Книга вторая 1874

Пролог

Сейчас, перечитывая строки, венчающие первую книгу: «Рай. Отныне и во веки веков. И ничто не может нарушить этот мир и покой», – я сама поражаюсь их идиллической наивности.

Брайен и Равена. Невинные, как Адам и Ева в Эдеме.

Дети, право. Дети, купающиеся в детских мечтах и фантазиях. Верящие в неземное блаженство, обещанное нам в романах, которые все мы так любим:

«Они жили долго и счастливо и умерли в один день».

Беллетристика.

Возвышенный обман.

Сказка.

Все это волнует воображение и побуждает приняться за вторую книгу. Но я торжественно клянусь:

Я не стану обманывать себя и читателей, делая вид, будто радости и печали, описанные на этих страницах, существуют вечно.

Надеюсь, читатель сам убедится, что стиль автора, философия, общий взгляд на жизнь обрели новую зрелость – как, впрочем, и сама героиня.

(подписано) Равена Уайлдинг О’Нил 7 июля 1881 года

Глава 1

Очередной день рождения Сабрины – ей исполнилось девять – Брайен объявил на плантации выходным и закатил такое празднество, какого в здешних краях, на острове Мауи, сроду не видывали. В ямках, прикрытых пальмовыми листьями, томились на углях куски мяса и целые поросята. Угощение готовили в течение двух дней. С соседнего острова был выписан гавайский оркестр, которому предстояло развлекать больше сотни гостей.

Одним из них был капитан ирландского корабля, остановившегося здесь на пути в Китай взять груз чая.

– Ваша дочь – точная копия матери, – сказал он с сильным акцентом, пробудившим у Брайена давно исчезнувшие, казалось, воспоминания.

– Это верно, – согласился Брайен, и при взгляде на жену и дочь, пытавшихся обучиться «хуле» у полногрудой певички из оркестра, у него ком в горле встал. Сабрина и была той самой девочкой, которую он когда-то, очень давно, встретил на балу у вице-короля.

– Ну как там делишки в нашей родной Эрин? – спросил он у капитана.

– Да все хорошо, никогда так по крайней мере за последние сто лет не было. И все благодаря нашему юному Чарли Парнеллу, он не боится задираться с англичанами. Поговаривают, в будущем году он непременно займет место в парламенте. И потом еще этот новый премьер-министр, Уильям Гладстон. Прекрасный человек. Он провел законы, которые дадут ирландским фермерам-арендаторам настоящие права.

– Гарантии прав на землю на весь срок аренды, – уточнил Брайен.

– Ну, таких мудреных слов я не знаю. И еще он выдвинул проекты других законов, дающих фермерам право распоряжаться землей, которую они обрабатывают. Больше того, Гладстон стоит за самоуправление Ирландии.

– Ну вот наконец и у нас собственный Линкольн появился, – иронически заметил Брайен.

– Как прикажете вас понимать, мистер О’Нил?

– Это человек, которому противно рабство.

– А, теперь ясно.

– В Тайроне приходится бывать?

– Я там родился. Дайте-ка подумать. Да, я в декабре прошлого года был в Оме.

У Брайена глухо ухнуло в груди.

– О’Нилов знаете?

– Каких именно? Ведь их много.

– Я имею в виду графа Тайрона.

Капитан Кейси рассмеялся:

– А как же? Граф всегда приглашает нас на чай с печеньем. Вы что же, хотите сказать, что вы из этих О’Нилов?

– Нет, капитан, такими сказками я вас кормить не буду, – улыбнулся Брайен. – А вот свинины отведать рекомендую. Не стесняйтесь.

Брайен вернулся в дом, прошел к себе в кабинет, налил виски, уселся за массивный стол и, покачиваясь в кресле-качалке, посмотрел в большое окно, выходящее прямо на берег.

«Два океана нас разделяют, – подумалось ему. – Но и отсюда слышу, как они все еще оплакивают покойника».

– Ты вроде говорил с капитаном Кейси? – послышался из-за спины голос Равены.

Брайен улыбнулся и взял ее за руку.

– Ага, и ты, кажется, тоже?

– Он сказал, что ты спрашивал его о графе Тайроне. Родители твои, по его словам, живы и здоровы, разве что чуть победнее стали благодаря деятельности мистера Гладстона.

– Да, большие дела там происходят. О Господи, как бы хотелось оказаться дома.

– Мне тоже.

Они помолчали, занятые каждый своими мыслями. В общем-то мысль была одна и та же.

В конце концов Равена заговорила:

– А что, Брайен, почему бы не попробовать? Власти давно о тебе забыли. К тому же капитан Кейси прав: в Ирландии полно О’Нилов.

– Нет, – покачал головой Брайен, – ничего не получится. Стоит только докопаться до того, кто я такой, как все начнется заново. Родители, наверное, уже примирились с моей смертью. Так пусть старость их пройдет в мире и покое. К тому же как быть с тем, что мы нажили здесь, на Гавайях? Лишить Сабрину наследства ради обыкновенной прихоти? Нет, родная, пусть собаки живут в своей конуре.

Он усадил ее к себе на колени и нежно поцеловал. Погладил грудь. Положил руку на бедро. Равена вздрогнула.

– И как это мне никогда не приедается то, что ты делаешь?

Он поцеловал ее в шею, прямо в пульсирующую жилку.

– А мне никогда не надоедает делать это. Любить тебя.

Внезапно Равена снова задрожала, но на сей раз не от наслаждения, и изо всех сил вцепилась ему в плечи.

– Что-нибудь не так, дорогая?

– Даже сама не знаю. Что-то мелькнуло перед глазами, словно солнце за тучей скрылось. Предзнаменование.

– Все мы, ирландцы, такие, – подмигнул ей Брайен, – слишком чувствительные. И стоит нашим предчувствиям хоть один раз из сотни оправдаться, как начинаем толковать о даре предвидения. Брось, милая, просто воспоминания накатили. Выброси их лучше из головы и давай вернемся к гостям.

В последние годы Джордж Дил сильно страдал от подагры и артрита, так что Брайену пришлось вести дела и на сахарной плантации. И без Лума Вонга ему бы ни за что не справиться. В год накануне девятилетия Сабрины китаец женился на Сьюзи, и теперь, когда Сабрина подросла, Сьюзи сделалась для Равены камеристкой и экономкой в одном лице.

Жизнь на Мауи протекала безбурно, и, судя по всему, предчувствиям Равены не суждено было сбыться. Но потом наступил День. Так отныне она и будет его всегда называть – просто День. День, отпечатавшийся в ее сознании как клеймо, которым метят скот.

В то утро Брайен с Лумом отправились верхом к Джорджу Дилу.

– Езжай-ка, пожалуй, сразу на северное поле, – велел ему Брайен, – а я зайду к мистеру Дилу, скажу, что мы здесь, и догоню тебя.

Он вошел в дом, поинтересовался здоровьем хозяина. С подагрой хуже, а артрит, наоборот, немного отпустил.

Обменявшись с Дилом парой незначительных фраз, Брайен вышел, вскочил на коня и отправился в сторону северного поля. Миновав густую рощу, он заметил, что посреди поля что-то творится. Доносились яростные выкрики. Работники метались, как скот перед грозой.

Брайен хлестнул лошадь:

– А ну-ка, Генерал, живо!

Подъехав поближе, он увидел, в чем дело. Дон Колт изо всех сил колотил Лума по голове своей бамбуковой палкой с шипами. Тот, полуослепнув от крови, стекающей из глубокой раны над глазом, отбивался как мог. Наконец ему удалось схватить Колта за руку и вырвать у него палку.

И не успел Брайен соскочить с лошади и вмешаться, как Лум с силой опустил ее на голову обидчику. Здоровяк рухнул на землю словно подкошенный. Какое-то время он лежал неподвижно, сверля Лума яростным взглядом. Затем с трудом приподнялся на локте.

– Ах ты, ничтожество, косоглазая тварь! На белого человека руку поднять! Да тебе десять лет за это впаяют.

Это была чистая правда. Расовые предрассудки на Гавайях освящались законом. Одно дело – справедливость для белых, совсем другое – для цветных, черно– или желтокожих.

– Бросьте, Колт, вы же сами на это напросились. – Брайен стряхнул приставшие к рукаву колючки.

– Не вмешивайтесь, О’Нил, это не ваше дело!

– Какое вы имеете право бить Лума?

– А такое! Чтобы я еще с косоглазыми цацкался! – Он начал тяжело приподниматься. – Ну да ладно, этот ублюдок никогда больше не прикоснется к белому человеку.

Стоя на коленях, он нашарил кобуру с пистолетом – непременной принадлежностью надсмотрщика.

– Не смейте, Колт! – Брайен, в свою очередь, положил руку на рукоятку.

Колт не обратил на его слова ни малейшего внимания.

– Желтомордая дрянь! – заорал он, вытаскивая пистолет.

Проворный, как пантера, Лум бросился на землю и откатился влево. Пуля просвистела где-то в стороне. Не успел Колт выстрелить во второй раз, как Брайен нажал на курок. Он целился в руку или плечо, но Колт немного повернулся, и выстрел поразил его прямо в сердце.

Брайен бросился к нему, уже понимая, что никакого смысла в этом нет, даже пульс щупать не надо. Колт умер на месте.

– О Господи! – Не выпуская из рук все еще дымящийся пистолет, Брайен опустился на колено. Только тут он заметил, что вокруг собирается толпа – рабочие, за которыми присматривал Колт, и любопытствующие с соседних полей.

Расталкивая подпрыгивающих от возбуждения, тараторящих о чем-то китайцев, к Брайену пробился Луи Ласер – француз-надсмотрщик.

– Mon Dieu! Что тут происходит, О’Нил?

– Этот тип избивал моего человека, Лума, – машинально откликнулся Брайен.

Ласер изумленно посмотрел на него:

– И за это вы его убили?

– Разумеется, нет. Лум вырвал у Колта палку, а тот, видно, вовсе обезумел и хотел убить Лума.

Судя по выражению лица, француз изумился еще сильнее. С тем же успехом можно было бы попытаться растолковать ему, как и любому другому надсмотрщику, что ты убил человека за то, что тот ударил твою собаку, – настолько низко ставили здесь белые своих работников-китайцев.

Брайен поднялся на ноги.

– Ладно, я возвращаюсь в дом и вызову полицию. Лум, продолжай заниматься своим делом.

Джордж Дил сочувственно и в то же время сердито посмотрел на Брайена:

– Только этого еще не хватало! Разве нельзя было как-то иначе остановить его?

– Нежели вы думаете, Джордж, что я убил бы человека, будь у меня хоть какая-то другая возможность?

– Да-да, конечно, я все понимаю. – Дил насупился еще сильнее. – Лучше бы уж вы не вмешивались, Брайен.

– Как? Лучше было позволить ему убить Лума? Не верю, что вы это всерьез, Джордж.

– К черту! Может, Колт просто пугал его. Может, всего лишь в воздух собирался выстрелить. Мне кажется, вы не понимаете всей серьезности случившегося. Белый убивает белого только за то, что тот прибил китайца.

– Боюсь, что действительно не понимаю, – холодно ответил Брайен.

– Ну так я вам сейчас объясню. Дело осложняется еще и тем, – продолжал Джордж, – что Дон Колт – племянник верховного комиссара Гавайских островов. Зеница ока, можно сказать.

– Паршивая зеница, – пробурчал Брайен, но сообщение это его отнюдь не порадовало.

Полицейские допрашивали Брайена почти час и понимания никакого не выказали. На протяжении всего допроса капитан Шульц и сержант Баркер разглядывали его, словно обезьяну в клетке. Чудо заморское. Только такое чудо, которое, если его обозлить, может сделаться опасным. Дикое животное.

Закончив допрос, капитан Шульц бесстрастно объявил:

– Весьма сожалею, мистер О’Нил, но мы вынуждены арестовать вас и доставить на Оаху.

– Я с вами, – решительно заявил Дил. – Лучший адвокат на всех Гавайях – Бен Ньютон. Надо отыскать его, и пусть организует, чтобы вас отпустили под залог.

– Не в том вы состоянии, Джордж, чтобы совершать такие путешествия, – попытался отговорить его Брайен, но Джордж заупрямился:

– Я прекрасно себя чувствую и еду с вами.

– И долго вы там собираетесь меня держать? – обратился Брайен к полицейским. – Надо предупредить жену.

– Не стоит волновать Равену, пока в том нет необходимости, – вмешался Дил. – Передайте ей через Лума, что возникло неотложное дело, требующее вашего присутствия в Оаху. Думаю, вам придется провести там день-два.

– Хорошая мысль, Джордж. Пойду отыщу Лума. – Брайен иронически скривил губы и снова повернулся к Шульцу: – Полагаю, вы не отпустите меня одного, а то еще сбегу?

– Вот уж нет, – усмехнулся капитан. – Куда здесь, собственно, бежать, мистер О’Нил?

Брайена отпустили под залог в две с половиной тысячи долларов. Предварительные слушания отложили до тех пор, пока суд, изучив доклад коронера, не выработает формулу обвинения.

Теперь Брайену предстояло весьма трудное испытание – все рассказать Равене. Та с достоинством приняла дурную весть.

– Всегда терпеть не могла этого типа, – сказала она, – и все равно его жалко. Но что ж теперь причитать по этому поводу – что случилось, то случилось. А с тобой что будет? Я имею в виду – ведь ты не нарочно убил его, это несчастный случай.

– Верно, но ведь это я так утверждаю, а здешнее начальство не слишком-то склонно доверять словам убийцы. Честно говоря, Бен Ньютон не выказал особого оптимизма.

– Да какой же ты убийца?

Брайен положил ей руки на плечи.

– Увы, дорогая, это именно так. Убийство есть убийство, случайное или нет. И не забывай, Колт был любимым племянником верховного комиссара.

– Вот это плохо. – Равена прижала руки к вискам и медленно опустилась на стул.

– Ладно, ты же сама говоришь: что теперь толку причитать? Лучше забудем об этом деле до начала слушаний. Что там у нас на ужин сегодня? С голоду умираю.

Через неделю у них дома появился судебный пристав – Брайена вызывали в суд города Гонолулу на тринадцать часов следующего дня. Рано утром за ним будет прислан в Лахайну специальный катер.

– Что меня может ожидать в худшем случае? – размышлял он вслух. – Обвинение в непреднамеренном убийстве или что-нибудь в этом роде. Это действительно была случайность, и суд должен принять данный факт во внимание. Надеюсь, удастся отделаться штрафом и дисциплинарным взысканием. Насколько я понимаю, у нас, владельцев плантаций, здесь нечто вроде неофициального дипломатического статуса.

Равена стремительно поднесла ладонь ко рту.

– И как же это я забыла! Недаром было мне предзнаменование. А ты говоришь – предрассудки, ирландские фокусы. Мне страшно, Брайен.

– Да чего там бояться, милая? – Брайен растрепал ей волосы и пощекотал мочку уха. – Пойдем-ка лучше в постель, может, там мне удастся заставить тебя забыть обо всей этой чепухе.

Равена прикрыла глаза и облизнула губы.

– Ну что ж, полковник О’Нил, от такого рода услуг я, пожалуй, не откажусь.

– Пусть будет полковник. Так как ты насчет того, чтобы поближе познакомиться с моим острым мечом?

– Жду не дождусь. Всегда была неравнодушна к военным.

Поднявшись наверх, они заглянули в детскую. Сабрина крепко спала. Донни устроился, как обычно, под кроватью, и когда Брайен наклонился потрепать его по загривку, он благодарно постучал хвостом по полу.

– Молодец, Донни. Получше охраняй мою драгоценную принцессу – и завтра после ужина получишь баранью кость.

– Завтра вечером тебя здесь не будет, – напомнила ему Равена.

– Ну так послезавтра.

Они вошли в спальню и заперли за собой дверь. Любовь у них в ту ночь получилась какая-то особенно неистовая. У Равены сдавило сердце.

– Знаешь, Брайен, мне показалось, словно это прощание – ты покидаешь меня и никогда уж больше не вернешься, – попыталась Равена облечь в слова свои ощущения. – Мне всегда тебя мало. – Она спрятала лицо у него на груди.

– И мне тебя всегда не хватает. – Брайен ласкал ее грудь, живот, ягодицы. Равена отвечала ласками не менее страстными.

Трижды в ту ночь соединялись они и трижды, истомленные любовью, погружались в полудрему.

Равена проснулась как будто от резкого толчка и с ноющим ощущением, точно летит куда-то вниз. Она судорожно глотнула, словно воздуха не хватало, и пошарила рукой по подушке: Брайена не было.

– Ты где? – испуганно вскрикнула Равена.

Она потянулась за платьем, брошенным на стул подле кровати, поспешно натянула его и, как была, босая побежала вниз по лестнице.

Внизу, освещая только прихожую, слабо горела масляная лампа. Вглядевшись в затемненный коридор, Равена заметила, что из-под двери в библиотеку пробивается узкая полоска света.

Она прижала руку к груди: сердце колотилось как бешеное. Постояв немного и переведя кое-как дух, Равена постучала в дверь.

– Войдите, – послышался голос Брайена. Увидев, что напротив него у камина сидит Джордж Дил, Равена почувствовала, как вся кровь отхлынула у нее от лица. У обоих в руках было по бокалу с виски. Угрюмый вид Джорджа был красноречивее всяких слов.

– Не хотелось тебя будить, – сказал Брайен. – Ты так сладко спала.

Равена пропустила его слова мимо ушей.

– Что случилось, Джордж?

– Плохо дело, Равена, – не сразу ответил он. – Хуже некуда.

– Судя по всему, комиссару нужна моя голова, – вмешался Брайен. – В общем, как-то удалось – взятку, наверное, дали – уговорить трех управляющих Джорджа показать под присягой, что мы с Колтом давно на ножах и что я и раньше угрожал ему. Не говоря уж о том, что это я будто бы первым вытащил оружие.

– Но это же бред! А как насчет остальных свидетелей?

– Да ведь это всего лишь наемные работники, – устало заметил Дил, – кто их слушать-то будет? К тому же этим несчастным предстоит еще месяцы и годы работать под кнутом тех же самых мерзавцев-лжесвидетелей. Так что в суде они никак не осмелятся противоречить своим lunas.

– О Господи, ужас-то какой. Что же нам делать?

Брайен встал и бережно обнял ее.

– Одно только остается, родная. Похоже, Брайен О’Нил снова ударяется в бега.

– Корабль капитана Кейси уходит из Лахайны завтра на рассвете, – пояснил Джордж. – Нынче вечером я попросил его зайти и… В общем, он согласен тайно вывезти Брайена с Гавайских островов.

– Ну что ж, если это единственный способ избежать тюрьмы, – посуровевшим голосом сказала Равена, – стало быть, так тому и быть. Но только один ты не уедешь. Мы с Сабриной отправляемся с тобой.

– Равена, родная, ну будь же благоразумна. Это ведь не развлекательная поездка. К поручням помахать на прощание провожающим не подойдешь. Мне и одному-то будет трудно уйти незамеченным, а с лишним грузом так и вообще дело безнадежное.

– Вот, стало быть, что такое мы с Сабриной – лишний груз? – горько проговорила Равена. На глазах у нее заблестели слезы.

Брайен крепко прижал ее к себе и поцеловал в лоб.

– Ну зачем ты так говоришь, радость моя? Прекрасно же понимаешь, что я имею в виду. Я землю, по которой вы ступаете, целовать готов. И придет день, когда это будет ирландская земля. Видит Бог, я действительно верю, что есть в наших судьбах какая-то предопределенность. Не случись всего этого, я бы так и почил здесь, на Мауи, толстым, ленивым, самодовольным скупердяем, у которого на уме один только урожай. Так должно было случиться, Равена. Судьба моя решается в другом месте. Да и наша общая судьба.

– А как там насчет бабских суеверий? – вымученно улыбнулась Равена. – Ладно, времени у нас мало. Пойду соберу тебя.

– У меня вроде сохранилась старая матросская сумка, да и одежда кое-какая – как сувенир на память держал. Вот и сгодилось.

Джордж Дил с трудом поднялся со стула и заковылял к двери.

– Жду вас в экипаже, Брайен. Спокойной ночи, Равена. Завтра увидимся, вот только устроим его на корабль.

Брайен с Равеной молча посмотрели друг на друга.

– С Сабриной попрощаешься? – спросила она.

– Конечно.

Девочка и не подозревала о беде, в которую попал ее отец.

Держась за руки, они поднялись в детскую и разбудили дочь. Она зевнула и сладко потянулась.

– Чего это вы, ведь еще совсем темно, – сонно пробормотала Сабрина.

– Ну да, конечно, и сейчас ты снова заснешь, – сказал Брайен. – Но твой папа снова отправляется в дорогу, и просто захотелось поцеловать тебя на прощание.

– А когда вернешься?

– И сам пока не знаю, радость моя. Может так случиться, что увидимся мы не скоро. Но обещаю: при первой же возможности вы с мамой ко мне приедете.

Девочка закинула ему руки за шею и ткнулась в щеку.

– Я буду скучать по тебе, папочка.

– И я тоже, родная. По тебе и по маме.

Он поцеловал ее в пушистые брови, так похожие на материнские. Идеальной формы нос, сильный подбородок. Девочка вообще поразительно напоминала Равену. Все то же самое, только в миниатюре.

– Ну а теперь спи, родная, и пусть тебе приснится день, когда мы снова увидимся. Моли Бога, чтобы он пришел побыстрее.

Он бережно опустил дочь на подушку и подтянул простыню. Потом стал на колени и обратился к верному Донни:

– Теперь, малыш, ты в этом доме мужчина. Получше присматривай за моими девочками.

Пес встал на задние лапы и лизнул хозяина прямо в губы. Хвост его бешено вертелся. Брайен почесал ему за ухом и поднялся.

– Пора. Джордж ждет.

У выхода Брайен поцеловал Равену. Не страстно – ласково. Почти невинный поцелуй.

– Я выйду с тобой.

– Нет, плохая примета. Возвращайся в постель, родная.

– А что толку, все равно не засну. Теперь мне вообще будет не до сна.

– А ты представь себе, что я просто уехал к Джорджу на день-другой.

– Легко сказать. – Равена подавила рыдание.

