Осколки времени

Глава 4

Схватив свой рюкзак с кровати, я расстегиваю молнию переднего кармана и хватаю кольт. Трей все еще прикован к тому же месту.

К несчастью, если человек в тени держит в руках пистолет, то я не смогу к нему подойти. Обычно в фильмах стена с дверью всегда свободна от препятствий, поэтому героиня может прижаться к ней и развернуться вокруг дверного проема, вытянув пистолет. Очевидно, при планировании этого отеля не учитывались возможные перестрелки, потому что у стены расположен шкаф для багажа. Также подозреваю, что меня, по крайней мере отчасти, можно заметить с той точки, где стоит человек, из-за зеркальных дверей шкафа.

Я осторожно продвигаюсь вперед, но прежде чем успеваю подойти к двери, тень приближается ко входу. Мой пистолет наготове. Однако Трей слишком близок… и теперь он тоже движется. Я ловлю мимолетный взгляд очень знакомого лица, когда Трей хватает его сзади, толкая через дверь на пол.

– Черт возьми, вы что, спятили?

Он начинает подниматься, но Трей толкает его коленом обратно вниз.

– Ты идешь, Кейт? – кричит мама. – Мы устали держать лифт.

– Отправляйтесь! Мы встретимся с вами внизу.

Я жестом указываю Трею отойти. Он с беспокойством смотрит на пистолет в моей руке, затем убирает колено со спины Кирнана и идет к двери, закрывая ее за собой.

Кирнан приподнимается, потирая ушибленную голову. Он бросает настороженный взгляд на мой пистолет, теперь уже направленный в пол.

– Ты можешь убрать эту штуку, Кейт.

– Ты первый, – говорю я, кивая на кольт в его руке, идентичный моему, если не считать перламутровую рукоять.

Он пожимает плечами и, вставая, убирает пистолет в карман. Только тогда мне удается разглядеть его лицо, и тут же весь воздух будто покидает мои легкие.

Он… изменился. Повзрослел. Не поседел и не покрылся морщинами, но я вижу, что он постарел. По крайней мере, лет на пять. Его подбородок теперь более четко очерчен, а глаза… я не могу точно определить, чем они отличаются, но по ним изменения заметны ярче всего.

Кирнан удерживает мой взгляд на несколько секунд, а затем протягивает руку Трею:

– Кирнан Данн. А кто ты?

Широкий шрам зигзагами тянется сантиметров на десять вдоль внутренней стороны руки Кирнана, прямо между запястьем и локтем. Шрама не было, когда я покинула его вчера вечером в Джорджии, но он и не свежий. Он будто выцвел – осталась серебристая узловатая линия на его коже.

Трей коротко пожимает протянутую Кирнаном руку, все еще настороженно глядя на него:

– Трей Коулман.

Как только отпускает руку Кирнана, Трей оглядывается на меня и говорит, оставаясь начеку:

– Он пришел с Пруденс. Они просто… возникли из ниоткуда… или что-то в этом роде, прямо там, в коридоре. У меня не было времени постучать, а он уже вытащил пистолет, поэтому…

– Все в порядке. – Я улыбаюсь ему и снова поворачиваюсь к Кирнану. – Почему ты здесь? Почему стоишь с пистолетом возле номера моей матери? Сколько времени прошло для тебя со вчерашнего вечера… со времен Джорджии? И что случилось с твоей рукой?

Кирнан отрицательно качает головой. У него странное выражение лица, я не могу точно сказать, то ли его забавляет шквал вопросов, то ли он раздражен.

– Как обычно, отвечу на все по порядку. Пру позвала на чай. Я ее телохранитель, поэтому сделал все, как мне было сказано, – он кивает в сторону Трея. – Когда она вывела местоположение на своем ключе, мы увидели, что в коридоре притаился незнакомый мужчина, это объясняет наличие пистолета. С событий в Джорджии прошло примерно шесть лет для меня. А шрам… – он пренебрежительно качает головой. – Случайность. Выглядит хуже, чем было на самом деле.

Я в этом сомневаюсь. Шрам неровный и на вид очень жуткий, в некоторых местах шире моего большого пальца. На деле это, скорее, два шрама, потому что там есть еще линия поменьше, около двух сантиметров длиной, идущая почти параллельно. Оба пореза явно нуждались в наложении швов.

