Осквернитель Соломон

Глава 6

Слушая мягкий шепот мужчины, Хаос оставалась лежать с закрытыми глазами. Ее мочевой пузырь был переполнен. Как сказать постороннему человеку, что ты хочешь в туалет, а сама ни на что не способна? Последние тридцать минут он провел, смотря на нее сверху вниз, используя все свое колдовское могущество. Нет никаких сомнений в силе его голоса. Как ни старалась Хаос избежать его влияния на свои мысли, он все-таки нашел подход к ее телу. Он подчинял ее, поэтому необходимо противостоять ему. Привычка, выработанная годами, она просто должна суметь это сделать. Ей нужно расслабиться и принять все, что должно произойти, в любом случае, это будет не настолько постыдно, нежели если ее мочевой пузырь не выдержит прямо у него на глазах.

- Мне нужно в ванную, - выпалила она, больше не заботясь о том, как это выглядит.

- Ох, черт, верно! - словно только сейчас Соломон осознал, что девушка имела обычные человеческие потребности. - Мне так жаль. Ух-х-х.… - прозвучало так, будто он осмотрелся вокруг. - Я могу отнести тебя в ванную. И подождать за дверью. Или ты попробуешь дойти сама? Но я бы выбрал первый вариант.

- Попробую дойти сама, - прошептала она, уже заранее зная, что вряд ли сможет подняться на ноги самостоятельно.

- Я очень медленно усажу тебя.

- Я могу не дотерпеть, - стыдливо выдохнула она.

- Ладно, если это произойдет, ни о чем не беспокойся. Может, попробуем использовать «утку»? Я могу поискать что-нибудь подходящее, и ты сможешь сделать это под одеялом.

- Я наведу тут беспорядок, - сказала девушка, потом ахнула от боли, когда Соломон помог ей сесть.

- О, Боже, позволь мне позаботиться о тебе, милая, прошу, - взмолился он таким голосом, словно сам испытывал боль.

Хаос держала рот плотно закрытым, как делала всегда, когда ей было нестерпимо больно. Она была уверена, что никогда не испытывала такого сокрушительного чувства, как сейчас, или просто в ней накопилось все и сразу. Каждый вздох давался ей с трудом из-за распухшего носа. А губы пульсировали болью, когда девушка сжимала их в попытке не проронить ни звука. И ее глаза, Боже, ее глаза. Она старалась не сжимать веки слишком сильно, иначе, казалось, глаза тут же лопнут.

Соломон аккуратно сгреб Хаос в охапку и быстро перенес ее в уборную. Тело девушки, а особенно разум, сковало от боли, когда она попыталась хоть ненамного приоткрыть глаза. Что Мастер сделал с ней? Почему он довел ее до такого состояния, перейдя все границы?

- Я помогу тебе сесть на унитаз.

Жалобные стоны одержали вверх над попытками Хаос оставаться спокойной. И вскоре из ее горла вырвалась целая лавина звуков. Это звучало, скорее, как битва за каждый вздох, а не ровное дыхание. Она не могла больше сдерживаться, так как слишком сильно хотела облегчить свою нужду.

- Мое платье, - всхлипнула она, чувствуя его на пути.

- Я не смотрю, - заверил Соломон, задирая подол платья, распространяя боль по всей ее спине, вдоль позвоночника. - Черт, прости, - прошипел он, когда комнату заполнил резкий вскрик, и девушка наконец смогла опустошить свой мочевой пузырь.

- О, Боже, - выдохнула Хаос, когда боль в животе постепенно уменьшилась. - О, Боже! - повторила она, и ее тело отозвалось дрожью, когда она осознала, что была зажата мертвой хваткой между двумя предплечьями Соломона.- Я сожалею, - прошептала она, не будучи уверенной, почему и за что именно извиняется, просто такой уж она была.

За все и за всех.

- Ты в порядке, - прошептал Соломон.

