Огонь ласкает

Глава 7

Глупо было с моей стороны не связать нашу вечеринку с той, о которой в четверг утром упоминала Фиона Мастерсон. Когда я зашла в дамскую комнату, она была там, как всегда, неотразимая; она меня не заметила, а я вдруг оробела и не стала к ней обращаться. Разумеется, ее присутствие означало, что придет и Кен, но при первом беглом осмотре танцевального зала я его не заметила.

Но меня ждал Саймон. Он вывел меня на середину зала, и мы закружились в танце. Думаю, мои ноги касались пола, но я этого почти не ощущала.

— Вы не предупредили меня, что танцуете как профессионал, — еле выдохнула я.

— Вовсе нет, — со смехом возразил он. — Я только что отпустил партнершу, с которой любой бы танцевал как бог.

Поскольку вечер начался так замечательно, я была не слишком довольна, когда по дороге к нашему столику Фиона поздоровалась со мной, а один из мужчин рядом с ней — с Саймоном. Вскоре мы уже сидели вместе. Кена не было видно, и наконец любопытство взяло надо мной верх.

— Я думала, что мистер Фрейзер тоже будет здесь.

— Я тоже так думала! — беспечно отозвалась Фиона. — Кто-то по имени Барри Бирн, которого вы, наверное, знаете, позвонил ему вчера вечером, сказал что-то насчет каких-то германских директоров, и он сломя голову помчался на встречу с ними.

Я знала его; Барри Бирн был управляющим нашей дочерней компанией в Северном Мидленде. В городе открывала завод германская компания, и ожидалось, что директора проведут какое-то время в Ирландии. Это была большая сделка, не из разряда тех, которые Кен предоставил бы заключать Барри в одиночку.

— И он все еще не вернулся? — спросила я. Было уже почти одиннадцать.

— О, он собирался, — безо всякого выражения ответила она. — Но машина сломалась. Он позвонил мне в шесть и сказал, что не знает, насколько задержится, так что я пришла без него.

Кто-то легонько похлопал меня по плечу.

— Вы еще помните про меня? — вежливо осведомился Саймон. — Я тот тип, с которым вы поедете домой.

Этот танец был медленнее, я успела ощутить руку Саймона на талии, а один раз — невероятно — его щека коснулась моих волос. Наши глаза встретились, он смотрел на меня со странной нежностью, которую я замечала и раньше.

— Спасибо, — серьезно произнес он, когда музыка умолкла.

Танцуя следующий танец, мы разминулись с Фионой, которая на этот раз танцевала с неким Бобом Невиллом, — кто-то говорил, что он приехал в отпуск из Рангуна. Я взглянула на них и обмерла. Он явно слишком сильно прижимал ее к себе.

— Что случилось? — спросил Саймон и проследил за моим взглядом. — Это ничего не значит. Она просто злится на Фрейзера, что он так подвел ее.

Говорил он тихо. Он вообще был, как я начинала понимать, тихим и спокойным человеком. Я могла видеть только правую руку Фионы и кольцо с бриллиантом на ее третьем пальце.

Мы возвращались к своему столику, когда Саймон сказал:

— А вот и Фрейзер.

Каждый раз, когда я видела своего босса вне офиса, он поражал меня. Было что-то неправильное в том, чтобы рассматривать его как обычного человека в толпе. Сегодня он выглядел еще более незнакомым. Вечерний костюм делал его ниже и словно скромнее. Он взволнованно оглядывал танцевальный зал.

— Здравствуйте, мистер Фрейзер, — неожиданно вырвалось у меня. — А мы уже собирались посылать за вами поисковую группу.

— Боже мой, — сказал он, в то время как Фиона и Боб направлялись к нам. — Я не ожидал увидеть вас здесь.

Невозможно было определить, рад ли он был этой встрече.

— О Кен, ты приехал, — прохладно сказала Фиона. — Долго пришлось возиться с машиной?

— Да. Я тебе позже расскажу, — ответил он.

Уже начинался следующий танец, медленный вальс, и он хотел было увлечь ее на танцплощадку, но она покачала головой:

— Извини, только не этот. Я уже пообещала его, — и улыбнулась, но не жениху, а Саймону. Удивление, промелькнувшее в его глазах, сказало мне, что он первый раз слышит об этом. Он тактично произнес:

— Нет, нет, я могу танцевать с вами следующий. Идите. — И кивнул Кену.

Нужен был всего лишь один шаг, и для человека настолько уверенного в себе это должно бы было быть проще простого. Я глазам своим не могла поверить — Кен стоял на месте, колеблясь.

— Чепуха, — весело возразила Фиона. — Кто смел, тот и съел.

Она и Саймон поплыли прочь. С эстетической точки зрения они были лучшей парой в зале. Но у меня точка зрения была другая. Я вдруг увидела лицо Кена таким, каким оно станет через много лет — морщины обозначились резче, глаза стали усталыми.

— Что ж, — сказал он, — думаю, вы тоже хотите танцевать.

Как мне ни было его жаль, его явное нежелание танцевать со мной особого энтузиазма мне не внушало.

— Не уверена, но горю желанием проверить, — все же милостиво отозвалась я. Он даже не улыбнулся.

Как танцор он был настолько хорош, насколько позволяли его габариты. Я и не ожидала, что он будет порхать как бабочка, скорее уж, что он наступит мне на ногу. Но он не наступил, и это почти огорчило меня: я уже представляла себе, как он будет извиняться.

Следующий танец я танцевала с Саймоном, а Кен — с Фионой. Мы прошли достаточно близко друг от друга, и я увидела, что оба улыбаются, и услышала, как Кен рассказывает:

— Один из них вообще не говорил по-английски, так что мне очень пригодилось знание того, как сказать «Как пройти в музей?» по-немецки.

