Охотник за счастьем

3

— Эстер!..

— Нет, не надо мне ничего говорить. Максимум завтра утром я хочу покинуть этот дом. А как только доберусь до офиса, я заявлю мистеру Коллинзу, что заниматься вашими делами не намерена, даже если это будет стоить мне места.

Билл Картер закрыл дверь и проследовал на середину спальни. Это была большая, старомодно меблированная, но удобная комната. Особенно впечатляла огромная кровать на толстых ножках. Перед камином стояли два кресла-качалки. Вся мебель казалась слишком тяжелой и солидной. Вторая дверь вела на террасу.

Во дворе мерно гудел генератор, снабжавший электричеством все хозяйство.

— Эстер, я хочу извиниться за поведение моей сестры, — ровным голосом произнес Уильям.

— А что тут извиняться! Что произошло, то произошло, — резко ответила Эстер. — Я только не понимаю, почему все считают своим правом совать нос в мои дела? И кому какое дело, чем я занимаюсь?

— Но это не моя вина, что вы такая красивая, а занимаетесь работой, как будто специально предназначенной для желчных престарелых мужчин.

— Вы бесспорно виноваты в том, что заслужили репутацию, которая отбрасывает тень на любую вашу спутницу. Женщина рядом с мистером Уильямом Картером заранее считается чуть ли не падшим созданием. Или в лучшем случае — любовницей означенного мистера.

— И что из этого? Ведь вы-то можете подняться над сплетнями. Мисс Олдфилд вполне достойно дала отпор Софии, заявив, что лучше провести ночь в компании со змеей, чем с ее братцем. И потом, мы же никому не станем рассказывать о событиях той ночи, которую вы окрестили «коротким замыканием».

— Я ненавижу вас, — тихо и раздельно проговорила Эстер. И неожиданно для себя села на кровать. — Думаете, мне будет приятно, если ваша сестра, знакомя меня с гостями, каждый раз будет приговаривать: это та самая девушка, которую бросил Патрик Керр? И вообще, где ее воспитывали?

— Эстер…

— Если вы предполагаете, что я собираюсь разделить с вами постель, то вы сумасшедший, мистер Уильям Картер!

— Ну-ну, успокойтесь. Ни на что подобное я не рассчитываю. Уж найду себе для ночлега какой-нибудь закуток…

— Это ваша проблема. Учтите, я по-прежнему не намерена задерживаться здесь.

На глаза Эстер набежали слезы, и она отвернулась от собеседника.

— И причина в том, что окружающие все равно будут считать, что мы спали вместе, так? — холодно поинтересовался он.

На лице Эстер были написаны отчаяние и брезгливость.

— Хорошо, хорошо, я виноват, — проговорил мужчина, а потом, тяжело вздохнув, присел рядом с ней. — То, что сказала София, непростительно, и я полностью оправдываю вашу реакцию на ее идиотскую выходку.

Эстер собрала все свои силы, пытаясь укротить подступившие к горлу рыдания.

А Уильям продолжал:

— Она поступила глупо, но не надо из-за этого ставить под угрозу вашу работу. Кстати, тогда в ресторане парень, на которого вы так выразительно смотрели, это и есть Патрик Керр?

Эстер удивленно взглянула на говорившего. Она и не подозревала, что Картер подметил обмен взглядами между ней и Керром.

Уильям рассмеялся, но совсем не зло.

— Когда дело касается вас, у меня, кажется, появляется сверхчувствительность.

Расстроенная женщина тихо призналась:

— Да, это был он.

— И он все еще так магнетически действует на вас?

— Я… — Она запнулась и вздохнула. — Думаете, просто забыть подобную обиду?

— По-моему, так поступить мог только сумасшедший!

— Вам не следует… Вы его не знаете и меня, кстати, тоже, мистер… Билл. Поэтому не стоит комментировать ситуацию, к которой вы не имеете никакого отношения.

— Согласен. Просто мне очень хочется узнать вас получше. Но мой совет: постарайтесь не думать о больном и перестройте ход своих мыслей.

— Мне нечего перестраивать, — зло заметила Эстер.

— Зря вы пытаетесь морочить мне голову.

Тут в ее глазах мелькнул озорной огонек.

— Я докажу вам это.

— Я же не пробую убедить кого-нибудь, что вы моя девушка. — Уильям мягко погладил ее по руке и встал. — София, кстати, вовсе не злюка. Обещаю вам, что она больше не скажет подобной глупости. И помните, что я всегда рядом. Кстати, ужин будет готов примерно через полчаса. Я зайду за вами.

Эстер посмотрела ему вслед. Ох, девушка, поберегись. Тебе ничего не стоит угодить в силки, которые он расставил. От сознания собственного бессилия она заскрипела зубами.

Эстер с удовольствием обнаружила, что рядом со спальней оборудована современная ванная комната. Приняла душ, надела очень изящное платье из прохладного шелка.

