Остров Колдунов

25. Лейт Ильне

(Сезон Холода, Ард Эллар, Улле)

Лейт высунулась из окошка почти по пояс, стараясь разглядеть показавшуюся на другом конце улицы повозку, и тут же спряталась обратно: было весьма холодно, чтобы выглядывать наружу с такой беспечностью. Убедившись, что ее никто не видит, она поспешно захлопнула окна.

Отец должен был вернуться к обеду, но он почему-то задерживался в пути. Три дня назад на заре они с Хортом уехали в Катрис, небольшой городок недалеко от столицы Майра, известный своей богатой ярмаркой, которая раз в декаду переполнялась торговцами со всех окрестных городов и селений. Обитатели пограничных очагов Ард Эллара тоже свозили туда свои товары, благо пошлину майрцы взимали весьма скромную. Совсем недавно отец открыл там небольшую мебельную лавку. Хорт рассказывал, что лавочка совсем крохотная, не чета той, что в Улле — в полдома на набережной, но для успешного расширения семейного дела как раз то, что надо. По его словам, торговля пока шла успешно, уже несколько раз к ним наведывались обеспеченные господа из столицы.

Слухи о беспорядках в Карре, лежавшей в двух днях пути от границы, с каждым днем становились все более пугающими. Поговаривали об эпидемии болотницы, и Лейт боялась, как бы в Картисе, тихом, в общем-то, городке, не случилось какой беды. Пусть Хорт и старше ее на пару лет, но все равно еще балбес балбесом, одни девки на уме, а отец уже немолод.

В последний год Нойт Ильне жестко взялся за младшего сына, надеясь постепенно передать ему семейное дело. Три мастерские, где делали мебель на любой вкус, от самой простой и дешевой до самой изысканной, и две лавки отнимали у него все силы, а старший сын, на которого он рассчитывал, интереса к мебельному делу не проявлял. Выгодно женившись, он обосновался в Мениде, столице северо-восточной провинции Ард Эллара, и открыл там свое собственное дело: купив два больших речных баркаса и небольшую прогулочную парусную лодку, он возил по Тойренту грузы и пассажиров.

Дела у старшего брата шли более чем неплохо. Раз в сезон он приезжал в родной Улле с женой и детьми, очаровательными девочками-близняшками, похвастаться достатком и благополучием. Мать радовалась, глядя на раздобревшего, ухоженного и довольного жизнью сына, на его немного заносчивую, но хорошо воспитанную жену. Отец помалкивал, втайне гордясь успехами старшего. Впрочем, из Хорта тоже со временем обещал вырасти неплохой управляющий, а то и глядишь — хозяин. Всему свое время.

Стук колес по старой мостовой слышался уже отчетливо, Лейт узнала характерный скип разъездного отцовского фургона. Идет пустой, но, кажется, не совсем. Покупок вроде бы не планировалось, разве что мать просила отца заглянуть в винную лавку. Вспомнив о причине подобной просьбы, Лейт вздохнула, слезла с подоконника, поправила смявшийся воротник платья и старательно убрала под шарф выбившиеся пряди волос. Здесь, в гостиной, не было зеркал, чтобы посмотреться, но она и так знала, что увидит.

Ей повезло гораздо больше, чем старшей сестре, уродившейся точной копией отца — высокой, худощавой, длиннолицей и бесцветной. Лейт унаследовала внешность матери: среднего роста, уже в шестнадцать лет она обладала тонкой талией и круглыми соблазнительными формами, нежной, чуть смугловатой кожей, густыми вьющимися волосами золотисто-каштанового оттенка, кроткими серыми глазами. Ротик у нее был округлый и мягкий, чуть более крупный, чем ей бы хотелось, нос — маленький, точеный, и мягкий, чуть заостренный подбородок.

