, — прошептала я.

***

Свернувшись калачиком на диване, я смотрела телевизор, пока Брок готовил ужин, когда почувствовала это. Счастье. Целостность. Будто не было несчастной любви, потери и разбитого сердца. Было только то, что происходило сейчас. У меня были друзья. Деньги. Уютный дом. Красивые вещи. Но одну маленькую частичку меня ничто из этого не могло заполнить. Частичку, которая — и я могу признать это только самыми темными уголками сознания — нуждалась в любви. Вот чего мне так не хватало в детстве.

Я наблюдала за жизнью родителей, но не видела никакой привязанности, лишь долг. Я получала крохи эмоций от дяди Гаррета и очень дорожила ими. Но я тратила столько времени, отчаянно нуждаясь во внимании и любви двух людей, которые должны были отдавать их безоговорочно, что решила, что со мной что-то не так. Я старалась стать совершенством, выглядеть идеалом, вести себя безупречно. Но это не сработало — мама всегда находила какие-то недостатки в моем поведении или внешности.

Поэтому я сменила тактику. Начала создавать проблемы. Нарушала комендантский час. Сквернословила. Это не привлекло больше внимания, от меня даже не требовали соблюдения дисциплины. Поэтому я решила просто быть собой и притворяться, что невозможность получить любовь от своей семьи, не убивала меня изнутри. С тех пор я поклялась никогда не быть такой ранимой маленькой девочкой, меняющей в себе все, чтобы получить любовь. Я сделала это невозможным, выбирая мужчин, которых никогда не полюблю — черт, они мне даже почти не нравились. Я использовала их, а потом выбрасывала.

Даже с Йеном, наша любовь была бурной, и, как я знала, она не могла длиться долго, но она застала меня врасплох, и я пошла за ней. И, к моему ужасу, я вернулась к той маленькой девочке, умоляющей Йена о любви, о том, чтобы он остался со мной, чтобы мы были вместе. Когда он порвал со мной, хотя руководствовался благородными причинами и, в конечном счете, меня любил, все, что я увидела, — это его отказ.

После этого я поклялась не допускать, чтобы это повторилось, чтобы эта потребность в любви превратила меня в уязвимую девочку. Вот, что испортило все с Броком. Теперь это исправлено. Теперь я шла на риск. Я произнесла три слова, спрыгнула с обрыва. И он поймал меня. И вот я занималась чем-то таким домашним, как совместный просмотр телевизора, и была счастлива. Я не лежала в шикарной квартире гламурного города. На была облачена в доспехи дорогой, красивой одежды. Но у меня было все, что нужно.

— Эми?

Я встряхнулась. В последние дни я слишком часто погружалась в свои мысли.

— Да?

Я взглянула на Брока, который был без рубашки. Мой пристальный взгляд не прошел мимо его шести кубиков татуированного пресса, на которые я пускала слюни.

— Мои глаза выше, детка, — игриво сказал он.

Я не отвела взгляда.

— Знаю, — ответила я. Раздался смешок, и я облизнулась.

Брок сел передо мной на корточки и взял за подбородок.

— Продолжишь так смотреть на меня, и наш ужин остынет, — заявил он тихим голосом.

Я провела руками по его твердому, как камень, прессу.

— Еду переоценивают, — возразила я.

Глаза Брока вспыхнули.

— Как бы я ни хотел съесть твою сладкую киску вместо ужина, тебе нужна еда, — его тон не терпел возражений, и я надулась.

Он вздохнул, стаскивая меня с дивана.

— Женщина, ты меня убиваешь. Ешь. А потом вернемся в постель.

Я улыбнулась. Искренней улыбкой и полной всепоглощающей любви, которую излучало мое тело.

Он замер, и его лицо приобрело нежное выражение.

— Ты чертовски красива, детка. — Он крепко поцеловал меня и повел в свою захламленную столовую.

— Итак, — начала я, жуя потрясающий ужин.

Брок умел готовить. И у него было сексуальное тело и сексуальное лицо, и он был великолепен в постели. О, и я любила его. Я решила, что оставлю его у себя.

— Итак, — повторил он между укусами.

— «Сыны» убили Джимми, да? — небрежно спросила я.

В какой-то момент я хотела поговорить об этом с Броком или Кейдом, но со смертью Йена и всей последовавшей за этим драмой это как-то отошло на второй план. Теперь, когда мы с Броком вместе, я хотела знать. Хотела знать все об этом клубе.

Брок замер и уставился на меня.

— Не волнуйся. На мне нет микрофона, засунутого в лифчик, учитывая, что я его не ношу, — пошутила я, отправляя в рот еще порцию еды.

Брок отложил вилку, и я полностью завладела его вниманием. Его спокойный взгляд исчез, и он полностью перешел в режим байкера. Выглядело довольно жарко.

— Откуда ты узнала?

Я прожевала и проглотила.

— Я не идиотка. Гвен начала встречаться с Кейдом, и не прошло и трех месяцев, как Джимми таинственным образом зарезали. Предполагаю, вы послали метку или что-то в этом роде.

Я взмахнула вилкой.

— Это так называется? Метка? Да, не важно. Я просто хотела поблагодарить вас. Неофициально, конечно. Гвен сошла бы с ума, если бы узнала, что я потворствую самосуду. Она из тех редких людей, кто верит в справедливость, карму и тому подобное.

Я сделала паузу.

— Не знаю. Я считаю, что человек, который пытал, искалечил, чуть не изнасиловал и не убил одного из самых важных людей в моей жизни, заслуживал смерти. — Я пожала плечами. — Если это делает меня плохой, то, предполагаю, я буду загорать в аду.

Брок смотрел на меня с тем же пустым выражением, но с намеком на шок.

Я решила продолжить в том же духе.

— В первую ночь, когда мы встретились, я сдержала обещание. Я обещала, что не буду совать нос в дела клуба, так как была уверена, что вы, парни, не кучка женоненавистников, которым нравится причинять боль женщинам.

Я уставилась на Брока.

— Но теперь мы... — я помолчала. — Теперь мы встречаемся официально. Наверное, мне нужно знать больше. Ты слишком хорошо меня знаешь, чтобы понять, что мне претит неизвестность. Или ложь по недомолвке. Мне нужно знать все. Как и Гвен, подозреваю, но она ни словом не обмолвилась мне о клубе. Так что, думаю, если мы собираемся строить что-то вместе, должны быть откровенны друг с другом.

— Из всех вещей, которые, как я думал, выйдут из твоего рта, это, вероятно, было последним, чего я ожидал, — заявил Брок через секунду.