Я уже собираюсь выудить у него дополнительную информацию, когда Трей спрашивает:

– Значит, Пруденс не сказала тебе, что мы здесь?

– Нет, – отвечает Кирнан, скривив губы. – Я уверен, она решила, что будет забавно, если мы все встретимся в коридоре. Одним из побочных эффектов работы на сумасшедшую является ее чувство юмора. И она не знает о той маленькой игрушке Кейт. – Его взгляд останавливается на пистолете, который я все еще держу в руке.

– Я тоже не знал, – говорит Трей, бросая на меня обеспокоенный взгляд.

– Я же говорила тебе о пистолете, – я прячу его в рюкзак.

– Я не знал, что ты на самом деле носишь его с собой.

Мое мнение по поводу его ношения за последние несколько дней сильно изменилось. Неделю назад я была бы в ужасе от этой штуки, но тот факт, что я была вооружена, спас жизнь Кирнана и, вполне возможно, мою собственную, в Божьей Лощине.

– Я здесь, чтобы спасти свою маму. От сумасшедшей, как только что заметил Кирнан. Я подумала, что это может пригодиться. Почему ты вообще работаешь на Пру, Кирнан?

Он пожимает он плечами:

– У нас общие враги. И несколько общих целей. Но мы опаздываем к чаю, поэтому детали придется отложить, – он мотает головой в сторону двери. – Пойдем?

Как бы мне ни хотелось сказать ему «нет», по крайней мере до тех пор, пока я не получу больше ответов, я не хочу оставлять маму наедине с Пруденс. Я не думаю, что она и правда обидит маму, хотя должна признать, что нынешний уровень нестабильности Пру тоже не лишает меня сомнений. В любом случае, она явно собирается убедить маму принять ее версию реальности. А в битве за сердце и разум каждая секунда, на которую я оставляю их наедине, не лишняя.

В лифте еще два пассажира, поэтому мы не разговариваем по пути вниз. Мы втроем просто стоим у задней стенки, неловко молча, а Трей время от времени бросает сердитые взгляды на Кирнана поверх моей головы. Я хватаю Трея за руку и переплетаю его пальцы со своими, надеясь показать, что никакой угрозы нет.

Если бы мне нужно было угадать, кто из них будет вести себя ревниво и собственнически, я бы выбрала Кирнана. Но то ощущение, что исходит от него, сильно отличается от того, что было в Джорджии. Та перемена в его глазах, которую я заметила ранее – усталость, и ничего более. Возможно, он смирился. Та искра в глазах, с которой он смотрел на меня, исчезла. Ну, может быть, и не исчезла, но определенно притупилась. Отдалилась.

Эти перемены в нем приводят в замешательство. У меня такое чувство, будто стою рядом с незнакомцем. За шесть лет люди могут сильно измениться.

Может быть, он решил отпустить все и жить дальше?

Может быть, он решил переключиться на Пруденс?

Фи. Я осторожно приближаюсь к Трею, потому что даже если эта мысль не рациональна и абсолютно несправедлива, она беспокоит меня просто в немыслимых масштабах.

Мы с Треем входим в вестибюль, и Кирнан следует за нами, хватая меня за руку и удерживая.

– Дай мне свой ключ, – говорит он, вытаскивая свой из кармана.

– Зачем?

Кирнан закатывает глаза и тянется к черному шнурку на моей шее, на котором, как он знает, висит мой медальон ХРОНОСа. Его пальцы лишь на мгновение касаются моей ключицы, но этого все равно достаточно, чтобы вызвать дрожь, ведь он слишком близко ко мне. И как бы неловко это ни было в любое другое время, это в миллион раз хуже, когда рядом стоит Трей и видит все это.

Кирнан активирует свой ключ и вытаскивает мой из кожаного мешочка, не пропускающего свет, на случай, если вступаешь в контакт с кем-то имеющим ген ХРОНОСа. Он держит их вместе, передавая набор личных координат со своего медальона на мой. Некоторые стабильные точки являются стандартными для всех ключей: по-видимому, самые популярные направления. Менее часто используемые локации находятся в «Журнале стабильных точек», который есть у Кэтрин. Однако в случае с локальной точкой это самый быстрый способ поделиться ею, иначе придется вручную вводить строку координат, определяющую точное географическое местоположение, а затем еще один набор, определяющий точное время.

