Дракон и Буревестник. Осколки зеркала. Том 1

Вино и драконы

Из мутной воды выглянуло отражение опухшего лица. Темные глаза и такие же темные взлохмаченные волосы в полутьме казались совершенно черными. Незнакомец выглядел не то смертельно усталым, не то больным. Можно было подумать, что у него выдалась непростая ночка.

Эти догадки были близки к истине. Лицо в отражении стало немного больше, а затем поморщилось, отчего нос-картошка превратился в переваренный корень сельдерея.

– Ух, демоны тебя возьми! – Лю отпрянул от бочки и быстро заморгал.

Забористый тухлый запах на миг лишил его всех чувств, и понадобилось время, чтобы прийти в себя.

– Это пить я точно не стану…

– Чего ты там шумишь? – послышалось сиплое ворчание Жу Пеня.

Лю протер глаза и посмотрел на зарывшегося в сено друга.

– Водички бы.

– Тут где-то это… – Малыш, не желая просыпаться, слепо пошарил возле себя. – …кувшинчик с рисовым вином оставался.

– Ну уж нет, – от одной только мысли о выпивке Лю замутило. – Сам пей это свое… вино.

Он вышел из-под навеса, где их с Жу Пенем оставил на ночь торговец Тин Тей, зевнул во весь рот и потянулся. Где-то в глубине двора раздавалось хрюканье поросят и била копытом лошадь. Солнце приближалось к полудню. Оно уже набрало силу и начало испепелять город горячими лучами. В такое время лучше сидеть в тени, пить чай и отдыхать. Так, по крайней мере, делают горожане. Лю давно забыл вкус чая и не мог себе позволить сидеть без дела.

– О, мастер Лю, – послышался голос Тин Тея.

Из дверей кособокого глинобитного домика вынырнул торговец. Он выглядел счастливым и довольным, хотя ночью налегал на вино не меньше остальных.

Лю снова поморщился.

– Прошу-прошу, проходи! У меня есть то, что поставит тебя на ноги.

Как в тумане, Лю пересек двор, распугав стайку наглых кур, пошатываясь, поднялся по невысокой, но крутой лестнице и ввалился в дом. Именно здесь произошла ночная битва с рисовым вином. Бедное убранство единственной комнаты было перевернуто вверх дном. Всюду валялись черепки разбитых кувшинов, виднелись пятна пролитых напитков, а на потолке, где на цепи должен был висеть подсвечник, красовалась высушенная козья шкура.

Лю ошарашенно помотал головой.

– Здесь будто стадо быков побывало.

– Ваш друг вчера немного перебрал, – послышался чей-то голос. – По его милости мы сидели полночи без света.

Лю присмотрелся к седобородому старцу с внушительными седыми бровями и с бородкой, одетому в простую желтоватую тунику. Он сидел на коленях в углу комнаты с закрытыми глазами и покуривал длинную трубку. В памяти промелькнули образы ночной посиделки. Юноша смутно припомнил кутерьму, устроенную Жу Пенем. Толстяк в одиночку осушил целый бочонок вина, затем попытался вырваться на улицу и найти ростовщика, который отнял у торговца деньги и повозку с товаром, а после начал горланить старые уличные песни. Но своим голосом хриплого горного медведя Малыш блистал не в одиночку. Ему вторили звонкие струны гуцинь, которые ловко перебирал гость Тин Тея – тот самый старец, что сидел сейчас в углу.

– Что же ты застыл, юный Лао, хе-хе. – Старик выпустил облако табачного дыма. – Проходи, я дам тебе средство от винной болезни.

Лю послушно сел рядом и принял из рук мужчины блюдо с прозрачной жидкостью без запаха и вкуса. Стоило ее выпить, как туман в голове рассеялся, а по рукам и ногам растеклась бодрящая прохлада.

– Спасибо, э-э, как вас там… – начал было Лю и запнулся, не сумев вспомнить имя старика.

– Ши-Фу, – подсказал тот. – Можешь звать меня так. Хотя от своего настоящего имени я отказался давным-давно.

– Я мало что помню о прошедшей ночи.

– Вино наполняет сердце человека радостью. – Ши-Фу так и не открыл глаз, лишь улыбнулся и покачал головой. – Но вместе с печалью отнимает ум, юный Ляо.

– Я – Лю.

Старик рассмеялся и хлопнул себя по лбу:

– Вот видишь? Об этом я и говорю!

