Огонь ласкает

Глава 9

Следующую неделю все разговоры на работе в основном сводились к рождественскому балу в субботу. Я была в комитете устроителей, и не проходило и дня, чтобы у нас не было собрания. Кен ворчал, но не всерьез. Иногда он все еще казался отстраненным, но постепенно снова приходил в себя, и наша междоусобица по молчаливому согласию была забыта.

— Ты знаешь, кто сегодня был в больнице? — спросила в среду Мария. — Кеннет.

— Шутишь! — не поверила я.

Но она не шутила. Как выяснилось, в больнице лежал его трехлетний крестник. Отец ребенка уехал по делам в Америку, а мать должна была вот-вот родить второго, ей нельзя было волноваться, и Кену пришлось заменить их.

— Ему разрешили искупать Дика, — сообщила Мария.

На следующий день в обед я тоже зашла в больницу, к миссис Фрейзер, с покупками, которые сделала для нее мама. Когда я приехала, у нее сидела Фиона. Было замечательно видеть, что миссис Фрейзер поправляется, и разделить ее радость по поводу предстоящей поездки. Они уезжали прямо из больницы во вторник утром, и, хотя мистер Фрейзер мог остаться в Калифорнии только на пару недель, миссис Фрейзер, возможно, пробудет там до апреля.

— Хотя я очень переживаю, как подумаю, что Дэвид и Кен все время будут одни. Я просила врача отпустить меня домой в воскресенье, чтобы я могла хоть один раз нормально их накормить, но он и слушать ничего не хочет, — пожаловалась она.

— У Кена было бы нервное потрясение! — со смехом вмешалась Фиона. — Он сам хочет хозяйничать на кухне.

— Дорогая, теперь, когда мне уже лучше, скажи мне, что все-таки происходит дома? — с наигранным ужасом взмолилась миссис Фрейзер.

Фиона снова рассмеялась:

— Ну, не уверена, что вам бы понравились полотенца, сушащиеся на батарее в коридоре, и по крайней мере четыре капающих рубашки в ванной, но он очень собой гордится. Ваш сын — человек действия!

Сегодня она надела свое кольцо, хотя о помолвке еще объявлено не было. Я была уверена, что это произойдет на Рождество, и представляла себе лицо Хэзел, когда смогу сказать: «Разумеется, я знала об этом сто лет назад».

Фиона собралась уходить, а вместе с ней и я, но миссис Фрейзер удержала меня.

— Скажете Кену, что это я вас задержала.

Когда мы остались наедине, она улыбнулась мне:

— Вот и чудесно. Я так хотела снова увидеться с вами.

— О, миссис Фрейзер, и я тоже, — сказала я, чувствуя, что к горлу подкатил комок.

— Моя мать что, думает, что вам больше делать нечего, кроме как держать ее за руку? Чем плоха моя рука? — спросил Кен, когда я вернулась на работу. Прежде чем я смогла достойно ответить, он снова стал серьезным. — У вас блокнот с собой? Я хочу кое-что продиктовать.

Он пользовался моей стенографией, когда знал, что будет останавливаться и думать; в этот раз он останавливался так часто, что мне было тяжело сконцентрироваться.

— Не могли бы вы прочитать это, пожалуйста?

Я подпрыгнула. Я записывала его слова словно во сне, и он это заметил.

— Последнее предложение, — добавил он. — Если сможете его найти.

Я так и сделала.

— Что касается проблемы краж, наш Контроль по развитию недавно заметил толстую серую мышь в углу кабинета. — Я замолкла и вскочила. — Там правда мышь?

— Ну раз вы так говорите, — флегматично ответил он, не шевелясь.

— Где?

— У вас за спиной. Хочет взобраться вам на ногу. — Я взвизгнула, и он насмешливо прищурился. — Дорогое мое дитя, расслабьтесь. Неужели вы думаете, что я бы так и сидел на месте, если бы там была мышь?

— Вы хотите сказать, что тоже их боитесь?

— Не совсем так. Просто я знаю свои обязанности.

Он поднялся. Все еще не убежденная в отсутствии мыши, я неловко повернулась и натолкнулась на него. Его руки обхватили меня, не давая мне упасть, и вдруг прижали меня крепче, и я невольно сама ухватилась за него. В следующую секунду он поцеловал меня, быстро, крепко, без всякой нежности. Я должна была бы разозлиться, может, даже влепить ему пощечину — но я этого не сделала. Он абсолютно не смутился.