Трей все еще стоит в нескольких метрах от нас, настороженно наблюдая. Я жестом приглашаю его присоединиться к нам. Он пристально смотрит на Кирнана в течение секунды, затем подходит ближе.

– А как он попал в Лондон? – спрашивает Кирнан.

– Британские авиалинии.

Кирнан морщит лоб.

– А почему он носит с собой ключ? Я вижу его в кармане. Ты говорила, что Кэтрин этого не допустит. Что это может причинить ему боль.

За меня отвечает Трей:

– Это было неизбежно. Я был под полем ХРОНОСа, когда произошел сдвиг во времени. И… я сказал Кэтрин, что никуда не уйду. Что иду на это добровольно. Я не смогу помочь Кейт, если моя память будет постоянно стираться.

Кирнан все еще выглядит обеспокоенным, но он возвращает мне мой ключ и идет к регистрационному столу. Женщина указывает налево, и он направляется в ту сторону, махнув нам рукой, чтобы мы следовали за ним.

Спустя несколько минут мы уже находимся в библиотеке «Каунти-Холла», которая тянется вдоль фасада здания. Книжные полки от пола до потолка разделяют комнату на полуприватные обеденные уголки – маленькие круглые столики, покрытые белым льном, окруженные удобными на вид стульями.

Трей замечает маму и Пруденс за три столика от него, в нише с прекрасным видом на Темзу и Биг-Бен. Позади них стоит взволнованный официант. Я не понимаю, почему он так волнуется, пока не вспоминаю, что нас теперь пятеро, а стол накрыт на четверых.

Пру пренебрежительно машет рукой:

– Не беспокойтесь. Темноволосый – всего лишь мой телохранитель. Он постоит.

Кирнан кажется совершенно равнодушным к такому заявлению, но ее тон выводит меня из себя.

Я уже собираюсь вмешаться, как неожиданно нахожу союзника в лице официанта. Его губы сжимаются:

– Боюсь, что джентльмену придется сесть, если он хочет остаться с вами, мисс. Я был бы счастлив пододвинуть еще один стул, если бы вы, дамы, были так добры и немного отодвинулись к окну.

Мама немедленно подчиняется. Пру, напротив, бросает на официанта взгляд, который заставляет меня надеяться, что это одно из тех мест, где чаевые добавляются к чеку автоматически.

– Отлично, – рычит она, отодвигая стул на несколько сантиметров вправо. Я сажусь рядом с мамой, лицом ко входу. Трей быстро опускается на стул, который официант поставил рядом со мной, оставляя Кирнана завершать круг.

Официант ставит еще одно блюдо для Трея и разливает чай по чашкам. Затем он дает нам краткое описание блюд на многоярусном подносе в центре стола – разнообразные пирожные, которые выглядят слишком замысловатыми, чтобы их есть, а также разнообразные булочки и тонкие сэндвичи.

Когда мужчина договаривает, Пруденс прочищает горло и намеренно постукивает по ободку своего пустого бокала для шампанского. Официант заверяет ее, что сейчас вернется с шампанским, и торопливо уходит.

Мама берет с подноса бутерброд и спрашивает меня:

– Почему вы так задержались?

– Ну, лифт ехал медленно. А потом нам пришлось искать библиотеку, потому что вы не дождались нас в вестибюле.

Пру пожимает плечами:

– Я думала, они могут отменить нашу бронь, – на ее лице появляется хитрая усмешка. – Решила, что вы с Кирнаном просто вспоминаете старые добрые времена. Хотя, я думаю, это было бы неловко, при твоем новом парне.

Мама поперхнулась чаем и вопросительно посмотрела на меня. Я начинаю отвечать, но Трей опережает меня.

– Возможно, – говорит он ровным голосом, глядя прямо на Пру, – но не более неловко, чем сидеть за столом напротив тети, прокравшейся в спальню ее парня.

Брови Пру постепенно взлетают вверх, и она медленно хлопает в ладоши, улыбаясь все шире:

– О, туше́! После твоего… стоического… поведения в тот вечер я решила, что ты довольно милый, но скучный. Но, похоже, что у маленького питомца Кейт есть когти, – она краем глаза замечает выражение лица мамы, когда договаривает свою фразу. Мне кажется, что она, вероятно, забыла о присутствии сестры, потому что ее лицо тут же бледнеет. Она снова приклеивает на лицо свою чересчур широкую улыбку. – О, превосходно. Наконец-то принесли пузырьки.