Мать воспитывала ее в строгости, по самым что ни наесть традиционным ард элларским обычаям, боясь, как бы младшая дочь-красавица не учудила что-нибудь позорное для чести семьи. Она бы и дальше держала ее взаперти, но отец дур не любил и, как только девочка подросла, оторвал ее от вышивания и засадил за учебу наравне с Хортом. Математика давалась ей легко, не в пример братцу, а уж историю с географией она и вовсе обожала. В школу при храме ей, конечно же, ходить не разрешили, но местный илон-учитель за скромную плату и щедрый стол регулярно приходил на дом, давая детям богатого горожанина дополнительные уроки.

А он приедет через несколько дней. Сундуки уже собраны, осталось только последний раз примерить свадебное платье. Здесь, дома, они отпразднуют в кругу семьи, по обычаям Ард Эллара, сама же свадьба состоится в Дарнейте, так, как принято в Риалларе. Поначалу Лейт радовалась, что ей придется дважды надевать свадебное платье, но потом радость сменилась страхом. Жить ей придется в другой стране, по ту сторону моря, с человеком, на пятнадцать лет старше ее самой, да еще по совершенно другим обычаям. Слышала она про Риаллар… Мужчины там женятся дважды, а уж наложниц можно иметь столько, сколько прокормишь. Хорошо еще, что ее жених, коренной майрец, переехавший по ту сторону Пролива ради развития собственного дела, обещал ей, что других жен у него не будет.

Его звали Жевр Ас-Варден. Он был старшим сыном друга и компаньона отца. Лейт несколько раз видела его раньше, и, когда отец сообщил, что просватал ее за старшего Ас-Вардена, она молча согласилась с его выбором. У девушек Ард Эллара редко спрашивали согласия при выборе жениха, в особенности в семьях, строго блюдущих старый уклад, где все решал глава семьи. Кроме того, в жилах Ас-Вадренов, судя по приставке перед именем, имелась капля благородной майрской крови, и Лейт чуточку, но льстила будущая благородная фамилия. Мать, видя ее молчаливое смирение, утешала ее, как могла, заверяя, что браки по любви, модные нынче в южных и юго-восточных провинциях Ард Эллара, до добра не доводят, и что она обязательно полюбит своего мужа. Она сама ведь полюбила отца…

Лейт не верила. Два года назад она была влюблена в младшего сына ахра Сторожевого Очага, и, до сих пор нося в душе это будоражащее кровь чувство, сильно сомневалась, что способна еще раз пережить подобные мгновения. Юноша тоже остался неравнодушен к ее чарам, им удавалось встречаться на праздниках, прогулках, в святилище во время службы, но потом отец-ахр отправил его учиться в Мениду, и с тех пор Лейт больше его не видела. Воспоминания, конечно, потускнели, но втайне она надеялась, что по возвращении домой он зашлет сватов. Отец давал за ней хорошее приданое, ахр никак не мог считать такую партию неудачной для младшего сына.

Надо признаться, она безумно боялась замужества. Лейт не хотелось покидать родной дом ради какого-то малознакомого мужчины, которому придется отдать всю свою жизнь. Неизвестно еще, будет ли он добр к ней. Брат вон частенько поколачивал свою супругу, да еще и любил похвастаться перед родителями и Лейт ее покорностью. Старшая сестра, которой не слишком повезло с внешностью, вышла замуж за вдовца с выводком детей, да еще и своих родила. Сейчас у нее на руках имелось восемь отпрысков да попивающий муж, и она с трудом сводила концы с концами. О счастье, конечно, сестра и не вспоминала.

Она услышала, как внизу засуетились слуги, открывая ворота. Фургон, громыхая по камням, въехал во двор. Голос отца звучал неразборчиво, резко и требовательно, и Лейт торопливо выбежала из гостиной, страстно желая узнать последние новости.

Мать она застала на кухне. Там же оказался и отец, вручивший ей несколько узкогорлых кувшинов дорогого риалларского сахди.

