Опасные желания

14

Вдовствующая графиня с неодобрением приняла известие о разрыве помолвки Арли, равно как и заявление Доминика, что они с Арли были и останутся любовниками, что бы там ни говорила его бабушка и все остальные.

Обрушив на Доминика все известные ей ругательства, вдовствующая графиня велела им с Арли убираться из Уитли.

Расстроенная гневной тирадой графини, Арли согласилась поехать вместе с Домиником в Рочфорд-Мэнор. Доминик сказал, что она поживет в Рочфорд-Мэнор, пока он не подыщет подходящий дом в Лондоне — сделать это оказалось намного проще, чем он полагал вначале. Зная, что слухи распространяются очень быстро, Доминик объехал несколько пустующих домов вместе со своим поверенным, который, в конце концов, подписал бумаги на покупку дома возле Гайд-парка, расположенного неподалеку от городского жилища Доминика.

Доминик попросил Филиппа Мак-Ки, самого модного в Париже декоратора, оформить дом по последней моде — и не скупиться.

Он полагал, что Арли заслуживает роскоши. Она дарила ему счастье, которое ему прежде даже не снилось.

Он никогда не испытывал такой страсти к женщине, и, если бы мог, с удовольствием подарил бы Арли все звезды с неба.

Арли была просто потрясена, когда впервые увидела дом, купленный Домиником. Кирпичный трехэтажный коттедж с кованым железным балконом и перилами примостился на тихой улочке возле Гайд-парка. С новой отделкой, выполненной в любимой цветовой гамме Арли, дом был великолепен. О таком она даже не мечтала. Жить в этом доме будут только она, Мэри, горничная, которую она похитила из Рочфорд-Мэнор, и трое слуг, кто будет следить за тем, чтобы у нее было все необходимое. Ну конечно, еще она будет делить этот дом с Домиником, когда он будет приезжать к ней, а он поклялся, что будет делать это как можно чаще.

Ее спальня, которая оказалась больше спальни в Рочфорд-Мэнор, была заполнена всевозможными изящными вещами и цветами и обставлена мебелью красного дерева. Арли открыла ящик комода, набитый новым шелковым и кружевным бельем. Она улыбнулась, когда обнаружила среди всего этого воздушного великолепия четверо бриджей и рубашки различных цветов и фасонов.

На туалетном столике стояла маленькая бархатная коробочка. Арли открыла ее и ахнула при виде алмазных сережек в виде капелек, переливающихся всеми цветами радуги.

Арли закружилась по комнате, не веря, что здесь теперь будет ее дом. Она откинулась на мягкий матрас кровати с пологом, провела ладонями по белоснежному покрывалу и изумленно вздохнула, когда увидела свое отражение в зеркалах на потолке.

Она звонко рассмеялась. Доминик и вправду очень порочен.

Когда прошло четыре дня, а от Доминика не было ни слуху ни духу, Арли начала волноваться. Эта разлука была для нее настоящей пыткой, и как-то она даже сама хотела поехать в Рочфорд-Мэнор и поговорить с ним, но не стала этого делать, понимая, каким отчаянным будет выглядеть такой поступок. Ей просто придется ждать, пока Доминик не даст о себе знать.

В пятницу утром Арли наконец-то получила записку, в которой граф написал, что приедет вечером. Она приняла горячую ванну и высушила волосы перед камином, чувствуя, как ее тело охватывает приятное томление. Потом тщательно выбрала наряд.

Девушка поняла, что быть любовницей Доминика не так уж сложно. Труднее всего будет не жить с ним под одной крышей, не быть уверенной в том, что она будет видеть его каждый день, хотя бы мимоходом.

Теперь они жили отдельно друг от друга. И они оба должны друг другу очень доверять. Всех, кто работал в лондонском доме, нанял Доминик, и Арли знала, что, стоит ей сделать один неверный шаг, как верные ему слуги тут же ему обо всем расскажут. Но у нее не возникало ни малейшего желания искать удовольствий на стороне. Оставалось только молиться, чтобы и Доминик чувствовал то же самое.

