Операция «Ребенок»

Глава 11

Камерон чуть поморщился от щекотки и проснулся, вдыхая сладкий земляничный запах. Открыв глаза, он обнаружил, что спал, зарывшись в пушистые волосы Лекси.

Прошлой ночью она призналась ему в любви. А что он сказал ей?.. Ничего.

Камерон отвернулся, чтобы не чувствовать этого нежного запаха, не видеть ее, спящую рядом с ним. Тяжело вздохнув, он уставился в потолок. Она предложила ему всю себя снова. И снова ему было нечего предложить ей взамен.

Лекси спала рядом с ним так тихо, так безмятежно. Он опять повернулся к ней, прижал к губам прядь темных волос.

Ему очень хотелось поверить в вечную радость, любовь и мечты. Но он до сих пор был заложником своего прошлого.

Накручивая на палец ее шелковистый локон, Камерон понял, что мучило его все эти пять лет. Это были не просто воспоминания о Лекси. это были все его запутанные, противоречивые мысли о любви, браке и взаимных обязательствах. Лекси разбудила его чувства, он больше не мог отмахиваться от этих вопросов. Старый дом, воспоминания о матери, о его одиноком детстве вытащили его страхи на поверхность. Лекси же олицетворяла этот страх.

Лекси воплощала все, в существование чего он уже перестал верить, всю чистоту любви, которую он не чаял найти. У него не укладывалось в голове, что это правда, что протяни он руку — и она не исчезнет, как мираж в пустыне.

Теперь ему страстно хотелось взять то, что она так щедро предлагала ему. Но ведь и ему надо было что-то предложить ей взамен. Они не могли так жить. По крайней мере долго. Он должен заплатить любовью за любовь.

Вздохнув, Камерон оторвался от Лекси и спустил ноги с кровати. Надо уехать отсюда, привести мысли в порядок. А для начала не мешает выпить кофе.

На него снова навалилась эта тяжесть, которую он надеялся сбросить с плеч, уехав из Вашингтона. Дурак, не из Вашингтона надо было бежать! Надо бежать от самого себя. А вот это как раз оказалось невозможно.

Возвращаясь в Блоссом, он лелеял слабую надежду, что найдет тут отдых от своей безумной жизни, чистые радости своего детства — лес, ручей. Иду… и Лекси. Он прогнал все болезненные воспоминания о матери, о маленьком старом доме, о разрыве с Лекси. Он почти поверил, что прошлое отпустило его.

Он убедил себя, что сможет жениться на Лекси и зачать с ней ребенка, не испытывая никаких чувств. Безусловно, это было самым большим заблуждением в его жизни.

Наклонившись, Камерон поднял с пола шорты и футболку, быстро оделся и тихонько вышел из комнаты, стараясь не разбудить Лекси. Он не был готов увидеть ее глаза, полные любви к нему.

Эта рана никогда не заживала в его душе. Он даже не помнил, в какой момент это началось. Неужели когда-то он жил без этой боли, которая ни на минуту не отпускала его? Неужели можно представить себе жизнь без нее?

Неожиданно Камерон понял, что боится этого — прекращения боли. Она защищала его от чего-то неведомого, защищала его от Лекси, от той минуты, когда она разлюбит его…

Звонок телефона прервал поток его безжалостных мыслей. Плюхнувшись на диван, он взял трубку.

— Камерон?

— Фил!

Наклонив голову, Камерон прижал трубку к уху. Он не знал, чей голос ожидал услышать на другом конце провода, но определенно не голос своего редактора. Его жизнь в Вашингтоне казалась такой далекой из Блоссома, где он с головой и окунулся в водоворот эмоций.

— Что случилось?

— Куча всего. Надеюсь, ты уже отдохнул.

Камерон прекрасно знал эту нотку энтузиазма в скрипучем голосе Фила. Не иначе как назревал какой-то большой скандал.

— А что у вас там?

— Хэмптон, — изрек Фил.

Это имя принадлежало авторитетному сенатору, избранному уже на третий срок. Камерон начал собирать на него компромат как раз перед своим вынужденным отпуском.

