Охота за невестой

ГЛАВА 10

– Еще одно письмо для вас, мисс Пру, от сэра Гидеона. На следующее утро во время завтрака Дженкинс положил длинный конверт рядом с ее тарелкой.

Пруденс вскрыла конверт и пробежала глазами письмо.

– Вчера вечером он вел себя так, словно у нас нет никаких шансов выиграть процесс. Ему жаль потраченное на нас время.

Пруденс скомкала письмо и бросила в камин.

– Может быть, у него просто не было настроения говорить о невестах, – предположила Честити. – Ты ведь только что познакомилась с его дочерью, и он, возможно, испытывал неловкость.

– Не испытывал, – возразила Пруденс. – Девочка проявила любопытство, но его это совершенно не смутило. Скорее позабавило. Я, право, не думаю, что он серьезно относится к... нашей сделке. Он продолжает настаивать на том, чтобы ему выплатили восемьдесят процентов от компенсации издержек.

Она пожала плечами и налила себе еще кофе.

– Ну, мы должны проявить упорство, – заявила Честити с присущим ей оптимизмом. – Я думала о Лаванде Райли или даже о Присцилле Хейуорт.

Она смотрела на сестру, вопросительно подняв бровь, будто чувствовала, что Пруденс станет возражать. Но вместо этого Пруденс снова пожала плечами:

– Пожалуй, это кое-что.

– Так что же было в этом письме? – спросила Честити, указывая куском тоста на скомканный листок бумаги, еще не тронутый пламенем.

– На редкость учтивая просьба. Чтобы я высвободила завтра весь день для более детальной подготовки к процессу.

– В его конторе?

– Нет, он сообщает, что завтра в восемь тридцать утра приедет за мной домой.

– Он даже в воскресенье начинает день рано, – заметила Честити.

Она тщательно сложила газету. Лорд Дункан еще не спустился к завтраку, а он терпеть не мог, когда ему предлагали уже кем-то прочитанную газету.

– Вчера вечером он ясно дал мне понять, что собирается поработать над нашим делом. И едва ли уместно отказываться от встречи даже в воскресенье.

Она взяла чашку с кофе.

– Доброе утро, мои дорогие.

Лорд Дункан вошел в столовую. Его лицо было красным после утреннего омовения, седые волосы тщательно причесаны.

– Дженкинс обещал мне копченую селедку, – сказал он, потирая руки. – Если утро начинается с копченой селедки, жди добрых вестей.

– Ты сегодня в хорошем настроении, отец, – заметила Честити, кладя газету рядом с его тарелкой. – Несмотря на то что идет дождь.

Она жестом указала на высокие длинные окна: по стеклам хлестали косые струи дождя.

– Что значит маленький дождик? – произнес лорд. – Я собираюсь с Беркли на встречу с его поверенными и адвокатом. Они просят меня выступить свидетелем по этому делу.

Пруденс поперхнулась. Из глаз брызнули слезы, и она прикрыла лицо салфеткой.

– Как мило с твоей стороны, – едва слышно произнесла Честити.

– Господи, что может быть достойнее, чем в трудную минуту оказаться рядом с другом. Селедка выше всяких похвал, Дженкинс. Поблагодари от моего имени миссис Хадсон.

Лорд Дункан с наслаждением вдыхал запах копченой селедки, дымившейся перед ним на тарелке.

– И конечно, к ней черный хлеб и масло.

Он похлопал себя по кармашку на выпуклом животике, где покоились серебряные часы с цепочкой. – Пруденс налила ему кофе и пододвинула чашку.

– И долго продлится встреча?

– Понятия не имею, – ответил отец. – Судя по чудовищному гонорару, который требуют эти ребята, до самого вечера.

Лорд энергично расправлялся с селедкой: сначала выбрал крупные кости, отложил в сторону, потом подцепил вилкой большой кусок и с наслаждением отправил в рот.

– Просто манна небесная, – произнес он. – Истинное наслаждение. Не могу понять, почему вы, девочки, не едите ее.

– Слишком много костей, – ответила Честити. – Пока я их вытащу, селедка остынет и у меня пропадет аппетит.

