Опасность

Глава 12

— Полагаю, на этом платье неплохо будет смотреться ожерелье, — глубокомысленно заметила Эстер.

Покорно рассматривая модную покупку, Прюденс попыталась изобразить на своем лице живейший интерес. В конце концов, идея отправиться по модным магазинам целиком и полностью принадлежала ей, напомнила она себе. И она отправилась в путь сегодня утром с самыми благими намерениями.

Но после проявленного вначале энтузиазма — в первых нескольких самых модных магазинах, в которых было все: от маленьких хитроумных игрушек до вкуснейшего мороженого, — она почти сразу же заскучала.

Прюденс поправила очки и вгляделась еще внимательнее:

— Сшито так, что кажется, стоит глубоко вздохнуть, и оно с тебя улетит.

— Такова идея, — елейным голосом с сильным французским акцентом заверила ее модистка. — Бальное платье должно создавать впечатление, будто оно соткано из тончайшей паутины ранним утром, когда на траве еще не высохла роса.

— Совершенно верно, — заявила Эстер. — И самый писк — платье бледно-лилового оттенка.

Прюденс с сомнением посмотрела на платье:

— Ну, если ты считаешь, что именно это мне нужно, Эстер, я его закажу.

Эстер довольно улыбнулась и повернулась к модистке:

— Нужно, чтобы оно было сшито как можно быстрее. Мы заплатим сверх счета, если к восьми вечера все будет готово.

Модистка сначала замялась, но потом вежливо улыбнулась:

— Будет сделано, мадам. Засажу за работу всех своих девушек.

— Отлично, — сказала Эстер. — И вот еще что. Нам потребуются амазонка, пеньюары и платья для прогулок, и как можно скорее. Запомните: все они должны быть темно — и бледно-лиловых цветов. Отделаете их чем-нибудь бордовым.

— Понятно, мадам. Через несколько дней все будет готово. — Модистка повернулась к Прюденс, которая в это время рассматривала набор пуговиц:

— Если вы соблаговолите пройти сюда, я сниму с вас мерку.

— Что? — Прюденс оторвалась от пуговиц. — Ах да, конечно.

Она позволила увести себя в примерочную, где послушно стояла не шевелясь, пока толстенькая портниха суетилась около нее. Модистка критически наблюдала за работницей.

Прюденс улыбнулась модистке:

— Я слышала, что сейчас модно пришивать на амазонки и ротонды пуговицы, на которых выгравирован семейный девиз или крест. Это правда?

— Дамы редко их заказывают. — Француженка не спускала глаз со своей работницы. — Обычно джентльмены.

— И что они на них выводят? — поинтересовалась Прюденс, как ей самой показалось, с небрежным любопытством.

— Да всякую всячину. Военные знаки — например, эмблему полка. Фамильные кресты. Некоторые члены мужских клубов предпочитают название или лозунг своего клуба. — Модистка вежливо взглянула на нее. — Мадам желает заказать на пуговицах гравировку?

— Когда это будет модно. Я спросила просто так. А где заказывают такие пуговицы?

— Во многих магазинах. — Модистка строго обратилась к своей помощнице:

— Я считаю, вам следует еще раз снять объем груди ее светлости, Нанетт. Ошибок быть не должно. Никаких примерок не будет. У мадам очень… стройная фигура, так что платья должны сидеть как влитые.

— Вы не могли бы дать мне список? — спросила Прюденс, пока Нанетт измеряла ей грудь. Модистка опять взглянула на нее:

— Список чего, мадам?

— Магазинов, занимающихся гравировкой пуговиц. Мне пришло в голову, что я могла бы начать эту моду среди дам.

— Конечно! В изобретательности мадам не откажешь. — Похоже, модистка в душе просто потешалась над клиенткой. — До вашего ухода я подготовлю список лучших магазинов, специализирующихся на отделке и гравировке пуговиц.

