Опальная страсть

1

Когда Эвелин покончила с деловым ланчем, было уже около половины четвертого. Взглянув на часы, она слегка нахмурилась, поскольку надеялась освободиться пораньше. Но встреча сулила успех, так что спешить не стоило: коль скоро ты убеждаешь человека сменить работу, нельзя его подгонять, вот и приходится терпеливо отвечать на его вопросы, существенные и не очень.

Едва распрощавшись со своим гостем, Эвелин заторопилась к выходу из ресторана. Утренний разговор с сестрой выбил ее из колеи. Вообще-то Розалинда, которая неделями могла не давать о себе знать, время от времени разражалась паническими звонками – как правило потому, что нуждалась то в деньгах, то в одежде. И тогда голос у Розалинды был такой, что казалось: если она немедленно не получит необходимого, тут же наступит конец света. Но этим утром…

– Я не собиралась ни о чем рассказывать тебе, надеялась справиться сама. Но теперь… мне так нужно, чтобы кто-нибудь был рядом! Ох, Эвелин… я беременна, – разрыдалась Розалинда. – Я… я приехала в Лондон, чтобы сделать аборт. Ты же понимаешь, я не могу позволить себе ребенка. Я не потяну его…

Эвелин, онемев от ужаса, слушала всхлипы сестры.

– Я звоню с вокзала и сейчас поеду в больницу, – Розалинда скороговоркой назвала адрес. – Пожалуйста, приезжай. Ох, Эвелин, я так боюсь.

– Дорогая, я уже не могу отменить встречу. Ты…

Но Розалинда уже бросила трубку.

Эвелин пулей вылетела из ресторана, столкнувшись в дверях с удивленным швейцаром, который только что подозвал такси для какого-то джентльмена.

– Прошу прощения, но я очень спешу. – С этими словами Эвелин нырнула в салон автомобиля и назвала водителю адрес больницы.

Через полчаса она стояла перед медсестрой, нетерпеливо постукивая пальцами по конторке.

– Добрый день, – улыбнулась ей девушка. – Вы опаздываете на прием?

– Нет. Посмотрите, пожалуйста, поступала ли к вам пациентка Розалинда Брокуэй.

Девушка сверилась с картотекой и кивнула.

– Да, сегодня утром.

– Где она? Ей уже сделали… операцию?

– Думаю, что да. Минутку, я проверю. – Медсестра сняла трубку внутреннего телефона и, поговорив с кем-то, объявила: – Да, операция прошла успешно. – Девушка улыбнулась, словно сообщила радостное известие. – Мисс Брокуэй находится в своей палате.

– Я хочу увидеть ее.

– Видите ли, она скорее всего еще не пришла в себя после наркоза, так что…

– Я хочу увидеться с ней немедленно, – нетерпеливо перебила Эвелин.

Медсестра удивленно взглянула на нее, но возражать не решилась.

– Хорошо. Она в тридцать второй палате на третьем этаже. Лифт за углом.

Эвелин не стала дожидаться лифта и, хотя обтягивающая юбка сковывала движения, взлетела по лестнице. От волнения забыв постучать, она влетела в палату.

Розалинда лежала на боку, свернувшись клубочком, как зародыш, от которого она только что избавилась. Отбросив эту аналогию, Эвелин приблизилась к кровати.

– Привет. Ты не спишь?

– Эвелин!

– Как ты себя чувствуешь?

– Наверное, хорошо. – Розалинда горестно вздохнула и заскулила: – Я должна была это сделать. У меня не было выхода… – И вдруг с силой добавила: – Ненавижу, что я женщина! Просто ненавижу, ненавижу, ненавижу!

Взяв ее за руку, Эвелин бережно откинула волосы с бледного лица сестры и мягко сказала:

– Когда все закончится, ты будешь чувствовать себя по-другому.

Розалинда разразилась душераздирающими рыданиями, и Эвелин прижала ее к себе, бормоча слова утешения, но сердце разрывалось от гнева на мужчину, по чьей милости ее младшая сестренка попала в переплет.

Эвелин огляделась. Палата была настолько маленькой, что в ней размещались только кровать, тумбочка и небольшой гардероб. Правда, была еще ванная. Эвелин не могла не подумать, в какую сумму обошлось Розалинде пребывание в клинике и откуда та раздобыла деньги.