Солнце уже село, и сразу стало прохладно. Эстер собрала волосы в пучок, подвязав их зеленой лентой; они отливали золотом в лучах заходящего солнца. Туфли были под стать платью, легкие, элегантные. Духи выбрала прежние — коллекционные французские.

Слоняясь по комнате в ожидании Уильяма, она обнаружила несколько прелестных безделушек из фарфора и серебра. Раздался стук в дверь, и почти сразу появился Билл. Он не без удивления оглядел гостью.

— О, вы уже готовы!

Их взгляды скрестились. Мужчина и женщина смотрели друг на друга с нескрываемым любопытством, как будто впервые встретились. Взаимное доброжелательное любопытство, не является ли оно основой для взаимного доверия?

Эстер ответила утвердительно на этот, только что возникший у нее вопрос. Нет, все-таки просто невозможно не поддаться обаянию этого Билла Картера — он был таким большим и восхитительно красивым в голубых морских брюках и легком свитере, напоминавшем тельняшку.

Так хотелось оставаться спокойно объективной: да, красив, однако не только в этом сила его воздействия. Умен? Безусловно. Да разве Билл первый умник, встретившийся на ее пути? И тут вмешалось тело, заявив свое субъективное право судить о стоящем рядом мужчине. Ее бедра вспомнили дразнящее тепло его властных рук. Ее рот ощутил будоражащее прикосновение нетерпеливых губ. А мощь торса, упругость мышц — она их чувствовала сейчас, будто все еще длилось то, давнее объятие.

— Ну и как я вам? — улыбнулся он.

— Никак! — сухо проговорила Эстер, возвращаясь к действительности. — Можем идти.

Билл улыбнулся и предложил опереться на свою руку, сказав:

— Доверьтесь мне, я ваш провожатый в этот неведомый для вас мир. Не боитесь, а вдруг такое наше появление скомпрометирует вас как счетного работника?

Эстер не без раздражения в голосе спросила:

— Гостей там очень много?

— Не считал по головам, но, думаю, человек десять наберется. Может быть, они вам даже сумеют понравиться.

— На это не рассчитывайте, — жестко уведомила она и пошла к двери.

— Не пытайтесь доказать, что это от Рут Эванс, — такими словами встретила София появление Эстер, а точнее ее платья.

Сама хозяйка выбрала для приема ядовито-желтую шелковую юбку и блузу под стать.

— Вы угадали, это изделие от Пьера Кардена, — холодно ответила Эстер.

София улыбнулась и стала похожа на лукавую кошечку.

— Очень милое платьице… Идемте, я вас познакомлю с гостями. Это мой муж — Мартин.

Потом, показывая рукой на стоящих в комнате, София стала называть всех поименно. Закончив процедуру, простодушно поинтересовалась:

— Я не слишком частила?

— Нет, все нормально. А теперь мне остается сказать здравствуйте сразу всем, и я на свободе. — Эстер улыбнулась.

— А это, дорогие мои друзья, мисс Эстер Олдфилд, бухгалтер, занимающийся делами Уильяма. — Она хотела изречь что-то еще, но тут довольно бесцеремонно вмешался брат.

— Что вы будете пить, Эстер?

— Сухое шерри, пожалуйста.

Билл двинулся к столику с напитками, а София села и предложила гостье место рядом с собой. После секундного замешательства та опустилась на диван рядом с хозяйкой.

— Не обращайте на меня внимания. Друзья до сих пор удивляются, как Мартин справляется со мной. По их мнению, меня забаловали в детстве. — Она заметила улыбку на лице мужа и спросила: — Скажешь, не так? — Потом, повернувшись к Эстер, продолжила: — Не скрою, меня гложет любопытство, как женщины могут справляться с таким типом, как Билл. Его-то, правда, в детстве не баловали, скорее наоборот. Но…

— София, отдохни и позволь Эстер сделать то же. — Уильям вручил Эстер бокал шерри. — Было бы гораздо полезнее для дела рассказать мисс Олдфилд, хотя бы в общих чертах, о клане Картеров, — добавил Билл, с особым значением взглянув на сестру.

София, в свою очередь, удивила гостью, задав странный вопрос:

— Вас легко напугать?

— Вовсе нет!

— Пожалуй, я ошиблась в своем первом впечатлении о вас, — призналась хозяйка и тут же перескочила на другую тему: — Будьте любезны, расскажите мне о себе хотя бы вкратце. Неужели вам действительно нравится ваша работа?

Эстер устало и зло посмотрела на Билла, но, когда тот попытался ответить за нее, тут же оборвала ненужного помощника:

— Мне моя работа нравится, хотя и признаю, что это не очень женская профессия. Я унаследовала ее от своего отца. Совладелец фирмы, ведущей дела вашей семьи, нежданно-негаданно ушел в отставку, и ваши бумаги были переданы мне.

