Охота за невестой

ЭПИЛОГ

– Ты готова, Чес? – Констанс просунула голову в дверь спальни младшей сестры. – Пру и отец уезжают через пять минут.

– Да, я готова.

Честити отложила письмо, которое читала.

– Я только просмотрела несколько писем для нашего посреднического бюро.

– Странное занятие в утро свадьбы Пру, – заметила Констанс с иронией.

– Вовсе нет. – Честити поднялась из-за туалетного стола. – Ты помнишь, как говорила мама: «Зря потраченная минута потеряна навеки». Я готова. Минуточку.

– Да, конечно, – миролюбиво согласилась Констанс. – Ты выглядишь прелестно.

– Ты тоже, а уж Пру просто великолепна. Пойдем поможем ей завершить туалет.

Констанс кивнула и вышла из комнаты. Честити поколебалась, прежде чем последовать за ней. Она снова взяла в руки отложенное письмо и посмотрела на подпись.

Дуглас Фаррел, доктор медицины.

Похоже было, что хороший доктор ищет жену. Должно быть, ему нужна помощница, соратница, женщина, которую заинтересует его работа. Не тот ли это доктор Фаррел, которого она видела в лавке миссис Билл?

Ладно, этот вопрос она отложит на потом. Чес взяла сумочку, бросила быстрый взгляд в зеркало, чтобы убедиться, что шляпа сидит должным образом, и поспешила в спальню Пруденс.

– Не знаю, стоит ли надевать эту вуаль, – говорила Пруденс, когда Честити вошла в комнату. – Она чересчур торжественна. Сразу видно, что невеста.

– Тогда подними ее, – предложила Констанс. – Подними и откинь назад. Вот так. Тогда она просто будет обрамлять лицо.

– Но ты невеста, – вмешалась Честити. – Может быть, это не совсем обычная свадьба, но все-таки ты невеста, а он жених.

– Знаю, но предпочла бы бежать в Гретна-Грин, – возразила Пруденс.

Она повернулась к зеркалу, пристально вглядываясь в свое отражение, но придраться было не к чему. Ее шелковое платье цвета перламутра было перешито из материнского. Это было нечто старое. Прекрасна была и норковая шапочка, похожая на подушку, которую дала ей Констанс. Нечто, взятое взаймы. Бриллиантовый браслет подарил Гидеон. Это нечто новое. Безупречны были бирюзовые сережки, подаренные ей отцом. Нечто синее[2].

– Ты забыла шестипенсовик, – сказала Честити, бросая блестящую монетку на туалетный столик.

– О да! – рассмеялась Пруденс, и ее напряжение спало. Она села, сняла шелковую туфельку цвета перламутра и положила в нее шестипенсовик.

– Кое-что старое, кое-что новое, кое-что одолженное и кое-что синее, да еще шестипенсовик в туфле, – перечислила Честити. – Теперь ты готова вступить в брак.

– Ты так думаешь? – спросила Пруденс, поднявшись и ощущая шестипенсовик между пальцами ноги.

– Ты готова, как всегда, – объявила Констанс. – Гидеон – единственный мужчина, за которого ты могла бы выйти замуж, Пру. Если ты не знала этого до сих пор, то, что бы мы с Чес тебе ни сказали, не убедит тебя.

– Конечно, я это знаю. – Она мечтательно улыбнулась. – Я его люблю, но порой готова облить кипящим маслом.

– Это нормально, – успокоила ее Констанс. – Девицы Дункан просто не могут вступить в брак с достойным мужчиной, если у них не возникает желания облить супруга кипящим маслом или обстрелять из пушки. Это я знаю по собственному опыту.

– Я готова, – объявила Пруденс. – Поехали к венцу. В дверях она остановилась и сказала с легкой улыбкой:

– По крайней мере Гидеон может найти поддержку у Макса. Уверена, он напуган так же сильно, как я.

Честити посмотрела на нее с беспокойством:

– Ты не раскаиваешься, Пру?

Пруденс глубоко вздохнула:

– Нет, ничуть. Пойдем.

Гидеон и Макс стояли у алтаря в часовне небольшой церкви в Вестминстере. Сара и Мэри Уинстон сидели на передней скамье.

Констанс и Честити поместились напротив. Лорд Дункан повел дочь к алтарю.

Раздались звуки органа. Гидеон бросил взгляд на дверь. Пруденс, его невеста, женщина, о которой он прежде не мог бы и помыслить как о спутнице жизни, теперь стала единственной, с которой он хотел и мог прожить всю жизнь. Она шла к нему решительной и твердой поступью, как всегда. Но он заметил, как дрожат ее губы, видел неуверенность в ее глазах и знал, что она напугана, хотя так же, как и он, ничуть не сомневается в том, что поступает правильно.

Он пошел ей навстречу, когда она оказалась совсем близко. Макс дотронулся до его плеча в знак мужской солидарности, потом отошел и сел рядом с женой. Лорд Дункан поцеловал невесту в щеку и тоже отступил, чтобы занять свое место. Гидеон взял Пруденс за руку, и их пальцы переплелись.

Слова обетов были произнесены. Он надел ей па палец обручальное кольцо, поцеловал ее, и обряд бракосочетания на этом закончился. Они вышли в маленькую соседнюю комнатку, чтобы поставить свои подписи в регистрационной книге, и когда вернулись в церковь, там уже никого не было.

– Никогда, – прошептал Гидеон, склонившись к ее уху, – никогда не отпущу тебя. Никогда. Ты понимаешь это?

– А я это чувствую вдвойне, – прошептала она в ответ. – Что бы ни случилось, мы принадлежим друг другу. Несмотря на кипящее масло и пушечные выстрелы.

– Не стану спрашивать, откуда это. Могу лишь повторить: несмотря на кипящее масло и пушечные выстрелы. Мы принадлежим друг другу. – Он поцеловал ее.

Пруденс оглядела опустевшую церковь, а Гидеон тихо сказал ей:

– Ты хотела обвенчаться в Гретна-Грин. Я, как и твои сестры, согласился на компромисс. Завтра у нас будет семейное торжество, но сейчас мы одни, только ты и я.

Она улыбнулась ему.

– Куда мы едем?

– Невесте не положено знать, куда повезет ее муж в медовый месяц, – ответил Гидеон. – Доверься мне.

– Я доверилась, – ответила она. – И сейчас, и навсегда.

– Несмотря на кипящее масло и пушечные канонады? – поддразнил он ее.

– Доверие никогда не исчезнет, каковы бы ни были вспышки гнева, – ответила Пруденс.