То, что Пру называет шампанское «пузырьками», вызывает у меня тошноту.

Официант по очереди наполняет каждый бокал. Не успевает он обойти стол, а бокал у Пруденс уже почти опустел. За его плечом я вижу двух охранников у входа. Высокий парень разговаривает с хостес, а коротышка наблюдает за нашим столиком, не сводя глаз с Пру. Когда они переключаются на меня, он понимает, что я смотрю на него в ответ, и быстро отворачивается.

Почти уверена, что в Великобритании я уже перешагнула законный возраст употребления алкоголя, но либо мама не в курсе, либо это ее не волнует.

– А не могли бы вы вместо этого принести ей воды? – спрашивает она официанта. Я бросаю на нее раздраженный взгляд, хотя это больше для вида, чем что-либо еще. Меня вполне устраивает не пить сегодня никакие пузырьки. Я должна ясно мыслить.

– Хм, – говорит Пру. – Ей лучше пить воду из-под крана, чем из бутылки. Никогда не знаешь, что там внутри. Однако этому нельзя пропасть даром, – она берет мой стакан и смотрит на маму. – Не пойми меня неправильно, Деб. Я последний человек, который когда-либо жаловался на лишнее шампанское, но твоя пуританская жилка снова проявляется. С каких это пор ты стала так похожа на маму?

Учитывая мамино мнение о Кэтрин, я ожидаю, что Она обидится. И в выражении ее лица мелькает крошечный намек на обиду, но она только отвечает:

– Наверное, с тех пор, как я стала чьей-то матерью. – Она бросает на меня взгляд, а затем снова смотрит на Пруденс. – Матерью Кейт. С которой ты, кажется, уже довольно хорошо знакома. Ты не хочешь объяснить мне, как и почему ты оказалась в комнате ее бойфренда?

– Я преподала твоей дочери урок, Дебора. Небольшое напоминание, чтобы она перестала играть в вещи, которых не понимает. «Кирист Интернэшнл» – это не игра. У нас есть серьезная миссия, и мы намерены ее выполнить.

Голос Пру слегка повышается с каждой фразой. Кирнан протягивает руку и мягко сжимает ее ладонь, многозначительно оглядывая комнату, после чего снова смотрит на Пру. Знаю, что он хочет сказать: люди смотрят, понизь голос, но Пруденс либо не понимает этого, либо ей все равно, потому что она отдергивает руку и говорит еще громче:

– Я пыталась защитить ее. Я думала, тебе бы хотелось этого!

– Конечно, мне бы хотелось этого, – говорит мама, – чего я не понимаю, так это почему ты не связалась сначала со мной, Пру. Она же моя дочь. Это моя работа – защищать ее, а не твоя, и я не могу этого делать, когда все держат меня в неведении.

Резкий взгляд в мою сторону дает понять, что этот упрек касается и меня. Я одариваю ее извиняющейся улыбкой и притворяюсь, что поглощена решением, какую сладость выбрать с верхнего яруса.

Мне до жути неприятно то, что мама чувствует себя отстраненной, но, честно говоря, если бы пришлось сделать это снова, я бы еще раз решила не говорить ей всего. Только… я бы, наверное, попыталась отговорить ее от принятия гранта на исследования, теперь, когда я знаю, чьи деньги в него вложены. Не то чтобы мне нравилось лгать маме. Просто не думаю, что она способна держаться подальше от всего этого. Мама не сможет стоять в стороне и смотреть, как я рискую. Она войдет в режим безумной матери-тигрицы и набросится на кого угодно: на Кэтрин, папу, даже на меня – если решит, что они ответственны за то, что подвергли ее детеныша опасности.

Но оттенок того же самого чувства мелькает в ее глазах, когда она смотрит на свою сестру.

Пруденс делает глубокий вдох:

– Я пыталась защитить и тебя, Дебора. Солу нельзя доверять. Он… – Ее взгляд вдруг превращается во взгляд напуганного оленя. Затем она поднимает свой медальон и моргает.

На мгновение воцаряется тишина, а затем мама говорит:

– Я, должно быть, начинаю привыкать к ее резким уходам. В четвертый раз это уже не так сложно пережить.