А если нет? Что, если он устанет от нее или снова начнет встречаться с Вероникой? Арли покачала головой. Она должна оставить свои страхи и довериться Доминику, сказала она себе, меряя шагами покрытый мягким ковром пол комнаты. На Арли был короткий черный китайский халат, один из многочисленных подарков Доминика. Она положила руки себе на живот.

Не возникало никаких сомнений в том, что она беременна. Со времени последних месячных прошло уже два месяца. Задержки бывали у нее и прежде, но так долго никогда. Хотя вначале Арли старалась не замечать очевидного, больше она не могла закрывать на это глаза. Она совсем не могла завтракать, а ее груди стали невероятно чувствительными.

Как отреагирует Доминик, когда она скажет ему, что он станет отцом? Расстроится или обрадуется? В сознании Арли теснилось столько мыслей, что у нее болела голова.

Сердце подпрыгнуло у девушки в груди, когда она услышала внизу голос дворецкого… и голос Доминика. А потом стук его сапог, когда он поднимался по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки. Арли постаралась унять бешеное биение пульса, но у нее ничего не получилось. Уж слишком она была рада его видеть.

Доминик открыл дверь, потом закрыл ее и прислонился к гладкой деревянной поверхности. У него на губах заиграла убийственно привлекательная улыбка. Его взгляд медленно заскользил по ее телу, задержавшись на ее бедрах, где заканчивался короткий халатик. Его игриво приподнятая бровь сказала Арли больше, чем любые слова.

Стоя перед камином, она медленно развязала халат, чтобы он соскользнул на пол. Глаза Доминика блеснули, и он стал быстро приближаться к ней, как пантера к своей жертве.

Рочфорд обнял девушку, прижав к своему крепкому телу так тесно, что она едва могла вздохнуть:

— Господи, как же я по тебе соскучился.

От его слов у Арли на душе потеплело.

— Я тоже по тебе скучала.

Доминик улыбнулся, а потом поцеловал ее. Его губы сначала были нежными, словно он пробовал ее на вкус, а потом, когда Арли просунула язык ему в рот, стали жесткими и требовательными.

Она застонала, когда Доминик обхватил пальцами ее чувствительные груди. Он сжал ее сосок большим и указательным пальцами, отчего мощная волна наслаждения устремилась прямо к центру ее желания, сосредоточившись между бедер.

Ощущая потребность дотронуться до его тела, Арли опустилась на колени, расстегнула бриджи Доминика и взяла его уже затвердевшую плоть в рот. Он сжал руками ее плечи. Она слышала его прерывистое дыхание, чувствовала, как напрягаются его мускулы по мере того, как она сама все больше расслаблялась, позволяя члену все глубже проникать в рот.

Доминик низко застонал и обхватил ладонями ее голову, прижимая к себе. Арли улыбнулась, провела кончиками пальцев по его бедрам, обхватила его ягодицы и прижала к себе, впуская еще глубже. Она провела языком по его плоти и стала посасывать головку.

Доминик всегда заботился об ее наслаждении, но сегодня все будет по-другому — Арли хотела дать ему все, на что была способна.

Ход ее мыслей прервал сам Доминик, который с рыком поднял ее и уложил на кровать:

— У нас еще будет время для неспешных удовольствий. — Он скинул сапоги и брюки, потом быстро сорвал с себя рубашку. — А сейчас я жажду оказаться внутри тебя.

Арли вся открылась ему навстречу, и он вошел в нее одним мощным движением. Она застонала, ощущение его плоти внутри нее было просто божественным. Доминик поцеловал ее жадно и горячо. Его толчки стали набирать темп, и Арли обхватила его ногами за талию, еще глубже принимая в себя. Лаская его, она поцеловала его в подбородок, шею, ухо, лизнула мочку. Доминик застонал. Арли вскрикнула, когда внутри у нее все сжалось, затрепетало, а потом наслаждение стало накатывать волнами. Кульминация Доминика не заставила себя ждать. Он поднял голову и с улыбкой на нее посмотрел:

— Ты чувствуешь, как я по тебе скучал?

