Околдованные

Глава 2

За несколько дней Роуэн уже привыкла видеть волка. Чаще всего он появлялся рано утром или перед сумерками, и стоял среди деревьев.

Казалось, он следит за домиком. И за ней.

Роуэн поняла, что расстраивается, когда не видит волка с утра. Она считала волка гостем в ее маленьком мире, поэтому начала оставлять рядом с домом еду в надежде подманить его ближе.

Волк довольно прочно засел у нее в голове. Почти каждое утро она просыпалась со смутными воспоминаниями о снах, в которых волк сидит рядом с ее кроватью, пока она спит. Иногда в этих снах она была достаточно проворной, чтобы протянуть руку и коснуться мягкой блестящей шерсти и почувствовать игру мускулов на сильной спине.

Когда волк во сне становился мужчиной, то принимал облик ее нового соседа. После такого она просыпалась, все еще дрожа от неудовлетворенного сексуального желания, которое ее озадачивало и одновременно смущало.

Пытаясь мыслить логически, Роуэн говорила себе, что Лиам Донован просто оказался единственным человеком, которого она видела за последнюю неделю. Как прекрасный экземпляр мужского пола, он идеально подходил для эротических снов.

И все же она предпочитала думать о волке, сочиняла о нем истории. Ей нравилось считать, что он страж, защищающий ее от злых духов, живущих в лесу.

Большую часть своего времени Роуэн читала, рисовала или подолгу гуляла в лесу. И старалась не думать о том, что в конце недели нужно будет позвонить родителям.

Довольно часто она слышала музыку, плывущую сквозь лес или влетающую к ней в окна. Свирели и флейты, колокольчики и скрипки. А однажды играла песня под звуки арфы, такая нежная и чистая, что у Роуэн к глазам подступили слезы.

Не смотря на мир и спокойствие вокруг, бывали моменты полного одиночества, которые отзывались болью в сердце. Даже при жгучем желании услышать голос другого человека, Роуэн не могла набраться смелости, найти правдоподобный предлог и пойти к Лиаму.

Может позвать его на чашку кофе, размышляла она, наблюдая за лесом, который погружался в сумерки, и где не было видно ни единого волчьего следа. Еще можно пригласить его на ужин и затеять какой-нибудь простой разговор, прикидывала Роуэн, накручивая кончик косы на палец.

— Неужели ему никогда не бывает одиноко? — спросила она вслух. — Что он там делает дни и ночи напролет?

Ветер усилился и где-то вдалеке прогремел гром. Гроза надвигается, подумала Роуэн и распахнула дверь, чтобы впустить свежий воздух. Подняв глаза к небу, она увидела сгущающиеся темные тучи и слабую вспышку молнии где-то вдалеке.

Роуэн тут же представила себе, как будет здорово заснуть под звуки дождя, стучащего по крыше. А еще лучше свернуться в кровати вместе с книгой и читать до полуночи, пока за окном воет ветер и хлещет дождь.

Улыбнувшись своим мыслям, она отвела взгляд от неба и уставилась прямо в блестящие волчьи глаза.

Роуэн сделала шаг назад, прижав руку к горлу, куда подпрыгнуло ее сердце. Зверь стоял посреди поляны, намного ближе, чем когда-либо. Вытерев вспотевшие ладони о джинсы, она вышла на веранду.

— Привет. — Она немного улыбнулась, но при этом продолжала держаться за дверную ручку. — Ты такой красивый, — прошептала она, пока зверь стоял, словно каменная статуя. — Я жду тебя каждый день. Ты никогда не ешь то, что я оставляю. Вообще-то, никто не ест. Из меня не очень хороший повар. Мне бы так хотелось, чтобы ты подошел поближе.

Пульс начал успокаиваться, и Роуэн осторожно присела на порог.

— Я тебя не обижу, — спокойно сказала она. — Я читала о волках. Странно, не правда ли, что я взяла с собой книгу о тебе? Я даже не помню, как ее укладывала, но это потому, что книг было много. Ты не должен интересоваться мной, — со вздохом произнесла она. — Ты должен сейчас быть где-нибудь со своей стаей, со своей самкой.

Грусть накрыла ее так быстро и с такой силой, что Роуэн на мгновение зажмурила глаза.