— Благодарю вас, — пробормотала Прюденс. Впервые за несколько часов в ней опять проснулся интерес к магазинам. — Я была бы вам очень признательна.

Двадцать минут спустя лакей, облаченный в черно-золотую ливрею Эйнджелстоуна, проводил Прюденс и Эстер к их карете.

— Должна тебе сказать, дорогая, — сообщила Эстер усаживаясь, — я чрезвычайно рада видеть, что ты наконец-то начала интересоваться модой. Теперь, когда ты стала графиней, ты должна обращать на туалеты больше внимания. От тебя все ждут этого. Друцилла Флитвуд и остальные родственники Эйнджелстоуна теперь с тебя глаз спускать не будут.

— Надеясь, без сомнения, что я опозорюсь, выкинув что-нибудь из ряда вон. Например, явлюсь на бал в костюме для верховой езды и ботинках.

Эстер испытующе посмотрела на нее:

— Так вот чем объясняется твой возникший вдруг интерес к нарядам? Боишься вызвать недовольство Флитвудов?

— Скажем, не желаю больше, чтобы тетка Эйнджелстоуна меня при всех оскорбляла, — сухо ответила Прюденс. — Флитвуды уже пришли к выводу, что из меня не получится хорошей графини, и я не хочу давать лишние аргументы в их пользу.

— Хорошо, хорошо… — Эстер хмыкнула. — Не обижайся, дорогая, но я просто поражаюсь, что ты так стараешься угодить родственникам Эйнджелстоуна. Твоему мужу всегда было на них наплевать.

— Наверное, став графиней, я пересмотрела свое отношение к светским обязанностям, — пробормотала Прюденс.

Она глядела на шумные улицы города и задавала себе вопрос, принесут ли ее усилия превратиться в модницу хотя бы малейшую пользу.

Прюденс не осмелилась посвятить Эстер в истинную причину обновления своего гардероба. Единственной целью вояжа по модисткам было спасение злополучных Флитвудов от мести Себастиана.

Лучший выход из ситуации, решила она, — принятие предупредительных мер. Утром она проснулась, полная решимости не давать ее новым родственникам повода для каких бы то ни было серьезных оскорблений.

Прюденс знала точно, что первым шагом на пути к осуществлению этой задачи будет ее попытка стать модной. Тем же утром она послала записку Эстер, приглашая ее проехаться по магазинам, и тут же получила ответ. Эстер была счастлива предоставить ей помощь и неограниченный кредит.

Для начала дама настояла на том, чтобы Прюденс сменила свои очки — хотя бы для балов — на модный монокль, болтавшийся на бордовом бархатном шнурке. Его можно было прикрепить к любому платью. Прюденс пожаловалась, что ей неудобно вставлять монокль в глаз всякий раз, когда нужно что-то рассмотреть, но Эстер безжалостно отмахнулась от этого довода.

Они купили танцевальные туфельки всех оттенков фиолетового и несколько перчаток им в тон, а потом множество шляп и вееров, коробки с которыми громоздились теперь на крыше кареты.

— По-моему, день удался на славу, — удовлетворенно заметила Эстер. — Может, заедем куда-нибудь отведать мороженого?

Прюденс оживилась:

— С удовольствием. А потом мне хотелось бы посетить несколько магазинов из того списка, который мне дала модистка.

Эстер взглянула на листок бумаги в руках Прюденс.

— И что ты хочешь купить?

— Спрошу, делают ли они гравировку на пуговицах. Эстер пришла в восторг:

— Какая ты молодец! Отличная деталь для твоих амазонок и ротонд.

— Так я и думала, — сказала Прюденс немного самодовольно. — И мне нужен человек, выполняющий работу на самом высоком уровне. Как, например, на этой пуговице. — Прюденс порылась в своем ридикюле и вытащила золотую пуговицу, которую они с Себастианом нашли в замке Келинга. — Прекрасная вещица, ты не согласна?