— Большое спасибо. У мышей есть свои плюсы.

— Всегда пожалуйста, — так же вежливо ответила я. — Все это часть обслуживания.

— Разумеется, — коротко заметил он. — Я это понимаю.

Вернувшись вечером из детской больницы, Мария сообщила, что там подтвердились три случая заболевания корью и со следующего дня посетители допускаться не будут. Назавтра в офисе я пошутила над Кеном насчет прекращения его купальных обязанностей, которые, по его словам, ему очень нравились.

— Больше, чем это завтрашнее сборище.

— Неужели вы имеете в виду бал? — Я была потрясена.

— Именно. Совершенно не мое амплуа.

— Не волнуйтесь, я за вами присмотрю, — пообещала я.

Суббота была суматошной. Бал должен был проходить на двух этажах, и их вместе с рестораном надо было украсить. Я попала домой только после шести. Я включила воду в ванной, когда зазвонил телефон, и, как и мечтала, услышала голос Саймона.

— Я думал про то, что ты говорила — про Рождество, по-моему? — и у меня такое чувство, что по этому поводу надо что-то сделать. Как насчет сегодня?

— О Саймон! — Рассказывая ему о сегодняшнем бале, я чуть не расплакалась. — Понимаешь, я состою в комитете. Я не могу не пойти.

— Понятно. — Он остановился. — Ну, завтра я занят, а в понедельник и во вторник буду работать допоздна, потому что в среду еду в Лондон. Скорее всего, Рождество я встречу там. Брайана не будет. Так что сегодня, похоже, единственная возможность. Жалко.

— Мне тоже, — с наигранной легкостью сказала я. Глупо чувствовать себя так, будто на меня нагрузили тонну кирпичей, только потому, что его не будет в Дублине на Рождество. Я все равно бы его не увидела. — Тогда пока.

— Пока, — ответил он, и воцарилась тишина. Но трубку не положили. Я ждала.

— Кон, ты еще слушаешь?

— Да.

— Бал — когда он заканчивается?

— Официально в два, — сказала я и небрежно добавила: — Но я не думаю, что останусь до конца.

— Я могу встретить тебя снаружи — во сколько?

— В двенадцать, — еле дыша ответила я.

Мысль о Саймоне придавала мне дополнительный блеск.

— Кон, ты потрясающе выглядишь! — сказала Хэзел. — Платье просто прелесть, и волосы причесаны роскошно.

Платье было с золотым люрексом, без рукавов, с воротником-поло. В волосы снова был заколот мамин шиньон, на этот раз завитой. Похвала заставила меня чувствовать себя неловко, потому что с шести пятнадцати вечера бал для меня перестал иметь значение.

— Спасибо. Где К.Ф.? Я обещала присмотреть за ним, — торопливо сказала я и убежала, прежде чем она успела ответить.

Кен, стоявший рядом с мистером Праттом, выглядел точно так же, как на прошлой вечеринке. Я взглянула на танцплощадку. Что ж, лучше всегда брать быка за рога.

— Извините, мистер Пратт, — твердо сказала я, подходя к ним. — Мне нужен мистер Фрейзер.

Кен и не подозревал, что его ожидает. Он повернулся ко мне:

— Да, Кон, что случилось?

— Пойдемте, — сказала я. — Песня почти закончилась.

Могу поклясться, они схитрили с музыкой. Ни одна песня не тянулась так долго, никогда танцы не превращались в сольное выступление, и ни одна пара не получала таких аплодисментов.

— Просто делайте, как я, — прошептала я, когда мы начали танец. — Все это не так уж важно. Просто продолжайте.

Теперь, осознав, что большинство пар оставили площадку, я вдруг подумала о его возрасте. «Стар, как горы», — как-то раз после очередного выговора заметила Хэзел. Вот тут я наконец пригляделась к своему ученику и поняла, что если кто-то и зануда, то не он. По части развлечений с ним никто не мог сравниться. Его движения могли не быть грациозны, зато он веселился от души. Раздался приветственный рев, когда он вдруг потянулся вперед, подхватил меня и подбросил на несколько футов с такой легкостью, что на секунду мне показалось, будто я лечу прямо к воздушным шарам под потолком. Все это было абсолютно безопасно, и Кен смеялся так же радостно, как и все остальные. Единственный, кто не смеялся, — это Брайан, он стоял и смотрел на меня.