С улицы прибежал Тин Тей, неся в руках несколько куриных яиц.

– Я раздобыл для нас завтрак, друзья!

– Замечательные вести, – сквозь дым ответил Ши-Фу.

В ожидании еды Лю решил поддержать разговор и обратился к старику:

– Как вы познакомились с Тин Теем?

– Помочь страннику – дело богоугодное. Наш общий друг встретил меня по пути из Рисовых краев в Лоян и предложил подвезти до города.

– На той самой повозке, что забрали солдаты? – смекнул Лю.

– Именно так, – вздохнул Ши-Фу. – Некоторые люди множат зло, не понимая, что оно вернется к ним сторицей. Равно как и добро.

– Так, а ваше имя? Вы сказали, что отказались от него.

– Я – монах. – Мужчина приник к трубке и выпустил новое облако. – У меня нет ни имени, ни дома. Только вера и жажда распространять учение Древних Прародителей.

– Ни разу не встречал монаха. – Лю с интересом подался вперед. – Чем же вы занимаетесь?

– Странствую. Я обошел всю Империю, от края бурных приливов на севере до тенистых джунглей на юге, от чистых вод Желтого моря на западе до пустынных руин на востоке.

Лю никогда не задумывался о величине мира. Раньше его мало интересовали окружающие земли, ведь вся жизнь юноши прошла среди грязных столичных улиц. Но теперь, когда он встретил человека, который повидал целый мир, в Лю вдруг загорелось любопытство.

– И зачем вы бродите туда-сюда?

– Такова моя задача, – пожал плечами старик. – Моя роль в этой жизни. Я хожу из города в город, рассказываю о своем братстве и жизни в Храме семи ветров и несу людям знание о Древних Прародителях.

– Храм семи ветров?

– Да-а, восхитительное место! – воскликнул Ши-Фу. – Край прекрасных па́год и высоких башен, вечнозеленых деревьев и небесно-чистых водопадов далеко на севере, среди гор и туманов. Вряд ли мне доведется вернуться туда, но как бы я хотел увидеть его еще раз! – С этими словами монах наконец-то поднял веки, и Лю непроизвольно вздрогнул. Ши-Фу был слеп. От пустого взгляда его белых, как молоко, глаз по спине юноши пробежал холодок.

– Ты, наверное, гадаешь, – он снова улыбнулся, – как слепец может познавать мир да еще и путешествовать?

Лю кивнул, не подумав, что старик не мог этого увидеть.

– Все дело в благодати Древних Прародителей, – продолжил монах.

– Кто это?

– Мастер Лю! – раздался удивленный возглас Тин Тея, который тщетно пытался растопить крохотную глиняную печь возле входа. – Неужели родители не рассказывали тебе о создателях всего сущего? Сказания о драконах, что спят глубоко в недрах земли? – Торговец рассеянно развел руками. – Легенды о сотворении мира четырьмя драконами? Эти истории стары как мир!

– Мои родители… – Лю тяжко вздохнул и поник. – …умерли. Много лет назад. Некому было рассказывать мне сказки.

– Ох, прости. – Тин Тей покраснел и спешно вернулся к своему занятию.

– Сочувствую, юный Ляо, – сказал монах. – Наверное, тяжело было отпустить их и смириться.

– Я был слишком мал. – Лю посмотрел в белые глаза старика и решил сменить тему: – Так кто эти Древние Прародители?

– Ты знал бы больше, если бы посещал храмы. Однако наш дорогой друг Тин Тей верно подметил, назвав их создателями мира. Но в одном он неправ.

– В чем же?

Ши-Фу наклонился вплотную к юноше и прошептал:

– В том, что они – просто легенда.

– То есть вы хотите сказать, – недоверчиво хмыкнул Лю, – что где-то живут… драконы? Самые настоящие драконы?

– Тебе же известно, юный Ляо, что наш мир наполнен небесной силой Дзинь и темной Хань? Их баланс, их гармоничное слияние служат источником магии. Она пронизывает каждую частичку, каждую букашку, и даже сейчас в этой комнате ей нашлось место. Одаренные люди способны использовать магию, чтобы творить удивительные вещи! И при этом ты ставишь под сомнение существование древних существ, что породили мир и нас с тобой?

– Я… не знаю. – Юноша насупился и сжал кулаки. – Где же они, эти «создатели»? Почему не вмешаются?

– И куда же они должны вмешаться?