— Да, — прошептала Арли, целуя его в щеку. — И я скучала по тебе не меньше.

Он остался с ней до раннего утра и, как и обещал, подарил ей еще много удовольствия. Все это время Арли собиралась сказать ему о ребенке, но ее новое состояние заставило ее задуматься. Будет ли он хотеть ее, когда беременность станет заметна, или найдет себе другую любовницу?

Арли почувствовала, как в ней нарастает тревога, а потом выбросила все мрачные мысли из головы, зная, что от них не будет проку.

Когда Арли снова открыла глаза, в окно уже светило слепящее солнце. Она тут же посмотрела на постель рядом с собой и обнаружила, что она пуста. Доминик уже ушел. О том, что он действительно был здесь, свидетельствовали только смятые простыни и легкое покалывание между бедер.

Она сонно улыбнулась, вспоминая каждую деталь минувшей ночи. Доминик снова и снова возносил ее на вершины страсти, а когда она думала, что он устал, он удивлял ее, начиная все заново.

Раздавшийся стук в дверь заставил девушку вернуться из своих грез к реальности, и она села в постели, приглаживая рукой спутанные волосы:

— Входи, Мэри, — сказала она, натянув простыню до самого подбородка.

— Доброе утро, — широко улыбаясь, поздоровалась Мэри. — Милорд попросил меня приготовить вам сегодня плотный завтрак. Вы хорошо спали?

— Очень хорошо, — ответила Арли, нимало не смущаясь горничной.

Женщина была ей невероятно преданна, она проявляла по отношению к Арли больше материнской заботы, чем когда-то ее собственная мать.

— Граф оставил вам записку, — сказала Мэри, протягивая Арли белоснежный листок бумаги.

Как ребенок на рождество, Арли нетерпеливо развернула записку и, закусив губу, пробежала глазами по аккуратному почерку любовника.

— Хорошая новость? — осведомилась Мэри.

— Он берет меня с собой на свадьбу.

— Похоже, вас это не очень радует.

Глядя в окно, Арли уронила записку на колени:

— Мэри, а ты когда-нибудь любила кого-то так сильно, прямо до боли?

Мэри умиротворенно улыбнулась и похлопала Арли по руке:

— Да, я понимаю, о чем вы говорите. Мой милый Джонни был любовью всей моей жизни. У него были светлые волосы, прямо как у вас, и искрящиеся карие глаза. Он украл мое сердце, когда мы оба работали на одного и того же хозяина, он лакеем, а я простой посудомойкой. Мы были помолвлены, а за два дня до свадьбы он погиб.

— О, Мэри, прости, — пробормотала Арли, жалея, что затронула эту тему.

— Ничего, дорогая, вы же не знали. Было время, когда я не могла говорить об этом без слез. А теперь могу. Со временем боль притупилась. Я так сильно его любила, что, когда он умер, была уверена, что тоже умру.

— И как же тебе удалось оправиться?

Мэри пожала плечами:

— Просто жила, и все. Первые несколько месяцев были просто ужасными, но со временем стало полегче. Я стараюсь помнить хорошее. Ни дня не проходит, чтобы я не думала о нем, — она тяжело вздохнула. — Ну а что касается… любви. Я знаю, что его светлость, если бы мог, женился бы на вас. И раз уж мы заговорили о женитьбе, то нам пора готовить вас к свадьбе. Во сколько его светлость за вами заедет?

