Опасная любовь

Глава тринадцатая

— Она обвинила меня во лжи! Меня — во лжи, представляете? Заявила, что я пытался манипулировать ею, обозвала меня тираном!

Три сестры Джима, сидящие за длинным столом в уютной кухне Дженет, переглянулись, наблюдая, как их единственный братец гоняет по тарелке клубничное пирожное, возмущенно повествуя о том, как некая Андреа Вагнер вывела его из себя. Воскресный ужин давно завершился, кофе в чашках остыл, мужья и дети ушли к бассейну.

Услышав последнюю фразу, Дженет подняла бровь. Джесси закатила глаза. Джули рассмеялась.

Джим возмущенно вскинул голову.

— Что тут смешного?

— Джим, дорогой, мне неприятно становиться на сторону твоего… врага, — начала Дженет, взглядом велев замолчать более прямолинейной Джули, — но у тебя действительно замашки тирана.

Джим гневно уставился на старшую сестру, невозмутимо встретившую его взгляд, и с резким стуком поставил чашку на стол.

— Еще ни одна женщина не обвиняла меня в попытках распоряжаться ее жизнью! — негодующе заявил он.

— Вероятно, потому, что прежним твоим знакомым не хватало ума, чтобы понять это, — без обиняков высказалась Джули. Она была твердо уверена в том, что все бывшие подруги брата ему не подходили.

— Но я не совершал ничего предосудительного!

— Ты бросался в атаку каждый раз, когда они осмеливались высказать свое мнение, противоположное твоему, — пояснила Джули.

— Думаю, это преувеличение, — вмешалась Джесси, незаметно толкая младшую сестру в бок. — Обычно ему не требовалось решительных действий: большинство подруг были настолько покорены его внешностью, — она потрепала брата по щеке, — что охотно уступали ему во всем.

Джим отдернул голову.

— Ну, это уж слишком!

— Она права, — вступила в разговор Дженет. — Большинство женщин, с которыми ты встречался до сих пор…

— Все женщины, — поправила Джули.

— Нет, большинство, — настаивала на своем Дженет, — они были слишком уступчивыми.

— И следовательно, они не протестовали, даже когда ты превращался в тирана, — заключила Джули.

— А все благодаря симпатичному лицу, — добавила Джесси.

— А как же те, которые не были уступчивыми? — поинтересовался Джим.

— В конце концов они бросали тебя — как Мишель, — подвела итог Дженет, напомнив про девушку, на которой Джим чуть не женился.

— У нас с Мишель были разные цели.

— А ты даже не попытался найти компромиссное решение, которое устроило бы вас обоих, — подхватила Дженет.

— И она тоже, — возразил Джим. — Но при чем тут Мишель?

— А при том, тупица, — воскликнула Джули, — что Мишель была самостоятельной и умной женщиной, с собственными представлениями о жизни. Очевидно, такова и твоя новая знакомая. А независимым женщинам не нравится, когда мужчины пытаются навязывать им свое мнение, — особенно тем женщинам, которые уже побывали замужем за тиранами.

— Но я ничего ей не навязывал! Я только пытался защитить ее!

— А если ей не нужна твоя защита? Об этом ты подумал?

— Андреа сама не понимает, чего хочет! На нее свалилось слишком много бед, она перепугана и не в состоянии рассуждать здраво — иначе она признала бы мою правоту!

Сестры переглянулись и печально покачали головами.

— Надеюсь, ей ты об этом не говорил? — осведомилась Дженет.

— Как бы не так! — воскликнула Джесси. — Если бы он сдержался, сейчас не сидел бы здесь и не жаловался бы нам на свою неудавшуюся личную жизнь.

— Может, я объясню ему, в чем дело? — спросила Джули. — Или это сделает кто-нибудь из вас?

Обе сестры уступили ей почетное право.

— Послушай, Джим, мы понимаем: ты уверен, что поступаешь правильно — потому что ты всегда уверен в себе. Но на этот раз тебе придется уступить, иначе ты потеряешь новую подругу, как потерял Мишель.

— Я не терял ее. Мы прекратили встречаться по обоюдному согласию.