— Такие пуговицы обычно пришивают на мужские жилеты, — заметила Эстер. — Что там выгравировано?

— Понятия не имею. Наверное, название мужского клуба. А может, эта пуговица имеет отношение к протестантам? — Прюденс небрежно сунула пуговицу обратно в ридикюль.

— Откуда она у тебя?

— Нашла где-то, — беззаботно отозвалась Прюденс. — Не помню точно где. Но пуговица мне понравилась, и я решила найти человека, который делает эту гравировку. Если мне удастся, закажу и себе несколько штук.

— Полагаю, каждый продавец может продать тебе любые пуговицы с гравировкой. Зачем тебе искать того, кто сделал именно эту? — с любопытством спросила Эстер.

— Потому что я хочу получить вещь самого высшего качества, — спокойно объяснила Прюденс. — Эйнджелстоун считает, что его жена всегда и во всем достойна самого лучшего.

— Хорошо, дорогая. Если ты хочешь остаток дня посвятить поиску каких-то пуговиц, я не собираюсь тебе мешать.

В третьем часу дня Себастиан вышел из магазина «Милвей и Гордон», что на Бонд-стрит, специализирующегося на продаже перчаток, галстуков и всякой мелочи для щеголей высшего общества. Он остановился и взглянул на список продавцов, составленный для него камердинером.

Он уже побывал в четырех магазинах, принимающих заказы на гравировку пуговиц, но ни один продавец не узнал ту, которую описал Эйнджелстоун.

— Золотая, на ней выгравировано «Принцы целомудрия», — объяснял он. — Такие обычно пришивают на жилеты. Я хотел бы точно такие же на свой жилет.

— Если бы ваша светлость принесли пуговицу, я бы точно сказал, видел ли я подобную, — сказал один из продавцов. — Уверен, что сумел бы изготовить такую же. Но мне нужно увидеть оригинал.

К несчастью, Себастиан мог предложить продавцам только устное описание, потому что саму пуговицу Прюденс забрала с собой. Он увидел лишь, как вещица блеснула в руке жены, а потом исчезла в недрах ридикюля.

— Теперь моя очередь вести расследование, милорд, — пробормотала Прюденс так тихо, что только Себастиан ее услышал. — Наша женитьба основана на деловом сотрудничестве, если помните. Это касается и расследований. Никогда себе не прощу, если не смогу внести свой вклад в наше общее дело. — — Дьявол! — рявкнул Себастиан. — Вы прекрасно знаете, что я сегодня собирался заглянуть в парочку магазинов. Слишком подозрительно наводить справки об одной и той же чертовой пуговице в одном и том же магазине дважды.

— Вы совершенно правы, милорд. — Глаза Прюденс решительно блеснули. — Нужно действовать осторожно, вы согласны? Я кое-что придумала. Я буду наводить справки в районе Оксфорд-стрит, а вы где-нибудь еще. Таким образом мы никогда не столкнемся случайно нос к носу в одном и том же магазине.

— Черт подери, Денси! Я вам не позволю…

— Прошу прощения, милорд. Я должна идти. Меня ждет моя тетушка.

Зная, что в холле снуют слуги и это ограничивает свободу действия Себастиана, Прюденс проплыла мимо него, выпорхнула в открытую дверь и преспокойно села в стоявший у крыльца экипаж.

Себастиана охватило непреодолимое желание вытащить ее из кареты на глазах у слуг. Прюденс пошло бы это только на пользу. Она ведь прекрасно знала, что сегодня он сам собирался проводить расследование. Но что-то удержало его, и не только невозможность устроить в присутствии слуг семейную сцену. Была и другая причина.

Он не хотел, чтобы в ней снова поднялась буря тех же чувств, что и в прошлую ночь. По собственному признанию Себастиана, он не знал, как вести себя, когда Прюденс плачет. Он был ошеломлен, когда она удалилась в свою спальню, закрыв дверь перед его носом.