— В четыре, — ответила Арли, с предвкушением ожидавшая, что сегодня наконец-то выйдет из своего лондонского дома, который служил ей убежищем с тех пор, как она стала любовницей Доминика, и одновременно страшившаяся этого. Теперь время пришло, и ей предстоит встретиться со сплетниками лицом к лицу. Лучше побыстрее с этим разделаться.

— Ну, тогда я приготовлю вам ванну.

Весь день Арли провела, готовясь к свадьбе. Она выпила немного вина, чтобы успокоить взвинченные нервы. Пройдя в свою спальню, Арли подумала: должна ли она сказать Доминику о ребенке? Нет, это будет совсем не к месту. Тем более на свадьбе. Он, скорее всего, подумает, что она пытается заставить его на ней жениться.

Еще через час девушка решила подождать его внизу. Сосредоточиться на книге Арли не смогла, поэтому, отбросив ее в сторону, села за пианино и стала играть менуэт.

Сегодня утром ее опять тошнило. Через несколько недель беременность станет заметна. Прошлой ночью Арли несколько раз хотела сказать Доминику о ребенке, но так и не смогла. Подумает ли он, что она пытается загнать его в угол? Что случалось с любовницами, когда они беременели? В голове у Арли возник образ Доминика, демонстрирующего ей свою новую любовницу. От этой картины все у нее внутри болезненно сжалось.

Арли закрыла глаза, отдавшись музыке и понемногу успокаиваясь. Ну почему она так отчаянно в него влюблена? Он один может сломить ее волю, больше никто. Она тяжело вздохнула, понимая, что с каждым днем все больше становится похожей на свою мать.

Как только Доминик вошел в дом, он сразу же услышал, как Арли играет на пианино. Он улыбнулся и подошел к дверям гостиной. Музыка стала громче, аккорды зазвучали мощно, почти оглушительно. Доминик застыл. Похоже, у Арли прилив вдохновения. Он тихонько открыл дверь, вошел, закрыл ее за собой и остановился, завороженный открывшейся перед ним картиной.

Как всегда, когда она играла, ее глаза были закрыты, голова покачивалась в такт музыке, словно та проникала в каждую клеточку ее тела. Ее бриллиантовые сережки подрагивали. Однако улыбка быстро исчезла с лица Доминика, когда он увидел струящиеся по щекам девушки слезы. Его сердце сжалось. Что же ее так расстроило? Граф подошел к Арли, горя желанием ее утешить — и доставить массу неприятностей человеку, который стал причиной ее печали.

Доминик был уже в нескольких футах от девушки, а она все еще его не видела. Ангел с такими хрупкими чертами… и она вся его. Доминик протянул к Арли руку, нежно коснувшись пальцами ее щеки, стирая с нее слезы.

Арли, вздрогнув, подпрыгнула на стуле, и музыка резко оборвалась. Она прижала руку к сердцу:

— Доминик, ты меня напугал!

— Я не хотел, — сказал он, вытирая остатки слез с ее лица. — Почему ты плачешь?

— Я думала о папе и о маме, о тебе… обо мне.

— И из-за этого у тебя такой несчастный вид?

Она покачала головой:

— Нет, ты делаешь меня счастливой.

Доминик улыбнулся, удивляясь тому, какое облегчение испытал, когда услышал эти слова:

— Хорошо… а теперь довольно слез. Дай-ка я на тебя посмотрю.

Доминик помог Арли подняться и с восхищением воззрился на серебристо-голубое платье, на которое потратил кучу денег, но оно того стоило.

В ее улыбке сочетались невинность и умение обольщать, и Доминик с трудом убедил себя, что у него имеются веские причины поехать на свадьбу друга:

— Милая, я бы прямо сейчас занялся с тобой любовью, но, боюсь, что Лэнгли примчится сюда и станет барабанить в дверь, а мы не должны давать столько поводов для сплетен в одну неделю, правда?