— Ну а сейчас Андреа Вагнер в одностороннем порядке отказалась встречаться с тобой.

— Когда у нее появится возможность рассуждать здраво, она наверняка передумает! — Уж об этом я позабочусь, мысленно добавил он.

— Если ты будешь настаивать — вряд ли, — фыркнула Джесси. — Судя по твоему рассказу, она терпеть не может снисходительных, покровительственно настроенных мужчин, непоколебимых в своем мнении. Какими бы благими ни были их намерения, она прекрасно обойдется без них. Можешь мне поверить! — Она оглядела сестер. — Так поступила бы любая из нас.

Благие намерения… Это слово эхом отдалось в голове Джима, напомнив об обвинениях Энди. Неужели сестры правы? Значит, ему действительно грозит опасность потерять ее?

— Мы понимаем, что ты безумно влюблен в Андреа, Джимми, — произнесла Дженет сочувственным тоном. — Это написано у тебя на лбу. Но не кажется ли тебе, что ты переусердствовал?

— Нет, — Джим покачал головой. — Она нуждается в защите, даже если сама не сознает этого. Ей угрожают!

— Может, она нуждается в помощи кого-нибудь другого?

— С чего ты взяла? Ее должен защитить я, и только я! Я отвечаю за нее. Она — моя женщина.

— Ты хоть понимаешь, каким собственническим тоном это было сказано, братец? — Джесси закатила глаза.

— Ну и что? Главное, я сказал правду. Повторяю: она моя женщина, и я намерен защитить ее.

Даже если в результате им придется расстаться. Безопасность Андреа — прежде всего. Но расставание не входило в планы Джима.

— Она принадлежит только самой себе! — Джули вскочила и уставилась на брата сверху вниз. — Она взрослый человек, способный самостоятельно принимать решения!

— А если она ошибется?

— Зато это будет ее собственная ошибка!

— Ну уж нет! — Джим поднялся.

— Довольно! — Дженет хлопнула в ладоши, успокаивая брата и сестру. — Немедленно прекратите и сядьте на место! Я знаю, ты поступишь так, как сочтешь нужным, что бы мы тебе ни говорили, — обратилась Дженет к брату. — Но задумайся хотя бы на минуту. Ты говоришь, Андреа нуждается в защите — может, так оно и есть. Это твоя работа, поэтому я не стану спорить. Но должен ли этим защитником быть именно ты? — Она жестом остановила Джима, который пытался что-то возразить. — И не надо так смотреть на меня. Я же не говорю, что тебе следует отказаться от своих намерений. Все мы знаем, что ты способен постоять за нее. Но ты сам сказал, что она уже приняла меры. У нее в доме надежные замки, она устанавливает определитель номера и сигнализацию. Наконец, она известила полицию и провела сигнализацию на рабочем месте. По-моему, Энди Вагнер вполне разумная женщина…

Именно об этом заявила и Андреа. Неужели сестры все-таки правы, а он — нет?

— …способная действовать соответственно обстоятельствам. Если ты считаешь, что ей необходим телохранитель, почему бы тебе не посоветовать, — Дженет подчеркнула последнее слово, — ей самостоятельно выбрать его? В таком случае она окажется под надежной защитой, и это будет ее собственное решение, а не навязанное тобой.

— А если Энди откажется?

— Значит, так тому и быть! Ей придется смириться с этим и пенять только на себя.

— Или погибнуть, — добавил Джим. — А с этим не смогу смириться я!

В конце концов сестры убедили Джима пойти на компромисс, чтобы не потерять Андреа. Он позвонил Натали, но Энди у нее не оказалось.

— Она уехала домой полчаса назад, — сообщила Натали.

— И вы отпустили ее!

— Моя сестра — взрослая женщина, — известила его Натали. — Она не спрашивала у меня разрешения.

— И все-таки вы должны были остановить ее!

— Каким образом, хотелось бы знать? — фыркнула Натали. — Она была не в настроении прислушиваться к чужим советам. Что же мне было делать — связать ее?

— Если бы понадобилось — да! — обрезал Джим и повесил трубку.

