Орешек

Альфа и омега

На следующий день Брендон появился в институте одетый не как обычно, в свой костюм, а очень неожиданно, в простые брюки и рубашку с джемпером. Дар даже глазам не поверил, когда надменный сноб появился, как простой смертный, в аудитории с кейсом в руках и, усевшись рядом, как ни в чем не бывало достал из него ноут и занялся своими делами. На вопрос старосты группы, что он тут делает, он спокойно заявил, что он, как ответственный налогоплательщик, имеет право посещать любые лекции института в качестве вольного слушателя.

Дар не поверил на слово и полез в справочник института проверить, и точно, если человек не претендовал на диплом, то имел право присутствовать на любой лекции в любом высшем учебном заведении страны. Это для участия в лабораторных требовалось разрешение преподавателя. И, кстати сказать, преподаватели очень спокойно отнеслись к тому, что группа увеличилась еще на одного слушателя. Пока альфы настороженно поводили ушами и принюхивались к незнакомцу, омеги всю первую пару заинтересованно косились, и во время перемены подошли «познакомиться». Брендон был вежлив, но когда с ним попытались флиртовать, он хмыкнул и заявил, что их интерес ему, конечно, льстит, но он «увы, не свободный человек». Он, оказывается, уже нашел свою истинную половинку (при этом в упор посмотрел на Дара), и поэтому совершенно не заинтересован в других «знакомствах».

Дар сделал вид, что оглох на оба уха и тупых намеков совершенно не понимает, но Брендон изменил бы себе, если бы остановился на половине пути. Он сам стал рассказывать всем заинтересованным слушателям, что влюблен в своего омегу и даже, более того, носит с собой обручальное кольцо, которое надеется вручить, как только его «половинка» сменит гнев на милость. Поскольку в ответ на предложение руки и сердца хотел бы получить слова согласия, а не удар в челюсть, ну, или по яйцам. В зависимости от того, насколько избранник на него сердит. Он даже продемонстрировал бархатную коробочку, достав ее из кармана брюк.

Омежки восторженно запищали и захотели полюбоваться на колечко, но Брендон сурово заявил, что первым его увидит именно его избранник. Но потом посмотрел на Дара, и с улыбкой добавил, что оно значительно красивее того кольца, что сам омега подарил ему на добрую память. Дар даже задохнулся от такой наглости, насколько все это двусмысленно звучало! Надо было открыть рот и заявить, что он подарил ему резиновое кольцо ручного эспандера, а не кольцо, как таковое, на что намекает наглый альфа. Но сказать что-либо, значило начать разговор, а это не входило в планы самого Дара. Поэтому он только поджал губы и недовольно фыркнул, а омеги из его группы чуть не окосели от восторга и собственных предположений.

Зато на второй паре Брендон отличился во всей красе. Преподаватель латыни начал давать новую тему и диктовать новые слова, обязательные к ней. Брендон какое-то время слушал весьма уважаемого профессора, а потом взорвался возмущенной риторикой, что он преподает какую-то околонаучную муть! То, что он записывает на доске, и не латынь вовсе! *

- Слово состоит из двух греческих корней cyn и gloss, записанных буквами латинского алфавита с добавлением характерного для латинского языка окончания um. Но это не складывается в латинское слово, хоть что говорите! - Брендон возмущенно смотрел на доску и замершего профессора.

- И кто это такой умный у нас появился? - профессор отложил мелок и с улыбкой посмотрел в аудиторию, - поделитесь, откуда у вас, молодой человек, такие глубокие знания, чтобы оспаривать мнение преподавателя?

- Брендон Кристобаль, - альфа поднял руку, а потом перевернул ее, продемонстрировав перстень на мизинце, - Лига Лилий, закончил с отличием!

- О, как! - профессор оперся бедром на стол и взмахнул рукой, - познакомьтесь, господа, вот вам образчик классического образования! Четыре мертвых языка, как обязательное условие образования, и все ради того, чтобы читать классиков в оригинале.

- Это какой-то колледж для омежек с литературным уклоном? - хихикнули с первых рядов.

- Нет, - профессор спокойно смотрел на аудиторию, - это закрытое учебное заведение для потомственной аристократии. Туда не попадешь, если твой род не насчитывает, как минимум, пять поколений партикулярного дворянства. Название Лига Лилий происходит как сокращенный вариант, написанный на гербе учебного заведения: «Негоже лилиям прясть» и девиз у них подходящий: «Вижу цель – не вижу препятствий!»

- Лилия на языке цветов, вроде, значит невинный, девственный? - не унимался кто-то из первого ряда. В аудитории все стали оглядываться на Брендона и зловредно хихикать.

А Дар вдруг вспомнил этот перстень. Его Брендон надел, как только начал самостоятельно двигать руками. Там на большом зеленом кабошоне изнутри была вырезана лилия, но не как цветок с картинки, а как геральдическое украшение. Он им очень гордился и никогда не снимал. Вот и сейчас показал его профессору, доказывая свои слова об образовании.

- Нет, - профессор остановил смешки, - выражение «Негоже лилиям прясть» является не дословной цитатой из Евангелия. Насколько я помню, из Евангелия от Матфея: «И об одежде что заботитесь? Посмотрите на полевые лилии, как они растут: ни трудятся, ни прядут…»

- Скорее, в Евангелии от Луки, - Брендон поднял руку, опять привлекая внимание, - «Посмотрите на лилии, как они растут: не трудятся, не прядут; но говорю вам, что и Соломон во всей славе своей не одевался так, как всякая из них». **

- Вот тут не берусь спорить, - легко согласился профессор, - а что касается вашего заявления о научности и околонаучности данного языка, то вы бы знали ответ, если бы были с нами с самого начала. И на этот вопрос я позволю ответить своим студентам. Кто знает ответ? Мы это проходили на первом занятии…

В аудитории сразу несколько человек подняли руки. Профессор осмотрел всех желающих и заметил тех, кто старательно отводил глаза, сделав пометку себе на будущее спросить об этом на предстоящем экзамене, а потом кивнул головой.