– Береги себя, дорогая.

– Это ты себя береги. Проклятый Колт! Пусть его черти в аду на сковородке поджаривают!

– Говорю же тебе, так предназначено судьбой. Звезды так расположились.

– Ах ты, ирландишка мой суеверный! Ладно, ступай.

Брайен вышел во двор и, не оглядываясь, зашагал к экипажу.

Глава 2

Брайен стоял, облокотившись о поручни, и задумчиво смотрел назад: Гавайи постепенно растворялись в дымке, и вот уже от острова Мауи осталось лишь зеленое пятно на горизонте. А потом и оно исчезло – лишь голубая гладь расстилалась вокруг судна да безоблачное небо над головой.

– Да, нелегкое это дело – прощание, – сочувственно заметил капитан Кейси.

– Который уж раз, – молвил Брайен. – Ирландия. Штаты. Между прочим, капитан, вы не в курсе: между Соединенными Штатами и Гавайями есть соглашение о выдаче преступников?

– Чего не знаю, того не знаю, но Колт был американским гражданином, а у его дяди, комиссара, достанет влияния и власти насолить вам, дружище. Главное – благополучно проскочить через таможню. Там-то вас наверняка поджидают с нетерпением. Надо как-нибудь обвести их вокруг пальца. Думаю, что смогу помочь вам. Видите ли, какая штука: на пути с Цейлона умер один из моих матросов. Его звали Барри Ларкин. Дизентерия. Но все его документы и вещи остались в целости и сохранности. Они в вашем распоряжении.

Брайен положил руку на плечо беззубому, с волосами песочного цвета и лицом, сплошь покрытым веснушками, коротышке. Любимым занятием Кейси было сосать погасшую трубку.

– Вы славный малый, капитан. Всю жизнь мне везло на хороших людей; без них, наверное, давно бы помер. Стало быть, Барри Ларкин.

Как-то, через неделю после отплытия с Мауи, Брайен во время ночной вахты разговорился со штурвальным по имени Рэнсом Долан.

– Последнее мое плавание, – обронил тот.

– А потом?

– Золото.

– А мне казалось, золотая лихорадка кончилась еще в сорок девятом году.

– Новое нашли, – покачал головой Долан. – В Дакоте. В Блэк-Хиллз.[15]

Брайен улыбнулся:

– Пока доберетесь дотуда, все уже вычерпают до дна. Одна равнина от холмов останется.

– Не думаю. Правительство пока придерживает золотоискателей. Это индейская территория, так что нужно заключать какой-то договор.

– Занятно.

– Хотите войти в долю? А то мы с Дрю Мейсоном – это мой партнер – как раз ищем третьего. – Долан подмигнул Брайену. – Особенно такого, который стреляет, как вы.

– Подумаю. А сколько надо вложить? Видите ли, уезжать пришлось спешно, а в доме было только около тысячи долларов.

– Нормально. Мы с Дрю вкладываем по тысяче двести, а вы внесете остаток с первых барышей.

Брайен рассмеялся:

– Я же всегда говорил: в конце даже самой длинной дороги тебя ждет ящик с золотом.

«Нелли Блай» ошвартовалась в бухте Сан-Франциско в октябре 1875 года.

Прощаясь с Брайеном, капитан Кейси протянул ему документы Барри Ларкина.

– Можете и сумку прихватить. На ней его имя.

– Не знаю даже, как благодарить вас, капитан, вы так много для меня сделали.

– Выручить брата-ирландца всегда радость. Ваша жена вроде говорила, что вы были связаны с Шин фейн?

– Да. А что, сейчас, когда англичане перестали так зверствовать, эти ребята вышли из подполья?

– Ну, как сказать. Действуют они, конечно, более открыто, но англичане все еще отказываются признавать в них законную политическую силу, с которой можно вести переговоры. Слышал, вы собираетесь отправиться на поиски удачи с Доланом?

– Ничего лучшего пока не предвидится. К тому же не хотелось бы высовываться.

– Тогда все правильно. В Дакоте вас никто не и подумает искать. – Кейси протянул Брайену руку. – Ну что ж, счастливо.

Брайен ответил крепким рукопожатием.

– Спасибо, капитан. Могу я попросить вас о последнем одолжении? В следующий раз, как зайдете на Мауи, передайте жене и дочери, что до Сан-Франциско я добрался в целости и сохранности, ладно?

– Само собой. Не беспокойтесь, все сделаю. А может, когда разбогатеете, и семью заберете?

– Боюсь, это произойдет не скоро. Пусть Сабрина немного подрастет. Не хотелось бы таскать ребенка с места на место.

– За вашу плантацию дадут неплохие деньги, так что нуждаться они ни в чем не будут.

– А что, это мысль. На выручку можно купить землю где-нибудь в Южной Калифорнии. Говорят, земля там хорошая.

– В Штатах лучше не найдешь.

– Может, когда окажетесь там, подадите Равене эту мысль? А она пусть поговорит с Джорджем Дилом. А то у нас и времени не было ни о чем подумать.

– Как мне связаться с вами в случае надобности?

– Оставьте для меня письмо здесь, во Фриско, в Ассоциации моряков торгового флота. Как вернемся из Блэк-Хиллз, сразу туда наведаюсь.

«Если вообще вернешься», – задумчиво произнес про себя капитан.

В обеих Дакотах и в Вайоминге дым стоял коромыслом. Сорванные с места аршинными заголовками в газетах, где говорилось, что таких запасов золота не встречалось со времен царя Соломона, старатели со всех концов страны хлынули в Блэк-Хиллз, и наплевать им было на все договоры и соглашения между племенем сиу и правительством Соединенных Штатов, согласно которым юрисдикция на этой территории принадлежала индейцам. Чиновники пытались было помешать этому вторжению, но не слишком настойчиво, и лихорадка продолжалась.

Возмущенные сиу оставили свои резервации и, объединившись с шайеннами, пошли войной на захватчиков. Вот в эту-то заваруху и угодили Брайен О’Нил, Рэнсом Долан и Дрю Мейсон, когда весной 1876 года прибыли сюда с караваном из десятка мулов, груженных различным старательским снаряжением.

Дедвуд[16] – поселок, расположенный в узком ущелье, – не было на всей золотоносной территории места, пользовавшегося такой дурной репутацией, как это.

– Понятно, откуда название идет, – заметил Брайен, когда они проезжали мимо местного кладбища на окраине селения. Трупы мужчин, убитых за последние двадцать четыре часа, были просто свалены здесь штабелями.

Дедвуд со всеми своими салунами, публичными домами, игорными заведениями и официальными конторами вырос буквально в одночасье. Большинство приехавших поселились на окраине в поспешно отстроенных хибарах; Брайен со спутниками тоже выбрали место неподалеку от ручья и принялись обустраиваться.

Большая часть тяжелой физической работы легла на плечи Брайена и Рэнсома. Дрю оказался болезненным молодым человеком. Он то и дело заходился в надсадном кашле и быстро уставал. Так что на него возложили готовку и иные домашние дела, что его вполне устраивало.

Трех дней хватило, чтобы построить сносный двухкомнатный домишко. Едва вбив последний гвоздь, Рэнсом заявил:

– Лично я отправляюсь в город. За выпивкой и за девочками.

– Лучше в другом порядке, – ухмыльнулся Брайен, – а то, глядишь, не справишься.

– Ну, об этом можешь не беспокоиться, – подмигнул Рэнсом. – Пошли вместе?

– Насчет выпить не прочь, ну а по части девочек воздержусь.

Дело в том, что всякий раз, глядя на женщину, Брайен вспоминал Равену. Однажды, гуляя по Фриско, он увидел впереди даму, которая со спины показалась ему точной копией Равены. На мгновение даже возникла дикая мысль, будто это Равена и есть. Чувствуя, как бешено заколотилось сердце, Брайен быстро нагнал ее.

– Прошу прощения, мэм…

При виде повернувшегося к нему лица молоко бы скисло! Запинаясь, Брайен спросил о какой-то несуществующей улице и поспешно отошел.

– Такой не знаю, малыш, но я живу… – донеслось до него.

Ополоснувшись в ручье, они с Рэнсомом отправились в город. Дрю отказался, сказав, что предпочитает поспать.

Первой их остановкой был дедвудский бар. Чтобы пройти сквозь вращающиеся двери, им пришлось переступить через валяющийся на пороге труп.

– Это с ним Билл Хикок разобрался, – донесся чей-то голос из толпы.

Вскоре появились двое барменов в белых фартуках. Они отнесли беднягу в соседний переулок, где его со временем подберет похоронная команда.

В баре толпился народ. Столиков были немного, и все заняты картежниками. Плотные мужчины с суровыми лицами яростно жевали кончики сигар и то и дело прикладывались к бутылке с виски.

По залу порхали с десяток девиц в коротких юбочках и с полуобнаженной грудью.

– Вот это да! – выдохнул Рэнсом, когда одна из них, пробегая мимо, наклонилась поднять упавший платок и продемонстрировала при этом черное шелковое белье. – От такой бы я не отказался.

– Терпение, приятель, – засмеялся Брайен. – Вечер только начинается. – Он легонько шлепнул пухлую девицу чуть ниже спины. – Эй, красотка, не принесешь двум умирающим от жажды путникам бутылочку да пару стаканов?

Девица обернулась и, уперев руки в бока, бесцеремонно оглядела Брайена. Лицо у нее было размалевано сильнее, чем у индейцев, встречавшихся ему во время путешествия.

– Привет, красавчик, а может, лучше подать прямо наверх? Там есть комнаты. Могу сказать мадам, чтобы внесла тебя в список. Только придется с часок подождать.

– Это слишком долго, пить очень хочется. Так что спасибо, но тащи лучше сразу. – Брайен заметил в углу два перевернутых ящика и ткнул пальцем. – Вот сюда.

– Но имена в список все-таки включи, – вмешался Рэнсом. – Следующую бутылку мы выпьем наверху.

– Ну ты и ходок, Рэнсом, давно таких не видел, – рассмеялся Брайен, дождавшись, пока девица уйдет за заказом.

– Ходок? Ничего себе. О’Нил, когда я в море, раз-два в год всего и оскоромишься. А последние шесть месяцев я вообще только вас, уродов, и вижу.

Шум голосов и смех оборвал выстрел. Вслед за ним послышались еще два подряд. Толпа раздалась и отступила, освобождая место двум ковбоям. У одного на голове ничего не было, на другом – островерхая, с широкими полями шляпа, несколько напоминающая сомбреро. Этот последний откинулся на стойку, и голова его упала на грудь. Шляпа на мгновение прикрыла лицо и соскользнула на пол. За ней медленно, словно ноги превратились в кашу, последовал и хозяин.

Победитель протер дуло шестизарядного револьвера, из которого все еще струился дымок, и вернул его в кобуру.

Почти сразу же, как из-под земли, возникли белофартучники. Они дружно подхватили несчастного за ноги и вытащили на порог. Клиенты вернулись к выпивке. За все это время пианист ни разу не сбился с ритма.

– Ну и местечко, – пробормотал Рэнсом.

Брайен положил руку на пояс с кобурой и подумал, что, столкнись он, не дай Бог, с таким славным стрелком, как этот малый, нелегко бы пришлось. Секунду назад он хладнокровно отправил на тот свет человека, и вот тебе, пожалуйста, – хохочет как ни в чем не бывало и щиплет девок за зад.

– Нужно, пожалуй, потренироваться в стрельбе, – сказал Брайен, поворачиваясь к Рэнсому.

С того дня они, найдя подходящее место на камнях у ручья, каждый день в течение часа стреляли по консервным банкам. Рэнсому и Дрю оставалось только дивиться меткости Брайена. Большой шестизарядный «кольт» представлял собой новую, усовершенствованную модель револьвера, который был у него когда-то в кавалерии, но, сделав всего несколько десятков выстрелов, Брайен овладел им так же надежно, как некогда своим верным табельным оружием. Теперь ему предстояло освоить технику мгновенной, безжалостной перестрелки, которая решала все споры на этих западных территориях, куда закон еще не добрался. Золотоискатели и ковбои называли ее «быстрым прицелом». Вот они с Рэнсомом, закончив стрельбу по банкам, и практиковались в этой технике, «паля» друг в друга из незаряженных револьверов.

Добыча золота оказалась вовсе не таким захватывающим приключением, как ее расписывал Рэнсом. Да и обещанных быстрых денег она не приносила. Унылая, тягомотная, тяжелая работа с рассвета до заката в поисках крупиц драгоценного металла на дне ручьев и рек, изрезавших всю округу.

– По двенадцать часов в день в воде, – ворчал Брайен, промывая песок в дырявом тазу. У него уже резь в глазах появилась – так пристально приходилось вглядываться в этот шлак, в котором может мелькнуть крупица-другая желтого металла.

На третью неделю работы они соорудили нечто вроде решета, позволявшего быстрее и эффективнее процеживать воду. Наградой им стали два крупных самородка чистого золота.

В тот же вечер они отметили свой успех, и тогда же произошли два события, оставившие памятный след в жизни Брайена.

Он приглянулся в баре одной из девиц, по имени Сью Холт, а его решительный отказ переспать с ней только ее раззадорил.

– Чем же я тебе не нравлюсь? – вызывающе спросила она. – Недостаточно хороша для тебя?

– Слишком хороша, – засмеялся Брайен.

– Не надо делать из меня дурочку, Брайен О’Нил. Смотри, пожалеешь. – И, покачивая бедрами, она отошла в сторону.

Такие сцены повторялись много раз, и в тот вечер все было как обычно: Сью донимала Брайена своими приставаниями, в то время как Рэнсом и Дрю наблюдали за игрой в скат.

– Послушай, Брайен, а что, если я с тебя ничего не возьму?

– Подаяний не принимаю.

– Я сама тебе заплачу!

– Это было бы несправедливо по отношению к другим клиентам.

– Вот именно! – послышался сзади чей-то голос. – Слушай, Сью, а что ты, собственно, такого нашла в этом типе?

Брайен оглянулся и увидел долговязого ковбоя – того самого, что убил человека в первый же вечер, когда они с Рэнсомом зашли в этот салун. Глаза у него были светлые и холодные, как ледышки, тонкие губы растянуты в злобной усмешке. Всем своим видом он откровенно демонстрировал, что ему сам черт не брат. Тугая кожа, покатые плечи, под рукавами темной рубахи перекатываются мощные бицепсы. Правая рука небрежно лежит на поясе с кобурой.

– Знаешь, что я тебе скажу, Сью? – растягивая слова, продолжал он. – А может, он из тех святош, что понаехали сюда, чтобы спасти наши души?

– На тебя, Фернвуд, я даже времени тратить не буду. Ты безнадежен, – непринужденно откликнулся Брайен.

– Эй, горожанин, – сердито засопел Фернвуд, – не надо со мной шутить. Да от тебя за версту несет городом. Мудреные словечки и все такое прочее. Был тут один павлин вроде тебя, нос воротил, словно от всех нас воняет.

Брайен улыбнулся и глотнул виски.

– Раз уж речь пошла об этом, сам-то ты хоть раз в жизни мылся?

– Знаешь, кто ты такой, О’Нил? – взорвался Фернвуд. – Готов об заклад биться, что ты отказываешься подняться со Сью наверх, потому что с девчонками у тебя не получается. Предпочитаешь, верно, этого маленького недоноска? – Он ткнул пальцем в сторону Дрю Мейсона.

У Брайена и мускул на лице не дрогнул. Он неторопливо поднял стакан, внимательно изучил на свет содержимое и еще раз глотнул янтарный напиток. А потом с нарочитой медлительностью выплеснул остаток прямо в лицо Фернвуду.

Взревев от ярости и боли, тот прижал ладони к глазам, которые сильно щипало. Брайен прикинул расстояние, отвел правую руку и нанес Фернвуду точный удар в челюсть.

Тот отлетел к стойке и медленно осел на пол.

Собравшиеся в баре отхлынули к двери. И даже музыкант оборвал игру. Повисла мертвая тишина.

От золотоискателей, видевших, как Брайен упражняется на берегу ручья, было известно, какой он отличный стрелок.

С другой стороны, завсегдатаи бара были свидетелями того, как Фернвуд прикончил по меньшей мере с десяток людей. Так что зрелище предстояло увлекательное. Негромко зашелестели голоса – посетители заключали пари относительно исхода неизбежного поединка.

Фернвуд злобно посмотрел на Брайена и медленно поднялся на ноги. В тот самый момент, как колени его оторвались от пола, правая рука легла на кобуру.

– Это было какое-то мгновение, – рассказывал потом один из очевидцев происходившего, – не разберешь даже толком, где рука, а где пистолет. Но О’Нил действовал еще быстрее.

Он выстрелил от бедра, и пуля вошла Фернвуду прямо меж глаз, так что тот даже и дуло своего шестизарядного не успел поднять. Его швырнуло на пол, и при падении он умудрился-таки спустить курок. Пуля пробила потолок.

Впоследствии выяснилось, что она едва не попала в пах клиенту, который развлекался наверху с одной из официанток.

Брайен был даже слегка смущен – все наперебой, начиная с Рэнсома и Дрю, боролись за честь поставить ему выпивку.

Мадам Мэхони, хозяйка бара, взобралась на стойку и подняла руки, призывая всех к молчанию.

– Тихо! Эй вы там, кому говорю, заткнитесь! Сегодня никто не платит. Все за счет заведения. – Она наклонилась и ущипнула Брайена за щеку. – Ты оказал нам сегодня большую услугу, О’Нил, весь город у тебя в долгу. Этот Фернвуд всех донимал. И у меня из-за него дела шли хуже, клиентам все время приходилось быть начеку. Так что, если захочешь какую-нибудь девчонку – бери, тоже бесплатно, на всю ночь.

– Спасибо, Долли, ценю твою щедрость. – Брайен вдруг вспыхнул и перевел взгляд на Сью: – Знаешь, малышка, сегодня ты вроде без дружка не останешься.

Бедняжка вскрикнула и без чувств опустилась на стул.

– Словно девственница, у которой собрались украсть ее сокровище. Глазам не верю! – заметила одна из товарок Сью.

Пока клиенты отталкивали друг друга, стараясь поскорее получить дармовую выпивку, к Брайену подошел крупный, коренастый мужчина в богато расшитой куртке из оленьей шкуры.

– Меня зовут Сэм Шеффер, – представился он. – Только сегодня приехал в ваш городишко. А вообще-то я мою золото на Гранд-Ривер. У меня там большая команда.

– Богатые места? – спросил Брайен, пожимая ему руку.

– Лучше не придумаешь. Беда только в том, что у нас поблизости граница индейских резерваций. А индейцы вышли на тропу войны. Поэтому я и здесь. Нужны новые люди – подкрепление, если угодно. И конечно, парни, умеющие стрелять вроде вас, нам пригодятся. Что скажете? Естественно, вы будете равноправным партнером.

– Звучит заманчиво. – Брайен посмотрел на Дрю и Рэнсома. – А как насчет них?

– Мы с вами! – Рэнсом пришел в совершенный восторг, а Дрю даже исполнил джигу под мелодию ирландской песни, которую наигрывал пианист.

– Так что там с индейцами? – спросил Брайен. Новый знакомый понравился ему с первого взгляда. Широкоплечий, мускулистый, с темными вьющимися волосами и добродушным лицом, которое так и освещалось, когда он смеялся.

Но сейчас он был серьезен.

– Паршиво, иначе не скажешь. Американская кавалерия готовится к полномасштабной войне. Седьмой кавалерийский полк Кастера уже поднят по тревоге.

– Джорджа Кастера? – При звуке этого имени Брайен задрожал буквально с головы до ног.

– Ну да, он идет из форта Эйб-Линкольн, что на противоположной стороне реки, напротив Бисмарка. А полк Крука пересекает Розбад. И еще части Джона Гиббона и генерала Альфреда Терри – он командует всей операцией.

У Брайена голова пошла кругом.

Джордж Кастер!

Джон Гиббон!

Эл Терри!

Джорджи Крук!

Его охватил острый приступ ностальгии. Ощущение было такое, словно он возвращается домой, на семейную встречу. Как чудесно было бы снова увидеть Джорджа Кастера, повспоминать о былом!

– Когда отправляемся? – нетерпеливо спросил Брайен.

– Прямо с утра. Даже не думал, что так быстро управлюсь. А как у вас, ребята, насчет снаряжения и мулов?

Около часа они обсуждали всякие детали. Все это время вокруг стола кружила Сью, бросая на Брайена зазывные взгляды.

Наконец все было решено, и Брайен поднялся со стула.

– Ну что ж, господа, а теперь прошу меня простить, у меня тут еще кое-какое дельце.

Брайен был нежен со Сьюзи, но когда все кончилось, она вдруг заплакала. Он старался успокоить ее, не задевая самолюбия девушки.

– Первый раз у меня женщина плачет. Неужели было так плохо?

– Да нет же, – прорыдала она. – Наоборот, замечательно. Именно об этом я и мечтала – вот встречу мужчину, которого полюблю, и он меня полюбит… А потом… потом… – Сью залилась слезами.

– Ну что ты, что ты, все нормально. – Брайен ласкал ее, как ребенка, гладил по волосам, нашептывал какие-то слова на ухо. – Придет день, и ты встретишь такого мужчину.

– Ну да, как же! Какой же мужчина теперь полюбит меня… захочет взять в жены?

– Да сколько угодно. Я и сам бы не прочь, – присочинил Брайен, – да уже женат.

– Правда? – Сьюзи села и вытерла слезы.

– Чистая правда, говорю же тебе.

Девушка вроде немного успокоилась.

– А какая она, твоя жена?

Брайен закрыл глаза.

– Знаешь, я вижу ее так же ясно, как если бы она была здесь, в этой комнате. Ростом она пять футов и пять дюймов, а волосы – самые черные в мире. Глаза… глаза… они такие… – По щекам у Брайена внезапно заструились слезы.

Сьюзи улыбнулась и поцеловала ему руку.

– Как же ты ее любишь. Везет ведь некоторым.

На следующее утро Брайен, Рэнсом и Дрю собрали свои вещички и двинулись на север. Сэм Шеффер сильно опередил их на своей лошади. Мулы, по его мнению, передвигались слишком медленно, но он дал Брайену точные указания, как отыскать его лагерь. Он находился при слиянии Гранд-Ривер и Миссури.