— Серьезно? А что, если я скажу, что хотела бы нарядиться клоуном и отшлепать тебя паддлом? — невозмутимо ответила я.

Брок не засмеялся. Казалось, он с чем-то боролся, прежде чем, настороженно взглянув на меня, наконец, решиться.

— Наверное, я знал, что ты не удовлетворишься самым минимальным, — вздохнул он. — Да, косвенно клуб ответственен за смерть Джимми. Что еще ты хочешь знать?

Он сцепил руки на столе.

Я отложила вилку.

— Ты кого-нибудь убивал?

Взгляд Брока не дрогнул.

— Да.

Я тоже не дрогнула. Я догадывалась, ожидала этого.

— В бытность морским котиком, я убивал людей в бою, выполняя задания. У меня это хорошо получалось. Составляло часть моей работы. По иронии судьбы, это часть моей работы сейчас.

— Это ты делаешь для клуба? — тихо спросила я. — Убиваешь людей?

Брок нахмурился.

— Все не так просто, детка. Вопреки распространенному мнению, повседневная жизнь мотоклуба не состоит в том, чтобы ходить и расстреливать людей. Ну, по крайней мере, не у «Сынов», особенно теперь, когда мы узаконили свою деятельность.

Я подозревала об этом, раньше они были вовлечены в незаконные дела, а теперь, казалось, держали руки чистыми.

— Но бывают исключения. Наша версия чистоты может не соответствовать ожиданиям общества. Но мы не торгуем оружием. Подозреваю, в твоем маленьком досье об этом упоминалось.

Я кивнула.

— Да, когда я только присоединился к «Сынам», мы этим занимались. Честно говоря, я и глазом не моргнул. Я вырос в клубе — даже несмотря на то, что флот многому меня научил, я никогда бы не стал расспрашивать братьев. И это было единственное место, которому я принадлежал. Я знал, что Кейда задевало то, чем мы занимались, он захотел очистить клуб в тот самый момент, как молоток перешел к нему. Я поддержал его. Он мой лучший друг, я бы последовал за ним даже к вратам Ада.

Он встретился со мной взглядом.

— Но, честно говоря, мне было насрать. Независимо от того, легализовались мы или нет. Иногда дерьмо, которое нам приходилось делать, не устраивало меня, но то же самое было и на флоте. Иногда я делал вещи, с которыми не был согласен. Но это было для лучшего блага. Вот как обстоят дела с клубом. Я верил, что это было для блага «Сынов» — я бы жил и умер за нашивку. Я не понимал отчаянного желания Кейда очиститься, но поддержал бы его. Я не понимал этого до того дня, пока в мою жизнь не ворвалась маленькая рыжеволосая злючка. — Его пристальный взгляд не отрывался от моего. — Тогда я понял, почему Кейд хотел иметь жизнь, освободиться от грязи, которая иногда проникала так глубоко, что ее было трудно отскрести. Как он не хотел, чтобы его любимая женщина пострадала от действий клуба, который он тоже любил. Он хотел лучшего из обоих миров. Я понял это.

Ух, ты.

Лицо Брока было задумчивым, с оттенком меланхолии.

— Возможно, даже раньше. Когда Лори убили, мы все хотели возмездия. Убить каждого ублюдка ответственного за это. Потом у меня появилось болезненное чувство, что мы каким-то образом несем ответственность. Действия клуба запустили цепь событий, которые чуть не разрушили нас.

Его взгляд казался таким далеким, наполненным воспоминаниями.

— До тебя, я не знал такой любви. И мысль о том, что ты пострадаешь из-за клуба... — он вздрогнул. — Сущий кошмар, детка. Даже со всем тем дерьмом, через которое мы прошли, я погрузился во тьму. Я злился на весь мир, злился на тебя и в то же время любил тебя.

Я внутренне содрогнулась от того, что причинила ему боль.

Выражение его лица было наполнено любовью.

— К тому же, я не хотел быть человеком, которого ты не можешь уважать.

— Я уважаю тебя. Несмотря ни на что, — прошептала я.

— Может, ты бы и не стала, если бы знала, что я сделал, — сказал он с намеком на уязвимость.

Я встала со стула и подошла к нему. Он подвинулся, повернувшись ко мне, и я забралась к нему на колени.

— Что бы ты ни сделал, мне все равно. Я знаю, что ты за человек. Мой мир не черно-белый. Я вижу серое, — тихо сказала я.

Брок схватил меня за бедра.

— Весь мой гребаный мир был серым, пока не появилась ты и не окрасила его своим огнем.

Я улыбнулась.

— Итак, клуб? — я осторожно прощупывала почву.

Брок вернул разговор в нужное русло.

— Никакой торговли оружием. На стороне мы не редко ведем бизнес по обеспечению безопасности: защита, освобождение и тому подобное. И у нас есть ряд других предприятий.

Моя бровь приподнялась. Я знала, что одним из «других предприятий», которыми владели «Сыны», был стрип-клуб. Я даже чуть не ввязалась там в кошачью драку с одной из стриптизерш.

Этой белой швали еще повезло.

Брок, казалось, прочитал мои мысли.

— Я не прикасался к ней, — тихо сказал он. — Той ночью, та официантка — я не трахал ее. Просто хотел тебя позлить.

Я выдохнула, сама не зная, что задержала дыхание. Технически тогда мы не были вместе, но время от времени спали. Не то чтобы я ожидала моногамии.

— Освобождение? — спросила я, возвращаясь к предыдущему откровению.

— Да, поскольку я, Ашер и Булл — все бывшие морские котики, у нас есть опыт в освобождении заложников. Мы по-прежнему иногда этим промышляем. В громких делах или очень рискованных, где полиция не может быть задействована. — Он сделал паузу. — Вот как твой дядя вышел на нас.

Я на мгновение замолчала, и разговор перешел на тему, которую я пыталась затронуть всю прошлую неделю.

— Кларк, — сказала я, и тело Брока напряглось. — Что происходит?

— Мало чего, — отрезал он. — Он влиятельный человек. И при этом чертовски опасный. Занимает высокое место в пищевой цепочке подонков. Мы точно не можем ворваться туда и всадить пулю ему в череп, что было одним из моих предыдущих предложений. Но мы работаем над этим.

— Под работой ты имеешь в виду план его убийства? — уточнила я.

— Он должен заплатить, — был ответ Брока.

— Как бы я ни была согласна с этим, возможно, он того не стоит, — осторожно сказала я.

Яростный взгляд Брока метнулся ко мне.