- Маши, вы там ближе всего сидите к умнику. Ответьте ему, сделайте милость.

- Научная латынь совсем не то же самое, что настоящий латинский язык, - начал Дар, упорно обращаясь к профессору, - на котором разговаривали и писали в Древнем Риме и который сейчас изучают в некоторых гимназиях и вузах. Более того, научная латынь вообще не является каким-либо языком, так как на ней нельзя составлять предложения, писать письма и разговаривать. Тем не менее, биологи пока не собираются от неё отказываться и даже время от времени придумывают новые слова. Обычно они составлены из двух корней, чаще всего — из греческих, реже — из одного греческого и одного латинского и очень редко — из двух латинских. Мы изучаем этот язык для того, чтобы могли объясниться со своими коллегами, читать специальную литературу, а в случае научного открытия сумели правильно записать его.

- Научное открытие? - Брендон усмехнулся, - например, какое?

- Предположим, откроем новую кость в человеке, - пожал плечами Дар, и на голубом глазу продолжил, - надо же будет ее правильно назвать — «Digitus а tergo» (Палец в жопе).

Все в аудитории рассмеялись и стали предлагать свои варианты, пока преподаватель не остановил расшалившуюся молодежь и не продолжил лекцию с прерванного места. Все опять схватились кто за конспекты, кто за планшеты, а Брендон сидел с приоткрытым ртом. Он как-то совсем растерялся, услышав ругательство из уст всегда милого и внимательного омеги. Ну, не вязался образ привычного Дара с подобным выражением. Нет, он сам знал и похлеще, они, будучи студентами, в свое время как только не изгалялись друг перед другом. Но услышать такое из уст омеги было достаточно шокирующим открытием.

Брендон остаток лекции просидел, уставившись на Дара. Оказывается, он ничего так и не узнал об омеге, хотя прожил с ним год и прочел потом подробное личное дело. Он раньше не воспринимал Дара, как самостоятельную личность. Он как-то привык к более рафинированным омегам в своем окружении. Омега, услышав подобное, должен был обязательно покраснеть и мило потупиться. Так, чтобы сразу захотелось попросить прощения за то, что оскорбил его нежную душу непотребным словом. Но Дар был не такой.

Он не стеснялся и не пасовал. Он одинаково спокойно мыл и полы, и голого альфу. Не фыркал и не фукал, когда приходилось тяжело. Не раздражался, когда он (Брендон) срывал на нем свое плохое настроение, при этом иронично улыбался, как будто понимал больше, чем сам альфа, и никогда не поучал. Не опекал, как наседка, но и не прогибался, подстраиваясь под чужое настроение. Он с самого начала вел себя примерно как тогда со старостой в столовой – на равных. И это сбивало с привычных настроек.

Но при этом он все равно оставался омегой. Боялся первые ночи спать в чужом доме и с удовольствием спал за шторкой. Он сам признавался, что так не страшно, но когда напал тот бандит, он не испугался и бился, сколько было сил. А как он штативом капельницы ударил того альфу по спине? А позже, когда тот начал стрелять, он не забился в угол, с визгом спасая себя, а опять ударил вооруженного альфу, хотя тот легко мог застрелить его. Не у каждого человека в душе есть столько отваги, чтобы спасать других, позабыв о собственной безопасности.

А еще, он не стеснялся вести себя, как ребенок, когда были праздники. Смотрел мультики, прямо из коробки ел мороженое большой ложкой и с удовольствием облизывал ее, не заботясь о том, насколько сексуально при этом выглядел. Спокойно и без жеманства засыпал рядом и прижимался спросонья, если снилось что-то страшное, чтобы, успокоившись, опять заснуть.

Ничего не просил. Даже после того, как провели вместе течку, и позже… Ни подарков, ни денег, ни внимания. Только жмурился и подставлялся под поцелуи… Брендон замер в шоке, вдруг осознав, что когда Дар уходил от него, он уже знал, что беременный, но даже не намекнул о своем положении. Отказался от денег и ушел, не оборачиваясь, решив для себя все… Он уже тогда вычеркнул его из своей жизни? Или надеялся, что он, как альфа, бросится следом?

Он плакал, когда уезжал на том такси? Или сидел и кусал губы, чтобы не показывать собственной слабости постороннему человеку? Что он пережил, когда Клеменс наседал на него в попытке отобрать ребенка? Боялся, когда Корсар угрожал? И что сказал ему Бигль, когда злобная парочка оставила его офис и они остались вдвоем? Какой силой духа надо обладать, чтобы не сломаться и находить в себе силы улыбаться дальше?

- Я совсем тебя не знаю… - Брендон потрясенно смотрел на омегу и сам не понял, что сказал это вслух.