– Мелкие косточки можно прожевать, они не причинят никакого вреда, – сказал лорд.

Он развернул газету и принялся просматривать заголовки.

– Ты вернешься к ленчу? – спросила Пруденс, намазывая тост мармеладом.

– Не думаю, дорогая. Если мы покончим с этими законниками не очень поздно, отправимся с Беркли завтракать в клуб. А какой сегодня день? – Он заглянул в газету. – Суббота. Странно, что они работают. – Лорд Дункан пожал плечами. – Беспокоиться не о чем. Сегодня там бифштекс и устрицы. Вне всякого сомнения, мы поедем на ленч в клуб.

– Ты не забыл, что мы сегодня обедаем с Констанс и Максом?

– Не забыл. Жаль, что Беркли не смог принять ее приглашения. К нему приезжает его родственник.

– Думаю, Кон пригласила сегодня Уэсли, – сказала Пруденс. – Ты любишь играть с ними в бридж. Кон непременно составит тебе компанию.

– О да, это будет прекрасный вечер. Я в этом нисколько не сомневаюсь. Великолепный.

Он углубился в чтение газеты.

Пруденс посмотрела на Честити и сложила салфетку.

– Если не возражаешь, отец, мы оставим тебя. Сегодня утром у нас с Чес есть кое-какие дела.

Она поцеловала отца, и они с Честити вышли. В холле она остановилась.

– Нам надо сделать это нынче утром, Чес.

– Просмотреть его бумаги?

– Да, воспользоваться тем, что его долго не будет дома.

Честити кивнула.

– Может, послать весточку Кон?

– Да, отправь Фреда в Вестминстер. Лучше искать втроем. Больше шансов на успех.

Честити поспешила на кухню. Фред, мальчик на побегушках, мастер на все руки, полировал башмаки и болтал с миссис Хадсон.

– Лорд Дункан в восторге от вашей копченой селедки, миссис Хадсон, – промолвила Честити.

– Я знала, что ему понравится, – сказала миссис Хадсон. – Торговец рыбой обычно не привозит ее по четвергам, но на этот раз мне повезло. И купила недорого. Всего по два с половиной пенни за штуку.

– А отец получил удовольствия больше чем на пять пенсов, – произнесла Честити. – Фред, когда справишься с обувью, сбегай к миссис Энсор, спроси, не сможет ли она прийти сегодня утром. И пусть поторопится.

Фред поплевал на выходные туфли лорда Дункана. – Я сделаю это через десять минут, мисс Честити.

Он принялся яростно растирать слюну по коже.

– Мисс Кон, значит, останется здесь на ленч, мисс Чес? – спросила миссис Хадсон.

– Да, но нам достаточно будет хлеба и сыра.

– О, я могла бы что-нибудь испечь, – сказала экономка, – учитывая; что обеда сегодня не будет. В кладовой есть хороший кусок окорока, и еще я могла бы потушить кусочек телятины. Хотите пирог с ветчиной и тушеную телятину?

– Еще бы, – промолвила Чес.

– А пудинг с вареньем?

– Вы нас балуете, миссис Хадсон, даже при нашем скромном бюджете.

– Это нетрудно, мисс Чес, если есть смекалка, – ответила экономка с довольной улыбкой.

Честити улыбнулась ей в ответ и вышла из кухни, размышляя о том, что Дженкинса и миссис Хадсон им сам Бог послал.

– Мы должны любой ценой удержать отца от выступления в суде, – сказала Честити сестре, входя в гостиную. – Что, если он узнает твой голос, Пру?

– Вполне возможно, – согласилась Пруденс. Она стояла у окна, глядя на дождь, барабанивший по стеклам, и мокрые деревья в саду. – И Гидеону придется подвергнуть его перекрестному допросу. Это будет ужасно, Чес.

Она скрестила руки на груди.

– Все, что мы расскажем Гидеону об отце, только укрепит его желание подвергнуть его перекрестному допросу, – покачала головой Честити. – Даже не знаю, что делать, Пру.