– Хочешь рассказать мне, как это случилось?

– Что теперь рассказывать? – с горечью ответила Розалинда. – История вечная, как мир: парень встречает девушку, та подзалетает, затем выскабливается… Раз, два – и готово!

– Ты любила его?

Глаза Розалинды потемнели и омрачились.

– Думала, что да. А если ты спросишь, считала ли я, что и он меня любит, отвечу: да, и искренне.

– Почему ты мне сразу ничего не рассказала?

Розалинда зарделась и опустила голову.

– Я… я пыталась внушить себе, что ничего особенного не происходит. Думала, что разберусь сама. Коль скоро я вляпалась по собственной дурости, то сама же и должна выкручиваться, но… но… – Голос у нее дрогнул, и Розалинда снова разразилась слезами.

Заключив ее в объятия, Эвелин приговаривала:

– Ты глупая маленькая идиотка. К кому, как не к старшей сестре, обращаться, если у тебя неприятности? Ты должна была понимать, что в любом случае я приду к тебе на помощь.

– Я знаю, но ты всегда слишком занята…

Когда я ни позвоню, ты вечно куда-то спешишь.

На мгновение Эвелин почувствовала укол совести. Ее образ жизни действительно целиком подчинен делу, однако все равно семья в ее системе ценностей оставалась на первом месте.

– Но ты же знала, что для тебя я всегда найду время, – твердо сказала Эвелин. – Знай я, что у тебя неприятности, тут же бросила бы все дела и примчалась к тебе в Йорк. Ведь ты же не могла этого не понимать, дорогая?

Помявшись, Розалинда кивнула.

– Я бы хотела, пройдя через это испытание, стать такой же сильной, как ты. Но ничего не получится: я слишком слаба.

– Ничего подобного, – возразила Эвелин. – Просто ты на шесть лет моложе, вот и все. Кто же может бесстрастно пережить такую встряску? Насколько я понимаю, родителям ты ничего не рассказывала? – И, когда Розалинда отрицательно замотала головой, заметила: – Не собираюсь тебя осуждать за это, они и так сходят с ума от опасений, не наделала ли ты глупостей. – Эвелин внимательно вглядывалась в грустные глаза младшей сестры, пытаясь понять, остались ли у той хоть какие-то силы, и все же спросила: – И ты… ты не могла позволить себе ребенка?

– Да конечно могла, – бросила Розалинда. – Но… он был категорически против. Сказал, что это идиотская идея – вешать себе на шею ребенка, пока я учусь. И предупредил, что вся моя жизнь пойдет к черту.

– Значит, он не предложил тебе выйти за него замуж и не пожелал взять на себя ответственность за ребенка?

– Нет. И ясно дал это понять. – Розалинда не скрывала горечи и боли. – Он сказал, что, если я решусь оставить ребенка, он к нему не будет иметь никакого отношения.

Эвелин снова почувствовала прилив ненависти к человеку, который с такой холодной безжалостностью обошелся с Розалиндой.

– Этот тип… твой приятель, он что, тоже студент?

– Нет, – покачала головой Розалинда. – Я встретилась с ним в Лондоне, когда гостила у тебя на летних каникулах.

Вытаращив от удивления глаза, Эвелин потрясенно спросила:

– Ты же не хочешь сказать, что он один из моих друзей?

– Нет, конечно же нет, – заторопилась Розалинда. – Я встретила его случайно.

– Кто он?

– Это уже неважно. Я хочу забыть о нем, вот и все. Просто… просто выкинуть из головы все, что случилось.

На глаза у нее снова навернулись слезы, и Эвелин с сочувствием сжала ей руку.

– Конечно, ты так и сделаешь, дорогая. Все будет хорошо. Как только тебя выпишут, ты переберешься ко мне и останешься, пока не оправишься настолько, чтобы вернуться в Йорк.