Арли улыбнулась его шутке, и Доминик был благодарен ей за то, что она не обращала внимания на слухи, которые уже ходили по городу. Помогая ей сесть в карету_, он вспоминал собственный опыт: некоторые любовницы становились безутешными, когда сплетники начинали перемывать им кости. А Арли ничего даже у него не попросила. Все, что он покупал ей, он покупал по собственному желанию, просто потому, что не мог удержаться. Куда бы он ни отправился, он, казалось, был не в силах не думать о девушке. Доминику очень нравилось, с каким удовольствием она открывала его подарки. Арли была такой неиспорченной.

С тех пор как она переехала в этот дом, его страхи немного улеглись, потому что Доминик знал, что теперь Арли действительно принадлежит ему. Он специально выждал несколько дней, прежде чем приехать к ней первый раз. Отчасти потому, что у него были дела, требовавшие его безраздельного внимания, но еще и потому, что хотел посмотреть, какую власть она над ним имеет. Он хотел подождать еще, но не мог больше оставаться вдали от женщины, которая пленила его сердце и душу.

Теперь все знали об их отношениях, но Доминику ужасно не хватало тех дней, когда они жили в одном доме, и ему нужно было всего лишь пройти по коридору, чтобы увидеться с Арли. А теперь ему приходилось каждый день ездить в Лондон. И повсюду были соглядатаи. Но винить во всем Доминику приходилось только себя самого. Все это из-за его несдержанности и тех игр, в которые они играли с мистером Батлером. Этот юнец не преминул рассказать всем, кто хотел послушать, об их бурном романе. Как и следовало ожидать, теперь Доминик и его любовница были самой модной темой для разговоров.

В карете Доминик заметил, что Арли погружена в собственные мысли, что она большую часть пути смотрит в окно и почти не реагирует на его попытки завести беседу, Отвечая ему односложно. Прошлая ночь была волшебной, но, может быть, она не выспалась? Или уже устала от своего положения любовницы? Ее жизнь не была тяжелой, но ей вполне могло быть одиноко. Хотя несколько ближайших друзей Доминика и пригласили ее на чай. Мэри сказала, что Арли никогда не выходит из дома, предпочитая оставаться в четырех стенах, читать, писать или играть на пианино, и все время ждет его приезда.

Когда они въехали на подъездную аллею поместья Лэнгли, Доминик отбросил мрачные мысли и сказал себе, что сегодня будет веселиться.

— С этими большими белыми шатрами свадьба напоминает карнавал, — сказала Арли, на ее лице вдруг появилась улыбка, и Доминик почувствовал, как страхи понемногу отступают.

— Да, действительно. Будет очень весело.

Арли скептически улыбнулась, вероятнее всего, уловив в его тоне наигранный энтузиазм.

Когда Доминик вошел в зал под руку с Арли, он физически ощутил возбуждение сотен собравшихся там гостей. Рука Арли напряглась, и Доминик погладил ее пальцы, ободряюще улыбнувшись:

— Все будет хорошо, — сказал он, а через мгновение заметил в углу свою бабушку, которая пронзала его взглядом.

И выражение ее лица было совсем недоброе. Он знал, как она относится к его связи с Арли. А еще он знал, что, покуда бабушка жива, она в любой момент сможет припомнить ему этот «семейный скандал».

Доминик тяжело вздохнул и подвел Арли к своей бабушке — причем чувствовал себя при этом так, словно ведет агнца на заклание.

— Дом, рада тебя видеть.

Арли напряглась и застыла рядом с Домиником. Он взглянул на нее и заметил два расцветших у нее на щеках ярко-красных пятна.

— Мисс Уитман, как поживаете? — приподняв брови, осведомилась вдовствующая графиня.

— Хорошо, спасибо, — ответила Арли.

— Я тут подумала, что, возможно, приеду навестить тебя в Рочфорд-Мэнор, — сообщила графиня, немало удивив Доминика.

Ни разу со дня смерти отца бабушка его не навещала. И то, что ей сейчас вдруг захотелось это сделать, вызвало у Рочфорда подозрения.