— Волки создают пары на всю жизнь, — тихо сказала она, затем вздрогнула при резком ударе молнии и мощном раскате грома.

Поляна была пустой, черный волк исчез. Роуэн подошла к креслу-качалке, села, обняв руками колени, и стала смотреть на дождь.

Он думал о ней слишком много, слишком часто, и это его очень раздражало. Лиам всегда гордился своим самоконтролем. Если ты владеешь силой, то должен ее контролировать. Иначе сила может навредить, разрушить.

С самого рождения Лиама обучали его обязанностям, так же как и привилегиям. Его способности были не только даром, но и проклятием. Одиночество было для него единственной возможностью сбежать от всего этого хотя бы на короткое время.

Он отлично знал, что никто не может убежать от своей судьбы.

Сын королей, как ожидалось, должен принять свое предназначение.

Сейчас, находясь в одиночестве в своем домике, он думал о Роуэн. Как она выглядела, когда он появился на поляне. Как страх танцевал вокруг нее, даже когда она вышла из дома.

Ее доброта притягивала, как бы он ни старался держаться от нее подальше. Она считала, что сможет наладить с ним отношения, приучить к своему присутствию, и поэтому оставляла еду. Разговаривала с ним тихим, дрожащим голосом.

Интересно, много ли женщин, находясь одни в глухом лесу, набрались бы смелости или просто изъявили бы желание поговорить с волком, и уж тем более приручить его.

Она считает себя трусихой. Чтобы прочесть ее мысли, было достаточно лишь легкого прикосновения. Она даже не подозревает, что таится у нее внутри, и не пытается это изучить.

Сильные семейные узы, невероятная преданность и ужасно низкая самооценка.

Он покачал головой, сделав из кружки глоток кофе, и посмотрел на разрастающийся шторм. Во имя Финна[3], что он должен с ней делать?!

Если бы ему нужно было только немного подтолкнуть ее, помочь осознать себя и свою силу, то это было бы интересно. Он мог бы даже наслаждаться заданием. Но он знал, что здесь кроется намного большее.

Ему уже и так показали достаточно, чтобы начать беспокоиться.

Возможно, она была послана ему. Если он ее примет, то решение, над которым он думал здесь, вдали от дома и семьи, будет принято за него.

Она не принадлежала его виду.

Несмотря на это, появлялось желание. В конце концов, она красивая женщина, ранимая, немного потерянная. Такое желание достаточно естественно, особенно учитывая его добровольное продолжительное одиночество.

Мужчине необходима женщина.

Но сейчас желание было намного глубже, сильнее и требовательнее, чем он когда-либо испытывал, или хотел испытать. Когда чувства настолько сильны, контроль исчезает. Отсутствие контроля не оставляет выбора. Он взял себе этот год, чтобы сделать выбор.

Тем не менее, он не мог держаться от нее подальше. Он считал достаточно разумным свое решение соблюдать дистанцию хотя бы в человеческой форме — по крайней мере, когда она бодрствовала. И все же он прокрадывался сквозь лес, чтобы понаблюдать за ней, подслушать ее мысли. Или просто сидел в одиночестве в этой комнате и смотрел на нее в языках пламени.

Любовь ждет.

Когда шепот прошел сквозь него, Лиам сжал зубы и отставил чашку с глухим стуком фарфора о дерево.

— Проклятие! Я сам с этим справлюсь, и с ней тоже. В свое время и своим способом. Оставьте меня в покое.

Его собственное отражение в темном оконном стекле померкло, взамен там появилась женщина с распущенными золотыми волосами, глазами того же насыщенного цвета и теплой улыбкой.

— Лиам, — сказала она. — Упрям, как обычно.

Он поднял бровь.

— Я учился у лучших, мама.

Женщина улыбнулась, огоньки в ее глазах осветили ночь.

— Это чистая правда, если конечно ты говоришь о своем отце. Шторм разрастается, а она там совсем одна. Неужели ты все так и оставишь?

— Так будет лучше для нас обоих. Она не одна из нас.

— Лиам, когда ты будешь готов, загляни в ее сердце, и в свое. Поверь тому, что ты там увидишь. — Она вздохнула, отлично зная, что сын как всегда сделает все по-своему. — Я передам от тебя привет твоему отцу.

