Омега для волка

Глава 7

Альфы уже ждали омег у главного дома, чтобы сопроводить на съёмку. Тематика вечера – старый Чикаго 20–30-х. Каждый альфа рождён будто бы для этого гангстерского образа. Альф уже отсняли – настала очередь омег, затем будут парные кадры.

Юлия вышла первой, сорвала комплименты и от мужа, и от сыновей, и от стаи.

– Милая, ты идёшь? – позвала она в дом.

– Иду! – донеслось из глубины.

Дима нервничал так, что, то поправлял запонки, то бабочку, то волосы взъерошивал. Что за красный наряд ей достался? Как она будет выглядеть? Вопросов – море. Главное – держать себя в руках.

– Сынок, – начала Юлия, – не забудь о воспитании и… – её речь оборвалась: она заметила, что Дима не слышит – смотрит ей за спину. Улыбнулась: понятно.

Дима замер и забыл, как дышать. На крыльце стояла она. Идеальная. Богиня, которую хочется спрятать от чужих взглядов. Сердце ударило так, будто собиралось пробить рёбра.

Мягкая голливудская волна светлых волос обрамляла лицо и спадала на плечи. Красная помада в тон платью подчёркивала холодную изящную красоту. Массивные серьги перекликались со стразами на платье, обтекающем стройную фигуру. Глубокое декольте подчёркивало красивую грудь, медленно вздымающуюся при дыхании. Отвести взгляд было невозможно: наглая, ослепительная красота.

– Сын, слюни подбери, – хмыкнул Григорий и хлопнул его по спине.

Слишком соблазнительно. Слишком желанно. И слишком опасно – даже в своей стае. Метки нет; теоретически любой свободный альфа мог бы заявить права. Они этого не сделают, но ревность унять невозможно: волки слишком ревнивы.

Он подал ей руку, помогая спуститься. Надо быть внимательным, не ошибиться. Она едва заметно улыбнулась и вложила ладонь в его. От прикосновения по коже побежали мурашки; тепло растекалось в груди; связь ощущалась острее. Хотелось, чтобы этот момент длился вечно. Это чувствовали оба.

– Ты… великолепно выглядишь, – хрипло сказал он.

– О… – протянула Васька.

– «О»? Просто «о»?! – он сам понял, что его несёт, но уже поздно.

– При условии, что ты не дал мне договорить – да, пусть будет «о», – хмыкнула она и шагнула вперёд. Руку при этом не отпустила, а Дима и не заметил.

– То есть не дал договорить? Ты могла бы и поблагодарить. Так делают воспитанные люди, – его продолжало нести и он не замечал самых главных мелочей.

– Это ты на себя намекаешь? Будь терпеливее…

– Что?! – сорвался он. Опять к скандалу.

– Ох, ну конечно. Мальчик не привык к отказам. Тяжело? – с ехидцей Васька подалась ближе.

За назревающей бурей уже наблюдали все.

– Господи, почему… – вздохнула Юлия.

– Мозги в желе, – закончил за неё Жека.

– Именно, – обречённо подтвердила Юлия Николаевна.

Рык Димы и издёвка Васьки нарастали.

– Ты мелкая стервозина, – прорычал он, нависая; сердце колотилось в висках.

– И что с того? – пожала плечами; в венах горел кипяток.

– Смелая, да? – склонился ниже, почти касаясь её губ.

– Щенков не боюсь, – прошипела она.

Дима зарычал низко, подчиняюще, потом наклонился к её уху и отчётливо сказал – так, что слышали все:

– Хорошо. Сегодня фотосессия – и всё. Больше к тебе не подойду. Щенок сдаётся.

Все переглянулись: не в характере Димы такие слова. Волк внутри взвыл; рык прошёл по кругу.

Её накрыло волной: взгляд, запах, этот звериный голос – что-то первобытное рушило стену между ними. Васька поднялась на носки, упёрлась ладонями ему в грудь и горячо прошептала:

– Хоть и мелкая, да смелости побольше будет.

Он с трудом сдержался, чтобы не прижать её и не впиться в эти губы. Напряжение било током.

А она… чмокнула его в нос и щёлкнула по нему – как делала с волком. Улыбнулась – и ушла, оставив его в немом ступоре. Он стоял, не понимая, что произошло. Она играла с ним – разная, противоречивая, но настоящая.