Однако, несмотря на спокойный тон, Эвелин испытывала жгучую ненависть к незнакомому ей мужчине. Должно быть, предположила она, этот тип намного старше Розалинды и, судя по всему, привык выпутываться из пикантных ситуаций. Эвелин хотелось задать еще несколько вопросов, но сестра смежила веки, давая понять, что устала. Что ж, придется подождать до поры до времени. Правда, Розалинда может вообще не назвать имени соблазнителя: порой сестра становилась упрямой как ослица. Наверное, именно по этой причине она и не обратилась поначалу за помощью. Взглянув на часики, Эвелин прикинула, когда ее попросят покинуть клинику.

Она отправилась на поиски кого-нибудь из медперсонала и в одном из кабинетов увидела сидящую за столом женщину в белоснежном халате, которая старательно что-то писала. Когда Эвелин появилась на пороге, женщина подняла на нее усталые глаза.

– Чем могу помочь, мисс?

– Я сестра Розалинды Брокуэй. Когда ее можно будет забрать домой?

Медсестра порылась в карточках и заглянула в одну из них.

– Давайте посмотрим… Операцию мисс Брокуэй сделали сегодня днем, так что ее могут выписать к вечеру, но ее пребывание оплачено до завтрашнего утра.

– В самом деле? – нахмурилась Эвелин, поскольку стипендии Розалинды явно не хватило бы. Разве что платил этот негодяй. В надежде узнать его имя, она небрежно спросила: – Кто оплатил ее пребывание здесь?

– Мне очень жаль, но я не имею права разглашать подобную информацию, – строго сказала медсестра.

Эвелин оценивающе посмотрела на нее: скорее всего женщина нуждается в деньгах. Вынув из сумочки десять фунтов, Эвелин улыбнулась.

– Не затруднит ли вас передать эти деньги на благотворительность? – И положила деньги на стол.

– Да, думаю, что знаю, куда их пристроить, благодарю вас. – Женщина извлекла из бокового ящика папку и, вынув из нее лист, положила его на стол. – О, прошу прощения, я на минуту вас покину: надо проведать пациента. – Она исчезла, по пути прихватив деньги и сунув их в карман халата.

Стандартный больничный бланк содержал данные Розалинды: имя, возраст и так далее. В качестве адреса был указан Йоркский университет. Счет же был выписан на имя некоего Уоррена Хантера, который предпочел расплатиться чеком. По крайней мере, у приятеля Розалинды хватило благородства, чтобы оплатить аборт. Хотя этот факт должен был частично удовлетворить Эвелин, он, как ни странно, разгневал ее еще больше.

Кроме того, Эвелин не сомневалась, что где-то слышала это имя. Она порылась в памяти, снова ужаснувшись, что Розалинда могла познакомиться с Хантером через нее. Но, хотя на память Эвелин никогда не жаловалась, на этот раз та отказала.

Вернувшись в палату сестры, она, стараясь казаться бодрой, объявила:

– Ты можешь остаться тут до утра, оказывается, все оплачено. Ты устала, так что я покину тебя, чтобы ты могла выспаться, и поеду домой, приготовлю для тебя комнату. Вернусь вечером. А завтра утром, как только скажут, что тебя можно выписывать, я тебя заберу. Впрочем, если хочешь, могу остаться с тобой. Только скажи.

– Спасибо, не надо. – Розалинда вздохнула и попыталась улыбнуться. – Со мной все будет в порядке. Как бы я хотела походить на тебя, – завистливо добавила она.

– Не говори глупостей. Ты – это ты, а я – это я. И я люблю тебя такой, какая ты есть. – Она наклонилась и поцеловала младшую сестру в лоб. – Теперь засыпай, я скоро снова тебя навещу.

– Я тебя люблю, – прошептала Розалинда. – Пока.

У двери Эвелин оглянулась. Лицо Розалинды было столь бледным, что почти сливалось с белоснежной наволочкой, а под глазами залегли глубокие тени. Малышка не скоро оправится, с гневом подумала Эвелин. Негодяй, которому она доверилась, лишил ее не только невинности, но и самоуважения, и веры в людей. И, если бы сейчас представилась возможность, Эвелин с огромным удовольствием свернула бы шею этому Уоррену Хантеру!

По пути домой Эвелин заскочила в офис и сделала несколько звонков. Два касались работы, а один был личным.