— Конечно. Я люблю вас.

— Я знаю. Скорее возвращайся домой, Лиам из рода Донованов. Мы скучаем по тебе.

Как только отражение исчезло, небо разорвала яркая молния, похожая на копье, воткнутое в землю. Лиам понимал, что это отец соглашается со словами своей жены.

— Ну, хорошо. Черт побери. Я посмотрю как она там одна.

Он повернулся, сосредоточится на холодном очаге и одним движением руки зажег огонь там, где не было ни дров, ни искр.

— Сверкают молнии и гром грохочет.

Что женщина одна там делать хочет?

Остынет пламя и растает мрак,

Позволь увидеть мне, да будет так.

Он сунул руки в карманы и посмотрел на успокоившееся пламя. В холодном золотом свете задвигались тени и открыли ему картину.

Он увидел, как Роуэн идет со свечей сквозь темноту, лицо бледное, глаза огромные. Она роется в кухонном шкафу и, как обычно, разговаривает сама с собой. И вздрагивает как пугливая лань при каждом ударе молнии.

Лиам разочарованно провел рукой по волосам, вынужденный признаться, что об этом он не подумал. Электричество отключилось, и теперь она была одна в темноте, напуганная до полусмерти. Неужели Белинда не рассказывала ей, как включить маленький генератор, где лежит фонарь или запасные светильники?

Видимо, нет.

Он ведь не может оставить ее, пока она там дрожит в темноте? Наверняка именно так и размышляла его кузина, подумалось ему с кислой улыбкой.

Он убедится, что у нее есть свет и тепло, и все. Он не станет задерживаться.

Он был не только магом, но и мужчиной. И обе эти части хотели ее слишком сильно, чтобы чувствовать себя комфортно.

— Просто гроза. Это простая гроза, ничего страшного, — не переставала повторять Роуэн, пока зажигала свечи.

Она не боялась темноты. Почти. Но там было так темно, молнии появлялись совсем рядом с домиком, а окна дребезжали от громовых раскатов.

Если бы она не сидела на крыльце, погруженная в мечты, пока разрасталась гроза, то успела бы зажечь камин. Тогда ей было бы светло и тепло, а свечи даже создавали бы уют. По крайней мере, она бы постаралась убедить себя в этом.

А теперь электричество отключилось, телефоны не работают, а ее домик находится, по всей видимости, в самом центре грозы.

Здесь есть свечи, говорила она себе. Десятки свечей — белых, и синих, красных и зеленых. Кажется, Белинда скупила целый магазин свечей. Некоторые были очень красивыми, с начерченными на них необычными символами, поэтому она не стала их зажигать. И так уже горели не меньше пяти десятков огоньков, давая достаточно света, а чудесные ароматы успокаивали нервы.

— Хорошо. Все отлично. — Она поставила еще одну свечу на стол перед собой и потерла замерзшие руки. — Теперь мне хватит света, чтобы разжечь камин. Потом я устроюсь на кушетке и пережду грозу. Все будет хорошо.

Но как только она уселась перед очагом и начала укладывать поленья, ветер взвыл, дверь распахнулась со звуком пистолетного выстрела, и половина свечей на столе тут же погасла.

Она вскочила на ноги, повернулась и закричала.

Лиам стоял в нескольких шагах от нее, ветер раздувал его волосы, а в глазах отражалось пламя свечей. Поленья вывалились из ее рук, и, сдавленно вскрикнув, Роуэн плюхнулась в кресло.

— Кажется, я снова тебя напугал, — сказал он своим тихим красивым голосом. — Прости.

— Я…ты. Боже! Дверь…

— Она была открыта. — Он повернулся, подошел к двери и захлопнул ее, оставляя позади дождь и ветер.

Она была уверена, что закрыла ее, когда вернулась с веранды в дом. Очевидно, все-таки нет, решила Роуэн, пытаясь успокоить собственное сердце и вернуть его на место.

— Я подумал, что у тебя могут быть проблемы из-за грозы. — Он подошел к ней пластичной походкой, как у танцора. Или как у крадущегося волка. — И, судя по всему, оказался прав.

— Электричество отключилось, — наконец-то произнесла она.