- Мне так жаль, - повторила Хаос, выдавливая из себя слова.

- Не извиняйся. Эй, эй, ты отлично справляешься, - успокоил он.

Хаос была благодарна за то, как его голос влиял на нее. Сейчас ей как никогда была необходима поддержка. Что угодно, лишь бы прекратить эту ужасную боль и избавиться от чувства унижения.

- Я готова, - негромко произнесла она, подавляя глупые чувства, которые все нарастали под действием голоса Соломона.

Его голос всегда звучал так, словно отрицал некую силу, власть, таящуюся внутри него, но на самом деле все было с точностью наоборот. При ее травмированном состоянии, его воздействие на нее было еще более сокрушительным и полностью подавляло ее и без того истощенное сопротивление.

- Сейчас я отнесу тебя обратно.

- Мне нужно... обтереться, - слетели едва слышные слова с ее дрожащих, опухших губ.

- Давай сначала поедим, наберемся сил, а после попробуем принять душ. Ты можешь лечь в постель и под одеялом снять платье, а я принесу тебе свежую рубашку. Ты обязательно помоешься, обещаю, хорошо?

Ее разум зациклился на фразе "снять платье". Как она справится с этим? Она кивнула в согласии, лишь бы не находиться больше в туалете, и чтобы его руки, наконец, отпустили ее. Соломон отнес Хаос обратно к кровати, и боль в ее теле позаботилась о том, чтобы от стыда не осталось и следа. И с каждым его словом она боялась потерять контроль над своими чувствами, которые могли захлестнуть ее, лишив самообладания. Что бы произошло, не подавляй Хаос эти эмоции? В этот момент она поняла, что не знает как быть: подавить их или все-таки заставить работать их в свою пользу. Всему виной была боль, что душила ее и угрожала прорваться тошнотой.

- Милостивый Боже, - проронил Соломон, когда девушка вернулась в кровать. - Это просто ужасно.

Если бы не боль, которая буквально сводила с ума, Хаос бы уже давно съежилась от стыда.

- Я имею в виду тебя, насколько это было ужасно для тебя, - будто услышав мысли девушки, пояснил Соломон.

Мог ли он выдержать подобное? Настолько ли он силен, какой была девушка?

- О, Боже, тебе действительно нужен врач, - бормотал он, расхаживая взад-вперед, его голос казался взвинченным.

- Нет, - возразила Хаос.

- Я знаю, знаю, но я имею в виду, что тебе нужны настоящие обезболивающие, а не эта хрень детского назначения.

- Я... - Спустя несколько секунд ей удалось договорить: - В порядке.

Соломон усмехнулся, как ей показалось с гневом.

- Конечно, в порядке. И мы скоро тебя переоденем, но не смей двигаться.

Хаос разрывалась между болью, которой горело ее тело, и мыслями, будоражащими ее сознание, она прибывала в полнейшем смятении, метаясь между тем, что желала чувствовать, о чем хотела думать, и тем, что должна была. Ощущать вину и стыд казалось в порядке вещей, но противостоять чувству уязвимости – никогда не было ее сильной стороной. А когда приходило понимание, что она поступает правильно и верно мыслит, боль ударяла ее о стену смятения и погружала в отчаяние.

Девушка позволила Соломону дать ей другое лекарство, не заботясь о том, не было ли оно лишним. На тот момент она была согласна на все, лишь бы облегчить свои страдания. Она просто хотела заснуть. Погрузиться в темноту внутри себя и проспать в течение нескольких часов. А когда Хаос проснется, она будет в порядке.

Хаос не помнила, как уснула, и что предшествовало этому. Или как Мастер, в конечном счете, пришел за ней и забрал ее обратно. Она попыталась осмотреться, но не могла поднять голову. Наконец, она поняла почему. Ее голова была зафиксирована. Хаос узнала темные, с облупившейся краской, стены и быстро проплывающие потолочные светильники над ней.