— Понимаете теперь, что я имел в виду? — заметил Саймон и со странным видом добавил: — Вы слишком переживаете.

— Ну вот, — сказал Саймон, останавливая машину. — Моя любимая часть Дублина. Хотя, должен признать, она выглядит гораздо лучше, когда ее видно.

Мы уехали с вечера после ужина; оставался всего месяц до Рождества, но ночь была удивительно теплой. В темноте мне не особенно было видно, куда он везет меня, и даже сейчас я была не совсем уверена, где мы находимся — где-то на побережье, к северу от Дублина, между Малахайдом и Рашем, недалеко от того места, где железная дорога пересекает бухту. Далековато, но улицы были пусты, и мы доехали быстро.

— Море я разгляжу всегда, — ответила я.

Здесь его было много-много, ровного, спокойного и темного, в нем отражались звезды.

— Вы, должно быть, похожи на меня. — Он опустил окно со своей стороны и довольно откинулся на сиденье. — Я сотни раз приезжал сюда рано утром, когда хотел хорошенько что-нибудь обдумать. Это самое тихое место, какое я знаю; вокруг никого живого, кроме морских птиц, а когда восходит солнце, вода начинает сверкать, и весь мир состоит словно только из полос песка и жемчужных волн… Это просто потрясающе, Кон, по крайней мере для меня.

— Наверное, и для меня было бы так же, — тихо сказала я. — Я всегда хотела жить у моря.

Он посмотрел на меня странным долгим взглядом:

— Во сколько ты хочешь вернуться домой?

«Возвращайся пораньше, — сказала мама, — не будем усугублять простуду». Но это было любимое место Саймона.

— В любое время, — твердо ответила я. — Я не тороплюсь.

Когда Саймон наконец привез меня домой, было уже больше четырех.

— Я собирался привезти тебя гораздо раньше. Тебе попадет?

— Конечно нет.

— Уверена? Может, мне позвонить завтра твоему отцу и извиниться? Я не хочу оставить плохое впечатление о себе.

— Ты? Тебе это не грозит, — ласково ответила я.

— О Кон, ты так добра ко мне! — рассмеялся он и поцеловал меня в щеку.

Не было и речи о том, чтобы спать. Я лежала в кровати и снова и снова вспоминала этот вечер. У моря, опираясь плечом на плечо Саймона, глядя на мерцающие вдали огоньки, я, кажется, рассказала о себе все, что могла… что мне нравится, что не нравится, о чем я мечтаю. Саймон так много не говорил. Он выглядел трогательно разомлевшим, словно вот-вот уснет, и каждый раз, как я обвиняла его в этом, он смотрел на меня, поддразнивая:

— Подожди, пока тебе стукнет тридцать, и посмотрим, как ты себя будешь чувствовать в такую рань!

Но самое чудесное было то, что нам нравилось одно и то же — море, морепродукты, путешествия, катание на яхте. Но он не так уж много говорил об этом — в его речи была сдержанность, которой я завидовала.

К несчастью, мои родители были не слишком довольны тем, во сколько я вернулась домой.

— Все, что мы делали, — это разговаривали, если вас волнует данная сторона вопроса! — яростно набросилась я на отца.

— Нет, не эта, и я не люблю, когда ты так со мной разговариваешь.

«Ну конечно, дело именно в этом», — сердито думала я. Еще и мама со своими намеками насчет моей простуды и того, что мистер Поррит настолько старше меня.

— Вам не нравится Саймон! — бушевала я. — Вам и Брайан не понравился — только потому, что он не смеялся над Лулу!

Брайан пришел как-то в воскресенье на чай, и вид у него был скучающий, когда мы привлекли его внимание к тому, что Лулу обиделась, глядя, как по телевизору хвалят другого пуделя.

— Не говори глупостей, детка, — неубедительно ответила мама. — Разумеется, они мне нравятся, только не в том случае, если ты рискуешь подхватить из-за них воспаление легких.

Последовав примеру Лулу, я обиделась на весь оставшийся уик-энд.

— Ну хватит, ну перестань, — попросил меня отец, когда мы выходили с автостоянки в понедельник утром. — У нас уже одна такая есть.

Я в недоумении посмотрела на него.

— Маленькая черная собачка, — весело пояснил он.

Кабинет Кена был пуст.

— Мистера Фрейзера не будет на работе до четверга, — сообщил мне мистер Фоли, — так что можете для разнообразия заняться другой работой. В отделе транспорта нужна помощь.

— Думаю, я должна сначала проверить, не оставил ли мне мистер Фрейзер пленок или других инструкций, — добродетельно объявила я.

— Рад видеть, что кто-то еще способен произвести хорошее впечатление, — усмехнулся мистер Фоли и добавил: — Ему очень нравится ваша работа. Я разговаривал с ним.

— Он… не заболел?

К моей досаде, мой вопрос его позабавил.

— Думаете, не стоит ли подержать его за руку?

Я уничтожающе смерила его взглядом из-под ресниц. Помогло.

— Он сейчас в Дрогеде. Поехал прямо из дому.

Мое появление на третьем этаже вызвало бурю восторга. Брайана, как обычно, не было, но Джим Мерфи радостно пропел: «Если бы я знал, что ты придешь, то испек бы торт!» — а Хэзел объявила, что я — то, что доктор прописал. Пег с чувством сказала:

— Готова поспорить, ты рада вернуться к нам даже на три дня.

Правда заключалась в том, что я не была рада. Здесь было шумно, неуверенная диктовка Джима раздражала. Странно, что я ничего этого раньше не замечала. Но ведь четыре недели!.. да даже три дня назад я была очень молода.