— Это я вижу. Ты замерзла. — Он собрал разбросанные поленья и начал разжигать огонь с помощью спичек. Этот способ был намного дольше привычного, но на сегодня ей сюрпризов хватит.

— Я хотела сначала зажечь побольше света, а потом уже разжигать огонь. У Белинды здесь много свечей.

— Да, заметно. — Дерево загорелось с тихим треском, и огненные языки начали медленно лизать брошенные им бревна. — Комната скоро согреется. В задней части дома есть маленький генератор. Я могу его запустить, если хочешь, хотя гроза все равно скоро пройдет.

Он остался стоять, где был, свет от огня танцевал на его лице. Просто посмотрев на него, Роуэн забыла и о шторме, и о боязни темноты. Интересно, эти красивые, почти до плеч, волосы, такие же мягкие на ощупь, как и на вид? Откуда она знает, какими именно они будут под ее пальцами?

И почему у нее перед глазами стоит картина, где он подходит к ней все ближе и ближе, и их губы находятся на расстоянии в один вдох. Всего один.

— Ты снова витаешь в облаках, Роуэн.

— Ох. — Она мигнула, стараясь прояснить мысли, и залилась румянцем. — Прости. Гроза делает меня нервной. Может вина? — Она подскочила и быстро направилась к кухне, где горело полдюжины свечей. — У меня есть хорошее итальянское белое вино — я открыла бутылку вчера вечером. Налью нам немного. Это недолго.

Во имя всего святого, отчитывала она себя, входя в кухню. Почему рядом с ним она становится такой пугливой и глупой?! Она и раньше бывала наедине с красивыми мужчинами. Она же взрослая женщина, в конце концов.

Роуэн достала вино из холодильника под светом свечей и наполнила два бокала. А когда повернулась, держа в каждой руке по бокалу, он уже стоял рядом.

Роуэн подпрыгнула от испуга, и вино выплеснулось через край ей на руку.

— Неужели обязательно так делать?! — Она выкрикнула это, не успев себя остановить, и увидела, как на его лице расплывается улыбка, такая же яркая и ослепляющая, как грозовые молнии.

— Наверно, нет. — Ну и черт с ним. У него есть полное право хотя бы на малые радости. Не отрывая от нее своих глаз, Лиам взял ее мокрую руку, наклонился и просто слизал вино.

Тихий стон — это единственное, что она была способна.

— Ты права. Вино хорошее. — Он взял бокал, и когда ее рука безвольно упала вниз, улыбнулся и сделал глоток. — У тебя красивое лицо, Роуэн Мюррей. Я думал об этом с тех пор, как увидел тебя.

— Правда?

— А ты думала иначе?

Она казалась настолько озадаченной, что хотелось поддаться искушению и использовать свое преимущество, пойти на поводу у желания и овладеть ею, прежде чем она поймет, чего он хочет, и вместе с тем отказывается хотеть. Нужно сделать лишь один шаг, дотронуться пальцами до теплой и гладкой кожи, накрыть ее рот своим, почувствовать ее вкус, смешанный со вкусом вина на языке.

Только он сейчас не в том настроении, чтобы оставить все это настолько простым и невинным.

— Пойдем к огню. — Он сделал шаг назад, чтобы освободить ей путь. — Там теплее.

Роуэн распознала давление, появившееся внутри. Так было каждый раз, когда она просыпалась после снов о нем. Она прошло мимо Лиама в гостиную, стараясь изо всех сил придумать, что сказать, и при этом не выглядеть идиоткой.

— Если ты приехала сюда, чтобы расслабится, — начал он с небольшой долей раздражения в голосе, — то пока у тебя ничего не получается. Сядь и перестань трястись. Шторм не останется надолго, и я тоже.

— Мне нравится компания. Я не привыкла так долго быть в одиночестве.

Роуэн села и попыталась улыбнуться. Но он продолжал стоять у огня, тень против света, и смотрел на нее. Этот взгляд очень напоминал ей…

— Но ведь ты же вроде за этим сюда приехала? — сказал он, прервав ход ее мыслей, пока она не додумалась до того, что не была готова знать. — Побыть какое-то время в одиночестве?

— Да. И мне это нравится. Но, в то же время, это немного непривычно. Я довольно долго была учителем и привыкла, что вокруг всегда много людей.

— Они тебе нравятся?