— Полегче, тигр. Я просто хочу сказать, может, последствия того не стоят. Из-за попыток подобраться к нему достаточно близко, чтобы совершить упомянутое убийство, и из-за последствий его реализации, — объяснила я.

Брок сердито выдохнул.

— Говоришь, как гребаный Кейд.

— Что же, великие умы мыслят одинаково. Все, что я хочу сказать, что, возможно, жажда мести затуманивает твой разум. Я по-прежнему в опасности?

Я уже знала ответ на этот вопрос. Ну, по крайней мере, со слов дяди Гаррета. Казалось, он думал, что мой отец позаботился об этом.

— Кларк дал слово, что больше не прикоснется к тебе, — процедил Брок сквозь зубы. — Но это слово е*анутого психопата, детка. И я не позволю человеку, причинившему тебе боль, продолжать спокойно сидеть в своем гребаном особняке.

— Да, знаю, ты большой плохой байкер, и тебе нужно отправить сообщение любому, кто вздумал задеть тебя или близкого тебе человека, — бойко заявила я. — Но, может, тебе стоит довольствоваться альтернативой. Подожги мешок с дерьмом у него на пороге и убеги.

Брок поднял бровь.

— Или, может, просто сожги его чертов особняк дотла. Не знаю, правосудие вне закона — не моя сильная сторона. Все, что я знаю, это то, что ты мне очень нравишься, и мне не нравится, что ты подвергаешь себя риску ради мести, — тихо сказала я.

Мой истинный страх начал выходить наружу. Что, если с ним что-то случится, когда он попытается защитить мою честь?

Брок тоже это понял.

— Мы разберемся с этим, детка. И со мной ничего не случится, ясно?

Я неопределенно кивнула.

— Не мог бы ты, пожалуйста, хотя бы пообещать попытаться забыть об этом, если дело станет слишком опасным? — взмолилась я, зная, что у меня больше шансов надеть на него розовую пачку.

Взгляд, которым он одарил меня, говорил, что я права.

Глава 14

Недели проходили в относительной гармонии. Мы с Броком расслабились в ритме семейной жизни, хотя и не без некоторых резких поворотов на этом пути.

Одним из них стало требование Брока съехаться. Я не была к этому готова.

— Мы все равно проводим каждую гребаную ночь вместе, — возразил он.

— Дело не в этом. Мне нравится жить в своем доме. В своем пространстве. Для «нашего» еще слишком рано, — возразила я в ответ.

— Не так уж, бл*ть, рано — мы вместе уже гребаный год.

— Не год! Официально — около месяца. Все, что было до этого, — бардак. Нам нужно время стать нормальной парой и двигаться с нормальной скоростью.

— Мне насрать на нормальность! — крикнул он. — Мне не насрать на то, что я каждый день буду возвращаться в свой дом, где меня ждет моя старушка, в моей постели.

Я подняла бровь и положила руку на бедро, — моя женская боевая стойка.

— О, правда? Твой Дом. Твоя Кровать. Возвращаться домой ко мне. Так ты ждешь, что я перееду в твой дом и буду подавать тебе «мартини» в конце каждого дня в платье от Christian Dior?

Гнев Брока на мгновение дал трещину.

— Не знаю, кто такой Кристиан Диор, я, бл*ть, ненавижу «мартини», и мне насрать, кто будет возвращаться домой первым. Мне просто важно, чтобы этот дом был наш.

Я ненавидела то, что моя решимость почти рухнула под нежностью его слов. Даже если он передал свою мысль криком.

— Может, мне нравится мой дом. Ты не думал об этом? Мне нравится мой бассейн, моя кухня и моя гардеробная!

Брок на мгновение ухмыльнулся.

— Не понимаю, при чем здесь кухня, детка, ты используешь ее только для хранения выпивки, но, ладно. Если хочешь, я перееду к тебе.

Я на мгновение замерла.

— Ты переедешь ко мне?

— Ага.

— А твой дом?

— Продам, — он пожал плечами.

— Тебе он не нравится?

— Это просто место, где я могу отдохнуть, Искорка. Это четыре стены, набитые моим барахлом. Пока байк и ты со мной, я мог бы, не моргнув глазом, поселиться в соломенной хижине, хотя, подозреваю, тебе это не понравится.

Я на мгновение замолчала.

— Это действительно быстро, — тихо сказала я.

Брок придвинулся, слегка касаясь моих бедер.

— Это не быстро. Мы полтора года ждали, когда все наладится. Теперь все в порядке. Я не хочу больше терять время.

Я сомневалась, стоит ли жить с мужчиной. В смысле, я — девушка. Я жила только с девушками. Что, если он не опустит сиденье? Или не вымоет раковину после бритья?

— Хорошо, — тихо согласилась я. Руки на моих бедрах напряглись, и Брок наклонился для поцелуя. Я приложила пальцы к его губам. — Но не смей оставлять сиденье поднятым, и тебе придется мыть раковину после бритья, — приказала я.

Брок усмехнулся и поцеловал меня.

Конечно, этот покой был недолгим, когда он потребовал, что сам будет отвечать за домашние расходы. Когда я сообщила ему, что у нас нет ипотеки, он потребовал платить за все остальное. Мне следовало ожидать такого приказа, учитывая аналогичный опыт Гвен с Кейдом, когда они съехались.

— Ни за что, — твердо заявила я.

— Это, бл*ть, не обсуждается, — отрезал Брок.

— Слушай, я знаю твой принцип «я — мужчина и забочусь о своей женщине», но так не пойдет. В спальне, да. Когда у меня болят ноги и я хочу, чтобы мне помассировали ступни, да. Но не здесь. Мы можем платить пополам, — уступила я.

Взгляд Брока потемнел.

— Нет, детка. Обо всем позабочусь я.

Я сделала глубокий успокаивающий вдох.

— Брок, ты же знаешь... — Как бы деликатно выразиться? — Что я из богатой семьи. Для меня это не проблема.

— Мне насрать, — резко выпалил он. — Неважно, сколько у тебя денег на банковском счете, я забочусь о нас обоих.

Я уставилась на него. Знала, что в этом вопросе его не переубедить.

— Если ты мне не уступишь, я просто буду делать еще худшие вещи, вроде покупки тебе смехотворно дорогих часов каждую неделю, — сказала я с коварной усмешкой.

Брок сверкнул глазами, он знал, что я не блефую.

— Черт, иногда ты меня так бесишь.

Я мило улыбнулась.

— Вот почему ты любишь меня.