Это были Залы Четвертого Этажа.

Осознание происходящего сковало ее паникой, и она не могла понять, почему находится здесь. Хаос уже бывала здесь однажды, в самом начале своего обучения. Хаос боролась с ремнями, оплетавшими ее тело, а омерзительный скрип каталки разрывал ее слух, как крики сотни бешеных летучих мышей, царапая колесами пол обветшалых коридоров, по которым когда-то бродили душевнобольные. Ее здравомыслие раскололось на миллион частиц, когда запах заплесневелой грязи разбудил в ней воспоминания, заставив Хаос неистово вырываться и биться всем телом о каталку.

- Нет, нет, - она тяжело дышала. - Нет, только не это, только не это! Пожалуйста! Я прошу прощения! Умоляю! - взмолилась Хаос, не понимая, чем заслужила повторение этого ада.– Простите, проооошу! Маааастер, помогите мне!

- Используем гидроодеяло. Нужно экономить электричество.

Глубокий спокойный голос Мастера послал волну паники через все ее тело.

- Нет! Мастер, нет, пожалуйста, простите, я исправлюсь, я все сделаю лучше! - слова разрывали ее легкие, пока она пыталась вырваться из наручников, а ее руки и ноги пылали огнем.

В голове Хаос прозвучал сигнал убираться отсюда, когда она увидела белое полотно, опускающееся на нее сверху. Но выбраться было невозможно, пылающая белая ткань обжигала все обнаженные части ее тела. Хаос все сильнее стискивала зубы, пока материя туго сдавливала ее. Громкое пыхтение вырвалось из ее рта, когда девушка попыталась увернуться от плотно прилегающей ткани к ее лицу, но твердые пальцы вернули ее голову на место.

- Держи лицо прямо, - прозвучал мягкий женский голос.

Хаос не узнала его. Это была Королева? Зачем ей это?

- Пожалуйста, прошу, - пропищала Хаос, плотно зажмурив глаза.

- Затягивайте туже, - безмятежно пробормотал Мастер.

Ткань затягивали до тех пор, пока девушку не сплющило на кровати, и ее дыхание не стало поверхностным. Не в силах остановить рыдания вперемешку с тяжелым пыхтением, Хаос широко раскрыла рот. Ей нужно унестись мыслями далеко отсюда, настолько далеко, насколько бы это позволил ее разум.

Но они опережали ее, двигаясь слишком быстро.

- Установите на триста вольт для запуска.

Сотрясаясь от ужаса, Хаос продолжала упорно бороться. Но порочный вздох, раздавшийся рядом, подавил ее борьбу, когда Мастер скользнул пальцами по ее ступне, затем по ноге. Мольба прекратилась. Осталось единственное желание - выжить. Хаос напрягла каждый мускул, натягивая сдерживающие ее ремни, ожидая толчка, который должен был должен был очистить ее от всего. Всего: от содержимого ее кишечника и мочевого пузыря до ее оскверненного нечестивого сознания.

Разряды тока, словно гигантский дикий медведь с металлическими острыми зубами, пронзили ударом ее тело, заставив хаотично сокращаться каждую мышцу, пробираясь до самых костей и мозга.

- Проснись. Эй! Проснись!

Хаос не была до конца уверена, насколько это было возможно, она словно стояла на краю пропасти, но цеплялась за голос, вытягивающий ее оттуда, вытягивающий ее из ужаса.

- Тебе приснился кошмар, - до Хаос донеслись слова с придыханием.

Оборванные вздохи вперемешку с приглушенными криками наполнили ее слух.

О, Господи Боже, надрывные звуки принадлежали ей.

- Я была... - Хаос по-прежнему ощущала, как от тока сотрясается ее тело. - Я.… мне больно, - тяжело дыша, выталкивала она из себя слова, - я ничего не вижу.