— Кто? Ученики?

— Нет, люди? — Он сделал элегантный, но неопределенный и довольно пренебрежительный жест рукой. — В целом.

— Ну… да. — Она немного улыбнулась, откинувшись на спинку кресла, и даже не заметила, что напряжение в плечах потихоньку начало исчезать. — А тебе разве нет?

— Как правило, не очень. — Он сделал глоток вина. — Слишком многие из них властные, эгоистичные и эгоцентричные. И хотя это не такая уж большая проблема, но они часто причиняют друг другу боль, делая это вполне сознательно и довольно неосторожно. В этом нет никакого смысла, и не зачем этим гордиться.

— Большинство людей делают это непреднамеренно. — Она увидела, как вспыхнули его глаза, и покачала головой. — Ты циник, а я не могу понять циников.

— Это потому что ты романтик, к тому же еще и наивный. Но это придает тебе очарования.

— Я должна быть польщена, или оскорблена? — спросила она, улыбаясь теперь с большей легкостью, чем раньше в его присутствии, даже не смотря на то, что он сел на банкетку напротив нее.

— Правду можно просто принять, не испытывая ни того, ни другого. Какой предмет ты преподаешь?

— Литературу… по крайней мере, так было раньше.

— Это объясняет такое количество книг. — Они были везде — на кофейном столике и в коробке рядом с кушеткой, несколько штук он видел на кухонном столе и знал, что в спальне наверху есть еще.

— Чтение для меня — одно из самых больших удовольствий. Я люблю погружаться в разные истории.

— Но это… — Он обернулся назад и взял самую верхнюю книгу со стола. — «Книга о волках, их происхождении и привычках». Не совсем похоже на какую-либо историю, не правда ли?

— Нет. Я купила эту книгу довольно спонтанно, и даже не помню, что упаковывала ее. Тем не менее, я этому очень рада. — Привычным жестом она провела рукой по волосам, которые выбились из косы. — Ты должен был его видеть. — Трудно было сопротивляться восторгу, появившемуся в ее больших темных глазах. — Того черного волка, который ходит здесь вокруг.

Лиам не прекращал смотреть ей в глаза, наслаждаясь вином.

— Не могу ничего сказать.

— Но я вижу его практически каждый день. Он такой красивый и, кажется, совсем не сторонится людей. Прямо перед грозой он выходил сюда на поляну. Иногда я слышу его вой, или мне так кажется. Ты разве не слышишь?

— Мой дом ближе к морю, и я слышу лишь звуки волн. Волк — это дикий зверь, Роуэн. Уверен, в твоей книге написано то же самое. А одиночки, живущие без стаи, еще опаснее.

— Я же не собираюсь его ловить. Скажем так, мы просто интересуем друг друга в какой-то мере. — Она повернулась к окну, думая о том, нашел ли волк себе теплое сухое место на время грозы. — Они не охотятся ради развлечения, — сказала она, откидывая назад косу. — Или от злости. Они охотятся только для пропитания. В большинстве случаев волки живут стаей, семьей. Защищают молодых, и… — Она прервалась, немного подпрыгнув от неожиданности, когда где-то поблизости ударила молния.

— Природа очень вспыльчива. Она лишь терпит наше присутствие. Природа может быть благодатной или беспощадной. — Он отложил книгу в сторону. — Тебе никогда ее не понять, нужно просто научиться жить рядом с ней.

Они сидели так близко, что касались коленями. Роуэн уловила его запах, по-настоящему мужской, даже животный, и очень опасный. Его губы изогнулись в улыбке, и он незаметно кивнул.

— Именно так, — пробормотал Лиам, отставил в сторону свой бокал и поднялся. — Я запущу генератор. С электричеством тебе будет повеселее.

— Да, думаю, ты прав. — Роуэн поднялась, думая о том, почему ее сердце никак не успокоится. Это было никак не связано с грозой снаружи. Скорее всего, виновата буря, нарастающая у нее внутри. — Спасибо за помощь.

— Без проблем. — Он не собирался делать это проблемой. — Потребуется всего минута. — Его пальцы прошлись по тыльной стороне ее ладони, быстро и легко. — Вино было замечательным, — сказал он на прощание и вышел в кухню.