– Ключ у тебя в кармане, мама. Ты находишься под полем ХРОНОСа.

– Хм, – говорит Кирнан, на его лице удивление и капля восторга. – Думаю, что Пру не рассчитывала на это.

Я бросаю на него растерянный взгляд.

– Она совершила ошибку, верно? – продолжает он. – Пру не собиралась давать знать, что она не доверяет Солу. Поэтому она вернется и все исправит.

– Как именно исправит? – спрашивает мама.

– Скажет себе не говорить того, что она только что сказала. Это только мое предположение, но я видел, как она делала это достаточно часто в прошлом, поэтому это довольно обоснованное предположение.

– Почему она решила, что это сработает? – спрашивает Трей. Она знает, что у Кейт есть ключ ХРОНОСа.

– Да, но она пытается убедить маму Кейт. Ей нет дела ни до самой Кейт, ни до нас, – он поворачивается и смотрит на маму. – Не знаю, заметила ли ты, но у твоей сестры едет крыша. Нет. К черту это. У нее крыша уже совсем слетела. Честно говоря, это все равно что присматривать за ребенком. Временами она приходит в себя, и тогда она начеку. Но она не может сосредоточиться. Стоит только чему-нибудь привлечь ее внимание, и она убежит, как гончая за кроликом. И она не думает дважды перед тем, как поменять то, что ей кажется неудобным.

– Тогда почему ты не забрал у нее этот проклятый ключ? – огрызается мама. – Если ты ее телохранитель, то должен защищать ее. Даже от нее самой.

Это справедливое замечание, но Кирнан отрицательно качает головой:

– Она бы просто воспользовалась запасным.

– Тогда мы заберем и его тоже! – возражаю я. – Нас здесь четверо.

– Ну да, если только среди нас нет хирургов, это ничего не изменит. Проклятая штука имплантирована в ее руку.

– В ее руку? – спрашивает Трей. – Как?

– Апгрейд, который она получила некоторое время назад. А те два парня, на которых ты все время украдкой поглядываешь, Кейт? Ты права. Они из лондонского отделения Службы безопасности храма. Думаю, что они немного сбиты с тол… ку…

Кирнан замолкает, потому что Пру вернулась на свое место. Только вот… одна сторона моего разума настаивает на том, что она вообще не уходила, сидела прямо там в своем кресле в течение последней минуты. И она не говорила, что Солу нельзя доверять. Вместо этого она трещала о том, как его не стоит беспокоить всеми деталями, поэтому она собирается забрать маму к себе в Париж. А может быть, они поедут в Грецию. Или в Рим на несколько недель. Прямо сейчас она говорит что-то о Колизее и о том, что они вернутся в то время, когда он еще не был в руинах, и, может быть, посмотрят одно из тех гладиаторских шоу.

Несмотря на то что какая-то часть меня уверена, что она все это время сидела там и несла эту чушь, я также помню, как сидела здесь за столом, а стул Пру был пуст. Только я, мама, Трей и Кирнан. Двойственные воспоминания неприятны, будто у меня в голове сидит мышь, пережевывая нейронные связи или что-то в этом роде. Это больно – не яркая, ревущая боль, а просто немного неприятное ощущение.

Я на мгновение прижимаю ладони к глазам, потирая виски большими пальцами. Оглянув сидящих за столом, я замечаю, что все… то есть все, кроме Пруденс, кажется, борются с теми же самыми двойственными воспоминаниями. Мама выглядит так, словно крошечный сэндвич с ростбифом, который она съела минуту назад, собирается поспешно выбраться наружу. Трей с бледным лицом сверлит взглядом салфетку, лежащую у него на коленях.

Кирнан тоже выглядит немного встревоженным, но он ловит мой взгляд, и на его лице появляется выражение «вот что я имел в виду».

Я поворачиваюсь к Пру, хотя каждое мое слово адресовано маме:

– Мне очень жаль, тетя Пруденс, но мне нужно, чтобы мама вернулась домой. В Вашингтон. Мой дедушка болен, и я не знаю, как долго папа будет находиться в Делавэре. Кэтрин умирает. Мне нужно, чтобы хоть один из моих родителей…

– Ох, ох-ох. Перестань нести чушь о том, что тебе нужна твоя мамочка, Кейт. – Пруденс делает паузу и допивает остатки шампанского, а затем наливает себе еще. – До сих пор ты была совершенно счастлива держать Дебору в неведении. Если ты уже достаточно взрослая, чтобы лезть в чужие дела, то ты уже достаточно взрослая, чтобы справиться в одиночку, милая.