По пути им не раз встречались отряды индейцев, пристально наблюдавших за ними с отдаленных холмов. Никакой враждебности краснокожие не проявляли, и все-таки в самом их виде таилась какая-то угроза.

– О Господи, не дождусь, пока доберемся до лагеря Шеффера, – сказал Рэнсом. – Есть у меня предчувствие, что эти кудрявые волосы пойдут на украшение какого-нибудь индейского пояса. – Он яростно поскреб череп.

До места они добирались дня полтора. На последнем отрезке пути произошла, пожалуй, самая опасная встреча с индейцами. Это был отряд как минимум из сорока человек, в полном боевом облачении и при соответствующей раскраске. У вождя на голове было что-то, напоминающее бараньи рога. У всех других – косички и по перу в волосах.

– Похоже, сиу, – негромко проговорил Брайен, глядя, как в полумиле от них индейцы пересекают высохшее русло ручья.

Рэнсом потянулся было к ружью, но Брайен остановил его:

– Не стоит затевать стычку. Их слишком много. Лучше пусть думают, что мы друзья.

К счастью, столкновения удалось избежать – индейцы заметили, что с другой стороны к каравану мулов приближается отряд американской кавалерии. Вождь вскинул руку, прокричал что-то, и индейцы, умело выполнив полуповорот направо, ускакали на север. Брайен восхищенно посмотрел им вслед:

– Отличные, черт возьми, всадники, ничего не скажешь.

Путники поприветствовали подъехавших кавалеристов.

– Вы, ребята, всегда появляетесь вовремя, – расплылся в улыбке Рэнсом.

– К сожалению, как раз не всегда, – откликнулся лейтенант – начальник отряда. – Мы только что из одного золотоискательского лагеря. Все перебиты, у шести сняли скальпы.

– Это, случайно, не люди Сэма Шеффера? – испуганно спросил Брайен.

– Нет, у Сэма большая команда, и все вооружены до зубов.

Брайен облегченно вздохнул.

– Скоро будет еще больше. Мы направляемся к Сэму.

– Отлично. Если не возражаете, поедем с вами, а то еще эти чертовы сиу засаду где-нибудь устроили.

– Мне сразу показалось, что это сиу. Отличные всадники.

– Генерал Крук говорит, что у сиу лучшая легкая кавалерия в мире. А вы что, сами в кавалерии служили?

– Да, во время войны. Вы из какой части?

– Седьмой полк. Командир – полковник Джордж А. Кастер.

Брайен почувствовал, как его охватывает знакомое возбуждение – так бывало всегда, когда рядом находился Кастер. Этот человек буквально заряжал тебя энергией, даже издали. А теперь он почти рядом и Брайен разговаривает с одним из его офицеров – фантастика!

– Ну и как там наш старый бродяга? – со смехом спросил он.

– Сэр? – У лейтенанта от удивления глаза на лоб полезли.

– Во время войны я командовал у него батальоном. При Геттисберге вместе были, при Йеллоу-Таверн, да разве все перечислишь. – Он протянул лейтенанту руку. – Меня зовут Брайен О’Нил.

– Ничего себе! – Лейтенант изумленно воззрился на Брайена. – Так вы – тот самый О’Нил? Потрясающе! Старик часто вспоминает вас, сэр. Лучший, говорит, конник во всей армии Соединенных Штатов. Для меня большая честь познакомиться с вами, полковник.

Брайен засмеялся:

– Ну, все это в прошлом. Теперь я штатский. – Он ответил на восторженное рукопожатие молодого человека.

– Насколько я знаю, после окончания войны полковник Кастер пытался разыскать вас через военное министерство, но вы словно в воду канули.

– Что-то вроде этого. Долгая история. Ну как все же он там? По-прежнему гоняет солдат, старый вояка?

– Да уж, дисциплина у него в полку поставлена. Приятно чувствовать, что ты служишь у такого человека, особенно сейчас, когда вроде новая война начинается.

– Точно. У меня в свое время было такое же ощущение. Война – это всегда риск, но, когда рядом с тобой люди, вымуштрованные Джорджем Кастером, риск меньше.

К ним подошел какой-то сержант и, откашлявшись, спросил:

– Помните меня, полковник О’Нил?

Брайен внимательно посмотрел на стройного, темноволосого мужчину с густыми бровями и искривленным носом.

– Ну как же не помнить? Разумеется, помню. Петтибоун, лейтенант Петтибоун.

– После войны меня снова понизили до сержанта. Как поживаете, сэр?

– В данный момент – лучше не бывает. Жду не дождусь увидеться с Джорджем.

– У нас есть пара лишних лошадей, – сказал лейтенант Леви. – Когда доберемся до Сэма Шеффера, почему бы вам сразу не отправиться с нами в военный лагерь? Проведете ночь в полку, а прямо с утра вернетесь к Сэму. Вот и наговоритесь вволю о старых временах и старых товарищах.

Брайен широко улыбнулся:

– Отличная идея, лейтенант. Поехали. Мочи нет, как хочется взглянуть на старину Кастера.

Добравшись до лагеря Шеффера к трем пополудни, они сразу же поставили палатки и напоили мулов.

– О снаряжении мы с Дрю позаботимся, – сказал Брайену Рэнсом. – А вы отправляйтесь к старому приятелю. И передайте ему мою персональную просьбу подстрелить пару-тройку этих чертовых сиу.

– Только не позволяйте ему заарканить вас, – вмешался в разговор Сэм Шеффер. – Насколько мне известно, ему сейчас сильно не хватает людей. Так, лейтенант?

Тот кивнул и задержал взгляд на Брайене:

– А ведь вы сейчас не в худшей форме, чем на войне, а, полковник?

Брайен прикинулся возмущенным:

– Не порите ерунды, лейтенант Леви! Я свое отслужил. И перестаньте наконец называть меня полковником.

Штабным помещением Седьмому кавалерийскому полку служила старая неуклюжая посудина «Дальний Запад», на которой обычно доставляли продовольствие армейским частям. Сейчас пароходик был пришвартован на северном берегу реки Йеллоустон, напротив устья Рино-Крик. Мерным ударам волны в правый борт и унылому скрипу тимберсов, упиравшихся в высокий глинистый берег, вполне соответствовал вид мирно дремавшего у трапа часового.

При виде двух всадников, стремительно приближавшихся со стороны лагеря, он вскочил и вытянул руки по швам. В одном из всадников он узнал лейтенанта Леви, но другой, широкоплечий, с приятным загорелым, словно из камня высеченным лицом мужчина в грубой куртке золотоискателя, был ему не знаком.

Всадники спешились, и часовой вскинул руку, отдавая честь.

Леви ответил на приветствие:

– Вольно, Уилсон. У генерала кто-нибудь есть?

– Да, сэр, идет большое совещание. Там полковник Кастер, генерал Терри, полковник Гиббон, майор Брисбин, майор Рино. По-моему, никого не забыл.

– Все шишки собрались, – подмигнул Брайену Леви. – Знаете таких?

– Еще бы. Лучшие кавалерийские начальники в армии Соединенных Штатов.

– Пошли. – Леви двинулся вверх по трапу, но часовой остановил его: – Прошу прощения, сэр, но полковник Кастер строго-настрого приказал никого не пускать, разве что на лагерь нападет вождь Дикая Лошадь со своими индейцами.

Леви похлопал его плечу.

– Полагаю, этот джентльмен ничуть не хуже вождя. Это полковник О’Нил, один из стариннейших друзей полковника Кастера.

Часовой с сомнением посмотрел на Брайена и пожал плечами:

– Ну раз такое дело… Проходите.

Собравшись в главном салоне, офицеры сосредоточенно изучали разложенную на столе карту военных действий. Они были настолько поглощены этим занятием, что Брайена и Леви никто и не заметил.

Лейтенанту пришлось несколько раз кашлянуть, чтобы привлечь к себе внимание.

– Прошу прощения, полковник Кастер, но к вам пришли.

Полковник Кастер резко обернулся. Бледно-голубые глаза его грозно засверкали, а ежик песочного цвета волос и загнутые кончики усов так и ощетинились.

– Лейтенант, как вы смеете сюда врываться? Шкуру спущу с часового. А вы кто такой? – накинулся он на Брайена.

– Приятно отметить, полковник, – лукаво ухмыльнулся Брайен, – что манеры ваши ничуть не изменились.

– Наглец! – Кастер угрожающе надвинулся на него, но тут же остановился, и на лице его появилось выражение полной растерянности и недоверия.

– Не-е-е-т, не может быть, – еле слышно выговорил он. – Сплю, что ли? Брайен? Брайен О’Нил, ну скажите же мне скорее, что это действительно вы, а не ваш призрак. А то мне кажется, я с ума схожу.

– Я самый, собственной персоной, – засмеялся Брайен. – Как поживаете, Джордж?

И они бросились друг другу в объятия, резвясь, словно мальчишки, разве что поседевшие за прошедшие годы. Сначала Брайен оторвал Кастера от палубы, потом Кастер подкинул его в воздух. Наконец оба рухнули на стол, но тут зашевелились остальные, изо всех сил тиская Брайена и похлопывая его по плечам.

– О Господи, да ведь это действительно наш старый ирландец!

– Брайен, бродяга вы этакий!

– Это как же вас понимать, О’Нил? Джордж, вам не кажется, что он заслуживает десяти суток гауптвахты?

Лейтенант Леви незаметно выскользнул из салона и спустился по трапу.

– Ну, сэр, как там полковник, не сердится? – спросил часовой.

– Грозился шкуру с вас содрать за невыполнение приказа. – Лейтенант вскочил в седло и пришпорил коня. Уилсон молча смотрел вслед удаляющемуся всаднику.

Прошло не меньше часа, прежде чем офицеры вернулись к прерванному совещанию. Все это время по кругу передавались две бутылки виски – под рассказ Брайена о том, что с ним приключилось после отставки с действительной службы и вызова в Вашингтон.

– Все ясно, Брайен, – сказал Кастер с грубоватым юмором, принятым среди кавалеристов. – Я всегда подозревал, что вас объявят в розыск за убийство.

– Мне, Джордж, знаете ли, не до шуток, – слабо улыбнулся Брайен. – Слишком дорого пришлось заплатить за эту историю.

Генерал Терри почесал бороду.

– Так ведь прошло уже много времени, О’Нил. Об заклад бьюсь – все давно забыто. Да что вы, в самом деле? Неужели думаете, что правительство Соединенных Штатов будет преследовать одного из самых славных героев войны – и за что? За случайную смерть какого-то осла-фермера? Чушь!

– Эл прав, Брайен. И вообще, довольно. Стоит только дать ирландцу рот раскрыть, как все, уже не остановишь.

Кастер обнял его и подтолкнул к столу, на котором была разложена карта:

– А ну-ка, старина, освежим наши познания в тактике кавалерийского сражения. Посмотрите-ка, да повнимательнее, и послушайте, может, что новое узнаете.

Генерал Терри начал с того места, на котором остановился, когда совещание было прервано вторжением Брайена. Указательным пальцем он очертил эллипс – участок, окружающий устья реки Бигхорн и Розбад-Крик.

– Разведка майора Рино обнаружила, что в этом месте скапливается крупный отряд индейцев племен шайеннов и сиу.

– Охота в этих краях отменная, – заметил полковник Гиббон.

Терри посмотрел на Кастера:

– Что скажете, Джордж?

– Скажу, что от индейцев никогда не знаешь, чего ожидать, – кратко откликнулся Кастер.

– Одно ясно – на восток, в неудобную местность, они не отступили, – вмешался майор Рино, привлекательный мужчина с густыми темными волосами, благородным овалом лица и добрыми, как у оленя, глазами.

– Отчего это вы так уверены, Маркус?

– Оттого, что мы наткнулись на добрый десяток тропинок, и следы повсюду ведут на запад. И еще обнаружили на Розбад-Крик лагерь, который в любой момент может сняться с места.

Кастер иронически улыбнулся:

– Ах да, лагерь. Я, как и раньше, считаю, майор, что напрасно вы дали им соскочить с этого крючка.

– Мне было приказано провести разведку, а не ввязываться в бой, – вспыхнул Рино, повышая голос.

– Вот-вот, Рино. Никогда-то вы не ввязываетесь в бой без особого приказания.

– Не подначивайте его, Джордж, – вмешался майор Брисбин. – Он поступил совершенно правильно, не надо было атаковать этот лагерь. Да, конечно, – не удержался он, в свою очередь, чтобы не подколоть Кастера, – нам всем прекрасно известно, что подчиняться приказам – ниже вашего достоинства, но…

– Хватит, господа, – нетерпеливо перебил его генерал Терри. – Мне надоела эта перепалка, давайте лучше вернемся к делу. – Он ткнул пальцем в точку на карте несколькими дюймами ниже извилистой линии, обозначавшей Розбад-Крик. – Отряд генерала Крука движется сюда с юга. Мы пойдем с севера. Если основные силы индейцев действительно сосредоточены в районе Литл-Бигхорна, тут мы и захлопнем ловушку. – Он очертил круг на карте. – Полковник Гиббон, вы двинетесь вдоль правого берега Йеллоустона в направлении устья Бигхорна. Там переправитесь и пойдете вверх по Бигхорну вплоть до слияния с Литл-Бигхорном. Дальше будете действовать в зависимости от маневров противника. – Джордж, – обернулся он к Кастеру, – ваш полк двинется по главной дороге, обнаруженной разведкой майора Рино. Пойдете берегом Розбад-Крик до устья реки Тонг, там повернете к Литл-Бигхорну. Не забывайте выставлять дозоры, особенно на левом фланге, на тот случай, если индейцы попытаются проскользнуть мимо и ударить с юго-востока.

– Генерал, – нахмурился Кастер, – а что, если индейцы расположились лагерем на Литл-Бигхорне ниже, чем мы предполагаем?

Майор Рино воспринял это замечание как выпад в свой адрес.

– На мой взгляд, Джордж, представляется самоочевидным, что основные силы индейцев пойдут к охотничьим угодьям в районе устья Литл-Бигхорна.

– Согласен, Маркус, – сказал генерал Терри, – это очень вероятно, но полной уверенности нет и быть не может. Так или иначе, Джордж, я полагаюсь на вашу изобретательность и тактическую зрелость. В случае чего сами выкрутитесь. – Генерал улыбнулся, но Брайен уловил в его голосе ироническую нотку. – Вам ведь не впервой.

– Ценю ваше доверие, сэр, – поклонился Кастер.

Генерал Терри вытащил из кармана часы.

– Господа, совещание закончено. Мне еще предстоит подготовить отчет к приезду курьера из Вашингтона. Ужин сегодня будет позже обычного. Брайен, надеюсь, вы присоединитесь?

– Благодарю вас, генерал.

Присутствующие надели портупеи, кавалерийские перчатки, форменные шляпы и, попрощавшись с Брайеном, потянулись к двери.

Дождавшись, пока они останутся вдвоем, Кастер налил себе и Брайену по стакану виски.

– Стало быть, вас понизили до полковника? – усмехнулся Брайен.

Кастер обнажил в улыбке два ряда идеально ровных зубов.

– Спасибо еще, не до рядового.

– Да, дипломат из вас всегда был неважный. Мне показалось или действительно вы с майором Рино недолюбливаете друг друга?

Кастер фыркнул и залпом опорожнил стакан.

– Рино! – В голосе его прозвучало неприкрытое презрение. – Да такого труса и завистника свет Божий не видывал. Впрочем, насекомое это безвредное, разве что ждет не дождется, пока президент снимет с меня скальп.

– Президент Грант? – присвистнул Брайен. – Ничего не скажешь, врагов вы себе наживать умеете.

– В прошлом году я давал показания перед сенатской комиссией, расследовавшей индейские дела. И сказал все как есть. Вина целиком лежит на брате Гранта. Это полное ничтожество, и именно благодаря ему мы вляпались в нынешнюю заваруху. Это же надо додуматься – такого человека поставить во главе столь тонкого дела, как отношения с индейцами. Чистый непотизм.[17] Словом, Грант и генерал Шерман сделали из меня козла отпущения, и, если бы не поддержка нашего старого приятеля Фила Шеридана, меня бы вообще из армии уволили. Так что это задание, Брайен, для меня вопрос жизни и смерти. Если бы вы только знали, как мне не хватает такого человека, как вы.

Брайен усмехнулся и покачал головой:

– Стар я стал разъезжать по лесным тропам и играть в игры с индейцами.

– Ах вот как, в игры играть? – угрюмо посмотрел на него Кастер. – Позвольте мне кое-что сказать вам, Брайен. Вот уже десять лет как я сражаюсь с этими краснокожими мерзавцами, и порой так хочется, чтобы на их месте оказался Джеб Стюарт со своими людьми. Сиу… – В его голосе сквозило неприкрытое восхищение. – Да они в седле родились. Лучше во всем мире не отыщешь.

– Да наслышан уж.

– Брайен, вы мне нужны. На самом деле нужны.

– Джордж, но это же чистое безумие. Уж сколько лет как я уволился с военной службы.

– Не имеет значения. Мне разрешено привлекать в разведывательные отряды гражданских и платить им лейтенантское жалованье.

– Этого еще не хватало – в разведку!

– В свое время вы были одним из лучших.

– Так то на востоке, в знакомых местах. А эти заброшенные, пустынные края для меня что поверхность Луны.

– Да бросьте вы. Надо только с картой хорошенько поработать, и во всем разберетесь. Я сам вам все растолкую. Через два-три дня не хуже моего будете ориентироваться на местности. К тому же нам обоим известно: девяносто процентов в нашем деле – интуиция, оставшиеся десять – знания, вот и все, пирог готов.

Брайен на самого себя обозлился за то, как действуют на него уговоры Кастера.

– Об этом не может быть и речи, – резко бросил он.

Кастер весело посмотрел на него и обнял за плечи.

– Меня не одурачить, Брайен, вам же самому хочется заняться этим делом. На вашей ирландской физиономии все написано.

– Пусть так, и все равно это невозможно. У меня есть обязательства перед друзьями и Сэмом Шеффером. К тому же на все, что у меня есть, до последнего цента, я купил старательское снаряжение и мулов.

– Тем более есть смысл пойти с нами в последний рейд. Ведь это как раз и есть наша задача – очистить территорию от враждебно настроенных индейцев, не дающих золотоискателям спокойно заниматься своим делом. Между прочим, Сэм Шеффер со своими ребятами больше воюет с индейцами, чем ищет золото. Когда покончим с ними, вернетесь и спокойно будете себе мыть золотишко.

– Вижу, слова «нет» вы не признаете, – грустно улыбнулся Брайен.

– Не признаю, а вы в жизни не откажетесь от доброй драки.

Брайен поднял руки:

– Сдаюсь. Но только чтобы в последний раз. Не думайте, что вам удастся уговорить меня вернуться насовсем в эту чертову кавалерию.

Кастер со смехом прижал руку к груди:

– Слово чести.

Брайен стремительно шагнул к нему, и друзья скрепили согласие крепким рукопожатием.

Раздался стук в дверь. На пороге появился молодой человек в капитанском звании.

– Занят, Джордж?

– Нет-нет, заходи, Том. Брайен, мне кажется, вы не знакомы с моим младшим братом? Том, это легендарный Брайен О’Нил, ты о нем наверняка наслышан.

Братья были очень похожи друг на друга, отметил Брайен.

Том Кастер подошел к нему и почтительно поклонился:

– Весь лагерь только о вас и говорит, сэр. Счастлив познакомиться.

– О Боже, – простонал Кастер-старший. – Оставь эти церемонии, Том. Ты говоришь словно новичок в военном училище при первой встрече со старшим по курсу. От тебя у этого старого погонщика мулов голова распухнуть может.

Какое-то время они забавляли Тома рассказами о фронтовой службе, потом Кастер сказал брату:

– Ну а теперь выкладывай, зачем пришел.

– Я только что говорил с майором Брисбином. По его словам, ты отказываешься брать с собой Лоу и его артиллерию.

– Это верно. С ним будем плестись со скоростью мулов, которые как раз эти орудия и тащат. Пусть лучше идет с Гиббоном и его пехотинцами.

– Брисбин также говорит, что предложил усилить тебя четырьмя взводами кавалерии от Гиббона, а ты послал их куда подальше. Это еще почему?

Кастер ударил кулаком по столу.

– Уж этот мне Брисбин со своими идиотскими замыслами. Великий стратег! Кавалерия Гиббона сегодня в пути с девяти утра. Подумай сам: если им возвращаться сюда, а послезавтра двигаться форсированным маршем, половина уже через двадцать пять миль с седел попадает.

– Скажите, полковник, он всегда таким был? – Том подмигнул Брайену. – На все есть ответ?

– И его ответы почти всегда были верными, – засмеялся Брайен.

– Почти. Одно из самых важных слов в языке. Вроде «если».

– Наверное, тебе надо было стать философом, а не солдатом, Том, – фыркнул Кастер. – Слушай, одна вещь мне ясна без всяких слов. А именно: Седьмой способен обойтись собственными силами. Не нужны мне никакие увальни от Гиббона!

– Седьмой. Прямо молитва какая-то. Ты говоришь так, будто это твое персональное творение и самая большая драгоценность.

– Все верно, Том. Седьмой – это я. Я начинал с чистого листа. Я лично подбирал каждого. Я лично гонял их, я лично их муштровал и сделал в конце концов лучшими кавалеристами во всей армии Соединенных Штатов. Я люблю их. Конечно, мне известно, что меня-то, как раз наоборот, ненавидят. Но никогда не предадут. Не предадут меня, полк и самих себя. – Кастер вытащил из кармана сигару и яростно надкусил конец. – К черту! Наверное, и мне приходилось в жизни ошибаться. Как, например, с Рино. Маркус – грамотный офицер, этого отрицать нельзя, и все равно он недостаточно хорош для Седьмого. Ибо одних только знаний мало. Да, порода у него чистая, но он слишком привык слушаться поводьев. Он слишком податлив.

– Ах ты, надутый ублюдок, – с улыбкой покачал головой Том.