— Вы имеете в виду Томпсона, — хмыкнула София. — У меня он что-то не вызывал особого доверия. Надеюсь, что вы, мисс Олдфилд, не пойдете по его стопам, а? Ну вот и ужин подан!

Стол был большим, резного дуба. Хрусталь сверкал, великолепным был фарфор, качество блюд выше всяких похвал. Эстер и росла не в бедности, и живет нужды не зная, но и ей было чему удивиться: на краю света, среди пустыни, существует завораживающий оазис богатого аристократизма. Впечатление, будто из мира практицизма и забот судьба забросила ее в красивую сказку.

Темы застольной беседы менялись, гости перескакивали с одного вопроса на другой, как часто бывает среди друзей, которые видятся нечасто, а поговорить хочется о многом. Правда, нашлась и сквозная линия — наводнение.

Гости Софии и вправду оказались людьми доброжелательными и дружелюбными, в основном владельцы дальних ферм. Наутро им предстояло улетать. Мартин Бартон, в отличие от своей худощавой напористой супруги, был крупным, спокойным и молчаливым.

Из разговора стало понятно, что этот увалень родился тут неподалеку в семье, история которой схожа с историей клана Картеров. Теперь София намерена восстановить былую славу фермы Вестклифф, что потребует частых отъездов, а Мартин как раз этого-то и не любит. Супружеская чета Бартон — лучшее подтверждение тому, что противоположности сходятся. Казалось бы, Мартину такая говорливая и настырная женщина в супруги категорически не подходит, но вот же — живут, и счастливо. Видимо, София родилась под счастливой звездой.

Эстер после ужина осталась одна на веранде, продолжая размышлять над увиденным и услышанным. Там ее и отыскал Билл.

— О чем думаете? — Увидев, как Эстер вздрогнула, извинился. — Простите, я не хотел испугать вас!

— Да вы вовсе меня и не испугали. Почему вам всем кажется, что я из пугливых?

— Смотрите, там вдали — озеро. Не помню, рассказывал ли я об артезианской скважине. Из-под земли вода, которой мы пользуемся, поступает горячей, и мы охлаждаем ее в трубах, которые проложены под озером. Вам не было скучно, Эстер?

— Нет, вовсе нет!

— Ужин, кажется, удался.

— Безусловно, удался!

— Так, значит, вы остаетесь?

Эстер с любопытством взглянула на него. Да, все так: несмотря на желание Софии демонстрировать свою власть, подлинным хозяином здесь являлся все-таки только он — Уильям Картер.

— Зачем спрашивать? Сами же знаете, что у меня нет другого выхода. И вот что я вам скажу: плохо воспитали вашу сестру, а не вас. Она сама сообщила мне об этом.

— Тут виноваты наши родители, — совершенно серьезно заявил Уильям. — Может быть, посидим здесь и поговорим? А можем вернуться и попить чаю или кофе. Принести сюда? Выбирайте. Там события развернутся попозже.

Эстер, казалось, смущена трудностью выбора.

— Ну что, попалась между молотом и наковальней? — как бы ни к кому не обращаясь, пробормотал Уильям. В его голубых глазах опять веселились чертики. Он терпеливо ждал ответа. И тут появилась София, толкая перед собой столик на колесах.

— А, вот вы где укрылись, — по-доброму констатировала хозяйка. — Все уже получили свое, так что это все для вас. Я пояснила дорогим гостям, что вы уединились, чтобы обсудить деловые проблемы. Эта ночь чертовски подходит именно для такого занятия, не правда ли?

— Спасибо тебе, София, — произнес Уильям, едва не скрежеща зубами.

Сестра же сделала вид, что не поняла интонации. Потом, укоризненно покачав головой, исчезла. Эстер не произнесла ни слова. Уильям, вопросительно приподняв бровь, разлил кофе из серебряной кофейницы.

— Надеюсь, вы уже заметили, что с Софией себя надо вести пожестче? А теперь садитесь.

Билл указал на длинную деревянную скамью, тянувшуюся вдоль стены, и протянул Эстер чашку черного кофе с одним куском сахара. Оказывается, он уже заметил, что гостья предпочитает именно такую пропорцию.

— Так на чем мы остановились? Ах, да! Мы рассуждали на тему о том, почему София выросла такой. Испорченной. А я нет. Дело в том, что наши родители не очень подходили друг другу. Практически всю свою совместную жизнь они находились в состоянии войны. Боюсь, что мы, дети, тоже были в разных лагерях. Моя мать вела военные действия или по крайней мере пыталась делать это, используя детей. Но отец дал ей понять, что меня испортить он не даст. Сестра появилась пятью годами позже — все, знавшие ситуацию, ломали голову, как это вообще могло произойти. Но тем не менее родилась девочка, и мать в ее лице получила мощное подкрепление.

Эстер нахмурилась.

— В это трудно поверить. Как могут двое взрослых людей…

— Двое взрослых людей, оторванных от большой земли, состоящие не один десяток лет в балансе отношений «любовь-ненависть», могут наделать такое, что трудно и вообразить!

