Ошибка призыва. Самозванка в Академии драконов (СИ)

Глава 17

Виталина

Из кабинета ректора я вышла в смешанных чувствах. С одной стороны, было неприятно, что меня записали в главные подозреваемые. С другой — немного радовало, что сумели выяснить если не всё, то многое.

Мне было страшно от того, что я узнала только что. И кому мог помешать наш беззлобный смотритель зверинца? Надо будет обсудить это с девочками. Запрет на разглашение информации мне не давали, значит можно.

Ещё смущала близость ректора. Он шёл рядом, практически касаясь меня рукой. Его поведение сбивало с толку. Такая забота и внимательность для меня были в новинку. Но отказаться не посмела, даже если бы хотела. Тогда пришлось бы обманывать саму себя, ведь мне безумно приятны прикосновения этого мужчины. Его близость будоражила воображение, а тонкий аромат лишал разума. Рядом с ним я чувствовала себя по-другому: более спокойно и в безопасности. Даже сейчас, когда он просто провожал меня до лазарета.

— Если будут какие-нибудь жалобы на самочувствие, обязательно сообщи об этом миссис Курати, даже если тебе покажется это незначительным. Хорошо?

— Всё в порядке, — я смотрела в его глаза и видела беспокойство. — Хорошо, я ей сразу же скажу.

— Договорились! Но знай, я спрошу у неё потом, — он подмигнул на прощание и, открыв передо мной двери лечебного кабинета, пошёл в обратную сторону.

«Да уж, не оставил даже шанса на побег», — с такими мыслями входила к врачу.

Открывшись, двери автоматически послали сигнал лекарше, и она уже ждала своего нового пациента у входа. Это было сделано для того, чтобы помощь могли получить незамедлительно, ведь не всегда у пациентов есть силы дожидаться прихода врача, иногда их не хватает и для того, чтобы просто позвать его. На такой случай и было придумано магическое оповещение. Чем бы ни был занят врач, амулет у него на шее завибрирует и подаст сигнал о том, что кто-то появился в лазарете.

— Ох, милочка! Где же ты так умудрилась порезаться? Проходи скорее сюда, — мы подошли к кушетке, и миссис Курати начала ножницами срезать остатки рукавов блузы.

Освободив мои израненные руки от одежды, она взяла какое-то сильно пахнущее средство, обмакнула в него ватный тампон и осторожно прошлась им по ранам.

— Есть довольно глубокие, поэтому потерпи немного — будет щипать.

— Ай! — я чуть не выхватила руку обратно, настолько неожиданной оказалась боль.

— С какого ты факультета, милочка? Что-то я не видела вас раньше у себя.

— С боевого, я недавно приступила к занятиям.

— О, так привыкай! Знаешь, в каком состоянии иногда ко мне попадают студенты? Иной раз и непонятно, где именно проблема. Так что это лишь детские царапины, — она крутилась вокруг меня, смазывая каждый порез лечебной смесью.

— Слабое утешение. Больше похоже на призыв держаться от такого факультета подальше.

— Ничего, привыкнешь, — она по-деловому похлопала меня по плечу и выкинула использованный ватный тампон. — Сейчас забинтую. Ну всё, возьми вот эту мазь и можешь идти.

В итоге я выходила от неё с перебинтованными предплечьями, а в сумке лежала зеленоватого цвета мазь, вкусно пахнущая мятой.

От занятий меня на сегодня освободили, но настоятельно рекомендовали пройти весь материал самостоятельно. Я была не против — формы-то всё равно нет. Может, всё же дойти до кастелянши и попросить новый комплект? Видимо, придётся, потому как если я пропущу ещё один день лекций, то, боюсь, не избежать мне нового наказания.

— Вот ты где! Обыскался тебя! — меня резко схватил за руку Герман, разворачивая лицом к себе.

— Больно же, зачем так сильно? — я зашипела от боли, вырывая обратно свою руку из захвата.

— Прости, не заметил, что у тебя рана, — он прошёлся по мне внимательным взглядом с головы до колен и замер.

— Так что ты хотел? — щёлкнув пальцами у его лица, переключила внимание на себя. Не очень мне понравилось, как он меня разглядывал. Вот ректор — другое дело.

— Поговорить про вчерашнее. Ты ведь уже в курсе случившегося?