Кастер бросил на брата пронзительный взгляд:

– Вообще-то за такие слова я мог бы отдать тебя под трибунал. Но не буду. Потому что ты прав. Да, я действительно надутый ублюдок, чем и горжусь. Ибо лучше быть ублюдком, который делает свое дело, чем идиотом вроде Брисбина, или плаксивой старухой вроде Гиббона, или трусом, как… – Кастер оборвал себя на полуслове и отвернулся, не выдержав настойчивого взгляда брата. – Черт, уже поздно. Пора на ужин.

Но Том остановил его:

– Трусом, как я, ты это имел в виду, Джордж? Боюсь, мой брат не слишком-то высокого мнения о моих военных способностях, полковник О’Нил.

– Ну что за чушь ты несешь? – Кастер явно перешел в оборону. – Ладно, пошли, говорю, ужинать. – Он нацепил пояс, шляпу и перчатки.

В этот вечер «Дальний Запад» представлял собой целый оазис света в самом сердце пустыни, напоминавшей своей угрюмой каменистой поверхностью лунные кратеры. Несколько офицеров, собравшись у поручней на правом борту и взявшись за руки, распевали походный марш «Гэри Оуэн»:


Не воду пьем, а чистый ром,

И в бой с охотою идем.

И напролом, и напролом

Под флагом «Гэри Оуэн».


Полковник Джордж Кастер выводил число 10 в верхней части чистого листа бумаги, когда от неожиданного порыва ветра заплясало пламя свечи.

На пороге каюты стоял Брайен.

– Помешал?

– Ничуть. Пишу письмо Элизабет. Дошел до десятой страницы. Можно, пожалуй, и перерыв сделать, утром допишу.

– Десятая страница, – присвистнул Брайен. – Я, наверное, за всю свою жизнь столько не написал.

– Не надоела еще роль толстого ирландского невежи?

Брайен грустно улыбнулся и повторил:

– Десять страниц. Сколько же времени прошло, а костер все не погас, а, Джордж?

– Костер?

– Ну да, у которого вы с Элизабет вдвоем греетесь.

Кастер опустил голову.

– Наоборот, все ярче разгорается. О чем о чем, а уж об этом волноваться не приходится. Или, наоборот, слишком много волнений. Только об Элизабет и думаю. – Кастер настороженно посмотрел на Брайена. – По-моему, это действительно моя слабость, моя ахиллесова пята. Постоянная тоска по Элизабет. Скажите честно, Брайен, вы ведь именно так думаете?

– Вот уж нет. У меня ведь тоже есть любимая женщина. И такая же, как и у вас, судьба-разлучница. Все время что-то встает между нами.

Они замолчали, чувствуя, что понимают друг друга без слов. Наконец Кастер со вздохом поднялся.

– Ладно, хватит болтать, пора за работу. – Он подошел к столу и зажег масляную лампу. – Вон карты, Брайен; ежели нужно, раскладывайте. Да, может, выпить чего хотите?

– Не сейчас. Пусть голова будет ясная.

Неожиданно раздался громкий стук. Дверь распахнулась, и в каюту ввалился майор Рино. На ногах он явно держался с трудом.

– У-у-пс, прощу прощения, – невнятно проговорил он. – Не хотел нарушать вашей компании.

– Тем не менее вам это удалось, – холодно заметил Кастер. – Ладно, извинения принимаются, а теперь оставьте нас в покое.

– Это нехорошо, полковник. Мы все надеялись, вы споете с нами «Девушку, оставшуюся дома». – Фразы давались майору Рино с не меньшим трудом, нежели передвижение по горизонтальной поверхности. Он заметил белевшее на столе неоконченное письмо. – А, так вы как раз и писали девушке, оставшейся дома?

– Вы пьяны, Маркус! – Голос Кастера прозвучал резко, словно удар хлыста. – Возвращайтесь к себе в палатку да проспитесь. Это приказ. Еще одно слово – и вы окажетесь на гауптвахте.

– Слушаюсь, сэр! – Рино вытянул руки по швам и отдал честь. Как он при этом не рухнул на пол, осталось загадкой. Он сделал поворот кругом. Выглядело это так комично, что Брайен с трудом удержался от смеха. Но все-таки удержался.

У двери Рино обернулся и сказал:

– Скажите, Джордж, а Элизабет знает, что вы двоеженец?

– Вон отсюда! – взревел Кастер и бросился на майора так стремительно, что Брайен едва успел остановить его.

– Спокойно. Он не отдает отчета в своих словах.

– Почему же не отдаю, О’Нил? Вполне отдаю, – продолжал Рино. – Он женат не только на своей жене. Он женат еще и на Седьмом кавалерийском. Спокойной ночи, господа.

Рино тяжело ступил через порог и закрыл за собой дверь.

Глава 3

Этот человек появился через шесть месяцев после того, как Брайену пришлось столь срочно покинуть Мауи. Равена с Сабриной покачивались в гамаке на веранде, потягивая ледяное кокосовое молоко. Увидев всадника еще издали, Равена на какой-то момент приняла его за Брайена. Она вскочила на ноги, чувствуя, как сердце трепещет в груди, будто подстреленная птица.

Сабрине тоже так показалось.

– Папа! – радостно вскрикнула она и помчалась к дороге.

– Стой! Немедленно вернись назад! – одернула ее Равена.

Девочка остановилась и, широко раскрыв рот, оглянулась на мать. Никогда еще она не разговаривала с ней в таком тоне.

– Иди сюда, Сабрина!

– А что такое, мама? – Она неохотно двинулась к дому. – Почему ты рассердилась? Что я такого сделала?

– Извини, мне не следовало повышать на тебя голос. – Равена спустилась и обняла дочь за плечи. Теперь они вместе смотрели на приближающегося всадника. Не доезжая до них примерно ста ярдов, он снял широкополую шляпу, какие обычно носят в тропиках, и отер пот со лба.

– Волосы! – воскликнула Сабрина. – Папа перекрасил волосы. Теперь они у него светлые!

– Да нет, родная. – Равене пришлось призвать на помощь все свои силы, чтобы говорить ровным тоном. Чтобы не убежать в дом, не запереть дверь накрепко и никого не впускать. – Это не папа. Это дядя Роджер.

– Дядя Роджер? Ты никогда о нем прежде не говорила.

– Да как-то все к слову не приходилось. Он живет Бог знает как далеко отсюда, и мы даже представить не могли, что он очутится в этих краях. Собственно, мы даже не знали, жив ли он.

Равена привлекла к себе дочь и, закусив губу, попыталась взять себя в руки. Плечи расправлены, подбородок вздернут, взгляд немигающе застыл.

Мужчина соскочил с седла, привязал лошадь к забору и не спеша двинулся к дому. Улыбка медленно озарила его лицо. Подойдя вплотную, он прижал шляпу к груди и отвесил изящный поклон.

– Ты по-прежнему прекрасна, Равена. А ты, – повернулся он к девочке, – как две капли воды похожа на маму. Ведь тебя Сабриной зовут, верно?

– Да, сэр, – глядя на него округлившимися, как блюдца, глазами, чуть слышно прошептала девочка.

– Откуда ты узнал ее имя, Роджер? – Равена еще крепче прижала к себе дочь. – И вообще что мы здесь живем?

Вел себя Роджер совершенно непринужденно, словно сосед, остановившийся по дороге поболтать с приятелем.

– Это было нелегко. По крайней мере вначале. Но стоило напасть на след, как все стало на свои места. Все началось с записи, которую я нашел в книге у брата. В Ричмонде утратили почти всякую надежду снова увидеть тебя. Но никто не забыл. Больше десяти лет прошло, а на всяких светских раутах по-прежнему звучит твое имя. Два года назад мне пришло в голову обратиться в агентство Пинкертона. – Роджер помрачнел. – Если уж они так славно поработали на Эйба Линкольна, решил я, то тебя найти – для этих парней сущий пустяк.

Тем не менее сделать это удалось не сразу. Пинкертон напал на след того капитана и его жены. Оба оказались людьми не слишком-то разговорчивыми, но тут на сцене появился некий моряк, востребовавший свои тридцать сребреников. После этого все стало просто. Смотрю, Брайен изрядно преуспел за эти годы. – Роджер восхищенно огляделся. – Да и знаменитостью сделался, на Гавайях только о нем и говорят. Правда, по-разному. – Роджер иронически сощурился и покачал головой. – С таким нравом долго на свете не проживешь.

– Смерть того человека была случайностью.

– Это уж точно, у моего дорогого братца в жизни одни случайности. Или, скорее, были случайности.

Равена испуганно прижала руку к горлу.

– Были? – едва выговорила она.

Роджер растрепал длинные волосы Сабрины.

– Не возражаешь, милая, если мы с мамой немного поговорим наедине?

– Да, родная, – сделала над собою усилие Равена, – ступай на кухню, и пусть Сьюзи даст тебе молока с печеньем.

Девочка взбежала по ступенькам в дом.

– Заходи, Роджер, присаживайся. – Равена последовала за ним и буквально рухнула в гамак. Роджер сел напротив в плетеное кресло.

– Что с Брайеном?

Роджер вздохнул и сказал с необычной для себя мягкостью:

– Жаль, что именно мне приходится быть вестником несчастья. Понимаю, что от этого тебе только тяжелее. Брайен мертв.

Равена даже не пошевелилась.

– Я не верю тебе. Он жив.

– Подумай сама, – хладнокровно продолжал Роджер, – разве я появился бы здесь, будь он жив? На край света бы за ним пошел, лишь бы задушить собственными руками.

В этих словах была своя правда. У Роджера мстительная душа, Брайен всегда это говорил.

– На-ка почитай, это доклад Пинкертона. – Роджер достал из кармана конверт, извлек из него несколько листов бумаги и передал Равене.

Руки у нее не тряслись, но внутри словно все выжгло. Равена отложила верхние страницы – там содержался отчет об их с Брайеном путешествии на «Западном ветре» и, далее, о жизни на Мауи.

Дальше говорилось:

«15 октября в потасовке, возникшей в кафе «Ячменное зерно» на набережной в Сан-Франциско, был убит некто Барри Ларкин. Судя по документам, обнаруженным у убитого, это был матрос торгового флота, служивший на «Нелли Блай». Но в результате допроса, учиненного местными властями капитану Лайму Кейси, выяснилось, что под именем Ларкина скрывался некто Брайен О’Нил, находившийся в розыске за убийство».

Дочитав до конца, Равена вернула бумаги Роджеру.

– Мне жаль, что все так получилось, – сказал он. – Поверь, действительно жаль. Я предпочел бы сам с ним расправиться.

– Да, этому я верю, – глухо сказала Равена. – На тебя это очень похоже. – Она подозрительно посмотрела на него. – Но здесь-то тебе что нужно, Роджер? Эти бумаги можно было послать и по почте.

– Дело не в бумагах. Я хочу, чтобы ты вернулась со мной в Ричмонд.

– Шутишь? – Смех ее прозвучал как из могилы.

– Ничуть.

– Об этом не может быть и речи.

– Подумай о ребенке. Пока Сабрина маленькая, все нормально, можно жить этой деревенской жизнью. Но скоро она будет девушкой и неужели не заслуживает того же воспитания, что у тебя было?

– На Гавайях есть отличные школы. – Но Равена уже явно колебалась.

И тут Роджер нанес удар в самое слабое место:

– Подумай и о своих родителях, Равена, они глаза по тебе выплакали. Герцог перенес пневмонию, у него слабое сердце. Сколько бы ему ни осталось на этом свете, ты могла бы скрасить его последние дни. А ребенок так вообще будет деду и бабушке как свет в окне.

Это решило дело.

– Ладно, едем. Но отец девочки – Брайен, это, надеюсь, ясно?

– Естественно, но мы выдадим Сабрину за мою дочь.

– Нет, пусть все знают правду.

– И пусть твоя дорогая Сабрина до конца жизни будет ходить с клеймом незаконнорожденной?

– Снова твоя взяла, Роджер. Со временем она привыкнет и будет называть тебя отцом.

– Я и стану ей отцом. Можешь положиться на мое слово, я буду обращаться с ней как с собственным ребенком. Вот увидишь, я заставлю ее полюбить себя.

Глаза у Равены наполнились слезами. Она прикрыла лицо ладонями и прошептала:

– Брайен…

– В четверг из Гонолулу в Штаты возвращается прогулочный корабль.

– Не получится, слишком много дел. Надо продать плантацию.

– Вчера я разговаривал на Оаху с поверенным Брайена. Этот мистер Ньютон сделает все что надо. Один из его клиентов ищет, во что бы вложить деньги, так что насчет цены споров не будет. Во всяком случае, так считает поверенный.

Этот непререкаемый тон возмутил Равену.

– Да как ты смеешь, Роджер О’Нил, – взорвалась она, – совать свой длинный нос в мои дела?!

– Прошу прощения, но мне казалось, что лучше выяснить все до нашей встречи. А теперь, наверное, надо обо всем рассказать Сабрине?

– Да. Но позволь уж мне самой это сделать.

Равена поднялась и медленно, с трудом переставляя ноги, двинулась в дом.

Сабрина приняла весть о смерти отца с тем здоровым фатализмом, что вырабатывается у детей ее возраста. Она проплакала весь остаток дня, запершись у себя в комнате.

Назавтра она успокоилась и даже немного повеселела, хотя к столу спустилась только вечером, пропустив и завтрак, и обед.

А еще через день уже играла на лужайке с Донни и Роджером. Равена вынуждена была признать, что он быстро завоевывает сердце девочки. Может, дело тут было в том, что дядя так походил на отца.

Уже к четвергу Сабрина приучила себя обращаться к Роджеру с почтительным «отец».

Равена не возражала. В одном Роджер прав: Сабрине нужны дом, семья, друзья. И несправедливо лишать ее любящих деда с бабкой.

Потом было трогательное прощание со Сьюзи и Лумом. Равена звала их с собой в Ричмонд, но они слишком любили Гавайи. Однако Донни, верный друг, отправился с ними. Роджер возражал и согласился в конце концов, только когда Сабрина заявила, что, если Донни останется, она в жизни не назовет его больше отцом.

Дорога в Ричмонд казалась бесконечной. Сначала долгий переход морем до Сан-Франциско, потом – на поезде, через весь континент.

У них было все, что можно купить за деньги, но в тесном купе вагона Равену постоянно терзала боязнь замкнутого пространства.

– Знаешь, детка, – говорила она Сабрине, – после стольких лет свободы, когда вокруг тебя только море, а над головой – небо, чувствуешь себя здесь словно в цепях.

– А мне нравится, мама. – Сабрину буквально завораживали гигантские просторы, которые им пришлось пересекать. Снежные пики гор, казалось, врезались в самое небо. Бездонные ущелья. Океаны высокой травы, колебавшейся на ветру, как волны. Каменные утесы, напоминавшие церковные шпили, казались изваянными, созданными ледниками, ветром и водой. Огромные стада мирно жующих траву бизонов и дикие лошади, не отстающие от поезда.

На закате второго дня этого кружного путешествия, что сначала должно было привести их в Чикаго, затем в Нью-Йорк и, наконец, в Ричмонд, поезд остановился в городке Уилкокс, штат Вайоминг, чтобы взять новых пассажиров.

Начальник станции едва ли обратил внимание на черноусого мужчину в грубой одежде и огромной ковбойской шляпе, в последний момент забравшегося в дальний конец багажного вагона.

Равным образом и пассажиры первого вагона почти не заметили модно одетого господина в котелке, усевшегося на свободное место у самой двери.

Полчаса спустя, когда поезд приближался к железнодорожному переезду, машинист потянул за дроссель.

– Красный горит, – бросил он кочегару. – Похоже, что-то не так.

От резкого торможения из-под колес полетели искры, и поезд остановился. Целиком поглощенные тем, что происходит впереди, ни машинист, ни кочегар не заметили, как на тендере мелькнула смутная тень. С кошачьей ловкостью некто скользнул в кабину паровоза. В затылки машинисту и кочегару уперлось по шестизарядному кольту.

– Делайте, что вам велят, и останетесь целы, – послышалась резкая команда.

Меж тем севший в первый вагон модно одетый господин в длиннополом пальто с бархатными лацканами вскочил на ноги и направил на пассажиров дуло пистолета.

– Это засада, ребята. Спокойно, не надо паники, и пусть никто не геройствует. В поезде у меня много друзей.

Не имея ни малейшего представления о происходящем, Равена с Сабриной у себя в купе готовились пойти в вагон-ресторан.

– Может, паровоз сломался? – предположила Сабрина.

– Да нет, детка, вряд ли, – успокоила ее мать. – Скорее всего корова или какое-нибудь другое животное попало на рельсы. Роджер говорит, что такое случается сплошь и рядом. Поэтому эту штуковину, что приделана спереди к паровозу – видела, она на плуг похожа? – называют «ловушкой для коров». Сейчас спрошу кондуктора…

Не успела Равена окончить фразу, как дверь в купе широко распахнулась и на пороге показались двое мужчин. На обоих были котелки, в руках – пистолеты.

Сабрина вскрикнула от страха и спряталась за спину матери. Та не утратила хладнокровия.

– Это как же следует понимать? – резко спросила Равена.

– Как вооруженное ограбление, – любезно откликнулся гладко выбритый мужчина.

– Вон отсюда!

– Слушаю и повинуюсь, мэм, но прежде отдайте ваши деньги и драгоценности.

В коридоре послышались чьи-то торопливые шаги. Демонстрируя высокий уровень профессионализма, явно свидетельствующий о богатом опыте, налетчики мгновенно заняли место по обе стороны двери и вжались в стену.

На пороге появился Роджер.

– Равена, все в порядке? Быстро в туалет! И запри дверь!

Равена и слова не успела сказать, как Роджер уже был в купе. Мужчина в длинном пальто зашел ему за спину и с силой ударил рукояткой по затылку. Роджер без сознания рухнул на пол.

Равена пришла в ярость.

– Ах ты, трусливое животное! – Она изо всех сил ударила бандита по лицу. Тот от неожиданности и боли подался назад.

– Сука! – прохрипел он. – Сейчас я тебя… – Он снова поднял пистолет, но чисто выбритый быстро встал между ним и Равеной.

– Спокойно, Кид. Мужества этой маленькой леди не занимать. И это мне нравится. – Он улыбнулся, демонстрируя безупречно ровные зубы и ямочки на щеках. На вид, прикинула Равена, вполне симпатичный господин, вовсе не похож на преступника. Он нагловато оглядел ее своими пронзительно-голубыми глазами. – Беру свои слова назад, – протянул он. – Там, где надо, вы вовсе не маленькая.

Ответом послужила пощечина посильнее той, что заработал его сообщник.

– Ты прав, Буч, – ухмыльнулся усатый. – Храбрости этой дамочке действительно не занимать.

Тот потер горящую щеку и посмотрел на нее, на сей раз хмуро:

– Ладно, мэм, пора кончать с этими играми, времени нет. Выкладывайте все, что у вас есть.

– Мамочка, ну пожалуйста, сделай, как он велит! – Сабрина кинулась к матери на грудь. Видя, что девочка близка к истерике, Равена покорилась.

– Берите! – резко бросила она. – Шкатулка с драгоценностями в багажном отделении, над верхней полкой.

У Равены даже сердце защемило. В шкатулке хранились самые дорогие для нее вещи. Не просто в смысле стоимости: с этими вещами она, будь ее воля, не рассталась бы ни за какие деньги. Серьги, браслет и ожерелье, которые мать подарила ей Бог знает сколько времени назад, в тот памятный вечер, когда вице-король устраивал бал в своем дворце. И еще ожерелье из мелких, оправленных в золото изумрудов и кольцо с солитером. Их подарил ей Брайен два года назад на день рождения.

– Глянешь – ну прямо Изумрудный остров, – усмехнулся тот, кого назвали Бучем.

Глядя, как он роется в шкатулке, Равена с трудом удержалась от слез.

Буч же, поднеся изумрудное ожерелье поближе к свету, даже присвистнул от восхищения.

– Настоящее сокровище! На четыре-пять тысяч потянет, не меньше.

– Семь, – процедила Равена, – да и то пришлось поторговаться с одним продавцом из Макао. Вы лишены всякого вкуса, мистер…

– Кэссиди, мэм, но друзья зовут меня просто Бучем.

– В таком случае я буду называть вас мистером Кэссиди. Полагаю, бессмысленно обращаться к вашей совести? Эти вещи мне дороги, так дороги, что в цифрах их ценности не выразишь. Их подарил мне на день рождения покойный муж, которого я любила больше всего на свете… – Равена выжидательно замолчала.

Кэссиди положил драгоценности назад, в шкатулку из слоновой кости, поморщился и потер затылок.

– Видите ли, миссис…

– О’Нил.

– Видите ли, миссис О’Нил, в моем ремесле действительно нельзя позволять себе такую роскошь, как совесть. Ограбления в поездах отнимают много времени. Это ведь вам не просто так – сидишь вечером перед горящим камином и говоришь: «Эй ребята, а не взять ли нам поезд?» Недели уходят на то, чтобы все спланировать и подготовиться как следует. Так что если всякий раз уступать красивым женщинам вроде вас, без гроша в кармане останешься.

Улыбка у него была неотразимая, а неторопливая, спокойная манера речи чем-то напоминала Брайена. Встреться они при других обстоятельствах, этот мужчина даже понравился бы Равене.

– Пусть так, но имейте в виду, мистер Кэссиди: с этими вещами уходит и часть меня самой.

– Понимаю, – протянул Кэссиди вроде бы с некоторой долей искреннего сочувствия. – Знаете, миссис О’Нил, совесть, что бы вы там по этому поводу ни думали, у меня есть. Однако…

– Довольно, Буч, – с раздражением перебил его напарник. – Нет у нас времени на всякие там церемонии.

– Ты прав. – Кэссиди сунул шкатулку в широкий карман пальто. – Всего хорошего, миссис О’Нил, рад был познакомиться с вами. – Он приподнял котелок.

Равена уложила дочь на полку.

– Ничего, ничего, малышка, все будет хорошо. Полежи пока.

– У меня голова разболелась, мамочка.

– Сейчас положу холодный компресс.

Равена плеснула немного воды из графина на два полотенца и приложила одно к пылающему лбу девочки. Потом наклонилась и накрыла другим шишку размером с доброе яйцо на затылке Роджера. Он лежал не шевелясь, так что Равена даже забеспокоилась, уж не умер ли. Она взяла его руку и нащупала пульс. Слава Богу, Роджер был жив.