— История близится к развязке.

— Что произошло? — спросил Камерон, чувствуя прилив энергии.

— Полиция Колумбии арестовала сегодня ночью его первого помощника, Тома Беннета. Он снял переодетую агентшу. — Тут из трубки послышалось лающее хихиканье. — Самое смешное, что перед тем, как предложить ей плату за услуги, он повез ее в шикарный отель и выдал целую историю о том, каким образом его босс недавно загреб кучу бабок и как он не прочь ими поделиться.

Камерон едва заметно улыбнулся.

— Они с Хэмптоном стоят друг друга. Как много он выболтал?

— Только что Хэмптон крутит с каким-то лоббистом, больше ничего, — сказал Фил уже вполне деловым голосом. — Но полиция настроена серьезно, и пресса тоже на ушах. Лишь ленивый не гоняется за новостями об этом деле. Камерон, тебе необходимо быть здесь. Ты единственный, у кого есть связи в окружении Хэмптона. Ты знаешь все входы и выходы.

Камерон застыл от неожиданности. Уехать теперь, оставить Блоссом, Лекси?

— Камерон, ты слушаешь?

— Я слушаю, Фил. — Трубка чуть не выскользнула из его ослабевших пальцев. — Я думал, у меня есть еще месяц.

— Возьмешь еще месяц, когда эта история закончится, — беспечно предложил Фил. — Послушай, Камерон, мне ли не знать, что тебе нужен отдых. Но у тебя уже совсем другой голос! Эй! Ты уже чувствуешь себя лучше, не правда ли?

Камерон устало прикрыл глаза. Да, он чувствовал себя намного лучше.

— Конечно, — сказал он.

— Это скандал года, Камерон. Судя по твоему голосу, ты уже достаточно отдохнул. Ты же вообще не хотел никуда ехать! Ты не хотел бросать этот материал. А теперь, когда тут творится такое, что чертям тошно, ты не хочешь возвращаться?

Камерон облизнул внезапно пересохшие губы. Он вспомнил, как Лекси спала, такая безмятежная, такая прелестная в утреннем свете. Он почти ощущал ее свежий земляничный аромат.

— Ты же сам стал копать под него, еще когда никто не мог поверить, что Хэмптон способен перейти улицу на красный свет! Если ты не приедешь и не вытрясешь из своего источника, кто заплатил Хэмптону и за что, это сделает кто-нибудь другой и лавры достанутся нашим конкурентам.

«Я люблю тебя». Слова Лекси переплетались с возбужденной речью Фила. Камерон почувствовал, как его тело сковывает напряжение…

— Ты хочешь, чтобы я приехал прямо сейчас? — спросил Камерон.

— Черт, ну конечно, сегодня! Мы даже не знаем, сколько еще сенаторов замешано в эту историю! — Фил почти кричал. — Что тебя там держит? Может, это самое крупное дело в твоей карьере!

Карьера. Его надежное укрытие. Здесь он прятался от жизни, от эмоций, здесь находил единственную тихую гавань.

Из холла донеслись тихие шаги. Подняв голову, Камерон увидел Лекси в белом махровом халате, растрепанную после бурной ночи. Она молча стояла в дверях, ее глаза были расширены, рот полуоткрыт.

Камерон понял, что она слышала последние несколько фраз. В ее глазах он видел ту же любовь, что горела в них в лунном свете, и еще — ожидание, скрытое в глубине зрачков.

Камерон отвел глаза. Глядя на нее, он не мог произнести то, что должен был.

— Я вылечу из Атланты вечерним рейсом, — ровным голосом сказал он и услышал, как Лекси тихонько ахнула. — Нет, вечерним, — повторил он, видимо, отвечая на возражение Фила. — До вечера не могу.

Он не мог пропустить день рождения Иды. Он обещал ей, что будет там.

И кроме того, он должен был объяснить Лекси, что ему надо уехать, что это лучший выход как для нее, так и для него. Она сама признала, что их сделка завершена. Он не мог дать ей то, в чем она нуждалась. И лучше ему уехать сейчас, чем еще целый месяц снова и снова причинять ей боль.