— Да, просветили, — говорить с ним особо и не хотелось, было какое-то внутреннее отторжение. Возможно, подсознательно я всё ещё была на него обижена за случай в коридоре.

— Я хотел с тобой это обсудить. Прогуляемся до парка?

— Хорошо, — согласилась после минуты раздумий. Всё же были моменты, о которых следовало поговорить. — Только мне надо переодеться. Как ты понимаешь, в таком виде я ходить по коридорам Академии не хочу.

Переодевшись, вышла на улицу, где он ожидал меня. Погода уже начинала портиться, и скоро без зонта нельзя будет и шагу ступить. Мы сели на скамейку у дерева, которое хоть немного прикрывало от ветра. Я пыталась сильно не дрожать в своём платье, старательно пряча руки в рукава. Моё единственное целое платье было не сильно тёплым.

— О чём речь пойдёт? — я не выдержала первой.

— Ты пришла вчера на отработку?

— Нет, а ты?

— Тоже пропустил.

— Неважные из нас студенты получились, — я подняла голову, наблюдая, как медленно парит в облаках лист, упавший с дерева.

— А тебя почему не было?

— Задержалась за работой в приёмной ректора, вот он и разрешил пропустить один день, — не хотела ему говорит про стычку со старшекурсницей. Да и про всё остальное тоже.

— А я был с Оливией. Она пожаловалась на головную боль и слабость. Пришлось сидеть с ней весь вечер, — Герман тяжело вздохнул, откидываясь на спинку скамьи.

— Возможно, это хорошо, что нас там не было. Иначе и мы могли стать жертвами неизвестного.

— А может, и наоборот, спугнули бы его.

— Как думаешь, а если кто-то специально сделал так, чтобы мы не пришли на отработку? — внезапная догадка осенила меня.

Вдруг это всё было подстроено? Появление той девушки — Висслоу, головная боль Оливии? Могло ли это быть не просто совпадением, а спланированным кем-то действием?

— Давай не будем играть в детективов и оставим это следователям. Не спорю, возможно, есть доля правды в твоих словах, но так мы можем начать подозревать каждого, кто учится с нами, — он встал с лавочки и уже собрался было уходить. — Она неплохая, просто характер у неё скверный.

— Мне кажется, это взаимоисключающие вещи, а ты вновь её защищаешь. Но тебе виднее, — я тоже поднялась. Пора возвращаться, пока не подхватила простуду.

Внезапно посетила одна мысль. В день появления в Академии Герман меня касался. Что, если это он? А как проверить, чтобы наверняка? Я на секунду замешкалась и, пока не передумала, с мыслью «эх, была ни была» резко встала перед Германом.

— Ты чего? — на меня недоумённо смотрели сквозь стёкла очков карие глаза.

— Помолчи! — я быстро прильнула к его губам в попытке поцеловать.

Виталина

Не знаю, от неожиданности или ещё каких-либо неясных мне побуждений, но Герман начал отвечать. Секунд пять, а потом не сильно, но ощутимо оттолкнул меня прочь.

— Совсем сдурела?

Ох, зря я это затеяла! На меня смотрел настолько рассерженный парень, что захотелось где-нибудь скрыться. Например, у ректора в приёмной. Там безопасно, когда девицы не приходят. Только архив барахлит, но это же решаемо…

— И?

— Я случайно! Честно! Кое-что проверяла, — прислушалась к себе, но ничего нового не ощутила. Резерв был всё ещё наполовину полон. После нападения на меня неизвестного он был практически пуст, потом, за всё то время, что я провела в кабинете ректора на допросе, успел восстановиться лишь наполовину. Что тоже было неплохо, но, наверное, касание истинного должно повысить этот показатель? Вот не могли в книгах писать точнее?

— И как? — сложив руки на груди, Герман стоял около меня, не делая попыток отойти дальше.

— Сейчас, секунду, — вызвала огонь на ладони. Да, далось мне это легко, но он был не таким большим, как прежде. — Не то. Пошли в Академию.

Я игнорировала взгляды, что бросал на меня Герман, и усиленно делала вид, что их не замечаю. Так, в молчании, мы вошли в Академию, и не успев пройти и нескольких шагов, встретились с профессором Джефферсон и её племянницей.