Себастиан, нахмурившись, развернул список продавцов. Прюденс прошлой ночью была перевозбуждена, подумал он, направляясь к своему фаэтону, вот в чем дело. Никакой логике такой взрыв не поддается.

Нельзя сказать, что он женился на ней с единственной целью использовать ее в качестве приманки для оскорбления Флитвудов, чтобы потом сурово их наказать.

Просто он, женившись на Прюденс, убивал сразу двух зайцев: получал ту, которую хотел, и добивался желаемой цели. Что же тут плохого, недоумевал Себастиан. Бурная реакция Прюденс его ошеломила. Никак на нее не похоже.

Внезапно Себастиан застыл на тротуаре как громом пораженный. Он слышал, что женщины пребывают в странном настроении, когда беременны. А что, если Прюденс носит ребенка? Его ребенка?..

Несмотря на отвратительное настроение, Себастиан улыбнулся. Он представил ее — округлившуюся, пополневшую, поскольку внутри ее растет его семя. Странное чувство нежности охватило его.

Он всегда считал, что, привязав к себе Прюденс узами брака и взаимной страсти, он целиком и полностью завладеет ею. Отчасти он был прав. Но прошлой ночью Себастиан впервые понял, что этих уз явно недостаточно, как и взаимных интересов.

А вот ребенок привяжет Прюденс к нему крепко-накрепко, размышлял он.

В это время к магазину подкатила карета. Дверца открылась, и из нее вышел Келинг. Он кивнул Себастиану и подождал, когда тот приблизится.

— Не решаюсь спросить, что так развеселило вас в данный момент, Эйнджелстоун? Зная вашу репутацию, можно быть уверенным, что наверняка что-то необычное. И тем не менее меня гложет любопытство.

— Это дело личного характера и вряд ли будет вам интересно, Келинг. — Себастиан обернулся и взглянул на дверь магазина, где только что наводил справки. — Часто сюда захаживаете?

— Милвей и Гордон уже сто лет шьют мне перчатки. — Келинг с любопытством изучал его. — Я и не знал, что вы тоже являетесь их клиентом.

— Мне совсем недавно рекомендовали этот магазин, — беззаботно отозвался Себастиан. — Хочу попробовать.

— Уверен, останетесь довольны. — Келинг направился к двери, но снова остановился. — Между прочим, Эйнджелстоун, прошлой ночью я сыграл с вашим кузеном несколько партий в карты.

— Вот как?

— Мистер Флитвуд был навеселе, поэтому играл кое-как. Я довольно много выиграл у него. Но дело в другом. Я хочу вам сказать, что он, как я заметил, пребывает в довольно изменчивом настроении. И чаще в раздраженном. И похоже, из-за вас…

— Меня это не интересует.

— Понимаю, — тихо сказал Келинг. — Я знаю, что вы находитесь не в лучших отношениях со своими родственниками.

— Это чувство взаимное, — заметил Себастиан. — Куда вы клоните, Келинг?

Келинг кинул взгляд на перчатки и прочие аксессуары, выставленные в витрине магазина у Себастиана за спиной.

— Не знаю, стоит ли мне давать вам совет, Эйнджелстоун. Вы ведь и без чьей-либо помощи умеете за себя постоять. И тем не менее рекомендую вам опасаться мистера Флитвуда.

Себастиан равнодушно склонил голову набок и сошел с тротуара.

— Как вы заметили, я умею о себе заботиться.

— Рад это слышать, — пробормотал Келинг. — Можете начать с того, что хорошенько оглядывайтесь по сторонам, когда будете переходить улицу. У меня создалось впечатление, что мистер Флитвуд не будет слишком убиваться, если с вами произойдет серьезный несчастный случай.

— Я уверен, что вы превратно поняли моего кузена, Келинг. Без сомнения, Флитвуд мечтает не об этом. Он бы предпочел, чтобы этот случай имел для меня роковые последствия.