– Привет, Билли, – поздоровалась она со старым приятелем. – Слушай, ты можешь сделать кое-что лично для меня? Мне нужен человек по имени Уоррен Хантер. Нет, я не знаю, ни где он работает, ни даже где живет, но думаю, что в Лондоне. Предполагаю, что он довольно молод, не старше тридцати пяти. Да, я понимаю, что прошу тебя найти иголку в стоге сена, но если кто и сможет с этим справиться, то только ты. Большое спасибо, Билли. – Помедлив, она добавила: – И я бы предпочла, чтобы ты не упоминал о моей просьбе при Грэхеме.

Грэхем Аллен был ее боссом и одновременно, в течение вот уже года, официальным приятелем. Но сейчас шла речь о секретах Розалинды, и Эвелин не собиралась посвящать в них даже такого близкого человека, как Грэхем.

Разобравшись с самыми неотложными делами, скопившимися на ее столе, Эвелин сунула остальные бумаги в папку, решив поработать с ними дома. Одно из самых больших преимуществ ее работы заключалось в том, что немалую толику дел можно было проворачивать по телефону. Потушив в кабинете свет, она заглянула к секретарше фирмы.

– Я буду работать дома. Сообщи Грэхему, когда он появится, ладно, Мэган? Да, и передай, что мне очень жаль, но в силу непредвиденных обстоятельств я не смогу вечером с ним встретиться.

– Хорошо, мисс Брокуэй.

Покинув офис, Эвелин заглянула в цветочный магазин, где купила для Розалинды два огромных букета и коробку швейцарского шоколада в соседней кондитерской – пусть девочка порадуется. Такси быстро доставило ее домой.

Эвелин очень гордилась своей большой и просторной квартирой. Конечно, стоила она немало, но Эвелин неплохо зарабатывала и могла себе позволить такую роскошь. Она быстро застелила кровать в соседней комнате, пустив в ход самый лучший комплект белья, после чего, разделив один из букетов, расставила его по вазам, так что вся комната оказалась в цветах. Перекусив на скорую руку, Эвелин снова поехала в больницу, не забыв прихватить второй букет.

Встреча прошла на этот раз веселее, потому что Розалинда успела отдохнуть, и Эвелин несколько раз смогла заставить ее улыбнуться. Но сестренка все еще была слишком слаба.

– Ты меня балуешь, – попеняла ей Розалинда, нюхая цветы.

– Глупости. Кого же еще мне баловать?

В девять вечера Эвелин ушла, убедившись, что Розалинда чувствует себя куда лучше. Обе тщательно избегали затрагивать тему предательства: Розалинда – потому что это было слишком мучительно, Эвелин же не хотела снова расстраивать сестру.

Когда она вернулась домой, позвонил Грэхем и сообщил, что идет обедать в их любимый ресторан. Не хочет ли она присоединиться? Помедлив несколько секунд, Эвелин согласилась.

В этом небольшом ресторанчике они бывали так часто, что владелец, просияв, приветствовал Эвелин по имени.

– Эвелин! А мы уж опасались, что вы так и не выберетесь. Грэхем ждет вас за столиком. Что будете пить?

– Только кофе, спасибо.

Увидев ее, Грэхем вскочил и, притянув за руку, нежно, но властно поцеловал в губы.

– Привет, дорогая. – Скользнув по ней взглядом, он обратил внимание, что Эвелин все в том же костюме, в котором утром была в офисе. – Мэган сказала мне, что ты не сможешь со мной вечером встретиться. Что-то случилось?

– Ничего общего с работой. Семейные неприятности.

– Вот как? – Грэхем поднял брови. – Надеюсь, с твоими родителями все в порядке?

– Да, у них все хорошо.

Он ждал продолжения, но Эвелин промолчала. Официант принес кофе, и она сменила тему разговора, сосредоточившись на обсуждении дел фирмы.

Грэхем, отобедав, тоже потягивал кофе – единственную чашку, которую позволял себе по вечерам. Он гордился тем, что всегда в форме и соблюдает диету. Грэхем вообще был помешан на здоровье: не пил, не курил, каждое утро бегал трусцой и дважды в неделю посещал спортзал.