— Как ни странно, вы говорите об этом без особого осуждения. Удивительно и то, что вы с сестрой не стали ненавидеть друг друга.

— Я всегда считал себя человеком очень покладистым, не умеющим ссориться. И очень люблю Софию, которая, — он неожиданно рассмеялся, — как ни парадоксально, всегда защищает мои интересы, хоть и допуская при этом мелкие глупости. В ней бродят гены болтливости, а против наследственности — не пойдешь.

Эстер если и оспорила его слова, то исключительно в той части, которая касалась покладистости характера:

— Вы ведь тоже свои таланты в землю не прячете и — как бы сказать помягче? — от скромности не умрете.

Он засмеялся, не без удовольствия вглядываясь в лицо собеседницы.

— А вот вы наоборот. Видимо, от отца унаследовали исключительную скромность и одновременно всесокрушающую любовь к цифрам и счетам.

— Нет, скромность, если таковая во мне есть, я унаследовала от мамы, — поспешила заявить Эстер. — Я думаю, что вы не очень правильно во мне разобрались из-за того, что я человек довольно скрытный. Ведь так?

Он молчал, не торопясь соглашаться. Потом тихо произнес:

— Из-за этого все и происходит. Мне трудно представить, что было бы, если б нашелся человек, рискнувший бросить Софию незадолго до венчания.

Эстер непроизвольно вздрогнула, и немного кофе пролилось на блюдце.

— Дайте-ка мне ваш кофе, — потребовал он, забирая у нее и чашку, и блюдце. Протерев блюдце салфеткой, возвратил кофе гостье.

— Несмотря на вашу любезность, вы мне так же неприятны, как и ваша сестра, — спокойным голосом сообщила молодая женщина.

— Ну уж это вы слишком! Нет, я вовсе не плохой человек, — запротестовал Билл. — Я, кстати, тот, кого вы целовали, с кем вы были в довольно интимном контакте, а теперь я просто пытаюсь узнать вас получше. Конечно, обратная последовательность была бы логичней, но что поделать, коли так уж случилось. Вы почему-то предпочитаете танцевать со мной, обниматься, даже бегать по линии прибоя, но только не разговаривать. Поэтому не стоит пытаться заклеймить меня за стремление наверстать допущенный пробел любыми методами.

— Я надеюсь, что когда-нибудь вы остановитесь, — прошептала Эстер.

— Нет! — заверил он, коротко и определенно. — Я не собираюсь останавливаться на полпути в познании вас.

И снова — эти тигриные глаза. Да, ничего не скажешь: мистер Уильям Картер — упорный, целеустремленный человек, а вовсе не примитивный плейбой, каким он, видимо, желал казаться. Теперь становится ясным примерный ход последующих событий, где заранее определено место и для нее, Эстер Олдфилд.

Между тем выражение глаз Билла смягчилось, и он спросил:

— Ну что, опять мы попали в тупик?

— Возможно, — признала Эстер со спокойной уверенностью, которую она любила и умела демонстрировать. Однако на самом деле женщина нервничала, и все из-за этого противного Картера, чтоб он провалился.

— Почему бы нам не присоединиться к остальным гостям, — вежливо предложил Уильям. — Но это, конечно, в том случае, если вы не решили уже нырнуть в постель… мою, кстати, постель. Без меня она будет холодным и одиноким местом.

— Я не собираюсь искать убежища от одиночества в вашей постели, — серьезно возразила Эстер. — Если даже я доберусь до нее, то усну моментально.

Безмятежного тона, несмотря на все старания, у нее все-таки не получилось. Билл посмотрел на молодую женщину долгим, ничего не выражающим взглядом, потом удивленно улыбнулся.

— Будет все так, как вы пожелаете.

— Мистер Картер, я знаю, почему вы улыбаетесь, а иногда и откровенно подсмеиваетесь надо мной. По крайней мере, дважды за этот вечер вы вынудили меня поступить против моей воли…

— Да нет, вы же клялись, что никогда и никому не позволите навязывать вам свою волю. Выходит, вы не сдержали слова?

Пропустив мимо ушей его слова, она продолжила свою мысль:

— Вот вам последний пример: вы целенаправленно затягиваете меня в вашу постель, что никак не улучшает моего мнения о вас.

— Смешно об этом говорить сейчас, мисс Олдфилд. Между нами уже установились определенные отношения, не будем искушать судьбу.

Следующие два часа Эстер тщетно пыталась принять участие в увеселениях, устроенных для гостей, с трудом сдерживая закипавшее в ней раздражение. Заиграла музыка, ковер свернули явно для устройства танцев. Пару раз Эстер потанцевала с кем-то из гостей, стараясь все время держаться подальше от Уильяма. Тот, казалось, не обращал на нее никакого внимания, танцуя по очереди со всеми дамами. С Софией он лихо исполнил твист — их удостоили аплодисментами. Эстер решила под шумок выскользнуть из помещения на воздух, но вдруг обнаружила, что Картер преградил ей путь к отступлению.