— Почему не на занятиях? — Белинда преградила нам путь, только почему-то задавая вопрос смотрела именно на меня, в упор не замечая моего спутника.

— У меня освобождение от ректора. А Герман…

— А что с твоей формой? — она брезгливо покосилась на моё потрёпанное платье. — Согласно требованиям Устава, ты должна носить её в стенах Академии постоянно. Ещё пара таких выходок — и придётся заносить это в личное дело.

Герман молчал, не спеша встать на мою защиту. Ещё бы, будет он портить отношения с роднёй своей девушки! Так что рассчитывать на кого-то, кроме себя, не стоит.

Я медленно перевела взгляд с профессора на стоящую позади неё в платье Оливию, и в груди заклокотало от несправедливости.

— Профессор, а сколько раз я должна пройтись по Академии без формы, чтобы мне был сделан официальный выговор?

— Трёх будет достаточно, студентка. И учтите, выговор будет делать сам ректор.

— Тогда нам, наверное, не стоит вас задерживать, раз вы направляетесь прямо к нему?

— О чём ты, Лина? — Герман попытался взять мою руку, но я резким движением выдернула её.

— Так об Оливии, конечно же! Я вижу её в третий раз без установленной Уставом формы. Первый был в день моего прибытия сюда, когда я случайно с ней столкнулась в коридоре. Второй — на уроке по зельеварению, где она вам ассистировала. Ну и третий, как вы понимаете, сейчас!

Все были в шоке от моей речи, включая меня саму. Но бесило такое однобокое отношение к правилам. Почему одним можно, а другим — нет?

— Ты… — профессор лишь беззвучно открывала рот, не издавая ни звука.

На Оливию я старалась в этот момент не смотреть, опасаясь её прожигающего взгляда.

— Что здесь происходит? Почему столпотворение? — к нам быстро приближался ректор собственной персоной.

— Ну вот, и идти далеко не надо! Правда, Оливия?

В ответ услышала лишь шипение, слов не разобрать.

Было забавно наблюдать, как с каждым шагом Дамиана (ну а что, он же разрешил называть себя по имени, вот — пользуюсь) меняется лицо профессора по зельеварению. От маски злобной преподавательницы, что готова наказывать за любую провинность, не осталось и следа. Теперь передо мной стояла женщина, что источала само благочестие.

— Господин ректор, здравствуйте! — Белинда вышла вперёд, закрывая собой племянницу.

— Я задал вопрос, — ректор хмуро взглянул на присутствующих в ожидании ответа.

— У нас вышло небольшое недопонимание со студенткой.

Когда мужчина вопросительно посмотрел в мою сторону, решила, что надо всё же сказать правду. А то так и буду вечно девочкой для битья для кого ни попадя:

— Профессор Джефферсон лишь указала мне на недопустимость нахождения в Академии без формы и сказала, какое наказание за этим последует, если она увидит меня в таком виде ещё несколько раз, — я руками показала на своё платье, что, кстати, весьма удачно прикрывало забинтованные руки широкими рукавами. — Я же обратила внимание, что студентка Оливия систематически нарушает данное правило Устава и уточнила, идут ли они к вам за внесением записи в личное дело по поводу этого факта.

На секунду образовалась такая пугающая тишина, что можно было услышать ход секундной стрелки на главных часах в холле.

— Хм-хм, — ректор прокашлялся и прищурившись посмотрел на Оливию, что истуканом застыла возле тёти. — Что с вашей формой?

— Она в стирке. Не успела высохнуть, — ответила за племянницу Белинда.

— Вы знаете, мисс Джефферсон, только на моей памяти я вижу Оливию без формы уже в который раз. Видимо, она настолько неряшлива, что её одежда постоянно нуждается в чистке? Может, перевести вас на бытовой факультет? Возможно, там вы научитесь следить за своей одеждой более внимательно.

О, даже я не ожидала такого ответа от ректора. Думала, пожурит её немного да велит больше так не делать.

Красная как рак Оливия всё ещё молчала, только изредка поглядывая на Германа, который стал свидетелем её позора. Хотя, насколько я помню, даже он ей говорил про мантию ещё в тот самый раз, когда мы с ней впервые встретились.

— Простите, господин ректор. Этого больше не повторится. Позвольте мне идти, — она жалобно посмотрела на него, и после утвердительного кивка быстро направилась в сторону жилых комнат.