– Ты не против, если мы на часок-другой заглянем ко мне? – предложил он, когда красноречие Эвелин иссякло.

– Спасибо, но лучше я поеду домой.

Они вышли на улицу, и Эвелин поежилась, почувствовав в порыве ветра холодок приближающейся зимы. Они заторопились к машине Грэхема, новому «ягуару». Он предпочитал только «ягуары» и каждый год приобретал новую модель. Когда они тронулись с места, Эвелин сказала:

– Если ты не против, я бы хотела несколько дней поработать дома.

– Из-за семейных неприятностей? – пристально посмотрел на нее Грэхем. – Если ты хочешь взять несколько дней отпуска…

– Нет. Мне надо… кое в чем разобраться.

Поскольку объяснений не последовало, Грэхем слегка обиделся.

– Я понимаю, что это не мое дело, но если я могу чем-то помочь…

– Очень любезно с твоей стороны, дорогой, – улыбнулась Эвелин, – и ты знаешь, как я ценю твою заботу. Но я просто хочу несколько дней поработать дома, вот и все.

Он был явно разочарован тем, что ему отказывают в доверии. Однако Эвелин догадывалась, что дело не столько в желании Грэхема действительно помочь ей, сколько в неприятии им ситуации, когда от него появляются секреты. Хотя она не сомневалась, что, обратись она за помощью, Грэхем охотно сделает все, что в его силах.

Когда они подъехали к дому Эвелин, он настоял, что проводит ее до дверей квартиры. Как правило, Эвелин не возражала, но сегодня забота Грэхема лишь раздражала ее.

Стоя в лифте, она рассматривала его. Сама Эвелин была невысокой, всего пяти футов четырех дюймов, плюс два-три дюйма каблуков, но и Грэхем был не намного выше. Он был коренаст и все время следил за весом, в то время как Эвелин, обладающая стройной, почти мальчишеской фигурой, что бы ни ела, не прибавляла ни унции. Порой она думала, что заинтересовала Грэхема главным образом потому, что ее рост позволял ему смотреть на нее сверху вниз.

У дверей квартиры Эвелин повернулась к провожатому и твердо сказала:

– Спасибо за приятный вечер, Грэхем, но, если ты не против, сегодня мне бы не хотелось приглашать тебя зайти. У меня был весьма нелегкий день, и я устала.

– Ладно, я понимаю, но позволь мне хоть толком попрощаться. – И поцеловал ее со своей обычной смесью уверенности и властности.

Эвелин наполнила ванну и с удовольствием погрузилась в теплую воду, получив возможность без помех подумать о Розалинде. Оставалось лишь надеяться, что, когда сестра вернется в университет и снова окунется в студенческую жизнь, она сможет забыть обо всех бедах. Но пройдет много времени, прежде чем она заново обретет уверенность в себе и веру в мужчин. Кем бы ни был этот Хантер, он повел себя как законченный подонок. Он не мог не понимать, насколько невинной и неискушенной была Розалинда, а у него даже не хватило благородства поберечь девочку, чтобы та не забеременела. Эвелин снова вскипела праведным гневом и дала себе слово, что найдет этого Уоррена Хантера – из-под земли достанет и уж постарается, чтобы он сполна расплатился за свою подлость.

Эвелин пришлось сдерживать нетерпение еще три дня, пока наконец не объявился с новостями Билли.

– Ну и пришлось же мне попотеть! Ваш Уоррен Хантер имеет собственное дело и полон честолюбивых замыслов. Мне удалось кое с кем поговорить, и все в один голос твердят, что таланта ему не занимать и что у его бизнеса большое будущее. А занимается он финансовыми консультациями.

– А что представляет собой Хантер как человек? Он… женат?

– Нет, и, насколько я успел выяснить, никаких серьезных связей.

– Плейбой?

– Не исключено, – хмыкнул Билли, – но я слышал, что он куда больше интересуется процветанием своей компании. Хочешь знать его подноготную?

– Да. Мне нужно все, вплоть до имен секретарши и девицы, которая подает ему чай. Я буду тебе искренне благодарна.

– Для тебя, Эвелин, хоть луну с неба.