Его подмывало отправиться прямиком к Андреа, убедиться, что с ней все в порядке, а затем выругать за непослушание. Но сестры убедили его сначала позвонить.

— И попроси разрешения приехать, — посоветовали они.

Но Энди не подошла к телефону.

— Черт! — выругался он. — Так я и знал! Не следовало оставлять ее одну. Черт возьми, так я и думал!

— Это еще ничего не значит, — поспешила успокоить его Джесси.

— Конечно, — подхватила Джули. — Она просто не желает разговаривать с тобой, потому и не берет трубку.

— Тогда почему же она не отключила телефон?

— У нее дети, — объяснила Дженет. — Что, если они позвонят?

Джим попытался побороть панику и позвонил ей еще раз.

— Андреа, если ты дома, подойди к телефону. Иначе я сейчас же приеду, — проговорил он для автоответчика.

Она не отозвалась. Возможно, ее не было дома. Или она упрямилась. А если она дома, но не может подойти к телефону?

Джим бросил трубку и выбежал из дома сестры, намереваясь выяснить, в чем дело.

Дома Энди не оказалось. Он убедился, что нигде нет следов взлома или борьбы. Снаружи дом выглядел точно так же, как в ту минуту, когда Джим и Энди покинули его.

— Андреа, где же ты? — бормотал он. — Куда ты уехала?

Ответ был только один — в Белмонт-Хаус.

Расставшись с Натали, Энди действительно направилась домой, но мысль об одиноком вечере расстраивала ее. Она не боялась, просто была охвачена беспокойством, понимая, что будет слоняться из комнаты в комнату в поисках занятия — точно так же, как после отъезда Криса и Эмили на Лосиное озеро, а Кайла — в Калифорнию.

За время первой недели одиночества она починила в доме все краны и подогнала покосившуюся дверь, перекрасила стены в комнатах мальчиков, оклеила комнату Эмили новыми обоями и поставила по обе стороны камина книжные шкафы. А теперь в ее душе вновь появилась пустота, на этот раз оставленная Джимом Николоси. Не было смысла обманывать себя — она влюбилась в него с самого начала! Но с доверием дело обстояло иначе. Энди не доверяла прежде всего себе, а не ему — это выяснилось в разговоре с Натали. Джим Николоси оказался порядочным человеком, достойным любви и доверия. Вопрос был лишь в том, сумеет ли она стать для него парой. Сможет ли она забыть о прошлом и уверенно войти в будущее? Именно это Энди и предстояло выяснить — причем как можно скорее. Но сейчас она жаждала действий, хотела чем-нибудь занять свои руки и мысли.

Не задумываясь, она свернула к Белмонт-Хаусу. Когда ее машина остановилась у особняка, солнце уже садилось за деревья. Длинные, колеблющиеся тени упали на поверхность озера, пролегли между живописными старинными домами.

Надвигались сумерки. Андреа поставила машину возле дома и машинальным жестом надела пояс с инструментами.

На лужайке перед домом появилась табличка «Вход воспрещен», вторая висела на входной двери. Энди выудила из кармана связку ключей, отперла дверь и уже было шагнула на порог…

— Чудесный вечер, не правда ли? — послышался голос позади нее. Энди вздрогнула.

— О, простите! Мы не хотели напугать вас, — послышался второй голос. Энди обернулась.

— Мистер и миссис Гастингс! Какая встреча! Как вы здесь… — Она вовремя опомнилась, услышав длинный предупредительный зуммер сигнализации. — Простите, не могли бы вы подождать минутку? Я должна набрать код, пока сигнализация не сработала.

Она быстро подошла к пульту на стене комнаты и набрала четырехзначный код. Зуммер утих. Панель мигнула и погасла — код был набран правильно.

— Все в порядке, — объявила Энди, выходя на крыльцо. — Как поживаете?

— Превосходно! — отозвался мистер Гастингс. — Как видите, совершаем ежевечернюю прогулку — это полезно для сердца.

— А как ваши дела, милочка? — с тревогой в голосе осведомилась миссис Гастингс. — Мы так обеспокоены недавним происшествием! — Она похлопала Энди по руке. — Жаль, что мы ничем не смогли помочь полиции.