— Что касается вас, миссис Джефферсон, то правила Устава, за соблюдение которых вы так радеете, позволяют студентам носить ту одежду, что у них имеется, пока те не получат новую форму. Советую, во-первых, повторить данные пункты, а во-вторых, внести замечание в личное дело мисс Оливии. Я позже проверю. И на будущее, прежде чем раздавать студентам наказания, было бы неплохо разобраться в ситуации.

— Хорошо, господин ректор, — согласилась женщина, став белой от злости.

— Не смею задерживать.

Незаметно для меня мы с ректором остались наедине. Нет, конечно, вокруг нас то и дело сновал народ, но было ощущение, что мы находились с ним в каком-то вакууме, где были только вдвоём.

— Что сказала миссис Курати?

— Осмотрела меня, промыла раны и наложила повязки. А ещё дала какую-то мазь. В остальном сказала, что всё в норме.

— Пойдём, я провожу тебя до общежития. Мало ли кому ещё придёт в голову выдать тебе наказание за отсутствие формы, — он отошёл, пропуская меня вперёд.

— Так-то она права, я ведь действительно без неё. Тогда проводите меня до кастелянши, теперь-то уж точно придётся просить новый комплект, — мне было неловко перед ним. Так возится со мной. Даже встал на защиту перед Белиндой. Да и внешность у него ого-го какая! Это я ещё в первый день нашего знакомства оценила. Жаль, конечно, что он не мой истинный.

— Нет уж, давай-ка ты всё же пойдёшь в комнату и сядешь за лекции. Скажу честно, не хочу тебя завтра видеть до начала рабочего дня. Но боюсь, если не будешь готова к урокам, мне вновь придётся назначать наказание. А я, поверь мне, этого не хочу.

Что ж, звучало вполне убедительно, да и спорить почему-то не хотелось, устала за сегодня. Всё же не каждый мой день насыщен такими событиями: покушение, допрос, ссора с преподавателем.

— Спасибо, что проводил, Дамиан, — я мялась у двери, не зная, что ещё сказать.

— До встречи завтра.

Девочки ещё были на лекциях, и комната встретила меня тишиной. Только по кровати важно прохаживался Афоня, цепляя когтями старенькое выцветшее покрывало.

— Ну привет, ведьма!

— А вот обзываться нехорошо, — я с наслаждением плюхнулась на мягкие подушки, забросив ноги на спинку.

— Что это было, в кабинете ректора?

— Вот и мне интересно — что? Почему они вдруг решили, что я могу быть связана с убийством? Так что это я у тебя должна спрашивать, что происходит, — тут я не лукавила. Из нас двоих птиц явно был осведомлён лучше.

— Они просто собирают информацию. Кто-то воткнул Барнаби пилочку в шею, вот и ищут причастных.

— Смешно, у меня даже пилочки нет. Это можно смело приписать в графу к отсутствию мотива лишать жизни милого смотрителя. Да у меня даже одежды нет! Не то что пары лишних личных вещей!

Не успела я это сказать, как воздух в комнате словно замер на секунду, и после громкого хлопка прямо на пол около кровати упала розовая коробка, перевязанная бантом.

— Неплохо! А говоришь, вещей нет, — птиц, не дожидаясь моего разрешения, спустился прямо на короб и начал клювом отрывать розовое безобразие от коробки. — И кто же тебе шлёт такие подарки?

Передо мной, как и с утра, лежала форма Академии, такого же высокого качества, что и прежде. Только на этот раз было небольшое отличие — теперь у меня было по три блузки и три юбки. Да уж, а ректор, оказывается, смотрит наперёд.

Пока никто из девочек не пришёл с лекций, решила немного прилечь. Всё же события этого дня и все переживания, с этим связанные, сильно измотали. Меня начало знобить и бить мелкой дрожью. Организм подавал чёткий сигнал — отдых и сон, а всё остальное потом. Не стала ему противиться.

Уже в полудрёме почувствовала, как птиц прислонился ко мне крылом. Стало уютно и тепло. Затем появилось лёгкое покалывание, которое медленно разбежалось по всему телу, а в голове возникли образы прошлого, словно из рассказа птица, и я будто наяву почувствовала запах дыма и ощутила дикую, выворачивающую боль.