Дар удивленно глянул на него, услышав такое странное заявление, а потом смутился. Или это только показалось? Но сразу взял себя в руки и опять сосредоточился на лекции. А Брендон не отрываясь смотрел на омегу, впервые рассматривая его с интересом, как личность, а не как своего работника, а потом партнера. Он знал, какой Дар старательный и упорный в работе, какой нежный и отзывчивый в объятиях. Но он ничего не знал о нем самом. Какую музыку любит, что предпочитает из еды, какие цветы нравятся больше. Столько всего надо узнать…

Брендон улыбнулся своим мыслям. Все же, Корсар прав, он с этой работой совершенно теряет жизнь. Сосредоточившись на проектах и корпорации, он совершенно забыл, ради чего он это делает. Ради признания отца? Доказать ему, что не слабее его и будет даже лучшим альфой, чем он? Но отца нет, и, возможно, он никогда не сможет с ним не то что поговорить, а просто удостовериться, что он жив. Сколько таких пропавших в космосе…

Тогда ради чего? Ради самих проектов? Ради признания собственных заслуг и славы? Но какой в ней смысл, если в минуту триумфа стоишь один… в толпе завистливых людишек, которые только и мечтают столкнуть с пьедестала? Что остается, друзья? Приятели?

Но любая вечеринка рано или поздно закончится, и что тогда будет? Кто останется рядом?

Семья… но отца, считай, нет, а папа занят собой и собственным комфортом. Предполагаемый супруг… дети… Но тогда почему он позволяет папе принимать за себя решение в таком вопросе? У Клеменса уже была семья… и сын – Брендон… Не сильно папе была нужна семья… Отец всегда был на работе, а сына Клеменс засунул вначале в руки гувернерам, а потом в Лигу Лилий, и появлялся время от времени с визитами, больше похожими на инспекции с проверкой, что все идет по плану… его плану…

Первый брак, наверное, именно поэтому и оказался настолько неудачным, что Клеменс пытался копировать свою жизнь, проецируя ее на семью сына. Идеальный супруг по части генеалогии и богатства, но совершенно чужой по духу и без малейшего желания стать половинкой. Супруг был, как стеклянный шарик – красивый, блестящий и, вроде, округлый, но не комфортный… весь такой совершенный и гармоничный, но не идущий на компромиссы. Принимай его таким, как есть, или отстань! И изменить его, не сломав… увы, не получилось…

Или вот Дар. Казалось бы, обычный… как вода. Что может быть проще и обыденней воды? Но жажду утолит и грязь отмоет, злость остудит, как холодным компрессом, а когда холодно, согреет и взбодрит, как чашка кофе. Обнимет и поддержит, не дав утонуть в пучине, но будет стоек, как айсберг, и хоть лоб расшиби, но он останется верен своим принципам и правде… Недаром военные зубы об него обломали, но так и не заставили сказать то, что хотели от него услышать… Но стоит обидеть, оттолкнуть, и он исчезнет паром, росой на травах… и не поймаешь, не заставишь…

Брендон принюхался. От Дара пахло восхитительно! Теплом домашнего очага и ореховым печеньем, уютом вечерних посиделок, а еще полынью… Фамильным запахом всех альф Кристобалей. Он носит альфу… сына… У Брендона сердце сжалось… у него будет сын… как он мог быть так слеп? Почему не понял этого раньше? Почему отпустил, не бросился в погоню? Тихо умирал каждое утро, пытаясь поймать воспоминание, но не задумывался, почему его нет рядом. Ведь никто другой не заменит. Да и не нужен никто, кроме Дара… И когда он рядом, сердце не болит, а поет. И руки дрожат от желания прикоснуться, но нельзя, а иначе он, как вода, стечет по пальцам и растворится.

*

Дар старательно не замечал сидящего рядом альфу, который с утра вел себя, как форменный придурок! Заявился в институт и сидит с ноутом. Чего он добивается? Показать, что он может, как сам Дар в свое время, быть рядом? А потом, эти тупые намеки, что он считает его своей парой! И, главное, коробочку притащил и всем сплетникам показал, и про Рождество напомнил… и кольцо там было не кольцо совсем, вернее кольцо, но не то… Дар опять одернул себя и с усилием сосредоточился на лекции. Вот ведь умеет этот Кристобаль вывести из равновесия…

И, главное, непонятно, чего он добивается. Зачем вся эта работа на публику? Ведь и так ясно, что у них не может быть ничего общего. У них не может быть МЫ, они слишком разные, и не надо обманывать себя. Хватит! Он и так слишком долго мечтал о несбыточном, обманывал сам себя после всей этой невероятной течки. Дар опять отвлекся, вспоминая… это было так восхитительно – потеряться в другом человеке, отпустить свои страхи и сомнения и довериться до конца.

Раствориться в его запахе и обмирать от нежности и почти тайной заботы. Да, именно так. Не напоказ, но постоянно чувствовать, что о тебе заботятся. Просыпаться от поцелуев и нежнейших ласк. Не открывая глаз, чувствовать, как его губы скользят по коже и руки оглаживают неловкое спросонья тело… И на работе альфа полностью погружался в свои дела, но стоило хоть немного отстать или замешкаться где-либо, как упрямец замедлял шаг, не оборачивался и не торопил, но просто дожидался, когда он подойдет ближе, и только после этого продолжал путь. Пусть это не было заметно со стороны, но только Дар всегда чувствовал, как Брендон присматривает за ним. И такая опека не раздражала, а наоборот, была приятна. Такой себе секрет на двоих от всего мира.

Он почти верил, что МЫ возможно, пока тот отправлял те папки портфолио своему родителю, и каждую ночь со страстью занимался любовью и вязал узлом, будто опасаясь потерять. А потом сам обтирал салфетками и прижимал к себе до самого утра, чтобы утром опять разбудить кротким и нежным поцелуем. Но когда осталась последняя тройка кандидатов, он спокойно, не меняя выражения лица, отдал распоряжения секретарю отправить букет и приглашение на ужин совершенно постороннему омеге. И заказал столик в ресторане, и, довольно ухмыляясь, уехал на своей пижонской машине.