Он покачал головой, притягивая меня в объятия.

— Нет, я люблю тебя, вопреки всему.

Так что этот спор я выиграла. Я догадывалась, что мне еще предстоит заплатить за него, но я еще не знала, как. Но теперь нам предстоял первый вечер нашей совместной жизни, и мы решили устроить вечеринку.

Ну, я решила. Дела в клубе шли спокойно, и недавно от меня убрали постоянное сопровождение, поэтому я предположила, что угроза Кларка устранена.

Постепенно я привыкала к роли старушки, — не то звание, в котором я бы чувствовала себя комфортно, — но я была в высшей степени счастлива с Броком, так что, думаю, научусь любить его. Даже Эви, королева байкеров, приняла меня в свои ряды с распростертыми объятиями.

— Рада, что вы двое, наконец-то, во всем разобрались. Но если ты еще раз причинишь ему боль, я выдеру твои блестящие рыжие волосы.

Так что, может, не такие уж распростертые объятия, но после она предложила мне «мимозу», и я решила, что мои волосы пока в безопасности.

Гвен пришла в восторг от того, что мы обе были старушками, и проводили вечера за коктейлями, жалуясь на альфа-закидоны наших байкеров. Чем мы в данный момент и занимались.

Мы несколько отдалились от эпицентра вечеринки — я баюкала на коленях Беллу, Гвен максимально использовала свободные от ребенка руки и баюкала в них «космо».

— Кто бы мог подумать, что мы станем старушками байкеров, а у тебя будет ребенок? — легкомысленно спросила я, оглядывая нашу приемную семью, которую я не променяла бы ни на одного из заносчивых жителей Манхэттена, с которыми выросла.

Исключением были Рай и Алекс, и в втайне я надеялась внедрить их к «Сынам». Я предполагала, что Алекс подходил по крутости для кожаного жилета, но не Рай.

Лицо Гвен на мгновение опечалилось. Я знала, что она думает о Йене.

— Да, забавно, как устроена жизнь, не так ли?

— Ты в порядке? — спросила я, зная, что это глупый вопрос.

Она сосредоточилась на мне, затем на Белле, затем на Кейде, который смотрел на нее из своей байкерской компании. Когда дело касалось Гвен, у него включалось шестое чувство, что казалось странным.

— Да, — ответила она наконец. — Никогда не думала, что моя жизнь будет такой. Но в то же время я никогда не была так счастлива, понимаешь? Но я скучаю по нему, Эймс. Скучаю каждый день.

Я немного помолчала.

— Да, я тоже, — призналась я.

Она посмотрела на меня.

— Но он был не для тебя, да? Это Брок. Он — твоя родственная душа.

Это был не вопрос.

— Да, — прошептала я. — Я любила Йена. Это была спокойная любовь, и он навсегда останется в моем сердце. Если бы я не встретила Брока и не испытала ту огненную бурю, которая вспыхнула между нами, возможно, он бы не стал тем самым. Но нельзя прожить жизнь на «что, если». — Я прижалась к Белле, вдыхая ее сладкий детский запах.

Гвен наблюдала за мной.

— Нет, нельзя. Однако, ты счастлива.

Я кивнула, поймав пристальный взгляд Брока с другой стороны бассейна. Он сосредоточенно смотрел на меня с Беллой. Не-а. Не воображай себе ничего.

— Да.

Мы сидели в уютной тишине.

Вечеринка удалась на славу, и мы проводили захмелевшую Гвен и спящую Беллу с Кейдом, поскольку они были последними гостями. На этот раз я не злоупотребляла алкоголем. Не из-за того, что была беременна. Просто достаточно счастлива, чтобы процветать в атмосфере, окружающей меня любви.

Ох, я становилась чертовски сентиментальной, но меня это нисколько не волновало.

Я прижалась к Броку после того, как он сделал меня очень счастливой девушкой.

Осчастливил множественными оргазмами.

Он рассеянно гладил меня по плечу, и я наслаждалась моментом семейной жизни. Ну, может, я купалась в сиянии чертовски потрясающего секса, но, в принципе, это одно и то же.

— Искорка, ты хочешь детей? — спросил он, наконец, нарушив тишину, и мой пузырь счастья с грохотом лопнул.

Я знала, что тот взгляд у бассейна вернется и укусит меня за задницу.

— Не знаю, — честно призналась я, и его рука перестала гладить.

Он повернул меня так, чтобы уложить на себя и встретиться со мной взглядом. Он внимательно посмотрел на меня.

— Не знаешь?

— Брок, мне, черт возьми, двадцать пять. Мне нравится моя жизнь. Нравятся мои сиськи, и я не хочу, чтобы они обвисли. Мне нравится моя одежда, и я не хочу, чтобы она была вся в слюне.

Брок поднял бровь.

— Ты серьезно говоришь, что не хочешь детей из-за сисек и одежды? — его тон был осуждающим.

Я попробовала другую тактику.

— Тебе нравится моя вагина, Брок?

Он на мгновение замолчал.

— Это вопрос с подвохом?

— Нет, никакого подвоха. Полагаю, тебе нравится моя вагина — она мне тоже относительно нравится. Мне не нравится мысль о том, что ребенок выскочит из нее и все испортит.

Он смотрел на меня так, словно не знал, что и думать о моих словах.

— Значит, ты не хочешь детей, — ровный тон его голоса обеспокоил меня.

— А ты хочешь?

Его руки крепче сжали мою талию.

— Да, черт возьми, хочу.

Слова «с тобой» произнесены не были. Я провела кончиками пальцев по его груди.

— А мы не можем просто наслаждаться тем, что у нас есть, не двигаясь со скоростью света, как Гвен и Кейд? Они счастливы и любят Беллу, но я пока не хочу ребенка. Мы можем вернуться к этому позже, если не убьем друг друга, живя в такой непосредственной близости. Мои яичники в ближайшее время не усохнут, хорошо?

Я надеялась, что он будет рад закончить этот разговор. Мы только что съехались после двух недель фактически нормальной совместной жизни. Разговор о детях был для меня немного чересчур, особенно когда я даже не знала, хочу ли их.

Брок на мгновение замолчал, будто обдумывая это. Он легонько поцеловал меня в макушку и прижал к себе.

— Хорошо, детка, я понял тебя. Тема отложена в долгий ящик.

Я расслабилась. Надеюсь, это последнее, что я услышу на эту тему, по крайней мере, в течение нескольких лет.

По тому, как действовали эти парни, я поняла, что мне повезет, если у меня будет пара месяцев.