— Конечно, приезжай в любое время, — сказала Доминик, надеясь, что хотя бы голос его прозвучит искренне. — Ну, я уверен, что Лэнгли нас обыскался. Нам нужно идти, бабушка. Поговорим позже.

— Не сомневаюсь, — ответила графиня, сдержанно улыбнувшись.

— Она ненавидит меня, — прошептала Аряи, энергично обмахиваясь веером. — Как же это неприятно, ведь она мне так нравится. И… все смотрят на нас, Доминик. Может быть, я совершила ошибку, приехав с тобой. Наверное, мне лучше уйти.

Доминик резко остановился. Он осторожно приподнял голову Арли за подбородок и нежно ее поцеловал, сдержав улыбку, когда услышал, как ахнули все присутствующие и, прежде всего его бабушка:

— Моя бабушка почти никого не любит, и злится она только потому, что из-за нас вокруг имени Рочфордов разразился скандал. Если им это не нравится, то и черт с ними. А сейчас мой лучший друг женится, и у меня кольцо невесты. Я хочу присутствовать при этом событии, но если тебе кажется, что ты не сможешь этого вынести, я провожу тебя до кареты, и мы увидимся дома позже.

Доминик увидел в глазах Арли и колебание, и решимость. Она мягко улыбнулась:

— Я обожаю свадьбы. А так как мне очень нравится Лэнгли…

— Он тебе нравится! — Доминик нахмурился. — И насколько сильно?

Тонкая бровь Арли взметнулась вверх:

— Достаточно. А теперь идем, а не то опоздаем. Доминик понимал, что она шутит, но ненавидел ту ревность, которая охватила его из-за простой шутки. Что, если Арли, действительно, понравится другой мужчина?

Да, он купил ей наряды, дом, дарил драгоценности, но достаточно ли этого? Многие состоятельные мужчины могли сделать то же, некоторые могли позволить себе окружить ее большей роскошью и даже жениться на ней, например Дэниел, который сейчас смотрит на Арли. Молодой человек стоял рядом с роскошной брюнеткой, и улыбка исчезла с его лица, когда их с Домиником взгляды встретились. Доминик все еще помнил, как американец с Арли целовались в саду Уитли.

Доминик отбросил эти воспоминания и посадил Арли рядом с родственниками Лэнгли. Тетушка Лэнгли тепло ее обняла, но остальные проигнорировали девушку.

Арли смотрела, как Доминик подходит к жениху и другим участникам свадебной церемонии. Она не обращала внимания на устремленные на нее взгляды, вместо этого сосредоточившись на окружающей ее красоте: цветах, музыке… невесте, которая прелестно выглядела в шелковом кремовом платье, отделанном кружевом. Жена Лэнгли Роуз не была писаной красавицей, зато у нее была великолепная копна рыжих локонов, очаровательная улыбка и очень приятный ирландский акцент. Ее смех звучал, как музыка.

Пока пара произносила клятвы, Арли смотрела на Доминика. Как великолепен он был в черном фраке и брюках. Белоснежная рубашка подчеркивала его смуглую красоту. Все женщины испытывали к нему почти неприкрытое желание, и Арли вдруг ощутила удовольствие оттого, что занимает в его жизни особое место.

На секунду Арли представила, как стоит у алтаря рядом с Домиником, как они произносят клятвы, которые свяжут их навсегда. Как прекрасно было бы знать, что он всю жизнь будет принадлежать только ей. Рука девушки инстинктивно потянулась к пока еще плоскому животу.

По крайней мере, теперь с ней всегда будет его частичка, что бы ни случилось.

Отбросив все грустные мысли, Арли стала думать о ребенке. Каким он или она будет? Будут ли у ребенка темные волосы и голубые глаза или светлые волосы и зеленые глаза, а может быть, другое сочетание? Она вдруг поняла, что это не имеет для нее никакого значения — лишь бы ребенок был здоровым.