Снаружи, за окнами поезда, творилось нечто невообразимое. Били копытами лошади. Доносилась беспорядочная стрельба. Время от времени поезд дергался и тут же снова останавливался. Вызвано это было, как впоследствии выяснилось, тем, что люди Кэссиди пытались отцепить почтовый вагон, находившийся непосредственно перед последним, товарным. Сам Кэссиди пошел вперед, к локомотиву.

– По сигналу – два выстрела подряд в воздух – трогай, – велел он машинисту.

После этого Кэссиди вернулся назад, где Санденс Кид уже отдавал распоряжение взорвать бронированную дверь почтового вагона.

– Минуту, дело есть.

Он поднялся по ступенькам спального вагона, где ехала Равена, и прошел узким коридором к ее купе. Дверь была закрыта. Кэссиди вежливо постучал.

– Ну что вам еще нужно? – удивленно посмотрела на него Равена.

– По-моему, там, в следующем вагоне, нуждаются в вашей помощи. Рожает молодая женщина. Наверное, из-за всей этой кутерьмы начались преждевременные схватки.

– Последний вы негодяй, отбросы общества, мистер Кэссиди, – злобно сказала Равена. – Да как вы смеете пугать женщин и детей?

– Не стану отрицать, – понурил он голову. – Но ведь вы поможете ей, миссис О’Нил?

Равена обернулась. Сабрина спала. На верхней полке лежал пришедший в себя Роджер.

– Вынуждена согласиться. Я ведь человек, а не животное вроде вас. Погодите, только жакет накину.

Она открыла дверцу шкафа, расположенного рядом с полкой Сабрины, затем наклонилась и прижалась щекой ко лбу девочки. Жар как будто спал.

– Мама, мне приснился Донни, – пробормотала в полудреме Сабрина. – Он цел?

– Да, дорогая, цел и невредим. Пару часов назад я ходила к нему, накормила и дала воды. Проводник багажного вагона – славный человек, он любит собак не меньше нас с тобой. Он даже выпускает Донни из будки и дает ему побегать по вагону, когда поезд идет. А теперь спи. Маме нужно кое-чем заняться.

Она последовала за Кэссиди в переднюю часть вагона. В тамбуре он оглянулся на нее.

– Вы замечательная женщина, миссис О’Нил.

– А вы самый гнусный тип, какого я имела несчастье встретить в этой жизни. Ладно, где наша роженица?

– Да нет никакой роженицы, – осклабился Кэссиди. – Просто мне надо было поговорить с вами с глазу на глаз.

– С меня довольно. – Равена тронулась было назад, но он перехватил ее.

– Выслушайте меня, миссис О’Нил. Это по поводу ваших драгоценностей. Я все думаю…

– Думаете? Что-то новенькое.

– …о ваших словах – как, мол, дороги вам эти вещицы. Действительно думаю, не смейтесь. Лишать их вас было бы позором.

Равена с изумлением посмотрела на него:

– Смотри-ка, а в вас, оказывается, есть нечто человеческое. – Она протянула руку. – Давайте.

– Да нет, – прищурился Кэссиди, – боюсь, вы меня не поняли. Я вовсе не собираюсь возвращать вам драгоценности. Вместо этого я забираю с ними вас.

– Сукин сын! – прошипела Равена и, словно дикая кошка, бросилась на него. Ногти вонзились в щеки, удар коленом пришелся прямо в пах. Ему с трудом удалось заломить ей руки за спину. Но и теперь Равена продолжала пинать его ногами по голеням и коленям.

– Ко мне! – заорал Кэссиди. – Эй, Логан, Карри, кто там еще, на помощь! Да поживее, а то она убьет меня! – В конце концов Равену усмирили, связав ей руки и ноги обрывком лассо. – Давайте ее на мою лошадь, – скомандовал Кэссиди и отправился на помощь Санденсу.

– Динамит заложен?

– Можно подрывать. Но на кой черт тебе понадобилось разыгрывать эту дурацкую комедию?

– Это ты о женщине? Но ведь я уже говорил: она не только красавица, каких мне в жизни видывать не приходилось, но и настоящий огонь. Тигрица. Люблю таких.

– Люби не люби, – фыркнул Санденс Кид, – а эта женщина твоей не будет. Неужели не понятно? Да ты хоть в зеркало на себя посмотри – словно провел ночь в спальном мешке с рысью.

– Ничего, дай срок – обломаю, – хмыкнул Кэссиди. – Ладно, за дело.

Раздался взрыв, и стальная дверь почтового вагона разлетелась на кусочки. Охранник уцелел, но лежал без сознания. Его поспешно связали. Затем таким же манером подорвали дверцу сейфа. И какая же сладостная картина открылась жадным взорам! От пола до потолка – ровные упаковки денег, все в мелких купюрах.

– Вот это да! Наконец-то повезло по-настоящему, – восхищенно проговорил Кид.

– Ты даже не представляешь себе, насколько, – откликнулся Буч и бросил беглый взгляд на Равену, лежавшую поперек седла – так индейцы увозят женщин, похищенных у враждебного племени.

Он вытащил из кобуры пистолет и дважды выстрелил в воздух. Машинист откликнулся на условный сигнал протяжным свистком паровоза, вагоны дрогнули, колеса заскрипели на стыках рельс, и поезд медленно двинулся вперед.

Дождавшись, пока он пересечет мост, Буч дал в воздух еще два выстрела. Участники банды, укрывшиеся на подступах к опорам моста, подожгли фитиль и бросились врассыпную. Спустя несколько минут вверх взметнулся вихрь пламени и дыма.

Когда дым рассеялся, никакого моста уже не было. Вот так и действовала обычно банда Буча Кэссиди. Теперь можно спокойно ознакомиться с содержимым сейфа и оценить размеры добычи, не опасаясь, что пассажиры, у которых может оказаться оружие, да обслуга поезда организуют сопротивление и либо устроят засаду, либо загонят в логово, где укрывалась банда.

Глава 4

Под трубные звуки полкового марша «Сапоги и седла» Седьмой кавалерийский выступил из лагеря на Йеллоустоне 22 июня 1876 года.

С гребня холма, нависающего над рекой, за передвижением полка наблюдали генерал Терри, полковник Гиббон и майор Брисбин.

Вот прошел первый батальон. Вымпелы весело трепетали на сильном ветру. Эта часть всегда отличалась образцовым порядком – сапоги начищены, пуговицы и пряжки поясов отполированы до блеска. Недаром ее среди своих называли показательной.

За первым проследовал второй – «Серая лошадь»; стройные ноги жеребцов сверкают, как спицы в колесах.

Брайен на своем гнедом взлетел на гребень холма и присоединился к группе генерала Терри. Как и на всех остальных офицерах полка, на нем была форма вольнонаемного. Так распорядился Кастер. Свободная широкополая шляпа, поверх матросской рубахи обшитая кожаной бахромой куртка из оленьей шкуры, и только бриджи да сапоги выдавали в нем офицера кавалерии.

– Смотрю, вы следуете общей линии, – хмуро обронил майор Брисбин.

– Сэр?

– Напялили, говорю, эту клоунскую одежду.

– Не обращайте на него внимания, Брайен, – разрядил обстановку генерал Терри. – Для таких мест это идеальная форма. А где Джордж? Я думал, он сам подъедет попрощаться.

– Он приносит свои извинения, сэр. Мы и так выступили с опозданием. Кастер просит также передать благодарность полковнику Гиббону за предоставленных в его распоряжение разведчиков. Ну а я лично глубоко признателен за то, что мы можем воспользоваться услугами Митча Буйе. Это один из лучших проводников во всей армии.

– Лучший, – поправил его Гиббон.

Брайен пожал руки офицерам и отдал честь генералу Терри.

– Удачи, – пожелал тот. – И проследите, пожалуйста, чтобы Джордж не слишком-то зарывался.

– Ну, это все равно что пытаться загнать ветер в бутылку, – усмехнулся Брайен.

Полк был на марше все утро и почти весь день. На флангах, забирая сильно вглубь, патрулировали разъезды. Во главе колонны ехали Брайен и Митч Буйе.

День прошел без приключений, никаких попыток нападения со стороны индейцев и даже никаких следов их пребывания отмечено не было, и на закате колонна остановилась на привал.

На следующий день эти следы появились. Часам к одиннадцати утра передовые отряды Седьмого наткнулись на следы индейского лагеря. Кастер соскочил с седла и подобрал обглоданную хищниками и выбеленную солнцем бизонью кость.

– Судя по всему, здесь и останавливались индейцы, которым дал уйти майор Рино, – сказал Кастер, стараясь ничем не выдать сарказма.

Брайен незаметно взглянул на Рино. Если взгляд способен убивать…

В тот день полк прошел тридцать миль и остановился на привал в пять пополудни. Вечером Кастер созвал совещание.

– Отныне никаких труб, никаких побудок и никаких отбоев. Полная тишина. Индейцы где-то рядом, я печенкой чувствую. Пусть людей поднимут в три ночи. Выступаем в пять утра.

Только теперь началась настоящая охота. Утром 24 июня разведчики возбужденно доложили, что впереди очень много индейцев племени сиу.

Кастер мгновенно напрягся:

– Так. О’Нил, Рино, Уоллес, Буйе. С двумя ротами – во главу колонны. Я с вами.

В течение ближайших трех часов им то и дело попадались на пути следы недавних индейских стоянок. Судя по всему, оставляли их в большой спешке.

В час дня передовой отряд остановился у большого вигвама. Старший среди сопровождавших полк проводников из дружественного белым индейского племени кроу внимательно осмотрел вигвам, все время бормоча что-то про себя, и наконец объявил:

– Сиу. Здесь был большой военный совет. Много вождей участвовало.

Вскоре еще один разведчик доложил, что только что видел, по всему судя, недавно разбитый лагерь неподалеку от устья Розбад-Крик.

– А сейчас они где? – спросил Кастер. – На юг двинулись, в сторону реки Тонг?

– Нет, пересекли Розбад и идут к Литл-Бигхорну.

Кастер довольно кивнул:

– Стало быть, они от нас всего в тридцати милях. На расстоянии дневного перехода.

– Только одно меня беспокоит, сэр, – заметил Брайен. – В прошлый раз, когда мы с Митчем ходили в разведку, нам попались следы очень большого лагеря. Буквально вся долина изрыта. Похоже, там были тысячи палаток.

– Тысячи? – Впервые за все это время Кастер выглядел озабоченным. – Маркус, – обратился он к майору Рино, – сколько, вы считаете, людей было в обнаруженном вами лагере?

– Не больше четырехсот.

Кастер пристально оглядел каменистые гребни возвышающихся со всех сторон холмов. В их молчании таилась какая-то скрытая угроза.

– Это может означать только то, что племена движутся с юга.

– Наверное, Крук спугнул их.

– Да, кстати, а где Крук? – настороженно спросил майор Рино. – Если он преследует индейцев по пятам, то почему наши разведчики ни разу не встретили его передовых частей?

– Не означает ли это, что сиу побили его у Розбад-Крик? – угрюмо предположил Брайен.

Повисло тягостное молчание. Восемь дней назад индейцы сиу, ведомые блистательным вождем Дикая Лошадь, напали на части генерала Крука и отбросили их за Гуз-Крик.

– Что за чушь вы порете, Брайен, – отмахнулся Кастер. – Во всей американской армии никто лучше Крука не умеет воевать с индейцами. Это гений. У него ум краснокожего. Он непобедим.

– Ну да, непобедим, – бесстрастно повторил Брайен. – В свое время так говорили о Джебе Стюарте.

Кастер со смехом хлопнул его по плечу.

– Ну вот, теперь и вы заговорили, как майор Рино. Поехали-ка лучше, посмотрим на этот лагерь, что обнаружили наши славные разведчики.

В эту ночь Седьмой разбил палатки возле устья Розбада. Уже перед самым ночлегом подъехал еще один малый из племени кроу и сообщил, что на той стороне ручья обнаружены следы индейцев.

– Большой лагерь на западном берегу, – пояснил переводчик. – Много раз по сто. – Он растопырил все десять пальцев и трижды переплел их. – Вот столько раз по сто. Может, больше.

– Отсюда следует, что главные силы противника на добрых шестьдесят миль ниже по течению, о чем докладывает разведка генерала Терри.

– Ну, это просто предположение, – проворчал майор Рино. – Должен напомнить, сэр, что нам приказано двигаться в южном направлении до тех самых пор, пока мы не столкнемся с индейцами.

– Несуществующими индейцами, которые и без того нас сильно опередили. – Кастер бросил на него испепеляющий взгляд. – А если последовать вашему предложению, майор, то расстояние увеличится еще больше. И каково же будет, прости Господи, бедняге Гиббону? Ведь завтра, если только все идет по плану, его шесть пехотных рот и четыре взвода кавалерии окажутся лицом к лицу с превосходящими силами противника.

– Ваше упрямство, полковник, становится невыносимым, – жестко сказал майор Рино. – Вынужден предупредить, что сразу же по возвращении я подам на вас рапорт генералу Терри.

– Да идите вы! – разъярился Кастер. – Знаете, что можете сделать со своим рапортом? Засунуть его себе в задницу!

Потом, когда они остались вдвоем в своей палатке, Брайен как можно мягче сказал Кастеру:

– Знаете, Джордж, а ведь в словах Рино есть доля здравого смысла.

– О Господи! – возмущенно оборвал его Кастер. – И вы туда же, Брайен? В таком случае почему бы вам с Маркусом просто не вернуться в Форт-Линкольн?

– Не кипятитесь, Джордж, – спокойно ответил Брайен. – Ну чего, как дикобраз, иглы выпустили? Я только одно хочу сказать. Смотрите, вас беспокоит то, что Гиббон может попасть в этот муравейник. Допустим. Но представьте себе такую ситуацию: Гиббону и Круку что-то мешает соединиться с Седьмым? Тогда мы останемся посреди реки в лодках без весел.

Кастер вскочил и принялся беспокойно мерить шагами палатку, то и дело запуская пальцы в густые, песочного цвета волосы.

– Слушайте, Брайен, а вам не кажется, что мы только и делаем, что воюем с ветряными мельницами? Прежде всего нужно точно установить, сколько все же индейцев на Литл-Бигхорне. Да, кроу – наши друзья, но ведь и они нос по ветру держат. Мне надо увидеть все собственными глазами. И если выяснится, что сведения разведки верны, то что ж, в этом случае мы пошлем за подкреплением и, пока оно не появится, будем сидеть смирно и никуда не рыпаться.

– Вот-вот, хорошая мысль. А сейчас не пропустить ли нам по рюмочке перед ужином?

– В первый раз за весь день слышу разумное предложение, – заулыбался Кастер. – Но только по одной. Пусть голова будет ясной, потому что в полночь мы выходим.

– В полночь?

– Ну да. К рассвету надо быть наготове. Ибо если уж придется схватиться с этими краснокожими ублюдками, я хочу сам выбрать время и место. Не то еще на собственной мине подорвешься, как генерал Ли при Геттисберге.

После ужина Кастер послал лейтенанта Варнума и проводника Чарли Рейнолдса в сопровождении двенадцати индейцев в Кроу-Нест, на перешеек между Розбад-Крик и Литл-Бигхорном.

– Место там высокое, едва рассветет – и вся долина перед Литл-Бигхорном будет у вас как на ладони.

Вскоре после их отбытия весь полк тоже снялся с лагеря и под прикрытием темноты двинулся на восток, вверх по Дэвис-Крик. На рассвете остановились позавтракать, а Кастер вместе со своим братом Томом и Брайеном отправились в Кроу-Нест выслушать доклад разведки.

Индейцы были явно возбуждены.

– Красная Звезда, – переводил Кровавый Нож, – обнаружил ночью несколько тысяч лошадей и много костров.

Том Кастер вытащил из кармана красный платок и отер пот со лба.

– Даже если он преувеличивает, все равно силы нас ожидают приличные.

– Настолько приличные, что лучше всего затаиться и подождать, пока подойдет Гиббон, – сказал Брайен.

– Наверное, вы правы, – неохотно согласился Джордж Кастер. – Если только… – Он повернулся к Кровавому Ножу. – Им известно, что мы здесь?

– Красная Звезда насчитал шесть разведчиков, – переводчик ткнул пальцем куда-то в сторону гребня холма, за позициями Седьмого. – Они сразу же поскакали назад, к реке.

– Проклятие! Кот явно вышел на охоту! – Кастер изо всех сил ударил по бедру шляпой, подняв клубы красной пыли. – Кровавый Нож, ты ведь знаешь сиу. Если им известно, что мы здесь, что они предпримут?

Индеец заговорил со своими соплеменниками. Отрывистые фразы сопровождались возбужденной жестикуляцией, явно составлявшей неотделимую часть языка индейцев. Наконец Кровавый Нож повернулся к Кастеру:

– Самое лучшее – атаковать первыми, и побыстрее.

– Да он рехнулся! – крикнул Том Кастер. – Говорю же, надо рвать отсюда когти и возвращаться в полк.

– Мой брат только говорит как слабая женщина, – сухо заметил Джордж, обращаясь к Кровавому Ножу, – но когда дойдет до дела, он сражается как мужчина.

Кровавый Нож рассмеялся и перевел эти слова другим индейцам. Те, кажется, оценили шутку.

– Да ни у кого и времени не останется бояться, когда сиу налетят на нас, – продолжал Нож, – все будут слишком заняты стрельбой.

– Вот это мужской разговор, – похлопал его по плечу Кастер. – Ты правильный человек, Нож.

– Джордж, не будь идиотом! – вконец разъярился Том Кастер. – Если хочешь, валяй, можешь предать меня суду военного трибунала. Брайен, может, хоть вам удастся урезонить этого болвана?

– Что скажете, Брайен?

– Мне кажется, Кровавый Нож хочет сказать вот что. Если мы побежим, сиу сочтут нас трусами и тогда они почувствуют запах крови. Но если мы помашем у них перед носом кулаком, просто так, чтобы попугать, они нас зауважают.

– Вот именно! – торжествующе воскликнул Кастер. – Если мы атакуем, им придется призадуматься. И это даст нам возможность отступить организованно и выиграть время до появления людей Гиббона.

– Есть такая старая гэльская поговорка, – сказал Брайен, – «Схватишься за крапиву голой рукой – обожжет, погладишь – шелком покажется».

– Хорошо сказано, старина. Итак, решено. Мы атакуем.

Они вернулись в полк, который был уже всего в миле от перешейка. Кастер созвал совещание командиров.

– Если мы сами не атакуем сиу, они скорее всего атакуют нас. – Он обвел взглядом изрезанную оврагами равнину. – Для индейцев местность идеальная, но для нашей кавалерии это гибель. Повторяю: если уж воевать, то я сам хочу выбрать время и место боевых действий.

– Но с чего бы индейцам нападать на нас? – подал голос командир первой роты лейтенант Де Рудио.

– Им известно, что мы здесь и, стало быть, представляем угрозу для их лагеря. И меньше всего им хотелось бы защищать насиженные места. Как все или почти все здесь знают, сиу хороши в наступлении и слабы в обороне. Из этого и будем исходить. Наш план заключается в том, чтобы, напав на лагерь, выманить их на открытое пространство. На равнине один наш полк стоит целой армии индейцев.

Людям, которым не первый уж раз приходилось иметь дело с индейцами, слова эти показались убедительными, и большинство поддержали Кастера.

– Отлично, – заключил он. – В таком случае поспешим. Надо опередить их.

Седьмой кавалерийский миновал перешеек сразу после полудня. Капитан Бентин во главе трех рот пошел в обход слева, чтобы убедиться, что индейцы не движутся на юг; майор Рино, которому были отданы под команду также три роты, двигался вдоль южного берега небольшого ручья; Кастер еще с тремя ротами шел параллельным курсом по северному берегу. Тыл и обоз прикрывал капитан Макдугал с отрядом в сто тридцать человек.

Достигнув устья Санданс-Крик, Кастер и Рино наткнулись на группу разведчиков и проводников, сгрудившихся вокруг небольшого, стоящего на отшибе вигвама. Внутри лежал убитый воин племени сиу. Один из разведчиков поджег ветку, и несколько минут спустя вигвам превратился в столб огня и дыма.

Пока Кастер обдумывал последующие действия, на взмыленном коне подскакал проводник по имени Джерард. Он только что спустился с западного склона холма.

– В долине большое облако пыли, полковник! Сиу вот-вот выступят.

– Проклятие! – Кастер грохнул кулаком по ножнам. – Сейчас такое начнется! – Он оглянулся в тщетной попытке обнаружить хоть какие-то следы приближения Бентина. – Нас же здесь как в мышеловке захлопнут, пока Бентин будет болтаться в тылу. Да и патронов не хватит, а обоз далеко. Брайен, вы играете в покер?

– Играл, – ухмыльнулся Брайен, – пока вы не обчистили меня после сражения при Йеллоу-Таверн.

– По-моему, я тогда поймал вас на блефе.

– Точно. У меня были две пары – тузы и десятки, а у вас всего две двойки.

– Вот сейчас я этот фокус и повторю. Сыграю, словно у меня каре. Майор Рино, берите своих людей и вниз по реке, рысью! Отыщите брод, переправьтесь на тот берег и двигайтесь в сторону долины. Пока вы не соприкоснетесь с ними, я носа не высуну, а уж потом всей своей силой ударю им во фланг. Пусть думают, что у нас тут целая дивизия. – Кастер положил руку Брайену на плечо. – Давненько мы не сражались вместе, О’Нил. Остается благодарить судьбу, что вы снова рядом.

– Спасибо, Джордж. Надеюсь, мы оба сохраним свои скальпы.

Капитан Киу и адъютант Кук доехали с майором Рино и его ста десятью людьми до реки. Там на высоком восточном берегу они оборудовали нечто вроде наблюдательного пункта и принялись следить за продвижением группы в сторону долины. Помимо того, им предстояло осуществлять связь между обеими частями.

Тем временем Кастер тайком двинулся на северо-восток, намереваясь привести своих людей к точке напротив индейских укреплений. Здесь и произойдет соединение с Рино.