— Потанцуем?

— Нет, нет! — Она попыталась вырвать руку.

— Тогда вам не надо было оставаться на танцы, — довольно громко заявил Уильям и погладил ее пылающую щеку. Она попыталась протестовать, но тот не сдавался. — Разве это не наша с вами музыка?

Проигнорировав все протесты, он решительным жестом привлек ее к себе, подчинив их общее движение подсказанному музыкой ритму.

Эстер увидела его стальной взгляд и с пугающей ясностью поняла, что сегодня неминуема расплата за глупость ее поведения.

— Не смотрите на меня так затравленно, — прошептал он сухо. — Никакой трагедии не наблюдается. Почему вам не хочется танцевать со мной? Мы оба знаем, как здорово это у нас получается. Зачем привлекать к себе внимание окружающих, зачем давать пищу для пересудов?

Эстер на секунду прикрыла глаза, затем стала двигаться под музыку. Облегчения в душе не наступало, а тут еще партнер подлил масла в огонь:

— За короткое время, мисс Олдфилд, это уже ваша третья попытка учинить скандал. Нехорошо!

В ответ — молчание. Но Картер не унимался; ловко лавируя среди танцующих, он продолжал шептать ей на ухо:

— Почему вы раньше не признались честно, что ненавидите меня? Я, конечно, и сам должен был догадаться, сообразуясь с моим рассказом об отношениях родителей. У нас с вами тот же случай — «любовь-ненависть». Признайтесь, что мой рассказ вызвал у вас подобную же ассоциацию.

Нет сил слушать эти разглагольствования. Эстер вывернулась из крепких объятий партнера и стала пробираться между танцующими.

Ну и далеко ли тут убежишь? Через минуту оказалась у дверей спальни Уильяма. Почти одновременно с ним самим.

— Вы заблудились, бедняжка? Как жаль, что вы решили скрыться, мне так хотелось сказать вам еще несколько слов, чтобы обрисовать создавшуюся обстановку.

Он открыл дверь и жестом предложил ей войти первой.

— Вы не должны делать этого!

— Чего этого? Неужели вы допускаете, что в отношении вас будет применена сила?

— Не знаю!

— Тогда, Эстер, мне придется рассказать вам, как я представляю первый этап в развитии наших отношений. Итак, мне жутко хочется поцеловать вас хотя бы один раз. Пока это все. Мы можем сделать это прямо здесь в коридоре, если вам так удобнее.

Молодая женщина дышала часто и прерывисто. В его глазах пугало выражение холодной решимости. Она шагнула в спальню. Но едва вошел он, повернулась к нему лицом и запальчиво заявила:

— Это вовсе не означает мою сдачу на милость победителя! Просто я предпочитаю бороться с вами наедине, без посторонних глаз…

— Бороться со мной? — искренне удивился Билл. — Вы это всерьез?

— Я намерена вывести вас из этого полусумасшедшего состояния.

— Хорошо. — Уильям прошел к качалке, стоявшей около камина, сел, вытянув длинные ноги в сторону огня. Потом, внимательно посмотрев на растерявшуюся женщину, спросил: — Ну, с чего начнем?

— Почему вы так настойчиво ведете себя даже после того, как я откровенно дала вам понять, что не желаю продолжения? — Он явно обдумывал услышанное. — Все дело в уязвленном самолюбии? — Билл выглядел холодным и неприступным. Трудно было предугадать его дальнейшие поступки. — Неужели вам приятно играть в подобные игры со мной, мистер… Билл… а вот мне…

— Эстер, вы для меня просто загадка!

— Нет никакой загадки…

— Уверяю вас, что есть. Мне не хотелось бы повторяться, но ведь я знаю, что вам было приятно целоваться со мной, разве не так?

— А теперь, стало быть, я должна сполна расплатиться за то мимолетное помутнение разума? Ну что ж, я готова расплатиться, но при одном условии: вы получите то, чего так жаждете, и потом навсегда оставите меня в покое.

Он медленно поднялся, подошел и, встав рядом, внимательно посмотрел ей в глаза. Как неспокойно под этим красноречивым взглядом! В нем читается неприкрытый вызов. Но и это бы еще ладно — взгляд напомнил ее телу то ощущение сладостного желания, которое однажды было пережито и которое хотелось почувствовать снова.

А тот произнес со значением:

— Хорошо! Условие принято. Значит, жду, когда вам самой захочется поцеловать меня. Вот тогда вы позовете меня и выполните обещание! Так что с этого момента решение за вами, Эстер. А мне еще предстоит понять, почему и ради чего вы ведете такую яростную борьбу с собой. Спокойной ночи! Постарайтесь как следует выспаться, — с убийственной вежливостью посоветовал Уильям и, не обернувшись, вышел из комнаты.