– В мире столько несправедливости, – нахмурился Лю. – Люди пропадают, умирают от голода, пытаются выжить там, где толстосумы из прекрасных дворцов наслаждаются жизнью. Ради чего этим Прародителям было нас создавать, если теперь от них нет никакой помощи?

– По-твоему, родитель должен опекать дитя до самой старости?

– По-моему, если взрастил рисовое зернышко, его нужно оберегать от сорняков и засухи.

Ши-Фу всплеснул руками и рассмеялся.

– Ты мудр не по годам, юный Ляо! Либо подкован в выращивании риса. Но что происходит, когда зернышко дает всходы?

Лю на миг растерялся и тихо ответил:

– Их съедают.

– А родитель съедает свое дитя?

– Нет.

– Нет. – Монах по-отечески потрепал юношу по плечу. – Древние дали нам право жить своей жизнью и ушли в забвенье. Но их благодать, их дары до сих пор рассеяны по всему миру. Думаю, можно сказать, что из-за них я лишился зрения. И именно благодаря им я начал видеть больше, чем до этого.

Ненадолго в доме повисло молчание, прерываемое лишь треском огня. Тин Тей совладал с необузданной печью, и вскоре в воздухе потянуло манящим ароматом жареных яиц.

Лишь спустя некоторое время Лю решился задать вопрос, терзавший его весь разговор:

– Вы видели их? Драконов?

Ши-Фу неспешно вытряхнул из трубки остатки табачного зелья и только потом заговорил:

– Много лет я скитаюсь по городам и деревням. Изучаю историю краев, где побывал, слушаю сказки, которые рассказывают детям перед сном, общаюсь с людьми, что побывали там, куда не дошел я. И за эти годы понял, что Прародители не совсем драконы.

– Тогда кто они?

– Людская память запомнила их такими. Либо, что вероятнее всего, образ дракона придуман самими людьми. Мне же Прародители видятся духами. Они повсюду и нигде. Их след можно найти в изгибах горных хребтов и рек, в полотнах лесов и полей. Но увидеть воочию? Возможно ли это? – Старик пожал плечами. – Даже у меня нет ответа на этот вопрос. А может, и есть.

Лю взъерошил волосы и придвинулся ближе.

– Я не понимаю, Ши-Фу.

– Однажды была Великая пустота, где жили четверо духов, – внезапно заговорил старик, закрыв глаза. – Желтый Гун Си, задумчивый и спокойный, черная Ю Ми, добрая и боязливая, лазурная Цзюэ, самая прекрасная из всех, и алый гигант Чжихан, свирепый, но мудрый. Они скитались по Пустоте, одинокие и отчаявшиеся, тысячи людских жизней, пока не встретили друг друга. Вместе они сотворили звезды. Так прошел первый день. Во второй они воплотили белое солнце и голубую луну. В третий день появился наш мир, с его лесами, горами, речушками и наглыми дзюкайскими мартышками.

Лю ухмыльнулся, вспомнив задиристый нрав этих маленьких проказников. Со двора донеслись стоны и грузный шаг. Следом в дом заполз Жу Пень. Толстяк заслонил весь дверной проход, погладил живот и сладко зевнул.

– Поесть бы чего!

– Присаживайся, Малыш! – радостно приветствовал его Тин Тей.

– Я что-нибудь пропустил? – Жу Пень плюхнулся рядом с Лю и поглядел на монаха. – Ну и задал ты вчера жару, Ши-Фу. Давненько я так не веселился.

– Это все твоя заслуга, юный Зю Фень.

– Лихо ты играл на этой самой, – Малыш почесал затылок, – как ее…

– Мой инструмент зовется гуцинь. Тебе правда понравилось?

– Да-а! – Жу Пень расплылся в улыбке и мечтательно поднял глаза. Увидев наверху растянутую козью шкуру, он стыдливо отвел взгляд. – Хотел бы я так же ловко управляться с такой штуковиной.

– Тогда возьми, друг мой! – Ши-Фу без промедления отвернулся в угол и достал оттуда длинный музыкальный инструмент, напоминающий покрашенную в темные цвета доску со струнами.

– Ого! – с детским восторгом Жу Пень трепетно принял дар, будто взял в руки самую хрупкую в мире вещь. – Но… как играть-то?

– Чем больше играешь, тем лучше будет получаться, юный Зю Фень.

– Жу Пень, – поправил Лю.

– А ведь я так и сказал, – хохотнул монах. – Давайте есть!