Ужин был назначен на полночь, и это должно было скрыть мой побег. Перед этим я танцевала последний танец с Кеном. Музыка была медленной, плавной, она подходила к моему изменившемуся настроению. Кен тоже притих. Наконец я посмотрела на него и сказала:

— Даю пенни.

Он очнулся.

— О, это, должно быть, за то, что я скажу, о чем думаю.

— В общем-то да.

— Что ж, я думал о том, какое у тебя замечательное имя.

Я с подозрением взглянула на него, ожидая шутки, но он был серьезен. Это был не самый лучший комплимент, и мне стало как-то неловко.

— Спасибо. Я передам родителям.

— И скажи им еще кое-что, — мягко добавил он. Оно прекрасно тебе подходит — обе его части.

Он сжимал мои пальцы, но я подумала, что это чисто рефлекторное действие. Мне было не до того — я была в ужасе.

— Не смей никому говорить, что меня зовут Черити! Я храню это в тайне.

И мне это прекрасно удавалось. То еще имечко. Он снова улыбнулся:

— Мне кажется, ты не права, любовь моя.

Я все еще была в шоке, когда музыка смолкла. Было уже пять минут первого. Я отошла от него и осторожно шмыгнула к двери. Рядом со зданием офиса была припаркована машина. Когда я вышла, ее дверца открылась.

— Боюсь, я немного опоздала… — начала я и умолкла, покраснев. Саймон смотрел на меня так, словно видел кого-то другого.

— Я… не могу… поверить в это… — пробормотал он сам себе.

И тут между нами появился человек, не девушка с темными волосами, а широкая спина в вечернем костюме.

— Здравствуйте, — вежливо сказала она Саймону. — Зайдете и присоединитесь к нам?

Наверное, он пошел за мной вниз. Это было чересчур.

— Нет. Саймон уезжает в Лондон, — отрезала я и увидела, как вопросительно поднялись его брови. Разумеется, я не имела в виду, что он едет прямо сейчас. — На Рождество. Нам надо кое-что обсудить, прежде чем он уедет.

— Тогда почему бы не зайти и не обсудить все в тепле? Поужинаете. Все только начинается.

— Не думаю, — начала я, как вдруг Саймон перебил меня:

— Спасибо, это очень заманчивое предложение. Если только вы уверены, что я сойду в таком виде — Он шутливо указал на свой свитер и тускло-зеленый пиджак.

— Я не удивлюсь, если вас примут даже лучше чем индейку, — улыбнулся Кен.

— Ну, надо отдать должное К.Ф. Свое он не упустит! — с одобрением хихикнула Хэзел.

Я ледяным голосом поинтересовалась, что она имеет в виду. Ужин уже закончился, и мы были одни в раздевалке. У нас получился ужин на четверых: Кен подозвал Хэзел, представил ее Саймону, и мы сидели вместе.

— Пока ты с ним, милая, тебе не удастся завести интрижку с кем-то другим, — сказала Хэзел. — И я целиком и полностью за. Саймон очень мил.

— Можешь оставить «с ним» себе, — прошипела я. — И «интрижку». Мы с Саймоном разговаривали, вот и все.

Когда мы вернулись к мужчинам, Саймон пригласил ее на танец.

— Остаемся мы, — заметил Кен и повел меня на площадку.

— Хороший парень этот Поррит. Переживает из-за жены, — заметил Кен и вопросительно посмотрел на меня. — Я сказал, что Поррит хороший парень. Я все еще считаю, что он мог бы как следует взяться за Уэста, но, может быть, я требую слишком многого. Это на меня похоже.

— Вы знаете о том, что его брак распался?

— Ну да. О чем я не знал, так это о том, что вы так похожи.

— Кто похож? — выдохнула я.

— Ты и жена Поррита. Похоже, когда он увидел тебя в первый раз — когда Уэст повез тебя вырывать зуб, — он подумал, что у него начались галлюцинации.