На следующий день в некоем подобии офиса Эстер знакомилась с необходимыми документами. Здесь были собраны все счета фирмы.

— Итак, мы видим два объекта собственности — Вестклифф и Пик-Белл, они связаны и взаимодействуют, находясь во владении одной компании — вашей семейной компании. В ней вы обладаете контрольным пакетом акций. Фермы не равноценны экономически, но вы можете маневрировать основными средствами и таким образом маневрировать и налогами. Но существует вероятность и вашей отставки, если…

— …Если мои партнеры, объединившись, решат сделать это, вы это имеете в виду? — Уильям продолжил мысль Эстер с ухмылкой. — Но я пока не улавливаю подобных намерений у Софии и Мартина.

При этом Картер искоса посмотрел на Мартина, участвовавшего в обсуждении. Тот лишь коротко заметил:

— София тут же убила бы меня.

— А как насчет этого… Чарлза Блатта? — Эстер отчеркнула имя на листке бумаги. — Кто он?

— Кузен. Его мать, ныне уже покойная, была сестрой моего отца. Чарлз унаследовал ее долю. Он женат, у него двое детей.

Что-то в тоне Картера заставило проверяющую насторожиться.

— И?.. — тихо спросила она.

Мартин пошевелился, но ничего не произнес.

— Я не могу полностью исключить, что Чарлз проголосует против меня, — заявил Уильям. — Но без участия Софии и Мартина это был бы совершенно бессмысленный шаг.

Эстер еще раз оглядела присутствующих и мысленно отметила: за внешним благополучием и хваленым единством клана Картеров скрываются какие-то серьезные проблемы.

Уильям со вниманием выслушал опасения Эстер и, судя по всему, принял их к сведению. Вслух же произнес:

— Ну вот вы мне и подтвердили, что я поступил абсолютно правильно, пригласив вас сюда. На месте вы быстро разобрались в самых сложных хитросплетениях наших дел.

Вот упрямец! Продолжает доказывать, что ее приезд сюда был необходим. Неправда. Со всем этим можно было разобраться, не выходя из служебного кабинета. Картер понял ход ее мыслей и возразил:

— Там, в городе, вы не смогли бы познакомиться с остальными членами семьи, составить мнение о них и высказать им свое!

Эстер открыла было рот, чтобы возразить, но заметила, что за ней пристально следит Мартин. Она тут же бесстрастно согласилась со своим самоуверенным оппонентом. Уильям ухмыльнулся не без удовлетворения.

— Что еще вы хотели бы осмотреть именно здесь? Если ничего, то я готов сопровождать вас в дальнейшей поездке по другим объектам.

— Как вам спалось?

Эстер с недоумением уставилась на него. Сейчас они ехали на довольно разбитом грузовичке.

С некоторым опозданием молодая женщина ответила на вопрос Уильяма:

— Довольно прилично, спасибо.

Наверное, выглядит она совсем скверно, если к ней обращаются с такими вопросами. Правда, она не заметила, чтобы Картер как-то по-особенному вглядывался в нее.

— Куда мы едем?

— Я хочу показать вам край земли — там пустыня и некоторые наши склады. Однако что-то я не вижу энтузиазма в вашем взгляде. — Голос Билла плохо скрывал иронию.

— Уж очень жарко!

— Слишком жарко? Ну что вы! Считайте, что сейчас прохладно, то ли еще будет впереди. Слава Богу, хоть облака скрыли солнце. Хотите, повернем назад, домой.

— Нет, не стоит! Я постараюсь выжить… — Она замолчала.

…Поездка продолжалась. Эстер не уставала удивляться тому, что на этой выжженной земле хоть что-то может зацвести и хоть кто-то может выжить. Картер пояснил, что корма для скота здесь достаточно и сейчас, надо просто знать, где его найти. Земли много, а скота сравнительно мало, так что скудных подарков земли хватает на все поголовье.

— Это уже пустыня? — поинтересовалась гостья.

— Самый ее краешек. Сейчас мы въедем на пригорок и посмотрим на окрестности с высоты. Вас ждет любопытное зрелище.

— Потрясающе! — искренне восхитилась Эстер, обводя взглядом открывшиеся просторы. Земля была покрыта камнями необычного ржавого цвета.

Картер пояснил, что когда-то здесь было морское дно.

— Есть ли такой сезон, когда тут можно обнаружить признаки растительности?

Действительно, трудно представить, что под безжалостным солнцем может что-то уродиться. Казалось, природа не дает шанса выжить ничему живому.

— Как ни странно, да. И здесь жизнь берет свое, хоть и ненадолго. На песке появляется ковер красных, желтых и белых цветов удивительной красоты. Это очень эффектное зрелище.

Уильям так красочно описал этот ковер цветов, что Эстер восторженно предположила:

— Здесь, наверное, настоящий рай для ботаника!

Он улыбнулся.

— Да, рай, но, к сожалению, не обязательно каждый год.