***

На следующий день я удовлетворенно напевала, укладывая продукты на заднее сиденье машины, чувствуя возбуждение от огромного количества еды в пакетах, которую я ограничивала себя многие годы. Я не собиралась поглощать по двадцать Биг-Маков в день или что-то в этом роде, но, возможно, не стала бы избегать пасты, как избегала угг.

Я отвлеклась, думая о пасте и, может, даже сыре, и не заметила, как ко мне подошли.

— Хорошо выглядите, мисс Абрамс, — произнес вежливый голос позади меня.

Вот дерьмо. Только не снова.

Я развернулась лицом к Кларку, моим единственным оружием была банка соуса для пасты. Я размышляла о том, насколько эффективным оказался бы бросок в его голову. Мои глаза метнулись по тихой парковке, вряд ли мне повезет и мимо пройдет дружелюбный сотрудник полиции. Дерьмо.

— Какого хрена вам нужно? — сердито прошипела я.

Нехорошо. Разве я не могу наслаждаться чем-то таким обыденным, как поход в магазин за продуктами, не подвергаясь преследованию со стороны моего бывшего похитителя?

Он поднял наманикюренные руки, чтобы успокоить меня.

— Я здесь не для того, чтобы вам навредить, мисс Абрамс, и я не намерен разрушать вашу жизнь больше, чем это необходимо, — спокойно заявил он.

Я фыркнула, сжимая банку с соусом.

— Ага, конечно. Так я и поверила заверениям социопата, похитившего и пытавшего меня, что я в безопасности. Похоже, что я под кайфом? — саркастически спросила я, игнорируя страх, скручивающийся в животе.

Кларк посмотрел на меня.

— Я сожалею об этом больше, чем вы думаете, учитывая, что я потерял десять своих людей. — Он не казался слишком расстроенным из-за этого.

— Извините, мне следовало послать вам цветы с соболезнованиями? — прошипела я, на мгновение ошеломленная тем, скольких парней Сынам удалось прикончить.

Кларк вздохнул.

— Как бы мне ни нравилось ваше подшучивание, мисс Абрамс, у меня мало времени. Я бы хотел, чтобы вы кое-что сделали для меня.

Я подняла брови, глядя на него. Может, это он под кайфом.

— У вас сифилис? — серьезно спросила я.

В бесстрастном лице Кларка появилась брешь, он выглядел явно смущенным.

— Не уверен, что понимаю причину такого вопроса.

— Ну, безумие — распространенный симптом этой болезни. Спросите Генриха Восьмого. Думаю, подкрадываться ко мне, пока я делаю покупки, обращаться как к деловому партнеру и просить об одолжении после похищения и почти убийства — это не что иное, как безумие, — объяснила я.

Челюсть Кларка дернулась.

— Вы мне действительно нравитесь, мисс Абрамс. При других обстоятельствах я бы насладился вами многими другими способами.

Фу-у-у.

— Что было, то было. И я бы хотел, чтобы вы позвонили своему парню, — спокойно попросил он.

— Да, я займусь этим сразу после того, как позвоню в полицию и сообщу, что убийца и похититель болтает со мной на парковке супермаркета, — парировала я, роясь в сумочке в поисках телефона.

Если бы только у меня там было что-нибудь полезное, например, электрошокер или пистолет. Единственное, чем я могла нанести хоть какой-то ущерб, — это несколько тюбиков губной помады сомнительных оттенков.

Кларк шагнул вперед, и я отступила, ударившись головой о багажник. Я проигнорировала пронзительную боль в черепе и сосредоточилась на том факте, что меня, черт возьми, больше не похитят.

— Я бы настоятельно рекомендовал воздержаться от звонков властям. До сих пор мы обходились без них, и я думаю, так и должно остаться, учитывая, что я мог бы связать вашего парня и его банду с десятью убийствами, — тихо пригрозил он.

— Клуб, — автоматически выпалила я. — Они — мотоклуб.

— Кем бы они ни были, их попытки саботировать мой бизнес и убить меня начинают немного раздражать. Все, чего я хочу, это поговорить с ними, и, к сожалению, для этого у меня не так много каналов связи. Вы — мой единственный вариант.

— Да, давайте я позвоню им и скажу, чтобы они приехали и провели небольшую встречу с вами и примерно двадцатью парнями, которые где-то прячутся, чтобы их пристрелить. Этому не бывать, как бы вы ни заставляли своего мальчика с ножичком пытаться убедить меня в обратном. — Я вызывающе скрестила руки на груди.

Мой взгляд блуждал по парковке. Несколько человек входили и выходили с продуктами. Но они выглядели как обычные люди. Я не могла ожидать, что они придут мне на помощь, выступив против криминального авторитета.

Пристальный взгляд Кларка следил за тем, как я осматриваю парковку.

— Даю вам слово, что я здесь один, не считая моего водителя. У меня нет намерения превращать эту улицу в зону боевых действий. Мне не нравится такое внимание.

Я закусила губу, не доверяя ему ни на секунду. Я не хотела подвергать людей опасности. Но у меня было такое чувство, что он не примет «нет» в качестве ответа.

Я уставилась на него.

— Если вы лжете и один из этих людей пострадает, клянусь, я найду способ сжечь ваш безвкусный особняк дотла вместе с вами внутри, — прошипела я.

Кларк кивнул.

Я вытащила телефон.

— Детка, — ответил Брок.

— Думала, мы уже это обсуждали. Так не отвечают на телефонные звонки, Брок. «Детка» не заменяет приветствий, ответов на вопросы или объяснений поступков, — автоматически сказала я.

— Ладно. Привет, моя прекрасная, жизнерадостная Эми, как ты? — пробормотал он.

Я посмотрела на Кларка.

— Не очень, так как в настоящее время дышу одним воздухом с Кларком Девоном, и он не позволяет мне уйти, а значит, мое мороженое растает, — спокойно сообщила я.

Я услышала резкое прерывистое дыхание, затем проклятие.

— Иисусе, Эми, почему, черт возьми, ты не сказала это в первую очередь? — крикнул он, и я слегка вздрогнула. — Где ты?

— На парковке «Трейдер Джо». Кларк, кажется, хочет встретиться с тобой и парнями, и, похоже, я его невольный секретарь. Он не соответствует моему представлению о подходящем работодателе — у него отстойная медицинская страховка, — сказала я, глядя на напыщенного психопата.

Я услышала, как Брок выкрикивает приказы.

— Мы будем там через пять минут. — Он сделал паузу. — Детка, ты в порядке? — его голос смягчился.