Папку с добытой информацией Билли принес на следующий день, и Эвелин уединилась в спальне, чтобы, во-первых, ненароком не взволновать ничего не подозревающую сестру и, во-вторых, подробно изучить содержимое папки.

Но прежде чем приступить к решительным действиям, Эвелин хотела обрести абсолютную уверенность, что найденный Билли Уоррен Хантер и приятель Розалинды – одно и то же лицо.

Посмотрев вместе с сестрой какую-то комедию, Эвелин решительно выключила телевизор и сказала:

– Роз, думаю, пришло время поговорить о твоем будущем.

– Ты хочешь сказать, что мне пора возвращаться в Йорк? – с легким вздохом откликнулась Розалинда.

– Это ты сказала, а не я.

– Ну да… я же не могу проторчать в твоей квартире остаток жизни, не так ли?

– Совершенно верно, – кивнула Эвелин. – Если ты в ближайшее время не вернешься в университет, у тебя накопится куча хвостов. Зато, когда ты примешься за учебу, у тебя не останется времени на воспоминания. И оглянуться не успеешь, как все пройдет, будто дурной сон.

– Ты в самом деле так считаешь? – с надеждой взглянула на нее сестра.

– Убеждена, – заверила Эвелин. – Слушай-ка, тот парень, твой приятель… – Она вскинула руку, остановив Розалинду, которая уже открыла рот, чтобы запротестовать. – Все в порядке. Я не собираюсь спрашивать, как его зовут, просто хочу знать, не собираешься ли ты с ним снова встречаться?

– Нет! – с силой ответила Розалинда.

– Но ты же можешь случайно столкнуться с ним в Йорке.

Сестра замотала головой.

– Нет, я встречалась с ним только в Лондоне, летом.

– Как долго ты с ним общалась?

– Все шесть недель, что была здесь.

– Тогда почему же я его не видела?

– Ты забыла, что почти все время была занята, и… он тоже нередко бывал занят, вот вы и не встретились.

– Понимаю. – Эвелин, соблюдая предельную осторожность, продолжила расспросы: – Что он собой представляет?

Розалинда помрачнела.

– Старше меня. Умный и весьма симпатичный. Я никогда раньше таких не встречала. Понимаю, что это звучит банально, но я буквально ног под собой не чувствовала, была просто вне себя от счастья, что он мной заинтересовался. Мне казалось, ему подойдет девушка, скорее похожая на тебя, чем на меня. Он весьма целеустремленный, у него все получается…

– Получается?

– Да, он руководитель компании.

– Какой именно?

– Что-то, связанное с финансовыми консультациями.

Эвелин так и подмывало спросить название компании, но она боялась спугнуть Розалинду, а кроме того, и так уверилась, что нашла подлинного Уоррена Хантера.

– Он говорил, что любит тебя?

– Да, говорил, но только когда… когда… – Розалинда покраснела и умолкла.

Когда занимались любовью, догадалась Эвелин.

– Ладно, я понимаю. А когда он прекратил ваши отношения?

– В буквальном смысле слова он этого не делал. Когда я вернулась в Йорк, он обещал писать и приезжать, но не сдержал слова. А когда я звонила, то натыкалась на его секретаршу… И он ни разу не ответил на мои письма.

– Ты сообщила ему о ребенке? – спросила Эвелин, хотя уже знала ответ.

Розалинда кивнула.

– Я написала ему, но, когда он не ответил, позвонила в его офис и устроила скандал, пока секретарша не соединила нас. Вот тогда… – Закусив губу, она отвернулась и смогла продолжить лишь через минуту: – Вот тогда он и посоветовал мне сделать аборт. Сказал, что устроит меня в клинику и чтобы я ему перезвонила. Вот, собственно, и все.

Наклонившись, Эвелин взяла холодные руки Розалинды в свои.

– Что ж, может, по большому счету это наилучший выход. Неужели ты в самом деле хотела бы иметь ребенка от негодяя? А теперь ты вернешься в университет и все забудешь. Просто выкинешь из головы.

– Я никогда не смогу забыть. – Лицо Розалинды исказила страдальческая гримаса. – И, пока живу, не буду доверять мужчинам.