- Ты довольно долго проспала, с тобой произошел несчастный случай, - быстро и успокаивающе объяснял Соломон. - Я нашел тебя в лесу, сейчас мы у меня дома, и меня зовут Соломон, ты помнишь?

Огромный вздох облегчения вырвался из ее легких, когда Хаос, наконец, поняла, как крепкой хваткой вцепилась руками в предплечья мужчины.

- Пока ты спала, я наложил бинты с лекарством на твои глаза, и, если ты откинешься головой на подушку, я смогу их снять, так как за время твоего сна, они сместились. Лекарство должно убрать отек.

- Пить, - прохрипела она.

- Да, конечно, - сказал Соломон. - Ты проспала десять часов подряд. Последний прием медикаментов, должно быть, дал тебе передышку. Я сниму бинты после того, как ты попьешь.

Да, только после того, как она попьет. Болезненно сглатывая, ощущая, насколько сильно садним горло, она опустила руки. Соломон приподнял ее голову и помог попить, вкус напитка был довольно странным.

- Сожалею, но придется попробовать моего травяного отвара для улучшения самочувствия. Должно помочь с болью и отеком. И он определенно работает: припухлость на губах уменьшилась почти вдвое.

Теперь она все вспомнила. Заключительная подготовка, заключительный этап, избиение. Это был не просто кошмар, все было реально. Но сейчас Хаос была в порядке. Она была далеко от того места, не на Четвертом Этаже. Хаос не назвала бы себя слабой, но это место вселяло в нее настоящий ужас. И дело было не в пытках, дело было в самом месте. Воздух там был густой, насыщенный неочищенными злыми душами.

Боже, она, должно быть, ужасно выглядела. Хаос попыталась припомнить, почему ее горло саднило гораздо сильнее, чем раньше. Язык словно распух и огрубел. Хаос мысленно оценила свое состояние, и тут же всплыли воспоминания о той мучительной боли, в которой она пребывала.

- Как ты себя чувствуешь? По шкале от одного до десяти, десять будет «потрясно».

Хаос вспомнила, как Соломон уже спрашивал ее об этом. Она чувствовала себя, пожалуй, на...

- Четыре.

Соломон испустил вздох, полный облегчения.

- Звучит намного лучше, чем один или два. Благодарю тебя, Боже.

Девушка повернула к нему голову, и он начал разматывать бинты. Он страстно благодарил Бога за удачу, что означало, он молился за нее. Эти странные чувства, вызванные его голосом, не позволили ей усомниться в этом. Чувства столь чуждые ей и оттого отталкивающие.

Боль ударила в глаза, когда он, наконец, снял последний бинт с кожи ее век.

- Постарайся не двигаться и держи глаза закрытыми, хотя бы недолго.

- Ты врач? - изумленно спросила Хаос, повернув нос на запах еды.

При мысли о вкусном обеде ее желудок тут же ожил.

- Не совсем так. Но у меня есть небольшой опыт. Я прошел пару курсов по кинезиологии, вот и все.

- Это что, еда так пахнет?

- Да! Ты голодна?

Хаос поспешно кивнула, казалось, она умрет, если не поест сию же секунду.

- Еда уже на подходе. Дай мне пару минут, я подогрею обед.

Пока Соломон о чем-то болтал в процессе готовки, Хаос сосредоточилась на том, чтобы заставить свои глаза видеть и фокусироваться. Наконец, она набралась смелости и открыла их, испустив бесшумный вздох триумфа. Ее череп пронзила острая и резкая боль, но она не остановилась, ей нужно было видеть. Ей нужно было, наконец, увидеть, где она находилась.

Нет. Ей нужно было, наконец, увидеть самого Соломона.

- Постарайся не перенапрягаться, - окликнул он через комнату.

- Надоело быть слепой, - прошептала Хаос, изо всех сил стараясь сосредоточиться и медленно осмотреться.