— Но… но этого не может быть… — Я беспомощно остановилась. — Вы, наверное, не так поняли. Я не похожа на Жаклин. Она темноволосая, красивая — я видела ее фотографию…

Я замолчала. Сумасшествие, но ведь действительно были моменты, когда Саймон, да и Брайан тоже как-то странно смотрели на меня. Например, сегодня — и это чувство, что лицо на фото мне знакомо. И сегодня, когда я смотрела в зеркало — блестящие кудри и серьги… У меня начала кружиться голова.

— Я согласен с тем, что она красива, — тем временем говорил Кен, — но не с тем, что у нее темные волосы. Он только что сказал мне, что они у нее точь-в-точь как у тебя. Насколько я знаю, рыжие на фото часто кажутся темными. Но у тебя усталый вид. Хочешь сесть?

— Нет. Я просто не понимаю, почему он сказал это все вам.

— Ну, видишь ли, я спросил его, не помешал ли я чему-нибудь важному, когда вышел на улицу. Вы так странно выглядели, что на секунду мне показалось, будто он привез тебе плохие новости. И тогда он сказал, что с такой прической ты еще больше стала похожа на нее и поэтому у него буквально перехватило дыхание. Не знаю, заметила ли ты, — бесстрастно заключил он, — но это твое неотъемлемое свойство.

В конце концов мне удалось остаться наедине с Саймоном.

— Мне очень жаль, — с отчаянием сказала я. — Я должна была заметить, что он пошел за мной.

— А, ты про Фрейзера. — Он рассмеялся. — Не обращай внимания, у него были самые лучшие намерения.

— Очевидно, про тебя он так не думает! — выпалила я. — Потащил нас сюда с собой, словно он…

— Защищал твою честь? — предположил Саймон. — Что ж, кто знает? Возможно, так оно и было.

Его темные глаза были веселыми. До меня наконец начало доходить, что он, видимо, прекрасно проводит время.

— Не надо недооценивать себя, мисс Кон! — поддразнил он. — И меня тоже!

Он подвез до дому трех девушек, и потом мы поехали ко мне. Я ехидно поинтересовалась, получил ли он разрешение Кена.

— Можно и так сказать. Только не злись! Он просто проследил, чтобы всех довезли до дому, и отправил тебя со мной. Ты против?

В его глазах снова появилась нежность, и я вдруг забыла все гневные слова, вертевшиеся у меня на языке.

— А ты? — мягко спросила я. — При том, что я выгляжу — вот так?

— Так Фрейзер рассказал тебе?

Я кивнула:

— Я очень похожа на нее?

— Да.

— И поэтому ты проводишь время со мной?

— Этого я не говорил. — Но он покраснел. — Я буду откровенен, Кон. Я бы хотел сказать, что это не так. За последние недели ты открыла для меня многие двери, которые, как я думал, закрылись для меня навсегда. Но все-таки это так. Я… любил Джеки. Естественно, первое время ты привлекала меня тем, что иногда мне казалось, будто она вернулась. — Он вздохнул. — Как бы то ни было, теперь мы во всем разобрались — или это сделал Фрейзер, — так что с этого момента никаких призраков, только мы с тобой.

Сама не зная почему, я вдруг выпалила:

— Почему бы тебе не приехать на Рождество к нам?

Его удивленное лицо отрезвило меня.

— Нет. Это глупо. Конечно, ты не захочешь.

— Так ли это? Ты будь поосторожней. А то проснешься рождественским утром и увидишь, что я вылезаю из каминной трубы.

— Ты серьезно?

— Про трубу? — Мы рассмеялись. — Вот теперь я говорю серьезно, — добавил он. — Это очень, очень мило с твоей стороны, и я действительно это ценю. К сожалению, я и правда не знаю, сколько пробуду в Лондоне, так что не могу сказать ничего определенного.

Он, как обычно, нежно поцеловал меня и открыл дверцу автомобиля.

В воскресенье днем пришлось приводить офис в порядок, но кое-что осталось незамеченным. В понедельник утром Билл взял с подоконника карнавальную шляпу и нахлобучил ее мне на голову. Я совсем забыла про нее, когда меня позвал Кен, закончив разбирать почту. Я впорхнула в его кабинет:

— Доброе утро! Все кости целы?

Его суровый взгляд обдал меня холодом.