— То есть вы… Я не знаю даже, как точнее сформулировать вопрос… Вы действительно занимаетесь ботаникой?

— Да, но только в свободное время. У меня и вправду есть фирма, дающая консультации по декоративному садоводству. А также я выполняю заказы нескольких ботанических садов страны. Недавно я написал статью о флоре нашего региона. Так что на ваш вопрос я могу ответить утвердительно. Не шутка — доктор биологических наук!

Эстер с детской непосредственностью поинтересовалась:

— Сколько же вам лет?

— Тридцать три. Я думаю, что на пять-шесть лет постарше вас.

— На шесть!

— Вы что-нибудь имеете против?

— С чего вы взяли? — Собеседница удивленно подняла брови.

— Потому что вам не нравится, если мужчина превосходит вас хоть в чем-нибудь.

— Когда дело касается возраста, нет.

— Можно я дам вам еще один совет?

— Конечно!

— Забудьте Патрика Керра! Нельзя мстить всему мужскому племени за недостойное поведение одного лишь его представителя. Забудьте, посмотрите по сторонам, и вам наверняка станет легче…

Эстер открыла было рот, чтобы ответить, но сразу не нашла нужные слова. Выдержав короткую паузу, заявила:

— Трудно последовать вашему совету — дело в том, что у меня непреодолимая аллергия к обходительным красавцам с хорошо подвешенным языком.

Но сбить Картера с толку было невозможно. С невозмутимым видом тот задал очередной вопрос:

— А распространяется ли подобная аллергическая реакция на того, с кем вы были бы готовы лечь в постель?

Нет, на глупость может быть только один ответ — молчание. Помолчали. Потом женщина задала совершенно нейтральный вопрос:

— А там, впереди, что это за камни?

Он посмотрел в указанном Эстер направлении и сообщил, что необычный зрительный эффект камням придают вкрапления опала. И согласился на ее Просьбу подойти поближе, но предупредил:

— Постарайтесь не подставлять голову солнцу и ступайте осторожней, вполне возможно, что вы будете шагать по драгоценным камням.

Они шли минут пятнадцать, когда выяснилось, что никаких опалов нет. Придумал он, что ли, эту красивую сказку, имея какие-то свои намерения? Молодая женщина поскользнулась на каменной осыпи, и услужливый джентльмен тут же подхватил ее, крепко прижав к себе.

— Билл, — попыталась она не очень твердым голосом урезонить его, — со мной все в порядке, благодарю вас.

— Вы уверены в этом? Значит, мои надежды на подобную ситуацию были не напрасными! Конечно, здесь в пустыне, на краю земли, где солнце пытается сжить вас со света, не самое удобное место для… Но, однако, не использовать такой шанс было бы просто неразумно.

Суматошной скороговоркой произнося эти слова, Уильям тем временем запустил одну руку в горячую копну золотистых волос, а другую подсунул под тонкую ткань белой блузки, погладил спину и опустил ладонь до пояса джинсов. Билл так тесно прижал женщину к себе, что их тела почти слились.

Эстер вздохнула и размеренно произнесла:

— Вы ведете себя как невоздержанный юнец!

— Неужели вы видите меня именно таким?

Она несколько секунд искала для ответа слово пообидней, Билл тут же воспользовался стратегической ошибкой, по-своему истолковав недолгое молчание. Сильнее стали его объятия, прерывистей дыхание. Тонкая ткань одежд — вот и вся теперь преграда между их жаркими телами.

И что же Эстер? Воспротивилась? Закричала? Воззвала к его здравомыслию? Если бы… Плоть капитулировала перед натиском мужского желания раньше, чем разум. Грудь наполнилась сладостной истомой — от близости к его сильному, атлетически сложенному телу.

Уильям смотрел на нее, а она не могла понять смысла его взгляда — то ли голубые глаза бездонно холодны, то ли безмерно удивлены. Но снова почудилось в их выражении нечто тигриное. Впрочем, этим глазам не откажешь в притягательности, даже угадав в них странный укор.

А руки мужчины продолжали свою чувственную игру. Сил для сопротивления уже не было. Нервная дрожь охватила ее всю, с ног до головы. Из глубин души вырвался слабый звук, в котором причудливо слились протест, осуждение… И восхищение.

В ответ он удовлетворенно хмыкнул, легко поцеловал женские трепетные губы и ослабил объятия, продолжая, впрочем, держать ее руки в своих.

— Если мы задержимся здесь еще хотя бы ненадолго, то рискуем поджариться.

Больше он не произнес ни слова до момента их возвращения в затененное пространство кабины грузовичка. Тихой мышкой сидела Эстер, ожидая и одновременно опасаясь дальнейших событий.

Машина тронулась, и Уильям, в удивлении приподняв бровь, взглянул на спутницу:

— Почему мы молчим? По-моему, вы хотели о чем-то спросить меня?