Когда священник объявил Лэнгли и Роуз мужем и женой, они поцеловались, и в огромном зале зазвучали приветственные крики и поздравления. Наконец, когда гул в зале стих, Арли стала пробираться к выходу, но все же успела заметить, как Доминик, такой высокий и красивый прижимает к губам руку рыжеволосой прелестницы, причем вид у него был вполне довольный.

— Мисс Уитман.

Арли обернулась и увидела бабушку Доминика, которая стояла, тяжело опираясь на свою трость:

— Могу я с вами поговорить? — спросила графиня.

Не успела Арли ответить, как пожилая дама уже направилась в соседнюю комнату.

Оглянувшись, Арли увидела, что Доминик все еще занят беседой с симпатичной дамой. Видя, что ждать помощи с его стороны не приходится, Арли последовала за графиней и села.

— Я понимаю, что мой внук обеспечил вам комфортную жизнь, — начала графиня, приподняв брови и глядя на Арли свысока, словно они не были друзьями всего несколько недель назад. — Я не стану ходить вокруг да около. Я думала, вы другая, Арли. Я думала, вы захотите видеть рядом с собой человека, который, по крайней мере, на вас женится. Дом никогда на вас не женится. Я знаю его так же хорошо, как себя саму. Он такой же, как его отец, а его отец, который женился только потому, что я заставила его это сделать. Мать Доминика была хорошей женщиной, и она искренне любила моего сына. К сожалению, он был не в состоянии хранить ей верность, и, в конце концов, это убило ее. Мне бы не хотелось, чтобы то же случилось с вами.

Щеки Арли вспыхнули:

— Я понимаю, что вы в нас разочаровались, но я всем сердцем люблю вашего внука.

Графиня покачала головой:

— Что случилось с той девочкой, которая мечтала о прекрасном будущем? Вы недавно обещали мне, что не позволите мужчине вас использовать. Но взгляните на себя. Арли. Именно это вы и сделали. Вы позволили ему поступить с вами так, как ему захотелось, и что с вами станется, когда он устанет от вас?

— Он меня не оставит.

Вдовствующая графиня жестко рассмеялась:

— Вы еще так молоды, Арли. Вы ничего не знаете о жизни. Сейчас Доминик доволен, но как долго это продлится? Сколько продолжаются все его связи? А когда всё закончится и он не станет больше оплачивать ваши счета, где вы тогда будете? Я скажу вам где. На улице, в поисках еще одного состоятельного мужчины, который возьмет вас на содержание. Осмелюсь предположить, мисс Уитман, что вы закончите так же, как ваша мать.

Арли вздрогнула. Ей не понравилось упоминание о матери. Арли искрение любила Доминика. Ее мать понятия не имела, что такое любовь, и искала ее в объятиях множества мужчин. Но Арли точно знала: то, что она испытывает к Доминику, и есть настоящая любовь. Графиня печально улыбнулась:

— Когда-нибудь он женится, Арли. И вы ничего не сможете с этим поделать. Какое-то время вы будете его любовницей, но никогда не узнаете, каково это — идти с ним к алтарю или просыпаться каждое утро в его постели.

Арли, у которой голова шла кругом от этой словесной атаки, спросила:

— Зачем вы все это говорите?

— Потому что вы довольствуетесь малым, а заслуживаете гораздо большего. Вы хорошая женщина и заслуживаете мужчину, который женится на вас и подарит вам сыновей и дочерей. Но этот мужчина не мой внук. Я слишком хорошо его знаю. А еще я знаю вас. Сможете ли вы быть счастливой, если будете всего лишь любовницей? Будете ли сидеть и ждать, когда он придет к вам — ждать, пока он исполняет свой семейный долг?

Арли точно знала, что имеет в виду графиня. И от одной мысли о такой жизни ей стало больно. Особенно теперь, когда она носила под сердцем ребенка Доминика. Арли хотелось сказать графине, что она носит наследника рода Рочфордов, но не смогла заставить себя произнести эти слова, боясь того, что может услышать в ответ.