– О, конечно же будешь, – улыбнулась Эвелин. – В один прекрасный день появится тот, кто по-настоящему полюбит тебя, и ты поймешь, что рядом с тобой человек, который тебе нужен.

– Как Грэхем у тебя? – спросила сестра.

Эвелин смутилась.

– Слишком рано говорить об этом, – вывернулась она и тут же сменила тему разговора: – Почему бы тебе не остаться до уик-энда? А потом я возьму напрокат машину и отвезу тебя в Йорк.

– Это слишком хлопотно, я отлично доберусь и на поезде.

– Глупости. Мне нравится водить машину.

Не сомневаясь, что Билли нашел именно того Хантера, Эвелин все же подождала, пока Розалинда не уедет, и лишь потом начала воплощать в жизнь свой замысел. Используя полученную информацию, Эвелин тщательно изучила все подробности, касающиеся служащих компании Хантера, и выяснила, кого из них можно считать ключевыми фигурами. Затем, беспардонно использовав базу данных своей фирмы, нашла работодателей, которых интересовали сотрудники определенных профессий.

Набравшись смелости, Эвелин позвонила первому из своего списка, понимая, что должна заинтересовать его в первые же тридцать секунд разговора. Свое дело она знала безупречно, и собеседник согласился на встречу, чтобы обсудить предложение. Кроме того, Эвелин взяла с него слово никому не говорить об их разговоре: обычная предосторожность на этот раз была особенно важна. Снова сняв трубку, Эвелин позвонила второму из списка.

В течение последующих двух недель Эвелин вышла на семерых человек, деятельность которых была жизненно важна для фирмы Уоррена Хантера. Всех своих собеседников она убедила сменить место работы и подбила подать заявление об уходе в один и тот же день, первого декабря. Конечно, никто из них не подозревал о существовании других перебежчиков.

Оставалась еще одна жертва, некий Джонатан Картер, который, по всей видимости, был правой рукой хозяина компании. Соблазнить его было нелегко, и потребовалось несколько настойчивых звонков, после которых он вдруг изменил свою точку зрения и, заинтересовавшись посулами, согласился встретиться с Эвелин.

Ее действия носили совершенно законный характер, но не имели ничего общего с этичностью. Грэхем всыпал бы ей по первое число, если бы узнал, чем Эвелин занимается. Порой она чувствовала угрызения совести, но, стоило лишь вспомнить горько плачущую Розалинду, решимость воздать Уоррену Хантеру по заслугам моментально возвращалась.

Встреча с Джонатаном Картером должна была состояться в ресторанчике в Сохо. Эвелин под длинное свободное пальто надела мохеровый свитер, брюки и высокие сапоги, водрузила на голову широкополую шляпу. Неторопливо направляясь к ресторану, она прикидывала ход предстоящего разговора, понимая, что, если в придачу к остальным сможет утащить этого человека, то и фирма Хантера, и он сам получат такой удар, что пойдут ко дну, или, по крайней мере, им с большим трудом придется начинать сначала.

Зал ресторана был погружен в полумрак, и Эвелин подумала, что тут лучше шептаться с любовником, чем проводить деловые встречи. Но, поскольку выбор принадлежал объекту ее интереса, спорить она не собиралась. Она взобралась на высокий стульчик у бара и настроилась на ожидание, поскольку привыкла к опозданиям клиентов, которые таким образом намекали, что предложение их не слишком интересует. Но Джонатан Картер явился точно в срок.

Когда предупрежденный Эвелин метрдотель подвел к ней мужчину, она тут же повернулась. Еще одним сюрпризом – довольно приятным – был внешний вид Картера. Выше шести футов роста, широкоплечий и по-спортивному подтянутый, он производил впечатление человека, который много времени проводит на свежем воздухе, а не сидит сиднем в конторе.

– Мисс Брокуэй?

Не слезая со стула, Эвелин протянула ему руку.

– Как поживаете?

Он помедлил какую-то долю секунды, прежде чем принять ее руку, но его рукопожатие оказалось крепким. Эвелин поймала себя на том, что не может отвести взгляда от его темно-серых глаз с густыми ровными бровями и волевого лица с правильными чертами, высокими скулами и твердой линией губ. Да и Картер не без удивления смотрел на нее, но она привыкла к подобной реакции мужчин.