Еще раз пообещав Филу, что завтра будет на месте, Камерон наконец повесил трубку и обернулся к Лекси. Она посмотрела на него и вышла.

Камерон нашел ее на кухне. Она очень прямо стояла у раковины, наливая воду в кофеварку. Закончив, Лекси осталась стоять спиной к нему, глядя в окно на росистую лужайку и деревья в утреннем свете.

Услышав мягкие шаги Камерона, она вздрогнула. Как ей хотелось обернуться, обхватить его руками, упросить не покидать ее. Горечь душила ее, железными тисками сдавливая грудь.

— Лекси, — сказал он негромко, будто лаская ее.

Она вспомнила, как он произносил ее имя ночью. В его голосе были страсть, мольба. И любовь.

Лекси была уверена, что это любовь.

Резко обернувшись, она увидела Камерона прямо перед собой. Его голубые глаза смотрели очень серьезно.

— Лекси, — снова сказал он, но на этот раз это было похоже больше на прощание.

— Ты уезжаешь, — сказала она, удивленная, что слова так легко слетают с ее губ.

— Да, — сказал Камерон, поднимая руки как если бы он хотел коснуться ее.

Лекси отпрянула: мысль о его прикосновении была невыносима. Она не вынесла бы этого после прошедшей ночи. После того как они провели вместе столько часов, наполненных любовью и страстью. После того как стало очевидно, что он бросает ее.

Заметив ее движение, Камерон опустил руки. На мгновение боль мелькнула в его глазах и тут же исчезла, сменившись тем непроницаемым выражением, которое Лекси так хорошо знала.

Неужели это глаза того мужчины, который занимался с ней любовью прошлой ночью? Глаза, которые горели любовью к ней.

— Почему?

Лекси подошла к столу и включила кофеварку. Темная жидкость тонкой струйкой полилась в кофейник, нарушая воцарившуюся тишину.

— Работа, — спокойно сказал Камерон. — Перед тем как приехать в Блоссом, я занимался одной темной историей, связанной с подкупом. Я тогда не знал, во что это выльется, и вот теперь…

— Работа. Ясно.

Лекси открыла буфет и достала чашку. Кровь стучала у нее в висках, она напрягала все силы, чтобы говорить спокойно.

— Я понимаю. Твоя работа здесь сделана, разумеется. Почему же не вернуться к другой, более напряженной деятельности?

В ее словах звучала горечь. Она поставила чашку рядом с дымящимся кофейником.

— Дело не в этом! — Камерон схватил ее руку и сжал в своей.

— Тогда в чем? — спросила она. — Я ничего не понимаю.

— Я же сказал тебе…

— Нет! — перебила она, взглянув ему в глаза. — Я купилась на это пять лет назад, но теперь мне недостаточно такого объяснения.

— Это правда.

— А прошлая ночь, весь прошлый месяц ничего для тебя не значат? Это так? — взорвалась она.

Теперь, в холодном утреннем свете, прошедшая ночь казалась Камерону почти нереальной.

— Прошлая ночь была…

— Была чем? — подняла на него глаза Лекси.

Для нее она была любовью и надеждой, всем, что ускользнуло от нее пять лет назад, в день, когда ушел Камерон. А теперь он забирал все это с собой. Снова.

Камерон покачал головой, раздумывая.

— Она была неописуемой, — наконец сказал он очень нежно. — Лекси…

Прошептав ее имя, он коснулся пальцами ее щеки. На сей раз она не отклонилась. Он провел рукой вниз до подбородка. Ее сердце обливалось кровью.

— Прошлая ночь для меня неразрывно связана с тобой, Лекси. Невозможно описать. Невозможно поверить.

— Это действительно так? — спросила она. Последняя капля кофе упала в кофейник, теперь на кухне была тишина. — Ты уезжаешь, потому что не можешь поверить в это? Не можешь поверить в нас?

Камерон опустил руку.