Первые признаки надвигающейся катастрофы появились, когда со своего наблюдательного пункта примчался Кук.

– Не получается, полковник! Они сейчас всей силой обрушатся на Рино. И Красная Звезда ничуть не преувеличивал. Их там действительно тысячи и тысячи.

– Все равно возвращаться слишком поздно, – сказал Кастер. – Вперед! – Он дал шпоры своему верному Вику и во главе отряда галопом поскакал к холму, нависающему над Литл-Бигхорном. Здесь-то им впервые и представилась возможность полностью обозреть индейский лагерь – бесчисленное количество шалашей и вигвамов, уходящих вдаль на несколько миль.

– Ничего себе, – присвистнул Брайен. – Да там их не меньше пятнадцати тысяч.

Кастер указал куда-то дулом винтовки:

– А вот и Рино.

В полумиле от них тонкой струйкой выдвигалась на боевую позицию небольшая группа людей.

К удивлению многих, но только не Кастера, индейцы заняли оборону. Несмотря на подавляющее преимущество в численности, они маневрировали у себя в лагере и даже подавались назад, не забывая при этом поливать противника свинцом и тучами стрел. Прикрытием им служили клубы пыли, поднимавшейся из-под лошадиных копыт.

– Внимание, Маркус! – крикнул что было силы Том Кастер. – Смотрите, они обходят его!

Джорджа это ничуть не обеспокоило.

– Если Рино сочтет необходимым отступить, он легко разбросает этот сброд.

– Вот откуда ему угрожает настоящая опасность, Джордж. – Брайен вытянул руку, указывая на длинный овраг, идущий под прямым углом к долине. Со своего места Рино его видеть не мог. В овраге устроили засаду по крайней мере триста индейских воинов, только и ожидавших, когда люди Рино окажутся в пределах досягаемости.

Но тут, приближаясь к оврагу, Рино неожиданно – как будто знал, где его поджидает беда, – повернул отряд на девяносто градусов, так что он выстроился вдоль берега реки, и расположил людей в оказавшейся под боком рощице.

– Отличный маневр. – Кастер с облегчением вздохнул и немного откинулся в седле. – Маркус, мальчик мой, я научу-таки тебя когда-нибудь солдатскому ремеслу.

– Ну а дальше что, полковник? – Адъютант Кук похлопал по шее своего жеребца. – Пусть Рино отступает? Тогда надо послать для прикрытия взвод-другой. Заодно пусть поторопят Бентина и обоз.

– Не пойдет, Чарли. На открытой местности мы будем для индейцев словно подсадные утки. Нет, Рино отлично умеет держать оборону. Они его не сдвинут с места, по крайней мере до темноты. Он им задаст жару. – Кастер поднял к глазам бинокль и пристально всмотрелся назад. – Надо продержаться до подхода Бентина с обозом. Сейчас организуем небольшую диверсию, и Рино будет немного полегче.

– Может, ударим с другой стороны лагеря? – предложил Том Кастер.

– Ваше мнение, Брайен?

– Не лучшая идея, по-моему. Местность благоприятствует противнику. Как при Геттисберге.

– Согласен. Но все равно несколько ложных выпадов сделать надо. Укол – отход. Пусть понервничают. Индеец всегда чувствует себя неуютно, когда не может понять происходящего. Ну а потом займем надежную оборонную позицию и уж тогда соберем все силы.

Брайен разглядывал в бинокль окружающую местность.

– Что скажете насчет вон той долины?

– Выглядит неплохо. Надо бы поближе посмотреть. – Кастер повернулся к сержанту Книпу: – Сержант, живо к капитану Макдугалу. Скажите ему – пусть идет с обозом прямо через реку, вброд, трактом получится слишком долго.

Они прошли еще мили с полторы берегом реки. Кастер остановил колонну у оврага и в сопровождении Кука, Киу и Тома поскакал на вершину холма.

Внизу расстилалась долина, и даже без бинокля было видно, что место это весьма и весьма подходит для кавалерийского сражения. Местность ровная, как ковер, а справа на добрых две мили тянется высокая гряда, пиками своими упирающаяся чуть не в самое голубое небо.

– Так можно долго продержаться, как думаете, Джордж?

– Еще бы! Такой позиции для обороны в жизни не видывал. Индейцы привыкли подбираться не спеша, шагом, так за это время мы просто сметем их. Пикетту и то не так плохо пришлось в свое время.

Отсюда был хорошо виден дальний конец индейского лагеря, неподалеку от которого Кастер разглядел брод.

– Сделаем вид, что атакуем через брод, а потом подадимся назад, повыше, и будем дожидаться Бентина и Рино. Том, отправь к нему посыльного. Пусть, как только услышит стрельбу, переправляется через реку и идет сюда.

Пять рот Кастера двинулись вниз по извилистому оврагу, ведущему к Мэдисин-Трейл, словно бы впадающему прямо в реку, образуя тем самым брод через Литл-Бигхорн. Высохшее русло ограничивалось с обеих сторон двумя обрывистыми оврагами, разбегающимися к востоку и северо-востоку от брода: южный Мэдисин-Трейл и северный Мэдисин-Трейл.

Достигнув высохшего русла, конница галопом понеслась по северному оврагу в сторону реки. Не успели они проехать и мили, как на западном гребне холма появились два всадника. Кастер остановил своих людей и поднес бинокль к глазам.

– Это Митч Буйе и Керли! Нежели что-то случилось? – Привлекая внимание проводников, он выстрелил в воздух.

Через десять минут они подскакали к Кастеру.

– Майор Рино в очень тяжелом положении, – задыхаясь, проговорил Буйе.

– Ничего, скоро все будет в порядке. Сейчас сымитируем атаку с этой стороны, и они оставят его в покое.

Буйе выплюнул табачную жвачку, точно угодив при этом в ящерицу, скользящую как раз перед копытами его лошади.

– Да нет, полковник, сейчас ему совсем невмоготу. Все было бы нормально, стой он на месте, но ему, видно, шило в зад воткнули. Он приказал своим людям отходить через реку. И тут такое началось. Индейцы накинулись на наших как безумные и буквально в кровавое месиво превратили.

– О Господи! – Кастер в отчаянии ударил кулаком по луке седла. – А мне-то показалось, он чему-то научился. Черт! Рино, Рино, майор Рино, – повторял Кастер, как отец, оплакивающий заблудшее дитя.

– Похоже, к настоящему моменту он потерял около сорока человек, – продолжал Буйе. – Теперь майор старается перегруппироваться на холмистой местности, к востоку от реки.

– Что ж, это меняет дело, – сказал Кастер. – Простой демонстрацией теперь не отделаешься. Надо атаковать всерьез, иначе они от Рино не отстанут. Лейтенант, – обратился он к командиру пятой роты Олджернону Смиту, – вы со своими людьми пойдете до конца оврага, к броду. Остальные – со мной, по северной тропе. Соединимся на вершине холма. Мартин, – повернулся он к посыльному, – живо к капитану Бентину. Скажи ему, что мы обнаружили крупный индейский лагерь, и вели от моего имени в темпе двигаться сюда. Пусть берет с собой только ящики с патронами, сейчас не до всего обоза.

Мартин уже пришпорил было лошадь, но капитан Кук остановил его:

– Минуту, сынок, давай-ка лучше оформим это как официальный приказ. Он вырвал листок из блокнота и поспешно нацарапал:

Бентин – живо сюда – крупный лагерь – в темпе – берите с собой ящики.

Он не счел нужным добавить с патронами.

Перед тем как разделиться, Кастер приказал лейтенанту Смиту:

– Лишь только услышите сигнал отбоя, сразу отступайте и двигайтесь к гребню.

Как Кастер и рассчитывал, индейцы хлынули на северный конец лагеря, собираясь отбить атаку основных, по их предположению, сил противника. Миновав брод и два оврага, они попали под сокрушительный огонь кавалеристов.

Не дав индейцам ни малейшего шанса, Седьмой отбросил их назад к броду. Бой продолжался пятнадцать минут. Достаточно, подумал Кастер, чтобы Рино удалось организовать правильный отход и перегруппировать силы. Операция «Западня» была завершена.

– Отбой, – скомандовал Кастер трубачу.

Услышав сквозь шум боя звук трубы и увидев, что бледнолицые скачут назад к высохшему руслу реки и далее на север, индейцы совершенно растерялись. Похоже, с ними сыграли шутку. Они задумчиво наблюдали, как силы Кастера галопом направляются к гребню холма, где предстояло занять позиции всему полку.

Все получилось так, как и рассчитал Кастер. Услышав частые выстрелы на северном направлении, индейцы, атаковавшие Рино, прекратили наступление и бросились туда, где, судя по всему, завязался основной бой. Остатки первой, пятой и восьмой рот поспешно отошли на восток, поднялись на гребень холма и принялись зализывать раны.

Вскоре появился со своими тремя ротами капитан Бентин. Быстро оценив обстановку, он спросил Рино:

– Чего ждем, майор? Спускаемся, надо поскорее соединиться с главными силами полка.

Вид у майора Рино был угрюмый и подавленный. Красивое лицо хранило следы только что окончившегося боя – пороховая пыль, въевшаяся в щеки, на лбу разводы грязи.

– Я и с места не тронусь, пока не подвезут патроны. Моим людям скоро нечем будет стрелять.

Тут Бентина словно обухом по голове ударило. Он вытащил из кармана записку, посланную ему от имени Кастера, и перечитал ее.

Живо… Берите с собой ящики.

Все неожиданно стало ясно.

– Стало быть, он не весь обоз имел в виду, а только ящики с патронами. А ведь Бог видит, как Макдугал надрывается, лишь бы быстрее подогнать всю кухню. – Капитан круто повернулся к лейтенанту Хейру: – Найдите двух самых резвых лошадей и назад, к Макдугалу. Живо! Грузите на них ящики с патронами – и сюда. Одна нога здесь, другая там!

– А вы, – повернулся Бентин к капитану Уэйру, – вперед, и скажите Кастеру, что мы подойдем, как только доставят патроны.

Но слишком много времени было упущено. И слишком много злых шуток сыграла судьба с такими, казалось, безупречными планами Джорджа А. Кастера.

Когда капитан Уэйр добрался до места, откуда хорошо просматривались обе тропы Мэдисин, все пространство между ними, как и длинный гребень холмов, тянувшихся на три мили на север, кишело индейцами. Кастер и его люди оказались в ловушке.

Ему ничего не оставалось, как с тяжелым сердцем повернуть коня и вернуться к Бентину и Рино.

– Остается надеяться только на Гиббона или Крука, – сказал он.

– Ничего, – заметил Бентин, – рано сдаваться. Наш старик и не из таких переделок выходил.

И это были не просто слова. Гребень холма, где оказался заперт Кастер, был практически недосягаем для противника, которому явно недоставало огневой мощи. Формой своей он представлял, грубо говоря, единицу протяженностью в три четверти мили.

С того места, где внизу извивалось высохшее русло реки, гребень уходил на северо-восток. Наверху, образуя оконечность «единицы», был пригорок в форме шпоры. Слева гребень полого уходил вниз, сливаясь со слегка волнистым, покрытым травой полем, откуда скрытно атаку не организуешь. Параллельно ему, примерно в пятистах футах к востоку, виднелся еще один изломанный гребень, поменьше, а между двумя гребнями лежал овраг, вливающийся в зеленую долину прямо напротив верхней точки.

Самым слабым местом обороны был подход с северо-запада, где с высоты хорошо просматривались склоны невысокого холма, который впоследствии назовут холмом Кастера.

Да и западное направление выглядело не вполне надежным – местность здесь была изрезана лощинами, холмами и рытвинами, в которых свободно могли укрыться индейцы.

Кавалеристы взобрались на холм и не спеша двинулись по узкому перешейку к дальнему концу гребня. Здесь они спешились и начали укрепляться.

– Том, бери две роты и занимай место на самом верху. Брайен, вы с пятой – чуть подальше, на самой оконечности. Это самое уязвимое место, так что с востока вас будут прикрывать еще две роты. Там и лошадей поставим.

В командах Кастера ощущалось какое-то чрезмерное возбуждение, и Брайену это не понравилось. Совсем не похоже на того уверенного в себе, спокойного и решительного военачальника, с которым он сражался при Геттисберге и Йеллоу-Таверн.

– Ну а дальше? – спросил Том Кастер.

– Дальше? Будем поджидать Рино и Бентина, – хрипло рассмеялся Джордж Кастер.

Брайен О’Нил задумчиво вгляделся в покрытую травой долину, расстилающуюся на западе. Бесконечными рядами индейцы двигались вверх от брода, втягиваясь постепенно в овраг, один край которого обрывался ярдов через триста к северо-востоку от реки, возле самого подножия, а другой – в шестистах ярдах к югу от холма Кастера. Здесь овраг, по сути, превращался в лощину, откуда индейские воины выползали подобно муравьям, выстраиваясь в неровную боевую линию.

А позади, неподалеку от берега реки, гарцевали, подбадривая себя боевыми кличами, раскрашенные с ног до головы всадники.

Брайен глубоко вздохнул.

– Что-то слишком их много, Джордж. Боюсь, Бентину и Рино не прорваться сквозь эту толпу.

– Что за пораженческие разговоры, полковник О’Нил? – гневно спросил Кастер. – Как это не прорваться? Седьмой не знает преград!

Брайен и Том обменялись многозначительными взглядами.

Джордж расхаживал взад-вперед, размахивая руками, как пьяный.

– Ну как же не прорваться? Непременно прорвутся, – без устали повторял он. – Через час, от силы через два будут здесь. – Он ткнул пальцем в поросший травой пригорок на юге, прямо напротив правой оконечности гребня. – Взберутся на этот холм, и эти краснорожие ублюдки пожалеют, что на свет родились! Какого черта! Если понадобится, мы хоть десять часов здесь продержимся. Мы тут как в неприступной крепости. Да этим недоумкам и на пушечный выстрел к нам не приблизиться.

– Десять часов, сэр? – угрюмо переспросил адъютант Кук. – Имея по сто пятьдесят патронов на человека?

– Знаете, кто вы такой, Кук? – презрительно бросил Кастер. – Просто старая баба. – Тем не менее он пошел по рядам и остановил солдат, постреливавших наугад по индейцам, находившимся пока не ближе чем в полумиле.

– Кончайте, ребята! Пусть войдут в зону прицельного огня!

Индейцы осторожно приблизились на расстояние тысячи футов и остановились у подножия холма. Отсюда завязалась перестрелка, в которой у нападающей стороны не было никаких шансов: старинные ружья и стрелы против самых современных карабинов. Через четверть часа индейцы, понеся немалые потери, откатились назад.

– Ну, что я вам говорил! – торжествующе воскликнул Кастер. – Молодцы, ребята, всыпали им по первое число!

Еще в половине шестого казалось, что оптимизм командира вполне оправдан. Но тут со стороны отряда противника, расположившегося на самой вершине гребня, донесся воинственный клич.

Примерно в трех милях от поля сражения, на двуглавой вершине, возвышавшейся над восточным берегом Литл-Бигхорна, откуда Кастер раньше выбирал свою нынешнюю оборонную позицию, появились всадники.

Брайен поднес к глазам бинокль. Точно, никаких сомнений – отряд кавалерии. Кастер трижды выстрелил в воздух.

Издали послышались ответные выстрелы.

– Это либо Бентин, либо Рино, а может, и оба! – радостно закричал Кастер. – Сейчас подойдут.

Прошел час, на протяжении которого индейцы, потерявшие во время перестрелки не менее сотни воинов, не выказали ни малейшего намерения повторить атаку.

Уверенный, что подкрепления, а с ними и боеприпасы вот-вот подойдут, Кастер решил, что патроны можно и не беречь.

– Огонь! – скомандовал он.

– Полковник, – нахмурился Брайен, – по-моему, не стоит.

– Наплевать мне, что там по-вашему! Полком командую я.

Брайен плотно сжал губы.

– А ведь в свое время вы не брезговали советом, полковник, – ровно проговорил он.

Кастер пристально поглядел на него.

– Это верно, но тогда вы еще не превратились в тряпку вроде Кука или моего дорогого братца.

Раздался треск карабинов. Люди Кастера стреляли всякий раз, стоило лишь оперенной голове немного приподняться над травой или высунуться из укрытия.

– Вот здорово! – весело воскликнул какой-то солдатик из Теннесси. – Как будто дома на индеек охотишься.

Вскоре все вокруг окуталось клубами дыма. В неподвижном, душном воздухе он стлался низко, словно рассветный туман.

Все это время Кастер перемещался вдоль фронта, щуря глаза и пристально вглядываясь туда, где только что появились спешащие на помощь остатки полка.

– Ну где же они? – нетерпеливо повторял он. – Давно бы пора быть им на месте.

Между тем сиу продолжали передвигаться по долине. Большинство расположились к юго-западу от гряды холмов. Другие огибали ее с юга и юго-востока.

Индейцы разделились на три группы. Впереди – главные силы. За ними – резерв. Эти разъезжали взад-вперед, подхлестывая лошадей и поднимая собственный боевой дух выстрелами в воздух. И наконец, позади всех – старики, женщины и дети, воодушевляющие пронзительными криками своих воинов.

Большинство из этих резервистов и, так сказать, лиц гражданских подъезжали от северной части Мэдисин-Трейл и сосредоточивались к югу от места боевых действий, позади возвышенности, откуда Кастер ожидал подкрепление.

Стрельба переместилась куда-то в сторону, и, чувствуя, что в стане противника происходят какие-то приготовления, Кастер вновь принял столь нетипичное для себя поспешное решение.

– Эй, лейтенант Харрингтон, лейтенант Смит, Том, Кук, О’Нил – все немедленно ко мне! – закричал он что было силы, сложив ладони рупором.

Когда все подъехали, он распорядился:

– По-видимому, люди капитана Бентина ввязались в драку с индейцами по ту сторону гряды, в полумиле отсюда к югу. Поэтому приказываю: пусть третья и пятая роты немедленно идут к ним на помощь. Для краснорожих дьяволов это будет большой сюрприз. Брайен, мальчик мой, мы ударим им во фланг, как при Геттисберге и Йеллоу-Таверн. – От возбуждения он даже подпрыгнул и захлопал в ладоши, что явно не оправдывалось суровой действительностью.

Больше молчать Брайен не мог:

– Это безумие, Джордж! Мы не в Геттисберге! Вообще, где вы тут видите какой-то фланг? Да нас просто задавят количеством. К тому же почему вы решили, что там сражается именно Бентин? Судя по звуку выстрелов, это совсем не карабины, которыми вооружены наши кавалеристы.

– Он прав, Джордж, – поддержал Брайена Том Кастер, и по выражению лиц остальных офицеров видно было, что и они согласны.

Кастер воспринял возражения с удивительным спокойствием.

– Знаете, друг мой, – терпеливо заговорил он, обращаясь к Брайену, – вы просто давно не занимались солдатским ремеслом. Вы забыли, что хороший полк подобен здоровому человеческому организму. Если плохо действует правая рука, на помощь ей немедленно приходит левая. Причем для этого даже и думать специально не надо, все происходит инстинктивно, вроде того, как при ходьбе вы просто переставляете ноги. Вот так и третья с пятой пойдут на выручку к Бентину.

– Полковник, это не Бентин, – вмешался Митч Буйе. – Это мушкеты сиу и шайеннов. Уж можете мне поверить, этот язык я слишком хорошо знаю.

– Так оно и есть, Джордж, – попытался убедить его Брайен. – Бесполезно ждать Бентина и Рино. Они не придут.

– Хватит! Мне надоели эти дискуссии! Я ясно приказал капитану Бентину срочно прибыть с боеприпасами. Бентин – солдат. Он подчиняется приказам. И он будет здесь.

– Я не поведу своих людей на верную смерть, – решительно заявил Том Кастер.

Полковник грозно сверкнул глазами и, подойдя к брату вплотную, поднял руку, словно в ней был пистолет.

– Трус! Ничтожество! Я отстраняю тебя от командования ротой. Лейтенант Харрингтон, отныне третью возглавляете вы.

Десять минут спустя две роты стремительно спустились по склону и, беспрерывно стреляя на ходу, помчались в направлении гребня, за которым, как упрямо продолжал считать Кастер, Бентин сражался с индейцами. В переводе с языка индейцев племени сиу этот гребень назывался Скользкая Трава.

Как Кастер и предполагал, индейцы в долине спешились и залегли в высокой траве, не оказывая почти никакого сопротивления наступающим кавалеристам. Более того, они обратились в беспорядочное бегство, теряя по пути десятки людей.

Воодушевленные успехом, люди Смита и Харрингтона удвоили скорость, не ожидая, что в овраге, преграждающем им путь к цели, залегли в засаде сотни индейцев. Не успели они доехать до него, как во фланг им ударила кавалерия сиу, прикрывавшая отход пеших воинов. А по центру, сразу разрезав наступавших надвое, нанес удар из другого укрытия еще один отряд противника.

Лейтенант Смит перевел своих людей в галоп, разумно стремясь побыстрее вывести их из зоны поражения индейских мушкетов и луков. Но катастрофическим для себя образом они попали под прямой огонь индейцев, засевших в овраге. Ко всему прочему с востока их атаковал еще один отряд противника. Офицеры, оставшиеся на холме Кастера, наблюдали за этим кошмаром в бинокли.

– О Господи! Что же я натворил! – Кастер беспомощно опустил окуляры. Да и толку от них больше не было – глаза ему застилали слезы.

– Что будем делать, полковник? – нервно спросил адъютант Кук. – Наших бьют по частям.

Кастер лишь беззвучно шевелил губами.

– Он в шоке! – крикнул Брайен. – Том, прикройте меня! – Он вскочил в седло и дал коню шпоры. – Вперед, малыш, вперед!

Солдаты, засевшие на вершине холма, посылали ему над головой залп за залпом, так что плотный дым от стрельбы сделался для Брайена дополнительным прикрытием на пути к месту стычки. Добравшись до него, он с облегчением убедился, что третья рота оправилась от неожиданного нападения, перегруппировалась и теперь отбивает накатывающиеся одна за другой волны противника.