Роуэн потребовалось целых десять секунд, чтобы снова обрести дыхание и отпустить руки, до этого прижатые к щекам. Затем она последовала за Лиамом. Электричество включилось, как только она вошла в кухню, и это заставило ее взвизгнуть. Она улыбнулась про себя и подумала, как человек может двигаться так быстро. Залитая светом кухня была пуста, как будто здесь никого и не было.

Роуэн распахнула заднюю дверь, вздрогнув от ветра и дождя, которые ударили ей в лицо. Немного дрожа, она высунулась наружу.

— Лиам? — Но вокруг не было ничего, кроме дождя и темноты. — Не уходи, — пробормотала она, облокачиваясь на дверной косяк, пока дождь заливал ее рубашку. — Пожалуйста, не оставляй меня одну.

Очередная вспышка молнии озарила лес и высветила фигуру волка, стоящего под проливным дождем всего шаге от ступеней.

— Боже. — Она начала шарить по стене в поисках выключателя и, найдя его, зажгла светильник. Он все еще стоял там, шерсть блестела, мокрая от дождя, глаза терпеливо смотрели на нее. Роуэн облизнула губы и сделала медленный шаг назад. — Ты должен уйти с дождя.

Когда зверь зашел на крыльцо, ее охватило ощущение победы. Волк прошел мимо нее в дом, коснувшись ее ног мокрой шерстью. Тогда Роуэн поняла, что все это время задерживала дыхание, и наконец-то выдохнула.

— Отлично. — Немного дрожа, она повернулась, чтобы они могли посмотреть друг на друга. — У меня дома волк. Потрясающий красивый волк, — пробормотала она и поняла, что уже захлопнула дверь и осталась с волком наедине. — Ну, я пойду… — Она сделала жест рукой в сторону камина. — Туда. Там тепло. Ты можешь…

Она замолчала, зачарованная и немного сбитая с толку, когда волк огляделся и направился к дверному проему. Она последовала за ним и увидела, как он подошел к огню, лег там, и уставился на нее как бы в ожидании.

— Ты умный, да? — пробормотала она. — Очень умный. — Она осторожно подошла к камину, села на банкетку, и все это время зверь не сводил с нее глаз. — У тебя есть хозяин? — Ей так хотелось прикоснуться к нему. Роуэн подняла руку, ожидая рычания, оскала, предупреждения. Когда ничего этого не последовало, она осторожно дотронулась до головы. — Нет, ты не будешь никому принадлежать, кроме самого себя. Так всегда бывает с храбрыми и красивыми.

Когда пальцы отпустились на его шею, осторожно поглаживая, волчьи глаза зажмурились. По мнению Роуэн это означало удовольствие, и она тихонько улыбнулась.

— Тебе нравится? Мне тоже. Прикасаться так же приятно, как и чувствовать прикосновения. Ко мне уже давно по-настоящему никто не прикасался, но ты вряд ли захочешь слушать историю моей жизни. Она не очень интересная. Твоя, должно быть, намного интереснее. Наверняка у тебя есть парочка занимательных историй.

От него шел запах леса и дождя. Запах животного. И что-то в нем было смутно знакомым. Она пошла дальше, водя руками по спине, бокам, опять возвращаясь к голове.

— Ты быстро просохнешь здесь у огня, — начала она, но потом ее пальцы остановились на полпути, брови нахмурились. — Он не был мокрым, — тихо сказала она. — Он шел под дождем, но не промок. Или промок?

Озадаченная, она посмотрела в темное окно. Волосы Лиама были такими же черными, как волчья шерсть, но они не блестели от дождевых капель.

— Как такое возможно? Даже если бы он приехал, ему все равно пришлось бы идти от машины до двери, и…

Мысль оборвалась, когда волк пододвинулся ближе и положил голову ей на бедро. Довольная, она снова начала его гладить и заулыбалась, когда он издал очень человеческий, даже мужской, звук одобрения.

— Может, тебе тоже одиноко.

Она сидела с ним у огня, пока гроза уходила в море, гром стихах, рев дождя и ветра сменялся мягким шумом.

Ее ничуть не удивило, что волк стал ходить за ней по дому. Его сопровождение казалось ей совершенно естественным, пока она убирала свечи и выключала свет. Поднявшись вместе с ней по лестнице, он сел рядом, пока она разжигала камин в спальне.