— Похоже, мой совет вам ни к чему, сэр. Вы и сами превосходно знаете своего кузена. До свидания. Может быть, увижусь с вами и вашей очаровательной женой сегодня вечером на балу у Холлингтона?

— Весьма вероятно.

Себастиан пошел к поджидавшему его фаэтону. Прежде чем вернуться домой и узнать у Прюденс, есть ли результаты, ему нужно заехать еще в два магазина.

Пока он выяснил только одну интересную подробность. Из четырех магазинов, в которых он побывал, три были готовы выполнить для него заказ по гравировке пуговиц. И только Милвей и Гордон не выказали никакого желания это сделать.

Было около пяти дня, когда Себастиан помог жене сесть в фаэтон и опустился рядом с ней на сиденье. Искоса взглянув на Прюденс, он увидел на ее лице едва сдерживаемое раздражение. Граф с тоской подумал, что вечер не сулит ничего хорошего. Подтверждались самые худшие опасения. Наверняка она провела почти весь день в переживаниях из-за вчерашней ночной ссоры.

Себастиан предпринял робкую попытку:

— Вы очаровательны в этом платье, моя дорогая.

— В этом старье? — Она с презрением взглянула на свое коричневое муслиновое платье со скромным вырезом и темно-коричневыми оборками. — Странно, что я вам в нем нравлюсь, милорд. Оно ведь совсем не модное.

Себастиан, направив экипаж к парку, улыбнулся:

— С каких это пор вы стали следить за модой?

— Согласитесь, знать о современных веяниях моды теперь мой долг. Мне в этом неоценимую помощь оказывает Эстер. — Прюденс внимательно посмотрела на мужа. — Мы потратили сегодня изрядную сумму из вашего состояния, сэр, чтобы обновить мой гардероб.

— Надеюсь, это доставило вам удовольствие.

Может быть, покупкой новых нарядов Прюденс хочет досадить ему за ночное столкновение, подумал Себастиан. Если так, то можно считать, что он легко отделался.

Чуть раньше он послал ей записку с приглашением покататься с ним сегодня в парке, но был почти уверен, что она найдет предлог, чтобы отказаться. Несколько часов назад, когда Прюденс сбежала с этой пуговицей, в ее прекрасных глазах стоял холодный вызов.

По дороге домой — он возвращался с Бонд-стрит — Себастиан поклялся, что не допустит, чтобы она избегала его. Мужья и жены в Лондоне предпочитали заниматься каждый своими делами.

Это даже считалось модным. Супруги ухитрялись жить в одном доме и при обоюдном желании почти не видеть друг друга.

Прюденс нужно дать понять, что он не собирается превращать женитьбу в подобный холодный альянс, подумал Себастиан. Он женился на ней, потому что от нее исходило тепло.

Какое же он испытал облегчение, когда увидел, что Прюденс спускается вниз, одетая для прогулки. Хотя она и злится, но, очевидно, не собирается открыто демонстрировать их разногласия. Видно было, однако, что она недовольна, и Себастиан решил поговорить на отвлеченную тему, — Итак, мадам, — сказал он, въезжая в парк, — у вас сегодня была возможность заняться моим расследованием. И что же вы узнали?

— Ни черта! — взорвалась Прюденс. Похоже, ей пришлось долго сдерживаться. — Полное невезение, доложу я вам. Ни один владелец магазина не опознал пуговицу. Ах, Себастиан, я была так разочарована! День потерян… Абсолютно потерян!

Себастиан с недоумением смотрел на нее. Наконец до него дошло, что мрачное выражение ее лица вызвано отнюдь не их ночной размолвкой. Прюденс злится вовсе не на него, а потому, что ее расследование ни к чему не привело.

Себастиану это чувство было хорошо знакомо. Настроение его моментально улучшилось, и он начал улыбаться.

— Я счастлива, что вы довольны, милорд, — выпалила Прюденс. — Продолжайте в том же духе.