– Но что-то надо делать, – сказала сестра. – Найти какой-то способ оградить его от этого. Мы не можем проиграть, Чес. И ты это знаешь. Если мы проиграем, отец будет растоптан, уничтожен, сломлен.

– В таком случае тебе придется изменить голос, – сказала Честити, – и следить за тем, чтобы он звучал уверенно, не дрогнул ни при каких обстоятельствах.

– Хорошо еще, что отцу и в кошмарном сне не приснится, что мы причастны к этому делу, – сказала Пруденс. – Если бы даже облик свидетельницы защиты под густой вуалью показался ему знакомым, он не связал бы это ни с одной из нас.

– Одна надежда на это.

Честити подошла к окну, встала рядом с сестрой, и обе они смотрели на улицу, пока у крыльца не остановился наемный экипаж, из которого вышла Констанс под большим зонтом.

Констанс против обыкновения не остановилась на мостовой, чтобы посмотреть на окна гостиной, а быстро поднялась па крыльцо. Дверь открылась, как только она оказалась па верхней ступеньке, и Констанс едва не столкнулась с отцом, выходившим из дома.

– Доброе утро, дорогая, – сказал он, сделав знак кучеру наемного экипажа, из которого только что вышла дочь.

– Задержись. Я возьму твой кеб.

– Увидимся вечером, отец, – сказала Констанс ему вслед. Она повернулась к двери, стряхивая воду с зонта.

– Дайте его мне, мисс Коп, – сказал Дженкинс, взяв у нее зонт. – Я посушу его в чулане. Погодка – хуже не бывает.

– Да уж, – согласилась Констанс, снимая в холле шляпу. – Сестры наверху?

– Ждут вас, мисс Кон.

Констанс кивнула и побежала наверх.

– Ну, что случилось? – спросила она, входя в гостиную. – Ваша записка пришлась весьма некстати, я жду сегодня гостей к ужину. – Она рассмеялась. Но стоило ей увидеть выражение лиц сестер, как смех замер у нее на устах. – Неприятности?

– И неприятности тоже. Но в любом случае нам срочно требуется твоя помощь.

Пруденс объяснила сестре ситуацию.

– Черт возьми! – воскликнула Констанс. – И он выступит? Да?

– Выступит, – ответила Пруденс, пожав плечами. – Верность другу для него святое.

– А нам придется разбить эту верность в пух и прах, – констатировала старшая сестра.

С минуту они молчали, потом Пруденс сказала с тяжким вздохом:

– Что же, пойдем искать улики. Я просила Дженкинса растопить камин в библиотеке. – Она подошла к секретеру и выдвинула один из маленьких ящиков. – У меня есть ключ от сейфа.

– Каким образом он оказался у тебя?

– Несколько месяцев назад Дженкинс сделал для меня дубликат. Я не могу контролировать финансы, если не знаю, сколько тратит отец. Все его счета хранятся в сейфе, и теперь я заранее знаю, сколько придется по ним платить. Таким образом я слежу, чтобы в банке было достаточно денег для покрытия счетов или по крайней мере не было перерасхода.

Констанс положила руку на плечо сестры.

– Пру, почему ты не сказала нам?

– Это мое дело. Зачем обременять вас неприятной информацией? Я не в восторге оттого, что приходится совать нос в личные дела отца и шпионить за ним, но другого выхода нет – все, что касается финансов, он от меня скрывает.

– Пру, дорогая, ты не должна нести это бремя одна, – сказала Честити. – Расскажи ты нам об этом, мы поддержали бы тебя. И пожалуйста, не терзайся чувством вины.

– Это выше моих сил. А теперь давайте покопаемся в его бумагах и окончательно погрязнем во лжи и обмане.

Она шагнула к двери.

– Ну, как прошел вечер, Пру? – спросила Констанс, когда они вошли в библиотеку. – Наш адвокат, похоже, взялся за дело всерьез?

Пруденс закрыла за ними дверь и после минутного колебания заперла на ключ.