— Мне здесь очень нравится, — говорила она, опустившись на колени и смотря на огонь. — Даже когда одиноко, как сегодня, мне все равно кажется, что я на своем месте. Как будто я всегда должна была приехать сюда.

Она повернула голову и тихо улыбнулась. Они смотрели друг другу в глаза, насыщенная синева против темного золота. Роуэн протянула руку к его шее, почесав шелковистую линию горла.

— Мне никто не поверит. Никто из моих знакомых не поверит, если я начну рассказывать им, что сидела в лесном домике в штате Орегон и разговаривала с большим черным красивым волком. А может, я просто снова витаю в облаках. Со мной такое часто бывает, — призналась она, поднимаясь с колен. — Может, другие правы, и я слишком много мечтаю.

Она подошла к шкафу и достала оттуда теплую пижаму.

— Наверно это кажется довольно жалким, когда самыми интересными моментами в жизни являются твои мечта. Но я всерьез намерена это изменить. Это не значит, что я собираюсь покорять горные вершины, или прыгать с парашютом…

Тут он перестал слушать, хотя до этого не пропускал ни слова. Но сейчас, по ходу своего монолога, Роуэн стягивала через голову свою темно-синюю толстовку, затем начала расстегивать простую клетчатую рубашку.

Лиам перестал слышать слова, когда она выскользнула из рубашки, оставшись стоять в одном белом шелковом лифчике и немного мешковатых джинсах.

Фигура была миниатюрной и стройной, кожа светлой, как молоко. Когда она потянулась к пуговице на джинсах, мужчина внутри волка уже был почти готов застонать. Стоило ей лишь небрежно спустить материю вниз по ногам, как его кровь разогрелась, пульс пустился вскачь.

Низко на бедрах сидел кусочек белой ткани. Как же ему хотелось прижаться ртом туда, прямо над этим милым кружевом. Испробовать кожу на вкус, почувствовать каждый изгиб ее тела. И проникнуть языком под эту белую материю, заставив ее дрожать.

Она села, чтобы снять носки и стянуть с ног джинсы. И чуть не свела его с ума, когда опять встала в одном белье, чтобы убрать одежду.

Ни он, ни она не заметили его тихого рыка, когда Роуэн совершенно невинным жестом расстегнула лифчик. Лиам почувствовал, как контроль медленно ускользает от него. Уже представил, как сжимает руками эту аккуратную белую грудь, проводит пальцами по бледно-розовым соскам.

Опускает голову, пока его рот…

Неожиданно вспыхнувшая молния заставила Роуэн подпрыгнуть, подавив крик.

— Боже! Наверное, гроза возвращается. Я думала… — Она прервалась на полуслове, когда повернулась и увидела блеск в золотых глазах, и инстинктивно подняла руку, прикрывая обнаженную грудь. Сердце внутри забилось, как у кролика.

Его глаза выглядели такими… такими человеческими, подумала она, ощутив легкий приступ паники. Их выражение было таким голодным.

— И почему я чувствую себя маленькой Красной Шапочкой? — пробормотала она и глубоко вздохнула. — Это просто глупо.

Но ее голос, все же, не был достаточно твердым, заметила она, поднимая кофту от пижамы. Каково же было ее удивление, когда волк зубами схватил свисающий рукав и потянул его на себя.

Она рассмеялась весело и легко, взялась за воротник кофты и тоже потянула. Неожиданная и быстрая игра в перетягивание каната заставила ее засмеяться снова.

— Ты думаешь, это смешно? — спросила Роуэн. Она была абсолютно уверена, что видела веселье в этих потрясающих глазах. — Я только что купила эту пижаму. Она может и не очень красивая, зато теплая, а здесь достаточно холодно. Отпусти сейчас же!

Он сделал это так неожиданно, что Роуэн вынуждена была отступить на два шага назад, прежде чем снова обрести равновесие. Потрясающе голая, не считая маленьких трусиков на бедрах, она стояла, с подозрением поглядывая на волка.

— А ты шутник, да? — Она начала осматривать кофту в поисках разрывов или следов от зубов, но ничего не нашла. — Ну, хотя бы не съел.