— Я сказал тебе, почему уезжаю. Мы заключили брак, которого не стоило заключать. — Он отступил от нее на несколько шагов, подальше от ее доверчивых глаз. — Мы договорились, что не будет никаких эмоций, никаких обязательств. — Он покачал головой. — Прошлой ночью сделка лопнула у нас в руках.

— И поэтому ты уезжаешь.

Камерон прищурился.

— Я уверена, что прошлой ночью ты любил меня, Камерон, — заговорила Лекси. Ее голос становился все тверже. Она видела его глаза прошлой ночью. — Может, у тебя не поворачивается язык сказать мне эти трудные слова, но мне все было ясно без слов.

Каждым нежным поцелуем, каждой жгучей лаской и той лихорадочной спешкой, с которой он стремился к ней, он доказывал, что любит ее. Она чувствовала это всем сердцем.

— Ты права.

Лекси вздрогнула, в сердце загорелась надежда.

— Я уезжаю не только из-за работы.

Она вся напряглась в ожидании.

— Ты сказала, что примешь все как есть, но это не так. Ты требуешь большего. Я не могу остаться с тобой, если не могу дать то, в чем ты нуждаешься, без чего ты не можешь жить.

Слезы блестели у нее на глазах. «Не плачь!» — безмолвно умолял он. Он сам боялся потерять голову. Когда Лекси плакала…

— Ты прав. — В этих словах звенела боль, которую она больше не могла скрывать. — Я хочу, чтобы ты любил меня.

— А я не хочу, чтобы тебе было больно, — ответил он.

Лекси сглотнула, изо всех сил пытаясь не разрыдаться.

— Ты боишься, что будет больно тебе, — мягко упрекнула она. — Ты любишь меня. Я знаю. И бежишь от меня так же, как пять лет назад.

Она ждала, что Камерон будет отрицать это, по крайней мере станет утверждать, что бежит не от нее, что он не отвергает их любовь. Он молчал.

— Ну так уезжай! — накинулась она на него. Если бы не злость, она бы не выдержала этой невыносимой боли. — Уезжай!

Он посмотрел на нее, почти ослепленный той мукой, которую увидел в ее глазах.

— Мне не стоит возвращаться, — прошептал он.

— Да, не стоит, — с горечью согласилась Лекси и повернулась к нему спиной. Первая слеза скатилась по ее щеке. — И не проси меня ждать на этот раз.

Последние слова прозвучали так тихо, что Камерон еле уловил их, но когда они дошли до его сознания, душа его перевернулась. Итак, она без обиняков сказала ему, что если он уйдет, то больше никогда ее не увидит.

Да, он бежал. Лекси была права. Но чего она не понимала — это того, что он бежал не от нее.

— Лекси… — начал Камерон, но так и не закончил фразы. Он не знал, что говорить. Наконец он тихо сказал: — Я оставлю свою визитку. Здесь мой рабочий и домашний телефоны. Если что-нибудь случится, если я буду тебе нужен…

Она по-прежнему стояла к нему спиной, отчужденная и неподвижная.

— Если ты забеременеешь…

— Я дам тебе знать, — сказала она не оборачиваясь, ледяным тоном. — До свидания.

Камерон попятился, обходя стол. По пути он заметил, что вчерашнее чили так и стоит на плите. Нетронутое. Не успели — как и многое другое в жизни. А теперь уже никогда не успеют.

— Я буду на вечеринке у Иды, — тихо проговорил Камерон.

— Прекрасно. Она будет счастлива, — бросила Лекси, по-прежнему глядя в окно.

Когда он наконец вышел, она поняла это, не обернувшись. Исчезло магнитное поле, которое притягивало ее. Он ушел.

Включив воду, Лекси подставила руки под ледяную струю, плеснула себе в лицо. Холод обжег кожу, слезы остановились.

Но даже айсберга не хватило бы, чтобы успокоить жгучую боль в сердце.

— Нет-нет, не туда. Сюда.

Кивком Ида указала то место на длинном, застеленном белоснежной скатертью столе, куда Лекси следовало поставить поднос с печеньем.

— Ага. Вот так.