Это было очень больно осознать, что ты опять обманывался в своих мечтах. И все, что было, ничего не значит… И последняя ночь… без него… в первый раз остаться одному в затихшем доме. Осознать, что все закончилось, и этот чек, как пощечина, как черта в счете ресторана, когда расчет произведен и цена названа… Да, не дешевка, но все равно больно… увидеть ценник на себя и ребенка и понять, что они не нужны, это все было «дополнительной услугой». А ты, наивный, нафантазировал себе…

Хорошо, что были Саймон и Лайниш, и дом, в котором действительно ждали. И комната, из которой ушел как будто вчера, а потом словно прошел через другую жизнь и опять вернулся к истокам. И опять институт, и опять планы на будущее. Как будто не было года, проведенного в домике среди сосен. И не было альфы… такого колючего и одинокого, как морской еж. Ему хочется тепла и ласки, и он не понимает, почему его никто не гладит, и от этого становится еще более колючим и сердитым.

Но предаваться милым воспоминаниям о том, что было, не получилось. Появление на пороге дома папы Брендона совпало с первым днем занятий. Хорошо, что Лайниш был дома и сидел рядом, когда Клеменс достал из сумочки договор и чековую книжку. Он хотел «договориться полюбовно» о возмещении всех трат Ольдара во время беременности и родов, после подписания договора, и о том, что Ольдар откажется от внебрачного ребенка и передаст его под опеку семьи Кристобалей.

Видите ли, Кристобали хотели быть уверены, что у ребенка будет все необходимое для «нормальной жизни». Ведь понятно же, что у одинокого омеги-студента не будет на ребенка ни средств, ни времени. И вообще, зачем молодому человеку в самом начале пути такая обуза? Ольдару надо подумать о своем будущем, учебе, карьере, браке с достойным альфой. А ребенок будет ему только мешать! И поэтому Кристобали хотели бы забрать ребенка к себе на воспитание. У него будет и уютный дом, и достойное образование, и вообще, Кристобали «своих не бросают» и Ольдар может с чистой совестью передать им ненужного ему ребенка. Это будет правильно во всех отношениях. И у Ольдара будут развязаны руки, и у ребенка будет все самое лучшее. Так что все будут в выигрыше!

Дар не выгнал высокомерного гада тычками под зад только потому, что Лайниш схватил его за руку и удержал на месте. Вместо этого тихо и корректно выпроводил манерного кривляку вон из дома с твердым отказом. В следующий раз Клеменс Кристобаль появился на их пороге уже в сопровождении альфы, который представился личным адвокатом семьи Кристобалей – Корсаром. Дар тогда впервые увидел человека, о котором Саймон каждый раз говорил с восторгом в голосе. Такого человека, наверное, хорошо иметь в друзьях, или восторгаться издали, но вот как соперник Корсар был беспощаден. Как белая акула, поднявшаяся из глубины на запах крови – безжалостная и уверенная в собственной правоте старшего хищника.

Лайниш сразу вызвал Саймона, и двое альф схлестнулись в словесной дуэли, вначале в гостиной дома Бигля, а потом встречались еще дважды, уже в офисе «Бигль, Бигль и Бигль». Причем, в последний раз они встречались в день рождения Дара. Ему как раз исполнилось двадцать лет, и по закону он становился самостоятельным и освобождался от опеки. Дар так и не понял, почему Корсар в последний момент отступился от своих угроз и согласился на мировое соглашение, когда Дар от своего имени и от имени ребенка отказывался от всяких притязаний к семейству Кристобалей и их деньгам, но принял это, как подарок на собственный день рождения.

Если у Дара и были романтические воспоминания о Брендоне, то эти встречи в офисе Биглей выжгли все доброе из его сердца просто каленым железом. Оставив болезненную корочку рубца вместо милых крылышек. И когда Брендон появился в институте с дурацким букетом, в душе только полыхнуло болью и страхом потерять ребенка. На фоне всего, сказанного в офисе адвокатом и папой альфы, все эти намеки с кольцом слышались, как изысканная издевка.

И тут Брендон опять как капризный ребенок привлек к себе внимание и спорит с преподавателем! Он не может выяснить интересующий его вопрос тихо, надо обязательно привлечь к себе внимание. Рассказать всем, какой он умный и вообще высшая каста! Ну, может, кто не знал, так он обязательно донесет это знание до всех! Выпендрежник! Подумать только, четыре мертвых языка! Делать этим аристократам больше нечего, кроме как читать Илиаду Гомера в оригинале! Или работы Цицерона… вот ведь… хвастун!

Было очень приятно поставить его на место. Не такой уж он и умный! Хотя у Брендона хватило совести, как только прозвенел звонок, первым подойти к профессору и попросить прощения за некорректное высказывание. И, на удивление, профессор не стал тыкать его носом, как нашкодившего щенка, а вполне по-доброму посмеялся над ошибкой и вообще, разговаривал скорее как с коллегой, чем как с нахалом, посмевшим прервать его лекцию.

И, что самое интересное, подобный инцидент скорее добавил ему очков популярности у его одногруппников. Мало того, что омеги смотрели на него влажными глазами, так еще и альфы стали крутиться рядом, как щенки, ожидающие внимания от более сильного самца. Приходилось прилагать усилия, чтобы не замечать альфу, который ходил следом, как сталкер, тем более, что с ним хотели общаться все, кто оказывался поблизости. И поэтому вокруг него, как вокруг солнца, крутилось поблизости несколько человек. Его приглашали на вечеринки и просто подходили поболтать.