— Доброе утро. Может быть, ты снимешь это с головы, прежде чем мы приступим.

Я покраснела, сняла шляпу и положила ее на стол.

— Нет, не туда! — раздраженно сказал он. — Избавься от нее.

Когда я поднялась, чтобы уйти, он взялся за телефон.

— Кстати, после праздников ты можешь вернуться вниз. Я только что разговаривал с мистером Фоли.

Казалось, комната поплыла у меня перед глазами.

— Вниз?

— Да. На третий этаж. Туда, откуда ты пришла. Это же была не смена работы, а временное назначение. Я думал, это ясно.

— Да.

— Что ж, значит, все в порядке. Извини, что так долго держали тебя здесь, но перед праздниками всегда уйма работы. Эту неделю ты мне еще понадобишься, разумеется, но меня часто тут не будет, так что ты сможешь опять помогать в отделе транспорта.

Не глядя на него, я сказала «да» еще раз и вышла.

— Ну и как там босс сегодня утром? — радостно поинтересовалась Хэзел.

— Заткнись и слушай, — оборвала ее я. — Когда вы тут вчера убирались, кто-нибудь что-нибудь говорил про него и меня?

— Наверное, да, — беззаботно ответила она. — На эту тему много шутили. Не будь дурой, Кон, ты прекрасно знаешь, как это бывает!

— Да уж, знаю! — вспылила я. — Полагаю, он был здесь и слышал вас, так?

— Он заглядывал, — признала она, — хотя пробыл тут недолго. Не знаю, что ему удалось услышать.

Зато я знала и никогда в жизни так не злилась. Даже не на Хэзел и Джима, это было обычным делом в любом офисе, а на Кеннета Августа Фрейзера. Как он смел думать, что я влюбилась в него?

На следующий день из окна офиса я увидела его и Фиону. Его не было с половины одиннадцатого, он отвозил родителей в аэропорт, и, по-видимому, она ездила с ним. Вернувшись, он поставил машину у офиса, они вместе вышли из нее, поболтали пару минут, потом он пожал ей руку, и она пошла по улице прочь. Я подумала, что рукопожатие — это абсурд… но вполне в его стиле.

— Кен, кажется, немного не в духе, — заметила на следующий день за обедом Хэзел. Это был наш ежегодный рождественский обед. В ресторане поставили елку, правление угощало вином. Мистер Фоли и Кен разливали его по бокалам.

— По-моему, он выглядит как обычно, — твердо ответила я. Хэзел еще не знала, что я возвращаюсь обратно.

Кен стоял около выхода, когда я вышла дождаться Брайана, который должен был подвезти меня на мотоцикле.

— Надеюсь, ты не собираешься ехать на этом? — осведомился Кен, когда подъехал Брайан. Я шагнула вперед, но он поймал меня за руку. — Ты что, с ума сошла? Я уже говорил Уэсту, что эта развалина не должна находиться на дороге. Это опасно.

Боясь сказать что-нибудь грубое, я стряхнула его руку и села позади Брайана. Мне показалось, что Кен пробормотал что-то вроде «придется предупредить твоих родителей», но на мотоцикле не было глушителя, и слова потерялись в шуме двигателя.

В тот вечер я раздевалась перед сном, когда в мою комнату вошла мама.

— Я пришла поговорить с тобой насчет Кена Фрейзера, — начала она.

Я напряглась:

— Он не… он не разговаривал с тобой?..

Если он сказал что-нибудь про мотоцикл, это будет последней каплей.

— Разговаривал, — ответила мама. — Или по крайней мере, я разговаривала с ним. Я позвонила ему и пригласила к нам на Рождество.

Что она сказала? Я конвульсивно дернулась, глядя на нее во все глаза.

— Мама, нет, ты не могла! — Мой голос сел. — Он не приедет, да?

— Ну, он пытался придумать какие-то отговорки, но я его убедила. Ты знаешь, я думала о нем с понедельника. — В тот день она ходила в больницу попрощаться с миссис Фрейзер. — Я узнала, что он будет совсем один. Если он заговорит с тобой об этом завтра, ты… — она заколебалась, — ты подтвердишь мое приглашение, ладно?

Я все еще ничего не понимала.

— Но он не будет один, мам. Где же будет Фиона?