Себастиан и сам не ожидал, что признание жены так его обрадует. Улыбка его сменилась усмешкой, потом громким хохотом.

Владельцы проезжавшей мимо кареты — супружеская пара, которую Себастиан знал не один год, — изумленно уставились на него, будто впервые его увидели. И не только они — многие обернулись на громкий смех Падшего Ангела.

— Пожалуйста, не смейтесь надо мной, сэр, — пробормотала Прюденс.

— Уверяю вас, моя хорошая… — Себастиан проглотил конец своей восторженной фразы. — Уверяю вас, я смеюсь не над вами. Какое я имею право? Ведь мне повезло столько же, сколько вам.

Прюденс сердито посмотрела на него:

— Так вы тоже наводили справки?

— Конечно. Несомненно, мне здорово мешало то, что я не мог показать саму пуговицу. Поскольку вы прихватили ее с собой, я был вынужден довольствоваться словесным описанием.

— Я ее не прихватила, — уточнила Прюденс. — Я просто первая ее взяла.

— Интересная точка зрения. И тем не менее я сделал все возможное, чтобы хоть что-нибудь разузнать, но мои попытки оказались тщетными. — Он призадумался, припоминая странное поведение владельца магазина «Милвей и Гордон». — Впрочем… был один продавец, чья реакция показалась мне странной.

— Какой продавец? — оживленно спросила Прюденс. Ее раздражение как ветром сдуло, уступив место острому любопытству. — Что он сказал?

— Дело не в том, что он сказал, — нахмурился Себастиан, — а в том, что он отмахнулся от вопросов. Как будто от расспросов ему стало не по себе. Он единственный, кто не пытался убедить меня, что он сможет изготовить такую пуговицу по одному описанию.

— То есть не стремился заполучить выгодного клиента? Странно…

— Вот именно. Думаю, стоит еще разок заглянуть в его магазин сегодня вечером. Хотелось бы посмотреть его книгу заявок.

— Вы действительно хотите проникнуть в его магазин, Себастиан? Как здорово! Я поеду с вами. Но Себастиан твердо решил не уступать:

— Нет, Денси. Это очень рискованно.

— Вы же позволили мне обследовать вместе с вами черную комнату в замке Келинга, — принялась упрашивать его Прюденс. — И я вам тогда неплохо помогла.

— Знаю, но то было другое дело.

— Почему другое? — спросила она.

— Во-первых, мы не совершали ничего предосудительного, за что нас могли бы арестовать и отправить на каторгу или повесить, — ответил Себастиан. — Довольно, Денси. В магазин вы со мной не поедете, но обещаю дать подробный отчет, когда вернусь.

— Себастиан, я вам не позволю мной пренебрегать. — Льстивые и просительные нотки исчезли из ее голоса. Тон стал назидательным. — Мы партнеры, и я требую равноправного сотрудничества и… — Внезапно она замолчала, посмотрев в окно. — Привет, Тревор. Я и не знала, что ты будешь сегодня кататься в парке.

— Добрый день, Денси. — Тревор перевел своего гнедого на шаг и поехал рядом с фаэтоном, робко кивнув Себастиану. Вид у него был неуверенным и настороженным. — Добрый день, Эйнджелстоун.

К своему удивлению, Себастиан почувствовал внезапную признательность к брату Прюденс: на сей раз Тревор появился как раз вовремя.

— Вижу, вы сменили портного, Мерривезер. Примите мои поздравления.

Тревор покраснел как рак:

— Я сходил к вашему портному, Найтингейлу, сэр. Благодарю, что вы меня ему представили.

— Ваш сюртук скроен точь-в-точь как мой, — мягко заметил Себастиан.

— Да, сэр. Я специально попросил Найтингейла сшить точно такой же, как у вас. — Тревор с беспокойством посмотрел на него. — Надеюсь, вы не будете возражать?

— Нет, — ответил Себастиан, пряча улыбку, — ничуть не буду.