Комната казалась довольно большой. Преобладающие цвета в интерьере можно было назвать теплыми. Она проследила взглядом за его силуэтом, когда Соломон направился к ней, и ее тело отозвалось напряжением. Хаос пристально разглядывала своего спасителя, когда он занял место у кровати рядом с ней, зрение казалось размытым, затем, наконец, сфокусировалось, а потом все опять поплыло у нее перед глазами.

- Постарайся не моргать слишком часто, - предупредил он, опасаясь, что она недостаточно готова для такой нагрузки.

Когда перед взором Хаос предстала ясная картина, ее глаза не желали слушаться. Хаос не ожидала, что ахнет от неожиданности... она и представить не могла, что этот чарующий голос принадлежит именно этому молодому человеку. Какое противоречие. Дело было не в его габаритах, которые определенно удивили ее — мужчина среднего телосложения, которому определенно соответствовал его голос — дело было в его красоте.

- Не то, чего ты ожидала? - спросил Соломон, опустив глаза к тарелке, в которой помешивал суп.

- Я… никогда не видела...

- Такого беспорядка? - мужчина усмехнулся своим бархатным голосом, и этот звук медленно распространился теплом по ее коже.

- Такой красоты, - поправила его Хаос, не слишком беспокоясь, что термин подобран не к месту.

По комнате разнесся раскат смеха, который дал ей понять, что это не совсем то, что Соломон ожидал услышать, но это определенно показалось ему забавным. Хаос опешила, что он так веселился над столь значимыми вещами. Какой властью был наделен этот исключительный звук. И эти глаза. Они светились ярко-синим цветом, что напомнило ей, как переливалось стекло специальных бабушкиных кувшинов для масла, когда на них падали солнечные лучи. Хаос всегда привлекали эти сосуды. Она представляла, что когда-нибудь у нее будет платье такое же сверкающее, как эти цветные стекла.

- Ты не шутишь, - наконец изумленно произнес Соломон, осознав искренность ее слов.

- Нет.

Хаос посчитала странным, что Соломон ей не поверил, потом вспомнила, что он просто не мог знать, что она не из тех, кто лжет. Мастер всегда учил говорить с ним откровенно и напрямую. Он не терпел обмана и прочих уловок.

- И все еще голодна, - вспомнила Хаос, когда предвкушающе посмотрела на блюдо, что стояло на его коленях, почувствовав, как сжался ее желудок.

Хаос наблюдала, как он еще раз перемешал пищу. Затем Соломон поднес ложку к губам и подул, охлаждая содержимое. Она пыталась проморгаться, чтобы лучше изучить его рот. Каждая черта его лица была идеальной. Острый, прямой нос, пухлые губы. Даже волосы, растущие вдоль его подбородка, лишь подчеркивали его совершенство. Казалось, Соломон был красивее любой женщины, которую она когда-либо видела, а видела Хаос немногих, может, лишь горстку женщин в Ордене. Несомненно, Королева была прекраснее всех. Хаос не отличалась выдающейся внешностью, что не сильно ее беспокоило. Мастер говорил, что красота - это порок, облаченный в шелка туфли, и что Хаос была прекрасна в своей убогости. Внезапно знакомое чувство гордости, что она обычно ощущала, отозвалась уколом резкой боли в груди. Хаос всегда была довольна тем, кто она есть, и какое предназначение несла в этом мире. Она принадлежала Ордену Искупления, где не имело значения, как она выглядит.

Когда Соломон вдруг протянул ей ложку, Хаос наклонилась навстречу ему, стараясь не спешить, чтобы не испачкаться. Он кормил ее очень медленно и осторожно. Хаос боролась с желанием выхватить тарелку из его рук и накинуться на еду, как изголодавшийся зверек. Но силой воли она позволила Соломону растянуть прием пищи на три вечности, чтобы поместить содержимое тарелки в ее ненасытный желудок. А учитывая то, что приготовленная им пища была невероятно вкусной, это было больше похоже на пытку.