— В порядке. Дико злюсь, но в порядке.

— Он умрет, если тронет хоть гребаный волос на твоей прекрасной голове, — прорычал он.

— Я бы пересмотрела план убийства из-за кучи свидетелей. Видимо, именно поэтому Кларк выбрал именно это место.

Еще одно проклятие.

— Не волнуйся. Мы едем за тобой.

Я отключилась и уставилась на Кларка.

— Они приедут с минуты на минуту, мистер Девон. Могу я еще что-нибудь для вас сделать? Вскрыть вены? О, нет, подождите, я уже это делала. Как насчет того, чтобы забрать ваши вещи из химчистки?

— Если эта встреча пройдет так, как я надеюсь, мисс Абрамс, это будет последний раз, когда вы обо мне услышите.

— Девушка может мечтать, — пробормотала я.

Нас окружила тишина, и мне не терпелось убраться подальше от этого человека. Казалось, прошло несколько секунд, и воздух наполнился ревом мотоциклов. Они, должно быть, побили рекорд скорости на суше, добираясь сюда.

Брок подъехал первым, спрыгивая с байка. Он шагнул ко мне, пряча за свою спину, и выдернул пистолет из-за пояса, чтобы направить его в голову Кларка. Кларк выглядел невозмутимым. Должна отдать ему должное, парень хорошо пользовался своим покер фейс.

Я легонько коснулась рукава Брока.

— Милый, может, здесь не лучшее место, чтобы направлять смертоносное оружие в голову человека, — тихо сказала я, оглядывая парковку.

— Назови мне хоть одну причину, чтобы не снести твою гребаную башку прямо здесь, — прорычал Брок Кларку, игнорируя меня.

Кейд, Лаки, Булл, Ашер и, к моему удивлению, Стэг стояли по бокам от Брока, в то время как несколько проспектов рассредоточились по парковке.

— Длительное пребывание в тюрьме штата — хорошая мотивация, — ответил Кларк, кивнув на людей, выходящих из магазина, а затем на камеры, направленные в нашу сторону.

Брок, казалось, мгновение боролся с собой, не опуская пистолет.

— Как бы мне ни хотелось увидеть, как мозги этого ублюдка разлетятся по тротуару, могу придумать массу других вещей, на которые хотел бы потратить кучу денег, кроме гонораров адвоката, — тихо пробормотал Кейд, опустив руку на плечо Брока.

Все мужчины, казалось, были в полной боевой готовности, положив руки на кобуру. Брок вздохнул, затем опустил пистолет.

— Уведите отсюда Эми, — приказал он Кейду.

Я схватила его за руку, прежде чем один из мужчин успел оттащить меня.

— Я никуда не уйду, — заявила я.

Челюсть Брока напряглась, но он не сводил глаз с Кларка.

— Нет, уйдешь.

Я стояла на своем.

— Я замешана во всей этой неразберихе. И хотела бы досмотреть ее до конца.

Брок вздохнул.

— У тебя есть десять секунд, затем я игнорирую то, что говорит мой брат и моя женщина, и делаю миру одолжение, — прошипел он Кларку.

— Я хочу предложить перемирие, — сказал Кларк, расстегивая пиджак в странной мужской манере.

— Этого не случится, — ответил Брок.

Кларк, казалось, не удивился.

— Я знаю, что вы изо всех сил стараетесь сделать так, чтобы я не дожил до своего следующего дня рождения. Полагаю, вы уже знаете, какими ресурсами я располагаю. Уверен, никто из нас не хочет войны. И могу гарантировать, вы больше не захотите терять братьев. — Он понимающе взглянул на Булла. — Или женщин.

Все мужчины напряглись от этой угрозы, а Булл шагнул вперед, держа руку на пистолете. Стэг удержал его.

— Это последний раз, когда ты угрожаешь моим братьям или даже, мать твою, просто упоминаешь наших женщин, — спокойно вмешался Кейд, — или я сам всажу в тебя пулю. И мне насрать, будь у меня целый автобус свидетелей.

Кларк кивнул.

— Достаточно справедливо. Я только хотел указать, что это сражение вам не нужно и не желательно. Я бы предпочел, чтобы национальный мотоклуб, — его глаза многозначительно остановились на мне, прежде чем вернуться к Кейду, — не прерывал мою жизнь. И я уверен, что у вас не возникло бы с этим никаких осложнений. Поэтому хотел бы предложить прекращение огня.

— Ты похитил одну из наших женщин. Е*аный мучитель. Чуть не убил ее. Ты действительно думаешь, что мы простим и забудем это? — ответил Кейд.

Кларк покачал головой.

— Нет. Я предлагаю не обращать внимания на убийство почти дюжины моих людей и лично доставить человека, ответственного за раны, полученные Эми во время пребывания у меня.

— Так ты думаешь, что передать нам одну из своих пешек достаточно, чтобы забыть о том, что ты сделал? Подумай еще раз, старина. — Кейд пристально посмотрел на него.

— Рафаэль — не пешка, — спокойно сказал Кларк. — Он мой сын.

Я с шипением выдохнула, и даже стойкие мужчины были застигнуты врасплох. Это полный пи*дец.

— Считаешь, я поверю человеку, готовому убить родню, чтобы спасти себя? — с отвращением выпалил Кейд.

Что-то промелькнуло в глазах Кларка.

— Ради чего еще мне отдавать вам сына, если я не собираюсь сдержать свое слово?

Наступила тишина, пока все обдумывали это.

— Ты отдаешь его нам, но любой гребаный намек на то, что ты смотришь в нашу сторону, и разразиться война, — наконец, сказал Кейд.

Кларк кивнул.

— Уверяю вас, наши пути больше никогда не пересекутся. Даю вам слово. — Он протянул Кейду визитку.

Все мужчины одновременно шагнули вперед, Брок снова оттеснил меня за спину.

Кларк проигнорировал это.

— Номер, по которому можно со мной связаться. Выберите время и место для обмена.

Он оглядел мужчин.

— Приятно иметь с вами дело, джентльмены. — Его глаза нашли мои. — Мисс Абрамс, как всегда, с вами общаться — одно удовольствие. Будьте здоровы.

— Все удовольствие было вашим, — огрызнулась я.

Кларк развернулся и сел в машину. Мы все стояли и смотрели, как он выезжает с парковки.

— Этот парень е*нутый на всю голову, — нарушил тишину Лаки.

— Возвращаемся в клуб. Сейчас же, — скомандовал Кейд. Он посмотрел на Брока. — Ты с Эми. Я заберу Гвен и Беллу. Мы в изоляции, пока я не удостоверюсь, что этот сумасшедший ублюдок говорил серьезно.