А вот у пятой дела обстояли худо. Зажатая между плотными рядами индейской кавалерии справа и непрекращающимся огнем из оврага слева, рота буквально распалась на мелкие группы, которые противник окружал и уничтожал. А тех, кому удалось прорваться через овраг, добивали воины вождя Желчный Пузырь.[18]

Брайен метался по полю сражения, безуспешно пытаясь организовать хоть что-нибудь, напоминающее правильную оборону. Он удачно увернулся от летящей в него стрелы и выстрелил в лучника, попав ему прямо в сердце.

На Брайена навалились еще трое индейцев, двое были вооружены копьями, один – мушкетом. Последний промахнулся с близкого расстояния, и Брайен хладнокровно влепил ему пулю между глаз. Едва он успел расправиться со вторым, как на него набросился, выставив вперед копье, третий. Брайен резко дернулся в седле – и вовремя, иначе заостренный наконечник угодил бы ему прямо в живот. Впрочем, острие и так вонзилось в бедро, оставив страшную отметину. Но другой возможности Брайен врагу не дал, свалив его очередным выстрелом.

В конце концов Брайену удалось, сбив воедино остатки двух рот, осуществить маневр, который так и не удался лейтенанту Смиту. По Скользкой Траве он вывел людей из зоны, поражаемой индейскими мушкетами и стрелами, и развернул для конной атаки.

– Только на этот раз мы через центр ломиться не будем. По моему сигналу рассыпьтесь и охватывайте их с обоих флангов. Там у них пеший строй, и это их самое слабое место.

Конники вытянулись в непрерывную линию, прямую, как стрела. Постепенно увеличивая скорость, они перешли на галоп и ринулись вниз, поливая индейцев смертоносным свинцом. Индейским всадникам с трудом удавалось удерживать взбесившихся лошадей. Люди падали на землю, и лошади, почуяв свободу, разбегались, топча копытами раненых и убитых.

План начал срабатывать!

Брайен вытащил из ножен саблю – знак того, что надо забирать направо. Этот маневр застал противника совершенно врасплох. Конники врезались в тесный пеший строй, сметая на своем пути все живое.

Брайен промчался сквозь строй индейцев, как карающий демон. Стрелы свистели над его головой. Одним ударом он сбросил на землю троих, четвертому снес голову, и та, как мяч, откатилась в сторону, ударившись по дороге о копыта его коня.

Они прорвались и понеслись дальше, по склону холма, яростно преследуемые индейцами. Но погоня захлебнулась, когда противник попал под огонь с вершины холма, откуда по индейцам стреляли сразу из двух положений: передние с колена, задние стоя.

Офицеры окружили Брайена, наперебой поздравляя его.

– Фантастика! В жизни ничего подобного не видел, – сказал адъютант Кук.

– Нет слов, – эхом откликнулся Том Кастер.

Полковник же лишь пробормотал что-то маловразумительное и быстро перешел к другим делам:

– Ну что, удалось обнаружить там, за другим холмом, какие-нибудь следы подхода Бентина или Рино?

– Ни малейших, Джордж. Там только индейские старики, женщины и дети. – Брайен немного помолчал. – Они готовятся к празднеству. К празднеству в честь победы.

– Слишком торопятся, – иронически скривился Кастер. – Мы еще побьем их.

Брайен посмотрел на несметные полчища индейцев внизу, в долине, и не сказал ни слова.

– Эй, смотрите, там! – закричал капитан Йейтс, указывая в сторону одного из холмов ниже по течению реки.

Это было то же место, где они раньше заметили, как казалось, отколовшиеся части Седьмого. Там снова возникло какое-то движение.

– Это, вероятнее всего, Макдугал с обозом! – воскликнул Кастер. – Они должны идти за Бентином. Следовательно, нет и тени сомнений, что Бентин и Рино ищут нас. Может, решили, что мы отошли к высохшему руслу. Надо как-то связаться с ними.

– А как? – спросил адъютант.

– Следуйте за мной.

Кастер взлетел на самую высокую точку холма и, приложив к глазам окуляры бинокля, внимательно осмотрел местность. Особенно долго не отрывался он от восточного направления.

– Вроде на тех холмах индейцев не видно, и лощина внизу как будто пустая. Киу, как вы думаете, удастся нам в течение часа или двух удерживать эту позицию силами сорока человек?

– Ни малейшего шанса, полковник.

– Да нет, можно попробовать, – возразил Брайен. – Надо только баррикады соорудить.

– Вот это верно, – широко улыбнулся Кастер. – Попробуем сыграть ту же шутку, что и старый Боб Ли. Лошади, трупы лошадей. А ну-ка, пошлите людей, пусть тащат их сюда. Разложим по всему периметру и особенно в самых важных местах – на вершине и на подходах с северо-запада.

Он повернулся к лейтенанту Калхуну и капитану Йейтсу:

– Немедленно поднимайте своих людей. Пойдете по оврагу с другой стороны холма прямо до самого Мэдисин-Трейл. Не высовывайтесь, не вздумайте ввязываться в драку, и индейцы, может, ничего и не заметят.

– А что, если майора Рино и капитана Бентина там нет? – спросил капитан Киу.

– Они там, и вы их отыщете, – не терпящим возражения тоном заявил Кастер.

Брайен зажмурился.

«Ну что ты за идиот проклятый! – мысленно воззвал он к старому другу. – Несчастный болван!» Говорят, такие вещи нередко случаются после многих лет службы и многих выигранных сражений. Спокойное, взвешенное суждение уступает место порыву и импульсу. И с каждым разом уверенность все более иссякает, ум утрачивает гибкость, способность прислушаться к доброму совету сходит на нет.

После того как три роты отправились на поиски Бентина и Рино, с Кастером осталось всего сорок пять человек. Из тридцати девяти конских трупов на склоне холма соорудили бруствер. За пятью другими, уложенными друг на друга на вершине, укрылись семеро солдат на случай внезапной атаки с тыла. Полдюжины уцелевших лошадей держали в резерве.

Закончив приготовления к обороне, Кастер отвел Брайена в сторону. Слова явно давались ему с трудом.

– Брайен, э-э, видите ли, мне не часто приходилось извиняться.

– А в этом нет никакой нужды, Джордж, извиняться вам не за что.

– Да бросьте вы! И не надо меня учить, что делать, чего не делать. Я должен перед вами извиниться – и извинения приношу! Все ясно, сэр?

– Так точно, сэр! – осклабился Брайен. Вот этот Кастер был похож на самого себя. Подлинный Кастер.

– Ну так вот, слушайте. Вел я себя как последний кретин. Мне много раз приходилось выбираться из таких переделок, какие другим и не снились. И вот наступает момент, когда думаешь, что тебе все подвластно. Один из моих солдат сказал как-то, что считает меня самим Господом Богом. – Кастер виновато покачал головой. – И я сам было начал верить в это. Ну а сегодня получил хороший урок. Многое открылось заново. Знаете, Брайен, когда я смотрел, как вы повели людей в атаку, я едва не возненавидел вас. За то, что вы показали мне, кто я есть на самом деле. Это ведь мне следовало пойти с теми, кого я послал чуть не на верную смерть. Но поверьте, я словно к месту прирос. Я просто испугался, друг мой.

Брайен старался не смотреть на Джорджа Кастера, в глазах которого застыла подлинная боль. Он задумчиво перевел взгляд на конников, исчезавших один за другим за изгибом оврага.

– Джордж, все это доказывает только одно: вы смертный, как и все мы, грешные. Смертный человек, а не Бог. Господи, да разве упомнишь, сколько раз во время войны меня охватывал страх, а вы спасали мою несчастную шкуру. Возьмите хоть сражение у Брэнди-Стейшн. Зеленый мальчишка, я тогда чересчур обнаглел и решил, что способен искрошить больше мятежников, чем вы. Вы предложили пари, я, как идиот, согласился, и вот результат: проиграл месячное жалованье. А может, повторим? Ставлю сто долларов, что положу больше краснокожих, чем вы, Джордж.

Кастер повернулся – глаза у него подозрительно увлажнились – и схватил Брайена за руку:

– Ну что ж, идет, ирландский вы хвастунишка.

Во главе отряда под командой капитана Киу, продвигавшегося по оврагу в направлении Мэдисин-Трейл, шла рота лейтенанта Калхуна.

В двухстах ярдах позади нее двигалась двенадцатая. А шестая, под начальством капитана Йейтса, замыкала колонну.

Едва первый взвод авангарда свернул направо, следуя изгибу оврага, как со всех сторон раздался треск выстрелов и свист стрел. Кастер вновь просчитался, явно недооценив противника. Ожидая с его стороны именно такого маневра, вожди Дикая Гора и Две Луны еще час назад укрыли своих людей в небольших лощинах на восточном и северо-восточном направлениях. Не обнаруживая своего присутствия до тех самых пор, пока все бледнолицые не втянулись в узкий овраг, индейцы в тот же миг захлопнули мышеловку. Выскочив из укрытий, они открыли по противнику бешеную стрельбу из ружей и луков. Обезумевшие от треска выстрелов и стрел, впивавшихся в крупы, лошади вставали на дыбы. Начался настоящий бедлам.

Лейтенант Калхун приказал своим людям спешиться и занять оборону. Тем временем конники второго взвода помчались дальше по оврагу, стремясь вырваться из зоны поражения. Но укрыться было негде. Индейцы преследовали их по пятам, гоня на открытое место перед правым склоном холма, где они сделались легкой мишенью для воинов Желчного Пузыря. Все было кончено буквально в считанные минуты.

Капитан Киу во главе десятой роты бросился на выручку к Калхуну, который медленно подавался назад под градом выстрелов и стрел.

Арьергард отряда, рассеявшись по склону оврага, пытался пробиться назад, к Кастеру. Но, вырвавшись на гребень, был встречен огнем еще одного отряда индейцев, которых Желчный Пузырь укрыл на юго-западе.

Шум выстрелов, донесшихся из оврага, оборвал веселую перепалку Кастера с Брайеном. Они помчались на верхнюю точку и перегнулись через бруствер, образованный трупами лошадей.

– Засада, – угрюмо констатировал Брайен. – Эти хитрые ублюдки обложили нас со всех сторон.

– Сигнал отступления! – скомандовал Кастер трубачу и, вскочив в бессильном отчаяния на бруствер, заорал, сложив ладони рупором:

– Киу! Киу! Немедленно назад!

Но слова эти потонули в грохоте выстрелов.

– Надо выручать ребят. – Кастер кинулся вниз по склону, где стояла на привязи его лошадь. Брайен последовал за ним.

В сопровождении двадцати конников они поскакали в сторону оврага. На полпути им встретились капитан Йейтс и лейтенант Рейли, отбивавшиеся с дюжиной уцелевших солдат от индейцев, сидевших у них буквально на плечах.

– Спешиться! Огонь! – приказал Кастер своим людям.

Безнадежно уступая противнику в численности, небольшой отряд кавалеристов открыл стрельбу по накатывавшимся волна за волной индейцам.

Брайен свалил двоих, Кастер троих.

– Я впереди, О’Нил, – торжествующе закричал он.

Очередной залп – и теперь настала очередь Брайена.

– Плюс два в мою пользу!

Продолжая соревнование, они организовали более или менее правильный отход на вершину холма, что дало возможность и Рейли с Йейтсом организовать свои малые силы и тоже повести огонь.

Положение Седьмого было безнадежно, но солдаты и офицеры готовились встретить смерть с достоинством и в лучах славы. Достигнув вершины, Кастер развернул коня, полный решимости противостоять натиску индейцев. В одной руке пистолет, в другой сабля. Шесть выстрелов прогремело. Шесть раз описала смертельное полукружие сабля. Потом все было кончено.

Брайену показалось, что он оказался в самом сердце тайфуна, как тогда, у мыса Горн, на «Западном ветре».

Тайфуна, в котором лилась человеческая кровь и горело человеческое мясо. В клубах дыма смутно мелькали люди и кони, белые и краснокожие лица. Слышались безумные вопли отчаяния и боли, ненависти и страсти. Кровавой страсти.

Атака захлебнулась, и воины Желчного Пузыря отошли назад.

Тяжело дыша, Брайен спешился и огляделся. Неподалеку, на поросшем густой травой склоне холма, стоял на коленях, склонившись над неподвижным телом брата, Том Кастер. Казалось, невидящие глаза командира смотрели – почти осуждающе – в сторону отдаленного холма над рекой, откуда товарищи погибающих в смертельной схватке солдат наблюдали за их мучительной агонией.

Лейтенант Смит свирепо потряс кулаком и выругался:

– Вшивые ублюдки! Сидят там себе, как оловянные солдатики, и смотрят, как мы умираем! – Он оглянулся на Кастера и разрыдался. – А ты! Так ведь и умер, все еще веря в них. Придут тебе Бентин и Рино на помощь – держи карман шире! Седьмой! – Он яростно плюнул на густо пропитавшуюся кровью землю. – Знаменитый Седьмой кавалерийский! Лучший во всей армии США! Смех да и только!

Брайен обнял его за все еще вздрагивающие в рыданиях плечи.

– Полегче насчет Бентина и Рино, лейтенант. Вы же сами понимаете, что у них не было ни малейшего шанса пробиться к нам.

– Пробились бы, если бы захотели по-настоящему, – горько откликнулся Смит. – Но они так и просидели на месте, даже задницей не пошевелили. А что скажете насчет Макдугала? Ведь он должен был быть здесь с боеприпасами.

– Мы всего лишь люди, малыш, – вздохнул Брайен, – грешные, смертные люди. Нам свойственно ошибаться. Бентину, Рино, вам и мне. – Он перевел взгляд на Кастера. – И ему тоже. Это единственная вещь, которую Джорджу так и не удалось понять. И это его самая большая ошибка.

Том закрыл брату глаза и поднялся.

– Седьмой кавалерийский – вот его бог. И этот бог от него отвернулся.

– Снова идут! – крикнул кто-то из солдат.

Брайен хладнокровно огляделся: со всех сторон, стягивая кольцо, приближались индейцы. Мышеловка вот-вот захлопнется.

– А вот, надеюсь, и продолжение, Джордж, старый вояка. Сейчас рассчитаемся за тебя. – Он поднял винтовку, опустился на колено и тщательно прицелился в ближайшего индейского воина на коне. Это будет его последняя позиция!

Глава 5

После окончания Гражданской войны на Западе развелось огромное количество крупных банд, наводивших страх на всю территорию, простирающуюся от Канады до Мексики. Появилось даже особое понятие – «Преступный тракт». Разбившись на небольшие группы, эти банды нападали на фургоны, поезда и отдельных, недостаточно осторожных путников. Объединяясь же, они образовывали буквально целые армии, совершающие опустошительные набеги с гор и из пустынных местностей на ранчо и лагеря различных поисковых партий.

Штаб-квартира этих банд находилась в местечке под названием Браунова Дыра. Окруженное со всех сторон утесами, оно располагалось в плодородной дельте Грин-Ривер, в районе горной гряды Юинта. Немногие подходы к этому месту надежно перекрывались немногочисленной охраной. Чтобы всерьез прочесать все тропинки, изрезавшие густо поросшие лесом склоны гор, потребовалась бы, наверное, вся армия Соединенных Штатов.

Между тем именно такую операцию следовало бы, кипятилась про себя Равена, провести против Брауновой Дыры, где окопался, в частности, Буч Кэссиди со своими головорезами и где она сама сейчас оказалась против своей воли.

– Правительство просто обязано что-то предпринять против этих – даже слово затрудняюсь подобрать, – против этих животных. Против этого позора рода человеческого.

Так говорила она одной из немногих женщин, придававших некоторую теплоту этой бандитской берлоге. Собственно, было их всего шесть: Сибил Джексон, Этта Плейс, Делла Роуз и еще трое певичек, похищенных бандой Кэссиди из Дедвуда, – Кэти, Энн и Сью.

Этта Плейс, смуглая девушка приятной наружности, хотя и несколько скованная, улыбнулась:

– Ну, время от времени всякие там солдаты да законники являются в Браунову Дыру, но особого рвения не проявляют, потому что знают: чтобы избавиться от нечисти в этих краях, нужно положить не одну человеческую жизнь. А ведь у них без того хлопот по горло у себя дома – там тоже действует разная рвань, да еще и индейцы из враждебных племен. К тому же приходится считаться со всякими закорючками в законе. Браунова Дыра лежит точно на пересечении границ Юты, Вайоминга и Колорадо. И чтобы проводить здесь операции, по закону необходимо участие в них представителей всех трех штатов.

Равена даже с некоторым восхищением поглядывала на эту девушку, уж никак не походящую на тех кошечек, которые, по идее, должны бы ублажать бандитов. Дама подтянутая, аккуратная, далеко не глупая и с хорошо поставленной речью.

– И откуда это вам, черт возьми, все так хорошо известно? – спросила Равена.

– От Харви. От Харви Лонгбоу, которого здесь называют Кидом. Они с Бучем, знаете ли, вполне образованные люди. Постоянно читают юридические книги, а о газетах уж не говорю.

– А вы тоже, по всему видно, женщина знающая?

– Вообще-то говоря, – зарделась Этта, – я была школьной учительницей.

– А как же вы здесь оказались? – Равена не могла оправиться от изумления. – Вас похитили, как и меня?

Покраснев еще сильнее, Этта опустила глаза.

– Нет. Я сама. Я из Денвера. Мой отец пользуется там немалым влиянием. Как-то я пошла на одно церковное собрание и встретила там Харви.

– На церковном собрании? Быть того не может! Такие типы ходят на церковные собрания?

Этта вздернула голову и воинственно выставила вперед подбородок.

– Прошу вас не говорить о нем как о каком-то бродяге. Это по-настоящему тонкий и благородный человек.

– Почти что столп общества, – сухо заметила Равена.

Этта яростно сверкнула черными глазами.

– Ну да, разумеется, миссис О’Нил, вы дама важная, смотрите на всех нас здесь свысока и нос воротите, словно от нас дурно пахнет. Конечно, с вашим воспитанием и светским лоском не понять, как можно влюбиться в человека, которого преследует закон.

Равена готова была уже ответить какой-то колкостью, но внезапно застыла с широко открытым ртом.

Уж ей ли не знать, каково это – любить мужчину, находящегося не в ладах с законом. Ведь в глазах Британской короны Брайен – предатель и убийца! И в глазах гавайских властей – тоже убийца. Все зависит от того, с какой стороны посмотреть.

– Прошу извинить меня, мисс Плейс. Не следовало мне выставлять себя такой задавакой. Тем более что хотите верьте, хотите нет, но ведь я и сама когда-то любила преступника. Да и сейчас люблю без памяти, хотя он давно и безвозвратно пропал. Умер, наверное.

У Этты глаза на лоб полезли.

– Да быть того не может, миссис О’Нил!

– Чистая правда, Богом клянусь. И перестаньте называть меня миссис О’Нил. Меня зовут Равена.

Девушка улыбнулась и взяла ее за руку.

– Придется поверить. Равена – какое славное имя.

– Оно идет еще от одной преступницы в моей семье, – ухмыльнулась Равена. – Когда-то она вытащила из воды тонущего испанского матроса.

– Ну уж теперь-то вы точно морочите мне голову, – расхохоталась Этта. – Вы мне нравитесь, Равена, и я счастлива, что мы оказались вместе. Одиноко становится в Брауновой Дыре, когда здесь нет Харви. А другие женщины… – Она запнулась. – Кроме Сибил, у меня с ними мало общего. Да нет, ничего дурного сказать не хочу, разве что внешность больно вызывающая… Ну вот, теперь я говорю как задавака.

– Все в порядке, – засмеялась Равена. – Всем нам не мешает время от времени получить урок скромности. Я, например, свой только что получила. Не важно. Слушайте, как вы думаете, какие у мистера Кэссиди планы насчет меня? Наверняка ведь задумал изнасиловать.

Этта была явно шокирована.

– Да Бог с вами, что за мысли? Буч Кэссиди не позволяет себе такого с женщинами. Выбросьте это из головы.

– Тогда что? – Равена недоуменно пожала плечами. – На выкуп, может, рассчитывает?

– Честно говоря, понятия не имею, – развела руками Этта. – Может, такая мысль и приходила ему в голову, но не думаю, что это главное. По-моему, просто каприз. Он любит потакать своим прихотям. – В ее улыбке мелькнула какая-то хитринка. – Но одно знаю точно. Вы его просто околдовали. Он похож на желторотого птенца, влюбленного в своего учителя. Таких мне видеть приходилось – трогательные и хрупкие создания.

Равена изумленно взглянула на Этту:

– Знаете, я как-то с трудом представляю себе мистера Кэссиди трогательным и хрупким созданием.

– Точно так же чувствовала и я, когда впервые встретилась с Харви и Джорджем.

– Джорджем?

– Ну да, с Бучем. Его настоящее имя Джордж Паркер. В детские годы его кумиром был Майк Кэссиди, он с приятелями называл его Бучем. И когда Майк умер, Джордж взял его имя как дань памяти герою. Настанет срок, и это имя перейдет к кому-нибудь из молодых членов банды. Так что Буч Кэссиди в своем роде бессмертен.

– Да, странная личность, это уж точно, – протянула Равена.

– Не то чтобы странная. Буч и Харви не случайно стали теми, кем стали. Они родились в приличных семьях, у них были трудолюбивые родители, мелкие фермеры. В какой-то момент крупные плантаторы согнали их со своих мест и завладели землей. Ну а железные дороги – это особая статья. К ним – свой счет.

Жизнь в Брауновой Дыре текла неторопливо и монотонно. Центром ее была небольшая гостиница, где разбойники могли провести день-другой, прилично поесть и промочить горло. Были в Дыре и салун, а также небольшое казино. И разумеется, девочки, готовые скрасить ночь одинокому путнику.

Как-то раз Равена обмолвилась, в шутку, разумеется, что пора, наверное, и ей, как другим девушкам, начать зарабатывать себе на жизнь.

– Постыдитесь, миссис О’Нил, как можно говорить такое? – возмутился Кэссиди.

– Мистер Кэссиди, зачем вы меня привезли сюда?

– Сам хотел бы знать, – густо покраснел он. – Такой красотки, как вы, в жизни не видел.

– Ясно. Собачонку в дом захотелось. Или птичку в клетке. Так, что ли?