Он оказался веселым собеседником с невероятным количеством смешных баек. Дару приходилось одергивать себя, чтобы не останавливаться и не прислушиваться ко всем веселым историям, которые легко рассказывал Брендон. Про забавные курьезы в учебе, когда старшие ученики разыгрывали младших, по секрету сообщая, что «Мир чувственных вещей в картинках» Коменских* на латыни намного откровеннее Камасутры, и картинки там вообще огонь! Недаром эту работу прячут в разделе взрослой литературы. И потом в лицах рассказывал, как он вместе с одноклассниками ночью пробирались в библиотечный корпус и были застуканы там преподавателем! И как их заставили писать эссе всем классом по этой работе.

Брендон был старше студентов и выглядел скорее преподавателем, но острый язык и насмешливые высказывания не давали расслабиться никому в группе. Поэтому Брендон спокойно и вальяжно расхаживал по институту и был в курсе и учебного процесса, и свободного времяпрепровождения. От него было невозможно спрятаться ни в библиотеке, ни в учебных корпусах. Он все так же пытался заботиться, закрывая форточки, чтобы Дар не сидел на сквозняке, и старался накормить его едой из ресторана, которую привозил для него Санчо Панса. Он, видите ли, переживал о плохом аппетите омеги, и поэтому пытался подсовывать ему то яблоко, то десерт во время перерывов. А в обед Дар принципиально давился едой из столовой и делал вид, что не замечает любимый суп-пюре из грибов и нежно обожаемую запеченную форель, которую ставил перед ним альфа.

Дар принципиально ездил домой на своем омегомобильчике, и каждый раз проходил мимо распахнутой двери машины Брендона. Тот провожал его до дома и каждый раз останавливался перед закрытой перед его носом дверью. Но это не мешало ему появляться в парке, куда приятели вытаскивали Дара на фолк-фестивали, и на выступлениях джазовых групп в каком-нибудь сквере. Он садился рядом, стоило Дару зайти в кафе, и сурово сведенными бровями отгонял от него всех альф, которые не были его одногруппниками.

Следующим испытанием выдержки стала забота о доме Дара. Вернее, о его приусадебном участке. Однажды омега увидел, что все заросли бурьяна, до которых не доходили руки, пропали. Участок оказался подстрижен и облагорожен. Деревянная беседка была отремонтирована и покрыта свежим лаком. А чуть позже там появилась новая плетеная мебель, на которой хотелось посидеть в теплые осенние вечера с чашечкой чая. Сам Дар, после того, как дом наконец оказался в его владении, с трудом собирал осколки прошлой жизни в родительском доме. Слишком много вещей пропало. Дядя перекрасил стены в яркий цвет, а в комнатах переклеил обои. Даже мебель в гостиной стояла другая, и кабинет отца превратился в фитнес-зал. С тренажерами и зеркальной стеной вместо книжных полок.

Лайниш предлагал сделать ремонт в доме под себя и отпустить прошлое. Он даже познакомил с хорошим дизайнером, который завалил омегу множеством вариантов обстановки и расцветки, но Дар только кусал губы и как мышонок проскакивал мимо чужой мебели в родном доме, вернув пока только собственную спальню. Каждый раз, подходя к двери, он мечтал открыть ее и увидеть там все так, как было при родителях. Благородная мебель и приглушенные цвета стен, и так, чтобы никаких лимонно-кислотных обоев и стеклянных столиков с безумными вазочками.

У Дара после появления в его жизни деда появились деньги. К наследству отца дед добавил еще примерно столько же, как он пояснил, в качестве моральной компенсации за то, что упустил его из виду на пару лет. За то, что не обеспокоился, когда родители перестали выходить на связь. Он списывал это на собственный переезд и загруженность старшего сына на работе, и очень ругал себя, что не позаботился о внуке, когда был ему так нужен. Но все равно, несмотря на счет в банке, Дар пересчитывал собственные затраты на зарплату медбрата в клинике, и от счетов дизайнера за ремонт приходил в ужас.

Ему и в голову не приходило, сколько денег уйдет просто на то, чтобы поменять расцветку стен в доме, и шторы, и ремонт лестницы, и это даже не стоимость новой мебели! Мебель из настоящего дерева стоила целое состояние! Дару пришлось бы потратить едва ли не половину своих денег, и все ради того, чтобы перестать натыкаться взглядом на вещи дяди. Каждую вещь он пересчитывал на количество прежних зарплат, и каждый раз тяжело вздыхал. Нет, он не был жмотом, просто он прекрасно помнил, как это жить от зарплаты до зарплаты и решать, что в этом месяце важнее – новая обувь или махровые полотенца в ванную?

Лайниш предлагал пожить у них в гостях, пока идет ремонт, тем более, не стоит беременному оставаться в доме одному. Да он и сам это понимал, но каждый день после института давал команду омегомобильчику «ДОМОЙ», и каждый раз с удовольствием замирал, останавливаясь перед родным домом. Он слишком долго думал об этом, как о несбыточном счастье, чтобы вот так просто уехать в другой дом, пусть и на время…

А еще, спокойствия в душе не прибавлял нахальный Брендон, кружащий рядом с таким видом, будто имеет на это право. Саймон, когда узнал о таком поведении Кристобаля, мстительно предложил подать заявление в полицию и добиться судебного запрета, как сталкеру. Но миролюбивый Лайниш предложил не горячиться и посмотреть, что будет дальше. В конце концов, Брендон пока никаких запретов не нарушает и ведет себя корректно. Дар с ним сразу же согласился.