— Привез я тебе твоего шелка, привез, — улыбаясь, замахал он руками, завидев дочь. — С трудом, между прочим, нашел. С чего ты взяла, что нужен именно красный… Ладно, возьми, я Хорту отдал…

Лейт побежала искать брата. Она собиралась сшить себе свадебную сорочку из красного шелка, по обычаю Риаллара, о котором рассказала ей одна старая знакомая. Только вот нужного материала не нашлось ни в Улле, ни в близлежащем Чареме. Пришлось слезно умолять отца, чтобы походил в Катрисе по базарам и лавкам. Хорт, смеясь и поддразнивая, отдал ей маленький легкий сверток. Лейт жадно развернула его. Тонкая, невесомая, полупрозрачная материя паутинкой струилась сквозь пальцы. Восхитительно… Отнеся ткань к себе, она, переполненная благодарностью, снова бросилась искать отца. Впрочем, они с матерью все еще разговаривали на кухне.

— …Дьявол знает что, — услышала она раздраженную реплику отца и замерла, не торопясь заходить. — Уже и в Катрисе неспокойно. С Карры валят толпы беженцев, и пешие, и конные, телега за телегой. Говорят, в столице чума. Болотница, то есть, — поправился он. — В Катрисе закрылось каждое второе святилище — хэльды все будто заснули. Королева Нэлла взбесилась! Велела поубивать всех илларов, уж непонятно, чем они ей навредили. Ярмарки в этот раз не было вообще, — Лейт услышала, как он двигает на кухне стулья и садится. Мать, судя по звукам, сама накрывала ему обед, отправив прислугу восвояси: новости, излагаемые отцом, были нерадостными, нечего простым людям слушать и пугаться заранее. Разнесут сплетни по всему городку, поднимут панику — так и до настоящей беды недалеко.

— В Неллиме, говорят, тоже неспокойно, — продолжал отец. — Корабли стоят. Иллары-то все попрятались. Мейр, говорят, сильно гневается. Через пролив ходить берутся только самые отчаянные. Штормов много, а илларов Мейра, чтобы шторм укротить или там Алые скалыобойти, все меньше и меньше. Королевские дружинники по ее приказу всех перерезали. А риалларцы, у которых, вроде, тишь да гладь, безумные деньги дерут за рейс, да и то, говорят, только до Нельского рейда, а дальше, мол, в шлюпочку и на веслах до причала, мы, мол, жить хотим.

— А как же Варден? — взволнованно спросила мать, словно подслушав мысли Лейт.

— Будем надеяться, что доедет, — ответил отец. — Хотел я с ним через Окно поговорить, да нет уже в Катрисе живых Окон. Завтра зайду в наш храм, спрошу, может, помогут. Все равно надо будет заглянуть, я же им больного привез…

Мать спросила его о чем-то, тихо и неразборчиво, Лейт не расслышала суть вопроса.

— Нет, не чумной, хотя кто его знает, — продолжил отец. — Язв вроде на нем не было. Подобрали утром на обратном пути, где-то между Картисом и граничной заставой. Валялся в канаве у дороги без сознания, труп трупом. Хорошо хоть захрипел, а то так и проехали бы мимо. Не пойми кто… Одежда городская, из недорогих, а сапоги — добротные. Чем-то на хильда похож. Я в храм заехал, что на окраине, так они на него глянули и сразу к хэльду Исцеление утащили. Не знаю, выжил ли. Может и правда чумной, — тут он надолго замолчал, видимо, отдав должное обеду. — Ты девке-то нашей ничего не рассказывай, перепугается еще сдуру-то. Приедет Ас-Варден, никуда не денется. Не мальчик он, штормов да болячек пугаться.