Лекси втиснула поднос между тарелками и вздохнула. Все утро Ида не находила себе места, суетилась вокруг каждой мелочи. Гости начнут собираться к полудню и будут подходить часов до трех, когда начнется вечеринка. К этому моменту планировалось подать на стол бутерброды и салаты, которыми был забит холодильник, а также печенье и разнообразные домашние сладости. В центре стола уже красовался огромный двухъярусный именинный пирог.

Лекси безропотно помогала накрывать на стол, радуясь возможности отвлечься от мысли о предстоящем отъезде Камерона. Она боялась, что разрыдается, позволь она себе подумать об этом хоть минуту. Поэтому она запретила себе вспоминать о Камероне.

К счастью, Ида услала Камерона расставлять столы во дворе. Таким образом, Лекси удалось вообще не встречаться с ним после их утреннего разговора. Надев темно-вишневое платье, она сразу побежала к Иде, чувствуя, что ей надо чем-то заняться.

— О Боже! — воскликнула Ида. — Дорогая, а где же шоколадное печенье? Нам просто необходимо достать где-нибудь шоколадное печенье. Это же любимое лакомство Гарри!

Лекси заметила, что в светлых глазах Иды появилось особое выражение, когда она упомянула имя Гарри.

— Ида, — осторожно начала Лекси, — я не хочу, чтобы ты разочаровывалась. Ты же знаешь, что Гарри не приедет.

Боль, исказившая черты Иды, эхом отозвалась в сердце Лекси. Она вдруг подумала, будет ли все еще ждать Камерона, когда ей исполнится семьдесят пять. Эта мысль была невыносима. Лекси поскорее отбросила ее.

Она вообще не собиралась его ждать. Ей надо было жить дальше — без него.

И Лекси решительно посмотрела на Иду.

— Гарри приедет, дорогая, — уверенно возразила Ида и, сорвавшись с места, выскочила на кухню, приговаривая: — Ну куда же я дела салфетки?

Лекси нахмурилась. Трудно представить, что могло поддерживать в Иде эту веру целых полвека, прошедших с их последней встречи.

— Ты должна верить, дорогая, — сказала Ида, возвратившись.

— Верить?! Во что?! — воскликнула Лекси. Ее раздражало, что Ида никак не желала признавать очевидное.

— В настоящую любовь, дорогая.

И она, просияв, склонилась над ореховым пирогом. Лекси вздохнула.

— Лекси! — услышала она негромкий голос.

Камерон.

Лекси неохотно повернулась к Камерону. Он стоял на пороге, прислонившись к дверному косяку. Чтобы не встречаться с ним глазами, Лекси стала разглядывать двор за его спиной.

— Что?

— Ты можешь выйти ко мне?

Камерон ждал. Наконец Лекси набралась смелости и взглянула на него. Он переоделся: на нем были джинсы и белая хлопковая рубашка. У Лекси забилось сердце, так сексуален он был в этой простой одежде.

Она вспомнила, как перед прошлой вечеринкой они лихорадочно стягивали друг с друга одежду и чуть не опоздали, наслаждаясь друг другом…

Довольно, сказала она себе. Она должна остаться холодной, безучастной. Официальной. Это единственный способ пережить остаток дня.

— Так что тебе нужно? — спросила она, с сарказмом делая ударение на последнем слове.

Тут Лекси подумала, что этот знакомый терпкий аромат, чего доброго, может снова на нее подействовать, и спустилась вниз, в тень. Пусть между ними будут полоса солнечного света, и густой запах жимолости, и теплый летний ветер…

Камерон закрыл дверь и вслед за Лекси спустился на лужайку. Ее глаза смотрели холодно и отчужденно. Солнце светило вовсю, играло зайчиками в ее темных волосах, золотило ее обнаженные плечи. Вырез на платье открывал мягкую нежную кожу — еще несколько часов назад он мог коснуться ее, ласкать…

— Ну? — нетерпеливо повторила она.

Легкий ветерок приподнимал бумажные полотенца на столах. Камерон очнулся.

— Гарри приехал.