Действительно, было очень интересно посмотреть на Брендона без привычной злобной маски. Он, оказывается, умеет вполне адекватно разговаривать с другими людьми, хотя все равно смотрит на всех сверху вниз, но на удивление, это никого не раздражает. Хотя, наверное, это было даже понятно. Ведь Брендон был старше любого студента, он, кроме своей закрытой школы, закончил еще очень престижный экономический университет, и судя по перешептыванию омежьей братии, тоже в числе первых. И после этого весьма успешен в бизнесе. А преподаватели смотрели на него, как на предполагаемого спонсора различных лабораторий и факультетов. И, судя по тому, как с ним за руку здоровался ректор мединститута и при этом льстиво заглядывал в глаза, Брендону, по всей видимости, все же не просто так далось место «вольного слушателя».

Дар все ждал, когда альфе наскучит такое поведение, и он, наконец вернется к своей прошлой жизни, оставив его в покое, но прошла неделя, следом еще одна, а Брендон все так же терпеливо ходил следом, оставляя на парте Дара каждый день новый вид шоколада, соленого крекера, сладко пахнущие яблоки… все так же внимательно смотрел, чтобы в аудитории не было сквозняков, и пытался подсунуть омеге на сиденье седушку, чтобы он не сидел на холодном.

Солнечные дни сменялись осенними дождями, пока еще тихими и ласковыми. Деревья только поменяли цвет листвы на багрянец и золото, и Дар, посидев в отремонтированной беседке под пледом и с термосом, решил, что все же стоит начать делать ремонт в доме и, наконец, поменять всю мебель. Деньги – это не самое главное, намного важнее приходить в свой дом и быть в комфорте.

В ближайший выходной он приехал в гости к Биглям и сообщил, что готов начать делать ремонт, который лучше закончить до рождения ребенка, и спросил разрешения пожить у них в гостях пару недель, пока рабочие будут перекрашивать стены.

- Мы будем рады, если поживешь с нами не только пару недель, - Саймон довольно кивнул супругу, - но и до родов. Нам всем будет спокойней, если ты будешь под присмотром.

- Да и потом, когда ребенок родится, тебе лучше пожить с нами, - Лайниш налил чаю и передал омеге, - по крайней мере, первое время. Ты не хочешь брать академический отпуск, поскольку роды выпадут на зимние каникулы, а дальше ты рассчитываешь на няню, но поверь, няня – это не все. Ты будешь очень сильно уставать с ребенком. Тебе одному даже с помощью няни будет очень тяжело. Бывает, дети не дают спать, и им все равно, если родителю утром надо на работу или учебу, они маленькие и не понимают ничего, и требуют максимум внимания и заботы. Оставайся с нами, пока ребенок не подрастет. Или найми прислугу, чтобы в доме, кроме тебя, еще кто-то жил. У родителей ведь были помощники по хозяйству?

- Да, - Ольдар добавил меда в чай, - когда папа был здоров, то у нас были и горничная, и повариха, они приходили днем, когда отец был на работе, и раз в неделю приходил садовник. Папа любил ковыряться в саду, но основную работу делал все же садовник.

- Вот и прекрасно, - Саймон тихо выдохнул, он переживал, что Дар опять начнет считать, что почем, и опять попытается взвалить на себя все. - И не переживай о деньгах, твой дед связывался со мной и очень просил, чтобы я тебя уговорил сделать ремонт за его счет. В конце концов, это его сын устроил хаос в твоем доме, и вообще, старик, похоже, сильно переживает о тебе. Так сделай ему приятное – прими его помощь.

- Ох, нет… - Дар смутился, - он и так разрешил все мои проблемы. И с деньгами разобрался, и дядю с семейством забрал с планеты, я теперь хотя бы не переживаю, что они со мной свяжутся и опять будут обвинять во всем. Я уже все посчитал, - Дар довольно улыбнулся, - денег, что оставил дед, мне как раз хватит на ремонт и на мебель. А родительских денег как раз хватит и на учебу, и на прислугу, и на первое время, пока я сам не начну зарабатывать после института.

- Расчеты, это, конечно, хорошо, но реальная жизнь умеет подбрасывать сюрпризы, - Лайниш смотрел, как Дар намазывает на кусочек хлеба мед, - не надо забывать и о себе. Подумай, что бы ты хотел для себя лично. Не стоит ставить на своей личной жизни крест только потому, что не повезло с первым альфой.

- Вторым, - хмыкнул Дар, - после первого у меня была судимость, от второго ребенок, даже страшно загадывать в отношении третьего… как-то мне не очень везет с альфами. Но вскоре у меня появится свой собственный альфа, - Дар погладил животик, - вот с ним я точно так просто не расстанусь! У меня в ближайшее время учеба, ребенок, а потом подумаю о специализации. Хотелось бы пойти в ортопедию, мне действительно это интересно… но может, стоит подумать о предложении деда? Хотя, не могу представить себя в полулегальном бизнесе, - Дар задумался и покачал головой, - нет, я предпочту тихую жизнь с сыном. Воскресный гольф в клубе. Чтобы все было тихо и размеренно. Устал от драм и приключений, хочу тихую и спокойную жизнь обывателя!

- Пусть все так и будет, - Саймон встал и поцеловал Дара в лоб, как ребенка, - ладно, я пойду, поработаю немного в кабинете, - Саймон поцеловал подставленные губы супруга и погладил его по плечу, - позовешь к ужину, если заработаюсь…

- Хорошо, - Лайниш кивнул мужу, а потом придвинулся к Дару, - так ты уже выбрал дизайн комнат? Покажи проекты!