На следующее утро Лейт отпросилась у матери в святилище. Не в то, куда собирался отец — в другое, в противоположном конце города. Отпускать одну ее не хотели. Мать сухо поджала губы, услышав ее просьбу. Где это видано, чтобы дочь-невеста разгуливала по улицам накануне свадьбы одна-одинешенька, без сопровождения родственников. Лейт стала уговаривать Хорта, но тому отец приказал вместе с плотником подремонтировать фургон и заменить на нем тент, но дело пока находилось в зачаточной стадии. Солнце, несмотря на холодный зимний день, пригревало совсем по-весеннему, облака, набежавшие с утра, уплыли на юг, и даже город, холодный и сумрачный последнее время, казалось бы, оттаял и ожил. Объем работ брата явно не радовал, но у отца была тяжелая рука, и он, скрипя сердцем, отказался.

В конце концов вмешался отеци отпустил ее.

— Пусть уж прогуляется напоследок, помолится Тармил, да с родиной попрощается, — сказал он, оглядев дочь с ног до головы со смесью гордости и печали. — Поверь мне, там, куда она уедет, совсем другие берега.

— Хорошо, — сухо ответила мать. — Пусть идет. Только недолго. И еще, — она сурово посмотрела на дочь, — заговоришь с кем-нибудь по дороге — выпорю.

Лейт кивнула, пряча улыбку. Ей частенько доставалось от матери за любопытство и слишком живой нрав, но теперь-то она ничего ей не сделает. Не перед свадьбой же!

Городок Улле был частью Сторожевого Очага, расположенного на берегу Сарского моря южнее Пролива. В этих местах проходила граница Майра и Ард Эллара. Разбросанные вдоль скалистого побережья крохотные городки и харраны считались единым Очагом. Берег в этой части был высоким и обрывистым, ближайший порт — майрский Неллим — располагался в четырех днях пути в северо-западном направлении. Улицы и дома Улле раскинулись вдоль и вверх по скалистому берегу. Городок вырос в незапамятные времена рядом с древним маяком, на который ориентировались корабли, идущие по Проливу из северных портов Хильдайра и восточного Риаллара в южные гавани Ард Эллара и Ахтана.

С самого детства она с братьями и сестрами бегала смотреть на плывущие мимо корабли. Величественное это было зрелище: огромные и гордые, с яркими многоцветными парусами, или маленькие и юркие, они напоминали ей чудесных сказочных птиц. Пока братья гадали, какому порту принадлежит корабль, в ее воображении разыгрывались целые истории, полные отважных путешественников и прекрасных дев, жестоких колдунов и бесстрашных воителей. Ей очень хотелось когда-нибудь самой подняться на борт такого вот огромного парусника и увидеть, как проплывают мимо берега харраны и кихты, как медленно и неуклонно меняется земля за бортом. К ее великому сожалению, бывала она разве что в соседнем Катрисе, на ярмарке, в харранах, окружавших городок, да однажды — в гостях у старшего брата в Мениде. В Мениду они попали через хэльд Дверь, расположенный неподалеку от граничной заставы, и, как не хотелось Лейт попутешествовать по Тойренту, на самом деле, вся дорога заняла у них чуть меньше дня.

Шумная, деловая и праздничная Менида поразила ее своей живостью, обилием народа, величиной домов и дворцов, обилием роскоши и развлечений. То был совсем другой мир, с одной стороны — манящий и притягательный, с другой — опасный и обманчивый. Про себя она так и не решила, хотелось ли бы ей здесь жить. На ее настойчивые вопросы, скучает ли он по дому, старший брат поначалу лишь отшучивался, и только перед отъездом признался по секрету, что ему очень не хватает простора, тишины и соленого северного ветра. «Вот погоди, наживу деньжат, переселюсь поближе к Неллиму. Свой причал, свои суда, склады… Жевр твой очень даже интересовался. Говорит, есть смысл…»

Лейт свернула на широкую улицу, в конце которой находилось святилище. Интересно, жив ли тот человек, о котором рассказывал отец? И правда ли, что он — хильд? Вот бы посмотреть на живого хильда… Говорят, все они высокие и красивые, белокожие, русоволосые, зеленоглазые, и очень сильные и мужественные. Про хильдов ей рассказывал учитель, и не только про обычаи, про войны тоже. Хильдов у них считали дикарями-варварами, но Лейт было интересно слушать пересказы длинных, запутанных и романтичных саг о сражениях богов и героев, о бесконечной кровной вражде древних кланов и о безумных подвигах во имя любви.