– Он очень агрессивно задает вопросы, но я уверена, что он прав в своих прогнозах относительно враждебной стороны: я должна приготовиться к неприятным сюрпризам и быть во всеоружии. – На мгновение она остановилась у двери и прислонилась к ней. – Он предполагает, что наши противники обратятся в частное детективное агентство, чтобы установить наши личности.

Сестры разом повернулись к ней, округлив глаза.

– Детективное агентство? – переспросила Честити. Пруденс кивнула.

– Думаю, это неизбежно.

– И с чего они начнут? – спросила Констанс. – О, конечно же, с «Леди Мейфэра».

– Да, – согласилась Пруденс. – Я как раз подумала об этом. Они будут рыскать везде, особенно в местах оптовой продажи нашей газеты и на складах. Конечно, там никто нас не знает. За деньгами мы приходим, прикрыв лицо густой вуалью. – Она покачала головой: – И все-таки меня это беспокоит. Может быть, в понедельник пойти ко всем, кто имеет с нами дело. – Хелен Миллинерс, Роберту с Пиккадилли и некоторым другим – хотя бы для того, чтобы узнать, не интересовался ли кто-нибудь нами.

– Непременно обойдем все наши торговые точки, – сказала Констанс.

– Чтобы хоть немного успокоиться. Помоги мне со Стаббсом.

Пруденс подошла к дальней стене и попыталась сдвинуть с места картину Джорджа Стаббса с изображением скаковой лошади. Констанс придерживала ее с одной стороны, пока Пруденс открывала вмонтированный в стену сейф, вынимала его содержимое и передавала Честити.

– Там столько бумаг... Уверена, что большинство из них устарело.

Она добралась до самой глубины сейфа и извлекла оттуда последние листочки бумаги, потом закрыла дверцу. Констанс вернула картину в изначальное положение.

Честити положила кипу бумаг на письменный стол в нише у окна, выходившего в дальнюю часть сада, обнесенного стеной.

– Не просмотришь ли эти бумаги, Пру, пока Кон и я пороемся в ящиках письменного стола?

– Да. Надо просмотреть все юридически оформленные бумаги, похожие на соглашение или контракт. Любой клочок бумаги с названием юридической фирмы.

– Джаггерс, Толкинхорн и Чеффенбрасс, – сказала Констанс, сидевшая за письменным столом. Она уже открыла верхний ящик.

– Ты перепутала всех авторов, – укорила ее Пруденс, собирая бумаги, извлеченные из сейфа, и направляясь к дивану у камина, чтобы там просмотреть их.

– Чеффенбрасс из Троллопа, а не из Диккенса.

– Знаю, – ответила Констанс. – Просто вместе они звучат впечатляюще. – Она вынула папку из ящика письменного стола. – Когда ты снова встретишься с нашим адвокатом?

– Завтра, – ответила Пруденс, перелистывая бумаги. – Причем в такую рань. Желательно на этот раз представить ему нечто конкретное.

– Не понимаю, почему бы ему не назначить тебе встречу в своей конторе? – сказала Честити, опустившись на колени перед шкафом, стоявшим рядом с письменным столом. – Если он хочет подготовить тебя к выступлению в качестве свидетеля, то почему собирается приехать за тобой в авто и лично?

– Понятия не имею, – отозвалась Пруденс. – Этот человек – загадка для меня.

– Дело, видимо, в том, что завтра воскресенье, – сказала Констанс. – Возможно, по праздникам он не работает. Его контора закрыта, как и суды. – Она подняла глаза, заметив, что Пруденс ее не слушает. – В чем дело? Нашла что-нибудь?

– Не знаю, – в раздумье ответила Пруденс. – Тут записка с подписью Беркли. Даты на ней нет. – Пруденс оглядела ее со всех сторон, перевернула. – Там есть слова «наша договоренность». – Она нахмурилась. – «В соответствии с нашей договоренностью, заключенной на прошлой неделе, вам будет представлен план выплат, которые следует сделать для того, чтобы использовать благоприятную ситуацию на рынке. Принципалы сообщили мне, что начальные ставки возрастут в следующем месяце, а это нам невыгодно».

– Там не говорится, что это за договоренность?