***

— Должна сказать, что начинаю ненавидеть эти изоляции, — заявила Рози, потягивая «маргариту».

Я отхлебнула из своего бокала.

— Я тоже. Как бы я ни любила хорошую «маргариту» и веселую компанию, мне не слишком нравится часть «нельзя выходить».

— Да, а у меня сегодня вечером было назначено свидание. — Рози нахмурилась, глядя на свой телефон.

Я оживилась, с удовольствием слушая о последних мужчинах Рози. Они соперничали с тем круговоротом, который был у меня в пору моего расцвета. Я не знала, где она их всех находила, учитывая, что за ее спиной стоял целый клуб, полный заботливых старших братьев.

— Этот парень — профессиональный пловец. Ты бы видела его бицепсы. — Ее лицо приобрело мечтательное выражение.

Я же думала, что ее серийные свидания были попыткой забыть об одном полицейском, который испытывал серьезную ненависть к ее брату. Однако его неприятие немного потускнело из-за его любви к Гвен и малышке Белле. Я подозревала, что он все еще хотел упечь Кейда за решетку, но его дружба с Гвен сделала его немного менее нетерпимым к тому, чтобы Белла росла без отца. Иногда он приходил в магазин с кофе и скрашивал нам день. Его подшучивание над Рози было легким, но я замечала, как она смотрит на него.

— Лучше, чем у Люка? — озорно спросила я.

Рози резко повернулась ко мне.

— О чем ты?

Я приподняла бровь.

— Ты знаешь, о чем. Пришло время рассказать мне всю подноготную.

Прежде чем я успела опомниться, рядом со мной плюхнулась Гвен, выхватывая мой бокал.

— Итак, заставить Беллу заснуть в незнакомой спальне — не самая забавная вещь в мире, особенно когда она решила, что сегодня тот день, когда она впервые устроит мне испытание прицельной стрельбой какашками, — заявила она, осушая мой бокал.

Я сморщила нос. Мерзость.

— К счастью, у меня хорошие рефлексы. У меня бы случился небольшой срыв, если бы я испачкала это платье. Это винтаж.

Гвен не походила на одну из тех измученных, лишенных сна мамаш с растрепанными волосами и слегка безумным взглядом. Ее шоколадно-каштановые локоны блестели и ниспадали вокруг лица. Наряд, как всегда, безупречен. И она в значительной степени пришла в форму после родов, но оставшийся лишний вес, на самом деле ей шел. Сучка.

— Вот почему у меня не будет детей, — сообщила я им. — И еще мне очень нравится, как выглядит моя вагина.

Гвен хмуро посмотрела на меня.

— Моя вагина выглядит великолепно! Даже лучше, чем раньше, — защищаясь, возразила она.

Я похлопала ее по руке.

— Уверена, так и есть, милая. Ты — исключение из правил. Это все равно что играть в русскую рулетку со своим нижним этажом.

Гвен посмотрела на меня.

— Это также самая удивительная вещь — иметь маленького человечка, которого ты любишь больше самой жизни.

Я пожала плечами.

— Наверное, ты права.

Мысленно я вернулась к тому, как сильно уже любила Беллу, и к тому дню, когда Брок так нежно укачивал ее. Может, я бы рискнула своей вагиной ради того, чтобы у нас с Броком это было.

— Итак. — Гвен повернулась ко мне. — Кейд не объяснил, почему это происходит. Так как включил режим крутого парня, и все, что я получила, это сексуальное ворчание и приказы. Выкладывай, — потребовала она, меняя тему.

— Да, я тоже ничего не поняла — даже Лаки казался мрачным. Расскажи нам, — вмешалась Рози. Я задавалась вопросом, спрашивала ли она больше из побуждения увести разговор подальше от Люка.

Я вздохнула и рассказала им о разборках на парковке. Когда я закончила, они обе уставились на меня, разинув рты.

— Так этот мужик просто отдаст родного, мать его, сына? Это за пределами бессердечия. Это безумие! — воскликнула Рози с выражением отвращения на лице.

— Да, — согласилась я, не в силах поверить, что это была моя жизнь.

Мы сидели в байкерском клубе и говорили о человеке, который пытал меня, и чей отец собирался отдать его моему парню. Мой парень, войсковой сержант мотоклуба, скорее всего, убьет упомянутого мучителя.

Это совсем не походило на посиделки на Манхэттене за распитием коктейлей по завышенным ценам и разговорами о последней модной сумочке. Конечно, я больше года провела вдали от острова, и это не первый раз, когда я находилась в изоляции в клубе, но впервые я оказалась в центре событий.

Я нахмурилась, глядя на пустой бокал, чувствуя себя немного обиженной на Гвен за то, что она его осушила. Это, как и многие другие проблемы в моей жизни, — работа для алкоголя. Взглянув на Гвен, я поняла, что она, возможно, нуждалась в нем больше меня.

— Гвенни, ты в порядке? — тихо спросила я.

Она резко поднялась, ее глаза сосредоточились на мне.

— О да, все как в должностной инструкции старушки, верно? Обсуждать отца, устраивающего убийство собственного сына. Убийство, в котором, скорее всего, будет замешан мой муж.

— Я все равно предпочла бы прожить такую жизнь, чем проводить вечеринки с моей матерью, — честно ответила я, и Рози ухмыльнулась.

Гвен вздохнула.

— В том-то и дело. Даже со всем этим, я бы ни за что на свете не изменила в своей жизни ничего.

И я тоже.

***

— Мы будем спать в комнате, в которой движение, как на Центральном вокзале? — сладко спросила я Брока, втирая увлажняющий крем в руки.

Он пожал плечами и положил нож и пистолет на стол напротив кровати.

— Не могу сказать наверняка, детка, но перспектива проспекта вполне вероятна, — ответил он, раздеваясь.

Я оглядела его комнату. Здесь царил беспорядок, как и в прошлый раз, когда я была в ней, но на этот раз я носила звание старушки. Это меняло все. Я также чувствовала смутную тошноту, думая о других женщинах, которые делили эту постель после меня.

Лицемерно, знаю.

— Искорка?

Я резко вернулась к реальности и посмотрела в глаза Брока.

— Сколько? — спросила я.

Брок выглядел смущенным.

— Сколько чего, детка?

— Девушек, — тихо пояснила я. — Знаю, что не имею права спрашивать, и не собираюсь расцарапывать тебе лицо, услышав правду. Мне просто нужно знать.