Чудодейственная жидкость старика и скверно прожаренная яичница оживили гостей. Когда в голове прояснилось, Лю продолжил расспрашивать Ши-Фу:

– Что было дальше? Ну, с драконами.

– Какой ты нетерпеливый, юный Ляо. – Недовольно пошевелил усами монах. – И куда только спешишь?

– Кто понял жизнь – тот не спешит, – с набитым ртом сказал Малыш.

– Правильно! – расхохотался Ши-Фу. – Зю Фень умен, как древняя и мудрая панда. Но так и быть.

Он забил табака в трубку, долго поджигал его и, наконец, когда к потолку поплыло первое сизое облачко, продолжил:

– Наступил четвертый день. Духи сложили свои силы и дали жизнь самому чудно́му своему творению. Людям. Наш род впервые открыл глаза при свете голубой луны и начал изучать новый дом. Такова легенда о рождении мира. Ю Ми стала драконом Воды. Она даровала миру зиму и полночь, мудрость и хладнокровие. Гун Си стал драконом Земли. Он принес с собой осень и вечер, справедливость и сухую погоду. Цзюэ воплотила Ветер, принесла бури и нетерпение, весенние теплые дни и утро. Последним отцом мира был Чжихан, дракон Огня. Он подарил миру лето и полдень, жару и гнев. Ох, он был воистину огромным и великим. Самым великим из всех…

Ши-Фу мечтательно вздохнул и слабо улыбнулся.

– Однако на пятый день духи поняли, что мир несовершенен. Что люди далеки от идеала. Не было в жизни самого важного… – Он нахмурился, и его кустистые брови нависли над глазами, как два крыла. – Баланса. Гармония нарушилась, и все живые существа страдали: травы, рыбы, дзюкайские мартышки. И человек. Тогда-то явился Шан Ше, нефритовый дух. Он подарил миру то, чего не хватало, стал центром мироздания. Он принес с собой заход солнца и межсезонье. Рождение… и смерть. Со смертью явились горе и тоска, обман и алчность.

В доме повисло долгое молчание. Тишину нарушал только стук зубов Жу Пеня, который давно доел свою яичницу и начал поглощать долю Лю.

– Четверка пришла в ужас, – заговорил монах. – Не такой судьбы они хотели своему детищу. Но баланс установился, и мир пришел в равновесие. Вот что рассказывают родители своим чадам перед сном. Легенду о сотворении мира.

Ши-Фу замолчал и погрустнел. Больше он не произнес ни слова. Настроение упало и у Лю. Он не мог узнать от своих родителей легенд и сказок. Грязные улицы трущоб заменили ему и отца, и мать.

Остаток завтрака Тин Тей без устали нахваливал друзей и благодарил за возвращение кольца. Когда солнце перевалило за зенит и начало опускаться к морю, Лю и Малыш стали собираться домой.

Перед уходом Тин Тей отвел Лю в дальнюю часть двора и сунул в руки маленький сверток.

– Мне жаль, что я не смог достойно вознаградить вас, друзья. – Торговец расчувствовался и весь дрожал. – Но возьми хотя бы это.

– Ничего не нужно, – запротестовал юноша. – Ты подарил нам прекрасный вечер, накормил и напоил! Хватит и этого.

– Прошу, мастер Лю, – взмолился Тин Тей. – Ты мой старый друг, не отказывай мне. Возьми.

Развернув сверток, Лю увидел несколько потертых округлых стекол разной величины и длинную трубку из бронзовой проволоки.

– Что это? – недоуменно посмотрел он на мужчину.

– Я же торговец стеклом, не забыл? – улыбнулся тот. – А это – лучшее, что я когда-либо делал. Это увеличительные стекла. Если расставить их по трубке в нужном порядке, можно увидеть то, что находится за много миль от тебя.

– Какая-то магия?

– Нет-нет! Оно изготовлено по чертежам, которые я нашел у купцов с Дальнего Востока. Своими собственными руками делал!

Лю кивнул и обнял мужчину.

– Спасибо, Тин Тей.

– Заглядывайте ко мне в любое время, друзья.

– Дай знать, если найдется работа.

– Обязательно, мастер Лю.

– Почему ты зовешь меня мастером? – спросил юноша напоследок.

– Потому что так я выражаю свое уважение к тебе и тому, что ты делаешь для людей. Ты молод, но сердце твое храброе и доброе, как у драконов из легенд.