– Что вы предпочитаете выпить? – спросила она.

– Джин с тоником, пожалуй.

Она намеренно завела небрежный разговор, чтобы собеседник слегка расслабился, но Картер был немногословен. У Эвелин появилось смутное ощущение, будто и он оценивает ее, причем за его подчеркнутой вежливостью кроется неприязнь.

Покончив с аперитивами, они расположились за угловым столиком, подальше от любопытных ушей. Эвелин взяла меню и с улыбкой заметила:

– Похоже, тут неплохой выбор. Что вы предпочитаете?

– Стейк и салат, – сказал Джонатан Картер, даже не посмотрев в меню.

– И все?

– Все.

Эвелин взглянула удивленно, но безропотно сделала заказ официанту.

– Давайте сразу к делу, идет? – предложил Картер, едва отошел официант. – Если вас не затруднит, пожалуйста, повторите ваше предложение в деталях.

– Пожалуйста.

Не подавая виду, что слегка обижена его сухостью, Эвелин тщательно описала все преимущества своего предложения. Он слушал внимательно, не проявляя, однако, ни заинтересованности, ни отторжения. Подобное отношение удивило Эвелин: при первом разговоре по телефону ее предложение было воспринято в штыки, при последнем мистер Картер не скрывал воодушевления.

Гость явно страдал отсутствием аппетита, потому что едва притронулся к стейку и нахмурился, когда Эвелин прервалась, чтобы поесть.

Когда она закончила описывать ожидающие Картера радужные перспективы, он откинулся на спинку стула и, продолжая внимательно изучать собеседницу, неожиданно спросил:

– Скажите, вам нравится ваша работа?

Ей не в первый раз задавали такой вопрос, поэтому Эвелин не удивилась и вежливо ответила, отметив, впрочем, холодную интонацию его голоса.

– Откровенно говоря, да, и очень.

– Вас тоже переманивали?

– Это все спрашивают, – улыбнулась она.

– Очень жаль, что я оказался столь предсказуемым.

Теперь он не скрывал неприязни, и Эвелин постаралась скрыть свою озабоченность за ослепительной улыбкой.

– О, ваша заинтересованность совершенно естественна. Нет, я пришла сама. Как и большинство моих коллег.

– А какая требуется квалификация, чтобы быть каннибалом… простите, охотником за головами – так вас, кажется, называют на жаргоне?

– Мы предпочитаем именоваться консультантами по поиску персонала.

Губы его растянулись в издевательской усмешке.

– Вот уж в чем я не сомневаюсь, – фыркнул Картер.

Чувствуя, что удача ускользает из рук, Эвелин буркнула:

– Вы так и не сказали, принимаете предложение или нет.

– А вы так и не объяснили, какими обладаете достоинствами, – спокойно парировал он и с оскорбительной ухмылкой добавил: – Кроме того, что вы молоды, светловолосы и половозрелы.

– У меня за спиной Оксфорд, год работы в одной крупной финансово-промышленной компании. И лишь после этого я пришла на фирму.

Джонатан Картер внезапно выпрямился, выражение его лица стало мрачным и угрожающим.

– И лишь поэтому вы считаете, что имеете право сманивать человека, который жизненно важен для моей компании?! Вам никогда не приходило в голову, к чему могут привести ваши действия? Не задумывались, что копаете яму тому, на кого работает облюбованный вами специалист? О, вряд ли вас волнуют эти проблемы, вы же думаете только о комиссионных, – с нескрываемым отвращением закончил он.

– Но я не понимаю… – растерянно пробормотала Эвелин. – У вас нет акций фирмы Хантера. Почему вы должны переживать, если в другом месте вам предлагают лучшие условия?

– Еще бы! Вот в этом вся вы, не так ли? Но на этот раз вы серьезно промахнулись. Вместо алчности вы столкнулись с дружбой и преданностью. – Встав, он с холодной яростью посмотрел на нее сверху вниз. – Потому что я не Джонатан Картер.

Эвелин, открыв рот, уставилась на него.

– Но тогда кто же?.. – Она запнулась, догадавшись, с кем имеет дело.

– Совершенно верно. Я Уоррен Хантер.