- Обязательно! - Дар достал планшет и стал листать картинки, - я решил сделать из отцовского кабинета комнату для сына. Вначале там будет игровая с рисунками на стенах, а потом будет комната для занятий, когда он подрастет. Она расположена напротив гостиной и рядом с кухней. И это самая светлая комната в доме, ну, не считая моей комнаты, которая была над ней. Хотя теперь, наверное, мне стоит перейти в другую спальню, а в своей комнате устроить спальню для сына… Но, хотя, зачем мне отдельная спальня, пока у меня нет мужа?

- Лично я считаю, что лучше быть готовым ко всему, - Лайниш рассматривал картинки дизайнера, - лучше пусть будет про запас, чем не хватит… очень симпатично… так что именно тебе понравилось? Картины ты оставишь там же, где и были? Портрет папы вернешь в гостиную или как?

Дар долго еще сидел с Лайнишем, показывая ему проекты дизайнера и делясь мыслями о будущем, а потом пришли домой дети, и они отправились все вместе готовить ужин и накрывать стол. Дар чувствовал себя легко и беззаботно, как будто он был одним из детей Биглей. Он уже и сам радовался, что решился на перемены в жизни. Все же, Лайниш прав, не стоит тянуть за собой неприятные воспоминания и надо закрывать старые двери. Наверное, именно поэтому на следующее утро он сам подошел к Брендону, когда тот, как всегда, приехал проводить его в институт. И пусть бы Дар и ехал сам на своей машине, но авто Брендона висело бы на хвосте, как приклеенное.

- Доброе утро, - Дар увидел, как счастливо улыбнулся альфа, и решил, что всю эту ситуацию надо отрывать, как пластырь – один раз и до конца. - Брендон, нам надо поговорить, как двум взрослым людям. Без глупых намеков и недосказанностей.

- Я рад, что ты, наконец, решился со мной поговорить, - Брендон вышел из машины и мягко смотрел на омегу, который решительно сжимал губы, - пригласишь в дом?

- Нет, - Дар поморщился, ему не хотелось, чтобы Брендон видел лимонные стены и стеклянные столики, - поговорим в беседке, тем более, что ты сам, без моего разрешения, оплатил и ее ремонт, и садовую мебель. У меня достаточно денег и я не нуждаюсь в твоей благотворительности.

- Прости, не хотел тебя обидеть, - Брендон шел следом и наслаждался запахом, который, как флер от духов, тянулся за парой, - я хотел сделать тебе приятное, жаль, что не получилось.

- Нет, спасибо, конечно, - Дар недовольно поджал губы и показал Брендону на кресло, - но больше не надо… Я в состоянии все сделать сам. Начнем с главного – как долго еще ты собираешься таскаться в институт? Это уже не смешно. У тебя есть работа, вот и занимайся ей, а меня оставь в покое.

- Работа без меня никуда не делась за последние два года, а вот без тебя я с трудом продержался сто тридцать шесть дней. Это были самые тяжелые дни в моей жизни. Прости, что я так долго шел к этому решению, но жизнь без тебя не имеет никакого смысла. Я люблю тебя, Дар, и приложу все силы, чтобы завоевать твою любовь.

- Не надо меня завоевывать, Брендон, - Дар поморщился, - пойми, у нас ничего не получится. Мы с тобой слишком разные, наши миры никогда не пересекутся, я не хочу быть мезальянсом и видеть, как твои знакомые морщат свои аристократические носы…

- Дар, - Брендон соскользнул с кресла и обнял ноги омеги, - Дар, я сделаю все, что ты захочешь. Я откажусь от титула, - альфа закивал головой, - да, да! Совершенно официально, передам и титул, и герб дяде и его сыновьям. Для меня это ничего не значит. Я хочу быть с тобой, а детям вместо титула передам свою любовь. Пока я не понял, что потерял, я и не понимал, какой подарок попал мне в руки. И каким глупцом я был, когда не остановил тебя тогда… Прости меня… Прошу тебя, дай мне еще шанс доказать, что я тебя достоин.

- Брендон, - Дар осторожно отцепил руки альфы и встал, бережно придерживая животик, - знаешь, вся моя жизнь то сказка, то роман, а теперь как-то все скатывается в мыльную оперу… прости… перечитай лучше договор, что мы составили с твоим папой от твоего имени, и пойми, вот все эти сюси-пуси не имеют ни малейшего значения. Ребенок мой, и делиться им я ни с кем не собираюсь. Так и передай своему папе.

- Дар, прости, я не знал… - начал альфа, но омега поморщился и остановил его жестом, - Дар, ты будешь моим супругом? - Брендон встал на колено и достал коробочку, в которой оказалось кольцо с приличным камнем, - Ольдар Маши, я официально прошу тебя сделать меня счастливейшим человеком во всей вселенной – стань моим счастьем в жизни. Будь моим супругом!

- Сейчас должны выскочить из кустов папарацци? Или что? - Дар передернул плечами, - Брендон, прекрати паясничать! Ты что, считаешь, что я с визгом брошусь тебе на шею после всего, что было? Весь этот пафос пройдет с теми омежками, у которых есть портфолио, а у меня есть судимость, как награда за доверчивость, и удар по яйцам, как наследство от папиного воспитания! Я помню, какая была стопка портфолио. Поройся там внимательней, ты обязательно найдешь кого-нибудь, кто оценит чистоту брильянта в колечке, а мне все это не нужно.