— Нет, пока нет. Я задам свой вопрос, когда до конца пойму себя и хоть чуть-чуть вас.

— Хорошо. Я готов помочь вам в трудных поисках истины.

— Может быть, не стоит?

Он в ответ только ухмыльнулся.

— Мне трудно понять… — попыталась сформулировать свою мысль Эстер, но Билл прервал ее:

— Опять самоанализ и попытка сверить свое поведение с общепринятыми стандартами? А у меня сейчас совсем другое чувство. Говоря высоким слогом — я переживаю возрождение!

— Это почему же? — Эстер облизала пересохшие губы и нахмурилась. — Что вы имеете в виду?

— Послушайте, наберитесь наконец смелости признать, что вам было приятно снова почувствовать мои объятия, что вам нравится, когда я прикасаюсь к вам.

— Господи, что вы за человек! Как только язык поворачивается говорить подобное?

Билл коротко взглянул на нее и продолжил:

— Подвожу итоги, моя судьба обновляется в нашем с вами сочетании. Я снова счастливый человек и на сегодня готов удовольствоваться малым. Подчеркиваю — на сегодня… По-моему, мною уже было сказано, что я вовсе не людоед. Хотя вчера, пожалуй, я по отношению к вам был несколько грубоват.

— Вы… Вы… — Эстер от возмущения никак не могла продолжить фразы, и это за нее сделал он сам.

— Вы хотите сказать, что я просто невыносим. Согласен, это со мной бывает. Мне об этом не раз говорили. Но главное в другом. Я могу быть невероятно милым. Этому тоже есть свидетели.

— Меня совершенно не интересует, что говорили вам другие женщины и что они о вас думают, — напряженно тихим голосом произнесла Эстер.

— Понятно. Только при чем здесь женщины? Такую оценку выставил себе я сам. Люблю до всего доходить своим умом. Скажем, пока мне еще непонятно, почему у вас с Патриком Керром дело не дошло до алтаря. Но в один прекрасный день я либо сам все пойму, либо вы сочтете нужным рассказать мне о причинах случившегося.

— Слушайте, уж не вы ли под дамским псевдонимом пишете в газетных колонках, посвященных разбитым сердцам? — съязвила Эстер.

— Нет, не я, хоть и чувствую, что подобного рода творчество мне по силам. Вы даже не представляете, сколько подобных излияний мне пришлось выслушать на своем веку!

— Если мистер Билл Картер думает, что я встану в длинную очередь женщин, желающих порыдать на его груди, он сильно заблуждается.

— Посмотрим, — бесстрастно ответствовал Билл.

— К тому же вы еще и невероятный эгоист, — продолжала Эстер, — а это вряд ли совместимо с добрым отношением к женщинам.

— Но я действительно добр к ним!

— Как к лошадям и собакам?

Билл искренне рассмеялся, чем только рассердил расстроенную собеседницу.

— Вы что, решили поиздеваться надо мной?

— Ну разве что совсем немного…

— Но как же вы можете быть таким безответственным и бестактным в ваши…

— …Тридцать три года? — подхватил Билл. — Знаете, в моих оценках действительности и женщин кое-что изменилось после того, как одна девушка, с которой я связывал свои мысли о браке, ушла к другому.

Картер произнес это довольно будничным тоном, словно говорил не о себе, а о ком-то совершенно постороннем. В той же тональности прокомментировала его слова Эстер:

— Не замечаю, чтобы вы были очень уж расстроены этим прискорбным случаем.

Он пожал плечами и сказал просто:

— Время, конечно, лечит, но рубцы в душе остаются навсегда.

— На сей раз вы опять играете или говорите правду?

Билл внимательно взглянул на свою спутницу.

— Имею право предположить, что вы требуете отчета о романтической стороне моего существования? Не является ли это началом полнокровного, искреннего обмена мнениями по данной тематике?

— Я…

— Нет, не вы, а я знаю, что еще не пора. Но я терпелив. А вот вы в ожидании такого разговора просто умираете от любопытства. Могу только намекнуть, что вместо меня девушка, о которой я упомянул, выбрала… моего кузена и вышла за него замуж.

Глаза мисс Олдфилд округлились от изумления.

— За Чарлза Блатта?

— Вот именно, — спокойно подтвердил Уильям. — Надеюсь, они абсолютно счастливы. Как я вам уже успел сообщить, у них двое детей. Кстати, примите как данность: между Чарлзом и мною не было, нет и никогда не будет надлежащей родственной близости. Причины не имеют значения. Хотели бы вы узнать еще что-нибудь обо мне как о вашем клиенте?

Эстер выглядела смущенной.

— Простите, если я невольно…

— Ничего страшного. Боль с годами поутихла.

— И с тех пор вы не встретили никого, кто бы смог… — Женщина осеклась, устыдившись своего любопытства.

— Думаю, что вот-вот эта проблема будет решена, — ответил Уильям и тут же перевел разговор на другую тему.