– Нет, Чес. Ничего конкретного. Но похоже, что он просит денег. Как жаль, что там нет даты.

– Дай-ка посмотреть! – Констанс присоединилась к сестре, и Пруденс передала ей бумагу. – Похоже, она давняя, – решила Констанс и указала пальцем на коричневые разводы внизу листка. – Смотри, как выцвели чернила!

– Да и сама бумага пожелтела, – заметила Честити, заглядывая через плечо сестры.

– Из нас получатся замечательные детективы, – сказала Пруденс. – Итак, предположим, что это записка трехлетней давности, то есть примерно того времени, когда отец сделал вложения в Транссахарскую железнодорожную компанию. И мы говорим о ставках и сроках выплат...

– Но здесь нет на это никаких указаний, – возразила Констанс.

– Может быть, договоренность была только устной, – предположила Честити. – Если Беркли задумал жульническую махинацию, возможно, он не хотел оставлять никаких документов.

– Отец вряд ли согласился бы на такие огромные капиталовложения, не обеспеченные никакими документальными подтверждениями, – промолвила Констанс.

– Ты так думаешь? – мрачно произнесла Пруденс. – Но ведь поверил же он в химеру, в чудеса в Сахаре!

Сестрам нечего было на это возразить.

– Давайте тщательно просмотрим все бумаги, чтобы убедиться, что ничего не пропустили, – решила Пруденс, складывая листок. – Завтра я отдам эту записку Гидеону. Может быть, он найдет возможность использовать ее.

Прошел час. Пруденс с отчаянием смотрела на гору бумаг.

– Вот и все, – сказала она.

– Неужели мы ничего больше не можем сделать? – воскликнула Честити, подбрасывая в камин угля.

– Банк! – неожиданно воскликнула Пруденс. – Мы должны получить доступ к банковским документам.

Констанс, сидевшая на подлокотнике кресла, подала голос:

– Банковский управляющий тебя знает, ты ведешь все дела, связанные с содержанием дома. Может быть, он разрешит тебе просмотреть личные бумаги отца?

Пруденс покачала головой:

– Только не мистер Фитчли. Он строго придерживается правил и, я уверена, сочтет неэтичной эту акцию без личного распоряжения отца. – Она в волнении походила по комнате, подошла к окну и, забарабанив пальцами по подоконнику, посмотрела на мокрый после дождя сад. – Но возможно, есть способ вынудить отца подписать бумагу, дающую мне право на просмотр его банковских счетов, – медленно выговорила она.

– Как это? – спросила Честити. Пруденс повернулась к ним:

– Он подписывает не глядя любую бумагу, которую я перед ним кладу: счета, распоряжения по хозяйству и прочие. – Пруденс стоило немалого труда сообщить это сестрам.

Наступило молчание.

– Но ведь это обман, – сказала Честити с легким вздохом. – Мне это решительно не нравится.

– Нам тоже, любовь моя, – ответила Пруденс, – но я не вижу другого выхода. Я напишу доверенность и дам ему на подпись в числе других бумаг сегодня вечером, когда мы будем собираться к Кон. Он позавтракает с Беркли и к этому времени, вероятно, уже выпьет виски, пока будет одеваться к обеду. Он все подпишет не глядя.

– Это ужасно, – сказала Констанс, – но у нас нет выбора. Имея доверенность, мы сможем завтра утром пойти с ней в банк.

– Я сейчас же составлю ее. – Пруденс направилась к секретеру и вынула лист бумаги с отцовским гербом. Взяла перо и написала:

«Любому, кого это может коснуться». Сестры молча сидели, пока она писала.

– Не слишком ли официально составлена бумага, – спросила Пруденс, протягивая сестрам листок.

– Для вящей убедительности на конверте надо поставить отцовскую печать, – сказала Констанс, направляясь к письменному столу. – Полагаю, он держит ее в верхнем ящике. – Констанс открыла ящик. – Да, вот она. Обычно он его не запирает.

Пруденс покачала головой:

– Нет, насколько мне известно. А зачем? Ему в голову не придет, что кто-нибудь станет покушаться на его личные бумаги. – В ее тоне прозвучали нотки иронии. Она снова покачала головой, словно отгоняя неприятные мысли. – Но ведь мы делаем это для его же пользы.