Глаза Пруденс горят ясно и остро, серо-голубые кинжалы нацелены прямо на меня. Яд в ее голосе напоминает мне о нашем разговоре на Выставке. Она слащаво улыбается мне, прежде чем продолжить:

– Ты не хотела, чтобы твоя мама мешала тебе, прерывая твои маленькие рандеву в таунхаусе или задаваясь вопросом, в какие неприятности ты ввязываешься с бабушкой. Иначе ты бы с самого начала предупредила Дебору об исследовательской поездке.

Мои руки сжимают край стула, я наклоняюсь к Пру и сердито произношу:

– Если бы я знала, что за этой поездкой стоишь ты…

Пруденс прерывает меня громким смехом:

– Ты не догадалась? А я тут беспокоилась, что действовала слишком о-че-вид-но… – Она смотрит на верхний ярус чайного подноса, не сводя глаз с маленького слоеного торта, покрытого красным джемом.

На ее лице загорается детская радость, когда она берет десерт и принюхивается.

– Думаю, это малина. Я обожаю малину!

Пру вонзает зубы в маленький кусочек торта и вздыхает от удовольствия:

– Определенно малина! Вот, Деб, возьми другой кусочек. Тебе понравится.

Мамина рука скользит под стол и накрывает мою, которая все еще сжимает край стула. Она все еще держит ее там, отвечая своей сестре, что торт действительно выглядит восхитительно. Мягко сжав напоследок мою ладонь, она протягивает руку, чтобы взять сладость у Пруденс.

Это был едва заметный жест. Я не думаю, что Кирнан или Трей заметили это, хотя сейчас они оба странно смотрят на меня. Они, наверное, думают, что слезы собрались в моих глазах от того, что сказала Пруденс, или потому, что я волнуюсь, что мама сердится. Но нет, это слезы облегчения. Я ни на секунду не верю, что мы с мамой уже поговорили и обо всем, о чем нужно, и я почти уверена, что оставшаяся часть разговора будет состоять в основном из криков в мою сторону, но это маленькое пожатие передало мне сообщение, которое не могло бы быть яснее, если бы она произнесла эти слова вслух.

«Мы пройдем через это вместе».

С лица Пруденс не сходит дружелюбное выражение в течение следующих двадцати минут или около того, пока она с удовольствием пробует различные сладости с подноса и опрокидывает еще несколько бокалов шампанского. Кирнан протягивает ей маленькую синюю таблетку, когда она принимается за четвертый стакан, но она только смеется и смахивает таблетку на пол.

Она принимает какие-то антипсихотические препараты? Ей не помешает.

Пру продолжает подкладывать всякое в мамину тарелку. Похоже, она не замечает, съедено ли остальное. По большей части нет. Несмотря на то что все это выглядит очень вкусно, думаю, что все слишком взвинчены, чтобы есть.

Официанты, которые, кажется, чересчур внимательны к соседним столикам, широко обходят нашу компанию. Может быть, кто-то из них заметил, как Пруденс исчезла ранее? Или, может быть, они просто заметили, что все остальные за столом ведут себя так, будто Пру – это бомба, которая вот-вот взорвется?

Однако мне кажется, что это я сейчас взорвусь. Трудно сидеть здесь, попивая чай, когда у меня столько дел. У меня нет времени на Безумное Чаепитие с Пруденс.

Должно быть, мое беспокойство отразилось на лице, потому что, подняв глаза, я замечаю, что Пруденс наблюдает за мной. Ее разум, по-видимому, прояснился, по крайней мере, сейчас.

– Что случилось, моя маленькая племянница? Ты слишком нервничаешь. Ты куда-то спешишь? – она оглядывает сидящих за столом с кислым выражением лица. – Похоже, ни у кого из вас нет праздничного настроения. Я заплатила за неограниченное количество пузырьков, а ты еще не допила свой первый бокал, Деб. Мы должны были веселиться.

Мама опрокидывает остатки своего шампанского, но не тянется к бутылке, чтобы снова наполнить бокал.