- Дар, дай мне еще один шанс заслужить твою любовь, - Брендон тяжело вздохнул, - скажи, что мне сделать, чтобы ты мне поверил?

- Оставь меня в покое, - Дар придержал живот и проскользнул мимо альфы, - у меня впереди учеба, планы на собственную жизнь и вообще, я со всем справлюсь сам!

Брендон так и стоял на коленях и смотрел, как от него уходит его пара, так и не поверив в искренность его решения. Когда омегомобильчик выскользнул из гаража и мигнул габаритами, уезжая, Брендон опомнился и тяжело осел на пол беседки. Посидев немного, он набрал номер единственного человека, которому верил, как самому себе.

- Корсар, он отказал мне, - Брендон потер переносицу и посмотрел на растерянного друга -

я даже не представляю, что мне делать дальше… Придумай, как вернуть его.

- Э-э, - Корсар растерянно ухмыльнулся, - бурбон или виски? Тебе впервые отказали. Это надо отметить! Однако! Кажется, Ольдар недаром пахнет орехом, ты, похоже не первый щелкунчик, кто сломал о него зубки… Приезжай, тут есть о чем подумать…

*

В час ночи, когда Брендон с Корсаром вылакали все запасы в кабинете Брендона, разругались и опять помирились, и предавались тяжелым философским раздумьям о вечном и несправедливости мира, в тиши рабочего кабинета прозвенел вызов от Марка. Это было достаточно необычно. Обычно он решал все вопросы в течение рабочего дня, поэтому Брендон без сомнений ответил на вызов.

- Брендон, я не знаю что, но с Ольдаром что-то случилось, - Марк кусал губы и выглядел встревоженным, - я присматривал за ним удаленно. Подключился к камерам в его коттеджном поселке и еще несколько камер навесил, так сказать, дополнительно… и вот все камеры вдруг вышли из строя. Такое невозможно в принципе. Так, чтобы одновременно накрылась и сеть полицейского контроля, и мои независимые камеры. И, более того, парочка дронов, которых я послал, не пересекла границ в паре улиц квадрата, в центре которого стоит дом Ольдара.

- Вызывай полицию! - Брендон протрезвел за минуту, - он там один в доме! Я сейчас приеду!

- Я уже сбросил вызов на ведомственную охрану и полицейским, - Марк поморщился, как от зубной боли, - они считают, что это помехи электросети, что-то с подстанциями, утверждают, что такое у них уже бывало, и все восстановится через пару минут. Я же не могу им сказать о частном наблюдении! Это противозаконно, в конце концов! Если бы мои дроны не падали замертво, то я не переживал бы, но с таким я еще не сталкивался!

- Я уже еду! - Брендон, собранный и почти трезвый, стоял в лифте и чувствовал, как внутри все переворачивается от страха.

- Мои ребята уже выехали! Жду тебя в гараже, я же знаю, что ты пил целый день. Так что поторопись!

Брендон и Корсар выбежали из дверей лифта в подземном паркинге и сразу заскочили в открытую дверь машины, которая с ревом вылетела на межуровневую магистраль. Марк был опытным водителем и гнал мощную машину на предельной скорости, нарушая все мыслимые правила безопасности, но все равно, когда они примчались к дому Ольдара, там уже кружили альфы из ведомственной охраны.

- Задняя дверь взломана, - доложил один из них, - в доме есть следы крови, а еще неопознанное пятно на полу.

- Показывай, - скомандовал Марк и придержал Брендона, который рвался в дом, - не наследи там. Мы вызвали полицию, когда они приедут, им надо будет все показать.

- Вот это пятно, - крупный альфа в камуфляже показал на пол в кухне.

Марк склонился над пятном и принюхался. Он кивнул Корсару, и тот вцепился в плечи Брендона.

- Похоже, это околоплодные воды, - Марк настороженно смотрел на бледного Брендона и осторожно добавил, - и, кроме этого, от него явственно пахнет кровью…

-------

* Латинский язык в биологии можно рассматривать как самостоятельный научный язык, произошедший от латинского языка эпохи Возрождения, но обогащённый множеством слов, заимствованных из древнегреческого и других языков. Кроме того, многие слова латинского языка употребляются в биологических текстах в новом, специальном смысле. Грамматика в латинском биологическом языке заметно упрощена. Алфавит дополнен: в отличие от классической латыни, используются буквы J, U, W.

Современные Кодексы биологической номенклатуры требуют, чтобы научные названия живых организмов были по форме латинскими, то есть были написаны буквами латинского алфавита и подчинялись правилам латинской грамматики, вне зависимости от того, из какого языка они заимствованы. Википедия

**«Негоже лилиям прясть» - стало своего рода «словесной иллюстрацией» салического закона, которому следовали во многих государствах Средневековой Европы. В том числе и во Франции. Французские пэры, как утверждают, произнесли эту фразу, когда в начале XIV века во Франции решался вопрос о престолонаследии. И означала она: женщинам не место на престоле. Тогда умер последний из трех сыновей короля Филиппа IV Красивого. И ни один из них не оставив наследника мужского пола. На престол стала претендовать внучка Филиппа Красивого, дочь старшего его сына, короля Франции, Людовика X – Жанна.

Про лилии говорили: «лилии не прядут», указывая тем, что на французском престоле не может быть женщина. Но Брендон имеет ввиду выражение «etre assis sur des lys», что обозначало аристократам положено занимать высокую должность, по праву рождения, так как лилиями были украшены не только все стены судилищ, но даже и все сиденья стульев в парламенте и ассамблеях.