— Она поедет в Швейцарию, — довольно сказала мама. — Она с родителями едет к родственникам. Дорогая, у меня было подозрение, что ты будешь не в восторге, но сделай мне одолжение, не показывай ему этого. Быть одному в Рождество — это ужасно.

— Да, я знаю, — ответила я, думая совсем не о Кене.

Два дня спустя, вскоре после того, как я пришла домой, зазвонил телефон. В трубке раздался хрипловатый голос:

— Тот обед, которого у нас так и не получилось. Как насчет завтра?

Мое сердце подпрыгнуло. Я на это уже не надеялась.

— С удовольствием, только где ты? Когда ты вернешься?

— Я вернулся.

У меня голова шла кругом. Почему он передумал? Почему он позвонил мне? Могла ли я… смела ли я… и тут я вспомнила про Кена. Это было слишком жестоко.

— Саймон, прежде чем ты продолжишь, — он рассказывал о поездке, — серьезно, это будет не совсем такое Рождество, к какому ты привык, я знаю, но… Если ты хочешь приехать к нам… — Тишина смущала меня. — Скажи «нет», если хочешь, — выдавила я.

— Сказать «нет», если я хочу приехать? — с интересом спросил он. Я так и видела, как он улыбается.

— Да… нет, — запиналась я.

— Да… нет в таком случае, — тут же отозвался он. — Вот что называется сказать наверняка — сказать и то и другое.

— Ты хочешь сказать… — У меня горели щеки. — Ты хочешь сказать — ты приедешь?

— Если ты хочешь, если ты уверена…

Десять минут спустя я все еще сидела, не веря своему счастью, как вдруг открылась дверь и в комнату заглянула мама.

— Вот ты где, — начала она. — Ты не видела… Что-то случилось?

Мои руки сжимали телефонную трубку, частью из-за волнения, частью потому, что мне казалось, что так я ближе к Саймону. Я сжала ее еще крепче.

— Я пригласила Саймона к нам на Рождество. Я должна была.

Мама стояла с минуту — она показалась мне очень долгой — и не говорила ни слова. Потом она вытерла руки о фартук и села рядом со мной.

— Кон, ты любишь его?

— Мам, — защищалась я, — не обязательно любить человека, чтобы хотеть, чтоб он не был одинок на Рождество. Ты же пригласила Кена.

— Да, не правда ли? — заметила она. — А это значит, что у нас нет места. Если бы тебе было просто жаль Саймона Поррита, ты бы этим и ограничилась.

— Но у нас есть место.

Именно об этом я и думала последние десять минут, и это будет непросто. У нас было две нормальных свободных комнаты и одна малюсенькая, на самом верху. К несчастью, одна из гостевых комнат сейчас была непригодна для жилья — ее переделывали в детскую. Что ж, в одном я была уверена. Саймон не мог ночевать в мансарде — значит, придется это сделать Кену.

— Я так не считаю, — твердо сказала мама. — Извини, дорогая, но Кена мы пригласили первым.

— Он не будет возражать. Он не такой человек. — Я знала, что это правда, и мама тоже. — Саймон, конечно, тоже не будет, но… ну мама, пожалуйста… Я хочу, чтобы он чувствовал себя…

— Особенным? — подсказала мама. Я вдруг поняла, что нет смысла притворяться. Правда, или хотя бы ее часть, была самым действенным моим оружием.

— Очень особенным, — согласилась я.

Снова воцарилось молчание, а потом мама вдруг взяла меня за руку.

— Ты не говорила об этом раньше.

— Разговор не заходил, — рассеянно ответила я. Мама казалась взволнованной, даже обеспокоенной, и, поскольку она не знала про его жену, причиной могло быть только то, что он ей не нравился как человек.

— Он тебе понравится, мама, — упрашивала я.

— Но он и так мне нравится. Он мне понравился еще в тот вечер, когда привез домой Марию. Просто, — она заколебалась, — мне показалось, что он сложный человек. И это сыграет свою роль, детка. Поверь мне на слово.

Я пробормотала:

— Эту проблему я решу, когда до нее дойдет дело. Я не хочу, чтобы что-либо испортило Рождество.

— И я тоже, Кон, — ответила мама. — Особенно это Рождество.

Совершенно неожиданно она поцеловала меня.