- Еще?

- Пожалуйста, - ответила Хаос.

Соломон ответил легким кивком, а Хаос опять уставилась на его рот. Неужели он всегда выглядел таким твердым и решительным? И вновь ее взгляд вернулся к его глазам.

- Ты продолжаешь пялиться на меня.

Соломон впился в девушку взглядом, заставив ее отвернуться. Мастер всегда смотрел на нее с твердостью, так что Хаос знала, что делать в этом случае, и она отступила. Она уставилась на свои колени, прогоняя всплывшие воспоминания. В испытующем взгляде его сияющих глаз было что-то совершенно отличающееся. Казалось, он смотрел глубже, видел больше, чем она хотела показать. Особенно, когда она была настолько уязвима, словно сломанная «подергай-меня-за-ниточки» кукла-марионетка.

- Еда была очень вкусной.

- Верно, - с облегчением в голосе ответил Соломон, поспешно удаляясь.

Хаос наблюдала, как он шел на кухню. Мужчина был очень странным. Все, что он делал и как делал, было странным и очень далеким от ее понимания. Осторожным, медленным, нежным. Это было таким контрастом по сравнению с суровыми линиями его красивого лица. И тут Хаос осенило. Может, он принял ее за инвалида. Такими были многие люди в городе.

- Я нормальная. Ну, знаешь...

Наступившая тишина заставила Хаос почувствовать себя с точностью до наоборот.

- Ну, конечно, - заключил Соломон, - Я заставляю тебя чувствовать себя ненормальной?

Она рискнула поднять глаза и взглянула на него.

- Ты просто... обращаешься со мной... как будто во мне что-то не так.

- С тобой произошел несчастный случай, ты травмирована, и я отношусь к тебе ровно так, как относился бы к любому, пережившему подобное. Я просто стараюсь быть осторожным с тобой.

- Что ты имеешь в виду?

- Стараюсь не напугать тебя или причинить вред, или случайно поранить.

Наконец, Соломон вернулся, и Хаос продолжила изучать каждое сделанное им движение. Избыток грации и мощи в его конечностях указывали на то, что мужчина был физически развит. Причин этому могло быть множество. Борьба, танцы. Может, какой-то вид спорта?

Убрав тарелку в сторону, чтобы та оказалось вне ее досягаемости, Соломон поспешил в дальний угол комнаты. Несколько секунд спустя он вернулся, что-то вытирая своей футболкой. Вспышка загорелой кожи, покрывающей тугие мышцы, мелькнула из-под ткани и заставила дрогнуть внутренности Хаос, из-за... страха, подумала она.

Он сел и передал ей плоский предмет квадратной формы.

- Может быть, если ты увидишь то, что вижу я, - мягко проговорил Соломон, - тогда поймешь меня.

Хаос уставилась на вещицу, которую он протянул ей, понимая, что это зеркало.

Она взяла его, но не осмеливалась поднять к лицу. Почему должно иметь значение, как она выглядела? Почему это было таким важным для него?

- Или можно подождать, - торопливо произнес он с тем же беспокойством в голосе, что и всегда.

- Я могу посмотреть.

- Уверен, что можешь, но, может, стоит подождать, возможно, еще слишком рано.

- Слишком рано для чего? - спросила она, чувствуя нарастающее раздражение. - Просто скажи мне, о чем ты на самом деле думаешь.

- Ну... в действительности, я думаю, когда ты увидишь себя, то поймешь, почему я так забочусь о тебе.

Соломон еще больше запутал девушку.

- И мне еще слишком рано узнать это?

- Нет, - сказал он успокаивающе. - Я имею в виду... что зрелище не для слабонервных, и это может сильно тебя огорчить.

Каким же забавным он был.

- Мое отражение никогда не отличалось особой красотой, - пояснила Хаос, поднимая зеркало перед собой.