– Все это очень вкусно, Пру. Я просто немного устала. Путешествия всегда меня утомляют. Может быть, нам стоит вернуться в номер…

– Чтобы ты могла собрать свои вещи и отправиться домой со своей любимой дочерью, – это утверждение, а не вопрос, и Пру горько улыбается маме, протягивая руку за ключом ХРОНОСа.

– Чтобы я могла немного отдохнуть, Пру. Я все еще хочу кое-что посмотреть в Лондоне, прежде чем мы отправимся в Грецию, или Рим, или куда бы ты ни решила поехать дальше. Я поеду с тобой, если ты согласишься оставаться в настоящем времени, чтобы я и правда могла следовать за тобой.

– Мама! Нет! – Я ошеломленно поворачиваюсь к ней. – Пожалуйста. Нам нужно поговорить об этом.

Мама не сводит глаз с Пруденс, но ее рука тянется под стол и сжимает мое колено.

Мой первый порыв – отмахнуться от ее руки и начать спорить, но тут она впивается пальцами чуть сильнее, и я замираю. От старых привычек быстро не избавишься. Я помню это сжатие колена с тех пор, как я была еще совсем ребенком, когда капризничала, сидя рядом с мамой в модном ресторане. На похоронах ее коллеги, когда она не могла найти няню. В машине, в Айове, когда она пыталась отговорить полицейского от штрафа за превышение скорости.

Знаю этот сигнал. Он означает сидеть тихо и не шевелиться.

И я помню, как мама мягко сжала мою руку ранее. У нее есть план. Не уверена, что мне он понравится или я соглашусь с ним, но она что-то задумала.

– Думаю, ты права, Пруденс. Кейт уже достаточно взрослая, чтобы справляться со всем самостоятельно. Приехав домой, я только помешаю ей. И, – продолжает она более сухим тоном, – поскольку у меня, по-видимому, уже нет работы, к которой я могла бы вернуться… что ж, отпуск был бы очень кстати. Сестринское путешествие.

Мама снова поворачивается ко мне, улыбаясь с сожалением:

– Мне очень жаль, что вы вдвоем проделали весь этот путь, если вашей целью было вернуть меня обратно. Тебе нужно вернуться в школу, юная леди. Я не санкционировала эту спасательную миссию, и я очень счастлива здесь с Пруденс. Нам нужно наверстать несколько упущенных десятилетий. И, как я уже сказала тебе по телефону, мы вернемся в штаты через несколько недель. Пру говорит, что у нее остались дела в Вашингтоне и во Флориде.

– Это точно хорошая идея? – удивленно спрашивает Кирнан.

Пруденс поворачивается к нему, сверкая глазами:

– Ты здесь не для того, чтобы оспаривать мои решения, Кирнан. Я гораздо лучше тебя разбираюсь в том, что такое хорошая идея. Может быть, тебе стоит сбегать домой?

Кирнан пожимает плечами, но взгляд, которым он одаривает ее, отвечает на мой предыдущий вопрос. Если он и переключился, то только не на Пру.

– Без проблем, – он отодвигает свой стул и кивает сначала маме, а затем Трею. – Было очень приятно познакомиться с вами, – он очень отчетливо постукивает пальцем по карману джинсов, где сквозь ткань просвечивает свет его ключ ХРОНОСа. – Кейт, будь осторожна, ладно?

Пруденс смотрит ему вслед, а потом говорит:

– Мне нужно кое-что проверить дома. Давай пойдем на Глаз в девять, ладно? И возьмем побольше пузырьков.

– Звучит очень весело, – говорит мама. – Я подожду тебя наверху.

Пру держит медальон в руке и явно собирается переместиться, когда выражение ее лица снова меняется, и теперь она выглядит озадаченно:

– Куда… я куда-то собиралась, Деб? Я не могу вспомнить.

– Ты сказала, что тебе нужно пойти домой и кое-что проверить, но… – Мама оглядывается на других людей в ресторане. – Давай сначала вернемся в номер, хорошо?

– О, нет-нет-нет. Теперь я вспомнила. Билеты на Глаз. Может, мне зарезервировать места для Трея и Кейт? О, и, наверное, еще один для Кирнана. Вы ведь еще не встречались с ним, не так ли? – Пру смотрит на соседнее кресло, как будто пытается что-то вспомнить. – Или… встречались?

– Да, но только мельком. И не беспокойся о билетах для Кейт и Трея. Они не задержатся.