Святилище девяти богов располагалось на вершине склона — обычное круглое здание с куполом и скромной пристройкой в виде кихта. Лейт вошла в полутемный уютный зал, вдохнула терпко-сладкий аромат благовоний и сразу же расслабилась. Здесь ей было хорошо. Здесь никто и никогда не осудит ее за любопытный вопрос, излишне звонкий смех или выбившиеся из под платка волосы. И даже за то, что она пришла с чужаком.

Пожилой иллар, которого Лейт знала с самого детства, вышел ей навстречу. На самом деле, ей хотелось убедиться, что с Ас-Варденом все в порядке, только вот поговорить с ним через хэльд Окно она не отважилась. Сбивчиво поведав свои страхи, она попросила иллара показать ей жениха хотя бы на несколько мгновений. Тот, с трудом сдерживая лукавую улыбку, согласился.

Из Купола Служб он провел ее вглубь святилища, туда, где располагалась галерея хэльдов. Лейт с волнением приблизилась к хэльду Окно — матово-черному куску камня с небесно-голубым овалом, и зажмурилась, пытаясь в деталях вспомнить своего нареченного. «Жевр, Жевр Ас-Варден, где ты? Что с тобой? Все ли у тебя в порядке?» — повторяла она мысленно, пока иллар, шептавший за ее спиной длинные певучие заклинания, не тронул ее за плечо. Открыв глаза, она увидела невысокого плотного молодого мужчину, темно-русого и сероглазого, ехавшего в сопровождении двух солидных, хорошо вооруженных охранников и двух арритов с поклажей. Судя по местности, они находились уже по эту сторону Пролива. Дорога петляла меж холмов, домики справа, видневшиеся вдалеке, были покрыты бурой черепицей и выкрашены в серо-коричневый цвет.

— Предместья Неллима, — пояснил иллар. — Видишь, малышка, все в порядке. Не волнуйся больше. Через четыре-пять дней он будет здесь.

Поблагодарив иллара от всей души и бросив в чашу для подношений несколько монет, она торопливо вернулась под Купол Служб. В этот час здесь не было ни горожан, ни детей-учеников. Лейт привычно скользнула глазами по хорошо знакомым изваяниям божеств. Илбар, Феоллон, Ильфейн, Келар… Мысли приходили невеселые. Скоро, скоро все изменится, ждать осталось совсем недолго. Мать торопливо наставляла ее насчет будущей замужней жизни, рассказывая о самых тайных ее сторонах. Лейт внутренне напрягалась, слушая сбивчивые и неловкие объяснения со смесью отвращения и любопытства. Мужчины получают от этого удовольствие, а женщинам остается только смириться да просить в святилищах заговоренные травы, чтобы не умереть родами, оставив детей сиротами… и не рожать каждый год по ребенку. Да еще не в каждом святилище на это хорошо посмотрят.

Она остановилась перед изваянием Тармил. Её изображали зрелой женщиной в простой домашней одежде желтых и коричневых тонов, обязательно — с одной-двумя таффи, в ногах или на плече, с колосьями интара в руках. Плодородие, домашний очаг, дети, здоровье и долгожительство — все эти стороны жизни находились под ее покровительством. Глядя в спокойное, улыбчивое лицо богини, Лейт положила в ритуальную чашу веточку вийлы, предусмотрительно взятую с собой из домашнего зимнего сада. Отойдя назад, взмолилась, путаясь в словах, и то и дело теряя в воображении облик будущего мужа.

«Пусть он будет добр ко мне. Пусть у нас все сложится. Пусть у меня будут дети… Сыновья и дочери. Позволь нам жить долго и счастливо. Позволь нам…»