– Совершенно верно, – подтвердила Честити. – Это тот самый случай, когда цель оправдывает средства.

Пруденс забрала у сестры бумагу.

– Соберу все бумаги на подпись и в их числе положу доверенность нынче вечером.

– Отправлюсь-ка я лучше домой, – сказала Констанс, поднимаясь. – Сегодня мой первый званый вечер в качестве миссис Энсор.

– Совсем забыла. Как все прошло вчера вечером в доме на Даунинг-стрит? – спросила Пруденс, спохватившись. Поглощенная собственными заботами, она только сейчас вспомнила, что Энсоры были приглашены на обед к премьер-министру.

Констанс улыбнулась.

– У меня просто вылетело это из головы. После того как леди встали из-за стола и удалились, предоставив джентльменам пить портвейн и курить сигары, премьер-министр предложил Максу портфель министра транспорта.

– Это замечательно, – в один голос сказали сестры. – Он, должно быть, в восторге.

– Думаю, он предпочел бы портфель министра иностранных или внутренних дел, – произнесла Констанс с усмешкой. – Может быть, даже пост министра финансов, но ведь надо с чего-то начинать.

– Это поразительно – получить пост министра всего через год после того, как сидел на задних скамьях палаты общин, – сказала Пруденс.

– Да, я тоже так думаю. И похоже, он очень собой доволен. Он все еще улыбался, когда проснулся сегодня утром.

– Что же, отпразднуем это сегодня вечером, – сказала Честити, провожая сестру до двери. – В восемь часов, да?

– Примерно в это время, – сказала Констанс, поцеловав сестер, прежде чем сбежать с лестницы.

Пруденс рано оделась к обеду и ждала в гостиной, пока на лестнице не послышались шаги отца. Она выглянула из двери:

– Собираешься одеваться, отец?

Лорд Дункан остановился на пути в свою гардеробную.

– Да. Я недолго. К которому часу нас ждут?

– К восьми, – ответила Пруденс. – Кобем подаст ландо без четверти восемь. Когда будешь готов, мне хотелось бы дать тебе на подпись несколько бумаг, в том числе распоряжения и счета. Там есть кое-какие бумаги, касающиеся поместья в Ромзи, а также пары крыш, которые следует заменить. Мне хотелось бы отправить их по почте не позже понедельника.

Лорд Дункан кивнул:

– Через полчаса буду в библиотеке.

Пруденс вернулась в гостиную и взяла стопку бумаг. В десятый раз перелистала их. Та, которую ей хотелось спрятать поглубже, вылезала, как пресловутая любимая мозоль. «Это потому, – подумала Пруденс, – что я о ней знаю».

Честити вошла в гостиную, тоже одетая к обеду.

– Мы сделаем это вместе, – сказала она, заметив, как напряглась сестра. – Давай подождем его в библиотеке. Дженкинс принесет нам херес. Тебе надо успокоиться.

Пруденс кивнула:

– Да, мне надо чего-нибудь выпить, Чес.

Рука об руку они спустились вниз. Дженкинс ставил несколько поздних хризантем в медную вазу на столе в холле. Он обернулся, чтобы приветствовать сестер:

– Где вы будете пить херес, мисс Пру?

– В библиотеке, – ответила Честити. – Лорд Дункан присоединится к нам через несколько минут.

– Тогда я захвачу еще и виски, – сказал дворецкий, глядя на хризантемы в вазе. – Не знаю, почему у меня так не получается, как у вас. Не умею красиво поставить в вазу цветы. У вас к этому просто талант.

– Не расстраивайся, Дженкинс, – с улыбкой сказала Честити, подходя к столу. – Что же касается хризантем, то их достаточно взять... – она вынула цветы из вазы, – а потом снова поставить и пусть встанут как хотят. Видите?

И действительно, цветы образовали естественную композицию. Дженкинс покачал головой.

– Я принесу херес.