— Полицейские допрашивали вас?

— Конечно! — При этом воспоминании тусклые глаза миссис Гастингс молодо заблестели.

— Но мы не могли сказать ничего определенного. Какая жалость, что зрение и слух у нас уже не те, что были прежде! Само собой, в то время мы спали, поэтому, если бы здесь и случилось что-нибудь подозрительное, мы бы ничего не заметили. Я так сожалею об этом! Как досадно знать, что по нашей вине полиция лишилась ценных улик!

— Не расстраивайтесь, прошу вас! — Энди спрятала улыбку, зная, что больше всего пожилую даму огорчает отсутствие повода для сплетен. — Злоумышленник проник в дом через заднее окно, так что вы все равно ничего не заметили бы.

— Только это нас и утешает.

Господи, как бы побыстрее спровадить любопытную парочку?

— Я не хочу показаться негостеприимной хозяйкой, но мне предстоит работа, поэтому…

— Неужели вы собрались работать здесь так поздно, да еще в полном одиночестве? Впрочем, мы уже успели изучить ваши привычки. — Миссис Гастингс переглянулась с мужем. — Видите ли, мы каждый вечер наблюдали за вами с веранды, — призналась она. — Но, по-моему, оставаться здесь одной после того, что случилось, по меньшей мере неблагоразумно.

— Со мной все будет в порядке, — заверила стариков Энди. — Вы же видели, я только что отключила сигнализацию. Войдя, я снова включу ее. Если в дом кто-нибудь проникнет, сигнализация сработает — так громко, что ее услышат даже на Миссисипи!

— В таком случае не будем вам мешать. Идем, Элла! — Мистер Гастингс взял жену под руку. — Всего хорошего, миссис Вагнер!

Проводив стариков взглядом, Энди вошла в дом, заперла дверь и включила сигнализацию. В доме царили сумрак и звенящая тишина, которую нарушали лишь слабые потрескивания и поскрипывания, как в любом ветхом здании. Упрекнув себя в трусости, Энди начала подниматься по лестнице, поминутно оглядываясь через плечо.

Она собиралась разобрать туалетный столик красного дерева. Это следовало сделать еще в пятницу, а в понедельник начать ремонт труб, но все планы были нарушены. Если удастся покончить со столиком сегодня, завтра они уложатся в график.

Энди стояла на коленях на полу, разбирая переднюю панель столика, когда вдруг услышала внизу шум. Она застыла, сжав в руке отвертку. По коже пробежали мурашки.

Неужели она слышала шаги? Нет, этого не может быть! Здесь нет никого, кроме нее. Никто не сумеет пробраться в дом — сигнализация включена. Она сама включила ее. А может, она забыла? Нет, ни в коем случае! Она помнила, как светился на панели ряд цифр. Просто старый дом потешается над ней.

И все-таки звуки поразительно напоминали шум шагов. Кто-то поднимался по лестнице. Это немыслимо! Сигнализация непременно сработала бы, попытайся кто-нибудь открыть дверь или разбить окно. В дом мог проникнуть только тот, кто знал код. Кто еще знал этот код, кроме нее? Дот, с облегчением вспомнила Энди. Она сама сообщила код на всякий случай — не только Дот, но и Джиму. Ну конечно, это Джим!

Сжимая в одной руке отвертку, а в другой — фонарик, Энди вскочила и бросилась по коридору к большой лестнице. Ее охватило чувство облегчения, спокойствия и радости.

— О, Джим! — закричала она. — Как я рада! Нам надо поговорить…

Внезапно она осеклась и застыла на верхней площадке лестницы, глядя на медленно поднимающегося мужчину.

— Пит? — неуверенно пробормотала она. Откуда Пит знает код? Может, ему сказала Дот? Должно быть, он что-нибудь забыл или потерял, вот и обратился к ней. Скрыв разочарование, Энди улыбнулась. — Пит, что ты здесь делаешь в воскресенье? Да еще так поздно? Уже… — она взглянула на часы, поднеся запястье поближе к фонарику, — почти девять часов.

Свет фонаря упал на лицо Пита, и Энди похолодела.

— Я предупреждал тебя, — процедил он.