Лю улыбнулся и подошел к Жу Пеню, который получал от старого монаха наставления по игре на гуцинь.

– Нам пора, Малыш.

– Прощайте, молодые люди, – объявил старик. – Уверен, если мы когда-нибудь снова встретимся, наверняка уже будем совсем другими людьми. Помните: в оплату за честный труд вы всегда сможете найти пристанище в стенах Храма семи ветров. Пусть ваш путь приведет вас к добру и процветанию. Найдите цель, ради которой стоит бороться, и тогда сможете изменить свою жизнь.

– Прощайте, Ши-Фу. – Озадаченные его речью, друзья по очереди поклонились монаху и покинули двор Тин Тея.

В отличие от восторженного Жу Пеня, который всю дорогу радовался новой игрушке, Лю был задумчив и угрюм. Он перебирал в мыслях все, что узнал и услышал от странного монаха, и переживал из-за воспоминаний, которые всколыхнула эта встреча.

Каждый шаг, что приближал к убежищу, давался ему все тяжелее. Сердце тяготили рассказы об огромном мире, лежавшем за границами грязных окраин столицы. Стены полусгнившего дома, в котором они с Малышом жили уже несколько лет, теперь не казались спасительной гаванью, где можно укрыться после очередного дня, полного борьбы за выживание. Лю даже немного завидовал Жу Пеню, ведь тот никогда не унывал, как бы тяжело им ни приходилось. До этой встречи юноша и сам предпочитал не обращать внимания на тяготы и лишения.

Но сегодня что-что изменилось.

– Лю! – Жу Пень развалился на крыльце перед входом в жилище и попробовал сыграть мелодию на гуцинь. Получилось ужасно. – Ты хмурый, как тот унылый пес, которого мы… это… утащили в прошлом году с блошиного рынка. Что случилось, братец?

– Разговор с Ши-Фу, – тихо ответил Лю, присаживаясь рядом, – напомнил о родителях.

– М-м, – с пониманием покачал головой Малыш. – Он что-то выспрашивал про них?

– Нет, просто… Я впервые задумался о том, чего меня лишили.

– Это все война, демоны ее возьми.

– Война хуже демонов. Я тебе не рассказывал о том, что произошло. – Лю поник и говорил еле слышно. – Когда на севере начался мятеж, отец стал одним из тех, кто возглавил ополчение и дал бой повстанцам. Он не вернулся. Армию разбили, и захватчики, люди, которые еще вчера жили в соседних селах и городах и дружили друг с другом, бросились на нашу деревню. Они жгли и убивали. Моя мама не пережила тот день.

Жу Пень приобнял друга.

– Сколько лет тебе было?

– Лет девять или десять. Тетушка Хен, сестра моей матери, нашла меня и бежала в столицу, но по пути заболела холерой. Она умерла, едва мы прибыли сюда.

– А потом мы встретились, – попытался приободрить его Жу Пень.

– Да. – Лю улыбнулся, но быстро помрачнел. – За эти десять лет, что прошли с тех пор, ты стал моей единственной семьей.

– Лично мне другой и не надо, – прокряхтел Малыш и взялся за гуцинь. – Ух, теперь заживем! Ты, я и моя ненаглядная Юхня́!

– Кто-кто? – усмехнулся Лю.

– Юхня. – Жу Пень потряс музыкальным инструментом над головой. – Я буду петь песенки, а люди будут слушать и платить нам деньги.

– Для начала научись играть на ней, великий музыкант.

Лю поднялся и прошел перед домом.

– Да это дело простое, – продолжал здоровяк. – Этот монах, он чокнутый, точно тебе говорю. Но истории у него что надо. Драконы, чары-мары… А ты, главное… это… духом-то не падай. Однажды и перед нашим домом перевернется повозка с рисовым вином и кунжутными лепешками.

– Это будет хороший день. – Лю представил эту сцену и широко улыбнулся.

Однако тоска так просто не покинула его сердце. Он послушал немного, как Жу Пень пытается щипать струны, и понял, что хочет побыть один. Тишина – лучшее лекарство от многих бед.

– Я пойду, пройдусь перед сном, – сообщил он уходя.

– Ты же не будешь встревать в неприятности без меня, братец?

– Разве я могу лишить тебя веселья, Малыш?

Распрощавшись с другом, Лю направился в сторону рыночной площади. Он почти не обращал внимания на проходивших мимо людей и слепо бродил по городским улицам до самого заката.