Он наблюдал, как она надевает кофту и застегивает пуговицы. Даже в таком простом жесте, было что-то эротичное. Прежде чем она натянула пижамные штаны, он доставил себе удовольствие, наклонив голову и проведя языком ей по ноге от лодыжки до колена.

Она усмехнулась, наклонившись и почесав ему за ушами, будто он был простой домашней собакой.

— Ты мне тоже нравишься.

Закончив переодеваться, она распустила волосы и потянулась к расческе, а волк тем временем подошел к кровати, запрыгнул на нее и свернулся в изножье.

— Ну, нет, я так не думаю. — Она повернулась, проведя расческой по волосам. — Я не шучу. Ты должен оттуда слезть.

Волк, не мигая, смотрел на нее. Роуэн могла поклясться, что он улыбнулся. Шумно выдохнув, она откинула волосы назад, отложила расческу, подошла к кровати и своим лучшим учительским голосом приказала ему спуститься, указав рукой на пол.

Теперь она точно знала, что он улыбается.

— Ты не будешь спать на кровати. — Она приблизилась, намереваясь согнать его на пол. Но как только волк оскалил зубы, Роуэн прокашлялась. — Хорошо, одну ночь. Что в этом такого?

Осторожно наблюдая за волком, она залезла на кровать и устроилась под одеялом. Он спокойно лежал, опустив голову на передние лапы, пока она доставала очки и книгу. Роуэн, довольная этим, взбила подушку за спиной и открыла книгу.

Пару секунд спустя матрас заколебался, и волк улегся с ней рядом, положив голову ей на колени. Без задней мысли, Роуэн начала читать вслух.

Через какое-то время ее глаза начали слипаться, голос стал сонным, и уже в который раз она заснула с книгой в руках.

Воздух замерцал, и волк стал человеком. Лиам прикоснулся пальцами к ее лбу.

— Спи, Роуэн, — прошептал он, чувствуя, как она глубже погружается в сон, затем забрал книгу, снял очки, положил все на прикроватную тумбочку и уложил ее как следует на подушку. — Если ты всегда засыпаешь сидя, то, наверняка, каждое утро просыпаешься с негнущейся спиной, — пробормотал он.

Лиам провел пальцами по щеке и вздохнул. Только одного ее запаха, такого нежного и женского, хватило бы, чтобы свести его с ума. Каждый вздох полных, чуть приоткрытых губ звучал как приглашение.

— Проклятие, Роуэн, ты лежишь со мной в кровати и под звуки дождя читаешь вслух Йейтс[4] своим нежным, почти чопорным голосом. Как я могу сопротивляться? Рано или поздно, ты будешь моей. Для нас обоих будет лучше, если это произойдет поздно. Но этой ночью мне нужно хоть что-то.

Он взял ее руку, прижался ладонью к ладони, переплел пальцы и закрыл глаза.

— Нас двое, сон один

Пойдем со мной.

Он изменился

И теперь другой

Дай то, что нужно мне,

Прими что предлагаю.

Пусть будет так,

Как я того желаю.

Она застонала и повернулась, положив свою свободную руку над головой. С губ срывалось дрожащее дыхание, отозвавшееся эхом у него внутри. Собственный пульс бился как сумасшедший, пока он занимался с ней любовью своим разумом. Пробовал ее, дотрагиваясь лишь своими мыслями, отдавая всего себя.

Погруженная в сон, она выгнулась, тело задрожало под призрачными руками.

Она чувствовала его запах, мускусный, на половину звериный, уже не раз преследовавший ее во сне. Изображения, ощущения, желания смущали, затягивали и возбуждали сверх всякой меры. Связывая их воедино, она прошептала его имя, открываясь ему и телом, и душой.

Горячий поток его мыслей окутал ее, заставил трепетать, жаждать, дрожать, затем пронзил, доставляя несказанное удовольствие. Она услышала свое имя, произнесенное тихо, почти отчаянно. Затем еще раз. Желание опьяняло, запутывало мысли, затем тихо скользнуло прочь.

Лиам сел, не открывая глаз и не отпуская руку Роуэн, и стал слушать ее тихое спокойное дыхание под шум дождя. Он резко отвернулся, изо всех сил сопротивляясь желанию лечь рядом и, уже не только мысленно прикоснуться к ней. И исчез.