Честити рассмеялась и последовала за сестрой в библиотеку. Пруденс положила бумаги на стол и отошла, глядя на них издали. Потом снова приблизилась к столу, выровняла стопку бумаг и похлопала по ним.

– Они выглядят неестественно, – сказала она. – Может быть, положить их перед ним, когда он сядет? Как ты думаешь?

– Я думаю, если ты не расслабишься, Пру, он непременно что-нибудь заподозрит, как только войдет в комнату.

Честити склонилась над письменным столом и слегка растрепала бумаги.

– Где перо? Ах, вот оно. Я положу его рядом с бумагами. А теперь давай сядем, и, когда он войдет, ты небрежно пододвинешь их к нему и попросишь подписать.

– Почему ты так спокойна? – спросила Пруденс, усаживаясь на диван.

– Потому что ты неспокойна, – ответила Честити. – Будем впадать в панику по очереди.

Ее реплика вызвала у сестры улыбку. В это время вошел Дженкинс с подносом. Лорд Дункан следовал за ним.

– А, отлично, Дженкинс! Виски! Ты просто читаешь мои мысли.

– Отец, ты пьешь виски каждый вечер в одно и то же время, – непринужденно обратилась к отцу Пруденс. – Для этого Дженкинсу незачем становиться телепатом. – Она поднялась с дивана с беспечным видом. – Бумаги на твоем письменном столе. Там, я думаю, и перо. Благодарю, Дженкинс.

Она взяла стакан хереса с подноса и с облегчением заметила, что руки у нее перестали дрожать. Пруденс вернулась к дивану и села. Лорд Дункан отпил глоток виски и подошел к письменному столу. Он даже не стал садиться, просто взял перо и принялся подписывать бумаги.

– Ты знаешь, что Максу предложили пост министра транспорта? – спросила Пруденс, как только отец, подписав одну из бумаг, принялся просматривать следующую.

– Это от кузнеца? – спросил лорд Дункан, пробежав счет глазами и складывая его. – Не узнал имени.

– Это новый кузнец. Вместо Беддингса, – ответила Пруденс. – Ты слышал, что я сказала о Максе?

Лорд Дункан поставил закорючку в конце листа и отложил счет.

Теперь перед ним лежала злополучная доверенность. Пруденс снова вся напряглась.

– Макс и Кон, – сказала она, – обедали вчера на Даунинг-стрит, и премьер-министр предложил Максу занять пост министра в его кабинете.

Отец поднял голову и посмотрел на нее.

– Отлично, – промолвил он. – Всегда знал, что он далеко пойдет. И Констанс там на месте. Ты говоришь, пост министра транспорта?

Он нацарапал свою подпись на пресловутой доверенности.

– Да, – вступила в разговор Честити, шагнув к столу. Она сдвинула кипу подписанных бумаг, сунув под них творение Пруденс. – Констанс в шутку предположила, что он, вероятно, предпочел бы пост казначея палаты общин или министра финансов, но все равно Макс очень доволен. – Она расправила оставшиеся бумаги, чтобы их было удобнее подписывать. – Еще несколько, – промурлыкала она.

Лорд Дункан снова взялся за перо.

– Нам следует отпраздновать его назначение. Как насчет бутылочки кобурна урожая 1820 года? А, Пруденс? Попроси Дженкинса принести одну.

– Да, отец.

Пруденс направилась к двери, ноги ее одеревенели, а ладони взмокли.

– Думаю, там осталась одна бутылка.

Отец театрально вздохнул:

– Если я прошу что-нибудь изысканное, оказывается, что осталась всего одна бутылка, если повезет, а то и ни одной. Ладно. Принеси ее. Не каждый день мой зять получает пост в кабинете министров.

Пруденс вышла из библиотеки и на минуту остановилась в холле, чтобы унять сердцебиение. Она буквально оцепенела, когда на виду оказалась бумага, свидетельствующая о ее преступлении. Но дело сделано. Слава тебе Господи, что Честити так быстро соображает. Теперь ей оставалось лишь отправиться на Пиккадилли и нанести визит мистеру Фитчли в банке. Там она что-то найдет. Непременно найдет.