Я ненавидела себя за то, что спросила об этом. Походило на эмоциональное самобичевание, но неизвестность была хуже.

Брок вздохнул и провел рукой по волосам, прежде чем снова посмотреть на меня.

— Хочешь знать правду?

Я кивнула, хотя разумная Эми внутренне покачала головой.

— В те первые несколько недель, прежде чем я попробовал тебя на вкус, прежде чем узнал, каково это — быть внутри тебя, я пытался вы*бать тебя из своей головы. Не буду врать, детка, девушки были. Но каждый раз, когда я погружался в какую-нибудь сучку, все, что я мог видеть, — это рыжие волосы и самые красивые глаза, которые я когда-либо видел. — Он погладил меня по лицу. — После того, как я вошел сюда...

Он обхватил меня между ног.

Несмотря на предмет разговора, я почувствовала, что завелась.

— После того, как я познал, что значит быть внутри тебя, для меня никто не существовал, Искорка. Все дерьмо, через которое мы проходили... иногда я чертовски хотел забыть о тебе, вернуться к бессмысленному траху. — Его сверкающие глаза встретились с моими. — Я не смог. Ты околдовала меня, детка. Многие месяцы мне не удавалось прикоснуться к тебе, проникнуть в твое тепло. Я думал, что, бл*ть, умру от посиневших яиц.

Он слегка ухмыльнулся. Мое дыхание стало тяжелее, когда его рука заскользила у меня между ног.

— Я пытался забыть достаточно долго, трахнуть какую-нибудь сладкую попку. Клянусь, мой член съеживался в тот момент, когда я прикасался к ним, — пробормотал он.

Мои плечи поникли.

На мгновение мы замолчали. Я не упустила тот факт, что он не спросил о Йене, о том, спала ли я с ним. Меня захлестнуло чувство вины.

— Прости, — прошептала я прерывисто.

Он выглядел удивленным.

— За то, что завалила мой комод духами и прочим дерьмом? Мне все равно, детка. Черт, мне нравится, — поддразнил он с улыбкой.

Я сделала паузу, затем покачала головой.

— За все. За то, что оттолкнула тебя, когда мы впервые встретились, за то, что не впустила... за то, что полностью отгородилась от тебя после смерти Йена.

— Детка... — Брок погладил меня по щеке.

— Дай мне закончить, — вмешалась я. — У меня в голове творился полный пи*дец. Не только из-за Йена, но и из-за крушения поезда, которым является моя семья. Я не знала любви, никогда ее не получала, кроме как от Гаррета. Моя семья никогда ее не показывала и не дарила. Отец не был намеренно холоден, просто равнодушен. Он любил меня, но по-настоящему не показывал, что любит. Мать относилась с откровенной враждебностью. Я не могла понять, почему. Поэтому избегала любви или, скорее, отвержения, которое почувствовала бы, не получив ее, — отвержения, с которым жила восемнадцать лет.

— Твоя мать заставляет меня серьезно пересмотреть свою позицию в отношении того, чтобы не бить женщин, — пробормотал он.

Я слабо улыбнулась.

— Да, надеюсь, карма надерет ей задницу, когда ее следующая операция пройдет неудачно, — сухо сказала я. — В общем, когда я встретила Йена, я позволила себе полюбить его, а он разбил мне сердце. Он сделал это, потому что пытался защитить меня, но в моих глазах это был отказ.

Брок напрягся и внимательно слушал.

— Поэтому, когда я приехала сюда, то уже была пропитана горечью неудачи, и определенно не хотела любви. Я хотела секса. Горячего секса с парнем, который не относится ко мне как к прекрасной фарфоровой кукле. — Я улыбнулась Броку. — Встретив тебя, я получил все, что хотела, и все, чего не хотела. Я влюбилась в тебя. И так злилась на себя за то, что позволила этому случиться, и злилась на тебя, и пыталась держаться подальше, но не могла, поэтому вела себя как сука в надежде, что ты решишь, что я тебе не нужна.

— Ничто из того, что ты могла бы сделать или сказать, не заставило бы меня не хотеть тебя, детка, — яростно заявил он.

— Да, теперь я это понимаю. Уже начала понимать тогда, когда приехал Йен. И его приезд все всколыхнул, особенно когда Гвен о нас узнала и ожидала, что я выйду за него замуж. Как и Йен. Я не знала, как сказать им обоим, что единственное, что получилось из его визита, — это то, что я поняла, что хочу тебя. Я не хотела этого долбаного любовного треугольника, но не знала, как из него выбраться. — Я перевела дыхание. — После его смерти, я слишком сосредоточилась на заботе о лучшей подруге и ее возвращении домой. Но я не переставала думать о себе. О тебе.

Я положила свою руку поверх той, что он держал на моей щеке.

— Я испытывала вину, поэтому, вернувшись, не знала, что делать со своими чувствами. Я держала тебя подальше. Почти год вела себя как идиотка. — Я встретилась с ним взглядом. — Прости меня.

Брок спокойно смотрел на меня, будто обдумывал мои слова и свой ответ.

— Детка, виновата не ты одна. Начало... было хреновым. Я знал, что хотел тебя не только ради секса, но не думаю, что кто-то из нас был готов к этому. Я позволял тебе держать меня на расстоянии. Потом появился брат Гвен, и между вами явно что-то было. Я взбесился. Разозлился, что ты его впустила. Разозлился, что он может забрать тебя у меня. Потому что он был всем, чем не был я. Он был героем — он не убивал наркоторговцев и не торговал оружием. Он мог бы дать тебе жизнь, которую не смог бы дать я.

Его глаза не отрывались от моих, когда он продолжил.

— Я думал, ты хотел именно этого. А потом, когда он умер, я сошел с ума. Я ненавидел, что тебе больно, что ты страдала. Больная, испорченная часть меня почти обрадовалась, что он исчез с горизонта, но потом я понял, что всегда буду вторым. На какое-то время это засело у меня в голове. Поэтому я позволил тебе оттолкнуть меня. Пытался тебя забыть. Но не смог. В ту ночь на свадьбе Кейда и Гвен ты выглядела такой красивой, такой чертовски идеальной. Я знал, что мне плевать, буду ли я твоим вторым. Мне было плевать, буду ли я твоим десятым, пока ты моя. — Он схватил меня за шею. — Виновата не только ты, детка. Но давай оставим все это дерьмо позади и сосредоточимся на настоящем, хорошо?

Я кивнула, чувствуя себя лучше и счастливее.

— Хорошо.