– Ничего подобного. Вы – настоящая дама, и разве я хоть раз выказал вам даже тень неуважения?

– Но с чувствами моими вы считаться не желаете. Или с чувствами моей дочери. Да вы хоть можете представить себе, каково ей?

– Я постараюсь дать вашим родственникам знать, что вы живы-здоровы. – Кэссиди был явно смущен. – Где они живут?

– В Ричмонде, Виргиния. Отсюда это далеко. Как вы туда доберетесь?

– Ничего, мое дело. Можете не волноваться.

– Мистер Кэссиди, если я хоть что-нибудь для вас значу, вы должны отпустить меня отсюда.

– Тогда мне вас больше не увидеть, – покачал головой Буч.

– Почему бы не сделать фотографию? Вот и любуйтесь себе на здоровье. Или скульптуру из мрамора закажите. А есть и другой способ решить дело. Вы хотите меня?

– Не надо говорить так, будто вы одна из этих девиц. – Кэссиди был явно шокирован.

– А что такого? Я женщина практичная и хочу купить себе свободу.

– Не желаю больше слышать таких разговоров. Возвращайтесь к себе в комнату, миссис О’Нил.

– Слушаюсь, хозяин, – расхохоталась она.

Смех ее преследовал Кэссиди даже с верхнего этажа, где находилось жилище Равены.

Некоторое время спустя он постучал ей в дверь. Равена закуталась в одеяло.

– Войдите.

Кэссиди переступил с ноги на ногу и застенчиво посмотрел на нее:

– Миссис О’Нил, вы умеете ездить на лошади?

– Я родилась в седле.

– В таком случае к рассвету будьте готовы.

– Вы отпускаете меня?

– Не совсем. Я сам отвезу вас домой.

– До самого Ричмонда? – недоверчиво спросила Равена.

– Это не намного дальше, чем до Мексики, а туда мы наведываемся постоянно. Этта приготовит вам брюки, шерстяную рубаху, сапоги – словом, все что нужно. До завтра.

– Мистер Кэссиди, – окликнула она его.

– Мэм?

– Спасибо. Вы настоящий джентльмен.

– Хорошо, если так, – широко улыбнулся он. – Тогда бы у меня хоть какой-то шанс появился.

– Не стоит недооценивать себя. – Равена в свою очередь улыбнулась – призывно. – Можно называть вас Бучем?

– Лучше Джорджем. Это имя мне дали при рождении.

– Спокойной ночи, Джордж.

– Мэм.

– Нет, Равена.

Кэссиди что-то невнятно пробурчал и быстро вышел. Равена сбросила одеяло и рассеянно положила руки на обнаженную грудь. Соски отвердели. При мысли о том, что это он ласкает ее, Равена вздрогнула. Уже семь месяцев как у нее не было мужчины, который ласкал бы ее, целовал, сливался с нею. А ведь она здоровая, страстная женщина, и мужчина ей нужен.


Как-то они с Брайеном разговорились, как будут жить, случись одному из них умереть.

– Мне всегда будет нужна женщина. Так, как тебя, любить я уж никого не буду, но грустно лежать ночами одному в холодной, не согретой женским теплом постели. Слишком хорошо мне знакомы такие ночи.

Так говорил Брайен.

– А я сделаюсь верной вдовой, – шутливо откликнулась Равена, – вдовой, к которой ни один мужчина не прикоснется.

– Ха-ха. Знаем мы таких тихонь. Да разве можно твое тело закрывать до конца жизни вдовьим трауром? Нет, разумеется, ты быстро найдешь себе другого мужчину, и так оно и должно быть.


Равена выключила ночник и с улыбкой откинулась на подушку.

Кид и другие участники банды были буквально потрясены, услышав о намерении Буча отвезти Равену в Ричмонд.

– Стоит тебе только попасть на Восток, сразу окажешься в лапах закона, – заявил Кид. – Да мне достаточно было увидеть эту дамочку, и стало ясно: от нее одна только морока.

Буч с улыбкой хлопнул приятеля по плечу:

– Не мельтеши, все будет в порядке. Пока я в отъезде, останешься в лавке за главного. В последний раз поработали неплохо, на целый год хватит. Слушай, а почему бы нам не пересечься в Форт-Уэрте? А оттуда рванем в Мексику, хоть немного на солнце погреемся.

– Хорошая мысль. И все равно ты ведешь себя как последний болван.

– В этом я с тобой совершенно согласен.

Этта разбудила Равену с первыми лучами солнца:

– Я вам по две пары всего, в том числе и нижнего белья, приготовила, так что по дороге можно и постирушку устроить.

Глядя, как Равена облачается в мужскую одежду, Этта заметила:

– Волосы у вас больно длинные.

– Ну и что?

– Когда путешествуешь по этим краям, где с законами обращаются вольно, не стоит женщине слишком-то выставляться. Буч, конечно, сильный мужчина, но много ли он может один?

– Ясно. Ну что ж, поработаем ножницами.

Когда Равена спустилась вниз, все так рты и разинули. Вместо длинных, пышных волос торчали короткие непослушные вихры, примерно как у Буча Кэссиди.

– О Господи! – воскликнул он. – Что это вы сотворили со своей головой?

– Мера предосторожности. Этта считает, что мне лучше походить на мужчину.

Буч, а вслед за ним и другие добродушно рассмеялись:

– Да, повезет же тому мужчине, которому достанется такой товар. Впрочем, идея неплохая. Издали вы действительно можете сойти за мужчину. Только кое-чего не хватает. Минуту.

Буч вышел в соседнюю комнату и тут же вернулся, держа что-то за спиной.

– Закройте глаза. – Он вытащил из-за спины котелок и лихо нахлобучил ей на голову. За котелком последовала сигара.

Под новый взрыв смеха Равена критически оглядела себя в зеркало. Положив ладони на пояс, она приняла воинственную позу.

– Только револьвера не хватает.

– Сейчас будет и револьвер. – Буч подошел к стойке бара и, пошарив где-то внизу, вытащил шестизарядный «кольт» и кобуру.

– Справитесь с этой игрушкой?

– Легко.

Выйдя во двор, Равена продемонстрировала свое умение стрелять, всадив пару пуль в ствол дерева, одну впритык к другой.

Буч задумчиво посмотрел на нее.

– А что, ребята, такой боец нам бы и самим пригодился, как по-вашему?

Все дружно закивали головами.

Помахав на прощание, Буч с Равеной сели на лошадей. Глядя им вслед, одна из девушек – Сью – заметила:

– А знаете, я только сейчас сообразила, где раньше слышала это странное имя. Был в Дедвуде один малый, так его девушку звали Равеной. А его самого – Брайеном. Может, просто совпадение?

– А что, не такое уж редкое имя, – пожала плечами Этта.


На третий день путешествия Равена с Бучем добрались до Денвера.

Какое блаженство – принять наконец-то горячую ванну, а затем улечься в мягкую кровать с чистым бельем. Равена проспала десять часов подряд – и спала бы и дальше, если бы в шесть утра ее не разбудил стуком в дверь Буч Кэссиди.

– Подъем! – бодро крикнул он.

– Входите, – сонно пробормотала Равена и, потягиваясь, села в постели, совершенно забыв, что на ней ничего нет. Одеяло и простыня соскользнули вниз.

При виде ее обнаженной груди у Буча широко раскрылись глаза и перехватило дыхание.

– Прошу прощения, – хрипло произнес он и отвернулся.

Наконец-то проснувшись по-настоящему, Равена натянула простыню на плечи.

– Можете поворачиваться, Джордж, теперь я выгляжу прилично.

Но Буч по-прежнему стоял к ней спиной, сжимая и разжимая кулаки.

– Лучше пойду посмотрю, как там лошади. Встретимся в столовой. Перехватим чего-нибудь по-быстрому – и в путь.

Равена с любопытством посмотрела ему вслед.

Как будто сам черт за ним гонится, подумала она и с улыбкой взъерошила ежик волос на голове.

Едва они выехали из Брауновой Дыры, как Равену целиком захватили новые впечатления. От одного вида сердце замирало в груди. Дикая, обнаженная красота, девственная, нетронутая природа. Фантастические края: устремленные ввысь снежные пики, венчающие бесконечную горную гряду, упираются прямо в небо, словно поддерживая его, как опоры поддерживают мост.

Каменистое пустынное пространство, будто бы заряженное волей к борьбе, в которой чаще всего одерживает верх. Путь, которым они двигались, был усеян побелевшими костями побежденных – людей и животных.

Бесконечные просторы Канзаса. Ветер шевелит пшеницу и кукурузу. Где-то вдали, на верхушках холмов, скот пощипывает траву.

– В детстве у меня была игрушечная ферма. Из моей кроватки все выглядело, как здесь, только в миниатюре, – коровы, свиньи, лошади в загоне, выкрашенном красной краской, – мечтательно проговорила Равена.

– Ну да, а все мы – игрушки в руках богов, – грустно откликнулся Буч. – Они ставят спектакль и дергают нас за ниточки, как кукол, так же как вы двигали игрушки на своей ферме.

– А вы, оказывается, философ, Джордж, – повернулась к нему Равена. – Вот уж не подозревала.

– Вы еще многого обо мне не знаете.

Было тепло, и Равена расстегнула на рубашке две верхние пуговицы. Она почувствовала его жадный взгляд, не отрывающийся от выреза, из которого соблазнительно выглядывали пышные груди.

– Здесь неподалеку есть источник, – бросил он. – Там сегодня и переночуем. А завтра будем в Канзас-Сити. Это уже, знаете ли, цивилизация. Оттуда можно доехать до Ричмонда со всеми удобствами – хотите поездом, хотите экипажем.

Равена прикинулась обиженной:

– Избавиться от меня торопитесь, Джордж?

Он порывисто схватил ее за руку.

– Да я был бы счастлив всю жизнь быть подле вас. На край света готов.

– Это очень мило с вашей стороны, Джордж, только, боюсь, на полпути я из седла вывалюсь. – Она потерла спину и болезненно сморщилась. – Дай Бог хотя бы до Канзас-Сити добраться.

Они устроили привал в самом конце яблоневой рощи, через которую протекал ручей. А сразу за рощей был небольшой водоем с каменистым дном глубиной фута три. Буч встал на колени, наклонился и зачерпнул пригоршню воды.

– Ух! Отлично.

– Смотрите, не проглотите рыбку, – улыбнулась Равена.

Действительно, в прозрачной воде резвились, перекатываясь подобно шарикам ртути, сотни крохотных рыбешек.

– Я бы не прочь искупаться, – сказал Буч.

– Кто же мешает? – Равена нагнулась, уперлась ему ладонями в спину и с силой толкнула в воду.

Он вынырнул, пуская фонтаны воды, словно кит.

– Ого! Холодрыга-то какая! Ну вы и штучка, миссис О’Нил!

Равена так и покатилась от хохота. Но он тут же оборвался – Буч схватил ее за щиколотку и резко потянул на себя.

– Вот ублюдок! – выдохнула она.

– Миссис О’Нил, ну что за выражения? Разве леди так говорят? – возмутился Буч.

– А кто сказал, что я леди? И уж во всяком случае, не всегда.

Он молча посмотрел на нее. Рубашка и брюки облепили тело, подчеркивая все округлости. Равена слизнула воду с губ и оценивающе посмотрела на Буча. В животе и паху у нее сделалось жарко. Грудь волновалась. По пояс в воде она двинулась к нему, расстегивая на ходу рубашку. Взяла его руку и сунула к себе за пазуху. При прикосновении его ладоней соски разом отвердели. Она неторопливо закинула руки ему за голову и призывно раздвинула губы.

– Я хочу тебя с самого начала, – выдохнул он ей прямо в ухо, ероша волосы, целуя шею, нос, глаза, губы. Равена страстно потянулась к нему.

– Равена, счастье мое, – хрипло проговорил он, когда поцелуй оборвался.

– Пошли. – Она взяла его за руку, и они вылезли на берег.

Свободно, будто связь их длилась уже годами, Равена стянула с себя мокрую одежду и предстала перед ним совершенно нагая. Млея под его взглядом, она и сама с наслаждением впитывала глазами обнаженное мужское тело, которого не видела уже столько времени. Возбуждала его восставшая мужская плоть. Охватывало чувство гордости оттого, что в ее силах пробудить страсть, читающуюся в его глазах. Она тесно прижалась к его сильному, мускулистому телу.

Он поднял ее на руки и понес к тому месту, где остались спальные мешки. Бережно опустил и принялся страстно целовать груди. Руки жадно ласкали ее тело. Равена глубоко вздохнула и закрыла глаза, наслаждаясь каким-то головокружительным ощущением, охватившим ее целиком, без остатка. Груди. Живот. Ягодицы. Бедра. А когда он дотронулся до заветного местечка, она не выдержала и вскрикнула:

– Ну же, Джордж, скорее!

Он нежно овладел ею.

– Чаша моя переполнена, – едва слышно сказала Равена, содрогаясь всем телом.

Эту ночь они провели в одном спальном мешке, под усеянным звездами-алмазами небом. Так и лежали, обняв друг друга, и глядели на звездное небо.

– Раз-два-три, на меня ты посмотри, – вспомнила Равена детскую считалку.

– А вот если бы желаниям дано было исполняться, что бы ты загадала? – спросил Буч.

– Чтобы Брайен был жив и вернулся ко мне, – не колеблясь ни секунды, ответила Равена.

Буч промолчал, но она почувствовала, что он слегка отодвинулся от нее.

– Извини, – мягко проговорила она. – Напрасно я это сказала. Просто не подумала.

– Да нет, все правильно. Ведь это правда. Ты по-прежнему любишь его.

– Брайен умер, и никакие мои пожелания его не воскресят.

– И все равно… – Буч погрузился в глубокое раздумье.

В конце концов Равена уснула, и разбудил ее только птичий гомон на дереве, прямо у них над головами.

Равена склонилась над Бучем и поцеловала его обнаженную грудь, задумчиво теребя курчавые волосы, как когда-то Брайену. Многое, очень многое в нем напоминает Брайена. Жесткий. Решительный. И в то же время нежный. Человек, у которого есть цель в жизни. А что, если…

Он словно прочитал ее мысли.

– Нет, Равена, ничего у нас с тобой не получится. – Он мягко прикоснулся губами к ее волосам, уху, затылку.

– Это правда, – вздохнула она, – слишком мы разные. Сейчас мне все нравится, но постоянно так жить я бы не смогла. Бежишь, все время куда-то бежишь. А я уже достаточно набегалась в своей жизни. Да и годы не те. К тому же мне надо заботиться о ребенке.

– Конечно. И хватит об этом.

Они снова занялись любовью, и это было хорошо. Только чувствовалось что-то грустное в их объятиях, может, потому они и ласкали друг друга с особенной нежностью. От вчерашней страсти не осталось и следа.

Буч приготовил обильный завтрак: бобы, бекон, поджаренный хлеб и кофе – такой вкусноты Равене вроде и пробовать никогда не приходилось. Ей вообще нравилось есть на природе.

– Все другим кажется, вкуснее. А бобов с беконом я вообще раньше не ела – ни в Ирландии, ни в Ричмонде.

Он довольно улыбнулся:

– Это потому, что возвращаешься к природе, для жизни в которой человек и предназначен. Как-то я целых два месяца, скрываясь от преследования, провел в пещере, и это было просто замечательно. Ладно, пора в путь.

Равена вымыла посуду в ручье и убрала ее в седельную сумку.

– Чего это ты? – рассмеялся он. – Это ведь все на выброс – две ржавые вилки да ложки.

– Нет, свои я возьму с собой, – упрямо сказала Равена.

– Этот мусор? – еще больше удивился он. – Зачем?

– Как воспоминание о странном и счастливом времени в моей жизни. Я никогда тебя не забуду, Джордж.

– А я тебя. – Он поцеловал ее в щеку и сжал руку. – Между прочим, у меня для тебя есть еще пара сувениров.

Он отошел к своей лошади, развязал одну из двух седельных сумок и извлек шкатулку с драгоценностями, отобранную у нее когда-то в поезде.

– Держи.

Равена с улыбкой протянула руку.

– Вы настоящий джентльмен, мистер Буч Кэссиди, и не верьте, если кто-нибудь скажет, что это не так.

– Благодарю вас, миссис О’Нил, а вы настоящая леди, знакомством с которой я буду гордиться до тех самых пор, пока предназначенная мне пуля не оборвет эту комедию, именуемую жизнью.

Он в последний раз поцеловал ее.

Глава 6

По полю битвы, в поисках разного рода памятных вещиц, бродили старики, женщины и дети. Индейские воины-победители издавали воинственные кличи и то и дело пускались в пляс, снимая очередной скальп с погибшего кавалериста, сдирая одежду с мертвых и уродуя их лица с какой-то фанатичной злобой.

Трое из них уже склонились над Кастером, но женщины запротестовали:

– Не надо, это же Песочные Волосы, он хороший человек. На Юге он был братом людям нашего народа. Не трогайте его, иначе боги разгневаются.

– Как скажете, женщины, – откликнулся старший из этой тройки. – Но хоть что-нибудь нам да нужно. – Он опустился на колено и вытащил нож. – Пусть хоть самая малость. – И он отрезал у Кастера фалангу мизинца на правой руке.

Женщины же тщательнейшим образом промыли раны и протерли маслом его лицо и голову. Затем, сложив ему руки на груди, положили тело поверх двух других трупов. Уходя, одна из женщин проколола ему мочки ушей.

– Это еще зачем? – спросила ее спутница.

– Он не слышал наших вождей, когда выкуривал с ними трубку мира, – грустно ответила первая.

– Тогда все правильно. Да пребудет с ним мир.


На следующий день на выручку осажденным на одном из холмов отрядам Рино и Бентина пришли генерал Терри и полковник Гиббон. Объединившись, они отправились на поиски Кастера.

Вид не остывшего еще от недавней резни поля потряс даже людей, которым на своем веку приходилось видеть и смерть, и насилие, причем в самом жутком обличье. Все погрузились в скорбное молчание.

Внезапно от бруствера, сооруженного из лошадиных трупов, донесся возбужденный голос капрала:

– Эй, пошлите кого-нибудь сюда! Здесь кто-то живой! Я слышал стон!

Со всех сторон к нему бросились солдаты, и вскоре общими усилиями они вытащили какого-то мужчину, лицо которого оказалось настолько залито кровью, что узнать его было невозможно.

– Смойте кровь, – приказал генерал Терри.

Понадобилось не меньше полудюжины полных ведер, чтобы из-под засохшей крови проступили знакомые черты.

– О Боже! – воскликнул Бентин. – Да это же Брайен О’Нил! И он жив! Где у нас тут врачи? Живо! Шевелите задницами!

Раны Брайена выглядели устрашающе, но опасными в общем-то не были. Полковой хирург наложил двадцать швов ему на голову и еще тридцать на правое плечо.

– Крепкие же черепа у этих ирландцев, – пошутил Бентин, когда через два дня вместе с другими офицерами пришел навестить Брайена в санитарную палатку.

Брайен притронулся ко все еще раскалывающейся надвое голове и слабо улыбнулся:

– Скальп с меня все же сняли, это уж как пить дать.

Насколько ему помнилось, мысль залечь за основным бруствером пришла в голову братьям Кастерам и ему самому. Последнее, что Брайен запомнил, – две индейские лошади, перемахивающие через бруствер, и частый огонь. Затем – черный провал в памяти.

– Скорее всего Джордж с Томом перед смертью успели уложить еще нескольких, а вы лежали похороненным заживо, – задумчиво произнес генерал Терри.

Несколько позже он вернулся в палатку переговорить с Брайеном наедине.

– Я строго-настрого приказал своим людям даже не упоминать вашего имени. И они поклялись честью полка, что приказание выполнят. На эту клятву можно положиться, особенно после того, что произошло с Джорджем и его парнями.

– Весьма признателен вам, генерал.

Сцепив руки за спиной, Терри прошелся взад-вперед по палатке.

– Я исходил из двух соображений. Во-первых, расследованием обстоятельств всего этого печального дела наверняка займется военный трибунал, и все вызванные им в качестве свидетелей обретут чуть не общенациональную известность.

– А главным свидетелем, по всей видимости, буду я, – откликнулся Брайен. – Дальше все понятно: сразу начнут сколачивать виселицу для Брайена О’Нила, находящегося в розыске за убийство на Гавайях.

– Вот именно, и, как вы догадываетесь, мне бы вовсе не хотелось, чтобы дело приняло такой оборот. В конце концов сами вы в бой не рвались. Это Джордж вас вынудил, и служили вы ему верой и правдой. Я просмотрел донесения, присланные им еще до сражения, и вычеркнул ваше имя из всех официальных документов.

– Еще раз спасибо.

– Ну а во-вторых, Джордж Кастер был одним из самых блестящих офицеров-кавалеристов, с которыми мне выпала честь служить вместе. Умен. Решителен. Необыкновенно храбр. И было бы чудовищной несправедливостью лишний раз пятнать его имя; оно и без того наверняка пострадает после этого тяжкого поражения, в котором он сам во многом повинен. Его оценки и решения отличались редкостной безответственностью. – Генерал откашлялся. – Не говоря уж о том, что под конец он просто сдался.

– Отнюдь, генерал. Как раз под конец он был великолепен, сражался плечом к плечу со своими людьми до самого последнего момента.

– Ладно, так или иначе, всем будет лучше, если ваше имя исчезнет из документов.

– Вот с этим нельзя не согласиться. А я тем временем вернусь к Сэму Шефферу и посмотрю, как там идут мои финансовые делишки.

– Хирург говорит, вы можете ехать в любой момент. Я распоряжусь, чтобы вам дали сопровождение, хотя бы на часть пути.

– В таком случае отправляюсь завтра же утром.

– Отлично. – Терри протянул Брайену руку. – Позвольте выразить мою личную признательность за помощь, оказанную полку.

– Невелика, к сожалению, оказалась помощь, – болезненно скривился Брайен.

После того как Терри ушел, Брайен долго еще лежал неподвижно на койке, уставившись в потолок. Перед глазами его пробегали смутные образы.

Равена.

Сабрина.

Измученное, залитое кровью лицо Джорджа А. Кастера – свидетеля гибели Седьмого кавалерийского на последнем его рубеже.[19]

Загрузка...