Сегодня Тревор являл собой образец сдержанной мужской элегантности. Галстук он завязал предельно простым узлом, что давало ему возможность с легкостью вертеть головой. Воротник рубашки больше не подпирал уши. Жилет не заставлял прохожих отчаянно жмуриться. Из кармашка для часов свешивалась только одна цепочка.

— Тревор, ты великолепен! — воскликнула Прюденс, так и просияв. — И я сегодня вечером буду такой же модной. Подожди, вот увидишь первое из моих новых платьев… Эстер уверяет, что фасон и цвет — самый писк.

— С нетерпением буду ждать вечера, Денси, — галантно промолвил Тревор и тут же все испортил, добавив:

— Давно пора начать интересоваться модой. — Он снова повернулся к Себастиану:

— Между прочим, Эйнджелстоун, я получил приглашение от Келинга на его вечер, как и вы с Денси.

— Вот как?

— Да, сэр. На следующий уик-энд. Мне сказали, что на сей раз там соберется узкий круг. И только джентльмены. — Тревор усмехнулся, радуясь, очевидно, своему возросшему социальному статусу. — Приглашены только избранные. Наверняка будет и охота, и рыбалка.

Себастиан тут же вспомнил о черной комнате, которая, как он полагал, использовалась отнюдь не в благопристойных целях.

— А насколько мала компания и кто из избранных в нее попадет? — спокойно спросил он.

— Точно не знаю. Келинг сказал, что собирает подобную компанию в редчайших случаях. Очень ограниченный круг людей.

— Я бы на вашем месте хорошенько подумал, прежде чем принимать приглашение, — заметил Себастиан. — Я лично больше к Келингу никогда не поеду. Ничего хорошего нас там не ждет.

Тревор был поражен. На секунду он смешался, а потом понимающе взглянул на Себастиана:

— Ничего хорошего?

— Скучища смертная.

— Ни слова больше, сэр. Я все понял, — проговорил Тревор тоном, каким мужчины обычно говорят о своих мужских делах. — Благодарю за совет, Эйнджелстоун. Скорее всего я не поеду в замок Келинга.

— И правильно сделаете, — тихо сказал Себастиан.

— Ну что ж, разрешите откланяться. — Тревор легонько коснулся шляпы, обращаясь к сестре:

— Увидимся вечером, Денси. Мечтаю лицезреть тебя в новом платье.

Всего хорошего, Эйнджелстоун.

Себастиан кивнул:

— До свидания, Мерривезер.

Тревор развернул лошадь и поскакал по дорожке.

Прюденс недоумевающе посмотрела на Себастиана.

— Что это вы тут наговорили? С каких это пор вечера в замке Келинга стали скучными?

— С тех пор, как я это придумал, — ровно две минуты назад, — сказал Себастиан. Он ослабил вожжи, и лошади пошли элегантной рысью. — Я не хочу, чтобы ваш брат мешал нашему расследованию. Наверное, вы тоже.

— Конечно. Но разве приглашение на вечеринку к Келингу может как-то помешать?

— Не знаю, — ответил Себастиан. — Просто интуиция мне подсказывает, что будет лучше, если Тревор не станет связываться с Келингом.

— Очень хорошо. Вы в подобных делах собаку съели, Себастиан. Так что, очевидно, следует прислушаться к тому, что вам подсказывает чутье.

— Рад это слышать, моя дорогая. Ибо оно как раз мне подсказывает, что будет лучше, если вы не пойдете сегодня вечером со мной к Милвею и Гордону.

— Умная жена знает, когда следует прислушаться к совету мужа, — чарующим голосом пропела Прюденс.

Себастиан был настолько потрясен легкостью, с которой одержал победу, что чуть не выронил вожжи.

— А еще она знает, когда этого делать не нужно, — сухо добавила она. Глаза ее вызывающе сверкнули.

— Черт побери! — только и смог вымолвить Себастиан,