— Оставьте его, Арли. Освободите его.

— Оставить его? Я никогда его не оставлю… никогда. Мне все равно, даже если он женится на королеве, я все равно буду сидеть в своем доме и каждую ночь ждать, когда он придет ко мне. А когда он придет, я буду любить его так страстно, что ему будет очень трудно уйти от меня.

— Бабушка, что ты делаешь? Хотя стоит ли спрашивать, — сказал Доминик и взял Арли за руку.

— Я просто интересовалась, как идут дела у мисс Уит-ман. Похоже, ты хорошо о ней позаботился — как ты заботишься обо всех своих женщинах.

— Бабушка, ты как всегда очаровательна. И как бы мне ни хотелось продлить наш визит, нам пора уходить. До свидания.

Следующие несколько часов они провели за легкой светской беседой. И Арли честно старалась хорошо провести время. Но как она ни старалась, все время вспоминала слова графини. У Арли вдруг появилось ощущение, что это начало конца.

Глядя на Дэниела, Арли задумалась, что было бы, если бы она поступила по-другому и не стала разрывать помолвку. Она все еще была бы помолвлена с Дэниелом, но жила бы в доме Доминика, и они бы занимались любовью при любой возможности. Хотя так, как есть, наверное, лучше. По крайней мере, она честна сама с собой и никому, не причиняет боли.

Дэниел вел себя вполне любезно, даже перекинулся с Арли парой слов, пытаясь делать вид, что все хорошо, хотя она и чувствовала, что сам он так не думает. Но Арли не могла его ни в чем обвинять. Она даже не надеялась, на столь вежливое обращение.

Когда они вернулись в свой лондонский дом, Арли позволила Доминику отвести ее в спальню прямо к покрытой шелковым покрывалом кровати. Пока она медленно раздевалась, Доминик лежал на кровати и пожирал ее жарким взглядом. Ей очень нравилось осознавать свою власть над ним, и с болью в сердце Арли поняла, что это единственная ситуация, когда она контролирует их отношения. Во всех остальных случаях она была марионеткой, и ее это вполне устраивало, потому что она любила Доминика.

Арли забралась на кровать и с лукавой улыбкой стянула с Доминика брюки. Она поцеловала пальцы его ног, колено, потом бедро. Его плоть пульсировала от неудовлетворенного желания. Она взяла его член в рот, проводя языком по нежной головке. Ей так нравилось ощущать его плоть, ласкать его так интимно. Его пенис задергался от ее ласк, и Арли еще глубже взяла его в рот и скользила губами вверх-вниз, пока Доминик не начал задыхаться от наслаждения.

Ее живот, в котором весь день все было сжато в комок, наконец-то начал расслабляться. На смену неприятным ощущениям пришли совсем другие, по телу разлилось приятное тепло. Арли тесно сжала бедра, настолько сильно ей хотелось ощутить его внутри своего тела. Но она хотела доставить ему удовольствие, потому что знала, что когда-нибудь он будет спать с другой женщиной.

Арли поцеловала живот, грудь Доминика, а потом оседлала его. Его огромный жезл покачивался между их телами. Он обхватил руками ее грудь, его взгляд опустился на член, а потом он снова посмотрел ей в лицо. Арли знала, чего он хочет, она и сама хотела того же. Она наклонилась над ним, прижимаясь своим тесным лоном к его эрегированному члену. Доминик судорожно втянул в грудь воздух, и она поцеловала его. Он приподнял бедра, а Арли опустилась, впустив в себя его плоть. Доминик чуть изменил положение, сев так, чтобы ему удобнее было дотронуться до ее соска, а потом стал ласкать его зубами и языком. Арли ускорила темп своих движений, и через некоторое время ее плоть сжалась вокруг него, и они достигли кульминации.